Русская армия вступает в париж. Забытый праздник: День взятия Парижа русскими войсками

Французская столица ждала нашествие «северных чудовищ», а увидела дисциплинированных и великодушных - настоящих - победителей

31 марта 1814 г. союзные войска во главе с российским императором Александром I вступили в Париж. Это была громадная, пёстрая, разноцветная, объединившая в себе представителей всех стран Старого Света армия. Со страхом и сомнением взирали на них парижане. Как вспоминали очевидцы тех событий, больше всего в Париже боялись пруссаков и, конечно, русских. О последних ходили легенды: многим они представлялись этакими рычащими зверовидными чудовищами то ли с дубинами, то ли с вилами наперевес. На деле парижане увидели рослых, подтянутых, опрятных солдат, по своей европейской внешности неотличимых от коренного населения Франции (выделялись особенным колоритом разве что казаки и азиатские части). Офицерский же корпус русских безупречно говорил по-французски и мгновенно - во всех смыслах - нашёл общий язык с побеждёнными.

…Русские уходили из Парижа в июне 1814-го - ровно двести лет тому назад вслед за основными регулярными частями, выведенными ещё в мае, город оставила гвардия. Русские в Париже - один из величайших триумфов отечественной истории, славный период, который в мировой и даже нашей историографии не совсем справедливо заслонён событиями 1812 г. Вспомним же, что это было.

Двести лет тому назад

Начнём с того, что собственно участники антинаполеоновской кампании не разделяли события тех лет на Отечественную войну 1812 г. и Заграничный поход русской армии 1813-1814 гг. Они именовали это противостояние Великой Отечественной войной и датировали 1812-1814 гг. Поэтому именно о годе 1814-м уместно говорить как о времени, когда Россия вышла из войны с Наполеоном, в отличие от англо-австрийских и прочих союзников, которым ещё предстояла веселуха в формате восстановления Бонапарта на престоле во время Ста дней и чудом, только чудом выигранного сражения под Ватерлоо. (Правда, по 2-му Парижскому договору, подписанному после Ватерлоо в 1815-м, во Францию был введён 30-тысячный оккупационный корпус генерала ВОРОНЦОВА, но это уже совсем другая история.)

На момент вступления союзных армий в столицу Франции с парижанами уже не было их повелителя - император Наполеон с шестидесятитысячной армией находился в Фонтенбло, замке в 60 км от французской столицы. Через несколько дней, 6 апреля, он перестал быть и императором: одним росчерком пера в акте об отречении он сделал себя просто генералом Бонапартом… Для многих это было шоком: «Он отрёкся от престола. Это способно исторгнуть слёзы расплавленного металла из глаз сатаны!» - писал великий БАЙРОН.

К вящему удивлению Александра I Освободителя, французы вовсе не мечтали быть «освобождёнными» от власти Наполеона. И до и после занятия союзниками Парижа французские крестьяне объединялись в партизанские отряды и при поддержке остатков регулярной французской армии и национальной гвардии периодически нападали на тылы союзной коалиции. Впрочем, градус этого движения был существенно снижен подлым поведением иных приближённых Наполеона (типа маршала МАРМОНА, который предал главу государства и заработал за один день много миллионов вследствие огромного скачка акций Французского банка на бирже после отречения императора). Сбило пронаполеоновские настроения в обществе и более чем достойное поведение в Париже русских войск. Ни о каких «даю вам три дня на разграбление города» и речи не шло! Конечно, имели место отдельные инциденты, но они не превращались в систему: так, как-то раз французские городские власти пожаловались на ряд соответствующих эпизодов русскому военному губернатору генералу Фабиану ОСТЕН-САКЕНУ, и тот пресёк и без того немногочисленные безобразия на корню. Забавно, что при окончательном оставлении русскими Парижа генералу презентовали золотую шпагу, осыпанную бриллиантами, на которой честь честью красовалась надпись: «Город Париж - генералу Сакену». В определении, формулирующем основания подобной награды, было указано: «Он водворил в Париже тишину и безопасность жители, благодаря бдительности его, могли предаваться обыкновенным своим занятиям и почитали себя не в военном положении, но пользовались всеми выгодами и ручательствами мирного времени». Всё это чрезвычайно далеко от тех ужасов, что рисовались в головах парижан при приближении союзнических армий к столице.

В павшей французской столице «царь царей» Александр, император Всероссийский, повёл себя милосердно. Хотя у участников взятия Москвы в 1812-м, воочию видевших, как вели себя в первопрестольной иные солдаты и офицеры «Великой армии», были подозрения, что русский самодержец снимет все запреты. Покажет, так сказать, французам кузькину мать: ну, например, подожжёт Лувр, в Нотр-Дам-де-Пари устроит конюшню или отхожее место, снесёт Вандомскую колонну или отменит орден Почётного легиона (к последним двум пунктам его, к слову, прямо призывали роялисты - сторонники свергнутой династии БУРБОНОВ). Ничуть не бывало. Александр оказался, пользуясь популярной ныне лексикой, вежливым и терпимым человеком. Часто без охраны он выходил погулять в центр Парижа, разговаривал с простыми людьми, чем очень расположил их к себе. Ещё больше Александра зауважали после того, как он приказал восстановить зелёные насаждения на Елисейских полях, случайно уничтоженные расположившимися здесь частями русской армии.

Собственно, в режиме военного времени, в режиме комендантского часа Париж не жил практически ни дня: уже к началу апреля заработали банки, почта, все присутственные места, из города можно было спокойно выехать, в город можно было спокойно и безопасно въехать. Общую гладкую картину подпортили пруссаки: они разграбили винные погреба в одном из парижских предместий и напились. В русской армии такие штуки не проходили, и «вежливые» солдаты вполголоса жаловались на чересчур строгую дисциплину, мешавшую им пользоваться всеми благами «тура по Европе»: дескать, в Москве «лягушатники» не шибко-то блюли нравы…

Информационные войны XIX века

Как известно, пребывание русских войск в Париже обогатило и русскую, и французскую культуру, в том числе и бытовую. Навскидку сразу вспоминается «бистро». К слову - о кухне: есть бытовые привычки, которые считаются чисто русскими, но на самом деле имеют парижское происхождение. Речь, например, о примете не ставить пустые бутылки на стол - «денег не будет». Дело в следующем: официанты во французских питейных заведениях не учитывали количество отпущенных клиентам (да-да, солдаты ещё и платили!) бутылок, а попросту пересчитывали пустую тару на столе. Смекалистые казаки отметили такой способ подсчётов и часть бутылок переправляли под стол. Определённая экономия была, действительно, налицо.

Коль скоро речь зашла о казаках, о них нельзя не упомянуть подробнее (хотя в рядах русской армии были и более экзотические ингредиенты, например, калмыки на верблюдах, при одном взгляде на которых - и калмыков, и верблюдов - чувствительные парижанки падали в обморок-с). Казаки произвели форменный фурор: они купались в Сене совершенно без обмундирования, купали и поили там же своих коней. Помните, как в знаменитой песне про казаков в Берлине-1945: «Распевает верховой: «Эх, ребята, не впервой//Нам поить коней казачьих//Из чужой реки…» Несмотря на не особенную деликатность, казаки оставили о себе добрую память. Парижские мальчишки целыми толпами бегали за «завоевателями», выпрашивали на память сувениры.

Казаки являлись главной достопримечательностью Парижа в течение двух месяцев. Накануне взятия Парижа по всему городу были расклеены лубочные карикатуры-страшилки: казаков изображали в виде чудовищных тварей в мохнатых шапках, они были увешаны кошмарными ожерельями из человеческих ушей. Пьяные мерзавцы жгли дома, а сотворив своё чёрное дело, валились в скотском беспамятстве в лужу, et cetera.

Реальные казаки разительным образом не соотносились с карикатурными. Хотя первоначально их боялись: бородачи разводили костры на берегу Сены и жарили мясо, и кто знает, чьё мясо подрумянивалось на огне?.. Так, жена наполеоновского генерала Андоша ЖЮНО в своих мемуарах приводила такой эпизод: знаменитый казачий атаман Матвей ПЛАТОВ взял на руки девочку полутора лет, и её мать тотчас же заголосила и бросилась ему в ноги. Генерал Платов долгое время не мог понять, что кричит ему обезумевшая женщина, и только немного погодя разобрал, что та просит его «не есть её дочь» (!).

С одной стороны, это комично, с другой - печально (особенно если учесть, что наши в Париже никогда не позволяли себе таких штучек, как союзники по 6-й антинаполеоновской коалиции). И однако нелепые ходульные страшилки о русских пережили века и перекочевали в наше время…

Тем не менее пребывание русских в Париже обросло легендами куда более благодарного толка, и взятие французской столицы окончательно закрепило за Россией статус сверхдержавы. Понятие «русские в Париже» приобрело архетипическое звучание, и на нём строились иные исторические шутки типа знаменитой императорской: так, в 1844-м в Париже готовились к постановке откровенно антироссийской пьесы «Павел I», и узнавший об этом Николай I, сын «главного героя» пьесы, направил в Париж письмо. В нём он указал, что если пьесу всё-таки обнародуют, он пришлёт во французскую столицу «миллион зрителей в серых шинелях, которые освищут это представление»...

Хрестоматийное поведение

После окончательного вывода русских войск из Парижа нашим ещё было суждено вернуться во Францию. Правда, для этого Наполеону потребовалось триумфально вернуть себе власть и вызвать на себя огонь всей оскорблённой в лучших чувствах Европы. (Чтобы прочувствовать динамику этого поистине величайшего камбэка, приведу заголовки, появлявшиеся в одних и тех же французских СМИ по мере приближения Наполеона к Парижу: «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан» (неподалеку от Канн на средиземноморском побережье Франции. - Авт.); «Людоед идёт к Грассу»; «Узурпатор вошёл в Гренобль»; «Бонапарт занял Лион»; «Наполеон приближается к Фонтенбло», ну и наконец финальное и великолепное - «Его императорское величество ожидается сегодня в своём верном Париже».)

Что было дальше, всем известно. Наполеон проиграл Ватерлоо, и войска союзников снова расквартировались во Франции. Следует заметить, что и первая, и вторая «оккупация» Франции мало напоминала захват страны гитлеровцами в 1940-м и последующие четыре года: в 1814-м и 1815-м вся гражданская власть на местах принадлежала самим французам, союзники старались не вмешиваться во внутренние дела страны, и терпимее остальных вели себя именно русские. Замечательный факт: муниципалитеты французских городов, предназначенных для размещения иностранных войск, помнили о поведении русских в Париже в 1814-м и просили, чтобы у них размещались не «цивилизованные» англичане и «дисциплинированные» немцы (последние, к слову, особенно отличились в грабежах, как впоследствии и их прапраправнуки в XX в.), а именно российские полки.

P.S. Конечно, и наши земляки тогда бывали на берегах Сены! Каждый из нас с детства слышал о саратовце, который в 1814-м въехал в поверженный Париж - даже те, кто слабо представляет себе детали той операции, а равно и географию участников взятия французской столицы. «Скажи-ка, дядя, ведь недаром…» Ага, тот самый! Речь, разумеется, об Афанасии СТОЛЫПИНЕ, губернском предводителе саратовского дворянства и внучатом дяде ЛЕРМОНТОВА. Он вошёл в Париж в звании штабс-капитана, а в 1817-м уволился из армии, чтобы по воле гениального племянника войти во все хрестоматии…

В полдень 31 марта 1814 года кавалерия во главе с царем Александром I триумфально вступила в Париж. Город наводнили русские. Казаки превратили берега Сены в пляжную зону. «Водные процедуры» принимали, как на родном Дону - в нижнем белье или совсем нагишом.

Шахматный ход

В 20-ых числах марта Наполеон после успешных действий против союзников на территории Франции отправился к северо-восточным крепостям, чтобы усилить армию и принудить союзников к отступлению. Он не ожидал наступления на Париж, рассчитывая на известную несговорчивость союзных армий. Однако 24 марта 1814 года союзники срочно одобрили план наступления на столицу. Чтобы отвлечь Наполеона, против него выслали 10-тысячный кавалерийский корпус под началом генерала Винцингероде. Тем временем союзники, не дожидаясь сосредоточения войск, начали наступление на Париж. Из-за неподготовленности было потеряно 6000 солдат. Город взяли за сутки.

Разбив немногочисленный отряд, Наполеон понял, что его провели: «Это превосходный шахматный ход! Никогда бы не поверил, что какой-нибудь генерал у союзников способен это сделать».

Всем Парижем

Больше всего парижане боялись мести русских. Ходили истории о том, что солдаты обожают насилие и забавляются варварскими играми. Например, гнать людей голыми на порку в мороз.

Генерал-майор Михаил Федорович Орлов, один из тех, кто подписал капитуляцию, вспоминал о первой поездке по взятому городу:

«Мы ехали верхом и медленно, в глубочайшей тишине. Слышен был только раздававшийся стук копыт лошадей, и изредка несколько лиц с тревожным любопытством являлись в окнах, которые быстро открывались и быстро закрывались».

Когда на улицах домов появилась прокламация русского царя, обещавшая жителям особое покровительство и защиту, многие горожане бросились к северо-восточным границам города, чтобы хоть одним глазком взглянуть на русского императора. «Народу на Сен-Мартинской площади, площади Людовика XV и аллее было такое множество, что дивизионы полков едва могли проходить через эту толпу». Особенный энтузиазм высказывали парижские барышни, которые хватали за руки иностранных воинов и даже взбирались им на седла, чтобы лучше рассмотреть входивших в город завоевателей-освободителей. Русский император выполнил свое обещание перед городом, остановив малейшие преступления.

Казаки в Париже

Если русских солдат и офицеров нельзя было отличить от пруссаков и австрийцев (разве что по форме), то казаки были бородатые, в шароварах с лампасами - такие же, как на картинках во французских газетах. Только реальные казаки были добрые. Восхищенные стайки детей бегали за русскими солдатами. А парижские мужчины вскоре стали носить бороды «под казаков», и ножи на широких ремнях, как у казаков.

Во время своего пребывания во французской столице казаки превратили берега Сены в пляжную зону: купались сами и купали своих коней. «Водные процедуры» принимали, как на родном Дону - в нижнем белье или совсем нагишом. О популярности казаков и огромном интересе парижан к ним свидетельствует большое количество упоминаний о них во французской литературе. Роман Жорж Санд даже называется: «Казаки в Париже».

Казаков пленил город, особенно красивые девушки, игорные дома и вкусное вино. Казаки оказались не слишком галантными кавалерами: по-медвежьи тискали ручки парижанок, объедались мороженым у Тортони на бульваре Итальянцев и наступали на ноги посетителям Пале-Рояля и Лувра.

Русские французам виделись незлобливыми, но и не слишком деликатными в обращении великанами. Парижанки давали солдатам первые уроки этикета.

Французов пугали азиатские конные полки в составе русской армии. Они ужасались почему-то при виде верблюдов, которых привели с собой калмыки. Французские барышни падали в обморок, когда к ним приближались татарские или калмыцкие воины в своих кафтанах, шапках, с луками через плечо, и с пучком стрел на боку.

Еще раз о бистро

Парижане были поражены общением с русскими. Французские газеты писали о них, как о страшных «медведях» из дикой страны, где всегда холодно. И парижане удивились, увидев рослых и крепких русских солдат, которые по виду совершенно не отличались от европейцев. А русские офицеры, к тому же, практически все говорили на французском языке. Сохранилась легенда, что солдаты и казаки заходили в парижские кафе и торопили разносчиков еды: "Быстро, быстро!", поэтому закусочные в Париже-де и стали называться бистро.

Однако эта версия находит подтверждения у французских языковедов. Первые упоминания использования слова «bistrot» во французском языке относятся лишь к 1880-ым. Кроме того, есть похожие диалектные и просторечные слова, например, bist(r)ouille, bistringue или bistroquet. Французский этимологический словарь "Robert" связывает бистро с диалектным bistouille - "пойло, плохой алкоголь". Русская версия квалифицирует как «чистую фантазию».

Командир русского оккупационного корпуса граф Михаил Воронцов в 1818 году, когда последние солдаты покидали Францию, заплатил за всех долги. Для этого ему пришлось продать имение Круглое.

Ровно 200 лет назад, 19 (31) марта 1814 года русские войска торжественным маршем вступили в Париж.

Ликующие толпы горожан встречали их как освободителей. В отличие от разоривших Москву «цивилизованных французов», русские принесли парижанам мир и надежду на лучшую жизнь.

Таким был финал авантюры, начатой Наполеоном в июне 1812 года. Перед вторжением в Россию он заявил французскому посланнику при короле Саксонии аббату Доминику Дюфуру Прадту: «Через пять лет я буду господином мира: остается одна Россия, но я раздавлю ее!» Не прошло и двух лет, как претендент на мировое господство оказался на Эльбе, а русские — в Париже.

«Вторжение двунадесяти языков»

Чтобы по достоинству оценить произошедшее в последний день марта 1814 года на берегах Сены, необходимо вспомнить лето 1812 года, когда Россия приняла на себя удар страшной силы. В Россию вторглась «Великая армия» доселе непобедимого Наполеона.

Воевать пришлось едва не со всей континентальной Европой. Французские историки Эрнест Лависс и Альфред Рамбо подсчитали, что из 678 тысяч солдат наполеоновской армии французы составляли 355 913 тысяч. «Великая армия — это проект не французский, а международный, аналогичный впоследствии НАТО, — подчеркивает историк Кирилл Серебренитский. — Великая армия — уникальный инструмент, созданный Наполеоном: кто командует панконтинентальн ыми вооруженными силами, тот контролирует Европу».

Не будет преувеличением заметить, что в 1812 года на полях сражений в России вершились судьбы Европы. Так думал и русский поэт Петр Вяземский. Он писал: «Нашествие на Россию было событие европейское, едва ли не мировое. Страдания, бедствия народа во время войны, пожертвования, великодушно им принесенные… имели целью не только обеспечение независимости Русского государства, но и умиротворение Европы».

Император Александр I, понимавший, какая угроза нависла над Российской империей, незамедлительно отправил к Наполеону своего эмиссара — генерал-адъютант а Александра Балашова. Пока тот искал Наполеона, французы продвигались в глубь России. По иронии судьбы, встреча Балашова с французским императором состоялась в Вильно в том самом кабинете, где всего несколько дней назад он получал задание российского императора. Отвергнув предложение заключить мир, Бонапарт, согласно воспоминаниям Балашова, якобы поинтересовался, какие дороги ведут на Москву. И тот гордо ответил, что разные, но шведский король Карл ХII предпочел проходящую через Полтаву. Впрочем, историки сомневаются в том, что эти слова в действительности были Балашовым произнесены.

Как бы то ни было, свою дорогу на Москву Наполеон выбрал. Она пролегала мимо деревни Бородино. Там произошло грандиозная битва, о которой Наполеон на склоне лет сказал: «Из всех моих сражений самое ужасное то, что я дал под Москвой. Французы показали себя в нем достойными одержать победу, а русские – называться непобедимыми».

После Бородинской битвы наш главнокомандующи й Михаил Голенищев-Кутузо в принял решение оставить Москву. Когда 1 (13) сентября 1812 года Наполеон выехал на Поклонную гору, открывшийся с нее вид Москвы его восхитил — так великолепен был блиставший на солнце русский город. Настроение французскому императору испортило то, что московские «бояре» так и не принесли ему ключей от первопрестольной.

Европейцы в Москве

Когда французы вошли в город, он поразил их своей красотой. «Мое удивление при вступлении в Москву было смешано с восхищением. Особняки частных лиц были подобны дворцам, и все было богато и восхитительно», — отмечал в письме интендантский чиновник Проспер.

Восхищение Москвой у вошедших в нее европейцев быстро сменилось желанием грабить. Взятие первопрестольной солдаты и офицеры «Великой армии» отметили попойкой. Однако очень скоро необузданное веселье оккупантов было омрачено начавшимся небывалым пожаром.

За свою многовековую историю Москва неоднократно горела (дед Ивана Грозного великий князь Иван III не раз лично участвовал в тушении пожаров), но такой случился впервые. Огонь вспыхнул в разных концах едва ли не одновременно. Потом ходили упорные слухи, что город в разных его концах подожгли сами москвичи. Пожар был столь сильным, что за несколько дней сгорели три четверти построек, а с ними запасы дров и сена. 4 (16) сентября Наполеону пришлось на 4 дня уехать из Кремля в Петровский дворец.

Парижская газета «Moniteur» 14 октября писала о московском пожаре: «С большим трудом, но можно бы еще поверить, что поджог Москвы явился порывом отчаянья от невозможности остановить наступление французской армии и что русские именно поэтому вынуждены были это сделать, оставляя свою столицу…

Сейчас же уверенно можно говорить о том, что этот самый пожар был спланирован заранее и что опустошение города было тщательно просчитано. Таким образом, чувства, которые можно выразить по этому поводу, — удивление и досада. Никогда еще мы не сталкивались с тем, что так хладнокровно спланировано было опустошение столицы. Помощники Ростопчина, а именно пять тысяч бандитов, которых он выпустил из тюрем, передавали друг другу из рук в руки факелы и разносили их по всем кварталам города, чтобы всюду разжечь огонь. Для того чтобы огонь разносился с огромной скоростью, поджигатели наблюдали, с какой стороны дул ветер, и поджигали так, чтобы огонь с помощью ветра тут же перекидывался на соседние здания. В большинстве домов были найдены пакля, смоченная смолой и дегтем, а также сера, которая была подложена под деревянные лестницы, в каретники, в конюшни, другие надворные постройки. Для того чтобы вызвать огонь с наружной стороны домов, были использованы снопы соломы и стянутые веревками стога сена, равно как и пушечные фитили.

Наши солдаты нашли также пожарные ракеты, которые были изготовлены с такой тщательностью, что стоило их раз зажечь, погасить уже было невозможно… Но что кажется совершенно невероятным и неправдоподобным — это то, что французы, желая остановить пожар, не смогли найти ни одного подходящего предмета, пригодного для тушения пожара. Пожарные сами вынуждены были покинуть этот несчастный город, который был приговорен с хладнокровием к разрушению. И такое хладнокровие возмущает человечество».

Французские журналисты, верные принципу двойных стандартов, не сочли нужным сообщить «человечеству» о том, что «Великая армия», едва переступив порог древней столицы нашей Родины, принялась пьянствовать, грабить, убивать и насиловать. «Половина этого города сожжена самими русскими, но ограблена нами», – признался в письме генерал Л. Ж. Грандо.

Французские газеты не писали о переплавке церковной утвари для извлечения драгоценных металлов. Не сообщали они и о том, что после того, как дождь потушил пожар, более месяца солдаты Наполеона жгли на улицах и площадях столицы все, что попадалось им под руку. Они готовили пищу на кострах, бросая в них иконы, книги, дорогую мебель и картины. Солдаты сжигали все, что горело! Огонь уничтожил «Слово о полку Игореве», находившееся в коллекции московского коллекционера, графа Алексея Мусина-Пушкина. А французские генералы, дабы не мерзнуть в захваченных ими особняках русских дворян, топили печи паркетом.

«Везде были разведены большие костры из мебели красного дерева, оконных рам и золоченых дверей, вокруг этих костров, на тонкой подстилке из мокрой и грязной соломы, под защитой нескольких досок, солдаты и офицеры, выпачканные в грязи и почерневшие от дыма, сидели или лежали в креслах и на диванах, крытых шелком. У ног их валялись груды кашемировых тканей, драгоценных сибирских мехов, вытканных золотом персидских матерей, а перед ними были серебряные блюда, на которых они должны были есть лепешки из черного теста, спеченные под пеплом, и наполовину изжаренное и еще кровавое лошадиное мясо», — вспоминал бригадный генерал из свиты французского императора, граф Филипп Поль де Сегюр.

Подтверждением одичания наполеоновской армии служит и приказ от 23 сентября по гвардейской дивизии Ф.Б.Ж.Ф.Кюриаля. В нем, в частности, сказано: «Гофмаршал двора оживленно возмущался тем, что, несмотря на повторные запреты, солдат продолжает отправлять свою нужду во всех углах и даже под окнами императора».

В алтаре главного храма в кремлевском Чудовом монастыре маршал Луи Николя Даву устроил себе спальню. Собор Спаса Преображения на Бору оккупанты использовали под конюшни и склад для хранения награбленного. В храме Воскресения Словущего они повредили крест, кровлю и иконостас, а часть утвари и икон украли. В Верхоспасском соборе европейцы разграбили и осквернили все, что не было увезено москвичами. Царские врата были сожжены, а ризы с икон содраны. После изгнания французов в соборе на престоле были обнаружены кости (он служил обеденным столом), на полу валялись пустые бутылки, а в трапезе стояли кровати.

16 (28) сентября в городе начался второй пожар. На этот раз поджоги производили обезумевшие от грабежей солдаты из так называемой «цивилизованной Европы».

Список злодеяний, совершенных «Великой армией» в Москве, можно долго продолжать. Излишне говорить и о том, что пострадала не только первопрестольная, а вся та территория, по которой прошли оккупанты из Европы.

6 (18) октября войска Голенищева-Кутуз ова внезапно нанесли удар по корпусу маршала Иоахима Мюрата, стоявшего на реке Чернишне недалеко от Тарутина. Потеряв 5 тысяч человек, Мюрат отступил. Это поражение стало последней каплей, переполнившей чашу терпения Наполеона. Император решил уйти из Москвы.

Картину бегства французов из Москвы утром 7 (19) октября нарисовал академик Евгений Тарле: «Бесконечная вереница разнообразнейших экипажей и повозок с провиантом и с награбленным в Москве имуществом следовала за армией. Дисциплина настолько ослабла, что даже маршал Даву перестал расстреливать ослушников, которые под разными предлогами и всяческими уловками старались подложить в повозки ценные вещи, захваченные в городе, хотя лошадей не хватало даже для артиллерии. Выходящая армия с этим бесконечным обозом представляла собой колоссально растянувшуюся линию… После целого дня непрерывных маршей к вечеру 7 (19) октября армия и обоз, идя по широчайшей Калужской дороге, где рядом свободно двигалось по восемь экипажей, еще не вышла полностью из города».

Отступая, раздосадованный неудачным ходом войны Наполеон отдал приказ маршалу Эдуарду Адольфу Казимиру Мортье взорвать Кремль. Последующие события историк ХIХ века Михаил Фабрициус изложил в своей «Истории московского Кремля», которая вышла в свет в более 130 лет назад:

«В ночь с 11на 12 октября Мортье покинул Москву и, отойдя на незначительное расстояние от нее, пушечным выстрелом подал сигнал к взрыву Кремля. Земля заколебалась, дрогнули все здания; даже на большом расстоянии от Кремля полопались стекла в окнах; во многих домах города обрушились потолки и стены… Последствия взрывов были, однако, для Кремля не так опустошительны, как можно было ожидать. Разрушены были часть Арсенала и примыкавшей к нему восточной кремлевской стены и верх башни у Никольских ворот… Взорванной оказалась часть южной стены Кремля с тремя башнями: Петровской с упраздненной в ней церковью Московского святителя Петра митрополита, Рождественской с бывшей при ней церковью и Филаретовской, что близ Ивановской колокольни. Сама же Ивановская колокольня треснула сверху донизу и заколебалась в своем основании, но устояла и стоит с тех пор непоколебимо. Угольная Водовозная башня взлетела на воздух и своими остатками завалила набережную и реку; на ее месте высоко вверх взвился столб пыли и дыма. К общему удивлению и радости, в Кремле уцелели все дворцы, соборы, церкви и монастыри. Хлынувший во время дождь залил несколько мин и подкопов в Кремле…»

Заграничный поход русской армии

Героической русской армии не потребовалось и полугода, чтобы разгромить «непобедимую» наполеоновскую «Великую армию» и вышвырнуть ее за пределы Российской империи. Бросив остатки своих войск на Березине, Бонапарт бежал во Францию. Французские газеты, как и пресса государств, воевавших на стороне Наполеона, сообщили о местонахождении императора только после его прибытия в Париж. Сам же император признался: «При нынешнем положении вещей я могу внушать почтение Европе только из дворца в Тюильри». Впрочем, Наполеон перестал бы быть самим собой, если предпринял бы энергичных мер по формированию новой армии. К весне 1813 года эта задача была им решена.

Россия же на изгнании врага за пределы своей территории останавливаться не собиралась. Предстояло освободить народы Европы от ига французских поработителей. Примечательно предостережение Кутузова, содержащееся в его приказе: «Пройдем границы и подщимся довершить поражение неприятеля на собственных полях его. Но не последуем примеру врагов наших в их буйстве и неистовствах, унижающих солдата. Они жгли дома наши, ругались святынею, и вы видели, как десница вышнего праведно отметила их нечестие. Будем великодушны, положим различие между врагом и мирным жителем».

1 (13) января 1813 года Главная русская армия под командованием фельдмаршала Кутузова по льду Немана пересекла западную границу Российской империи. В течение января восточная часть Пруссии была освобождена от французских оккупантов.

Начало кампании было омрачено смертью главнокомандующе го. Патриот России фельдмаршал Михаил Илларионович Голенищев-Кутузо в скончался 16 (28) апреля в 21 час 35 минут в Бунцлау (ныне польский Болеславец). Его адъютант Александр Михайловский-Дан илевский, который присутствовал при кончине прославленного военачальника и дипломата, писал: «Закат дней его был прекрасен, подобно закату светила, озарившего в течении своем великолепный день; но нельзя было смотреть без особенного прискорбия, как угасал наш знаменитый вождь, когда во время недугов избавитель России отдавал мне приказания, лежа в постели, таким слабым голосом, что едва бывало можно расслушать слова его. Однако же его память была очень свежа, и он неоднократно диктовал мне по несколько страниц безостановочно».

Беда не приходит одна. 2 мая в сражении при Люцене (недалеко от Лейпцига) Наполеон нанес поражение русско-прусской армии. Неделю спустя история повторилась в битве у Баутцена. Русско-прусским войсками пришлось уйти на восточный берег Эльбы.

К счастью, весной 1813 года в строй вернулся герой войны 1812 года — генерал Барклай де Толли. Он возглавил 3-ю армию, взял крепость Торн. А после сражения при Баутцене Барклай де Толли вновь получил должность главнокомандующе го.

«Битва народов»

Летом 1813 года военная кампания шла с переменным успехом. В августе на сторону антинаполеоновск ой коалиции перешла Австрия (хотя император Франц II был тестем Бонапарта). Соотношение сил изменилось не в пользу Наполеона. По подсчетам военных историков накануне решающих сражений Россия располагала группировкой численностью 175 тысяч человек (в том числе 107 тыс. — пехота, 28 тыс. — кавалерия, 26 тыс. — казаки) при 648 орудиях. Кроме того, под Данцигом, который оборонял французский корпус генерала Рапа, находилось еще 30 тысяч штыков с 59 орудиями. Действующие войска союзной Пруссии насчитывали 170 тысяч солдат и офицеров при 376 орудиях. Австрия выставила 110 тысяч, Швеция — 28 тысяч, мелкие германские государства — 13 тысяч человек. Суммировав, получаем 525 тысяч солдат и офицеров. Для сравнения у Наполеона на тот момент было примерно 420 тысяч человек и более тысячи орудий.

В конце сентября Наполеон сосредоточил свои главные силы у Лейпцига. Именно в окрестностях этого немецкого города произошла знаменитая «Битва народов», длившаяся с 4 (16) по 7 (19) октября 1813 года. В ней приняли участие полмиллиона русских, французов, немцев, австрийцев, шведов, поляков, итальянцев, швейцарцев, голландцев, венгров, хорватов, бельгийцев и т. д.

К Лейпцигу армии союзников подходили порознь, что давало Наполеону возможность заняться любимым делом – бить противника по частям. Главнокомандующи й войсками коалиции был назначен австрийский фельдмаршал Карл Филипп фон Шварценберг. Примечательно, что еще год назад он командовал корпусом в наполеоновской армии, а за несколько недель до «Битвы народов» был разбит французами под Дрезденом.

Шварценберг командовал Богемской армией (133 тысячи человек, 578 орудий), которая оказалась в районе Лейпцига в начале октября. Туда же вышла Силезская армия прусского фельдмаршала Гебхарда Леберехта Блюхера (60 тысяч человек, 315 орудий). Эти две армии и противостояли Наполеону в первый день сражения под Лейпцигом.

Утром 4 (16) октября Шварценберг начал наступление на южные подступы к городу, бросив в атаку русские войска под командованием Барклая де Толли. Завязался упорный бой, который поначалу шел с переменным успехом. Но к 15 часам Наполеон бросил в бой кавалерию маршала Иоахима Мюрата. Смяв оборону, она оказалась поблизости от холма, на котором находилась ставка союзных монархов. Чтобы не допустить их пленения, в атаку бросилась личная охрана Александра I – Собственный Его Императорского Величества конвой под командованием генерала-лейтена нта Василия Орлова-Денисова.

Первый день сражения не принес решающего успеха ни одной из сторон. Наполеон сумел лишь потеснить Богемскую армию. Зато Силезская армия Блюхера подошла близко к Лейпцигу.

5 (17) октября противники провели в бездействии. Точнее, они собирали раненых, получали подкрепление и боеприпасы. Однако если Наполеон получил 25 тысяч солдат и офицеров, то к союзникам подошли еще две армии – Северная, которой командовал шведский наследный принц Карл-Юхан (он же — бывший наполеоновский маршал Жан Батист Жюль Бернадот) в составе 58 тысяч человек и 256 орудий, и Польская — под командованием российского генерала Леонтия Беннигсена (54 тысячи бойцов и 186 орудий).

На следующий день развернулось крупнейшее в истории наполеоновских войн сражение, в котором с двух сторон участвовали полмиллиона человек. Противники проявили чрезвычайное упорство в бою, но в решающий момент сражения саксонцы, воевавшие на стороне Наполеона, с развернутыми знаменами перешли на сторону союзников. И хотя верные Наполеону войска продолжали сражаться, на успех рассчитывать им уже не приходилось.

Утром 19 октября — в годовщину ухода французов из Москвы, — Наполеону стало окончательно ясно, что сражение он проиграл. Бонапарт отдал приказ отводить войска по мосту через реку Эльстер. Отход прикрывали части маршалов Юзефа Понятовского и Жака Этьена Жозефа Александра Макдональда. Организованно отступить французам не удалось. Услышав до боли знакомое русское «ура!», запаниковавшие французские саперы взорвали мост. Около 20 тысяч французов были брошены на произвол судьбы. Преодолевать реку на коне пришлось даже маршалам Макдональду и Понятовскому. Если первый из них сумел преодолеть реку, то поляк, лишь накануне произведенный Наполеоном в маршалы, утонул. Многие французы не стали рисковать жизнью и сдались.

В сражении русские войска проявляли стойкость и массовый героизм. Историк Николай Шефов пишет: «Известен, например, подвиг ефрейтора лейб-гвардии Финляндского полка Л.Л.Коренного, который после гибели товарищей один отбивался от окружавших его французов. Гвардеец получил 18 ран, но не сдался. В знак уважения к его мужеству французы отнесли израненного героя в госпиталь, где в тот момент оказался Наполеон. Узнав о храбром русском, император велел не только освободить его, но и отметить в приказе по армии для примера своим воинам. Это был единственный случай, когда российский солдат был отмечен в приказе Наполеона».

О роли русских солдат, офицеров и генералов в «Битве народов» надо сказать особо. Именно они сражались на самых трудных участках и понесли большие потери. В «Битве народов» сложили головы девять наших генералов. В их числе — любимец солдат, герой Смоленского и Бородинского сражений Дмитрий Неверовский. В ходе сражения командир 27-й дивизии получил ранение в ногу, но до последней возможности оставался в седле. Патриот России был оперирован, однако спасти его от гангрены врачи не смогли. В последние минуты жизни, будучи в беспамятстве, Неверовский звал солдат в атаку: «Вперед! На штыки!»

Путь от Лейпцига к Парижу

После поражения под Лейпцигом Наполеон лишился всех своих завоеваний в Германии и ушел во Францию. А антинаполеоновск ая коалиция пополнилась присоединением к ней Баварии, Бадена, Вюртемберга и других немецких государств, прежде воевавших на стороне Франции.

В начале 1814 года две армии союзников вторглись во Францию. Главной (бывшей Богемской) армией, состоящей из русских, немецких и австро-венгерски х частей, командовал австрийский фельдмаршал Шварценберг. Русско-прусскую Силезскую армию возглавлял прусский фельдмаршал Блюхер.

Верный своей стратегии бить противника по частям, Наполеон наносил союзникам чувствительные удары и быстро уходил от преследования. И тогда ненавидевший Наполеона корсиканец граф Шарль Андре Поццо ди Борго дал союзникам совет: «Нужно стремиться кончить войну не военным способом, а политическим… Коснитесь Парижа только пальцем, и колос Наполеон будет низвергнут, вы этим сломаете его меч…»

К такому же решению подталкивала и информация из французской столицы. Оттуда сообщали, что парижане устали от войны. В итоге решение было принято идти на Париж. С целью ввести Наполеона в заблуждение, против него выслали 10-тысячный кавалерийский корпус под командованием генерала Фердинанда Винценгероде. Наполеон нанес ему поражение и одновременно… потерял Париж.

В изложении историка Олега Айрапетова ход событий предстает таким: «13 (25) марта 12 тыс. русских кавалеристов при 94 орудиях разгромили заслон из двух французских корпусов (23 тыс. с 84 орудиями) под Фер-Шампенуазом. Союзные армии (100 тыс. человек, из них 64 тыс. русских) двинулись на Париж. 29 марта они достигли города и 30 марта штурмом овладели Белльвилльскими высотами и Монмартром. Гарнизон города оказал упорное сопротивление, но с потерей господствующих над городом высот был обречен. Узнав об этом, Наполеон двинулся на выручку своей столице, но было поздно. 30 марта 1814 г. ее 45-тысячный гарнизон сдался».

Капитуляция была подписана в 2 часа ночи 19 (31) марта в селении Лавилет. При взятии Парижа союзные войска потеряли 9 тысяч солдат и офицеров, более 6 тысяч из них были русскими. В честь взятия столицы Франции в России выпустили медаль «За взятие Парижа». Барклай де Толли получил фельдмаршальский жезл, а генералы А.И.Горчаков, А.П.Ермолов, П.П.Пален 2-й, Н.Н.Раевский, А.Я.Рудзевич были удостоены ордена Св. Георгия второй степени.

Через несколько дней после капитуляции Парижа Наполеон подписал отречение от престола за себя и своих наследников.

Грандиозные победы 1812 – 1814 годов на сорок лет обеспечили России ведущую роль в Европе и безопасность собственных границ.

После ряда успехов в феврале — марте 1814 года Наполеон Бонапарт решил надавить на больное место союзников и, угрожая коммуникациям, вынудить их вообще покинуть Францию. Однако те, получив известия о неспокойной ситуации в Париже, приняли противоположное решение — идти на неприятельскую столицу и попытаться решить исход войны одним ударом. Двигаясь на Париж в последних числах марта 1814 года, союзники, конечно, не предполагали, что город сдастся без боя, хотя главные силы французов и сам Наполеон остались у них в тылу.

Подойдя с севера к предместьям 29 марта, союзники увидели, что противник готовится к обороне. В течение всего следующего дня шли упорные бои, союзники старались как можно скорее захватить город, пока с тыла не подошел Наполеон с главными силами.

В результате сражение за Париж стало одним из самых кровопролитных за всю кампанию, но к исходу дня было подписано перемирие, в соответствии с которым французы оставляли город. 31 марта союзники несколькими колоннами вступали в столицу Франции. Среди жителей царили страх и уныние. Особенно боялись пруссаков и русских, про которых ходили страшные слухи, рассказанные еще выжившими в походе на Москву 1812 года. В большинстве случаев эти рассказы касались казаков, поэтому их опасались больше всего.

Руниверс Русский казак и французский крестьянин

Тем разительнее оказался контраст между представлениями парижан и реальностью. В город вошли далеко не все части союзных армий, да и разместить их было бы негде. Из русской армии это был корпус, состоявший из гвардии и гренадеров, а также часть казаков. 31 марта был проведен парад на Елисейских Полях, который пришли посмотреть многие жители. К удивлению союзников, сторонники Бурбонов составляли из них ничтожное меньшинство, не более полусотни человек, но они позволяли себе эпатажные выходки вроде издевательств над орденом Почетного легиона или обещаниями разрушить Вандомскую колонну. Ничего подобного ни солдаты, ни, тем более, союзные монархи себе не позволяли.

Мало того, царь Александр, практически единолично решавший все вопросы, распорядился оставить оружие у парижской национальной гвардии и жандармерии, которые могли обеспечить порядок на улицах города, сняв таким образом с союзных армий эту непростую задачу. Александр вообще очень хотел произвести на парижан хорошее впечатление и как можно меньше стеснять их.

При этом больше заботились о произведенном впечатлении, чем даже об удобствах собственных войск. После тяжелого сражения 30 марта солдаты почти всю ночь приводили в порядок свое обмундирование и снаряжение для парада на следующий день, а паек получили только к вечеру 31 марта. Еще труднее дело обстояло с фуражом для лошадей, который приходилось реквизировать в соседних деревнях. А там, где реквизиции фуража, всего ничего до грабежей. Грабежи, которым подвергались мирные обыватели во всей Европе того времени со стороны солдат, — дело обычное.

Речь идет не о планомерном разграблении городов и деревень, вовсе нет: просто солдат мог забрать у крестьянина, помимо фуража для своей лошади, заодно и понравившуюся безделушку, более нужную ему в данный момент. Так происходило, потому что крестьяне для солдата были другим социальным слоем, у которого можно было что-то и забрать. Действительно, если забираешь у крестьянина муку и сено, то почему нельзя прохватить и его столовое серебро?

В принципе, во всех армиях довольно жестко и даже жестоко боролись с такими мелкими грабежами, назначая наказание вплоть до расстрела, но прекратить их совсем было невозможно. Казаки, отправляясь за фуражом для своих лошадей, возвращались и с трофеями другого плана — они устроили на Новом мосту в Париже — самом старом из современных мостов города — нечто вроде рынка, где продавали различные вещи, изъятые у крестьян. Те стали приезжать в город и пытались отнять свое добро, в результате чего случались стычки и потасовки.

Когда же французские городские власти пожаловались на поведение казаков русскому военному губернатору генералу Остен-Сакену, тот принял суровые меры, и случаи грабежей больше не повторялись. В то же время император Александр гулял по городу без охраны, чем привлек симпатии населения, старался вникать во все мелочи. Однажды, заметив, что русская кавалерия, стоявшая биваком на Елисейских Полях, уничтожила зеленые насаждения, распорядился все восстановить, как было.

Руниверс Русские казаки в Лувре в 1814 году

Солдаты вошедших в город корпусов были размещены не по квартирам жителей, что часто практиковалось в то время, а в казармах и биваками прямо на бульварах. Это сделано было далеко не только для того, чтобы облегчить жизнь горожан, но и чтобы предохранить собственных солдат от заражения революционных духом свободы, который, несомненно, был свойственен жителям французской столицы и чрезвычайно опасен.

Пока готовился мирный договор, а он был подписан в Париже 30 мая, французские войска оставляли те крепости и позиции, которые они все еще удерживали в Италии, Германии и Голландии, а союзные войска постепенно оставляли территорию Франции. Вскоре закончилась и оккупация Парижа. Еще в первых числах мая главные силы русской армии отправились походным порядком домой через Германию, а 3 июня и русская гвардия оставила Париж, 1-я дивизия двинулась в Шербур, откуда в конце месяца отплыла в Петербург, а 2-я дивизия пешим порядком дошла до Берлина и Любека, откуда также отплыла домой на кораблях Балтийского флота.

Но прошло меньше года, и император Наполеон триумфально вернулся в Париж и покорил Францию без единого выстрела. Король Людовик бежал в Гент, оставив свой трон и свою столицу. Чтобы вернуться на престол, ему снова понадобилось вмешательство иноземных войск. Хотя Наполеон отрекся от престола уже через четыре дня после поражения при Ватерлоо, Франция продолжала сражаться и без него. Пруссакам было нанесено чувствительное поражение под Парижем, крепости держались. Потребовалось больше двух месяцев, прежде чем последние из них открыли свои ворота, а армия отступила за реку Луару. Вновь в Париж вошли иностранные полки.

Видя, с какой быстротой рухнула власть Бурбонов, союзники приняли решение оккупировать часть страны, чтобы поддержать новый режим, пока он самостоятельно не сможет встать на ноги.

Правда, надо сказать, что эта оккупация не была той, какую мы себе представляем в наше время, и не имела ничего общего с оккупацией страны в 1940-1944 годах. Вся гражданская власть на местах принадлежала французам, и страна управлялась из Парижа. Войска союзников только были расквартированы в некоторых районах, но никак не вмешивались во внутренние дела французского королевства. Если не считать, конечно, главного вмешательства, приведшего к смене режима в 1815 году.

В соответствии со Вторым Парижским мирным договором, заключенным 20 ноября 1815 года, во Францию вводились 150 тысяч войск союзников, в том числе 30-тысячный русский корпус, которым командовал граф Воронцов. В 1812 году этот генерал командовал сводно-гренадерской дивизией в армии Багратиона и, защищая Семеновские флеши, потерял 9/10 личного состава.

Главнокомандующим оккупационной армией был назначен герцог Веллингтон, победитель при Ватерлоо. Русский корпус поначалу размещался в Нанси, а в конце декабря 1815 года направился на места своей постоянной дислокации в департаменты Северный и Арденнский. Памятуя прошлогодний опыт, муниципалитеты французских городов, где должны были размещаться иностранные гарнизоны, просили поставить у них не немецкие, а русские полки, поскольку их поведение и дисциплина оставили хорошие воспоминания. Однако первые месяцы принесли разочарования.

Руниверс Русская армия 1815 года

Не проходило и дня, чтобы не было отмечено каких-то насильственных действий со стороны иностранных войск, некоторые даже сожалели, что у них не пруссаки стоят! Но после личного вмешательства командующего русским корпусом графа Воронцова дело было исправлено быстро и решительно.

Порядок и в будущем поддерживался жесткими мерами. За все время присутствия русских войск было отмечено три случая изнасилования, и каждый раз виновные понесли суровую кару: двое получили по 3000 ударов шомполами, а один — 12000 (!) шпицрутенов, по сути это была мучительная смертная казнь. Однажды за кражу со взломом виновного расстреляли.

Французов очень удивляли некоторые русские традиции. В первую очередь это касалось бани — как отмечал современник, русский солдат легче обойдется без кровати, чем без бани. Местных жителей поражало, что после жаркой бани русские прыгали в холодную воду.

В целом пребывание русских войск благодаря усилиям командира корпуса проходило в хороших условиях. Солдаты жили в казармах, для них были устроены школы, где их обучали грамоте и некоторым другим наукам.

Но отношения с местным населением все же оставались натянутыми. Французы по-прежнему видели в иностранных войсках своих врагов. А отношения с французской таможенной службой вообще оказались сильно враждебными. Недалеко проходила граница с Королевством Нидерланды — нынешняя Бельгия входила в его состав и стала независимой только в 1830 году, поэтому контрабанда в этом районе процветала, и у таможенной службы было много работы.

Однажды французы попытались задержать двух казаков, а когда те попробовали ускользнуть, то одного из них убили. Через некоторое время в одном из кабаков произошла стычка русских солдат с французскими таможенниками, в которой также были убиты русские солдаты.

В соответствии с положениями парижского договора солдаты иностранных держав подлежали своему военному суду, а французские подданные — французскому гражданскому суду. По некоторым делам присяжные очень мягко обходились с виновными французами только потому, что противной стороной были иноземные солдаты.

Когда мельник Берто и его слуга тяжело ранили вилами русских, то после недолгого рассмотрения их дело было прекращено, а кузнец, избивший русского солдата, отделался тремя днями ареста.

Суд присяжных в городе Дуэ оправдал некоего Кале, обвинявшегося в том, что тот нанес несколько сабельных ударов. Требовалось вмешательство центрального правительства страны, чтобы сгладить впечатление от таких судебных приговоров. Таких случаев было много, и, хотя у виновных наверняка были серьезные смягчающие обстоятельства, их многочисленность говорит о весьма напряженных отношениях между местными жителями и оккупационными войсками. Тем не менее во многих случаях с местными властями корпусное начальство ладило неплохо.

Русские принимали участие в тушении пожаров, совместном патрулировании улиц городов, вносили пожертвования. В городе Ретеле на деньги, собранные русскими офицерами, местная церковь смогла купить себе орган, установить кованую решетку и отлить самый большой из колоколов.

По прошествии трех лет встал вопрос о продлении присутствия войск иностранных держав на территории Франции еще на два года или об окончательном их выводе. Никто не был в этом уже заинтересован, если не считать французских роялистов, опасавшихся за свою власть. Тем более, что и иностранцы к Бурбонам относились зачастую пренебрежительно.

Русские офицеры называли Людовика XVIII «королем дважды-девять», что по-французски звучит также как «дважды новый король», намекая на его двойное возвращение на штыках иноземных армий.

В конце концов было принято решение о выводе войск, и на Аахенском конгрессе в октябре — ноябре 1818 года Франция стала полноценной великой державой, наряду с Пруссией, Россией, Австрией и Англией. В конце ноября 1818 года последние иностранные солдаты оставили территорию королевства.

По прибытии в Россию корпус был расформирован, часть полков была отправлена на Кавказ, часть — во внутренние губернии. Наверняка пребывание во Франции не прошло незаметно для солдат и офицеров корпуса Воронцова, но говорить, что именно это стало причиной проникновения либеральных настроений в офицерскую среду, вряд ли будет точным. Скорее всего, сказались наполеоновские войны в целом, близкий контакт с французами, уже глубоко проникнувшие идеи Просвещения, а также повысившаяся самооценка каждого офицера, внесшего свой вклад в победу в великой войне.

Разве не стыдно было мириться с тираническим правлением у себя дома после того, как они избавили от тирании чужеземную державу?

Данная серия публикаций является продолжением . Цикл подготовлен

31 марта 1814 года русские и союзнические войска триумфально вошли в Париж.
А днем ранее произошла битва, положившая конец эпохе Наполеоновских войн. Знаменитый исторический период, известный под названием «100 дней», завершившийся битвой при Ватерлоо 18 июня 1815 года. Это уже другая история, которая поставит окончательную точку в участии Наполеона в политической жизни Франции и Европы. А в этот день армия России и союзников, подавив очаги сопротивления, вошла в Париж... как это было...

Краткая предыстория событий

После проигранной кампании в России в 1812 году, Наполеон сумел собрать новую армию, и боевые действия возобновились на территории Европы. Русская армия приняла в них самое активное участие, и это участие известно в отечественной историографии как Заграничный поход Русской армии. Поражение французской армии в России привело к образованию шестой антифранцузской коалиции. До весны 1813 года войну с наполеоновскими войсками вела преимущественно русская армия, но, начиная с марта месяца, к России в борьбе с Наполеоном начали присоединяться европейские государства: Пруссия, Англия, Австрия, Швеция.

После поражения наполеоновской армии под Лейпцигом в октябре 1813 года боевые действия к 1814 году перенеслись на территорию Франции.

Отдельные успехи армии Наполеона в 1813 и 1814 году, доказывавшие в очередной раз гений полководца-императора Франции и доблесть французских войск, уже не могли переломить хода событий, так как силы были полностью на стороне союзного контингента.

29 марта 1814 года союзные войска, большую часть которых составлял русский контингент, подошли к Парижу. За оборону города отвечали маршалы Мортье, де Монсей и де Мармон при общем руководстве брата Наполеона Жозефа Бонапарта.

Во главе Союзных войск стояли император Александр I и генерал М.Б. Барклай-де-Толли (от Российской империи), а также прусский фельдмаршал Г.Л. фон Блюхер и австрийский фельдмаршал К. Ф. цу Шварценберг.

30 марта 1814 года началось сражение за Париж. Во время сражения Ж.Бонапарт покинул столицу, предоставив руководство сражением и возможной капитуляцией маршалам де Мармону и Мортье.

Битва за Париж стала одним из самых кровопролитных сражений для армий союзников, так как всего за один день союзная армия потеряла свыше 8000 человек убитыми, из которых более 6000 были русскими. К концу дня маршалы Мортье и де Мармон поняли очевидность своего поражения и бессмысленность дальнейшего сопротивления.

Удивительно, что в момент штурма Парижа на Монмартре продолжали работать кафе, даже во время перестрелки. Посетители спокойно пили вино и обсуждали шансы противоборствующих сторон. Кстати, когда сопротивление было сломлено, перемирие отмечали здесь же.

В ночь с 30 на 31 марта была подписана капитуляция, в которой де Мармону удалось отстоять возможность отвода французских войск из Парижа.

31 марта 1814 года в полдень в Париж торжественно вступили отборные части союзных войск во главе с императором Александром I и командующими союзными войсками.

Вступление русских и союзных войск в Париж «Вступление российских войск в Париж. 31 марта 1814». Картина неизвестного художника с оригинала И.Ф. Югеля

Взятие Парижа, а также колебание части корпусов французской армии в плане готовности продолжать сопротивление привели к образованию Временного правительства, отречению Наполеона от трона и восстановлению монархии.

Парижане отнеслись к русской армии и союзникам настороженно. Но вскоре поняли, что погромов не будет и осмелели. Один француз, вероятно, сторонник Бурбонов смело подошёл к царю и заявил: "Мы долго вас ждали!". Александр ответил: " Вините храбрость французских войск в том, что я не пришёл к вам раньше!"

Русский император умел завоёвывать сердца людей, и вскоре толпы ликующих парижан кричали "Да здравствует Александр!" при каждом его появлении. Париж наводнили наши офицеры, казаки и солдаты.

Увидеть как это было можно по работам Георга-Эммануэля Опица (1775-1841). Этот миниатюрист, акварелист, гравер и литограф был очевидцем событий 1814 года.

Rазаки пользовались успехом у женщин, особенно простолюдинок. Bменно тогда появилось выражение «заниматься любовью а-ля казак», что означало, бесцеремонность, быстроту и натиск. Казаки называли любовные похождения триктрак.

И "Бистро" остались тут от русских. "Быстро! Быстро!" — торопили официантов казаки и выражение прижилось, став названием. Кстати, русская традиция убирать пустую бутылку со стола появилась тогда же. Официанты производили расчет клиентов по количеству пустой тары на столе. И русские вояки быстро смекнули, как можно сэкономить. Отсюда и пошло - оставишь на столе пустую бутылку, денег не будет.

Русских поражало наличие лягушек в ресторанах и обилие детей, просивших подаяние на улицах. Ведь в России тогда милостыню просили только на паперти, а юношеского нищенства вообще не было.

Генерал Милорадович выпросил у царя жалованье на три года вперед, но все проиграл. Однако добывали деньги в Париже запросто. Достаточно было прийти к любому местному банкиру с запиской от командира корпуса, в которой говорилось, что податель сего — человек чести и сумму непременно вернет.

Кроме карт, вина и девушек, у русских офицеров в Париже было еще одно развлечение — посещение салона мадемуазель Ленорман, известной гадалки. Однажды в компании сослуживцев в салон пришел молодой Муравьев-Апостол. Ленорман с готовностью предсказывала офицерам будущее, при этом игнорируя Муравьева-Апостола. Когда он стал настаивать на пророчестве, гадалка произнесла только одну фразу: «Вас повесят!» Муравьев рассмеялся: «Вы ошибаетесь! Я - дворянин, а в России дворян не вешают!»

— «Для вас император сделает исключение!» — грустно проговорила Ленорман. Это предсказание долго было предметом для шуток в офицерской среде, однако все полностью сбылось. Вместе с другими декабристами спустя какое-то время Муравьев-Апостол был повешен.

После вывода русских войск культурные ценности музеев и дворцов остались в сохранности. Никто ничего не вывез и не присвоил.

К лету во Франции остался только оккупационный корпус, возглавляемый графом Михаилом Воронцовым, который находился там до 1818 года. Правительство выделило корпусу жалованье за два года службы, так что героям было на что вкусить все радости жизни. И они вкусили... Перед отправкой на родину Воронцов приказал собрать сведения о долгах, оставленных офицерами.

Набралась немаленькая сумма — 1,5 млн рублей ассигнациями. Граф не стал обращаться за помощью к царю, понимая, что Россия находилась в тяжелом финансовом положении. Он продал имение Круглое, доставшееся ему в наследство от тетки Екатерины Дашковой, и, оставшись почти ни с чем, заплатил долг из своего кармана.

Александр наглядно показал всему миру разницу между тем как вошли в Москву французы и что они там оставили и как вошли в Париж русские и что осталось после них... и кто-то после этого будет говорить о культуре и дикости русских людей? Как мы видим сегодня, не помогает все это. Не помнят и не ценят, пора делать правильные выводы)))

Основа инфы Calend.ru и др. интернет, картинки с инета, фото мои.