Ликвидация франкфуртско-губенской группировки.

Ларионов А. Э.

Военная повседневность – явление необычайно ёмкое и многогранное. Тем более это справедливо в отношении Великой Отечественной войны, вместившей в себя десятки миллионов человеческих судеб на огромном географическом пространстве в самых разных обстоятельствах. Красная Армия начинала войну в обстоятельствах, казавшихся многим гибельно-безальтернативными, а закончила её в Берлине, когда столь же безальтернативной представлялась её всепобеждающая мощь. Когда мы говорим о повседневной жизни солдат и офицеров (для 1941 – 1942 гг. – бойцов и командиров) Красной Армии, то должны учитывать радикальные перемены исторической обстановки, произошедшие за четыре военных года. Подобно всякому историческому феномену, военная повседневность не статична, а динамична, изменчива, подчиняясь внешним обстоятельствам и сама воздействуя на них. В этом кроются также и диалектика её существования и закономерности развития.

Без знания о предшествующем невозможно адекватно понять последующее. Картина повседневной жизни Красной Армии во втором и третьем периодах войны будет во многом непонятной и неполной без соответствующих реалий первого, самого тяжёлого периода военных действий. Одной из самых ярких и трагичных страниц первого периода войны стали различные по масштабам окружения или «котлы», ставшие настоящим кошмаром для рядовых и командиров всех рангов. За период 1941 – 1942 гг. РККА пришлось пережить несколько крупных окружений фронтового и армейского масштаба.

В «котлах» различного масштаба оказалось несколько миллионов военнослужащих. Большинство из них погибло в процессе ликвидации окружений германскими войсками и их союзниками, либо впоследствии – уже находясь в немецком плену. Выжить удалось немногим. Вот красноречивая цифра: согласно архивным данным, в немецком плену оказалось от 3,5 до 5 млн. чел. (Следует указать на различную методику подсчёта военнопленных в СССР и в Германии в период войны: в то время как германское командование в разряд пленных включало всех мужчин призывного возраста, оказавшихся в плену на данной территории, советское командование к военнопленным относило тех, кто на момент пленения пребывал на действительной военной службе). Из этого количества было освобождено в конце войны порядка 900 тыс. чел. Какая-то их часть, будучи снова включена в состав действующей армии, неизбежно погибла, следовательно, выжить и дожить до нашего времени удалось очень немногим.

Наиболее крупными «котлами» фронтового масштаба в 1941 г. явились следующие: окружение главных сил Западного фронта 22 – 28 июня 1941 г. под Белостоком и Минском; окружение сил 6-й и 12-й армий в районе Умани в августе 1941 г.; окружение главных сил Юго-Западного фронта в конце августа – первой половине сентября 1941 г. (печально знаменитый Киевский котёл); окружение войск Брянского и Западного фронтов в начале немецкой операции «Тайфун» 2 – 8 октября 1941 г. В 1942 г. такого количества катастроф стратегического масштаба уже не было. Тем не менее, в результате ряда причин во 2-й половине мая 1942 г. в окружении под Харьковом оказались соединения Юго-Западного фронта; кроме того, на протяжении нескольких месяцев 1942 г. (с января) вели бои в окружении части 33-й армии, 4-го воздушно-десантного корпуса и 1-го гв. кавалерийского корпуса; наиболее трагическим окружением армейского масштаба стало окружение 2-й ударной армии в лесах под Любанью и Мгой летом 1942г. при попытке деблокировать Ленинград .

Столь подробное перечисление окружений потребовалось для того, чтобы ясней стала основная мысль данной статьи: жизнь в окружениях различного масштаба стала одной из констант повседневной жизни РККА в первом периоде войны, в которую оказались вовлечены несколько миллионов человек военнослужащих. Следовательно, правомерно проанализировать эту страницу военной повседневности в качестве самостоятельной грани в истории военной повседневности в годы Великой Отечественной войны. Этот анализ обладает определённой спецификой. Число выживших в окружениях невелико. Архивные документы отрывочны и не могут отражать фактов с той же полнотой, когда дело касалось устойчивой обороны или успешного наступления. Основным источником информации о повседневной жизни в окружениях могут служить именно воспоминания бывших «окруженцев», частично публицистические произведения военных журналистов, таких, как Евгений Долматовский, Сергей Смирнов, основывавших, однако, свои произведения также на воспоминаниях непосредственных очевидцев и участников событий.

Само понятие «повседневная жизнь в окружении» является определённым эвфемизмом, поскольку окружение – по определению ситуация экстремальная. Нормальный уклад жизни армии в нём неизбежно нарушался. Однако в своей совокупности эти нарушения и экстремальные условия складывались в определённую картину, устойчиво повторявшуюся от «котла» к «котлу». Важнейшим, рубежным моментом являлось, в данном случае, осознание самого факта попадания в окружение солдатским и командным составом. Это осознание определяло взаимоотношения людей, их поведенческие реакции, моральный дух и конкретные поступки. Понимание того, что воинская часть, подразделение или соединение оказались в окружении, приходило по-разному, зависело от конкретных условий. Для старшего и высшего командного состава на уровне от дивизионного до фронтового звена включительно и по своему положению владеющего полнотой информации знание об окружении приходило достаточно быстро, иногда в момент его возникновения, а предчувствие его – иногда и раньше, как только ощущался выход ситуации на том или ином участке фронта из-под контроля.

Например, штаб и военный совет Юго-Западного фронта в сентябре 1941 г. получил информацию о наметившемся немецком окружении за два дня до соединения в районе Лохвицы (около 100 км южнее Конотопа) частей 1-й и 2-й немецких танковых групп 12 сентября 1941 г. (командующий 1-й тгр – генерал-полковник Эвальд фон Клейст, 2-й тгр – генерал-полковник Гейнц Гудериан).

Вот как рассказывает об этом в своих мемуарах бывший начальник оперативного отдела штаба ЮЗФ И. Х. Баграмян: «Во второй половине 12 сентября позвонил генерал Фекленко [Фекленко Н. В., генерал-лейтенант, в первые дни войны командовал 19-м механизированным корпусом, во время сражения за Киев – 38-й армией] и попросил меня срочно вернуться на его командный пункт. Здесь я услышал неприятную весть. Пока мы пытались очистить плацдарм у Дуриевки, генерал Клейст скрытно переправил в район Кременчуга свои танковые и моторизованные дивизии. Утром 12 сентября они…рассекли фронт 297сд и устремились на север…Нетрудно было догадаться – Клейст устремился навстречу Гудериану» .

Для рядового и младшего комсостава, чей оперативный кругозор ограничивался разграничительной линией с ближайшими подразделениями, информация поступала с более или менее значительным опозданием, когда было уже поздно что-либо менять и окружение становилось печальной реальностью, в условиях которой приходилось приспосабливаться и выживать. Характерным в этом смысле является рассказ о своём попадании в окружение московского ополченца Вадима Шимкевича, ветерана 2-й дивизии народного ополчения: «30 сентября батальон был поднят на ноги под гром орудий и бомбовых ударов. Откуда я мог предполагать, да и никто из нас не знал, что несколько часов назад к югу и северу от Ельни немецкие танковые корпуса прорвали Западный фронт и, давя наши армейские тылы, разворачивают наступление, пройдя десятки километров в глубину нашей обороны… Наконец мы дождались (7-8 октября), когда командиры объявили нам главное: батальон, сосредоточенный в районе Вязьмы, в окружении» . Как известно, к 7-8 октября 1941 г. немецкие подвижные соединения, реализуя план ОКВ (Oberkommandowermacht – Верховное командование сухопутных войск) «Тайфун», прочно замкнули кольцо окружения восточнее Вязьмы, в которое попали части 6 армий. Большинству красноармейцев не было суждено вырваться к своим. Они были «винтиками» большой войны, так что в сложившихся обстоятельствах их судьба была предрешена.

Важнейшей чертой пребывания в окружении, которая и определяла специфику повседневной жизни, была изолированность от главных сил своих войск и, как неизбежное следствие – отсутствие устойчивого снабжения, связи с высшим командованием, достоверной информации об оперативной обстановке. Как можно убедиться из мемуаров солдат и офицеров, переживших окружение, сам факт его осознания далеко не сразу отражался на процессе повседневной жизни отрезанных частей и подразделений. Армия – очень инерционная система, многие механизмы которой поддерживаются почти автоматически. Взаимоотношения людей определяются иерархией и субординацией, каковые сохранялись и в окружении. Однако чем дольше находились люди в окружении, тем большим трансформациям могли подвергнуться определяемые военными уставами взаимоотношения между ними. Да и само поведение окруженцев начинало испытывать существенные девиации от, казалось бы, незыблемых армейских эталонов и стереотипов. В условиях массовой гибели сослуживцев, в том числе командиров и политработников, ощущения безнадёжности своего положения или, как минимум, бессмысленности дальнейшего сопротивления, могли проявляться признаки паники, трусости, дезертирства и даже прямого предательства. Это не было господствующей тенденцией, но нередко становилось достаточно типичным. Ветеран войны С. Г. Дробязко приводит характерный случай подспудного падения морального духа некоторых своих сослуживцев тяжёлым летом 1942 г. в Кубанских степях, где его батальон прикрывал отход главных сил и оказался в окружении: «На одной из остановок, прислушиваясь к…разговорам, я понял, что у одного из них (солдат) имеется тетрадка с переписанной немецкой листовкой-пропуском. Были такие листовки, в которых предлагалось бросать оружие и переходить на сторону немцев. Предъявившим листовку обещали жизнь и пищу…».

«Вот идёт группа человек в шесть… Видя впереди разрывы, один из них кричит с надрывом:

— Я не могу, я этого не вынесу! – и лихорадочно срывает петлицы. Второй ему спокойно говорит:

— Ты знаешь, что за это расстреливают?

— Всё равно конец, кругом немцы!» .

Таким образом, панические или пораженческие настроения в условиях окружения могли охватывать большие или меньшие группы военнослужащих, особенно, если рядом не было командиров и политработников, способных распространение подобных настроений пресечь. То есть раньше или позже утрата командования и связи способствовали постепенному дрейфу армейских подразделений в сторону неуправляемой толпы, охваченной паническим стремлением выжить. Тем не менее, поддавались этой тенденции далеко не всякие. Немало имеется примеров безукоризненного исполнения воинского долга, готовности претерпеть любые трудности, но выйти к своим либо оказать захватчикам всё возможное сопротивление.

Помимо морального состояния, в повседневной жизни попавших в окружение красноармейцев имелись и иные специфические стороны, касавшиеся также и материальных вопросов. Отсутствие постоянного снабжения выводило на первый план проблему обеспечения продовольствием. Чем продолжительнее было пребывание в окружении, тем острее она становилась. Нередко именно отсутствие еды служило побудительным мотивом для добровольной сдачи в плен. В определённый момент единственным источником добычи пропитания для окруженцев становились контакты с местными жителями, что неизбежно повышало риск нарваться на немецких солдат, грозило пленением или смертью.

Николай Иноземцев в своём фронтовом дневнике описывает питание во время выхода из «Киевского котла» осенью 1941 г.: «На ходу едим хлеб и помидоры, вынесенные какой-то старушкой. Прошло ровно сутки с тех пор, как ели последний раз. Отмахали километров 12 – 15, больше идти нет сил. Какое-то село. Заходим в хату. Хозяева начинают разогревать борщ, картошку. Пьём спирт из противоипритовых пакетов, обедаем. Глаза буквально слипаются. Замертво падаем на солому…» .

«Вскоре, откинув брезент, заменяющий дверь, в блиндаж вошёл боец.

— Здравствуйте! Покушать вам принёс, командир роты приказал. Вот вам ваша каша. – Он с трудом снял с плеча вещмешок, где было тушёное мясо в банках, хлеб и махорка.

Большаков благодарит бойца за продукты и за внимание.

— Да чего там, пустое!» .

Однако иногда в окружении и в отступлении, которые часто сливались воедино, происходили случаи, которые невозможно объяснить с позиций здравого смысла – перед приходом немцев происходило уничтожение военного имущества, причём даже тогда, когда имелась возможность спасти хотя бы часть его, раздав сражающимся в непосредственной близости красноармейцам: «Епифанов кивает в ту сторону, откуда он пришёл, спрашивает:

— Там всё что-то горит и дымит?

— Это продовольственные склады подожгли. Жгут их и охраняют какие-то спецчасти. Бойцы просили их не сжигать, а раздать нам, голодным.

— Нет, не подходи, стрелять будем, ответили нам. Вы б знали, как там вкусно пахнет жареной колбаской, да ещё и духовитой тушёнкой, да поджаренным хлебом. Понюхаешь, но сыт не будешь» .

Аналогичные эпизоды можно неоднократно встретить на страницах «солдатских мемуаров». Как уже сказано, рационально объяснить доведённое до абсурда выполнение приказа о тактике выжженной земли едва ли возможно – не одна солдатская жизнь могла быть спасена благодаря раздаче имущества и продовольствия, которое в любом случае обрекалось на уничтожение.

Порой ситуация с питанием становилась катастрофической, когда не только оказывались перерезанными линии снабжения, но не было и возможности получить помощь от местных жителей. Именно так сложились обстоятельства при окружении под Мгой и Любанью частей 2-й Ударной армии. Поскольку боевые действия велись в болотисто-лесистой местности, очень редконаселённой, постольку надеяться на сколько-нибудь серьёзное подспорье в обеспечении едой со стороны местных жителей не приходилось. После того, как германские войска стали перерезать коридор, соединяющий части армии с «большой землёй», прежде всего это отразилось на положении с продовольствием. Вот одно из характерных и типичных для того периода свидетельств: «С апреля (1942 г.) мы ни разу не получали нормального питания, да ещё половину марта провели в окружении, голодая. Вот обычный суточный рацион нашего питания – 150-200г концентрата пшённой каши на 10 человек, каждому столовая ложка сухарных крошек и иногда чайная ложка сахарного песку, а соли совсем не было. Если в полку убивало лошадь, то её делили на все батареи. На каждого доставалось не более 100г мяса, его варили, макали в сахарный песок и ели. Немало дней было и без сухарных крошек, и без сахара» . Подобными рассказами изобилуют мемуары окруженцев. Здесь обращают на себя внимание два момента: сохранение людьми боеспособности и готовности к борьбе до конца вопреки нечеловеческим условиям, когда ни наесться досыта, ни обогреться в условиях сплошных болот было невозможно месяцами; во-вторых, высокий уровень человеческой солидарности, готовности прийти на выручку товарищу. Бесспорно, что именно последнее обстоятельство служило важнейшим залогом поддержания частями 2-й УдА боеспособности в совершенно безнадёжных условиях.

Можно строить различные предположения о причинах такой солидарности. Можно предположить, что в данном случае мы имеем дело с ярким примером проявления механизмов традиционного общества по поддержанию коллективной жизнеспособности, что вполне соответствует базовому коду Русской цивилизации, пусть и подвергшейся существенной трансформации после 1917 г.

Не менее проблематичной, нежели питание, была организация медицинского обслуживания раненых бойцов и командиров в условиях окружений различного масштаба и длительности. Основной трудностью во всех случаях была острая нехватка медикаментов, а зачастую полное их отсутствие, так что медицинская помощь часто оказывалась чисто символической, что вело к неизбежному росту смертности, в том числе и тех раненых, которые при более благоприятных обстоятельствах были спасены. В этом случае также исчезало понятие военной иерархии – помощь оказывалась тем, кто в ней прежде всего нуждался, вне зависимости от звания и должности. Такова была специфика жизни в окружении.

В качестве примера медобслуживания в окружении можно привести фрагмент рассказа одного из тех солдат, кто почти чудом остался жив в «Вяземском котле» осенью 1941 г., сумев впоследствии пробиться на восток: «Пуля попала мне в ногу – в правую стопу навылет. Сразу полсапога крови… Пришёл я в лазарет, говорю врачу:

— Помоги чем-нибудь.

— А чем я тебе помогу? Видишь, ничего нет. Ни бинтов, ни медикаментов, — отвечает.

— Да хоть отрежь мне пальцы. Болтаются…

— У меня, — говорит, — нечем тебе пальцы резать, даже топора нет. Потом нагнулся, посмотрел:

— Ничего тебе отрезать не надо. Заживёт. Тогда я стал перевязывать себя сам. И остался в лазарете» .

В ряде мемуаров сообщается, что нередко вся медицинская помощь сводилась к промыванию раны проточной водой, перевязке из подручных средств, в случае тяжёлого ранения – безнаркозного извлечения пули или осколка, либо ампутации конечности – также без наркоза, в лучшем случае наркозом служил стакан водки или спирта.

Анализ повседневной жизни частей РККА в окружениях 1941 – 1942 гг. будет заведомо неполным, если не остановиться на таком моменте, как соотношение жизни и смерти, а также их восприятие самими участниками боёв в окружении. Гибель на войне, тем более, такого масштаба, как Великая Отечественная, была часто закономерным явлением. Однако в окружении её вероятность повышалась ещё в большей степени. Это объясняется тем, что нигде больше, кроме как в окружении, повседневность не переплетается столь тесно с собственно боевыми действиями, а жизнь со смертью почти до полного исчезновения границ между ними. Смерть боевых товарищей окончательно превращалась в абсолютно обыденную деталь действительности, становилась, как ни дико это звучит, полноправным элементом повседневности. Удивление часто вызывала не смерть, а случайное её избежание, выражавшееся примерно такой мыслью: «Неужели я всё ещё жив?!»

Смерть угрожала бойцам и командирам в бою и на отдыхе, во время еды или сна, при попытке вырваться из окружения или просто укрыться от авианалёта и артогня. Описания гибели товарищей занимают значительную часть воспоминаний бывших окруженцев. Бойцы постепенно свыкались с мыслями о неизбежности собственной гибели. В качестве характерных примеров можно привести несколько отрывков из мемуаров:

«Обстановка сложилась очень тяжёлая. Площадь – 2 на 2км, занятая нашими войсками, насквозь простреливалась. Всюду лежал убитые и раненые. Кто бредил, кто лежал в воде и просил пить, кто просил перевязать, а кто просил пристрелить, потому что самому это сделать уже не было сил… Застрелился комиссар нашего дивизиона старший политрук Долинский…» .

«Ветер толкал нас в спину, мы шли в 5 метрах друг от друга. Но и ста метров не прошли, как навстречу нам полоснула пулемётная очередь… Хомутов остановился, пошёл боком-боком от меня и упал.., лежал вниз и дёргался в конвульсиях…» .

Подобных случаев одиночной или массовой гибели красноармейцев, оказавшихся в окружении можно привести множество. Те же, кто уцелели, продолжали свой трудный и часто почти безнадёжный путь на восток. Голодные дни, холодные ночи под открытым небом, в лесах и болотах, без надежды обсушиться и обогреться, постоянный страх нарваться на немцев или быть схваченным полицаями, почти полная неизвестность о нахождении линии фронта, очередные смерти товарищей или случайных попутчиков – всё это сливалось в сплошную пелену, где уже не различалось времени суток, притуплялось чувство голода, явь мешалась с голодными галлюцинациями – таковы были во множестве картины повседневной жизни в окружениях 1941 – 1942 гг. Исход мог быть разным: безвестная гибель, плен и концлагерь, нахождение убежища у местных жителей и последующий уход в партизанские отряды, как самый счастливый вариант – прорыв к своим. Однако те, кто побывали в окружении, единодушно вспоминали о нём как о самом тяжёлом факте своей военной биографии, в котором события спрессовывались настолько плотно, что каждый прожитый день можно было смело приравнивать к году обычной жизни.

Завершая настоящую небольшую статью, хотелось бы сказать о невозможности изложить все факты повседневной жизни солдат и офицеров Красной Армии в окружениях начального периода войны. По необходимости приходилось выбирать наиболее яркие и характерные примеры для иллюстрации важнейших тенденций и тезисов.

В заключение следует отметить также следующее. При всём драматическом накале, даже трагизме картин повседневной жизни советских окруженцев следует помнить, что своим героизмом и жертвенностью, страданиями за гранью возможного и мученической кончиной они внесли свой вклад в остановку ранее не знавшей сбоев машины германского блицкрига, а значит – и в конечную победу над ним, хоть большинству из них не было суждено дожить до неё. Тем более благодарной и прочной должна быть наша о них память.

Литература

1.​ Баграмян И. Х. Так шли мы к Победе. М., 1988.

2.​ Долина смерти: трагедия 2-й ударной армии/ Автор-составитель Изольда Иванова. М., 2009.

3.​ Долматовский Е. А. Зелёная брама. М., 1989.

4.​ Дробязко С. Г. Путь солдата. М., 2008.

5.​ Иноземцев Н. Н. Фронтовой дневник. М., 2005.

6.​ Исаев А. И. «Котлы» 1941г.: пять кругов ада Красной Армии. М., 2005.

7.​ Исаев А. И. Когда внезапности уже не было. М., 2006.

8.​ Исаев А. И. Краткий курс истории ВОв: наступление маршала Шапошникова. М., 2005.

9.​ Михеенков С. Е. В донесениях не сообщалось: жизнь и смерть солдата Великой Отечественной. М., 2009.

10.​ Советская военная энциклопедия. Тт.1 – 8. М., 1976.

11.​ Шимкевич В. Н. Судьба московского ополченца. М., 2008.

12.​ Иллюстрации: http://pretich2005.narod.ru.

Окружение 9-й армии

Завершив прорыв одерского оборонительного рубежа, левое крыло 1-го Белорусского фронта (5-я ударная, 8-я гвардейская и 1-я гвардейская танковая армии) приступили к маневру с целью окружения и расчленения берлинской группировки. Продолжала наступление в южном, северо-западном и западном направлениях и левофланговая ударная группировка фронта (69-я и 33-я армии) с целью ликвидации немецких войск в районе Франкфурта-на-Одере и изоляции франкфуртско-губенской группировки от Берлина. Кроме того, на левом фланге начал выдвигать второй эшелон фронта - 3-я армия, и 2-й гвардейский кавалерийский корпус.

23 апреля левая ударная группировка развивала наступление в юго-западном и южном направлениях. В 3 час. 23 апреля перешла в наступление 3-я армия и 2-й гвардейский кавалерийский корпус. Ввод в сражение новой армии стал неожиданностью для немцев. Воспользовавшись замешательством противника, наши передовые отряды форсировали Шпрее и захватили переправы. Опомнившись, немцы контратаковали с целью отбросить передовые части советской армии за реку, но были отброшены с большими потерями. В результате стремительной атаки 3-й армии и 2-го гвардейского кавкорпуса была ликвидирована возможность прорыва 9-й армии в Берлин из лесов юго-восточнее него.

Войска 69-й армии, преодолевая ожесточенное сопротивление противника, незначительно продвинулась вперёд. Только на левом фланге, использовав успех соединений 3-й армии, войска 69-й армии форсировали Шпрее в районе Фюрстенвальде. Часть войска 69-й армии вместе с 33-й армией приняла участие в этот день во взятии Франкфурта-на-Одере. 33-я армия, изменив направление удара, двумя корпуса перешла в наступление на юго-западном направлении. Большую помощь сухопутным войскам 22-23 апреля оказал 3-й бомбардировочный авиационный корпус генерала А. З. Каравацкого. Советская авиация оказал большую поддержку войскам, штурмующим Франкфурт-на-Одере и наступающим в сторону Беескова. Только над этими населенными пунктами в течение двух дней было 343 самолето-вылета, сброшено 260 тонн авиабомб. Эффективные действия советской авиации помогли взять мощный узел обороны противника Франкфурт и развить наступление на Беесков.

Таким образом, 23 апреля окружение немецкой группировки было близко к завершению. У немецких войск для связи с Берлином осталась одна коммуникация - дорога Нойе-Мюле - Букков. Но и эта дорога уже находилась под огнем нашей артиллерии. Берлин в это время также был охвачен с трех сторон, осталось только три дороги, ведущие на запад, но они находились под непрерывным наблюдением нашей авиации.

Войска 8-й гвардейской и 1-й гвардейской танковой армий в течение ночи и дня 24 апреля вели упорные бои в юго-восточной части Берлина. Наши войска расширяли захваченные накануне плацдармы на западном берегу Шпрее и Даме, переправляли на западный берег основные силы и тяжелое вооружение. В 10 час. 30 мин. в районе Бонсдорфа войска 1-го Белорусского фронта соединились с частями 9-го мехкорпуса 3-й гвардейской танковой армии 1-го Украинского фронта. В результате франкфуртско-губенская группировка противника (основные силы 9-й армии и часть сил 4-й танковой армии) была отрезана от Берлина окончательно.

Строительство баррикады поперек улицы. Стенки баррикады образовывали деревянные брусья или рельсы, её заполняли камнями и землей. Подобные сооружения не преодолевались танками и выдерживали попадание снарядов до 152-мм калибра

Левая ударная группировка 24 апреля продолжала наступление по всему фронту. Немецкие войска упорно сопротивлялись, стремясь избежать расчленения, переходили в контратаки. Одновременно германское командование, прикрывшись арьергардами, отводило войска с наиболее опасных участков в западном и юго-западном направлениях. Немцы планировали создать в районе Вендиш-Бухгольц ударную группировку и прорвать кольцо окружения в сторону Берлина, как этого потребовал от 9-й армии Гитлер в приказе от 22 апреля.

Войска 3-й армии, наступающие в сложных условиях лесисто-озерной местности, на всём фронте форсировали канал Одер-Шпрее и продвинулись на 3-4 км. Войска 69-й армии, отражая сильные контратаки противника, продвинулись на 3-6 км. 33-я армия возобновила наступление на всем фронте и форсировала Шпрее в районе Беескова. На разных направлениях войска 33-й армии продвинулись от 8 до 20 км. Одновременно 3-я гвардейская и 28-я армии 1-го Украинского фронта охватывали немецкую группировку с юга и запада, ведя бои на рубеже Любенау, Люббен, Миттенвальде, Брузендорф.

25 апреля левофланговая ударная группировка продолжала бои с немецкой 9-й армией. 3-я армия с 2-м гвардейским кавкорпусом наступая в юго-западном и южном направлениях, в 12 час. соединились в районе Ротцис, Брузендорф с 152-й стрелковой дивизией 28-й армии 1-го Украинского фронта. В результате было сомкнуто внутреннее кольцо окружения вокруг вражеской группировки. К исходу дня армия продвинулась на 4-10 км. Большую помощь 3-й армии оказывал 273-й отдельный моторизованный батальон особого назначения, на вооружении которого были машины-амфибии. В условиях лесисто-болотистого и озерного района амфибии были неоценимы, переправляя через водные преграды людей и .

Войска 69-й армии особого продвижения не имели, встретившись с упорным сопротивлением врага. Правый фланг 33-й армии также почти не продвинулся. Перешедшие в наступление части 119-го и 115-го укрепленных районов продвинулись к исходу дня на 22 км.

Таким образом, 25 апреля маневр войск 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов по окружению всей берлинской группировки и расчленению её на две части - в районе Берлина и лесах юго-восточнее германской столицы, был завершен. Берлин окружили войска 47-й армии, 3-я и 5-й ударных армий, 8-й гвардейской армии, 1-й, 2-й гвардейской танковых армий 1-го Белорусского фронта, часть сил 28-й армии, 3-й и 4-й гвардейских танковых армий 1-го Украинского фронта. Франкфуртско-губенскую группировку окружали войска 3-й, 69-й и 33-й армий 1-го Белорусского фронта, 3-й гвардейской и части 28-й армий 1-го Украинского фронта. Одновременно был создан внешний фронт окружения, который проходил на севере по каналам Гогенцоллерн, Финов до Креммена, на юго-запад до Ратенова, на юг через Бранденбург, Виттенберг, далее по Эльбе до Мейсена. Удаление внешнего фронта от блокированных немецких группировок 25 апреля достигло в районе Берлина 20-30 км, а юго-западнее и южнее его 40-80 км.

Источник карты: Исаев А. В. Берлин 45-го

Обстановка в районе «котла» и планы сторон

Завершив расчленение и окружение двух частей стратегической берлинской группировки, наши войска немедленно приступили к их уничтожению. Нашим войскам приходилось действовать в сложной обстановке. Армии Жукова одновременно штурмовали Берлин, развивали наступление севернее и западнее столицы Рейха с целью выхода к Эльбе, и вели боевые действия по уничтожению франкфуртско-губенской группировки. Армии Конева действовали ещё в более тяжелой обстановке. Наряду с ликвидацией сил франкфуртско-губенской группировки, часть сил 1-го Украинского фронта участвовала в штурме Берлина, также надо было вести наступление на запад, отражая контрудары 12-й армии, которая рвалась на соединение с 9-й армией. Кроме того, на дрезденском направлении приходилось отражать тяжелые удары гёрлицкой группировки противника.

25 апреля Жуков приказал войскам 3-й армии, 2-го гвардейского кавкорпуса, 69-й и 33-й продолжить наступление, расчленить и уничтожить вражескую группировку во взаимодействии с силами 1-го Украинского фронта. Наземным войскам оказывали содействие основные силы 2-й воздушной армии и часть сил 16-й воздушной армии.

В западной историографии бои немецких окруженцев обычно связываются с названием селения Хальбе (Хальбский котёл), которое стало местом ожесточённых боёв остатков окружённой группировки при прорыве из «котла» на запад. В Хальбский «котёл» попали войска 9-й и 4-й танковой армий: 11-й танковый корпус СС, 5-й горнострелковый корпус СС, 5-й армейский корпус. Всего 14 дивизий, включая 2 моторизованные и 1 танковую дивизии, а также 4 отдельные бригады, 15 различных полков, танковый и артиллерийский полки, 71 отдельный батальон, танковый батальон, 5 отдельных артиллерийских дивизионов. Численность группировки достигала 200 тыс. солдат и офицеров, около 2 тыс. орудий и минометов, около 300 танков и САУ.

Разбитая в хальбском «котле» упряжка артиллерийского орудия

Захваченная в хальбском «котле» импровизированная немецкая ЗСУ на шасси танка Pz.I

Советские войска, которые блокировали немецкую группировку, насчитывали около 277 тыс. человек, 7,4 тыс. орудий и минометов, 280 танков и самоходно-артиллерийских установок. В результате наши войска имели преимущество в живой силе в 1,4 раза, в артиллерии - в 3,7 раза, в бронетехнике было примерное равенство.

25 апреля ставка Гитлера приказала командующему 9-й армией Теодору Буссе прорвать кольцо окружение и соединиться с силами 9-й армии. Действия 9-й армии признавались решающими по освобождению Берлина. Войска, прикрывающие фланги тыл атакующей группировки, получили указание «защищаться на своих позициях до последнего патрона». 12-я армия Вальтера Венка, вновь сформирована в Германии в апреле 1945 года и державшая оборону на Западном фронте, получила приказ повернуться против советских войск, бросив свои позиции на западе. Руководить контрударом 12-й армии стали лично высшие военные руководители Рейха - Кейтель и Йодль, покинувшие Берлин.

12-я армия наносила удар из района Бельциг в направлении Беелитц (Беелиц), чтобы отрезать 4-ю гвардейскую танковую армию, наступавшую на Бранденбург, от её тылов и продолжать наступление на восток для соединения с 9-й армией. 9-я армия должна была удерживать фронт на востоке и юге, а ударной группировкой прорваться на запад к 12-й армии. После объединения главные силы 9-й и 12-й армий должны были повернуть на север, уничтожая советские тылы и войска в южной части Берлина, соединиться с берлинским гарнизоном.

Командование 9-й армии решило оставить войска 5-го горного и 11-го танкового корпуса СС прикрывать отход ударной группировки с севера и юго-востока; 5-й армейский корпус, оставив фронт в юго-восточной части «котла» должен был наступать в направлении Хальбе - Барут. В авангарде боевой ударной группы были 21-я танковая дивизия, моторизованная дивизия «Курмарк» и 712-я пехотная дивизия. Чтобы обеспечить прорыв, было решено использовать почти все боеприпасы, кроме количества необходимого для ведения боевых действий во время наступления. Горючее изымалось из всех неисправных и оставленных транспортных средств. Все, кто мог воевать, включая штабистов, сколачивались в боевые группы.

Советское командования понимая, что противник будет совершать отчаянные попытки прорыва на северо-запад и запад, укрепляло оборону на направлении Вендиш-Бухгольц - Лукенвальде. Конев выдвинул 3-й гвардейский стрелковый корпус генерала А. П. Александрова из 28-й армии в район Барута. К концу 25 апреля 96-я, 50-я и 54-я гвардейские стрелковые дивизии заняли позиции в районе Гольсен - Барут. В результате в тылу 3-й гвардейской армии была сформирована вторая линия обороны.

Командующий 13-й армией вывел из боевых порядков 24-й стрелковый корпус генерала Д. П. Онуприенко. 395-я дивизия этого корпуса к утру 26 апреля заняла рубеж Гольсен - Барут, организовав оборону фронтом на восток; 117-я гвардейская стрелковая дивизия организовала круговую оборону Лукенвальде, выслав охранение к Куммерсдорфу; 280-я дивизия осталась в резерве в районе Ютербога. В результате 24-й корпус мог действовать как против франкфуртско-губенской группировки, так и немецких войск, которые будут наступать с запада.

Кроме того, Конев приказал командующему 3-й гвардейской армией Гордову был готовым к прорыву противника на запад. Армия должна была иметь одну стрелковую дивизию в резерве, в подвижный резерв выделили 25-й танковый корпус; контролировать все лесные дороги; оборудовать на автостраде Котбус - Берлин опорные пункты; усилить направление артиллерией; на участке Торнов, Нойендорф создать сильные противотанковые опорные пункты, перебросить сюда два истребительно-противотанковых артиллерийских полка и провести ряд других мер. В результате на направлении возможного удара противника была создана глубоко эшелонированная оборона.

Танк Т-34-85 в Берлине

Уничтожение немецкой группировки

26 апреля. 26 апреля советские войска продолжали наступление. На северном, восточном и юго-восточном направлениях немцы, используя удобный для обороны характер местности (озёра, болта и леса), упорно отбивались. На путях движения советских войск создавали завалы, баррикады, минировали пути сообщения. Арьергарды ожесточенно дрались, чтобы ударная группировка 9-й армии смогла прорваться через кольцо блокады.

В ночь на 26 апреля немцы завершили перегруппировку сил и создали в районе Вендиш-Бухгольц и Хальбе ударную группировку, в которую вошли остатки 21-й танковой дивизии, две моторизованные дивизии и две пехотные дивизии. Немцы смогли создать на участке прорыва некоторое превосходство в силах и средствах. Наша авиаразведка обнаружила скопление войск противника, и 4-й бомбардировочный авиакорпус нанес по врагу сильный удар.

Утром 26 апреля немецкие войска нанесли удар в стык 28-й и 3-й гвардейской армий. Немецкие войска шли в атаку колоннами, имея в авангарде до 50 танков, упорно тараня наши боевые порядки и не считаясь с потерями. Завязались упорные бои, дело доходило до рукопашных схваток. К 10 час. немцы смогли пробиться в стыке между 329-й и 58-й стрелковыми дивизиями и выйти к окраине Барута, перехватив дорогу Барут - Цоссен, главную коммуникацию 3-й гвардейской танковой и 28-й армий.

Немецкие войска не смогли взять Барут, который обороняли войска 395-й стрелковой дивизии полковника А. Н. Корусевича. Наша авиация наносила сильные удары по противнику. После 12 час. 4-й бомбардировочный корпус вторично атаковал противника. С юга прорывающиеся немецкие войска атаковали части 50-й и 96-й гвардейских стрелковых дивизий. Прорвавшуюся группировку противника отбросили в лес северо-восточнее Барута, где снова блокировали. В ходе уничтожения этой группы взяли в плен около 5 тыс. человек.

В этот же день по противнику нанес удар 25-й танковый корпус вместе с 389-й дивизией 3-й гвардейской армии. Брешь во фронте 3-й гвардейской армии в районе Хальбе была закрыта, прорвавшиеся немецкие войска изолированы от основных сил 9-й армии. Большую роль в операции сыграла советская авиация: весь день самолеты 1-го и 2-го гвардейских штурмовых авиакорпусов наносили удары по противнику, действуя группами по 8-10 машин. Советские штурмовки сделали 488 самолето-вылетов, нанося удары по немецким войскам. Многие немецкие солдаты, не выдерживая воздушных атак, разбегались по лесам.

Войска 1-го Белорусского фронта в этот день продвинулись на 10-15 км. Кольцо окружения вокруг немецкой группировки значительно сократилось, немцы занимали территорию около 900 кв. км.

12-я армия Венка начала наступление на участке Беелитц, Трёйенбритцен ещё 24 апреля. Однако все удары немецких войск были отражены силами 13-й армии и 5-го гвардейского мехкорпуса. К 26 апреля активность 12-й армии снизилась и она уже не могла прорваться навстречу 9-й армии. Наши войска вышли к Виттенбергу, форсировали Эльбу и взяли Пратау.

К исходу 27 апреля на направлении Вендиш-Бухгольц, Барут, Лукенвальде войска 1-го Украинского фронта заняли оборону на трёх рубежах, обращенных на восток. Общая глубина трех полос обороны достигала 15-20 км. Были также подготовлены отсечные позиции фронтом на юг и север. К обороне подготовили и заняли резервами Цоссен, Лукенвальде и Ютербог.

На обочинах дорог оставалась куча битой техники

27 апреля. Немецкое командование ещё надеялось на прорыв. 27 апреля Кейтель и Йодль снова потребовали от 9-й и 12-й армий решительных усилий по спасению Берлина. Они должны были объединить усилия и решительно наступать на север. 27 апреля командующий 9-й армией решил порываться в направлении Хальбе, Куммерсдорф. В течение 27 апреля ожесточенные бои продолжались. Немцы упорно пытались прорваться, а два советских фронта сжимали кольцо окружения. Окруженные в районе Барута немецкие войска продолжали рваться на запад, атакуя группами до 1 тыс. солдат при поддержке 10-12 танков и 10-20 БТР. Нередко происходили рукопашные схватки. Советские воины проявляли массовый героизм.

Так в течение четырёх часов экипаж тяжелого танка ИС-2 87-го гвардейского тяжёлого танкового полка, который был отрезан от своей части, вёл тяжелый бой с немцами в районе Фрейдорфа, закрыв дорогу на Барут. Водитель Гриценко мастерски маневрировал машиной, не давая возможности врагу приблизиться к ней. Немцы вывели на прямую наводку два 150-мм орудия и подбили танк. Гитлеровцы обошли машины и, взобравшись на ИС-2, предложили советским танкистам сдаться. Гвардейцы продолжили сопротивление. Фаустники подожгли танк. Однако и в этих условиях герои продолжали вести огонь, пока не погибли. В героическом поединке с врагом гвардейский экипаж вывел из строя 2 БТР, уничтожил два орудия с расчётами, 7 пулемётов, 15 фаустников и до 70 автоматчиков. Позже выяснилось, что командир башни танка гвардии старшина Михаил Кадочкин, пытавшийся снаружи указать путь танку, был тяжело ранен, но выжил. За проявленные мужество и героизм командиру танка гвардии лейтенанту Мухаммеду Атаеву, командиру башни танка гвардии старшине Михаилу Кадочкину, и старшему механику-водителю гвардии лейтенанту Петру Гриценко было присвоено звание Героя Советского Союза.

На участке 54-й гвардейской дивизии несколько тысяч немецких солдат смогли вклиниться в боевые порядки дивизии, захватили Цейг, окружили часть советских сил. Однако советские воины, несмотря на тяжелые потери, остановили врага, а затем при поддержке 68-й отдельной гвардейской танковой бригады очистили от гитлеровцев шоссе Барут - Вюнсдорф. Совместные атаки 96-й, 50-й и 54-й гвардейский стрелковых дивизий и 395-й стрелковой дивизии привели к тому, что немецкая группа была почти полностью уничтожена. Остатки немецких солдат разбежались по лесам, более 6 тыс. человек взяли в плен, захватили большое количество трофеев, включая более 1,1 тыс. машин. Попытки немецких войск прорваться в районе Хальбе успеха не имели.

Тем временем войска 3-й, 69-й и 33-й армий продолжали наступление, продвинувшись на разных направлениях на 6-10 км. 3-я гвардейская армия перешла в наступление, взяла Люббен, завязала бой за Вендиш-Бухгольц и установила связь с 33-й армией. В то же время войска 1-го Украинского фронта продолжали успешно сдерживать натиск 12-й армии. В этот же день 121-я гвардейская стрелковая дивизия победно завершила 5-дневную борьбу за Виттенберг. Вражеский гарнизон прижали к Эльбе и разгромили.

Штурмовики Ил-2 над немецким городом

28 апреля. Утром 28 апреля Теодор Буссе доложил в штаб сухопутных войск, чтобы попытка прорыва не удалась. Танковое соединение авангарда частично прорвалось на запад, частично было уничтожено. Остальные войска понесли большие потери и были отброшены назад. Физическое и моральное состояние войск было неудовлетворительным, боеприпасов и горючего не хватало ни для нормальной организации нового прорыва, ни для продолжения обороны в «котле». Командирам только благодаря жесточайшим наказаниям удавалась поддерживать порядок и дисциплину. Однако, несмотря на критическое положение войск, командование 9-й армии решило утром 28 апреля продолжить попытки прорыва.

В районе Хальбе немцы атаковали силами до одной пехотной дивизии с 18-20 танками. Наши войска в течение дня отбили до 12 вражеских атак и взяли в плен около 3 тыс. человек. На других направлениях советские армии продолжали наступление и продвинулись до 6 км. В результате 28 апреля, несмотря на отчаянные усилия, немцы не смогли пробиться. На внешнем фронте окружения все немецкие атаки также отразили. Территория «котла» сократилась до 10 километров с севра на юг и до 14 километров с востока на запад. К исходу дня положение немецкой группировки стало катастрофическим.

29 апреля. Немецкое командование опасаясь, что 29 апреля всё будет кончено, решило ночью произвести последнюю решительную попытку прорыва, бросив в бой всё, что есть. Одновременно должна была перейти в наступление 12-я армия. Немцы надеялись, что в результате сопряженных ударов войска двух армий соединятся в районе Лукенвальде.

Немецкое наступление началось в 1 час. ночи 29 апреля. Немцы собрали все оставшиеся боеприпасы и нанесли сильный огневой удар по советским войскам. Под прикрытием артиллерийского огня до 10 тыс. немецких солдат поддержанных 30-40 танками пошли в атаку на участке Хальбе - Тейров. Немцы рвались на запад, не считаясь с потерями. К рассвету ценой огромных потерь немецкие войска прорвали фронт 21-го и 40-го стрелковых корпусов. Немцы взяли Хальбе и перерезали шоссе в районе Торнова.

В первой половине дня немецкое наступление было остановлено на второй линии обороны 3-м гвардейским стрелковым корпусом. Немцы подтянули артиллерию и, доведя численность прорывающейся группировки до 45 тыс. человек, проломили вторую линию обороны в районе Мюккендорфа, создав брешь в 2 км. Несмотря на сильный артиллерийско-минометный огонь советских войск, немецкие отряды стали прорываться в лес в районе Куммерсдорфа. Попытки советских войск закрыть брешь встречали яростными контратаками.

К концу дня продвижение противника на запад было остановлено на рубеже Куммерсдорф - Шперенберг. Немцев остановили совместными усилиями 71-й мехбригады, 68-й отдельной гвардейской танковой бригады и часть сил 117-й гвардейской дивизии. В боях также приняли участие тыловые части и подразделения 28-й, 13-й и 3-й гвардейской танковой армий. Командующий 28-й армией направил на ликвидацию немецкой группировки 130-ю стрелковую дивизию, которую ранее хотели перебросить в Берлин. Она нанесла удар по флангу немецкой ударной группировки с севера. В этот же день наступающие войска 1-го Белорусского фронта почти полностью уничтожили заслоны противника, которые прикрывали прорыв главных сил. Наши войска вышли к Хаммеру, Хальбе и Вендиш-Бухгольцу.

29 апреля наши войска отразили несколько сильных атак 12-й армии, которая наступала силами трех пехотных дивизий, поддержанных танками. Большую роль в отражение вражеского наступления сыграла авиация. Штурмовики 2-й воздушной армии работали практически непрерывно. Немцы понесли тяжелые потери.

Таким образом, к исходу 29 апреля значительная часть немецкой группировки смогла прорваться в районе Хальбе и продвинуться на запад на 24 км. Однако из-за сильных фланговых ударов советских войск немецкие войска вытянулись в узком примерно 6-километровом коридоре, которых в двух местах был ещё уже, не превышая 2 километров. Теперь франкфуртско-губенская группировка оказалась в трёх «котлах»: в районе Хальбе, в лесу севернее Дорнсвальде (главные силы) и в лесу восточнее Куммерсдорфа. Прорыв немецких войск ухудшил положение 3-й, 4-й гвардейских танковых и 28-й армий, так как были перерезаны их тыловые коммуникации. Расстояние между передовыми группами франкфуртско-губенской группировки и 12-й армии составляло около 30 км.

Что предупредить дальнейшее продвижение противника и окончательно разгромить противника советское командование предприняло ряд мер. Командование 13-й армии сняло с рубежа Гольсен, Барут 395-ю дивизию, которую развернули у Мюккендорфа для удара на Шперенберг. 117-я дивизия, сосредоточенная главными силами в Лукенвальде, должна была наступать на Куммерсдорф. Чтобы немцы не прорвались в район Беелитц, командование 4-й гвардейской танковой армии направило в район Треббина 63-ю гвардейскую танковую бригаду и 7-й мотоциклетный полк. Командующий 28-й армии перебросил на автотранспорте из Берлина два полка 61-й дивизии, подкрепив 71-ю мехбригаду

САУ «Хетцер»

Подбитая САУ «Штурмгешюц»

30 апреля. Немецкое командование решило, не считаясь с потерями, продолжить прорыв на запад. Немецкие солдаты, доведенные до полного отчаяния, атаковали, не считая убитых, пытались прорваться на запад любой ценой. Местность была лесистой, изобиловала водоёмами, что давало возможность небольшим группам находить бреши в советской обороне. Немцы получали возможность вступить в ближний бой, избежав воздействия авиации и артиллерии. 12-я армия также атаковала большими силами весь день в районе Беелитца. Однако войска 5-го гвардейского мехкорпуса генерала И. П. Ермакова отбили все вражеские атаки.

63-я гвардейская танковая бригада, 61-я дивизия с 71-й механизированной бригадой отбили попытки немцев прорваться в северо-западном направлении. Однако ценой больших потерь немцы смогли продвинуться на запад ещё на 10 километров, выйдя в район Вольтерсдорфа. В результате протяженность немецкой группировки достигла 30 км. Немецкий арьергард в районе Вендиш-Бухгольца был полностью уничтожен войсками 1-го Белорусского фронта. Также была почти полностью разбита группа немецких войск окруженная восточнее Куммерсдорфа. Остатки немецкой группировки были расчленены на группы, которые потеряли связь между собой. Отдельные группы продолжали рваться на запад, другие массово сдавались в плен. Только войска 1-го Украинского фронта пленили 24 тыс. человек.

1-2 мая. 1 мая наши войска продолжали вести ликвидацию немецкой группировки. Немцы сдавались большими массами и целыми частями. Но отдельные группы продолжали попытки прорыва на запад. Ночью 20-тыс. немецкая группа прорвалась в стыке 117-й дивизии и 63-й гвардейской танковой бригады к Беелитцу. Там их встретили войска 5-го гвардейского механизированного корпуса. От войск 12-й армии остатки 9-й армии отделяло всего 3-4 километра.

Командование 4-й гвардейской танковой армии бросило против прорвавшегося противника войска 68-й отдельной гвардейской танковой бригады, 61-ю гвардейскую танковую бригаду 10-го гвардейского танкового корпуса, 12-ю гвардейскую мехбригаду 5-го гвардейского мехкорпуса, 71-ю легкую артиллерийскую бригаду и другие части. Шли жестокие бои. Советскую гвардию поддержала авиация - 1-й гвардейский штурмовой авиакорпус. Совместными усилиями танкистов и штурмовиков немецкую группировку почти полностью уничтожили. Груды убитых немецких солдат, лошадей и разбитой техники буквально устилали дороги, лесные тропинки и просеки. Было убито около 5 тыс. немцев, 13 тыс. попали в плен.

В районе Лукенвальде наши войска разгромили ещё одну 5-тыс. немецкую группу. Только пленными взяли около 4500 человек. Другие группы немецких войск были уничтожены частями 3-й гвардейской и 28-й армий. Вплоть до 2 мая леса зачищали от небольших отрядов противника. Лишь незначительной части небольших немецких групп удалось просочиться через леса и уйти на запад, затем они сдались союзникам. Так завершилась операция по уничтожению франкфуртско-губенской группировки противника.

Танки Т-34-85 и истребители танков СУ-100 в лесу недалеко от Берлина

Итоги

Это была полная победа Красной Армии. Всего за шесть дней мощная немецкая группировка была уничтожена войсками 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Войска 9-й армии и части 4-й танковой армии не смогли прорваться к Берлину, усилив его оборону, или соединиться с 12-й армией Венка, выйдя к Эльбе. Немецкие войска потеряли убитыми около 80 тыс. человек и пленными - 120 тыс. человек. Среди пленных было 7 генералов. Лишь небольшие отряды смогли бежать из «котла». Советские войска захватили большие трофеи, включая 17600 автомашин.

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter

Глава III. Окружение немцев под Сталинградом

Между опубликованием «Клятвы защитников Сталинграда» и началом большого контрнаступления, завершившегося два с половиной месяца спустя сталинградской победой, прошло всего 13 дней. Однако за эти 13 дней немцы успели предпринять новое отчаянное наступление. Положение обороняющихся стало еще более трудным из-за появления на Волге льда. Из-за этого все перевозки через реку практически прекратились, и даже эвакуация раненых стала почти невозможной. И все-таки, когда это последнее немецкое наступление было отбито, дух защитников Сталинграда поднялся выше, чем когда-либо раньше, тем более что они смутно чувствовали: вот-вот случится что-то очень важное.

Впоследствии сталинградские воины рассказывали мне, с какой безумной радостью, надеждой и волнением они прислушивались к грому далекой, но интенсивной артиллерийской канонады, раздавшейся 19 ноября между шестью и семью часами утра, в это самое тихое время суток на Сталинградском фронте. Они понимали, что означает этот гром пушек. Он означал, что им не придется оборонять Сталинград на протяжении всей зимы. Высунув головы из блиндажей, в почти непроницаемой темноте - тусклый, сырой и туманный рассвет только еще занимался - они прислушивались.

Никаких официальных сообщений не было опубликовано ни 19 ноября, когда войска Донского фронта под командованием Рокоссовского и войска Юго-Западного фронта под командованием Ватутина двинулись на юг в направлении на Калач, ни 20 ноября, когда войска Сталинградского фронта под командованием Еременко двинулись из района к югу от Сталинграда в северо-западном направлении на соединение с ними. Ничего не сообщалось об этом и в сводке от 21 ноября. «Правда» посвятила в тот день свою передовую статью «сессии Академии наук в Свердловске».

Лишь в ночь на 22 ноября в специальном сообщении была обнародована грандиозная новость о том, что несколько дней назад советские войска, сосредоточенные северо-западнее и южнее Сталинграда, перешли в наступление, захватили Калач и перерезали две железнодорожные линии, по которым доставлялись припасы для немецких войск в Сталинграде, в районе Кривомузгинской и Абганерова. В этом сообщении еще прямо не говорилось о том, что кольцо вокруг немцев в Сталинграде замкнулось, но приводились цифры громадных потерь противника: 14 тыс. немецких солдат было убито, 13 тыс. взято в плен и т.д.

Москва была охвачена сильнейшим волнением, у всех на устах было одно слово: «Началось!» Все инстинктивно чувствовали, что от этого наступления можно ожидать каких-то очень больших результатов.

Основное, что следует сказать об этом втором, решающем этапе Сталинградской битвы, сводится к следующему:

1. Войска трех советских фронтов располагали в общей сложности 1005 тыс. солдат, которым противостояло почти равное количество вражеских войск; они имели около 900 танков против 700 немецких, 13 тыс. артиллерийских орудий против 10 тыс. у немцев и 1100 самолетов против 1200 у противника.

С другой стороны, на направлениях главного удара Красная Армия обладала таким подавляющим превосходством, какого, согласно «Истории войны», им за всю войну еще никогда не удавалось достигнуть: троекратным превосходством в живой силе и четырехкратным в технике - особенно в артиллерии и минометах. Фактически все это вооружение было произведено советской промышленностью в течение лета и в первые осенние месяцы; советские войска использовали лишь незначительное число западных танков, грузовиков и джипов. К февралю 1943 г. Советскому Союзу было поставлено в общей сложности около 72 тыс. грузовиков западного производства, однако в момент, когда началось наступление под Сталинградом, русские имели лишь очень небольшую их часть.

2. Боевой дух войск был исключительно высок.

3. План контрнаступления разрабатывался еще с августа, главным образом Сталиным, Жуковым и Василевским в консультации с командующими фронтами - Ватутиным, Рокоссовским и Еременко. В октябре и ноябре Василевский и Жуков посетили район предстоящих операций.

4. Приготовления к наступлению потребовали огромных организационных усилий и были проведены с соблюдением величайшей секретности. Так, в течение нескольких недель перед наступлением всякая почтовая связь между солдатами тех фронтов и их семьями была прекращена. Хотя немцы бомбили железные дороги, ведущие к району севернее Дона, они не имели ясного представления о том, какое количество техники и войск доставлялось (главным образом по ночам) в район к северу от Дона и на два основных советских плацдарма в излучине Дона. Немцы никогда не предполагали, что советское контрнаступление (если оно вообще будет предпринято) может принять такие широкие масштабы. Еще более трудной была задача по переброске на Сталинградский фронт, на юг, массы войск и огромного количества техники. Для этого приходилось использовать железную дорогу, шедшую на востоке от Волги, которую немцы усиленно бомбили, а также наводить понтонные мосты и устраивать паромные переправы через Волгу, можно сказать, под самым носом у немцев. В отличие от местности к северу от Дона, где имелись кое-какие леса, в голой степи южнее Сталинграда было особенно трудно обеспечить маскировку.

И все же, несмотря на все это, немцы не имели представления о мощи готовящегося удара.

5. Немецкое командование, и в особенности сам Гитлер, были настолько одержимы мыслью о необходимости захватить Сталинград по соображениям престижа, что не уделили достаточного внимания укреплению обоих флангов расположения своих войск, которое мы можем назвать сталинградским выступом. Строго говоря, это не был выступ: на северной его стороне действительно был фронт, но на юге лежала своего рода ничейная земля, тянувшаяся через калмыцкие степи до самого Северного Кавказа; здесь было лишь несколько слабеньких рубежей, которые удерживали в основном румынские войска. На севере на некоторых участках фронта тоже стояли румыны. Румынские войска хорошо сражались под Одессой и в Крыму, однако в начале зимы, когда они оказались в донских степях, их боевой дух сильно упал. Здесь они уже явно воевали не за интересы королевской Румынии, а за интересы Гитлера, и их отношения с немцами были далеко не дружественными. Далее к западу, на Дону, действовали итальянские войска, моральное состояние которых также было не блестящим. Советское командование было хорошо об этом осведомлено и справедливо считало удерживаемые румынами и итальянцами участки фронта самыми слабыми.

Наступление началось в 6 час 30 мин утра 19 ноября артиллерийской подготовкой на широком фронте к северу от сталинградского выступа; через два часа двинулись пехота и танки. Из-за плохой погоды к помощи авиации прибегали мало. За три дня войска под командованием Ватутина продвинулись приблизительно на 125 км, разгромив в ходе наступления 3-ю румынскую армию и несколько немецких частей, спешно посланных для спасения союзников. Несмотря на сильное сопротивление немецких, а также некоторых румынских частей, войска Юго-Западного фронта под командованием Ватутина достигли 22 ноября Калача и там встретились с войсками Еременко, которые осуществили прорыв с юга, где сопротивление противника оказалось менее упорным.

В ходе боев четыре румынские дивизии были окружены и вскоре капитулировали во главе со своим командующим, генералом Ласкаром. Такая же участь постигла и другую окруженную румынскую группировку, которой командовал генерал Стэнеску. Разгром румынской 3-й армии, в результате которого Красная Армия захватила около 30 тыс. пленных, оказал немалое политическое влияние на отношения Гитлера с его союзниками. Прежде всего немцы установили после этого над румынскими войсками гораздо более строгий и более непосредственный контроль.

Войска Сталинградского фронта под командованием Еременко, перешедшие в наступление днем позже, продвигались к Калачу еще быстрее и достигли его менее чем за три дня, опередив, таким образом, войска Юго-Западного фронта и захватив в плен 7 тыс. румынских солдат. Войска правого крыла Донского фронта под командованием генерала Рокоссовского 19 ноября также нанесли удар в южном направлении; часть этих войск прорвалась к району обороны полковника Горохова на Волге, к северу от Сталинграда. Окружение немцев в Сталинграде было завершено за четыре с половиной дня. Кольцо не было ни очень широким - от 30 до 60 км, - ни очень прочным, и следующая задача, очевидно, состояла в том, чтобы укрепить и расширить его. В последние дни ноября немцы предприняли попытку прорвать кольцо с запада, однако, несмотря на некоторые первоначальные успехи, им это не удалось. Советское командование больше всего боялось, что 6-я армия Паулюса и части 4-й танковой армии, находившейся в Сталинграде, попытаются прорваться и уйти из Сталинграда. Однако ничего похожего не произошло, и, как это ни парадоксально, во время советского прорыва на Дону множество немцев устремилось в Сталинград в поисках «безопасности».

Некоторые интересные подробности об обстановке, в которой происходило это великое сражение, сообщил мне корреспондент агентства Юнайтед Пресс в Москве Генри Шапире, получивший разрешение посетить эти места через несколько дней после того, как кольцо замкнулось. Он доехал по железной дороге до пункта, расположенного примерно в полутораста километрах северо-западнее Сталинграда, а оттуда добрался на машине до Серафимовича, находившегося на том самом плацдарме на Дону, который русские захватили после ожесточенных боев в октябре и откуда Ватутин 19 ноября бросил свои войска в наступление на Калач.

«Железнодорожную линию поблизости от фронта немцы сильно бомбили; все станции были разрушены, и военные коменданты и железнодорожные служащие управляли движением, сидя в блиндажах и разрушенных зданиях. По железной дороге к фронту непрерывно двигался широкий поток вооружения - «катюши», орудия, танки, боеприпасы и войска. Движение продолжалось днем и ночью, и то же самое происходило на шоссейных дорогах. Особенно интенсивным это движение было в ночное время. Английской и американской техники попадалось очень мало - разве лишь какой-нибудь джип или танк; процентов на 90 все это было вооружение отечественного производства. Но что касается продовольственного снабжения, довольно значительную его часть составляли американские продукты - особенно лярд, сахар и свиная тушенка.

К тому времени, когда я добрался до Серафимовича, русские были заняты не только укреплением кольца вокруг Сталинграда, но и созданием второго кольца; карта ясно показывала, что немцы в Сталинграде окончательно попались в ловушку и никак не могут из нее вырваться… Я обнаружил как у солдат, так и у офицеров такое чувство уверенности в своих силах, какого я никогда прежде в Красной Армии не встречал. Во время битвы за Москву ничего похожего не наблюдалось (курсив мой. - А. В. ).

Далеко за линией фронта по степи бродили тысячи румын, ругавших немцев, отчаянно разыскивавших русские питательные пункты и горевших желанием, чтобы их официально причислили к военнопленным. Некоторые солдаты, отбившиеся от своей части, сдавались на милость местных крестьян, которые обходились с ними милосердно, хотя бы уже потому, что это не были немцы. Русские говорили, что это «такие же бедные крестьяне, как и мы сами».

Если не считать небольших групп железногвардейцев, которые кое-где оказывали упорное сопротивление, румынские солдаты устали от войны, она им надоела. Все пленные, которых я видел, говорили примерно одно и то же: эта война нужна Гитлеру, и румынам нечего делать на Дону.

Чем больше я приближался к Сталинграду, тем больше встречалось пленных немцев… Степь имела фантастический вид. Всюду валялись лошадиные трупы. Некоторые лошади, еще живые, стоя на трех окоченевших ногах, дергали четвертой - перебитой. Это было душераздирающее зрелище. В ходе советского наступления погибло 10 тыс. лошадей. Вся степь была буквально усеяна их трупами, разбитыми орудийными лафетами, танками и пушками - немецкими, французскими, чешскими и даже английскими (наверняка захваченными в Дюнкерке)…-и бесчисленными трупами румынских и немецких солдат. В первую очередь надо было хоронить своих, русских. Мирные жители возвращались в свои деревни, по большей части разрушенные… Калач представлял собой груды развалин. Уцелел лишь один дом…

Генерал Чистяков, командный пункт которого я наконец обнаружил в одной деревне к югу от Калача - деревня время от времени подвергалась артиллерийскому обстрелу, - сказал, что еще несколько дней назад немцы могли довольно легко вырваться из Сталинграда, но Гитлер запретил им это. Теперь они упустили удобный момент. Он выразил уверенность, что Сталинград будет взят к концу декабря.

Русские, сказал Чистяков, сбивают немецкие транспортные самолеты десятками, и немцы, находящиеся в Сталинградском котле, уже испытывают нехватку продовольствия и питаются кониной.

Немецкие военнопленные, которых я видел, были в большинстве молодые парни и имели очень жалкий вид. Ни одного офицера я не видел. Несмотря на тридцатиградусный мороз, немцы были одеты в обыкновенные шинели и укутаны в одеяла. У них не было фактически никакого зимнего обмундирования. А русские были экипированы очень хорошо - на них были валенки, овчинные полушубки, теплые перчатки и тому подобное. В моральном отношении немцы, по-видимому, были совершенно оглушены и не могли понять, что это такое вдруг произошло.

На обратном пути в 4 часа утра я несколько минут беседовал с генералом Ватутиным в каком-то полуразвалившемся школьном здании в Серафимовиче. Он был ужасно утомлен - по меньшей мере две недели ему не удавалось как следует выспаться. Он все время тер глаза и то и дело впадал в дремоту. Однако при всем том он выглядел очень крепким и решительным и настроение у него было в высшей степени оптимистическое. Ватутин показал мне карту, на которой ясно было обозначено направление дальнейшего продвижения русских в западную часть донских степей.

У меня сложилось впечатление, что, в то время как захват Серафимовича в октябре стоил русским больших жертв, их потери в ходе нынешнего хорошо подготовленного прорыва были гораздо меньше, чем потери румын и немцев».

В то время немцы и их союзники еще занимали обширные территории в юго-восточной части России. В их руках была вся Кубань и некоторые районы Северного Кавказа; они все еще держались в Моздоке - на пути к Грозному - ив черноморском порту Новороссийск. 2 ноября они взяли Нальчик и едва не захватили Владикавказ - северную оконечность Военно-грузинской дороги. Однако здесь советское командование добилось 19 ноября значительного успеха, введя в действие крупные силы и отбросив немцев назад, к окраинам Нальчика. В районе Моздока немцам с конца августа не удалось сколько-нибудь значительно продвинуться вперед. Подобно Сталинграду, Моздок несколько месяцев неизменно фигурировал в военных сводках. Поставив своей целью очистить от противника все прилегающие к Дону территории к западу от Сталинграда - до самого Ростова и Азовского моря, - советское командование правильно рассчитало, что, если ему это удастся, оно почти автоматически заставит немцев убраться с Кавказа и Кубани.

Еще более смелый план «Сатурн», принятый Верховным Командованием 3 декабря, то есть через две недели после начала контрнаступления, состоял в том, чтобы ликвидировать немецкие войска, запертые в Сталинградском котле, а затем занять всю излучину Дона, включая Ростов, и отрезать немецкие войска, находящиеся на Кавказе. Как указывается в «Истории войны», 27 ноября Сталин позвонил по телефону начальнику Генерального штаба Василевскому, находившемуся в тот момент в районе Сталинграда, и потребовал, чтобы первоочередное внимание было уделено ликвидации немецких войск в Сталинграде, а выполнение остальных пунктов плана «Сатурн» было поручено войскам Юго-Западного фронта под командованием Ватутина.

«В начале декабря войска Донского и Сталинградского фронтов начали наступление против окруженной вражеской группировки. Но оно не дало больших результатов. Поэтому советское командование решило значительно усилить войска и более тщательно подготовить операцию. В район Сталинграда перебрасывались новые части и соединения, из резерва Ставки направлялась 2-я гвардейская армия под командованием Р.Я. Малиновского».

Немцы предприняли первую попытку прорваться к Сталинграду с запада в конце ноября, но потерпели неудачу. После этого они перестроили свои силы и сформировали новую группу армий «Дон», задачей которой было: а) остановить продвижение советских войск в бассейне Дона и б) прорвать кольцо вокруг Сталинграда. Эта группа включила все немецкие и союзные им войска, находившиеся в районе между средним течением Дона и астраханскими степями, а два ее главных кулака предполагалось сосредоточить в Тормосине, в излучине Дона, и в Котельникове - к югу от излучины Дона, километрах в 90 юго-западнее Сталинградского котла. Выполнение операции было поручено фельдмаршалу фон Манштейну - «покорителю Крыма», престиж которого в немецкой армии был очень высок.

Однако создание мощной ударной группировки, особенно в Тормосине, происходило с большими проволочками из-за огромных транспортных затруднений. Эти трудности в основном были результатом постоянных налетов партизан на железные дороги, в связи с чем подкрепления в район Дона могли доставляться с запада лишь окружными путями. Так как время не ждало, Манштейн решил наступать силами одной ударной группы, сосредоточенной в Котельникове. Впоследствии он объяснил свое решение следующим образом:

«Ей ближе было до Сталинграда, и на своем пути к нему не нужно было форсировать Дон. Можно было надеяться, что противник не ждет крупного наступления на этом направлении… Группе наших войск в Котельникове вначале противостояло только пять русских дивизий, тогда как против группы, сосредоточенной в Тормосине, стояло 15 дивизий»,

12 декабря котельниковская группа войск Манштейна, в состав которой входило несколько сот танков, перешла в наступление на узком участке фронта в направлении на Сталинград вдоль железной дороги, ведущей с Кавказа. Несмотря на сильное сопротивление советских войск, за три дня она продвинулась на 50 км. 15 декабря немцам удалось форсировать реку Аксай, однако советские части заняли к северу от реки оборонительные позиции и начали получать крупные подкрепления. Продвижение немцев замедлилось, но при поддержке сотен бомбардировщиков к 19 декабря им удалось достичь реки Мышкова, это был последний естественный барьер между ними и Сталинградом. Они форсировали и эту реку, после чего, по словам Манштейна, немцам «уже было видно зарево в небе над Сталинградом». Заревом все и кончилось - самого Сталинграда Манштейну увидеть не довелось. Отложив выполнение операции «Сатурн» до ликвидации Сталинградского котла, советское Верховное Командование уделило первоочередное внимание разгрому группировки Манштейна, наступавшей со стороны Котельникова, а также его войск в районе Тормосина.

Чтобы справиться с котельниковской группой Манштейна, к реке Мышкова, находившейся в каких-нибудь 40 км от Сталинградского котла, в исключительно трудных условиях были срочно переброшены русские подкрепления. 2-й гвардейской армии Малиновского пришлось проделать 200 км, переправившись через Волгу. Войска двигались форсированным маршем по 40 км в день по занесенной снегом степи, в страшный буран. Когда они подошли к реке Мышкова, которую немцы уже форсировали в нескольких местах, они ощущали острую нехватку горючего, а доставка его задерживалась из-за непогоды и плохого состояния дорог. Русским пришлось в течение нескольких дней использовать в бою только пехоту и артиллерию, и лишь 24 декабря их танки также смогли вступить в действие. Однако немцев удалось сдержать, а затем, 24 декабря, советские войска нанесли удар уже при поддержке танков и авиации и отбросили противника назад, к реке Аксай. Здесь немцы решили оказать упорное сопротивление, но русские наносили все более и более мощные удары и оттеснили немцев к Котельникову. 29 декабря они оставили и этот пункт, и остатки войск Манштейна поспешно отступили к станции Зимовники, а оттуда еще дальше, за реку Маныч - на пути к Северному Кавказу. Эта река протекает в 90 км юго-западнее Котельникова, откуда 12 декабря Манштейн начал свое наступление.

Пытаясь прорваться к Сталинграду, немцы (по данным советского командования) потеряли только убитыми 16 тыс. человек, а также значительную часть своих танков, артиллерийских орудий и машин. Через несколько дней после того, как все кончилось, мне довелось увидеть этот район небывалого немецкого отступления - от реки Мышкова до Зимовников.

Русские и тогда и еще долгое время после этого недоумевали, почему Паулюс, зная, что войска, идущие ему на выручку, находятся в каких-нибудь 40 км от Сталинградского котла, не попытался совершить прорыв, чтобы соединиться с ними, не постарался даже облегчить их продвижение к Сталинграду контрнаступлением, которое отвлекло хотя бы часть советских войск.

После войны об этой весьма спорной операции было написано очень много - о ней писали и сам Манштейн, и Вальтер Гёрлиц, и Филиппи, и Гейм, и другие. Прежде всего до сих пор остается загадкой, чего, собственно, Манштейн (или группа «Гот», как немцы обычно называют эту группировку войск) надеялся достичь, если не обеспечения прорыва из окружения всех немецких войск, запертых в Сталинграде. Ведь очень трудно себе представить, чтобы группа «Гот» могла сколько-нибудь длительное время удерживать узкий коридор, ведущий к Сталинграду, и не дать советским войскам его перерезать. По-видимому, Манштейн начал эту операцию с мыслью, что, если он прорвется к Сталинграду или хотя бы достаточно близко подойдет к нему, он сможет либо убедить Гитлера в необходимости приказать Паулюсу вывести свои войска из Сталинградского котла, либо поставить Гитлера перед свершившимся фактом, основанным на бесспорном доводе, что иного выхода не было.

Был такой период между 19 и 23 декабря - в эти дни группа «Гот» удерживала плацдармы к северу от реки Мышкова, - когда Паулюс мог попытаться с некоторыми шансами на успех осуществить прорыв. Манштейн замышлял две самостоятельные операции: во-первых, операцию «Винтергевиттер» («Зимняя гроза»), в результате которой была бы установлена связь между группой «Гот» и войсками Паулюса, - главным образом с целью обеспечить быстрейшую доставку припасов окруженной группировке сухопутным транспортом, поскольку воздушная связь с окруженными войсками фактически была прервана; и, во-вторых, операцию «Доннершлаг» («Удар грома»), предусматривавшую прорыв из котла всей сталинградской группировки. Паулюс утверждал, что для подготовки к любой из этих операций ему требовалось несколько дней; физическое состояние его войск было очень скверным, они нуждались в продовольствии и других припасах («требовался по меньшей мере десятидневный запас продовольствия для 270 тыс. человек»); ощущалась также острая нехватка горючего, и, кроме всего прочего, надо было прежде всего эвакуировать 8 тыс. раненых. В конечном счете можно, по-видимому, сделать следующий вывод: были ли у немецких войск под Сталинградом хорошие шансы вырваться из окружения, нет ли, но в течение этих четырех решающих дней - с 19 по 23 декабря - как Паулюс, так и Манштейн не решались действовать, ибо от Гитлера не было получено разрешения отступить от Сталинграда. Видимо, ни один из них не отважился предпринять что-либо без прямого разрешения Гитлера, ибо подобный серьезный акт непослушания фюреру создал бы опасный «революционный» прецедент, который мог оказать пагубное воздействие на дисциплину вермахта в целом. К тому же Гитлер, по их мнению, мог отменить любой приказ, не исходивший лично от него.

Другим обстоятельством, заставлявшим Паулюса колебаться (не в пример одному из его генералов, фон Зейдлицу, решительному стороннику прорыва), были щедрые обещания, которыми засыпал его Гитлер: Геринг «гарантировал», что окруженным войскам может быть обеспечено надлежащее снабжение по воздуху, так что они легко смогут продержаться до весны 1943 г., а к тому времени весь бассейн Дона будет, по всей вероятности, отвоеван немцами. После провала попытки Манштейна прорваться к Сталинграду Паулюс (да и Манштейн) стал утешать себя тем, что, несмотря на неудачу с организацией воздушных перевозок, немецкие войска, находящиеся в Сталинградском котле, все-таки делают полезное дело, сковывая крупные силы русских, а Манштейн может-де теперь посвятить себя еще более важной задаче, чем спасение 6-й армии, а именно держать открытой брешь между Ростовом и Таманью и тем самым дать возможность гораздо более значительным немецким силам, находящимся на Кавказе и Кубани, уйти оттуда с минимальными потерями.

По свидетельству Вальтера Гёрлица, Паулюс многие годы был поклонником Гитлера, и потому он покорно подчинялся гитлеровскому приказу держаться любой ценой. Только после покушения на Гитлера, происшедшего 20 июля 1944 г., Паулюса убедили примкнуть к сотням других немецких офицеров и генералов, решивших обратиться к немецкой армии и народу с призывом свергнуть Гитлера. Таким образом, Герлиц разрушает легенду, согласно которой Паулюс был-де этаким благородным антинацистом. Правда, он впоследствии поселился в Германской Демократической Республике и до самой смерти - он умер в 1957 г. - ратовал за теснейшее сотрудничество между Германией и Советским Союзом. (Несмотря на это, он был одним из самых ретивых творцов гитлеровских планов войны с Польшей и вторжения в СССР в 1941 г.)

За последнее время некоторыми немецкими авторами было высказано мнение, что все споры по поводу того, как Манштейну и Паулюсу надлежало действовать в промежуток между 19 и 23 декабря, обходят главный пункт, заключающийся в том, что наступление Манштейна было попросту плохо спланировано и что Паулюс не мог осуществить прорыв. Вот что пишут по этому поводу Филиппи и Гейм:

«Нет, собственно, никаких данных, которые говорили бы о том, что в конце декабря эти войска, находившиеся в столь жалком состоянии, были еще способны осуществить прорыв, даже если предположить, что перспектива вырваться на свободу должна была вдохновить их на сверхчеловеческие подвиги. Командование 6-й армии заявило 21 декабря, что предлагаемая операция грозит катастрофической развязкой… оно было право: попытка огромной массы людей, крайне истощенных физически, проложить себе с боями путь к реке Мышкова, для чего им надо было пройти 50 километров по заснеженным степям и сломить сопротивление свежих, нетронутых и хорошо вооруженных войск противника, могла явиться только жестом отчаяния. Столь же неблагоприятны были и условия для операций “Зимняя гроза” и “Удар грома”».

Верна ли такая точка зрения или нет - об этом военные историки, без сомнения, будут продолжать спорить. Если судить по тем немцам, которых я видел в Сталинграде более чем полтора месяца спустя, в двадцатых числах декабря, они, должно быть, были еще в довольно приличном состоянии. К тому времени они находились в окружении меньше месяца и отнюдь не испытывали настоящего голода. При мысли о том, что фон Манштейн вот-вот осуществит прорыв к Сталинграду, говорили они, их охватывал «воинственный дух». Даже в январе, во время ликвидации Сталинградского котла, те немецкие солдаты, которые находились в сносном физическом состоянии, сражались с величайшим упорством.

Пока 2-я гвардейская армия под командованием Малиновского готовилась отбросить немцев от реки Мышкова, войска Ватутина и Голикова продолжали успешно продвигаться с севера в глубь бассейна Дона.

Быстро продвинувшись в район среднего течения Дона и далее на запад - на этот раз при значительной поддержке с воздуха (за первые несколько дней наступления советские самолеты совершили 4 тыс. боевых вылетов), - они разгромили остатки 3-й румынской армии, 8-й итальянской армии и вышибли с занимаемых позиций тормосинскую ударную группу немецких войск, которая намеревалась осуществить прорыв к Сталинграду одновременно с наступлением котельниковской группы. При этом была освобождена огромная территория. Вот что говорится об этом в «Истории войны».

Советские войска «нанесли сокрушительное поражение 8-й итальянской армии и левому крылу группы армий «Дон». В 8-й итальянской армии были разгромлены пять пехотных дивизий… и одна бригада «чернорубашечников». Эта армия, имевшая к осени 1942 г. около 250 тыс. солдат и офицеров, потеряла убитыми, пленными и ранеными половину своего состава. Тяжелые потери понесла оперативная группа «Холлидт», находившаяся на левом крыле группы армий «Дон». Были разгромлены пять ее пехотных и одна танковая дивизии».

После неудачной попытки группы Манштейна «Гот» прорваться к Сталинграду и ее отступления к Котельникову и дальше войска Малиновского оттеснили ее за реку Маныч и намеревались осуществить прорыв к Ростову с юго-востока. Однако было уже несомненно, что советское наступление, давшее с 19 ноября по конец декабря такие поразительные результаты в бассейне Дона, с началом нового года неизбежно натолкнется на гораздо более упорное сопротивление противника. Для немцев было чрезвычайно важно как можно дольше держать открытой Ростовскую горловину, ибо она осталась основным путем спасения немецких войск, которые теперь - в начале января - поспешно отходили с Кавказа и Кубани. Благодаря победе Красной Армии под Сталинградом попытка Гитлера завоевать Кавказ полностью провалилась.

Из книги Если бы не генералы! [Проблемы военного сословия] автора Мухин Юрий Игнатьевич

Сравнение со Сталинградом Рассказ о разгроме немцами Крымского фронта в мае 1942 года уместно будет начать с аналогии. Что, собственно, тогда произошло? Три армии Крымского фронта перегораживали Керченский полуостров примерно в 100 км к западу от Керченского пролива. Под

Из книги В донесениях не сообщалось... Жизнь и смерть солдата Великой Отечественной. 1941–1945 автора Михеенков Сергей Егорович

Глава 3 Окружение Как сказал один из моих героев, окружение – это особая война.Здесь собраны эпизоды разных периодов войны, с разных фронтов. История Великой Отечественной войны знает несколько окружений, несколько котлов, в которых гибли фронты, армии, дивизии. Но судьба

Из книги В донесениях не сообщалось... автора Михеенков Сергей Егорович

Глава 3 Окружение Как сказал один из моих героев, окружение - это особая война.Здесь собраны эпизоды разных периодов войны, с разных фронтов. История Великой Отечественной войны знает несколько окружений, несколько котлов, в которых гибли фронты, армии, дивизии. Но судьба

Из книги 100 дней в кровавом аду. Будапешт - «дунайский Сталинград»? автора Васильченко Андрей Вячеславович

Глава 2 Окружение Буды Внешнее кольцо окруженияСоветские войска равномерно продвигались вдоль западных отрогов Будайских гор на север. Накануне Рождества 1944 года стояла ясная морозная погода. Части 18-го танкового и 31-го стрелкового корпусов занимали одну за другой

Из книги Битвы Третьего рейха. Воспоминания высших чинов генералитета нацистской Германии автора Лиддел Гарт Бэзил Генри

Поражение под Сталинградом Высшая ирония военной кампании 1942 года заключается в том, что Сталинград мог быть взят без особых усилий, если бы сразу же считался объектом первостепенной важности. Об этом много говорил Клейст: «4-я танковая армия находилась слева от меня. В

Из книги Танковые сражения. Боевое применение танков во Второй мировой войне. 1939-1945 автора Меллентин Фридрих Вильгельм фон

Окружение под Сталинградом Существует очень мало достоверных материалов о Сталинградской битве – разве что несколько ярких и мрачных зарисовок в книге Пливьера, но она по сути своей является беллетристикой, написанной человеком, посредственно не участвовавшим в

Из книги Ришелье автора Беллок Хилэр

Глава 6. Окружение кардинала Честолюбцы, использующие сильные и слабые стороны своего характера для достижения власти, борются за нее, маневрируя и нанося удары в том мирке, который их окружает. Они очень редко проявляют себя как деятели, почти всегда им приходится

Из книги Домонгольская Русь в летописных сводах V-XIII вв. автора Гудзь-Марков Алексей Викторович

Глава 2 РУСЬ И ЕЕ ОКРУЖЕНИЕ Внешнее окружение Руси в раннем Средневековье В VIII–IX вв. Европа, пережив бурные столетия, названные эпохой переселений народов, вошла в полосу относительной стабилизации. При этом господствовать на континенте стало христианство. Мы помним о

Из книги Царь Соломон. Мудрейший из мудрых автора Тибергер Фридрих

Глава 2 Окружение Долгое время считалось, что народы, три тысячи лет тому назад населявшие Восточное Средиземноморье от Египта до Малой Азии, вели такой же первобытный образ жизни, как племена кочевников-бедуинов, до сих пор живущие в районах, граничащих с пустыней. Лишь в

Из книги Черный крест и красная звезда. Воздушная война над Россией. 1941–1944 автора Куровски Франц

Красные ВВС под Сталинградом Подготовительный этапС тех пор как красные ВВС в январе 1942 г. приступили к реорганизации, прошло шесть месяцев. Стали ощущаться первые успехи этой перестройки. В первой половине 1942 г., несмотря на численное превосходство над люфтваффе,

Из книги «Все объекты разбомбили мы дотла!» Летчик-бомбардировщик вспоминает автора Осипов Георгий Алексеевич

В небе под Сталинградом На другой день после праздников поступил приказ перебазироваться под Сталинград, на аэродром Панфилово, в состав 17-й воздушной армии Юго-Западного фронта. Командующим 17-й ВА был Красовский С. А.Составляя план и боевой расчет на перебазирование, мы

Из книги Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава автора Цветков Сергей Эдуардович

Глава 3 КНЯЖЕСКОЕ ОКРУЖЕНИЕ Дружина Княжеская власть была представлена не одной только личностью князя, но и его ближайшим окружением. Княжьи служилые люди составляли замкнутое военизированное общество, делившееся на собственно военный класс - дружину и

Из книги Религия древних египтян автора Видеман Альфред

Из книги Осада Будапешта. Сто дней Второй мировой войны автора Кристиан Унгвари

Глава 2. ОКРУЖЕНИЕ

Летом и осенью 1941 года войскам гитлеровской Германии удалось окружить несколько крупных группировок Красной армии. Почему так случилось? С этим вопросом «Историк» обратился к известному специалисту по истории Великой Отечественной войны, кандидату исторических наук Алексею ИСАЕВУ.

За свою более чем тысячелетнюю историю нашему народу много раз приходилось отражать вторжение непрошеных гостей. Но ни одна из войн не начиналась так трагично, как Великая Отечественная: под Минском, Киевом, Брянском и Вязьмой в плен попали сотни тысяч советских солдат и офицеров.

Почему возникали «котлы»?

– Можно ли выделить какие-то общие причины, обусловившие окружение врагом целых советских армий в первый год войны?

– Советские военные теоретики 1930-х годов к окружениям как к одному из возможных сценариев относились достаточно спокойно. Считалось, что масштабы таких операций окажутся небольшими и столкнуться с ними придется разве что в сложной лесисто-болотистой местности. Никто не предполагал такого размаха окружений, как это случилось в 1941 году. Никто не думал, что это технически возможно. Хотя немцы в 1940-м под Дюнкерком окружили почти миллионную группировку англичан, бельгийцев и французов, выводов из этого в свое время сделано не было. Не исключено, что из-за своеобразной формы того «котла», когда крупные военные силы оказались изолированы и прижаты к морю. Так что первая причина ментальная: она состоит в том, что к столь масштабным операциям на окружение советские военачальники не были готовы.

Вероятно, именно поэтому летом 1941 года командующий Западным фронтом генерал армии Дмитрий Павлов не думал, что «клещи» вермахта сомкнутся сразу на Минске. Он предполагал, что удар по сходящимся направлениям будет гораздо меньшим по масштабам – размером с одну армию. Гитлеровцы же ударили на глубину, исчислявшуюся сотнями километров.

Давайте не забывать, что в войне против СССР Германия впервые использовала четыре танковые группы. Каждая численностью до 150–200 тыс. человек. Мощные танковые объединения с моторизованной пехотой и артиллерией могли наносить удары на значительную глубину. Такого механизма, как танковая группа, в Красной армии не было. Причем наибольшей остроты проблема достигла с потерей основной массы советских механизированных корпусов – пусть еще «сырых», но подвижных соединений, имевших на вооружении танки. Вот вам вторая причина – техническая. В итоге в 1941 году все это привело к целой серии окружений.

– На какой день войны и где возник первый «котел»?

– Если говорить об окружении как таковом, то прежде всего следует вспомнить о Брестской крепости. А первый «котел», то есть окружение оперативного или стратегического значения, возник в районе Белостока и Минска 28–30 июня 1941 года, когда в окружение попали главные силы Западного фронта.

– Какова была численность окруженных и взятых в плен красноармейцев в этом районе?

Разрушенный Минск. Июнь 1941 года

– Гитлеровцами было заявлено 338 тыс. пленных. Однако немецкие данные о количестве пленных в большинстве случаев сильно завышены. Если обратиться к советским документам, то выясняется, что в окружение в районе Белостока и Минска теоретически могли попасть максимум 252 тыс. бойцов. Из них к середине июля 25–30 тыс. человек прорвались к своим. Причем некоторые группы попавших в «котел» выходили из него через Припятские болота по лесам вплоть до начала августа. И такие группы были весьма многочисленными. Так, группа генерал-лейтенанта Ивана Болдина насчитывала около 2 тыс., а группа генерал-майора Петра Ахлюстина – почти 1 тыс. красноармейцев. Это довольно крупные и хорошо организованные отряды. Однако в плену оказались примерно 200 тыс. человек.

Надо учитывать и то, что, когда немцам удавалось наносить удары на большую глубину, в окружение попадали не только бойцы, воевавшие с оружием в руках. Были еще и строительные батальоны, части боевого обеспечения, железнодорожные войска, были тыловики, повара, коноводы, связисты, медсестры, в задачи которых не входило непосредственное участие в сражении. Не имея боевого опыта, а зачастую и оружия, они не могли с боями прорываться из кольца окружения и не имели возможности дорого продать свою жизнь. Многие из них попали в плен.

– Зачем гитлеровцы завышали число взятых в плен?

– Наряду с откровенными преувеличениями из желания бахвалиться имел место так называемый двойной подсчет. К примеру, красноармеец оказывался в плену, его учитывали, но потом он бежал; а если затем снова попадал в плен, то учитывался при этом как свежий пленный. К тому же нередко в пленные записывали молодых людей призывного возраста, оказавшихся на оккупированной территории.

Точную цифру взятых в плен красноармейцев в районе Белостока и Минска вычислить невозможно еще и потому, что зимой 1941–1942 года бо льшую часть пленных немцы уморили голодом и холодом. Одна из причин бесчеловечного отношения к красноармейцам мне видится в том, что после провала блицкрига германское командование могло проводить проверки данных по пленным, что были заявлены после «котлов» 1941 года. Ведь на бумаге мобилизационный потенциал Красной армии оказывался практически уничтоженным, а потому возникал вопрос: откуда и сейчас у СССР люди и вооружение для сплошного устойчивого фронта и даже контрнаступлений? Значит, донесения лгали.

– А по другим «котлам» та же ситуация со статистикой?

– Да. Число пленных по конкретным «котлам» в целом за 1941 год у немцев сильно завышено: примерно на треть, иногда – в полтора раза. Также где-то на треть завышались и советские потери в боевой технике.

Киевский «котел» или крах «Барбароссы»?

Немецкие солдаты наводят понтонную переправу около разрушенного моста имени Евгении Бош в Киеве. Сентябрь 1941 года

– Как и почему в сентябре 1941 года возник киевский «котел»?

– Германская танковая группа, будучи полностью моторизованной, имела возможность передислоцироваться на сотни километров вдоль линии фронта за считанные дни. Советской разведке было очень непросто отследить такие перемещения. Хрестоматийным примером является киевский «котел».

Советская разведка считала, что 1-я танковая группа вермахта под командованием Эвальда фон Клейста по состоянию на конец августа находится в районе Николаева. Так оно и было. Но в час икс танкисты сели за рычаги своих машин, водители – за руль автомобилей, и через несколько суток 1-я танковая группа оказалась под Кременчугом. Сотни километров были преодолены ночными маршами. Для советского командования полной неожиданностью стало то, что на кременчугском плацдарме, где у противника была одна пехота, вдруг появилась огромная масса танков и механизированных частей. Немцы быстро построили грандиозную переправу через Днепр, возведя наплавные мосты, выдерживавшие танки весом в 20 тонн.

Если бы своевременно стало известно о перемещении 1-й танковой группы, то, возможно, войскам Юго-Западного фронта дали бы приказ отходить и они избежали бы окружения. Но поскольку информации на этот счет не было, основную угрозу видели в наступавшей с севера 2-й танковой группе под командованием Гейнца Гудериана : ей, чтобы замкнуть кольцо окружения, надо было преодолеть десятки километров. Предполагалось, что Гудериана можно задержать. А вот того, что ему навстречу внезапно, как чертик из коробки выскочит 1-я танковая группа, не ожидали. В результате в киевском «котле» оказались примерно 453 тыс. бойцов. Порядка 25 тыс. человек вырвались из него. Этому предшествовало многодневное кровопролитное сражение. В плен попали около 400 тыс. красноармейцев.

Что касается германских донесений, то в них значатся 665 тыс. пленных. Впрочем, в журнале боевых действий Верховного командования вермахта эта общая цифра разбита по данным, где и сколько советских военнослужащих было взято в плен. Благодаря этому выясняется, что непосредственно в районе киевского «котла» пленных было захвачено существенно меньше. Почему-то в общую цифру вошли даже попавшие в плен под Гомелем, к киевскому «котлу» никакого отношения не имевшие.

– Можно ли назвать ошибочным приказ Иосифа Сталина удерживать Киев? Утверждают, что киевский «котел» – результат его бездумного упрямства.

– Эта точка зрения до сих пор весьма распространена. Однако прежде всего надо иметь в виду, что удерживался не только и не столько Киев, сколько рубеж Днепра, который был очень удобен для обороны. Войска можно было растягивать по берегу реки на широком фронте, сосредоточившись на защите флангов.

В ходе переговоров с командованием Юго-Западного фронта Сталин и начальник Генерального штаба РККА Борис Шапошников напомнили о том, что при отступлении к Днепру под Уманью были потеряны 6-я и 12-я армии. Возникли сомнения, что войска фронта сумеют организованно и без больших потерь отойти от Днепра на следующий рубеж. Потому и предлагалось держаться на Днепровской дуге. Ставкой Верховного главнокомандования (Ставкой ВГК) было сделано многое для того, чтобы сдержать наступление Гудериана во фланг Юго-Западного фронта. У Гудериана шансов замкнуть кольцо окружения самостоятельно, без помощи других механизированных объединений не было. Сегодня утверждать это можно вполне определенно. Поэтому здесь имело место не упрямство Сталина, а прагматичный расчет.

Однако и мотив удержать столицу союзной республики присутствовал. Известно, что Георгий Жуков предлагал сдать Киев и Киевский укрепрайон на правом берегу Днепра. По его мнению, это позволило бы высвободить 100 тыс. бойцов 37-й армии, и данный резерв можно было бы использовать на любом направлении. Но решение оставить Киев принято не было. И именно это при желании можно интерпретировать как проявление определенного упрямства со стороны высшего политического руководства СССР и лично Сталина.

Впрочем, на мой взгляд, здесь тоже имел место прагматичный расчет. В случае сдачи Киева высвобождалась не только наша 37-я армия, но и немецкие войска, штурмовавшие столицу Советской Украины. Куда их направили бы немцы? Можно только предполагать. Поэтому, я считаю, в решении удерживать Киев было больше трезвого расчета, нежели упрямства. Кстати, Сталина в этом вопросе поддерживал и Шапошников – человек высокопрофессиональный. Другое дело, что переброска танковой группы Клейста на образованный на Днепре плацдарм спутала все эти прагматичные расчеты…

– В том, что эту переброску проглядели, виновата разведка?

– Вопрос о виновности тут очень сложен. У советской разведки вряд ли имелись технические возможности отследить перемещения танковых групп противника. В тот период войны ее самым слабым звеном была радиоразведка. Немцы же старались производить свои перемещения в условиях радиомолчания. Возможностями взлома шифров немецких радиосообщений, сравнимыми с «Ультра» союзников, Красная армия в 1941 году не располагала. Только какие-то промахи самих немцев могли способствовать обнаружению перебросок сил вермахта. Кстати, в 1944–1945 годах аналогичные перемещения советских танковых армий, в том числе и по территории Германии, оказывались невскрытыми немцами.

– Тогда кто же все-таки виноват в разгроме войск Юго-Западного фронта?

– Виноват в первую очередь противник. Если сформулировать развернуто, то германское командование располагало техническими возможностями нанести сокрушительный удар по Юго-Западному фронту, которыми и воспользовалось в полной мере. Средств отразить такой удар объективно не было. Однако нельзя не упомянуть, что резкое ухудшение обстановки вызвало растерянность на всех уровнях нашего командования, увеличившую масштабы катастрофы. Вина в запаздывании необходимых мер лежит и на Ставке ВГК, и на главнокомандующем войсками Юго-Западного направления маршале Семене Тимошенко, и на командовании Юго-Западного фронта. Из Москвы не последовало приказа о немедленном отводе войск и перенацеливании резервов на пробивание «коридора» к попавшим в окружение частям. Тимошенко не настаивал на отводе войск и лишь в последний момент отдал соответствующий приказ, причем не в письменной, а в устной форме, что вызвало сомнения у командующего фронтом Михаила Кирпоноса, и это тоже привело к потере драгоценного времени. А принятые вовремя меры позволили бы спасти хотя бы часть войск Юго-Западного фронта, пока кольцо окружения еще было неплотным.

Немецкие солдаты обыскивают пленного красноармейца

– Как повлияла оборона Киева на ход войны?

– Тут, я думаю, надо говорить не просто об обороне Киева, но в целом о сопротивлении Юго-Западного фронта с первых же дней войны. Именно оно вынудило немцев повернуть на Киев, что фактически означало отказ от плана «Барбаросса». Начались метания гитлеровцев из стороны в сторону, которые в конечном счете привели их к краху.

– Это судьбоносное событие можно датировать?

– Да. В середине июля 1941 года по итогам приграничных сражений Адольф Гитлер подписал директиву № 33, приняв решение сменить стратегию «Барбароссы». Наступление на Москву приостанавливалось, и германская военная машина разворачивалась в сторону флангов, на юг и на север.

Таким образом, задержка движения вермахта на Москву произошла не только по причине обороны Киева, но и благодаря всей деятельности Юго-Западного фронта. Удержание Киева и линии Днепра стало венцом этой деятельности. Подчеркнем, утверждения немцев, что если бы они не повернули на Киев, то взяли бы Москву, являются абсолютно беспочвенными. Во-первых, удержание фланга против Юго-Западного фронта требовало войск. Во-вторых, советское командование уже готовило резервы. Они в любом случае и вне зависимости от судьбы Киева оказались бы на пути немцев, если бы их наступление на столицу продолжилось.

Генерал-полковник Эрих Гёпнер (в центре), в 1941 году командовавший 4-й танковой группой вермахта, на военном совещании

ЛОПУХОВСКИЙ Л.Н. 1941. Вяземская катастрофа. М., 2008
НУЖДИН О.И. Уманский «котел». Трагедия 6-й и 12-й армий. М., 2015

Холодная осень 1941 года

– В начале битвы за Москву несколько советских армий попали в «котлы» под Вязьмой и Брянском. Можно ли было в ситуации, сложившейся к концу сентября, избежать окружений?

– Как и под Киевом, катастрофа под Вязьмой и Брянском стала следствием скрытой переброски танковой группы. В данном случае речь идет о снятии из-под Ленинграда и молниеносной переброске под Москву 4-й танковой группы Эриха Гёпнера . Причем немцы, будучи людьми хитрыми и с большим опытом, оставили под Ленинградом радиста из штаба группы с характерным почерком работы. Перехваты его радиограмм, даже при невозможности их расшифровать, указывали советской радиоразведке на местонахождение штаба группы.

4-я танковая группа вступила в бой еще до подхода всей своей артиллерии. Там, где советское командование ожидало наступления максимум одной танковой дивизии, ударили сразу два моторизованных корпуса. Это привело к развалу фронта и прорыву вермахта к Вязьме. Переброску танковой группы Гёпнера советская разведка также вскрыть не смогла.

– История не знает сослагательного наклонения, и все же: что было бы, если бы вовремя стало известно об этой переброске?

– История не знает сослагательного наклонения, а вот историческое исследование его знает. Если бы советская разведка вскрыла переброску под Москву 4-й танковой группы Гёпнера, то навстречу ей заблаговременно была бы переброшена 16-я армия генерал-лейтенанта Константина Рокоссовского. И это, скорее всего, стало бы для 4-й танковой группы фатальным. Дело в том, что немцы в расчете на внезапность сознательно выбрали путь наступления по трудной лесисто-болотистой местности с малым числом дорог. Если бы фактор внезапности не сработал и на пути оказался бы мощный заслон, то в такой местности немецкий удар можно было бы отразить. Но вышло иначе. 2 октября в наступление перешли 3-я и 4-я танковые группы, и уже 7 октября они сомкнули кольцо окружения у Вязьмы.

– А под Брянском?

– В районе Брянска советское командование также ожидало наступления вдоль магистрали. Вместо этого последовал удар на 120–150 км южнее. Вскоре в этом районе возник асимметричный «котел».

– Что это такое?

– Немцы иногда создавали асимметричные «котлы» – когда соединялись не две танковые группы, а лишь с одной стороны удар на себя брала танковая группа, с другой же на небольшую глубину наступала пехота. Таким был не только брянский, но, к примеру, и уманский «котел». Окруженные под Вязьмой и Брянском войска сопротивлялись около двух недель. Согласно немецким документам, наиболее сильные удары изнутри «котла» наносила группа генерал-лейтенанта Филиппа Ершакова , который командовал 20-й армией. Попытки вырваться из окружения предпринимали и другие части. Успех сопутствовал тем, кто правильно выбирал направление прорыва. Так, командир 53-й стрелковой дивизии полковник Николай Краснорецкий вывел своих бойцов из окружения, приняв решение двигаться не на восток, а на юг. Дивизия проскочила между немецкими танковыми и пехотными соединениями и дошла до Можайской линии обороны.

– Немцы заявили, что взяли в плен 673 тыс. красноармейцев…

Советские военнопленные, захваченные под Брянском. Ноябрь 1941 года

БЫКОВ К.В. Киевский «котел». Крупнейшее поражение Красной армии. М., 2006
ИСАЕВ А.В. Пять кругов ада. Красная армия в «котлах». М., 2008

– И эта цифра завышена. По моей оценке, в плен попало от 500 тыс. до 550 тыс. человек (сказать точнее не представляется возможным по причине отсутствия документов). Впрочем, это тоже катастрофически много. Однако не нужно думать, что наши огромные потери были напрасны: для немцев расплатой за удержание «котлов» стало то, что они не могли сразу наступать на столицу большими силами. Это обстоятельство, среди прочих, предопределило их крах под Москвой.

– Какие выводы были сделаны Ставкой ВГК при анализе причин катастроф 1941 года?

– У нас нет документальных свидетельств о сделанных Ставкой выводах: отчитываться ей было не перед кем. На мой взгляд, главный вывод верховного главнокомандования был связан с выбором активной стратегии. Стало ясно, что если отдаешь противнику инициативу, то жди перемещения танковых групп и внезапных ударов. Принятый подход оказался оправданным. В частности, организованные наступления под Ржевом предотвратили окружение в районе Сухиничского выступа. Наступательными действиями была предотвращена и угроза окружения части сил Калининского фронта немцами, наносившими удары со стороны демянского «котла» и Ржева.

Советская стратегия и раньше отличалась активностью. Суровые уроки 1941 года показали, что для того, чтобы победить, надо наступать и навязывать противнику свою волю.

Судьба генералов

В 1941 году в «котлах» оказались не только солдаты и офицеры, но и некоторые генералы.

Самым высокопоставленным окруженцем стал командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник Михаил КИРПОНОС , еще до Великой Отечественной войны удостоенный звания Героя Советского Союза. Он погиб 20 сентября 1941 года с оружием в руках в киевском «котле», около хутора Дрюковщина Лохвицкого района Полтавской области, где и был похоронен (после войны его останки были перезахоронены в Киеве). Вместе с Кирпоносом погиб и начальник штаба фронта генерал-майор Василий Тупиков.

С трудом избежал окружения командующий Западным фронтом генерал армии Дмитрий ПАВЛОВ . Однако и его судьба была трагичной. 22 июля 1941 года по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР командующий фронтом, проявивший «трусость, бездействие власти, нераспорядительность», а также допустивший «развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций частями Красной армии», был расстрелян. В 1957 году посмертно реабилитирован и восстановлен в звании.

Уже на третий день войны у советской границы на юго-западе Волынской области в окружение попала 124-я стрелковая дивизия 5-й армии. Генерал-майор Филипп СУЩИЙ , командовавший дивизией, отдал приказ держать круговую оборону. Когда противник прорвался к ее штабу, комендантская рота и командование дивизии вступили в бой, в ходе которого Сущий был смертельно ранен. Его сменил командир 406-го стрелкового полка полковник Тимофей Новиков, после авианалета на позиции дивизии принявший решение пробиваться на восток. Через месяц ему удалось вывести дивизию из окружения.

Будущий маршал Советского Союза Иван БАГРАМЯН встретил войну полковником на должности начальника оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта, а уже в августе 1941 года ему было присвоено звание генерал-майора. Примечательно, что в № 1 журнала «Военная мысль» за 1941 год вышла его статья под названием «Бой стрелкового корпуса в условиях окружения». А затем случилось то, что можно назвать страшной гримасой войны. Из четырех авторов, накануне Великой Отечественной писавших теоретические статьи по этой проблеме, трое сами оказались в окружении. Командир 139-й стрелковой дивизии генерал-майор Борис Бобров погиб под Вязьмой 7 октября 1941 года. Командир 191-й стрелковой дивизии полковник Александр Старунин попал в окружение в 1941-м и пропал без вести. Баграмян сумел вырваться из киевского «котла» – окружения куда более масштабного, чем рассматриваемое им в статье.

6 августа 1941 года под Уманью раненым в плен попал командующий 6-й армией генерал-лейтенант Иван МУЗЫЧЕНКО . Оказавшись в «котле», он правильно выбрал направление для прорыва, осуществить который, к сожалению, не хватило сил. Музыченко был человеком высокого интеллекта и большого личного мужества. Немцы отмечали, что на допросах он вел себя твердо и хитро, рассказывая только то, что противнику и так было известно. Такое поведение в плену обусловило его судьбу после освобождения: его восстановили в рядах Советской армии.

7 августа 1941 года в уманском «котле» был захвачен немцами командующий 12-й армией генерал-майор Павел ПОНЕДЕЛИН . До конца войны он находился в плену. Гитлеровцы делали его фотографии и использовали их в пропагандистских целях. После освобождения в 1945 году американскими войсками Понеделин, переданный советской стороне, был арестован и заключен в Лефортовскую тюрьму. 25 августа 1950 года он был расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР. Его судьбу разделил командующий 13-м стрелковым корпусом 12-й армии генерал-майор Николай Кириллов. Оба были реабилитированы в 1956 году.

В киевском «котле» был захвачен в плен еще один генерал – командующий 5-й армией Михаил ПОТАПОВ . До этого он доставил врагу массу неприятностей, нанося удары из района Припятских болот. Его армия не раз упоминается в директиве № 33, подписанной Гитлером в июле 1941 года, – настолько та была костью в горле. В плену генерал вел себя достойно, после войны был восстановлен в рядах Советской армии.

Несколько военачальников попали в плен под Вязьмой и Брянском. Самый известный из них – командующий 19-й армией генерал-лейтенант Михаил ЛУКИН . Он был захвачен немцами тяжелораненым, в плену ему ампутировали ногу. После войны Лукина восстановили в рядах Советской армии.

Трагичной оказалась судьба командующего 20-й армией генерал-лейтенанта Филиппа ЕРШАКОВА . Он был взят в плен 2 ноября 1941 года под Вязьмой, погиб летом 1942-го в концлагере Хаммельбург.

В немецком плену оказался и направленный на должность командующего находящейся в окружении 19-й армии генерал-майор Сергей ВИШНЕВСКИЙ . Он выжил и был освобожден в конце войны.

Командир 21-го стрелкового корпуса генерал-майор Дмитрий ЗАКУТНЫЙ попал в плен в белостокско-минском «котле». Позже он стал одним из активных деятелей власовского движения, за что в 1946 году в Москве был приговорен к смертной казни.

Беседовал Олег Назаров

Двести дней и ночей на огромной территории в междуречье Волги и Дона не стихали ожесточенные бои и сражения Сталинградской битвы. Эта великая битва по размаху, напряженности и последствиям не знала себе равных в истории. Она явилась важнейшей вехой на пути советского народа к победе.
В ходе оборонительного сражения советские войска отразили натиск врага, измотали и обескровили его ударные группировки, а затем в блестящем по замыслу и исполнению контрнаступлении полностью разгромили главную из них.
Стратегическая наступательная операция Советских Вооруженных Сил по окружению и разгрому фашистских войск под Сталинградом длилась с 19 ноября 1942 г. по 2 февраля 1943 г. По характеру оперативно-стратегических задач операцию можно условно разделить на три крупных этапа: прорыв обороны, разгром фланговых группировок противника и окружение 6-й и части сил 4-й танковой немецких армий; срыв попыток врага деблокировать окруженную группировку и развитие контрнаступления советских войск на внешнем фронте окружения; завершение разгрома окруженных немецко-фашистских войск.
К началу контрнаступления войска противоборствующих сторон на сталинградском направлении занимали следующее положение. В 250-километровой полосе от Верхнего Мамона до Клетской развертывался Юго-Западный фронт. Юго-восточнее, от Клетской до Ерзовки, в 150-километровой полосе действовал Донской фронт. От северной окраины Сталинграда до Астрахани в полосе шириной до 450 км находились войска Сталинградского фронта.
Немецко-фашистская группа армий «Б», на правое крыло которой должен был обрушиться главный удар советских войск, обороняла фронт протяженностью около 1400 км. Ее левофланговая 2-я немецкая армия, находившаяся северо-западнее Воронежа, прикрывала курское направление. Соседняя с ней 2-я венгерская армия действовала на правом берегу Дона на харьковском направлении. Далее по Дону, от Новой Калитвы до Вешенской, на ворошиловградском направлении располагалась 8-я итальянская армия, восточнее, от Вешенской до Клетской, занимала оборону 3-я румынская армия. В районе, непосредственно примыкавшем к Сталинграду, настойчиво продолжали малоуспешные наступательные бои соединения 6-й немецкой, а южнее города до Красноармейска - 4-й немецкой танковой армий. От Красноармейска и далее на юг. Оборонялись войска 4-й румынской армии, находившейся в оперативном подчинении 4-й немецкой танковой армии. На крайнем правом крыле группы армий до реки Маныч, где проходила разграничительная линия между группами армий «Б» и «А», на широком фронте вела бои 16-я моторизованная дивизия 4-й немецкой танковой армии.
Немецко-фашистские войска поддерживались авиацией командования ВВС «Дои» и частью сил 4-го воздушного флота 1. Всего на этом направлении противник имел более 1200 самолетов. Основные усилия вражеской авиации направлялись для нанесения ударов по советским войскам в Сталинграде и переправам через Волгу и Дон.
Таким образом, наиболее боеспособные немецкие соединения находились непосредственно в районе Сталинграда. Фланги их прикрывали румынские и итальянские войска, оборонявшиеся на широком фронте. Вражеская оборона на Среднем Дону и к югу от Сталинграда, хотя и совершенствовалась в течение полутора месяцев, достаточной глубины не имела. В инженерном отношении противник оборудовал лишь тактическую зону обороны глубиной 6 и более км. Основой ее являлась система опорных пунктов, которые включали окопы, участки траншей и ходов сообщения, а также деревоземляные сооружения для огневых средств. Подступы к опорным пунктам прикрывались заграждениями и огнем всех видов. В оперативной глубине заранее подготовленных оборонительных рубежей не было.
В резерве группы армий «Б» находилось восемь дивизий, в том числе три танковые (из них одна румынская). Активность советских войск на других участках фронта не позволяла противнику перебрасывать силы и средства под Сталинград.
В ходе ожесточенных оборонительных сражений фронты сталинградского направления значительно ослабли. Поэтому Ставка Верховного Главнокомандования при подготовке операции особое внимание уделяла их усилению.
Советские войска значительно превосходили противника в артиллерии и особенно в танках, что имело решающее значение для прорыва вражеской обороны и быстрого развития успеха в оперативной глубине. Наибольшим превосходством в танках обладали Юго-Западный и Сталинградский фронты, которым отводилась решающая роль в операции.
Советскому командованию удалось также достичь небольшого перевеса над противником и в самолетах. ВВС фронтов сталинградского направления несколько превосходили вражескую авиацию в численности истребителей, однако сильно уступали ей в количестве дневных бомбардировщиков. Правда, последнее обстоятельство в значительной степени компенсировалось тем, что в составе советских ВВС имелись штурмовики и ночные бомбардировщики. Кроме того, на сталинградское направление привлекались основные силы авиации дальнего действия.
Исходя из общего стратегического замысла контрнаступления, непосредственная подготовка которого во фронтах началась в первой половине октября 1942 г., командующие фронтами приняли решение на проведение фронтовых операций.
Ударная группировка Юго-Западного фронта в составе 5-й танковой армии генерала П. Л. Романенко и 21-й армии генерала И. М. Чистякова должна была перейти в наступление с плацдармов в районах Серафимовича и Клетской. Ей предстояло прорвать оборону противника, разгромить 3-ю румынскую армию и, развивая стремительное наступление в общем направлении на Калач, на третий день операции соединиться с войсками Сталинградского фронта 1. Одновременно предусматривалось силами 1-й гвардейской армии - командующий генерал Д. Д. Лелюшенко - нанести удар в юго-западном направлении, выйти на рубеж рек Кривая и Чир и создать здесь активно действующий внешний фронт окружения. Прикрытие и поддержка войск с воздуха возлагались на 17-ю воздушную армию под командованием генерала С. Л. Красовского. Привлекались также и соединения 2-й воздушной армии - командующий генерал К. Н. Смирнов.
По решению командующего Сталинградским фронтом главный удар наносили 64, 57 и 51-я армии, которыми командовали генералы М. С. Шумилов, Ф. И. Толбухин и Н. И. Труфанов. Ударная группировка фронта получила задачу перейти в наступление из района Сарпинских озер, разгромить 6-й румынский армейский корпус и, развивая наступление на северо-запад, в направлении Советский, Калач, соединиться здесь с войсками Юго-Западного фронта. Часть сил фронта должна была наступать в направлении Абганерово, Котельниковский и создать на этом рубеже внешний фронт окружения. Усилия 8-й воздушной армии фронта - командующий генерал Т. Т. Хрюкин - предусматривалось сосредоточить на прикрытии и поддержке ударной группировки фронта.
Донской фронт наносил удары с плацдарма в районе Клетской силами 65-й армии генерала П. И. Батова и из района Качалинской силами 24-й армии генерала И. В. Галанина. Задача этих армий состояла в том, чтобы, развивая наступление по сходящимся направлениям на Вертячий, окружить и уничтожить соединения противника, оборонявшиеся в малой излучине Дона. Предусматривалось, что 65-я армия, участок прорыва которой примыкал к полосе 21-й армии, должна перейти в наступление 19 ноября, а 24-я армия - на трое суток позже. Это обусловливалось тем, что последней предстояло прорывать оборону противника на значительном удалении от ударной группировки Юго-Западного фронта и соседней 65-й армии, и потому ее успех во многом зависел от темпов продвижения к Вертячему 65-й армии, которой нужно было пройти до этого населенного пункта большее расстояние, чем 24-й армии. 16-я воздушная армия под командованием генерала С. И. Руденко свои основные усилия должна была направить на поддержку соединений 65-й, а в дальнейшем и 24-й армий.
Авиацию дальнего действия намечалось применить в полосе Юго-Западного фронта. Прикрытие войск в Сталинграде возлагалось на 102-ю истребительную авиационную дивизию ПВО. Общая координация действий всей авиации была возложена на представителя Ставки ВГК по авиации генерала А. А. Новикова.
Армиям Юго-Западного фронта на выполнение задач глубиной 120-140 км отводилось трое суток, а Сталинградского фронта, глубина операции которого не превышала 100 км,- двое суток. После выполнения ближайших задач всем трем фронтам предстояло развивать достигнутый успех, чтобы возможно быстрее расчленить и уничтожить вражескую группировку, отражая все попытки противника вырваться из окружения или деблокировать окруженных ударами извне.
Командующие Юго-Западным и Сталинградским фронтами в соответствии с замыслом Ставки Верховного Главнокомандования предусмотрели создание одновременно с внутренним и внешнего фронта окружения, общая протяженность которого могла составить 300-350 км, и выделили для этой цели силы и средства. Образование внешнего фронта окружения как важнейшего фактора, призванного создать условия главным силам фронтов для успешной ликвидации окруженного врага, явилось дальнейшим развитием советского военного искусства.
В соответствии с решениями командующих фронтами были созданы группировки сил и средств, армиям поставлены задачи на наступление. Армии, действовавшие на направлениях главных ударов фронтов (5-я танковая, 21-я и 51-я), имели наибольшую глубину операции. Для них планировались высокие темпы наступления подвижных соединений, которым предстояло сыграть решающую роль в завершении окружения вражеской группировки.
Особенность решений командующих фронтами состояла в сосредоточении основных сил на направлениях главных ударов, что было возможно благодаря хорошему знанию положения и намерений противника, а также скрытному осуществлению всех мероприятий по подготовке наступления. Принцип массирования сил и средств в таком объеме не применялся еще ни в одной из предшествовавших наступательных операций.
Юго-Западный фронт сосредоточивал основные силы в полосе наступления 5-й танковой и 21-й армий, наносивших главный удар в операции. На участках прорыва этих армий шириной 22 км, что составляло 9 процентов всей протяженности фронта, находились половина стрелковых дивизий, три танковых и два кавалерийских корпуса, около 85 процентов артиллерии РВГК и вся реактивная артиллерия. В интересах этой группировки должны были действовать вся авиация 17-й воздушной армии фронта, 2-я воздушная армия Воронежского фронта и авиация дальнего действия.
На Сталинградском фронте ширина участков прорыва равнялась 40 км, или 9 процентам общей протяженности линии фронта. Здесь были сосредоточены две трети стрелковых дивизий 64, 57 и 51-й армий, действовавших на направлении главного удара фронта, механизированный, танковый и кавалерийский корпуса, а также основная масса артиллерии. Ударную группировку должны были поддерживать главные силы фронтовой авиации.
Стремясь обеспечить достаточную ударную мощь армий при прорыве обороны противника и развитии успеха, командующие фронтами передали в их состав все танковые, механизированные и кавалерийские корпуса. Такое решение обусловливалось в значительной степени тем, что фронтовые и армейские операции имели одинаковую глубину, не превышавшую 100-140 км, а также и тем, что в оперативной глубине противника не было подготовленных оборонительных рубежей.
Глубина построения войск достигалась эшелонированием сил и средств в армиях, осуществлявших прорыв. Типичным в этом отношении можно считать оперативное построение 5-й танковой армии смешанного состава, которая находилась в первом эшелоне фронта. Она наступала в полосе » км, а оборону противника прорывала на участке 10 км. Из шести в стрелковых дивизий две были развернуты в полосе 25 км, а четыре сосредоточены на 10-километровом участке (две дивизии, усиленные танковыми бригадой и батальоном,- в первом эшелоне, а две - во втором). 1-й, 26-й танковые и 8-й кавалерийский корпуса составляли подвижную группу армии и предназначались для развития успеха. Предусматривалось также использовать их в случае необходимости для завершения прорыва тактической зоны обороны противника.
21-я армия, действуя в 40-километровой полосе, прорывала вражескую оборону на участке 12 км. Из шести ее стрелковых дивизий четыре со средствами усиления находились в первом эшелоне (три - на участке прорыва и одна - на оставшемся 28-километровом фронте). Две стрелковые дивизии выделялись во второй эшелон. В подвижную группу армии входили 4-й танковый и 3-й гвардейский кавалерийский корпуса. Аналогичное построение (при некоторой разнице в боевом составе) было и в других армиях, предназначенных для прорыва обороны, развития успеха в оперативной глубине, завершения окружения и уничтожения группировки врага.
Искусное массирование сил и средств позволило создать на направлениях главных ударов фронтов значительное превосходство над противником. Так, войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов на участках прорыва превосходили противника: в людях - в 2-2,5 раза, в артиллерии и танках - в 4-5 и более раз.
Особенно тщательно было спланировано боевое использование видов Вооруженных Сил и родов войск, в первую очередь артиллерии и авиации. Большое внимание уделялось организации четкого взаимодействия между соединениями и частями.
Ставка ВГК передала фронтам сталинградского направления для проведения операции 75 артиллерийских и минометных полков. Всего во фронтах находилось 250 артиллерийских и минометных полков, насчитывалось более 15 тыс. орудий и минометов - в два раза больше, чем в контрнаступлении под Москвой. Кроме того, во фронтах было 1250 боевых машин и станков реактивной артиллерии, способных за один залп выпустить 10 тыс. снарядов. Для прикрытия войск и важнейших объектов тыла использовалось 1100 зенитных орудий.
Основная масса артиллерии привлекалась для обеспечения ударных группировок фронтов, что позволило сосредоточить от 40 до 100 и более орудий, минометов и боевых машин реактивной артиллерии на 1 км участка прорыва. Наивысшая плотность артиллерии - 117 единиц на 1 км участка прорыва - была в 5-й танковой армии; наименьшая - 40-50 единиц на 1 км - в армиях Сталинградского фронта, что создавало определенные трудности в организации надежного подавления обороны противника.
В основу планирования боевых действий авиации был положен принцип массирования ее сил на направлениях главных ударов и тесного взаимодействия авиации с сухопутными войсками. С этой целью пункты управления командующих воздушными армиями были развернуты вблизи пунктов командующих войсками фронтов, а в штабы общевойсковых армий были направлены авиационные представители со средствами связи.
Артиллерийское и авиационное обеспечение действий войск впервые в крупном масштабе планировалось в форме артиллерийского и авиационного наступлений. Артиллерийское наступление включало три периода: артиллерийскую: подготовку атаки, артиллерийскую поддержку атаки и артиллерийское обеспечение (сопровождение) боя пехоты и танков в глубине. Продолжительность артиллерийской подготовки планировалась в Юго-Западном Щ Донском фронтах 80 минут, в Сталинградском, в различных армиях 40-75 минут. Артиллерийскую поддержку атаки во всех фронтах намечалось осуществлять методом последовательного сосредоточения огня. Артиллерийское обеспечение ввода в сражение подвижных соединений возлагалось на артиллерийские группы армий и стрелковых дивизий, а обеспечение их действий в оперативной глубине - на штатную и приданную танковым, механизированным и кавалерийским соединениям артиллерию.
Авиационное наступление как новая форма оперативного применения авиации было конкретно разработано в планах воздушных армий. Сущность его заключалась в непрерывности поддержки сухопутных войск с воздуха в течение всего периода наступления, включая подготовку атаки, атаку и действия войск в глубине обороны. Оно состояло из двух периодов: непосредственной авиационной подготовки и поддержки войск при прорыве обороны и действий их в глубине.
Важное значение придавалось инженерному обеспечению наступления. Инженерным войскам предстояло в первую очередь оборудовать переправы через Дон и Волгу и пути подхода к этим переправам. Инженерные войска Юго-Западного фронта построили 17 мостов и 18 паромных переправ через Дон, подготовили 12 фронтальных маршрутов, 2 основные и несколько дополнительных рокадных дорог. Для переброски войск, боевой техники и грузов на правый берег Волги юго-восточнее Сталинграда было оборудовано 10 переправ, по которым только с 1 по 20 ноября переправлено свыше 111 тыс. человек, 427 танков, 556 орудий, 6561,5 тонны боеприпасов. На Донском фронте в ноябре было построено 3 моста и 4 паромные переправы через Дон. Кроме того, фронт имел несколько переправ через Волгу. Об интенсивности их работы свидетельствует такой факт. Только по переправе в районе Антиповки (25 км южнее Камышина) с 8 по 17 ноября было перевезено 12 800 человек, 396 орудий, 1684 автомашины и 822 повозки.
Одновременно инженерные войска занимались другими видами инженерного обеспечения - обезвреживанием минных полей в исходных для наступления районах, прокладкой колонных путей для подвижных войск в период их ввода в сражение и др.
При подготовке контрнаступления очень важно было своевременно сосредоточить в исходных районах резервные соединения, а также материально-технические средства, прибывающие из глубины страны. Штабы и органы фронтового и армейского тыла работали в исключительно неблагоприятных условиях. Войска и материально-технические средства доставлялись по трем одноколейным железнодорожным путям, находившимся под постоянным воздействием противника с воздуха. Соединениям, выдвигавшимся в исходные районы своим ходом, а также автомобильному и гужевому транспорту с грузами пришлось преодолеть значительные трудности из-за осенней распутицы и сложности переправ через реки.
Большой объем работ при подготовке операции выполнила Волжская военная флотилия под командованием контр-адмирала Д. Д. Рогачева. Ее корабли осуществляли перевозки на всех основных переправах Сталинградского фронта. В сентябре - ноябре 1942 г. флотилия перевезла на правый берег Волги 65 тыс. бойцов, до 2,5 тыс. тонн различных грузов, а обратными рейсами эвакуировала более 30 тыс. раненых и десятки тысяч гражданского населения. Кроме того, она провела по Волге, прикрывая от авиации противника, большое количество транспортных судов.
В связи с начавшимся 12 ноября осенним ледоходом уровень Волги поднялся и в ряде мест подходы к переправам оказались затопленными. Это еще больше осложнило доставку войск и грузов на правый берег. С высокого правого берега Дона противник в ясную погоду мог просматривать местность на большое расстояние. Поэтому в целях достижения скрытности оперативных перегруппировок и снабженческих перевозок любые передвижения в тылу советских войск осуществлялись только ночью или в ненастную погоду.
Все эти обстоятельства не позволили закончить подготовку операции к намеченному сроку. Начало наступления пришлось на несколько дней перенести. 13 ноября генералы Г. К. Жуков и А. М. Василевский, возвратившись из района Сталинграда в Москву, доложили на совместном заседании Политбюро ЦК ВКП(б), ГКО и Ставки о состоянии подготовки фронтов к предстоящему контрнаступлению. Тогда же были определены окончательные сроки начала операции: для Юго-Западного и Донского фронтов - 19 ноября, для Сталинградского - 20 ноября.
Перед наступлением в войсках широко развернулась партийно-политическая работа, которой руководили военные советы и политорганы фронтов армий, командиры и политработники всех степеней. Членами военных советов фронтов были генералы А. С. Желтов, К. Ф. Телегин, Н. С. Хрущев, начальниками политических управлений - генералы М. В. Рудаков, С Ф. Галаджев, П. И. Доронин. Вся деятельность политорганов, партийных и комсомольских организаций в этот период была направлена на решение главной задачи - всемерное повышение политико-морального состояния войск, мобилизацию их на успешное выполнение боевых задач, обеспечение высокого наступательного порыва воинов в ходе операции.
Подготовка к наступлению совпала с 25-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции. В призывах ЦК ВКП(б), в докладе Председателя Государственного Комитета Обороны, в праздничном приказе Наркома обороны № 345 от 7 ноября 1942 г. выражалась твердая уверенность в победе. «Враг уже испытал однажды силу ударов Красной Армии под Ростовом, под Москвой, под Тихвином,- указывал И. В. Сталин.- Недалек тот день, когда враг узнает силу новых ударов Красной Армии. Будет и на нашей улице праздник!» Эти исторические документы были доведены до каждого воина, широко разъяснялось каждое их положение.
Учитывая настоятельную потребность непрерывного партийного влияния на личный состав в процессе наступления, политуправления фронтов, политотделы армий и соединений провели огромную работу по усилению первичных партийных организаций за счет наиболее целесообразной расстановки коммунистов, приема в партию лучших воинов. К началу наступления почти во всех ротах и батареях были созданы партийные организации или партийные группы. Так, в частях 21-й армии к середине ноября 1942 г. насчитывалось 841 ротная и равная ей партийная организация и 1158 комсомольских организаций. Только в ноябре партийные организации Сталинградского фронта приняли в свои ряды свыше 5300 бойцов и командиров - в три раза больше, чем в июле того же года.
Укрепление имевшихся и создание новых партийных организаций способствовали повышению боеспособности частей и подразделений. Коммунисты сплачивали воинские коллективы, воспитывали воинов в духе мужества, геройства, готовности совершить подвиг.
Одним из важнейших направлений партийно-политической работы в период подготовки наступления явилась воспитательная работа с новым пополнением, которое в некоторых соединениях составляло около 60 процентов личного состава. Нужно было в короткий срок привить необстрелянным воинам уверенность в силе своего оружия, воспитать смелость, решительность, ненависть к врагу. Бывалые солдаты и офицеры передавали прибывшим свой опыт, знакомили их с боевыми традициями частей и соединений. В торжественной обстановке, перед строем молодым солдатам вручалось личное оружие. Воины клялись умело его использовать в бою.
Перед началом наступления в войсках были зачитаны обращения военных советов фронтов. Эти вдохновляющие документы призывали бойцов проявлять в бою мужество и самоотверженность, нанести врагу сокрушительный удар, с честью выполнить боевые задачи. В частях и подразделениях состоялись партийные и комсомольские собрания. Принятые на них решения обязывали коммунистов и комсомольцев показывать примеры мужества и отваги, увлекать за собой всех воинов.
Широкий размах, конкретность и целенаправленность партийно-политической работы обеспечили высокое политико-моральное состояние войск. Подводя итог многосторонней подготовки к контрнаступлению, Маршал Советского Союза А. М. Василевский в своих воспоминаниях пишет: «С чувством особого удовлетворения мы докладывали Ставке о высоком моральном состоянии и боевом настроении наших войск, об их уверенности в успехе».
Приказ о переходе в наступление был объявлен войскам Юго-Западного и Донского фронтов в ночь на 19-е, а войскам Сталинградского фронта в ночь на 20 ноября 1942 г.
Наступил долгожданный первый день исторического контрнаступления советских войск на Волге. Еще до рассвета 19 ноября 1942 г. части и соединения Юго-Западного и Донского фронтов заняли исходное положение. Иа аэродромах готовые к вылету экипажи ожидали команды, чтобы обрушить на врага свой смертоносный груз. Однако природа внесла существенные коррективы в использование авиации и артиллерии. Густой туман и снегопад сплошной пеленой окутали весь район предстоявших боевых действий. Видимость не превышала 200 м. Из-за нелетной погоды авиация действовала лишь мелкими группами. Артиллерия могла вести только ненаблюдаемый огонь по целям. Пришлось часть задач по подавлению противника, по плану возложенных на авиацию, переложить на артиллерию. Однако разработанный план артиллерийского наступления было решено выполнять в основном в полном объеме.
Несмотря на исключительно неблагоприятные метеорологические условия, в 7 часов 30 минут, как и было предусмотрено, залпом реактивной артиллерии началась 80-минутная артиллерийская подготовка. Затем огонь был перенесен в глубину вражеской обороны. Следуя за разрывами своих снарядов и мин, к позициям противника устремились атакующие пехота и танки 5-й танковой, 21-й армий Юго-Западного и ударной группировки 65-й армии Донского фронтов. В первые два часа наступления советские войска на участках прорыва вклинились во вражескую оборону на 2-3 км. Попытки противника оказать сопротивление огнем и контратаками срывались массированными огневыми ударами советской артиллерии и искусными действиями наступающих стрелковых и танковых частей.
Чтобы быстрее завершить прорыв тактической зоны обороны противника и выйти наступающими войсками в оперативную глубину, командующий Юго-Западным фронтом решил ввести в сражение 1-й и 26-й танковые корпуса 5-й танковой армии и 4-й танковый корпус 21-й армии. Вместе со стрелковыми соединениями они завершили прорыв обороны 3-й румынской армии и вышли на оперативный простор. В первый день наступления штурмовая авиация 17,2 и 16-й воздушных армий, действуя мелкими группами и одиночными самолетами, совершила всего 106 самолето-вылетов для подавления отдельных целей.
Утром 19 ноября главное командование сухопутных войск, находившееся в Восточной Пруссии, получило телеграмму из группы армий «Б»; «Началась мощная артиллерийская бомбардировка всего румынского фронта северо-западнее Сталинграда». Сообщение не оставляло сомнения в том, что началось то самое наступление, в возможность которого врагу так не хотелось верить. С каждым часом в ставку вермахта поступали все более тревожные сведения. В целях локализации начавшегося прорыва советских войск она передала находившийся в ее резерве 48-й танковый корпус (22-я немецкая и 1-я румынская танковые дивизии) в распоряжение группы армий «Б».
Командование группы армий «Б» не сразу определило истинное направление главного удара. Вначале оно считало, что советские войска наносят главный удар из района Клетской, а вспомогательный - с плацдарма юго-западнее Серафимовича. Исходя из этого, командующий группой генерал М. Вейхс приказал 48-му танковому корпусу нанести контрудар в сторону Клетской. Однако вскоре он понял, что главный удар советские войска наносят с плацдарма юго-западнее Серафимовича, и повернул корпус на северо-запад с целью атаковать прорвавшиеся юго-западнее этого пункта советские соединения. Во время маневра дивизии корпуса потеряли между собой связь и, действуя разрозненно, подверглись ударам 1-го и 26-го танковых корпусов. Понеся потери, соединения 48-го танкового корпуса вынуждены были перейти к обороне.
Войска Юго-Западного фронта продолжали развивать наступление. Особенно успешно 19 ноября действовали 26-й танковый корпус генерала А. Г. Родина и 4-й танковый корпус генерала А. Г. Кравченко, прошедшие с боями 20-35 км. 4-й танковый корпус к исходу дня захватил Манойлин, а 26-й танковый корпус на рассвете 20 ноября ворвался в Перелазовский и разгромил находившийся там штаб 5-го румынского армейского корпуса.
Упорные бои в первый день развернулись в полосе наступления правофланговых соединений 65-й армии Донского фронта, где вместе с румынскими войсками оборонялись немецкие части. Первые две линии траншей были захвачены сравнительно быстро. Однако решающие бои развернулись за находившиеся позади них меловые высоты, превращенные противником в сильные опорные пункты. Подступы к ним прикрывались минными полями и проволочными заграждениями. Бывший командующий 65-й армией генерал П. И. Батов рассказывает: «Мы наблюдали один из самых напряженных моментов боевых действий войск. Пусть читатель представит себе эту местность: извилистые глубокие овраги упираются в меловой обрыв, крутые его стены поднимаются на 20-25 метров. Рукой почти не за что уцепиться. Ноги скользят по размокшему мелу... Было видно, как солдаты подбегали к обрыву и карабкались вверх. Вскоре вся стена была усыпана людьми. Срывались, падали, поддерживали друг друга и упорно ползли вверх». Ценой большого напряжения сил и величайшего героизма наступавшие войска при поддержке артиллерии сломили сопротивление врага и к 16 часам заняли группу высот в районе Мело-Клетскоп. Но немецкие и румынские части, отошедшие на тыловой рубеж, снова встретили их интенсивным огнем. С тяжелыми боями соединения 65-й армии к концу дня продвинулись на 3-5 км, но полностью прорвать первую полосу вражеской обороны не смогли.
Таким образом, к исходу первого дня наступления наиболее крупного успеха достигли войска ударной группировки Юго-Западного фронта. Оборона 3-й румынской армии была прорвана на двух участках: юго-западнее Серафимовича и в районе Клетской. 2-й и 4-й румынские корпуса были разгромлены, а их остатки вместе с 6-м армейским корпусом, находившимся в районе Распопинской, охвачены с флангов. Цейтц-лер признает, что румынский фронт представлял собой печальную картину полного хаоса и беспорядка, донесения рисовали общую картину панического бегства войск при появлении русских танков в их глубоком тылу.
Командование группы армий «Б», оценив сложившуюся обстановку, решило устранить назревшую на флангах угрозу окружения путем перс-группировки сил 6-й армии. Вечером 19 ноября генерал Вейхс направил командующему этой армией приказ, в котором, признавая сложность обстановки и необходимость принятия радикальных мер для прикрытия фланга 6-й армии и обеспечения безопасности ее снабжения по железной дороге, требовал немедленно прекратить все наступательные действия в Сталинграде. Вейхс приказал выделить из состава армии два моторизованных соединения, одну пехотную дивизию и по возможности одно моторизованное вспомогательное соединение. Эти четыре соединения, усиленные противотанковыми средствами, должны были быть подчинены штабу 14-го танкового корпуса, сосредоточены поэшелонно за левым флангом армии с целью нанесения удара в северо-западном или западном направлении.
Получив этот приказ, командование 6-й армии в ночь на 20 ноября разработало мероприятия по его осуществлению, которыми предусматривалось создать ударную группировку из 14-го танкового корпуса и подчиненной ему 14-й танковой дивизии и форсированным маршем направить эту группировку к Дону в район Голубинского для нанесения флангового контрудара по наступающим на юг советским соединениям. Намечалось занять плацдарм на западном берегу Дона у Калача, чтобы надежно прикрыть находившийся там мост. С участков 8-го и 51-го армейских корпусов предполагалось снять некоторые части и создать из них резерв 6-й армии. Штаб армии из Голубинского 21 ноября переводился в Нижнечирскую.
В результате мер, принятых вражеским командованием, сопротивление противника во всей полосе наступления войск Юго-Западного и Донского фронтов 20 ноября возросло. Опираясь на узлы сопротивления и маневрируя танковыми частями, действовавшими по флангам и тылам советских танковых корпусов, немецким и румынским войскам в ряде мест удалось втянуть основные силы наступавших ударных группировок в затяжные бои. Вследствие этого танковые корпуса Юго-Западного фронта в течение второго дня контрнаступления заметного успеха не добились.
Общевойсковые соединения 5-й танковой и 21-й армий и введенные в прорыв 8-й кавалерийский корпус генерала М. Д. Борисова и 3-й кавалерийский корпус генерала И. А. Плиева закрепляли успех танковых корпусов и расширяли фронт наступления. На внутренних флангах этих армий, в районе Распопинской, удалось охватить 4-й и 5-й румынские корпуса, оказавшиеся в тылу советских ударных группировок.
20 ноября в наступление перешли войска Сталинградского фронта. Известие об этом сильно обеспокоило немецко-фашистское командование, так как удар советских войск южнее Сталинграда оказался для него совершенно неожиданным.
Только теперь руководители вермахта осознали серьезность угрозы, нависшей над группировкой действовавших в районе Сталинграда войск. Командованию германских сухопутных войск наконец стало ясно, что ни командующий группой армий «Б», ни командующий 6-й армией не были в состоянии предотвратить окружение своих войск.
Наступление войск Сталинградского фронта началось также в неблагоприятных метеорологических условиях, притом разновременно. Надеясь на улучшение погоды, командующий фронтом несколько раз переносил срок начала артподготовки. И как только туман несколько рассеялся, артиллерия армий, сосредоточенная на участках прорыва, обрушила на врага мощный огонь.
После артиллерийской подготовки войска 57-й и 51-й армий под командованием генералов Ф. И. Толбухина и Н. И. Труфанова атаковали противника. За несколько часов стрелковые дивизии этих армий прорвали оборону 4-й румынской армии в дефиле между озерами Сарпа. Цаца и Барманцак. Левофланговые соединения 64-й армии, используя успех 57-й армии, развернули наступление в направлении Елхи.
К середине дня в полосе наступления ударной группировки Сталинградского фронта создались благоприятные условия для ввода в прорыв подвижных соединений. 4-й механизированный корпус генерала В. Т. Вольского вступил в сражение в полосе 51-й армии. Преодолевая сопротивление разрозненных частей противника, он за 17 часов продвинулся на глубину до 40 км2 и к полудню 21 ноября занял Зеты. 4-й кавалерийский корпус генерала Т. Т. Шапкина был введен в прорыв поздно вечером 20 ноября вслед за 4-м механизированным корпусом. Развивая наступление на запад, он утром следующего дня овладел станцией и населенным пунктом Абганерово, обеспечив войска ударной группировки фронта с юга.
13-й танковый корпус 3 генерала Т. И. Танасчишина, введенный в прорыв в полосе 57-й армии, развернул наступление в общем направлении на Нариман и к исходу дня продвинулся на 10-15 км. Противник выдвинул против него 29-ю моторизованную дивизию, с которой корпус вступил в тяжелый бой.
В итоге двух дней наступления войска фронтов добились крупных успехов: 3-я и 4-я румынские армии потерпели тяжелое поражение; фланги 6-й и 4-й танковой немецких армий были обойдены; обозначился глубокий охват группировки румынских войск в районе Распопинской.
Одновременно войска 1-й гвардейской и 5-й танковой армий Юго-Западного фронта, 51-й армии Сталинградского фронта успешно решали задачу создания внешнего фронта окружения.
В этой обстановке командующие фронтами вечером 20 ноября уточнили задачи армиям и потребовали максимально усилить темпы наступления. Подвижные соединения должны были, не ввязываясь в затяжные бои с контратакующим противником, обходить его опорные пункты 0 стремительно продвигаться вперед, чтобы возможно быстрее завершить окружение главных сил врага.
В связи с глубоким вклинением ударных группировок Юго-Западного и Сталинградского фронтов в оперативную глубину войск группы армий «Б» в ставке Гитлера начались лихорадочные поиски выхода из создавшегося положения. При этом отчетливо выявились две противоположный точки зрения на дальнейшие действия 6-й немецкой армии.
Руководители вермахта - Гитлер, фельдмаршал В. Кейтель и генерал-полковник А. Иодль - считали необходимым удерживать занимаемый позиции в районе Сталинграда, сделав небольшую перегруппировку сил - Иодль, в частности, предлагал оставить волжский участок фронта 6-й армии и усилить ее южный участок.
Цейтцлер и командование группы армий «Б» настаивали на принятии более радикального решения: отвести войска 6-й армии из-под Сталинграда на запад, видя в этом единственную возможность избежать катастрофы.
В результате обсуждения различных вариантов было принято решение срочно перебросить под Сталинград с Северного Кавказа две танковые дивизии. Не желая считаться с реальной обстановкой, руководители вермахта все еще надеялись отдельными контрударами танковых соединений остановить наступление советских войск. 6-я армия получила приказ оставаться на месте. Гитлер заверил командующего армией Ф. Паулюса, что не допустит окружения армии, а если это все же произойдет - примет меры к ее деблокаде. Он упрямо и категорически заявил: «Я не оставлю Волгу, я не уйду с Волги!»
Пока немецко-фашистское командование искало пути предотвращения надвигавшейся катастрофы, наступление советских войск успешно продолжалось. 21 ноября 26-й и 4-й танковые корпуса Юго-Западного фронта вышли в район Манойлина и, резко повернув на восток, по кратчайшему пути устремились к Дону, в район Калача. Контратаки 24-й немецкой танковой дивизии против 4-го танкового и 3-го гвардейского кавалерийского корпусов не смогли задержать их продвижения. Передовые части 4-го танкового корпуса к исходу дня подходили к Голубинскому. В тот день штаб 6-й немецкой армии вместо плановой передислокации панически бежал из Голубинского в Нижнечирскую.
Первый адъютант штаба армии В. Адам так описывает это «перемещение»: «Подхлестываемые страхом перед советскими танками, мчались на запад грузовики, легковые и штабные машины, мотоциклы, всадники и гужевой транспорт; они наезжали друг на друга, застревали, опрокидывались, загромождали дорогу. Между ними пробирались, топтались, протискивались, карабкались пешеходы. Тот, кто спотыкался и падал наземь, уже не мог встать на ноги. Его затаптывали, переезжали, давили. В лихорадочном стремлении спасти собственную жизнь люди оставляли все, что мешало поспешному бегству, бросали оружие и снаряжение, неподвижно стояли на дороге машины, полностью загруженные боеприпасами, полевые кухни и повозки из обоза... Дикий хаос царил в Верхнечирской. К беглецам из 4-й танковой армии присоединились двигавшиеся с севера солдаты и офицеры 3-й румынской армии и тыловых служб 11-го армейского корпуса. Все они, охваченные паникой и ошалевшие, были похожи друг на друга. Все бежали в Нижнечирскую».
Тем временем 26-й танковый корпус стремительно продвигался к Калачу. Своевременный выход его частей в тыл врага во многом зависел от быстрого захвата в этом районе переправ через Дон. Командир корпуса решил овладеть ими внезапной ночной атакой. Эта задача была возложена на передовой отряд во главе с командиром 14-й мотострелковой бригады подполковником Г. Н. Филипповым.
За несколько часов до рассвета 22 ноября отряд приступил к выполнению боевой задачи. При подходе к Калачу выяснилось, что мост через Дон у города взорван. Тогда местный житель Гусев провел отряд к другому мосту, находившемуся северо-западнее города. Действуя решительно и Дерзко, отряд незаметно для противника вышел вдоль берега к мосту. В короткой схватке бойцы уничтожили охрану моста и заняли круговую оборону. Попытки врага, стремившегося уничтожить горстку отважных советских воинов и вернуть переправу, успеха не имели. К вечеру к мосту с боем прорвались танки 19-й танковой бригады подполковника Н. М. Филиппенко. Успех передового отряда был закреплен. Захват исправного моста обеспечил быстрое преодоление реки Дон соединениями 20-го и подошедшего затем 4-го танковых корпусов.
На следующий день после ожесточенного боя части 20-го танкового корпуса заняли Калач. Родина высоко оценила подвиг танкистов. За мужество и героизм, проявленные при захвате моста и овладении городов Калач, бойцы и командиры были награждены орденами и медалями, а подполковники Г. Н. Филиппов и Н. М. Филиппенко удостоены звания Героя Советского Союза. Советский патриот Гусев, который провел танкистов по кратчайшему пути к переправе на Дону, был награжден орденом Красной Звезды.
В то время когда подвижные соединения Юго-Западного фронта вели бой за переправы через Дон, навстречу им с юго-востока подходила бригады 4-го механизированного корпуса Сталинградского фронта. 21 ноября они захватили несколько важных опорных пунктов на пути к Советскому, в том числе Верхнецарицынский, где основательно потрепала располагавшийся там штаб 4-й немецкой танковой армии. Эта армия была рассечена. К исходу 21 ноября расстояние, разделявшее передо- вые соединения Юго-Западного и Сталинградского фронтов, сократилось до 80 км.
Чтобы завершить окружение противника, необходимо было повысить темпы наступления и в кратчайший срок перерезать последние коммуникации 6-й немецкой армии. Для решения этих задач 26-му танковому корпусу предстояло преодолеть Дон главными силами. 8-му кавалерийскому корпусу надлежало развивать наступление в направлении Обливской, а 1-му танковому корпусу генерала В. В. Буткова - овладеть же- лезнодорожной станцией Суровикино. Командующий Юго-Западним фронтом особое внимание обращал на уничтожение группировки румынских войск в районе Распопинской, окружение которых было фактически завершено к исходу 21 ноября. В приказе командующему 21-й армией он требовал завершить уничтожение этой группировки не позже 10 часов 23 ноября.
Командующий Сталинградским фронтом приказал 57-й и 51-й армиям ускорить продвижение в направлении Советский, Карповка, чтобы возможно быстрее соединиться с войсками Юго-Западного фронта. Командующий Донским фронтом требовал от 65-й и 24-й армий активизировать действия по окружению и уничтожению вражеской группировки в малой излучине Дона.
В соответствии с полученными задачами войска фронтов продолжали наступление. 4-й механизированный корпус успешно наступал в северо-западном направлении. Его передовые части в тот день ворвались в Советский. Расстояние между подвижными соединениями Юго-Западного и Сталинградского фронтов сократилось до 10-12 км.
Надежды командования 6-й немецкой армии на предотвращение катастрофы развеялись в прах. В 18 часов 22 ноября генерал Паулюс передал по радио в штаб группы армий «Б» донесение, в котором, в частности, докладывал, что армия окружена, запасы горючего скоро кончатся, положение с боеприпасами критическое, продовольствия хватит только на о дней. Далее он сообщал, что предполагает удерживать оставшееся в его распоряжении пространство от Сталинграда до Дона. Вместе с тем Паулюс просил предоставить ему свободу действий на случай, если не удастся организовать круговую оборону, так как считал, что обстановка может заставить отвести войска из Сталинграда и северного участка фронта, чтобы обрушиться на советские войска всеми силами на южном участке фронта между Доном и Волгой и соединиться здесь с 4-й танковой армией. В ответ из гитлеровской ставки пришел приказ, в котором категорически отвергалась идея выхода из окружения. Командующему 6-й армией вместе со штабом предлагалось из Нижнечирской немедленно направиться в Сталинград, организовать там круговую оборону и ожидать помощи извне.
Операция на окружение вражеской группировки достигла кульминационного момента к 16 часам 23 ноября, когда 45-я танковая бригада полковника П. К. Жидкова из 4-го танкового корпуса стремительным броском вышла к Советскому и соединилась с 36-й механизированной бригадой подполковника М. И. Родионова из 4-го механизированного корпуса. Подвижные соединения Юго-Западного и Сталинградского фронтов, выйдя в район Калач, Советский, Мариновка, завершили оперативное окружение группировки немецко-фашистских войск. В котле оказались 22 дивизии и более 160 отдельных частей, входивших в состав 6-й и частично 4-й танковой немецких армий. К исходу 23 ноября, поняв бессмысленность дальнейшего сопротивления, капитулировала растопинская группировка противника. Войска 5-й танковой и 21-й армий взяли в плен 27 тыс. солдат и офицеров 5-го и 4-го румынских корпусов.
Соединениям Донского фронта, несмотря на настойчивые требования Ставки, не удалось окружить вражескую группировку в малой излучине Дона южнее Сиротинской. Войска 24-й армии, перешедшие в наступление только 22 ноября, не смогли прорвать сильно укрепленную оборону противника и втянулись в затяжные бои. Ввод в сражение 16-го танкового корпуса также не принес ожидаемых результатов. Корпусу не удалось завершить прорыв обороны противника и отрезать пути отхода его задонской группировки. 11-й и 8-й немецкие армейские корпуса, сдерживая натиск советских войск, медленно отходили в юго-восточном направлении. Общая протяженность внешнего фронта окружения между Рыбным и Уманцево к этому времени составляла свыше 450 км. Максимальное расстояние между внешним и внутренним фронтами окружения на Юго-Западном фронте колебалось в пределах 100 км, а на Сталинградском - 20-80 км. Особое беспокойство советского командования вызывало то обстоятельство, что наименьшее расстояние (до 20 км) между внешним и внутренним фронтами было как раз там, где не существовало сплошного фронта наших войск, то есть на направлениях Советский, Нижнечирская и Советский, Аксай.
В сложившихся условиях требовалось не только быстрее ликвидировать окруженную группировку, но и решить другую не менее ответственную задачу - создать устойчивый внешний фронт окружения и максимально отодвинуть его на запад, чтобы надежно изолировать окруженные вражеские войска от помощи извне.
Представитель Ставки ВГК во фронтах сталинградского направления начальник Генерального штаба А. М. Василевский 23 ноября при очередном докладе Верховному Главнокомандующему, оценивая обстановку и определяя задачи войск, считал, что противник немедленно примет все меры, чтобы ударами извне выручить свои окруженные войска под Сталинградом. Поэтому важнейшая задача, по его мнению, состояла в быстрейшей ликвидации окруженной группировки врага и высвобождении своих сил, занятых в этой операции.
Вместе с тем он полагал, что до решения этой основной задачи нужно как можно надежнее изолировать окруженную группировку от подходящих свежих неприятельских сил, а для этого необходимо было срочно создать прочный внешний фронт окружения и иметь за ним достаточные резервы из подвижных войск. Далее А. М. Василевский предлагал, чтобы войска всех трех фронтов, находившиеся На внутреннем фронте окружения, с утра 24 ноября без какой-либо существенной перегруппировки и дополнительной подготовки продолжили бы решительные действия по ликвидации окруженного противника 1. Верховный Главнокомандующий утвердил предложение начальника Генерального штаба, который в ночь на 24 ноября поставил командующий фронтами задачи по ликвидации окруженных войск.
Общий замысел действий фронтов сводился к тому, чтобы ударам» по сходящимся направлениям на Гумрак расчленить окруженную группе ровку и уничтожить ее по частям. К выполнению этой задачи привлекались: с запада - 21-я армия Юго-Западного фронта, усиленная 26-м и 4-м танковыми корпусами, с севера - 65, 24 и 66-я армии Донского фронта, с востока и юга - 62, 64 и 57-я армии Сталинградского фронта. Войскам же 1-й гвардейской и 5-й танковой армий Юго-Западного фронта надлежало прочно закрепиться на занятых рубежах по рекам Кривая и Чир и не допустить контрудара противника с юго-запада. С юга обеспечение операции возлагалось на 4-й кавалерийский корпус и стрелковые дивизии 51-й армии Сталинградского фронта.
В течение 24-30 ноября войска фронтов продолжали наступление. Преодолевая упорное сопротивление противника, они все теснее сжимали кольцо окружения. Погода постепенно улучшалась. Это благоприятствовало применению фронтовой авиации. Соединения 17, 16 и 8-й воздушных армий повысили активность своих действий, осуществляя до 800-1000 самолето-вылетов в сутки. Нанося удары по врагу, авиация фронтов только с 24 по 30 ноября произвела около 6 тыс. боевых вылетов, из них более половины - на поддержку войск, превысив в 5 раз количество самолето-пролетов вражеских ВВС.
К 30 ноября территория, занимаемая окруженным противником, уменьшилась более чем вдвое. Ее протяженность с севера на юг достигала 30-40 км и с запада на восток 70-80 км. Однако рассечь попавшие в котел войска не удалось. Противник вывел свои соединения из малой излучины Дона и укрепил ими позиции западнее реки Россошка. Уплотнив боевые порядки войск, он активно маневрировал резервами внутри кольца окружения и умело использовал выгодные оборонительные рубежи, подготовленные в противотанковом отношении. Сказывались также усталость и потери советских войск в ходе непрерывного десятидневного наступления в условиях суровой зимы и бездорожья.
Одной из причин, замедливших ликвидацию окруженной группировки, являлось то, что не точно была определена численность ее личного состава. По первоначальным разведывательным данным фронтов, принимавших участие в контрнаступлении, а также Генерального штаба, общая численность окруженной группировки, которой командовал генерал- полковник Паулюс, определялась в 85-90 тыс. человек. Фактически же в ней насчитывалось, как об этом стало известно позднее, более 300 тыс. Преуменьшенными были сведения и о боевой технике, особенно артиллерии, танках, вооружении, которыми располагали окруженные войска, В этих условиях для разгрома противника требовались более крупные силы. Все отчетливее вырисовывалась необходимость надежного обеспечения внешнего фронта окружения.
Таким образом, войскам Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов в короткие сроки удалось окружить крупную группировку вражеских войск под Сталинградом. Успех этой операции во многом был предопределен высоким искусством советского командования, правильно выбравшего направления главных ударов фронтов и время перехода войск в контрнаступление, когда наступательные возможности противника были истощены, а оборона занимаемых им рубежей еще не была подготовлена. Удары советских войск ио сходящимся направлениям и быстрое развитие наступления не позволили противнику принять действенные меры по локализации прорыва.
Решающую роль в осуществлении операции на окружение сыграли искусно организованное и умело осуществленное артиллерийское наступление, согласованные действия пехоты и танков при взломе тактической обороны врага, смелое и решительное использование подвижных соединений фронтов, и прежде всего танковых и механизированных, героизм и мужество советских воинов, их высокий наступательный порыв и боевое мастерство. Командиры, политорганы, партийные и комсомольские организации всеми формами партийно-политической работы поддерживали у воинов неукротимое стремление к победе, желание любой ценой выполнить приказ Родины и разгромить ненавистного врага.
Окружением немецко-фашистской группировки под Сталинградом закончился первый этап контрнаступления. Советские войска прочно овладели стратегической инициативой на юго-западном направлении и создали предпосылки не только для ликвидации окруженной группировки, но и для проведения новых наступательных операций.

Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Углерод — характеристика элемента и химические свойства