Еременко а и биография. Тяжёлый жезл маршала Ерёменко
Из кре-сть-ян. Окон-чил Во-енную ака-де-мию им. М. В. Фрун-зе (1935). На во-енной служ-бе с 1913 года, уча-ст-ник 1-й ми-ро-вой вой-ны.
С февраля 1944 года ко-мандующий От-дель-ной При-мор-ской ар-ми-ей, с апреля - 2-м При-балтийским фрон-том, вой-ска ко-то-ро-го совместно с вой-ска-ми 1-го и 3-го При-балтийских фрон-тов уча-ст-во-ва-ли в ос-во-бо-ж-де-нии Лат-вии.
С мар-та 1945 года ко-мандующий 4-м Украинским фрон-том, вой-ска ко-то-ро-го про-ве-ли Мо-рав-ско-Ост-рав-скую на-сту-па-тель-ную опе-ра-цию и во взаи-мо-дей-ст-вии с вой-ска-ми 1-го и 2-го Украинского фрон-тов уча-ст-во-ва-ли в Праж-ской опе-ра-ции 1945 .
По-сле окон-ча-ния вой-ны ко-ман-до-вал вой-ска-ми При-кар-пат-ско-го (июль 1945 - октябрь 1946), Западно-Сибирского (октябрь 1946 - но-ябрь 1953) и Северо--Кавказского (но-ябрь 1953 - апрель 1958) во-енных ок-ру-гов.
С 1958 года в Груп-пе ге-не-раль-ных ин-спек-то-ров МО СССР.
На-гра-ж-дён 5 ор-де-на-ми Ле-ни-на (первый - в 1938), 4 ор-де-на-ми Крас-но-го Зна-ме-ни (1926 и др.), 3 ор-де-на-ми Су-во-ро-ва 1-й сте-пе-ни (1943 и др.), ор-де-ном Ку-ту-зо-ва 1-й сте-пе-ни (1943) и др.
Сочинения:
Бое-вые эпи-зо-ды. По-хо-ды Пер-вой Кон-ной ар-мии. Рос-тов н/Д., 1957;
На за-пад-ном на-прав-ле-нии. М., 1959;
Про-тив фаль-си-фи-ка-ции ис-то-рии вто-рой ми-ро-вой вой-ны. 2-е изд. М., 1960;
Ста-лин-град. М., 1961;
В на-ча-ле вой-ны. М., 1965;
Го-ды воз-мез-дия, 1943-1945. 2-е изд. М., 1985.
Иллюстрации:
Фотография А.И. Еременко. Архив БРЭ.
Родился 14 октября 1892 года в селе Марковка Харьковской губернии, в малоимущей крестьянской семье. Отец – Иван Васильевич. Мать – Мария Ивановна. Супруга – Нина Ивановна. Дети: сын – Андрей Андреевич, полковник запаса; сын – Владимир Андреевич, капитан 1 ранга запаса; дочь – Татьяна Андреевна, экономист.
В 1913 году призван в царскую армию. С началом Первой мировой войны участвовал в боях против кайзеровских войск рядовым, а затем командиром отделения. После Февральской революции 1917 года избран в полковой комитет. По возвращении с Румынского фронта из армии увольняется. С конца 1918 года – в Красной Армии. Последовательно занимает должности начальника бригадной разведки, начальника штаба полка, помощника командира полка 14-й кавалерийской дивизии 1-й Конной армии, участвует в боях против польских интервентов, войск Врангеля и банд Махно.
После окончания в 1929 году в Ленинграде Высшей кавалерийской школы (впоследствии – Кавалерийские курсы усовершенствования командного состава) назначается командиром 55-го кавалерийского полка 14-й кавалерийской дивизии. Затем оканчивает политкурсы при Военно-политической академии имени В. И. Ленина, а в 1935 году – Военную академию имени М. В. Фрунзе. Командует кавалерийской дивизией, кавалерийским корпусом. Во главе 6-го казачьего корпуса принимает участие в походе в Западную Белоруссию и Литву.
С 1940 года - командир механизированного корпуса, командующий войсками Северо-Кавказского военного округа, командующий 1-й Краснознаменной армией на Дальнем Востоке, а в 1941 году - 16-й армией Забайкальского военного округа.
На восьмой день Великой Отечественной отзывается в Москву и назначается заместителем командующего Западным фронтом. Участвует в руководстве боевыми действиями войск в Смоленском сражении.
В начале августа 2-я армия и 2-я танковая группа противника ударами против войск Центрального фронта, прикрывавших Брянское, Гомельское и Черниговское направления, добились значительных успехов. Создалась угроза прорыва в полосах действий Резервного и Центрального фронтов и выхода крупных танковых соединений Гудериана к южным рубежам Москвы.
В целях ликвидации этой угрозы и надежного прикрытия направления на Брянск в стыке двух фронтов - Резервного и Центрального Ставка 14 августа приняла решение образовать Брянский фронт и назначить его командующим А. И. Еременко.
Вызванный в Ставку для получения указаний непосредственно от Верховного, новый командующий фронтом держался с большим достоинством, находчиво отвечал на все вопросы. Да, сказал он, враг, безусловно, очень силен и сильнее, чем мы ожидали, но бить его, конечно, можно. Надо лишь уметь это делать... Сталину пришлась по душе такая уверенность военачальника. Обрисовав обстановку, Верховный сказал, что обязательная задача войск Брянского фронта состоит в том, чтобы не только надежно прикрыть Брянское направление, но во что бы то ни стало своевременно разбить главные силы танковой группы Гудериана. Андрей Иванович очень уверенно заявил, что «в ближайшие же дни безусловно» разгромит Гудериана. Это заявление особенно понравилось Сталину. «Вот тот человек, который нам нужен в этих сложных условиях», - бросил он вслед выходившему из его кабинета Еременко.
Однако в связи с резким изменением оперативной обстановки на Юго-Западном фронте, вытесненном на левобережье Днепра и по сути оказавшемся под угрозой окружения и с юга, и с севера, первоначальная задача Брянскому фронту была существенно скорректирована. 21 августа 1941 года Гитлер отдал приказ о повороте части сил (прежде всего танковых) группы армий «Центр» на юг с целью охвата северного фланга Юго-Западного фронта.
24 августа Ставка пришла к выводу о целесообразности расформирования Центрального фронта и передачи большей части его сил Брянскому фронту, возложив на него ответственность за ликвидацию изменившей направление своих действий вражеской группировки. Теперь генералу Еременко предстояло наносить удар Гудериану уже не в лоб, а в стремительно ускользающий фланг его группировки. Для решения подобной задачи необходимо было существенное усиление (особенно после расформирования Центрального фронта) южного фланга Брянского фронта.
Сталин в телефонном разговоре с Андреем Ивановичем, ставя перед ним новую, скорректированную задачу, подчеркнул: «Если вы обещаете разбить подлеца Гудериана, то мы можем послать еще несколько полков авиации и насколько батарей РС...»
Выразив согласие с решением Ставки, Андрей Иванович заявил: «...в связи с тем, что я хочу разбить Гудериана и безусловно разобью, направление с юга нужно крепко обеспечить». Он попросил «21-ю армию, соединенную с 3-й, подчинить ему».
Обещания, данные Сталину, выполнить на деле оказалось куда сложнее. Действия наспех сколоченной группировки южного фланга Брянского фронта не принесли ожидаемых результатов. Правое крыло немецкой группы армий «Центр» под командованием фельдмаршала фон Бока, резко повернув на юг, добилось новых успехов. Корпусам Гудериана ударом на Ромны удалось выйти в тыл Юго-Западному фронту. Это был период, когда главный танковый генерал вермахта находился в зените мастерства и везения, которых хватило и на то, чтобы в начатой осенью операции «Тайфун» пронзить оборону Брянского фронта и вскоре оказаться под Тулой. Однако на подступах к оружейной кузнице России началось и крушение этого фаворита фюрера.
Что касается А. И. Еременко, то к нему, как и к ряду других советских военачальников, очевидно, не сразу пришло понимание того, с какими опытными профессионалами военного дела им довелось вступить в противоборство, что одолеть их можно не одной лишь храбростью, а противопоставив достаточно высокий уровень подготовки войск и управления ими, умения организовывать операции с учетом разнообразных факторов.
Обеспечив подавляющее превосходство на направлении ударов, немецкие 2-я армия и 2-я танковая группа (с 6 октября 1941 г. - 2-я танковая армия), начавшие наступление в рамках операции «Тайфун», прорвали оборону фронта на флангах, взяв в полукольцо значительную часть его соединений. 3 октября противник захватил Орел, а 6 октября - Карачев и Брянск.
Находившиеся в полуокружении части с тяжелыми боями отходили на восток. Еременко организует контрудары, в результате которых удалось отбить у противника Мценск и ряд других населенных пунктов. На линии Белев, Поныри, Мценск продвижение врага было остановлено.
13 октября 1941 года Андрей Иванович оказался тяжело ранен. На следующий день после доставки в Москву ему была сделана операция в Центральном военном госпитале. Ночью 15 октября в палате его навестил И. В. Сталин. «Он расспросил меня о делах на фронте и обстоятельствах моего ранения, - пишет в воспоминаниях Андрей Иванович, - и пожурил за то, что я не берег себя». Недели пребывания в госпитале были мучительны для военачальника, лишенного возможности противодействовать продолжавшемуся натиску фашистов на столицу. По выздоровлении он назначается командующим 4-й ударной армией и в январе 1942 года успешно действует во главе ее при проведении Северо-Западным фронтом Торопецко-Холмской операции. 20 января, угодив под удар немецкой авиации, снова был ранен. С ногой, закованной в гипс, 23 дня продолжал командовать войсками с носилок и согласился на отправку в госпиталь только тогда, когда накал боев начал стихать.
Знаменательной страницей в биографии полководца стала Сталинградская битва. Поставленный 7 августа 1942 года во главе войск Юго-Восточного фронта, действующего в южной части Сталинграда, генерал-полковник А. И. Еременко собрал в мощный кулак имевшиеся резервы и уже 9 августа 1942 года нанес контрудар. В результате его была сорвана попытка гитлеровцев прорваться в город с юго-запада. Переброшенная с кавказского направления 4-я танковая армия вермахта также была вынуждена переходить к обороне на достигнутых рубежах. 10 августа Андрей Иванович становится одновременно и командующим Сталинградским фронтом. Успешным оказался и контрудар, организованный им 23 августа с привлечением крупных сил авиации, с целью срыва попытки врага прорваться к Сталинграду с северо-запада.
Сталинградский фронт, образованный 28 сентября вследствие объединения Юго-Восточного и Сталинградского фронтов, под командованием А. И. Еременко удерживал твердыню на Волге до развертывания здесь мощного контрнаступления.
В контрнаступление Сталинградский фронт перешел силами 57-й и 61-й армий и левофланговых соединений 64-й армии 20 ноября, т. е. на сутки позднее войск Юго-Западного и Донского фронтов, действовавших севернее. В первый же день вражеская оборона была прорвана. Введенные в сражение танковые и механизированные корпуса фронтов стремительно продвигались навстречу друг другу. Кавалерийские и стрелковые соединения, развивая наступление в юго-западном и южном направлениях, создавали внешний фронт окружения Сталинградской группировки противника. 23 ноября подвижные соединения Юго-Западного и Сталинградского фронтов встретились в районе Калач, Советский и завершили окружение семнадцати дивизий 6-й армии и четырех дивизий 4-й танковой армии вермахта. Всего в кольце оказалось до 22 дивизий и свыше 160 отдельных частей общей численностью 330 тыс. человек.
Руководство рейха надеялось не только деблокировать окруженных, но и восстановить утраченное положение на Дону и на Волге. Для этого оно создало на юго-восточном участке фронта группу армий «Дон» во главе с фельдмаршалом Э. Манштейном. В его подчинение были переданы оперативная группа «Холлидт», 3-я румынская армия, армейская группа «Гот» в составе 4-й немецкой танковой и 4-й румынской армий, а также окруженные в районе Сталинграда войска. 12 декабря противник начал операцию «Зимняя гроза», намереваясь рассечь войска Сталинградского фронта и деблокировать окруженных.
А. И. Еременко проявил большую оперативность в организации противодействия части этих сил - ударной группировке «Гот». Он произвел перегруппировку резервов в полосе 51-й армии. Тем не менее 6-й и 25-й танковым дивизиям Гота таранным ударом, невзирая на потери, удалось к исходу 13 декабря прорваться к реке Аксай, а передовым отрядам захватить хутор Верхнекумский. Чувствуя возрастание угрозы прорыва врага, командующий Сталинградским фронтом создает оперативную группу во главе со своим заместителем генералом Г. Ф. Захаровым. В ее состав выделяются 4-й механизированный корпус, 87-я стрелковая дивизия, 233-я огнеметная танковая бригада, 234-й танковый полк и 20-я истребительная бригада. Им ставится задача не допустить на Верхнекумском направлении прорыва противника к реке Мышкове.
Одновременно А. И. Еременко усилил 51-ю армию 13-м танковым корпусом в районе Кругляков. 14–15 декабря группа Захарова выдвинулась к Верхнекумску и, поддержанная авиацией, с ходу контратаковала противника и отбросила его к реке Аксай. Бои достигли высочайшего напряжения. Чтобы отвлечь часть сил группы «Гот» с этого направления, 14 декабря на Нижнечирскую был нанесен удар 5-й ударной армией совместно с 7-м танковым корпусом. Однако, обладая большим общим перевесом в силах, группа «Гот» продолжала натиск. Положение 51-й армии все еще оставалось критическим.
В этих условиях по настоянию А. М. Василевского Ставка передала Сталинградскому фронту 2-ю гвардейскую армию генерал-лейтенанта Р. Я. Малиновского, предназначавшуюся для Донского фронта, и 6-й механизированный корпус с задачей разбить деблокирующую группировку врага. Армии Малиновского, уже разгрузившейся из 160 эшелонов в тылу Донского фронта, еще предстояло преодолеть 170–200 км в условиях метели и сильных морозов. В то время как войска Еременко вели оборонительные бои с превосходящими силами врага в междуречье Аксай – Мышкова, главные силы армии Малиновского развернулись на северном берегу Мышковы. Здесь и произошли решающие бои, которые положили конец дальнейшему продвижению противника, сорвали планы верховного командования вермахта деблокировать войска 6-й армии. 23 декабря группа «Гот» перешла к обороне в 35–40 км от окруженной группировки.
24 декабря 2-я гвардейская и 51-я армии при содействии сил 5-й ударной армии перешли в решительное наступление. Освободив Котельниковский и Тормосин, они отбросили вражескую группу «Гот» за реку Маныч. Расстояние, отделявшее группировку Паулюса от внешнего фронта окружения, увеличилось до 200–250 км. Создались благоприятные условия для ее ликвидации.
1 января 1943 года, когда провал замысла Манштейна по вызволению окруженной группировки стал очевиден, Сталинградский фронт переименовывается в Южный и нацеливается на Ростов. А. И. Еременко такое решение посчитал неверным и доложил об этом Верховному. Но, как отмечал в дневниковых записях Андрей Иванович, Сталин сказал: «Чего вы волнуетесь, вы в Сталинградской битве сыграли главную роль... Мы на вас возлагаем более важную задачу: ударом на Ростов отрезать кавказскую группировку противника».
Сталин в личном плане проявлял к Андрею Ивановичу заметное внимание. Ценил, по-видимому, его неколебимую веру в способность одолеть врага и исключительное мужество. С особой теплотой вспоминает А. И. Еременко встречу со Сталиным во фронтовой обстановке в период подготовки летом 1943 года Смоленской операции. Верховный прибыл на Калининский фронт, возглавляемый Андреем Ивановичем и готовивший удар по врагу силами левого крыла, 5 августа в село Хорошово. Вот краткие фрагменты из дневниковой записи об этой встрече.
«...Товарищ Сталин, ходивший до того по комнате, остановился посредине и принял от меня рапорт. "Здравствуйте, товарищ Еременко", - произнес он мою фамилию с ударением на третьем слоге и подал мне руку. "Здравия желаю, товарищ Сталин!" - ответил я.
Он улыбнулся как-то просто и тепло, приветливо потряс мою руку и, пристально глядя на меня, сказал: "Вы, по-видимому, до сих пор обижаетесь на меня за то, что я не принял вашего предложения на последнем этапе Сталинградской битвы добить Паулюса. Обижаться не следует. Мы знаем, знает весь наш народ, что в Сталинградской битве вы командовали двумя фронтами и сыграли главную роль в разгроме фашистской группировки под Сталинградом, а кто доколачивал привязанного зайца, это уже особой роли и не играет".
На эти, по сути дела, слова благодарности я ответил: "Сталинград теперь уже история, а творец ее наш народ, партия и вы лично, товарищ Сталин".
В этом месте Сталин вставил реплику: "Все на Сталина валят, Сталин да Сталин. Это неправильно. Я, конечно, давал директивы, но вы же непосредственно там командовали и руководили этой битвой. Победил, безусловно, советский народ во главе с великим русским народом, но им нужно было руководить".
В ходе начатой 14 сентября 1943 года Духовщинско-Демидовской операции как части Смоленской стратегической войска Калининского фронта под командованием А. И. Еременко в сложных условиях лесисто-болотистой местности прорвали мощную оборону противника и разгромили шесть его дивизий. Это явилось важным условием успешного завершения всей Смоленской операции и создания предпосылок для развития наступления в направлении Витебска, охвата с севера немецких войск в Белоруссии. В Невельской операции, проведенной с 6 по 10 октября 1943 года силами правого крыла фронта, в первый же день наступления был взят Невель - сильнейший узел сопротивления противника. Тем самым немецкие группы армий «Север» и «Центр» были лишены свободы маневра на их стыке. Общее продвижение войск фронта составило до 30 км. После этого, отразив вражеские контратаки, фронт по распоряжению Ставки перешел к обороне.
С февраля по апрель 1944 года Андрей Иванович командует Отдельной Приморской армией, успешно действовавшей с Керченского полуострова по освобождению Крыма совместно с войсками 4-го Украинского фронта. Возглавив в апреле этого же года 2-й Прибалтийский фронт, он обеспечивает в ходе Рижской операции, проведенной с 14 сентября по 22 октября 1944 года, умелое использование возросших ударных возможностей армий, тесное взаимодействие с соседними фронтами и освобождение к 13 октября города Риги.
В Моравско-Остравской операции, начатой 10 марта 1945 года 4-м Украинским фронтом под руководством генерала армии И. Е. Петрова, генерал армии А. И. Еременко принял командование этим фронтом 26 марта. Поскольку войска главной группировки долго не могли добиться переломного успеха, полководец смело перенес основные усилия ближе к соседу справа - 1-му Украинскому фронту, добившемуся более значительных результатов, и обеспечил тем самым обход укреплений противника с северо-запада, успешное развитие наступления на Моравска-Остраву, создание благоприятных предпосылок для освобождения центральной части Чехословакии.
24 июня 1945 года генерал армии А. И. Еременко возглавил сводный полк 4-го Украинского фронта на Параде Победы. После Великой Отечественной войны командовал войсками Прикарпатского, Западно-Сибирского и Северо-Кавказского военных округов. В 1955 году удостоен звания Маршала Советского Союза. С 1958 года находился в Группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. Заслуги полководца отмечены золотой звездой Героя Советского Союза (1944), пятью орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, четырьмя орденами Красного Знамени, тремя орденами Суворова I степени, орденом Кутузова I степени, многими другими советскими и иностранными наградами. Память о нем увековечена захоронением урны с прахом (скончался 19 ноября 1970 г.) в Кремлевской стене на Красной площади Москвы. Имя А. И. Еременко было присвоено Высшему общевойсковому командному училищу в городе Орджоникидзе (ныне - Владикавказ).
Хорошо известно, что маршал Георгий Жуков обладал весьма тяжёлым характером.
Он по свидетельствам не отличался вежливостью,был часто груб и использовал мат.Впрочем в этом ничего странного нет,ведь всё-таки он был выходцем из народа,из простого народа.
Жуков вышел из совсем другой среды чем маршал-дворянин Константин Рокоссовский.
Однако воспоминания марашала вышли на редкость, как это приято говорить сейчас, политкорректными.
Возможно, это не столько заслуга маршала, сколько редакторов, весьма приложивших руку к его мемуарам --однажды его даже заставили написать о том, как он, маршал, ездил советоваться с полковником Брежневым.
Тем не менее факт остается фактом. Жуков в мемуарах никого не посылает на... или в..., а наоборот о многих вспоминает с благодарностью.
Ни один человек не был оскорблен в мемуарах Жукова...ну почти все кроме одного.Делов -то - всего одно предложение, но какое....
Речь шла о маршале Андрее Ивановиче Еременко .Видном советском военноначальнике,выдвиженце и земляке маршала К.Е.Воршилова .
Вспоминая еще довоенную жизнь, Жуков писал:
«Еременко в войсках не любили за глупость и чванство».
Больше ни один человек на страницах мемуаров Георгия Константиновича им оскорблен не был, хотя, не исключено, что того заслуживал.
ОТВЕТ ЕРЁМЕНКО
В 1957 году во время опалы маршала Жукова,Еременко стал новым фаворитом Хрущёва и ста всячески поносить маршала Жукова.
Еременко даже написал книгу--"Против фальсификации истории войны" где "разоблачал" многое из того что утверждал Жуков,правда часто бездоказательно.
На страницах книги Еременко отвечал Жукову еще круче:
«Жуков, этот узурпатор и грубиян, относился ко мне очень плохо, просто не по-человечески. Он всех топтал на своем пути... Я с товарищем Жуковым уже работал, и знаю его как облупленного.
Это человек страшный и недалекий. Высшей марки карьерист... Следует сказать, что жуковское оперативное искусство — это превосходство в силах в 5- 6 раз, иначе он не будет браться за дело, он не умеет воевать не количеством, и на крови строит себе карьеру».
Разобраться в истоках вражды маршалов достаточно тяжело.
Не исключено, что в глазах Жукова Еременко действительно выглядел не самым лучшим представителем рода человеческого и не любил он его совершенно искренне, так сказать не за глаза и украинский акцент, а за совершенно конкретные человеческие качества.
В свою очередь, у Еременко были основания обижаться на Жукова. Он любил жаловаться, что Георгий Константинович отнял у него лавры победителя под Сталинградом, отстранив Андрея Ивановича от командования и поставив на его место Рокоссовского.
И все же было в Ерёменко что-то такое, что не нравилось не только одному Жукову.
МНЕНИЕ ВАСИЛЕВСКОГО
Поэт и писатель Константин Симонов незадолго до смерти маршала Василевского имел с тем беседу
Симонов так вспоминал свой разговор с Василевским о Ерёменко:
«Говорили на разные темы. Сначала зашел разговор о Еременко.
Я услышал довольно жесткую характеристику Еременко как человека искательного, ловкого и способного в одних случаях на подхалимство, а в других – на обман, на введение в заблуждение».
А вот еще свидетельства Василевского:
«Он умел выкручиваться и вместе с тем имел большие способности к подхалимажу. Вылезать наружу из блиндажа или подземелья, по моим наблюдениям, он не любил. Очень не любил.
В период наступления южнеё Сталинграда и событий под Котельниково мне довелось много ездить, но с Еременко я не помню, чтобы приходилось ездить.»
Вот такое мнение маршала Василевского о маршале Еременко.....
ТИМОШЕНКО И ЕРЕМЕНКО ГРОБЯТ ЗАПАДНЫЙ ФРОНТ
Кроме подхалимства, одной из выразительных черт Андрея Ивановича было безмерное, ничем не ограниченное бахвальство.
С началом войны именно А.И. Еременко отзывают с Дальнего Востока, где он командовал 1-й Краснознаменной армией — и на восьмой день войны он вступил в ком-состав Западного фронтаа.
Сам фронт возглавил маршал С.К.Тимошенко,который потребовал передать ему все нужные резервы.
Так в начале июля Западному фронту придается 7 свеженьких армий второго стратегического эшелона - 1 млн. человек + 2000 танков.
Это было очень много,ЗФ имел самую большой поддержку в численном и техническом составе.
Однако это как-то мало помогло,ЗФ был разгромлен в 2-й раз....Тимошенко загнал мекорпуса в болота,пехота подверглась разгрому...
К 19 июля немцы уже заняли большую часть Смоленска, окружили значительную часть советских войск
Тимошенко уничтожал фронт,а что для этого конкретно конкретно делал Еременко?
Еремненко создает пять ударных оперативных групп и начинает "тыкать" ими в немцев, то тут, то там, причем согласованности в действия этих группировок - нет
В результате по словам немцев к концу июля они только пленными в районе Смоленска захватывают 300 000 человек и 3000 танков и столько же орудий.
В 1941 году, став командующим Брянским фронтом, он пообещал Сталину «разбить подлеца Гудериана»....
Может быть, Гудериан и подлец, но во владении военным искусством ему не откажешь, как и не откажешь ему в почетном звании папаши танковых войск вермахта. Вобщем, это был один из умнейших военачальников Гитлера.
Еременко так и не смог остановить Гудериана и воспрепятствовать кровавой катастрофе, случившейся с Юго-Западным фронтом, который попал в окружение под Киевом и потерял более полумиллиона человек, а командующий фронтом Кирпонос погиб.
Впоследствии была окружена и большая часть войск Брянского фронта под командованием Еременко.
Нужно сказать, что Еременко, если и был подхалимом, то подхалимом очень искусным и опытным. Иначе как можно объяснить тот факт, что товарищ Сталин не одарил его горячую голову охлаждающим свинцовым душем.
Командующего Западным фронтом Павлова расстреляли после получасового разбирательства.
Нужно отметить, что в карьере Андрея Ивановича важную роль сыграл земляк Климент Ворошилов, который не только одаривал его новыми должностями,но и защищал от праведного гнева Сталина....
В этом плане Еременко ничем не отличался от выдвиженцев Ворошилова--расстрелянных в 1937 году.
ФРОНТОВЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА
Стоит упомянуть, что наш Марковский земляк, катя бочку на Жукова, сам не отличался добродетельностью в общении с окружающими.
Хорошо известен конфликт Еременко с военным советом фронта.
Вот как это описывал сам Еременко:
"... Ещё хотелось бы остановиться на одном весьма характерном случае.
Когда я командовал в начале войны войсками Брянского фронта, то в сентябре месяце танковая армия [немцев] особ[енно] сильно давила на наш левый фланг, то есть на левый фланг 13[-й ]армии. Для помощи молодому командиру т[ов.] Городнянскому я послал своего заместителя т[ов.] Ефремова.
Для усиления 13[-й] армии я выдал из своего резерва одну стрелковую дивизию и одну танковую бригаду, но дело там не улучшалось. Я решил поехать туда лично и вот что я там установил, побывав в войсках на самом левом фланге. Выяснилось, что враг давит на левом фланге 13[-й] армии, ворвался в наши части, на своих танкетках утянул две наших пушки.
Я принял на месте нужные меры, дал указания двум командирам дивизий на контратаку, после этого поехал на ВПУ. Там я застал тов. Ефремова и члена Военного совета армии, ведающего тылами, т[ов.] Ганенко.
Эти друзья сидели за столом, накрытым обильной едой и выпивкой и играли в шахматы. [Вернее], играл тов. Ганенко с одним офицером штаба, а т[ов.] Ефремов был у них в качестве консультанта.
Когда мы подъехали к ВПУ, то слышали, как в нашем тылу в 3-х км от нас рвались снаряды на железнодорожной станции. Оказалось, это те снаряды, которые по моему распоряжению были посланы 13[-й] армии, но простояли сутки не выгруженными и вот теперь они рвались, зажжённые фашистской авиацией.
И вот, когда мы зашли с тов. Мазеповым в школу, где сидела шахматная компания… Если бы я не видел сам лично, я бы не поверил, что в такой тяжёлый период советские командиры – коммунисты, ответственные люди, могли просто так сидеть, выпивать и в шахматы играть.
Я всю ночь ездил по войскам и довольно-таки устал и кушать хотел, [но] когда я увидел эту компанию, [то] весь внутри вскипел, но, не показывая виду, я налил себе и Мазепову вина и сказал:
- Выпьем за тех, кто проигрывает в шахматы нашу страну.
Это взорвало т[ов]. Гоненко, ему, по-видимому, смелости придало то, что он был выпивши. Он поднялся (до этого все сидели) и ко мне...:
- Товарищ командующий, поосторожней выражайтесь, не оскорбляйте, я член ЦК.
Это меня взорвало и я хотел его избить, но нечем [было], оружие моё осталось в машине. Но я их, Ефремова и Ганенко, так пропесочил, что они не знали куда деваться. Ефремова я отправил на КП фронта, а сам остался в армии, чтобы помочь Городнянскому.
После этого инцидента т[ов.] Ганенко послал шифровку Сталину, в которой изложил на меня жалобу, что я его здорово оскорбил.
Эта шифровка пришла [ко] мне, на ней была резолюция Сталина следующего содержания: «Товарищ Еременко, в чём там дело, доложите».
[В ответе] Сталину я изложил всё, как было. [Позже] мне говорили те, кто присутствовал, [что] когда Сталин читал моё донесение, он здорово смеялся и сказал:
- Еременко поступил правильно, но можно было и пожёстче"
Так описывал все сам Еременко.....но ради справедливости стоит привести свидетельство самого комиссара Ганенко который описал все совсем по другому.
Жалоба, направленная Сталину 19 сентября 1941 года членом Военного Совета 13-й армии секретарем ЦК Компартии Белоруссии бригадным комиссаром Ганенко:
«Находясь на передовой линии фронта истекшей ночью, я с генералом Ефремовым вернулись в опергруппу штата армии для разработки приказа о наступлении.
Сюда прибыли командующий фронтом Еременко с членом Военного Совета Мазеповым, при них разыгралась следующая сцена: Еременко, не спросив ни о чем, начал упрекать Военный Совет в трусости и предательстве Родины
На мои замечания, что бросать такие тяжелые обвинения не следует, Еременко бросился на меня с кулаками и несколько раз ударил по лицу , угрожал расстрелом.
Я заявил — расстрелять он может, но унижать достоинство коммуниста и депутата Верховного Совета он не имеет права.
Тогда Еременко вынул маузер, но вмешательство Ефремова помешало ему произвести выстрел.
После того он стал угрожать расстрелом Ефремову.
На протяжении всей этой безобразной сцены Еременко истерически выкрикивал ругательства, несколько остыв, Еременко стал хвастать, что он, якобы с одобрения Сталина, избил несколько командиров корпусов, а одному разбил голову.
Сев за стол ужинать, Еременко заставлял пить с ним водку Ефремова, а когда последний отказался, с ругательством стал кричать, что Ефремов к нему в оппозиции и быть у него заместителем больше не может, тем более что он не может бить в морду командиров соединений.
Прошу принять Ваше решение».
Вот как это описывал Ганенко.....но как было дело точно мы вряд ли когда-то узнаем.
Стоит отметить, что хамство и солдафонство Еременко имело несколько иные истоки, нежели у Жукова.
Георгий Константинович хамил и угрожал расстрелом на основании уверенности в своей правоте оценки ситуации и терпеть не мог, когда ему возражали.
Кураж мордобития, овладевавший Андреем Ивановичем, был классическим куражем подхалима:
«Я целовал в ж.. самого Сталина, а тут вы, мелкие сошки, на меня рты раззеваете».
Многие посчитают такое определение несколько грубым, но тут уж извините, таким он был, и от этого никуда не денешься.
Стоит отметить то что маршал Жуков обвинял Ерёменко в фальсификациях в 1965 году:
«Особенно неприглядную роль в этом играет А.И. ЕРЕМЕНКО, который, прямо скажу, потерял всякую совесть.
Возьмите его последнее творчество «В начале войны». Все, что он написал о событиях, о людях, о противнике является неким фоном, на котором он до предела разукрасил свою персону.
Он не остановился даже перед фабрикацией речи Сталина, якобы, произнесенной на совещании высшего командного состава в 1940 году, тогда как на этом совещании Сталина вообще не было. На этом совещании, как известно, присутствовали лишь Жданов и Маленков.
Сочинил он и речь Сталина на разборе в Политбюро военно-стратегической игры в январе 1941 года.
Я не хочу здесь касаться возмутительных его выдумок о своей роли в контрнаступательной операции в районе Сталинграда и деятельности Хрущева.
Кому-кому, а мне-то известна их роль. И не случайно то, что Еременко был отстранен Сталиным от операции по ликвидации окруженной группировки противника, а вверенные ему войска были переданы в состав Донского фронта.
К сожалению Еременко не один страдает желанием прославить себя на страницах печати. Пора пресечь их корыстную деятельность.»
СТАЛИНГРАД
Говоря о полководческих способностях Андрея Ивановича, говорят как бы «ну что с него взять?».
Да, он не был перерождением Александра Македонского и Марковского Цезаря с Наполеоном из него не вышло да и не могло выйти.
Эхо Сталинградских канонад настолько сильно ударило в голову Еременко, что он позже прочил себя в главные победители в этой битве. Все это верно только отчасти.
Он играл важную роль в обороне,но он не играл самой важной роли....
Непосредственно обороной города руководил генерал Чуйков , именно он выдержал основную тяжесть Сталинградских боев
И именно ему,Чуйкову принадлежат письменные руководства по тактике боев в городе, которые потом пригодились и при штурме Берлина.
Андрей Иванович Еременко городских боев не любил и предпочитал сидеть на противоположном, незанятом противником, берегу Волги, а в Сталинград сам Сталин мог его выгнать в шею с превеликим трудом.
Своеобразно выразил свое мнение Иосиф Сталин.
25 августа 1942 года в 5 часов 15 минут Сталин продиктовал в Сталинград телеграмму:
"Лично Василевскому, Маленкову
Меня поражает то, что на Сталинградском фронте произошел точно такой же прорыв далеко в тыл наших войск, какой имел место в прошлом году на Брянском фронте, с выходом противника на Орел.
Следует отметить, что начальником штаба был тогда на Брянском фронте тот же Захаров, а доверенным человеком тов. Еременко был тот же Рухле. Стоит над этим призадуматься.
Либо Еременко не понимает идею второго эшелона в тех местах фронта, где на переднем крае стоят необстрелянные дивизии, либо же мы имеем здесь чью-то злую волю, в точности осведомляющую немцев о слабых пунктах нашего фронта..."
Что-то тут мелькало насчет того, как Еременко навязывали глубокие боевые порядки, а он отбрыкивался и возмущался..."
Сталин резко критиковал разрушительный метод руководства Еременко..не просто критиковал,а намекал на возможную измену.
Рухле тогда был оклеветан и скомпрометтирован как предатель,а Еременко наоборот давал все предпосылки к тому чтобы обвинять его в измене.
Еременко мыслил масштабно, поэтому обожал артиллерию.
Он таскал пушки, дивизионы, батареи с места на место, создавая маневренный огонь. Короче, не любил он передовой, но то, что он делал в тылу, он делал умело и не жалея сил. Вот за это ему следует отдать должное.
Еременко также приписывали будто что--Военный совет Сталинградского фронта в лице генерал-полковника А. И. Еременко и члена Военного совета Н. С. Хрущева направил в Ставку свои предложения по организации и проведению контрнаступления по собственной инициативе.
Таким образом лавры победы старались передать Хрущеву с Еременко....
На это дает ответ А. М. Василевский:
«С рассветом 6 октября мы вместе с Н. Н. Вороновым и В. Д. Ивановым... отправились на НП 51-й армии... Здесь мы заслушали доклад командарма Н. И. Труфанова.
В тот же вечер на КП фронта, встретившись с командующим войсками и членом Военного совета, мы еще раз обсудили предложенный Ставкой план предстоящего контрнаступления
И так как никаких принципиальных возражений у командования фронта план не вызывал, подготовили в ночь на 7 октября на имя Верховного Главнокомандующего соответствующее донесение.
7 октября я от имени Ставки дал указание командующему Донским фронтом о подготовке аналогичных соображений относительно своего фронта»
Думаю, что-либо добавлять к тому, что сказал Александр Михайлович, не требуется. Данные, изложенные им, убеждают, что главная роль в планировании контрнаступления принадлежит Ставке и Генеральному штабу.
Чтобы разработать такую крупнейшую стратегическую операцию, как план наступления трех фронтов в районе Сталинграда, нужно было основываться не только на оперативных выводах, но и на определенных материально-технических расчетах.
Кто же мог производить конкретные расчеты сил и средств для операции такого масштаба? Конечно, только тот орган, который держал в руках эти материальные силы и средства.
В данном случае это могли быть только Ставка Верховного Главнокомандования и Генеральный штаб.
Еще раз повторяю: основная и решающая роль во всестороннем планировании и обеспечении контрнаступления под Сталинградом неоспоримо принадлежит Ставке Верховного Главнокомандования и Генеральному штабу.
Впрочем Еремннко не был совсем бесталанным, его бы и близко не подпустили к фронту. Война стала средством естественного отбора для боевых командиров.
МИФ О ТОМ ЧТО ЕРЕМЕНКО ПЕРВЫМ ВВЕЛ В БОЙ ДИВИЗИЮ НКВД
«Другое новшество. В Сталинграде отец взял на себя смелость и впервые ввёл в состав действующих войск дивизию НКВД, тем самым покусился на епархию Берии.
Чтобы решиться на него, нужно было иметь большую смелость, так как вовлечение целого соединения чекистов нарушало те правила политической игры, которые существовали в высших эшелонах власти и обостряли отношения Ерёменко с Берией.
Вызов политическому режиму! Но Еременко смело берёт на себя всю ответственность.
На 4-м Украинском фронте он опять нарушает запрет: Ерёменко берёт из двух корпусов войск НКВД более тысячи снайперов и рассредоточивает их среди усталых войск. Снайперы в течение двух недель уничтожили 12 тысяч солдат и офицеров противника, по 11 врагов каждый. А тогдашний режим не предусматривал их использование на передовой.»
Это вообще что-то запредельное.
Вот если бы Ерёменко не использовал 10 дивизию НКВД - вот это бы был вызов политическому режиму. Тогда в бой бросали все наличные воинские соединения оказавшиеся рядом.
И изначально направлявшаяся на Кавказ полнокровная дивизия оказалась манной небесной когда фрицы прорвались к городу.
Дивизии НКВД бросали бой гораздо раньше.
1-я стрелковая дивизия войск НКВД: "Начала формироваться под Ленинградом 22 августа 1941 г. В ее состав вошли воины пограничных отрядов и частей внутренних войск НКВД Ленинградского гарнизона..
Достойным вкладом войск НКВД в боевые действия при защите Ленинграда в условиях длительной обороны явилось снайперское движение.
22 февраля 1942 г. в Смольном состоялся слет снайперов-истребителей на который были приглашены лучшие воины - зачинатели снайперского движения, истребившие за четыре месяца войны 4835 вражеских солдат и офицеров.
Десяти лучшим снайперам Ленинградского фронта Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Героя Советского Союза. Двое из них - старшина И. Вежливцев и красноармеец П. Голиченков служили в 1-й дивизии НКВД.
Всего к концу 1943 года войска НКВД Ленинградского фронта имели 3023 подготовленных снайпера. Ими было уничтожено 53518 солдат и офицеров противника.
ОРДЕН СУВОРОВА И ЗВЕЗДА ГЕРОЯ В ОДИН ДЕНЬ
Парадоксально,но два маршала так не любившие друг друга получили орден Суворова в один день.
Орден Суворова 1 степени, Жуков,Чуйков и Ерёменко были награждены им 29 января 1943 года....
1-ю звезду героя Жуков получил еще в 1939 году, вторую же звезду героя Жукову вручили согласно указа от 29.07.1944 года и что самое интересное этим же указом, звезда Героя досталась и Еременко Андрею Ивановичу....
МАРШАЛ ЕРЁМЕНКО В КОНЦЕ ВОЙНЫ
В апреле 1943 года Ерёменко был назначен командующим войск Калининского фронта, который оставался относительно спокойным до сентября, когда Ерёменко провёл небольшое, но успешное наступление в районе Невеля.
С октября командовал 1-м Прибалтийским фронтом.
В феврале 1944 года Ерёменко был ещё раз переведён на юг, на этот раз для командования Отдельной Приморской армией, которая имела задачу ударом с Керченского плацдарма соединиться с 4-м Украинским фронтом генерала Ф. И. Толбухина.
Эта задача была успешно решена в ходе Крымской операции. Когда войска армии соединились с войсками 4-го Украинского фронта, она была включена в состав фронта, а Ерёменко переведён на самостоятельную командную работу — командующим 2-го Прибалтийского фронта.
Во время летнего стратегического наступления Красной Армии 1944 года войска фронта провели успешную Режицко-Двинскую наступательную операцию, обеспечивая с севера главный удар советских войск в Белоруссии.
Потери противника убитыми и пленными составили свыше 30 000 человек. За эту операцию Ерёменко было присвоено звание Героя Советского Союза. августе — провёл Мадонскую операцию.
В ходе Прибалтийской операции осенью 1944 года войска 2-го Прибалтийского фронта наступали на Ригу, ведя упорные бои на многочисленных оборонительных рубежах со значительными потерями.
Только после успеха войск соседнего фронта генерала И. Х. Баграмяна, сумевшего прорваться к Балтийскому морю и блокировать 30 немецких дивизий в Латвии в Курляндском котле, войска Ерёменко смогли освободить Ригу.
25 марта 1945 г. генерал армии Еременко возглавил войска 4-го Украинского фронта, которые проводили Моравско-Остравскую операцию.
За два месяца безвозвратные потери в ней составили 23 964 человека, санитарные — 88 657 человек, среднесуточные — 1 976 человек.
Эти цифры угнетают еще и потому, что к моменту начала операции советская армия имела превосходство над противником и в артиллерии, и в авиации.
Это стоит учитывать критикам маршала Жукова—потери у Еременко всегда были много выше.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Маршал Ерёменко обладал крутым нравом,не отличался талантами и отвагой.
Во время войны он стал одним из главным виновников катастрофических поражений,разгрома ЗФ,гибели войск под Брянском,его части практически сдали Сталинград....
Эти провалы пришлось исправлять стль нелюбимому Еременко маршалу Жукову и Жуков с этой задачей справился.
Кем был маршал Еременко?.....тупым человеком,предателем или его использовали в темную?
Сказать наверняка сложно.
ЕРЕМЕНКО Андрей Иванович, родился 14 октября 1892 года, село Марковка, ныне Марковского района Луганской области- умер 19 ноября 1970 года, город Москва. Русский. Маршал Советского Союза (1955 г.). Герой Советского Союза (29.7.1944 г.), Герой ЧССР (1970 г.).
Маршал Советского Союза Еременко Андрей Иванович
В русской армии с 1913 г., рядовой. В Первую мировую войну сражался на Юго-Западном фронте в Галиции. Затем служил на Румынском фронте в команде разведки пехотного полка. Два раза ранен и контужен.
В Красной Армии с 1918 г. Окончил кавалерийские курсы усовершенствования командного состава (1925 г.), политические курсы при Военно-политической академии (1931 г.), Военную академию им. М. В. Фрунзе (1935 г.).
В годы Гражданской войны с 1919 г. А. И. Еременко участвовал в боях на Южном, Кавказском и Юго-Западном фронтах начальником разведки, затем начальником штаба кавалерийской бригады 1-й Конной армии. Проявил мужество и отвагу в боях с белогвардейцами и поляками.
В межвоенный период Андрей Иванович Еременко- помощник командира взвода, старшина эскадрона, начальник разведки бригады, начальник полковой школы, начальник штаба, командир и комиссар кавалерийского полка, помощник командира и командир кавалерийской дивизии. С 1938 г. командир 6-го кавалерийского корпуса, принимавшего участие в походе в Западную Белоруссию в 1939 г. С июня 1940 г. А. И. Еременко- командир 3-го механизированного корпуса Белорусского Особого военного округа, с декабря 1940 г. командовал Северо-Кавказским военным округом, с января 1941 г. командующий 1-й отдельной Краснознаменной армией Дальневосточного фронта, с июня 1941 г. командующий 16-й армией Забайкальского военного округа.
В начале Великой Отечественной войны с 30 июня по 2 июля генерал-лейтенант А. И. Еременко командовал войсками Западного фронта. С июля 1941 года заместитель командующего войсками того же фронта. Руководил боевыми действиями войск в Смоленском сражении. С августа командующий войсками Брянского фронта, прикрывавшего подступы к Москве. Неудачно провел Орловско-Брянскую оборонительную операцию против войск 2-й армии и 2-й танковой группы (с 6 октября- 2-я танковая армия) группы армий «Центр», которым удалось окружить значительную часть сил фронта. В октябре- декабре А. И. Еременко находился на лечении в госпитале после ранения. С декабря 1941 г. генерал-полковник Еременко командовал 4-й ударной армией, оборонявшей рубеж по восточному берегу озер Велье, Селигер. В составе Северо-Западного (с 22 января 1942 г. Калининского) фронта армия принимала участие в Торопецко-Холмской наступательной операции, в ходе которой во взаимодействии с 3-й ударной армией в условиях суровой зимы и бездорожья освободила сотни населенных пунктов, продвинулась до 250 км и вышла на подступы к гг. Велиж и Демидов, где перешла к обороне.
С февраля по август 1942 года Еременко находился в госпитале. С августа 1942 г. командовал войсками Юго-Восточного, с сентября- Сталинградского фронтов. Принимал активное участие в Сталинградской битве. В дальнейшем участвовал в контрнаступлении, завершившимся окружением и уничтожением 330-тысячной группировки гитлеровцев. Большую оперативность в управлении войсками генерал Еременко проявил при отражении наступления котельниковской группировки противника с целью деблокады своих окруженных войск. Успешное наступление войск Юго-Западного фронта и упорная оборона Сталинградского фронта под командованием А. И. Еременко на р. Мышкова привели к тому, что гитлеровцы прекратили дальнейшие попытки прорваться к окруженной группировке и перешли к обороне.
С января 1943 г. А. И. Еременко командовал войсками Южного фронта, осуществившими наступление на Ростов. В феврале 1943 г. А. И. Еременко по состоянию здоровья и его личной просьбе был освобожден от должности командующего фронтом.
С апреля 1943 г. командовал войсками Калининского фронта. А. И. Еременко принимал участие в планировании и проведении Смоленской, Духовщинско-Демидовской и Невельской наступательных операций. Войска Калининского фронта в сложных условиях лесисто-болотистой местности прорвали мощную оборону противника и, разгромив противостоящую группировку (6 дивизий), продвинулись до 120 км. Это сыграло важную роль в успешном завершении Смоленской операции и создало благоприятные условия для последующего наступления на витебском направлении. В ноябре 1943 г.- феврале 1944 г. генерал армии (1943 г.) А. И. Еременко в резерве Ставки ВГК.
В феврале- апреле 1944 г. командующий отдельной Приморской армией, которая вела бои с целью удержания и расширения Керченского плацдарма. С апреля 1944 г. А. И. Еременко командовал войсками 2-го Прибалтийского фронта, который во взаимодействии с 1-м и 3-м Прибалтийскими фронтами участвовал в Рижской наступательной операции. В результате проведения операции советские войска освободили Латвию, ее столицу г. Рига и блокировали с суши основные силы группы армий «Север» на Курляндском полуострове. За умелое руководство войсками и проявленное мужество А. И. Еременко было присвоено звание Героя Советского Союза. С марта 1945 г. командовал войсками 4-го Украинского фронта. Под его руководством была спланирована и проведена Моравска-Остравская наступательная операция. Войска фронта, наступая по труднодоступной горно-лесистой местности, нанесли тяжелое поражение 1-й танковой армии противника, овладели Моравска-Остравским промышленным районом и создали благоприятные условия для дальнейшего продвижения в центральную часть Чехословакии. Во взаимодействии с 1-м и 2-м Украинскими фронтами 4-й Украинский фронт участвовал в Пражской наступательной операции, завершившейся окружением и пленением основных сил группы армий «Центр» и части сил группы армий «Австрия».
После войны А. И. Еременко командовал войсками Прикарпатского, Западно-Сибирского и Северо-Кавказского военных округов. С 1958 г. в Группе генеральных инспекторов МО СССР.
Награжден 5 орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, 4 орденами Красного Знамени, 3 орденами Суворова 1 ст., орденом Кутузова 1 ст., медалями, иностранными орденами, а также Почетным оружием с золотым изображением Государственного герба СССР.
Нина Ивановна Еременко, в девичестве Гриб, родила полководцу троих детей. В доме у младшей дочери - Татьяны - все напоминает о герое Сталинградской битвы. В шкафу его дневники, которые, несмотря на запреты контрразведки, Андрей Иванович вел и во время войны. В толстых пожелтевших от времени тетрадях день за днем описаны все сражения, в которых принимал участие маршал Советского Союза А.И. Еременко. Впрочем, непосредственным участником тех событий была и Нина Ивановна. Всю войну она была рядом с ним с фельдшерским чемоданчиком в руках.
- Нина Ивановна, как для вас началась война?
Нина Еременко: В день начала войны я окончила Минское военно-фельдшерское училище. В шестнадцать лет я уже стала лейтенантом. Вскоре нам с мамой пришлось эвакуироваться. Ехали на машинах. Несмотря на бомбежки, до Смоленска добрались благополучно. Потом налетела немецкая авиация, все, в том числе и моя мама, погибли. Как я выскочила - не знаю. Побежала куда-то в лес. На поляне увидела раненых советских бойцов, лежавших прямо на земле. Они не могли самостоятельно передвигаться и были обречены на мучительную смерть. Я выскочила на дорогу, с трудом остановила машину, уговорила забрать раненых. Их было много, а нас трое - два шофера и я - худенькая девочка. Мы, обессилевшие, грузили их как дрова. По дороге в Москву я оказывала им первую помощь. Наконец мы приехали в госпиталь при Тимирязевской академии. Меня сразу поставили к операционному столу - раненых было много, а медработников не хватало. Моих бойцов разместили в трех палатах хирургического отделения. Когда мы их выходили, они ходатайствовали о присвоении мне высокой награды. Помню, как я поехала в Кремль, где Михаил Иванович Калинин вручил мне орден Красной Звезды. Я была первой из женщин-фельдшеров, кто получил этот орден.
- А где вы познакомились с Андреем Ивановичем Еременко?
Нина Еременко: Я так и осталась работать в госпитале при Тимирязевской академии. Вскоре Андрей Иванович был ранен, но лечиться не стал - 28 дней он командовал лежа. Когда ему стало совсем плохо, его привезли к нам в госпиталь. Мне было сказано: "Иди, готовь операционный стол, привезли генерал-полковника Еременко". Когда его занесли на носилках, я на него посмотрела. Никогда не забуду, какой он был жалкий, какой измученный. И мне, не знаю почему, вдруг так захотелось его поцеловать! Он - известный генерал, ему сорок девять, я - семнадцатилетняя девушка, лейтенант медицинской службы. Я прижалась к нему и... поцеловала, а он вдруг открыл глаза. После этого его отвезли в операционную. Там решалась его судьба - ему хотели ампутировать ногу. Даже знаменитый врач Бурденко настаивал на этом. Но ногу Андрею Ивановичу удалось отстоять. На нее наложили гипс, а меня посадили с ним - следить за температурой. Я держала градусник у него под мышкой, обрабатывала ему рану.
У меня был еще один важный больной - лежащий в соседней палате Константин Константинович Рокоссовский. Когда я узнала, что эти двое военачальников - мои пациенты, я очень гордилась, что мне оказали такое доверие. Как я за ними ухаживала! В любви объяснялись и один и другой, потому что я была очень внимательной, заботливой. Но, конечно, больше внимания я все равно уделяла Еременко. Когда я впервые его увидела, то поняла, что должна сделать все, чтобы этого человека поставить на ноги. Я не отходила от него ни на шаг. Постепенно наши отношения становились все более доверительными. Часто по вечерам я читала ему газеты, стихи Тараса Шевченко. Кстати, это он особенно ценил - я ведь читала их на украинском языке. Тогда же Андрей Иванович рассказал мне, что перед войной его семья жила в Вильнюсе. Его перевели на Дальний Восток, но он не успел забрать родных к себе. Жена и сын попали в оккупацию и скорее всего погибли.
Еременко провел в госпитале несколько месяцев, потом засобирался на войну. Главный врач отказывался его выписывать. Тот настоял на своем, обещал, что будет выполнять все указания. И главврач сказал: "Хорошо, но тогда с вами поедет Нина Гриб", и прикомандировал меня на Сталинградский фронт. Всю войну мы прошли вместе. Я видела, как все эти годы он работал. На фронте постоянно бывал в войсках, на передовой, все это несмотря на раны. Он не спал по нескольку дней. Его единственной мечтой было выспаться как следует. И я всегда была рядом с ним со своим фельдшерским чемоданчиком.
- А любовь началась уже на фронте?
Нина Еременко: Я влюбилась, по-моему, еще тогда, когда поцеловала его раненого, беззащитного. А он...
Как-то раз я сопровождала раненых до полевого госпиталя. Весь обоз ушел под лед. Меня спасли, но я повредила ногу и была доставлена в тот самый госпиталь. А Еременко сказали, что все погибли. Он не мог в это поверить и отправил своего порученца разыскать меня во что бы то ни стало. Когда меня нашли и привезли в штаб, Еременко приказал, чтобы меня поселили в его землянке на свободной кровати. С тех пор мы больше не разлучались. В любви ни я ему не объяснялась, ни он мне, но это была любовь, которая длилась 35 лет.
- Когда Андрей Иванович сделал вам предложение?
Нина Еременко: Он мне не делал предложения. Таким был человеком - строгим, немногословным. После войны я поступила на третий курс мединститута. Как-то раз вернулась домой после учебы, вижу, что стол накрыт, какие-то незнакомые люди сидят. Еременко увидел меня и говорит: "Нина, иди сюда. Будем с тобой расписываться". Потом гуляли свадьбу. Интересно, что в особняке, в котором мы тогда жили и, соответственно, расписывались, теперь ЗАГС.
- Где вы закончили войну?
Нина Еременко: Войну мы закончили в Чехословакии. Андрей Иванович хотел, чтобы к приезду в Москву я была самой красивой, поэтому ко мне вызвали чешских портних. Им заказали два наряда. Один вечерний, а один простой, но очень элегантный.
Когда был Парад Победы, на Красную площадь мы приехали вместе. Я была в новом чешском костюме. Андрей Иванович поздоровался со сводным полком своего 4-го Украинского фронта и через всю Красную площадь повел меня за руку на трибуну "А". Все, конечно, обратили на это внимание. Оставляя меня на трибуне, он сказал: "Стой здесь, когда парад закончится, я за тобой приду". К концу парада пошел дождь, а у меня ни плаща, ни зонта, чешский костюм намок и начал съеживаться. Парад закончился, а за мной никто не приходит. Я стою под дождем и жду, костюм становится все меньше. Слава богу, встретила начальника политуправления фронта, он отвез меня в гостиницу. Потом выяснилось, что всех командующих Сталин пригласил к себе. А костюм тот пришлось выбросить.
- Но остался же еще вечерний наряд.
Нина Еременко: Да. На прием для участников парада я надела это вечернее платье. Оно было очень красивое - из бархата, с кружевами. И оказалась одна в таком нарядном виде - у кого тогда могли быть вечерние платья?
- А как вы жили после войны?
Нина Еременко: После войны Андрей Иванович был назначен командующим Западно-Сибирским военным округом. Его штаб находился в Новосибирске. Мы довольно часто приезжали в Москву, а своей квартиры у нас не было, все время останавливались в гостинице. Я переживала, но Андрею Ивановичу об этом не говорила, ведь Еременко никогда ничего не просил. Он говорил: "Я ничего ни у кого просить не буду. Если я заслужил, то мне должны дать. Если нет, то нет".
Как-то в конце сороковых годов мы приехали на сессию Верховного Совета, и я решила попросить у Хрущева, который был первым секретарем московского горкома, квартиру.
Дело в том, что Хрущев был членом военного совета на фронте у Еременко и у них были хорошие отношения. На других фронтах представители Ставки были грозой многих командиров. А Хрущев, когда приехал, сразу сказал мужу: "Андрей Иванович, я человек штатский, в военных делах плохо разбираюсь. Что ты считаешь нужным, то и делай, я тебе мешать не буду." И он, Еременко, не мешал, наоборот, поддерживал. Мы с Никитой Сергеевичем были в прекрасных отношениях. Я часто бывала на КП фронта - ждала Еременко, целыми днями пропадавшего где-то на передовой. В его отсутствие всех лечила, в том числе и Хрущева. То насморк, то ушиб. Он мне говорил: "Нина, после войны, когда приедешь в Киев, на поезде ли, на самолете ли, твой путь будет выстлан ковровой дорожкой".
Так вот Андрей Иванович пошел на сессию, а я позвонила Хрущеву. Он обрадовался, велел мне немедленно к нему приехать. Я поехала в Кремль. Провели меня к нему в кабинет, он встал мне навстречу, раскинул руки, обнял меня, и я расплакалась. Хрущев говорит: "Ну вот! На фронте таким храбрым бойцом была, а теперь плачешь!" И я стала рассказывать, что своего угла у нас нет, вообще ничего своего нет. Уже трое детей, а мы все кочуем по гостиницам да по гарнизонам. На фронте и то лучше жилось. Никита Сергеевич обещал подумать и усадил меня чай пить. На следующий день утром нам звонят: "Нина Ивановна, собирайтесь, мы сейчас подъедем, покажем вам квартиру". А я ведь и не знаю, как мужу признаться, что я за его спиной у Хрущева квартиру просила. Андрей Иванович спрашивает, кто звонил. Я отвечаю, что звонили от Хрущева. Он: "А что им надо?" "Хотят нам квартиру показать". О том, почему нам дали квартиру, я ему так и не рассказала.
Мы всегда были вместе. Как-то раз я сопровождала мужа на сессию в элегантном костюме, в шляпке - все по европейской моде, а потом его вызвал Жуков: "Андрей Иванович, зачем такую красавицу на сессию привел?"
Помню, как праздновали 70-летие Сталина. Он пригласил и нас с Андреем Ивановичем. Но посадили нас на разных концах стола. Муж сидел ближе к Сталину, рядом с Молотовым, я - рядом с Микояном. И вдруг вижу, что Молотов наливает Еременко коньяк. А ему крепкие алкогольные напитки из-за ранения категорически запрещены. Я говорю громко: "Андрею Ивановичу коньяк пить нельзя". Все молчат. Что делать? Я набралась смелости, встала, подошла к Еременко, взяла его рюмку и - к Сталину: "Иосиф Виссарионович, за ваше здоровье!" Выпила большую рюмку до дна. А коньяк я впервые в жизни пила. Сразу опьянела, мне уже море по колено. Я расхрабрилась, обняла Сталина, поцеловала и села на свое место. Тогда Иосиф Виссарионович повернулся к мужу: "Товарищ Еременко, где такую девушку нашел?" Тот поднялся, отвечает: "Товарищ Сталин, я же армиями, фронтами командовал, выбор был хороший".
- Известно, что Еременко - единственный командующий, которого Сталин навещал в госпитале.
Нина Еременко: Это произошло еще до нашего знакомства в конце января 1942 года. Как раз завершались сражения Московского контрнаступления, в котором Брянский фронт под командованием Андрея Ивановича принимал активное участие. Осколком ему раздробило кости голени на правой ноге. Самолет, который должен был доставить раненого командующего, упал. И командующий, и пилот остались живы, но удар о землю был таким сильным, что Андрей Иванович надолго потерял сознание. Сталину поначалу доложили, что Еременко погиб. На самом деле его доставили в госпиталь, который располагался в Москве на Арбате. Как-то вечером открывается дверь и в палату больного входят Сталин, Молотов и Берия. Сталин подошел к кровати, приложил руку ко лбу Андрея Ивановича. Видимо, рука у Сталина была прохладная, и, ощутив холод, Еременко приоткрыл глаза и попытался сказать: "Сталин?" "Лежите, лежите, товарищ Еременко". Сталин фамилию Еременко произносил почему-то с ударением на предпоследний слог. Когда Сталин ушел, Андрей Иванович снова приоткрыл глаза и почти шепотом переспросил: "Здесь действительно был Сталин?" Видимо, он подумал, что это ему привиделось.
Татьяна Еременко: Интересно, что единственный раз, когда Сталин выехал на фронт, он приезжал именно к отцу. Папе показалось тогда, что этот приезд был как бы извинением Верховного главнокомандующего за то, что Еременко не был должным образом награжден за Сталинград. Они разговаривали несколько часов. В дневниках отца подробно описана эта встреча. Во время разговора Сталину сообщили, что советские войска взяли Белгород и Орел. Верховный спросил у папы: "Андрей Иванович, а что, если мы салютом отблагодарим наших солдат?" Отец ответил: "Да, вы нашли великолепную форму благодарности войскам". С этого дня победы наших войск отмечались салютами.
А как-то раз Иосиф Виссарионович проявил об отце небывалую заботу. Мама рассказывала, что папины раны от перенапряжения к концу Сталинградской битвы снова стали болеть и воспаляться. Он едва держался на ногах, и Сталин отправил его поправить здоровье на свою дачу в Цхалтубо, где были целебные источники. С ним поехала и мама. Они пробыли там почти два месяца, и это здорово помогло отцу, да и маме удалось подлечиться после ранения.
В самом начале поездки отец попросил маму, чтобы она принесла ему все подшивки газет. Он читал все материалы о Сталинградской битве, хотел узнать, как все это выглядело со стороны. Когда он прочитал все, что было написано о нем и его войсках, когда понял, что это был переломный момент в войне, в котором есть и его заслуга, у него начался колоссальный психологический подъем. Мама говорила, что его невозможно было узнать, он помолодел, был похож на двадцатилетнего мальчишку. Он заговорил стихами, в пятьдесят лет впервые в жизни написал поэму на 140 страниц. Это были записки о Сталинграде в стихах:
"Еще стоит перед глазами
Огнем объятый Сталинград,
Еще идут на бой с врагами
Наш офицер и наш солдат.
Еще горят в огне эрэсов,
В огне прославленных "катюш"
Тела отъявленных эсэсов
За грех своих преступных душ.
Еще бегут звериным стадом
К себе на запад пруссаки,
Похоронив под Сталинградом
Свои отборные полки."
Татьяна Еременко : Я не знаю, имею ли я моральное право ее публиковать. Отец не хотел этого, наверное, боялся, что его не поймут. В этих стихах выплеснулась его душа, когда читаешь их, мурашки бегут по телу. Но он понимал, что эту поэму будут судить не как воспоминания полководца, а как стихи. А ведь он не был поэтом, и форма, скорее всего, уступает содержанию. Кстати, это был первый и последний раз. Больше он никогда не писал стихов. Только Сталинград, который он считал делом своей жизни, мог вдохновить его на это:
"И вот моя готова повесть,
Не жду награды никакой,
Я только успокоил совесть,
Я только долг исполнил свой."
- А как вас воспитывали?
Татьяна Еременко : Отец был очень строгим. Он относился к детям как к солдатам - дисциплина во всем. Он меня очень любил, но контролировал постоянно. С мальчиками встречаться не давал. Если мне кто-то звонил, он снимал трубку, а потом устраивал допрос с пристрастием: кто это, откуда я его знаю. Краситься мне было запрещено. Если, когда я готовила отцу еду, у меня были накрашены ногти, он не ел. Маме было легче - она вообще никогда не пользовалась косметикой. Мама всегда была яркой, красивой, хорошо одевалась. Меня же воспитывали в строгости. Из одежды у меня была школьная форма, одно выходное платье и домашний халатик. На зиму - синтетическая шубка. И все.
- Чем ваш отец любил заниматься в свободное время?
Татьяна Еременко : Он был очень веселым, общительным человеком. К нам часто приходили гости. Мама ужасно уставала от этого. Да и я тоже. Отец сажал меня за общий стол, давал мне слово, мне приходилось произносить тост. Это было ужасно.
Большим увлечением отца была охота. С боевыми товарищами они нередко собирались пострелять кабанчиков или уток. У нас на даче повсюду висели какие-то рога, клыки, чучела. Мама вспоминала, что отец стрелял очень метко и иногда за одну охоту до сотни уток набивал. Правда, все это в основном раздавалось лесникам, егерям. Один раз и я была с отцом на утиной охоте. Мы сидели часами в бочке, ждали, когда пролетят утки. Это был кошмар!
Еще отец любил рыбалку, бильярд. В шахматы играл очень хорошо, обыграть его было невозможно. Он и меня научил в них играть так, что я выигрывала какие-то детские чемпионаты. Папа никогда не подсказывал мне правильный ход. Я могла часами сидеть над доской, но он не говорил ни слова. И только когда я делала ход, он мог сказать, что, к примеру, можно было походить более удачно. Сам он, конечно, был отличным шахматистом, любил разгадывать шахматные задачи. Не раз сражался на равных с нашим знаменитым гроссмейстером Смысловым и даже выигрывал у него.
Он постоянно чему-то учился. Интересно, что даже лежа в госпитале, он учил английский язык. К нему для этого приходила преподавательница. Он говорил маме: "Хотя сейчас мы воюем с немцами, знать английский язык надо".
Вообще же у него было мало свободного времени. Утром он уезжал на работу, потом приезжал, обедал, ехал на дачу и писал. Моя спальня располагалась над отцовским кабинетом, и когда я приезжала, видела, что свет горит до утра.
Отец хотел, чтобы я продолжала его дела. Но я пошла своим путем, выучилась на экономиста. Однако его желание было пророческим - теперь я занимаюсь его трудами. Готовлю к переизданию его книги. Хочу опубликовать их в первоначальном виде. У меня была мысль опубликовать и его военные дневники, но я никак не могу решиться.
- А в детстве вы понимали, что живете в необычной семье?
Татьяна Еременко : Я - нет. Он был отец как отец. Я ничего не понимала в его делах. Не осознавала значения войны, Победы. Правда, должна признаться, что позднее - в школе - мне мешала моя фамилия. Людей это не притягивало, скорее наоборот. Я всегда была белой вороной. Да и в университете - пока не знали, чья я дочь, все было нормально, но как только узнавали - отстранялись. Зато это закалило мой характер.
Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Углерод — характеристика элемента и химические свойства