Фотографии солдат, получивших ранения во время гражданской войны в сша. Нашивки за ранение

На первом фото: Боец взвода фоторазведки 796-го отдельного разведывательного артиллерийского дивизиона рядовой Василий Михайлович Арзамасцев кормит своего питомца — совенка.

Налет немецкой авиации на Москву 26 июля 1941 года. Тонкие трассы — работа ПВО, толстая белая линия — немецкие осветительные ракеты на парашютах для подсветки местности для нанесения и корректировки бомбовых ударов (из-за большой выдержки при фотографировании следы слились в одну линию). На снимке Москва-река, Кремлевская набережная, Кремль с Водовзводной и Боровицкой башнями, Большой Каменный мост. 26.07.1941.

Солдаты из сибирских регионов СССР в товарном вагоне («теплушке») едут на защиту Москвы. Сидящий впереди солдат играет на гармони. Октябрь 1941.

Немецкий солдат переходит улицу горящей советской деревни у 37-мм противотанковой пушки PaK 35/36. Фотография опубликована на обложке американского журнала Newsweek от 20 октября 1941 года.

Захваченный финнами пленный красноармеец перед допросом. Время съемки: 11.09.1941.

Советская конница в рейде по немецким тылам. 1942.

Советские кавалеристы в сабельной атаке. 1941
Фотографии военных лет

Колонна советских военнопленных проходит мимо пункта сбора военнопленных в районе Киева. На переднем плане разбитый сгоревший советский грузовик ГАЗ-АА. 1941.

Солдаты дивизии СС «Рейх» перебегают дорогу на фоне горящей советской деревни. 1941.

Пробитый пулей партийный билет (№ 2535823) советского политрука Андрея Андреевича Никулина. А.А. Никулин — 1911 года рождения. Уроженец Кустанайской области Казахстана. Служил политруком пулеметной роты 316-й стрелковой дивизии (8-й Гвардейской) 16-й армии Западного фронта. Политрук Никулин был убит в бою 23.10.1941. Похоронен в Звенигородском районе Московской области. 08.12.1941.

Трое матросов идут по Эрмитажном мосту в Ленинграде. 1941

Немецкие солдаты сдаются в плен красноармейцам во время битвы за Москву. Зима 1941 — 1942 гг. : Государственный Зеленоградский историко-краеведческий музей.

Два советских снайпера в маскхалатах идут по снегу под Ленинградом. Декабрь 1942

Летчики 124-го истребительного авиаполка ПВО на отдыхе. Слева направо: Николай Александров, командир звена младший лейтенант Михаил Барсов, неизвестный старший лейтенант, Николай Цисаренко. Волховский фронт. Май 1942.

Летчики 145-го истребительного авиаполка капитан Иван Васильевич Бочков, капитан Лаврушин и майор Павел Степанович Кутахов на аэродроме. Карельский фронт. : Архив музея Шонгуйской средней школы (Мурманская область). Аэродром Шонгуй, Мурманская область. Весна 1942

Легендарный снайпер 163-й стрелковой дивизии старший сержант Семен Данилович Номоконов (1900—1973), на отдыхе с боевыми товарищами. Северо-Западный фронт. На груди снайпера — орден Ленина, которым он был награжден 22 июня 1942 года. За годы войны Семен Номоконов, эвенк по национальности, потомственный охотник, ликвидировал 367 солдат и офицеров противника, включая одного немецкого генерал-майора. 1942.

Советские автоматчики атакуют противника в степи под Сталинградом. 1942.

Солдат дивизии «Великая Германия» (Großdeutschland) играет лентой пулемета MG-34 с кошкой в боевом отделении бронетранспортера Sd.Kfz. 250/1 Ausf. A под Воронежем. 16.07.1942

Красноармейцы, захватившие штабную машину противника с ценными документами и доставшие ее в расположение своей части. Слева направо гвардейцы-разведчики: А. Сычев, А. Камнев, Т. Туренко и Н. Анахов. 1942

Жители блокадного Ленинграда передвигают трамвайный вагон подальше от фасада разрушенного бомбардировкой дома. 1942

Заградительные аэростаты на Невском проспекте блокадного Ленинграда.

Военные корреспонденты и кинооператоры Центрального фронта во дворе у деревенского дома. На фото Е. Копыт, М. Посельский, В. Кинеловский, А. Казаков, Н. Вихерев, К. Литко, Г. Капустянский и другие.

Экипаж советского бронеавтомобиля БА-10: старший сержант Е. Эндрексон, сержант В.П. Ершаков и овчарка Джульбарс. Южный фронт. Ростов-на-Дону. 1943.

Место съемки: деревня Кубань, Курская область 15.07.1943.

Командир 5-го штурмового авиакорпуса Герой Советского Союза генерал-майор Николай Петрович Каманин (1909—1982) и летчик 423-й отдельной корпусной авиаэскадрильи связи ефрейтор А.Н. Каманин в кабине самолета У-2. Аркадий Николаевич Каманин (1928—1947). Самый молодой летчик Второй мировой войны, сын Н. П. Каманина. В 1941 г. работал механиком на авиазаводе в Москве. В 1943 г. приехал на Калининский фронт к отцу — командиру 5-го ШАК. Добился зачисления в ряды РККА. Служил механиком по спецоборудованию 423-й ОКАЭС, затем бортмехаником и штурманом-наблюдателем. Освоил управление самолетом и в июле 1943 г. (в 14 лет) был допущен к самостоятельным полётам на У-2. К концу апреля 1945 г. совершил более 650 вылетов на связь с частями корпуса. Награжден орденом Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, медалями «За взятие Вены», «За взятие Будапешта», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.». 1943 год.

Бойцы советской 1001-го стрелкового полка 279-й стрелковой дивизии ведут бой в районе реки Северский Донец. 1943.

Огонь из 122-мм корпусной пушки образца 1931/37 годов (А-19) ведет артиллерийский расчет Д.С. Половенко. 3-й Белорусский фронт. На 25-кг осколочно-фугасных снарядах надписи «Гитлеру», «За Черняховского» — в память о погибшем за день до этого командующем фронтом генерале армии И.Д. Черняховском. Генерал был смертельно ранен осколком снаряда и умер 18 февраля 1945 года.

Советская пехота при поддержке танка Т-34 ведет бой в украинском селе. Лето 1943 года.

Дважды Герой Советского Союза майор А.В. Алелюхин (1920—1990) на истребителе Ла-7, подаренном ему трестом №41 НКАП (Народного комиссариата авиационной промышленности). На капоте личная эмблема пилота — сердце, пронзенное стрелой. Один из самых известных советских летчиков-асов.

Отвага и бесстрашие воинов, проявленные в боях, восхвалялись в каждую эпоху. Проявивших эти качества награждали орденами, которые свидетельствовали о проявленном ими самопожертвовании. Одним из отличительных знаков стали нашивки за ранение.

История появления

Нужно отметить, что в Российской империи в одной из первых среди других государств новой истории появились знаки ранения для солдат и офицеров такого формата. Их выдача устанавливалась в 1906 году. Тогда раненым и контуженным участникам войны с Японией полагались медали с лентой и бантом.

Первая мировая война

Последний русский царь принял решение награждать раненных в процессе боев Первой мировой войны. Порядки выдачи и все сопутствующие правила утверждались в приказе 1916 года. Стало невозможно сохранять дизайн предыдущих отличительных знаков. И на этот раз Российская империя предоставляла галунные и басонные полоски. Нижние чины получали такие полоски в красном цвете, а офицеры - в золоте и серебре. Помещались они на левый рукав.

Правила ношения

Все получившие ранения на войне носили их на каждом виде своей формы - на кителе, мундире, рубахе и шинели. Выдача была по количеству ран. При этом если получивший ранения солдат становился офицером, он носил нашивки за ранения красного, солдатского цвета, за раны, полученные до получения звания. Нашивки всегда прикреплялись в горизонтальном направлении. Обязательно отмечались таким знаком и ранения за предшествовавшие этой войны. Для офицеров было обязательным ношение их в контрастном цвете: для золотых погонов - нашивки серебряного цвета, а для серебристых - золотого. В то время как для всех солдат хронология травм не учитывалась, а все нашивки были красного оттенка.

Носились эти знаки только в действующих частях. В тылу они были под строгим запретом за исключением военных, имевших от трех нашивок. С окончанием военных действий все военнослужащие наделялись правом ношения этих знаков в любое время.

В период кровопролитной войны белых и красных специальные нашивки существовали для обеих сторон боевых действий. Красноармейцы использовали прямоугольники из мишуры серебристого цвета.

Великая Отечественная война

Нашивки за ранения времен ВОВ стали легендарными. Ввели их в обиход лишь спустя год с начала военных действий - в 1942 году. К тому времени очевидность их необходимости возросла до предела. И постановление Комитета Обороны ввело специальные нагрудные знаки. Их выдавали всем военнослужащим, получившим травмы в ходе боев с врагом, либо травмированным бойцам, находившимся в это время на своих боевых постах.

Все бойцы с нашивками за ранения были очень уважаемы. Ситуация накалялась тем, что ордена и медали очень долго готовились к выдаче бойцу. Документы о наградах рассматривали долго - порой месяцами. В то время как жизнь каждого бойца постоянно висела на волоске. В любую минуту в каждом бою все заканчивалось похоронкой либо госпиталем для очень многих красноармейцев.

После госпиталей было практически невозможным оказаться снова с боевыми товарищами в части. Это отличало советскую систему от немецкой. Ситуация была более простой для офицерского состава и летчиков. А бойцу из пехотных войск путь к бывшим сослуживцам лежал через полковой или дивизионный медсанбат. Это после получения травм легких степеней тяжести.

Из фронтового же госпиталя или из тылового о возврате к братьям по оружию можно было забыть. Бойцов отправляли к выздоравливающим, а после пополняли ими поредевшие части. Из-за такой системы множество из положенных по праву похвал от государства было утеряно заслуживавшими их бойцами.

Кто-то из ветеранов получал свои ордена и медали спустя 15 лет после победы.

В том и было преимущество нашивок за ранения ВОВ, что получали их в упрощенном порядке. Достаточно было справки и отметки в книжке красноармейца. Такую носил при себе каждый боец. С получением травмы каждый самостоятельно пришивал галуны. Хотя контуженным отличительных знаков не выдавалось. Однако, по слухам, разрешалось пришивать фиолетовые либо темные шевроны подвергшимся контузии.

Флотские знаки

Некие вольности существовали и на флоте тех времен. Нашивки за ранения для моряков помещались на рукава обмундирования. Тем не менее множество моряков пришивали их, как в армии, - на грудь с правой стороны. Морские отличительные знаки размещались по хронологии полученных травм, а не по приоритету нашивок золотого цвета. Это было характерно и для рядовых, и для офицерского состава.

Лишение

Выданные однажды отличительные знаки не срывали при попадании в штрафбаты. В то время как при этом срывались награды, отнимались звания. Это происходило всегда по приказу командиров, указов об этом не выходило. Галунные полосы пришивались крепко, срывались они только, как говорится, «с мясом».

С началом боевых действий наличие нашивок о ранениях признавалось приемлемым знаком отличия. А уже ближе к окончанию Великой Отечественной войны в армейских рядах считалось исключительным явление, когда у раненного, особенно многократно, отсутствовали правительственные награды. Это было недосмотром командира.

Много было блестящего у штабных сотрудников и в тылу, и на передовых нашивок было недостаточно. И все же часть бойцов ходила без блестящих орденов. Желтая полоска либо красная была явным свидетельством того, что боец не ходил по тылам, а является настоящим ветераном, понюхавшим пороху, проливавшим за свое Отечество кровь.

Внешний вид

Нашивки были прямоугольными, в длину достигали 43 мм, а в ширину - 6 мм. Они были шелковыми, для легких ранений - красного оттенка, а для тяжелого ранения - желтого. Количество нашивок показывало число полученных травм.

Ранениями легкой степени тяжести считались травмы в мягких тканях, когда не были затронуты жизненно важные органы, кости, суставы, крупнейший кровеносные сосуды. Также к ним относились ожоги 2-й и 1-й степеней.

Тяжелыми ранениями признавались травмы с повреждениями кости, сустава, жизненно важного органа, крупного кровеносного сосуда. Это были любые увечья, опасные для жизни. Сюда относились серьезные сквозные ранения, обморожения, ожоги 3-й и 4-й степеней.

Лечение всех травм красноармейца подтверждалось предоставлением соответствующих документов. Их выдавали в госпиталях и подобных организациях военных лет. Командиры РККА обязательно вносили отметку в их личные удостоверения, заверенную подписями вышестоящего начальства.

Рядовым бойцам похожую отметку вносили в красноармейскую книжку. Обязательной была подпись начальника штаба.

Нашивки крепились на правую сторону гимнастерок рядом со средними пуговицами. Либо поверх грудного кармана. В послевоенную эпоху их крепили на любую форму на правую сторону груди на 1 см над орденами и медалями.

Внешний вид на флоте

На Красноармейском флоте эти отличительные знаки были прямоугольных форм, изготавливались из шелковых тканей. Пришивались они в горизонтальном направлении. В ширину достигали 5 мм, а в длину - 43 мм. Полоски золотого оттенка обозначали тяжелые увечья с затрагиванием жизненно важных органов, ожогами и обморожениями 3-й и 4-й степеней, сквозные ранения. Прямоугольники бордового оттенка - легкие. Между полосами существовали небольшие просветы в 3 мм.

Заключение

Бойцы, а впоследствии ветераны, гордились когда-то пережитыми травмами, ведь они таили в себе множество воспоминаний о трудных, но славных минутах боев. Напоминали о тех испытаниях, которые они прошли, спасая свою страну и своих близких. Напоминали о тех товарищах-сослуживцах, которые не вернулись с полей жесточайших сражений.

С окончанием боевой страды с великими усилиями были уничтожены войска противника. Но такие специальные полоски на мундирах оставались напоминанием о бессмертном подвиге миллионов граждан советского государства. Поэтому эти прямоугольники считаются ценными и по сей день, спустя почти уже столетие с начала военных лет.

Нужно подчеркнуть, что лишь в 1985 году, в сорокалетие Победы, всем участникам боевых действий были выданы ордена в память об Отечественной войне. Всех имевших ранения и контуженных ветеранов удостоили орденами 1-й степени.

Так выглядели люди, побывавшие на одной из самых кровавых войн XIX века. За четыре года Гражданской войны в США, с 1861 по 1865 год, погибли 700 тысяч военных и 50 тысяч мирных жителей страны. Больше 400 тысяч солдат были ранены. Когда война закончилась, был собран архив фотографий раненых северян (большинство снимались в 1865 году). Позднее к снимкам добавили анамнезы.
Рядовой Людвиг Кон, 26 лет

Ранен в грудь в битве при Геттисберге 1 июля 1863 года - самом кровопролитном сражении Гражданской войны, завершившемся победой северян. Вскоре после ранения у Людвига Кона началась гангрена, стали разрушаться мягкие ткани, он харкал кровью и не мог лежать на спине - даже ночи Кон проводил сидя. Полностью поправился лишь два года спустя.
Рядовой Джеймс Стоукс, 20 лет

Ранен в локоть 29 марта 1865 года у Грэвелли-Ран, штат Вирджиния, за два дня до крупного сражения, закончившегося победой северян. В госпитале у Стоукса началась гангрена, но при помощи керосина и скипидара ее развитие удалось остановить. Больной был выписан 5 июля 1865 года, локтевой сустав остался полностью неподвижен.
Сержант Л. Морелл, 19 лет

Трижды ранен в битве при Геттисберге 1 июля 1863 года. Первая пуля попала в левый глаз, вторая почти одновременно прошла навылет через правую часть живота. Сержант потерял сознание, после чего третья пуля ранила его в левое бедро. Три дня Морелл пролежал на поле боя, пока его не обнаружили и не перенесли на близлежащую ферму. Когда хирург-южанин обработал вторую рану и дал ему попить жидкой каши, часть ее вылилась через отверстие в жи­во­те. Лишь в феврале 1864 года Морелл поправился настолько, что смог вставать с кровати, на полное восстановление ушло два года.
Бригадный генерал Генри Барнум, 28 лет

Ранен в левую часть таза 1 июля 1862 года в сражении при Малверн-Хилл в штате Вирджиния (им завершилась так называемая Семидневная битва - крупная и успешная операция южан). На восстановление понадобилось больше года.
Рядовой Эдвард Эстелл, 42 года

Ранен 2 апреля 1865 года, под конец осады Петерсберга, штат Вирджиния, продолжавшейся почти год. В результате ранения пришлось ампутировать левую руку.
Рядовой Сэмюэль Тинекер, возраст не указан

Ранен 6 мая 1864 года во время битвы в Глуши, на северо-западе штата Вирджиния. Победителя в сражении не было, но армия северян впервые за всю войну не была вынуждена отступить из Вирджинии. Мушкетная пуля, ранившая Тинекера, прошла через правое плечо. Спустя полгода он окончательно поправился и был демобилизован.
Капрал Эдсон Бимис, возраст не указан

Ранен трижды. Первый раз пуля раздробила кость чуть выше локтя в сражении при Энтитеме 17 сентября 1862 года. Второй раз, во время битвы в Глуши 6 мая 1864 года, Бимис был ранен в правую подвздошную область (низ живота). Спустя восемь месяцев он снова был в строю и почти сразу же, 5 февраля 1865 года, получил ранение в голову во время сражения у Хэтчерс-Ран.
Сержант Мартин Рестл, возраст не указан

Иммигрант-немец, башмачник. Ранен пулей в левую ногу 2 апреля 1865 года, под конец осады Петерсберга, штат Вирджиния. Ногу ампутировали прямо на поле битвы.
Рядовой Питер Стрин, 21 год

Ранен 25 марта 1865 года в сражении за форт Стэдман в штате Вирджиния. Ружейная пуля пробила головку плечевой кости.
Рядовой Джозеф Харви, возраст не указан

Серьезно заработать на войне в Афганистане могли, как и в Великую Отечественную, только старшие офицеры. Из Афгана они в большом количестве вывозили импортную аудио-видеотехнику и другие ценные вещи.

«Чекисты», рисковавшие и отсиживавшиеся

По воспоминаниям отслуживших в Афгане, рядовые и сержанты получали каждый месяц от 9 до 12 рублей чеками (иногда - 20 рублей). Это были даже не деньги, а их эквивалент, находившийся в обороте главным образом у «контингента». На такие незначительные дензнаки, представляющие собой своеобразную валюту, можно было приобрести только какую-нибудь мелочь, необходимую в солдатском быту, - вроде зубной пасты, щетки или ниток-иголок. Однако «деды» беззастенчиво отбирали у «молодых» и эти скромные средства.

Раненый солдат или сержант мог рассчитывать на денежную компенсацию в размере максимум 200–300 рублй, в зависимости от количества и характера ранений. «Курки» (те, кто участвовал в боевых действиях и чья жизнь была связана с каждодневным риском) и «спецы» (инструкторы КГБ и ГРУ) получали в пределах 100 рублей. Больше всего чековой валюты вращалось в среде офицеров. Чеки Внешпосылторга можно было отоваривать в Военторге 40-й армии, дислоцировавшейся в Афганистане, или до 1989 года в валютных «Березках», где сомнительные операции с чеками приносили многотысячные доходы.

Чеки подделывали и меняли

Значительная часть оклада офицеров и прапорщиков, служивших в Афганистане, выплачивалась чеками. В пересчете на тогдашний курс доллара (60 коп. за доллар) чек стоил в несколько раз дороже. Выдавая довольствие советским военнослужащим-афганцам, государство беззастенчиво их обманывало, так как при обмене чеков на рубли реальная сумма окладов значительно уменьшалась.

В СССР существовал черный рынок, где стоимость афганского чека доходила до 3,5 рублей. К концу афганской кампании старшие офицеры Советской Армии могли заработать до 500 чеков, и это составляло только часть их довольствия. Чеки помечались печатями с номерами. Их предъявителям нужно было показывать военные билеты, паспорта и другие удостоверения личности, чтобы подтвердить подлинность платежных документов. Несмотря на эти меры предосторожности, афганские чеки постоянно подделывались и перекупались спекулянтами и контрабандистами.

Что можно было приобрести на чек в Афганистане

Махинации с чеками были делом доходным. Офицер, обладавший суммой в чеках, соответствовавшей четвертой части от стоимости «Волги», мог купить автомобиль вне очереди. В то время это был серьезный стимул.

Афганские чеки были достоинством от 100 рублей (большие деньги по советским меркам) до копейки. Копейку стоил коробок спичек или немаркированный конверт. В Афгане чеки отоваривались только в Военторге. В принципе их можно было поменять и на местную валюту по курсу один чек к 10–16 афгани.

Солдаты и сержанты мало понимали в этой системе расчетов, а офицеры и прапорщики делали на чеках деньги – спекулировали ими, провозили в Союз. В последнем случае к делу часто подключались таможенники, которые, конечно, получали свои барыши. Тем не менее к моменту вывода советских войск из Афганистана чек девальвировался и был эквивалентен рублю.

Кто мог, вывозил из Афганистана импортную аудио-видеотехнику, ковры и другие ценные вещи. На этом тоже можно было заработать в СССР в эпоху тотального дефицита.

И стория Сергея Алферова доказывает: мозг человека и его возможности пока недостаточно изучены. Когда во время войны в Афганистане десантник получил пулю в голову, его сослуживцы решили: это смерть. А это начиналась новая жизнь...

Живым отправили в морг

В 1984 году ростовчанина Сергея Алферова забрали в армию, рядовым в отдельный разведывательно-десантный батальон. Сначала парень служил под Ленинградом, потом - в Афганистане.

20 октября 1985-го нам поступили разведданные: группа наемников напала на кишлак недалеко от Шинданда, - рассказывает Сергей. - Встретили нас гранатометами. Бой продолжался час, потом мы стали отходить. Командира ранило, его взяли на плечи, а я с пулеметом прикрывал уходящих. И вдруг нарвались на засаду! С трех метров нас расстреляли в упор. Я почувствовал тупой удар по голове - и все оборвалось. Пуля вошла мне в левый висок, а вышла из правого.

Санитары полевого госпиталя Шинданда отнесли тело Сергея в морг. Все, кто осматривал парня, не сомневались: солдат мертв. Пуля пробила голову насквозь, оставив кроваво-развороченный след, после такого не выживают. Командир отправил родителям Алферова похоронку. Написал: «Сергей Алферов за проявленную отвагу посмертно представлен к ордену Красной Звезды». Безутешная мать готовилась встречать груз 200. Но… время шло, а гроб с телом сына все не доставляли. Зинаида Степановна обивала пороги военкомата, ей отвечали: ждите. Тогда еще никто не знал, что солдат буквально воскрес из мертвых.

В полевом госпитале Шинданда санитарка убиралась в морге, когда в одном из цинковых гробов «мертвец» пошевелился и тяжело вздохнул. Женщина перепугалась до смерти. «Живого солдатика в гроб положили!» - ее крик поставил на ноги весь госпиталь. У парня прощупывался пульс.

«На том свете прекрасно»

Поэтому первые две операции ему сделали в военном госпитале в Шинданте.

Первую - чтобы обработать рану. Потом сделали трепанацию черепа, почистили, - рассказывает Сергей. - Выходное отверстие в голове 10 на 14 сантиметров, как раскрытая ладонь! Сиделка отлучилась, а я (как мне потом сказали) в бессознательном состоянии сам себе рукой залез в голову и в мозгах покопался. Пришлось делать вторую трепанацию черепа. После этого мне стали руку привязывать. Только одну - вторая вообще не двигалась...

Про то, как оно там - на том свете, - Алферов знает не понаслышке.

Там как раз прекрасно, бояться не стоит, - говорит он. - Мне виделся туннель, и в конце яркий свет. И было очень радостно, немыслимое ощущение счастья! Увидел близких умерших людей. Но они меня отталкивали, и я понял, что еще рано (мнения ученых о посмертных видениях - на стр. 48). Когда приходил в себя, чувствовал нестерпимую боль. Она потом продолжалась долгие месяцы.

Через 47 суток к раненому вернулось сознание. Но он был словно новорожденный - не мог сам держать голову, двигаться, говорить. Впервые сел на кровати только на четвертый месяц после ранения. Ничего не мог вспомнить: ни где он, ни какой год на дворе.

Заново учился говорить, жевать, держать предметы, вставать. Дикие головные боли поначалу мешали осознавать, что со мной происходит. Даже что-то подумать было больно, - вспоминает Алферов. - Ямка в голове была такая, что туда можно было яблоко положить. А потом меня переправили в ленинградскую Военно-медицинскую академию им. Кирова, где мне поставили на голову скрепляющую пластину. Но поставили рано, что-то не прижилось. Пришлось вынимать, а через год опять ставить. Я изо всех сил боролся за жизнь!

Парню тогда было всего 19 лет.

Мог стать овощем

Мама Алферова, Зинаида Степановна, узнав, что сын жив, была на седьмом небе от счастья. Пусть инвалид, лишь бы жил! Бросив дом и работу, она перебралась из Ростовской области в Ленинград и посвятила себя выхаживанию сына.

Шесть сложнейших операций, проведенных лучшими нейрохирургами Советского Союза, внушили надежду: Сергей будет жить. Но как - не знал никто. Гарантий, что он не превратится в овощ, врачи не давали. Паралич лицевых мышц, нарушение двигательной функции ног...

Что будет с моими умственным способностями, тоже было не ясно, - продолжает Сергей. - Медики предсказывали, что я не смогу нормально мыслить.

В поисках панацеи мама Сергея наткнулась на газетную заметку о том, что в Институте им. П. Ф. Лесгафта оказывают помощь в подобных ситуациях. И здесь специалисты по лечебной физкультуре разработали для Сергея программу восстановления. Через два года Алферов вопреки прогнозам пошел сам.

В санаторий Минобороны в Крыму меня привезли на инвалидной коляске, - рассказывает он. - А уехал я уже с тростью. Силой воли заставил себя ходить, разрабатывал мышцы ног. В Ленинграде по лестницам в общей сложности поднимался на 200 этажей в день! Теперь хожу нормально, левая нога только чуть отстает. Пока не удалось восстановить левую руку, но я продолжаю над этим работать. Правый глаз не видит: пуля вырвала нерв, который не восстанавливается. Зато научился плавать - летом на отдыхе по километру каждый день проплываю, но как Чапаев - с одной рукой!

Мозг требует нагрузки

Мрачные прогнозы о том, что Сергей потеряет способность нормально мыслить, не оправдались. Более того, его мозг вдруг начал работать с удвоенной силой.

В юности мечтал бороздить моря, - вспоминает Алферов. - Поэтому приехал в Ленинград и поступил в университет водных коммуникаций на судоводительный факультет. После первого курса меня и забрали в армию. Оттуда привезли вперед ногами, декан сказал: никто тебя с первой группой инвалидности в море не выпустит. Пришлось перевестись на инженерно-экономический факультет. До ранения я учился средненько, больше гулял с девчонками - меня хотели отчислять за прогулы. А после у меня проснулась такая жажда учиться! Засел за учебники, вникал, зубрил, и все это в удовольствие! Окончил вуз на отлично.

Когда Сергея в последний раз выписывали из ленинградской академии, он спросил доктора: что будет дальше? Врач только руками развел: «Не знаю. Таких случаев за всю историю человечества единицы, и они не исследованы». Может, только месяц проживешь, а может, такие возможности откроются, каких раньше не было». Так и случилось.

Утверждать, что я стал каким-то очень талантливым, пока не могу, - смеется бывший «афганец». - Но мозг словно стал требовать постоянной умственной нагрузки. До ранения вообще кроссвордами не интересовался, а теперь могу разгадывать их часами и сутками, щелкаю как орешки. У меня и план есть: в месяц не меньше одной книги в 200 страниц должен прочитать и не меньше 40 кроссвордов отгадать. Считаю легко: в магазине складываю в уме быстрее, чем продавец на калькуляторе, - кассирши удивляются. Стихи сочиняю, даже авторский поэтический сборник опубликовал. Музыкальный слух появился: раньше, если пел, окружающие морщились. А сейчас многим нравится. После учебы в вузе продолжил самообразование: хотелось узнать про все как можно больше. Читал словари, энциклопедии. Сейчас пишу книгу «Вторая жизнь».

«Многие уверены, что я погиб»

В госпитале инвалидов войны Алферова хорошо знают. Когда он поступает сюда на очередную профилактику, по коридорам уже летит шутка: дайте дорогу, черт несет Серегу.

Меня по сей день встречают однополчане, уверенные, что я погиб, - рассказывает Сергей. - Однажды в санатории увидел бывшего сослуживца, тот аж костыли выронил: «Я ж тебя мертвого вез на бэтээре».

Кстати, в санатории Алферов встретил не только бывшего сослуживца, но и свою нынешнюю супругу.

Мне, когда путевку дали, сказали, что там еще будут девушки с предприятия ивановских текстильщиц. Я говорю: «Иваново - город невест, значит, жену себе найду». Ну и накаркал! - смеется герой.

Сергей и Елена поженились в 1993 году, а еще через год у них родился сын.

А вот с работой не сложилось: после института Алферов устроился работать в Ленинградское пароходство. Но грянул кризис 90-х, зарплату не платили, пришлось уволиться. Брать человека с первой группой инвалидности новые работодатели не спешили. «Афганец» помыкался и открыл частный бизнес - небольшой магазин. А для души занимается творчеством и продолжает оттачивать интеллект.

Мое главное достижение - я живу полнокровно, интересно и радостно, - считает Сергей. - Жизнь, она на то и дана: если выжил, так держись!