Деревня, где скучал онегин. Ео деревня, где скучал евгений Деревня где скучал пушкин

Продолжаю комментировать «Евгений Онегин»
ГДЕ НАХОЖУСЬ: Первая строфа второй главы. Стилизованное описание деревенской местности где оказался в качестве помещика Онегин.
ТЕКСТ:
Деревня, где скучал Евгений,
Была прелестный уголок;
Там друг невинных наслаждений
Благословить бы небо мог.
Господский дом уединенный,
Горой от ветров огражденный,
Стоял над речкою. Вдали
Пред ним пестрели и цвели
Луга и нивы золотые,
Мелькали сёла; здесь и там
Стада бродили по лугам,
И сени расширял густые
Огромный, запущённый сад,
Приют задумчивых дриад.

ИНТЕРЕСНОЕ У НАБОКОВА:

Отголоски мотивов из знаменитого стихотворения Пушкина «Деревня» (где) Пушкин бросает в лицо развратным помещикам суровое обвинение. Позже, однако, сам Пушкин не гнушался возможностью задать трепку крепостному мужику или сделать ребенка дворовой девке.

Пушкин использует собственные деревенские воспоминания 1819 года … Но следует иметь ввиду, что поместье Онегина располагается в Аркадии, а не в псковской или Тверской губернии

Непроницаемые своды, густые сады, большая тень листвы, плотная зелень, пристанища, приют, дриады – излюбленные клише французской поэзии 18 века.

БРОДСКИЙ:
Так как вторая глава была окончена в южной ссылке Пушкина в Одессе, то это, несомненно, впечатления от посещений Михайловского в 1817 г. (летом по окончании лицея) и в 1819 (28 дней после горячки – тифа)

ЛОТМАН:
О Русь! - Первая часть эпиграфа заимствована из Горация (Сатиры, кн. 2-я, сатира 6)
Двойной эпиграф создает каламбурное противоречие между традицией условно-литературного образа деревни и представлением о реальной русской деревне. … Одновременно задается типичное для всех последующих глав отношение к литературной традиции: цитатой, реминисценцией или иным путем в сознании читателя оживляется некоторое ожидание, которое в дальнейшем не реализуется, демонстративно сталкиваясь с внелитературными законами действительности.

В строфе отразились черты знакомого П пейзажа Михайловского, однако деревня Онегина является не копией какой-либо реальной, известной П местности, а художественным образом.

МОИ ИНСИНУАЦИИ:
Читая эти строки недоумеваешь: почему же дядя Онегина жил и умер именно в деревне? Отчего Пушкин не сделал его посланником в Испании, чиновником на Кавказе или генералом в Москве – почему не ТУДА поехал Евгений прощаться? ТАК-ТО можно было и Испанию, и Кавказ описать, не говоря о Москве. Дать такие же «виды».
Почему же именно деревня?

Конечно – дань традиции старой, «греко-латинской», и – демонстративная манкировка новой, «байронической» (путешествие героя по экзотическим странам), конечно – удобные подмостки, - но что-то еще.

Еще то, - что «деревня» в ЕО относится скорее к сфере гармонии чем сюжета. Назначение пяти деревенских глав – нейтрализовать бурлеск одной, первой. Так с самого начала и было задумано. Пушкин оттого так и разошелся в первой главе, оттого так стебался, что с первых строк его герой ехал не куда ни будь, а «в деревню, в глушь, в Саратов», туда, где ничего этого питерского, феерического не будет…

И пятью следующими главами поэт все «нейтрализовал», гармонизировал – оттого то в итоге роман не слишком прян, не слишком пресен, оттого он и не про столичного безумца, и не про провинциальную дурочку - а про жизнь вообще. И все благодаря вот этому «золотому сечению» - 5х1.

Деревня, где скучал Евгений,
Была прелестный уголок;
Там друг невинных наслаждений
Благословить бы небо мог.
Господский дом уединенный,
Горой от ветров огражденный,
Стоял над речкою. Вдали
Пред ним пестрели и цвели
Луга и нивы золотые,
Мелькали сёла; здесь и там
Стада бродили по лугам,
И сени расширял густые
Огромный, запущённый сад,
Приют задумчивых дриад.

ИНТЕРЕСНОЕ У НАБОКОВА:

Отголоски мотивов из знаменитого стихотворения Пушкина «Деревня» (где) Пушкин бросает в лицо развратным помещикам суровое обвинение. Позже, однако, сам Пушкин не гнушался возможностью задать трепку крепостному мужику или сделать ребенка дворовой девке.

Пушкин использует собственные деревенские воспоминания 1819 года … Но следует иметь ввиду, что поместье Онегина располагается в Аркадии, а не в псковской или Тверской губернии

Непроницаемые своды, густые сады, большая тень листвы, плотная зелень, пристанища, приют, дриады – излюбленные клише французской поэзии 18 века.

БРОДСКИЙ:
Так как вторая глава была окончена в южной ссылке Пушкина в Одессе, то это, несомненно, впечатления от посещений Михайловского в 1817 г. (летом по окончании лицея) и в 1819 (28 дней после горячки – тифа)

ЛОТМАН:
О Русь! - Первая часть эпиграфа заимствована из Горация (Сатиры, кн. 2-я, сатира 6)
Двойной эпиграф создает каламбурное противоречие между традицией условно-литературного образа деревни и представлением о реальной русской деревне. … Одновременно задается типичное для всех последующих глав отношение к литературной традиции: цитатой, реминисценцией или иным путем в сознании читателя оживляется некоторое ожидание, которое в дальнейшем не реализуется, демонстративно сталкиваясь с внелитературными законами действительности.

В строфе отразились черты знакомого П пейзажа Михайловского, однако деревня Онегина является не копией какой-либо реальной, известной П местности, а художественным образом.

МОИ ИНСИНУАЦИИ:
Читая эти строки недоумеваешь: почему же дядя Онегина жил и умер именно в деревне? Отчего Пушкин не сделал его посланником в Испании, чиновником на Кавказе или генералом в Москве – почему не ТУДА поехал Евгений прощаться? ТАК-ТО можно было и Испанию, и Кавказ описать, не говоря о Москве. Дать такие же «виды».
Почему же именно деревня?

Конечно – дань традиции старой, «греко-латинской», и – демонстративная манкировка новой, «байронической» (путешествие героя по экзотическим странам), конечно – удобные подмостки, - но что-то еще.

Еще то, - что «деревня» в ЕО относится скорее к сфере гармонии чем сюжета. Назначение пяти деревенских глав – нейтрализовать бурлеск одной, первой. Так с самого начала и было задумано. Пушкин оттого так и разошелся в первой главе, оттого так стебался, что с первых строк его герой ехал не куда ни будь, а «в деревню, в глушь, в Саратов», туда, где ничего этого питерского, феерического не будет…

И пятью следующими главами поэт все «нейтрализовал», гармонизировал – оттого то в итоге роман не слишком прян, не слишком пресен, оттого он и не про столичного безумца, и не про провинциальную дурочку - а про жизнь вообще. И все благодаря вот этому «золотому сечению» - 5х1.

Здравствуйте уважаемые.
Продолжим с Вами Евгения Онегина? Вы не против, надеюсь? :-))) Прошлый раз закончили вот тут вот:
Давайте начнем часть 2. Интересно же:-))
Итак, начнем с эпиграфа. Как я говорил в разборе первой части, у Пушикина в произведениях немало оных. В каждой главе они свои. И тут - очень забавно, ибо эпиграф 2 части - каламбур. И трактовать его может каждый по-своему. Звучит как
"O rus! .." И перевод внизу "О, Русь! ". Но суть в том, что это из Горация и с латыни можно перевести как "О, деревня! ". Забавно, верно? :-)

Ну давайте перейдем непосредственно к тексту.

Деревня, где скучал Евгений,
Была прелестный уголок;
Там друг невинных наслаждений
Благословить бы небо мог.
Господский дом уединенный,
Горой от ветров огражденный,
Стоял над речкою. Вдали
Пред ним пестрели и цвели
Луга и нивы золотые,
Мелькали селы; здесь и там
Стада бродили по лугам,
И сени расширял густые
Огромный, запущенный сад,
Приют задумчивых дриад.

Почтенный замок был построен,
Как замки строиться должны:
Отменно прочен и спокоен
Во вкусе умной старины.
Везде высокие покои,
В гостиной штофные обои,
Царей портреты на стенах,
И печи в пестрых изразцах.
Все это ныне обветшало,
Не знаю, право, почему;
Да, впрочем, другу моему
В том нужды было очень мало,
Затем, что он равно зевал
Средь модных и старинных зал.

Ну тут вроде все понятно пока, за исключением нескольких моментов. Хотя хочу, чтобы Вы обратили внимание на мастерство Александра Сергеевича. Несколькими строчками он ввергает нас в скучающее состояние, вот настоящий мастер:-)

Итак, что тут может быть неясно. Прежде всего - это дриады. Не могу знать почему именно они здесь задумчивые, но возможно это напрямую связано с деревенским сплином. Вообще же так именовали нимф, покровительниц деревьев. Считает, что у каждого дерева есть своя нимфа, почти как ангел-хранитель у людей. Их там вообще немало разновидностей, но все они объединяются общим название дриады.

Обстановка дома явно устарелая и совсем не модная - не то, к чему привык Евгений. Впрочем, как мы увидим позже, его это не очень беспокоит. Изразцы - это этакий кафель того времени. Керамические плитки, коими, прежде всего, обкладывали печь. Особую популярность получили у нас в стране при Петре Великом, и Вы можете наблюдать печи с изразцами в домах его приближенных - да хотя бы в Меншиковском Дворце у нас в Санкт-Петербурге. Но если в первой половине 18 столетия были модны изразцы синие, сиречь кобальтовые, то в деревенском доме дядюшки эти изразцы пестрые. То есть мы имеем дело, скорее всего, с эмалевыми изразцами. Хотя как не крути, к моменту нашего повествования они уже давно вышли из повседневного обихода. Этакий ретроград. также как и штофные обои, то есть тканевые, обои. И определенно это был не дорогой шелк или велюр - лен или толстая шерсть. В те года только появились бумажные обои,и, соответственно, было крайне популярны и дороги. Впрочем, мода на штоф еще вернется. Только на дорогой и очень качественный.

Он в том покое поселился,
Где деревенский старожил
Лет сорок с ключницей бранился,
В окно смотрел и мух давил.
Все было просто: пол дубовый,
Два шкафа, стол, диван пуховый,
Нигде ни пятнышка чернил.
Онегин шкафы отворил;
В одном нашел тетрадь расхода,
В другом наливок целый строй,
Кувшины с яблочной водой
И календарь осьмого года:
Старик, имея много дел,
В иные книги не глядел.

В общем, все по-спартански....Тетрадь расходов, наливки, среди которых просто наверняка должен был быть знаменитый "Ерофеич" и яблочная вода. Кстати, крайне приятных и полезный напиток. Рецептура проста - натрите яблоко, залейте его литром воды, поставьте на час охладится в холодильник, а затем отфильтруйте. Просто и вкусно:-)

Один среди своих владений,
Чтоб только время проводить,
Сперва задумал наш Евгений
Порядок новый учредить.
В своей глуши мудрец пустынный,
Ярем он барщины старинной
Оброком легким заменил;
И раб судьбу благословил.
Зато в углу своем надулся,
Увидя в этом страшный вред,
Его расчетливый сосед;
Другой лукаво улыбнулся,
И в голос все решили так,
Что он опаснейший чудак.

Так как мы помним, что Евгений слыл и сам себя считал великим экономистом, он решил начать свои экономические преобразования с собственных,точнее полученных в наследство владений. По сути, конечно, ничего революционного, но.... все-же, все-же. Не вдаваясь в теоретические дебри, тут фишечка скорее всего была в том, что оброк, то есть арендная плата подушная с каждого зависимого крестянина, была довольно высокой. В результате, для того, чтобы оный оброк отдать, крестьяне жили чуть ли не впроголодь. Евгений заменил это всего барщиной, причем легкой. То есть отработкой своих обязанностей перед помещиком трудом на его земле. Если легкая, значит 2-3 дня в неделю крестьянин работал на барина и отдавал ему результаты своего труда, остальное на себя.

Забавна реакция соседей. Один увидел страшный вред, ибо явно не хотел давать воли и послаблениях крестьянам, вполне резонно считая, что в этом случае понесет убытки. Второй же лукаво улыбнулся, понимая, что если Онегин не будет заниматься хозяйством сам, или хотя бы не назначит грамотного и честного управляющего, то вскоре денег ему с барщины будет не хватать.

Сначала все к нему езжали;
Но так как с заднего крыльца
Обыкновенно подавали
Ему донского жеребца,
Лишь только вдоль большой дороги
Заслышат их домашни дроги, —
Поступком оскорбясь таким,
Все дружбу прекратили с ним.
«Сосед наш неуч; сумасбродит;
Он фармазон; он пьет одно
Стаканом красное вино;
Он дамам к ручке не подходит;
Все да да нет; не скажет да-с
Иль нет-с». Таков был общий глас.

Евгению, еще недавно находящемуся в самом сосредоточении столичной жизни, определенно скучно общество его провинциальных соседей. Не о чем поговорить с ним, да и просто, видимо, нужные люди. Поэтому как только он услышит их приближение, тут же покидает усадьбу.
Забавно мнение о Евгении. Сосекди почему то считают его неучем, хотя вряд-ли их образование чем то отличается от их собственного. Более того, думаю мадам и Мусью Аббат вложили в Онегина на порядок больше знаний и теории. Впрочем, они дальше поясняют, почему он неуч. Во-первых, он формазон, то есть вольнодумец, а может быть и даже франкмасон, что для людей Екатерининской Эпохи было крайне нежелательно и даже опасно. Пьет стаканами вино, а не любимую всеми местными настоечку. Не целует даме руку, ибо не модно, да и вообще ретроградно. А еще не использует в речи словоерсы, сиречь не прибавляет с к некоторым словам, а значит крайне невоспитан.


Наяву прямо конфликт столичной штучки и провинции. Прямо как сейчас.

Ну и напоследок пару слов надо сказать о донском жеребце. Донская порода одна из самых самобытных в России, и очень распространена в век 19. пусть не очень красивый, а зачастую и попросту неказистая лошадка была чудо как вынослива, очень неприхотлива, хорошим здоровьем отличалась и чудесной скоростью. так что в седло, и..."нас не догонят" (с) :-)))
Продолжение следует...