Михаил Водопьянов родился 6 ноября 1899 года в селе Большие Студенки, Тамбовской области. Появился на свет в семье крестьянина. В феврале 1918 года добровольно вступил в Красную Армию. Служил обозным в Дивизионе Воздушных Кораблей «Илья Муромец». Участвовал в гражданской войне. Воевал против Колчака и Врангеля.

С 1920 года - помощник шофера. C 1921 года - шофер.

С 1925 года - авиационный моторист, затем бортмеханик, работал под руководством известного летчика и авиаинженера Харитона Славороссова.

Михаил Водопьянов и Харитон Славороссов у самолета «Конекрбунок». 1925 год.
В 1928 году окончил летную школу «Добролета».

В 1929 году - окончил Московскую летно-техническую школу. В качестве бортмеханика, а затем и летчика участвовал в экспедициях по борьбе с саранчой на Северном Кавказе и в Казахстане.

С 1929 года работал в управлении Дальневосточных воздушных линий «Трансавиация» общества «Добролет» в Хабаровске.

В январе 1930 года на самолете «СССР-127» проложил воздушный маршрут: Хабаровск - Оха - Александровск-на-Сахалине, названный «Трассой героев» и протяженностью 1 130 км. Первый маршрут перелета готовил вместе с пилотом Карлом Ренкасом.

С 1931 года работал на Центральном аэродроме в летном отряде газеты «Правда», доставлявшем газетные матрицы в крупнейшие города СССР. Потом летал на гражданских самолетах по дальним воздушным трассам Москва - Ленинград, Москва - Иркутск, на остров Сахалин.

Зимой 1933 года в испытательном перелете из Москвы до Петропавловска-Камчатского его самолет разбился на озере Байкал. Бортмеханик погиб, а М. В. Водопьянов получил сотрясение мозга и множественные переломы.

В 1934 году, после долгой осады правительственной комиссии, добился отправки для участия в спасении челюскинцев. Вместе с В. Галышевым и И. Дорониным совершил перелет длиной почти 6500 км из Хабаровска в Ванкарем на самолете Р-5, без штурмана, без радиста, через хребты, через горы, по неимоверно тяжелой трассе. Из Анадыря трижды летал к терпящим бедствие и вывез 10 человек. За мужество и героизм, проявленные при спасении челюскинцев, 20 апреля 1934 года ему присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина. 4 ноября 1939 года М. В. Водопьянову была вручена медаль «Золотая звезда» № 6.

В 1936-1937 годах совершал полеты в Арктику, был командиром летного отряда. 21 мая 1937 года на самолете АНТ-6 во время первой высокоширотной советской экспедиции «Север» впервые в мире совершил посадку на лед в районе Северного полюса, применив впервые тормозной парашют. Самолет Водопьянова доставил группу зимовщиков, которые организовали первую дрейфующую станцию «Северный полюс». За это был награжден орденом Ленина.

Участник советско-финляндской войны 1939-1940 в должности командира тяжелого бомбардировщика ТБ-3. Совершил несколько боевых вылетов, был награжден орденом Красного Знамени. 2 февраля 1940 года присвоено звание комбрига.

Участник Великой Отечественной войны: с июля 1941 года - командир 81 дальнебомбардировочной авиационной дивизии. В ночь с 10 на 11 августа 1941 лично участвовал во втором налете на Берлин. Его самолет Пе-8 был подбит и совершил вынужденную посадку на территории, занятой противником. Через линию фронта вернулся к своим. За большие потери был смещен с должности командира дивизии, но продолжал совершать боевые вылеты как рядовой летчик.

С 1946 года генерал-майор авиации М. В. Водопьянов - в отставке.

В 1948-1950 годах участвовал в военных высокоширотных экспедициях «Север» и «Север-2». В 1949 году был представлен к награждению второй медалью «Золотая Звезда», но получил орден Ленина.

Жил в Москве. Член Союза писателей, активно занимался литературной деятельностью.

Михаил Васильевич Водопьянов скончался 11 августа 1980 года. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве.

В отставке

Биография

Михаил Васильевич Водопьянов родился 6 (18) ноября 1899 года в селе Большие Студёнки Липецкого уезда Тамбовской губернии (ныне часть города Липецка) в семье крестьянина.

Участник Великой Отечественной войны: с июля 1941 года - командир 81-й дальнебомбардировочной авиационной дивизии. В ночь с на 11 августа 1941-го лично участвовал во втором налёте на Берлин (в одном экипаже с Э. Пусэпом). Его самолёт Пе-8 был подбит и совершил вынужденную посадку на территории, занятой противником. Через линию фронта вернулся к своим. За большие потери был смещён с должности командира дивизии, но продолжал совершать боевые вылеты как рядовой лётчик.

Отрывок, характеризующий Водопьянов, Михаил Васильевич

– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.

Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…

Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l"etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.

Мемория. Михаил Водопьянов

Личное дело

Михаил Васильевич Водопьянов (1899-1980) родился в селе Студенка, позднее ставшем частью Липецка, в крестьянской семье.

«Мне не было и восьми лет, - вспоминал Водопьянов, - когда отец поссорился с дедом и решил уехать из родных мест. Наша семья проделала тогда большое путешествие. Мы приехали в Сибирь и поселились в Тайшете. Отец получил работу грузчика на железнодорожной станции. Сначала все сложилось как будто неплохо - сняли на окраине маленькую деревянную баню и расположились в ней почти так же удобно, как в избе».

Вскоре отца по неизвестной причине посадили. Водопьянов, рассказывая об этом, упоминал лишь, что в тюрьме тот научился грамоте от «политических». Мать одна воспитывала Михаила и его годовалую сестру.

Чтобы прокормить себя и детей, она занималась поденной работой и торговала пирожками на станции. «Жизнь наша, и прежде небогатая, теперь стала просто тяжелой», - рассказывал Водопьянов.

Сам он спустя год после ареста отца нанялся на лето извозчиком на песчаный карьер, заработав там немного денег. Осенью пошел учиться в школу, однако с началом морозов прервал учебу, потому что не имел теплой одежды. В 1912 году семья вернулась в Липецк.

В 1919 году Водопьянов записался добровольцем в Красную Армию, служил в конной команде при Липецком аэродроме. Рассказывал: «Я почти не покидал аэродрома, ремонтировал боевые машины. С восторгом провожая их в полет, я бежал рядом с крылом, помогая пилотам вырулить на старт. И в эти минуты у меня зародилась дерзкая мечта - научиться летать. Советовался я по этому поводу с механиками, но они только покачивали головами: "Образования у тебя, парень, для этого мало". Однако с их же помощью я стал учиться - сначала грамоте, потом арифметике. Одновременно учился управлять автомобилем».

В 1921 году Водопьянов демобилизовался и стал работать шофером в Москве, куда во время гражданской войны перевели его часть. Затем был принят на московский аэродром: ремонтировал авиадвигатели, вскоре стал бригадиром.

В 1925 году выдержал экзамен на бортмеханика. В 1928 году окончил летную школу «Добролета», в следующем году - Московскую летно-техническую школу.

Участвовал в экспедициях по борьбе с саранчой на Северном Кавказе и в Казахстане, работал на почтовых рейсах.

В январе 1930 года был первым авиатором, открывшим пассажирскую линию из Хабаровска на Сахалин. В том же году выучился на морского летчика из-за нехватки на Дальнем Востоке сухопутных аэродромов.

С 1931 года, когда управление гражданского воздушного флота - бывший «Добролет» - собрало специальный отряд для переброски матриц «Правды» в крупнейшие города СССР, работал в этом отряде. Летать приходилось ночью, по компасу и городским огням, из-за чего Водопьянов один раз даже посадил самолет в Подмосковье, а потом останавливал скорый поезд и таким образом вез газетные матрицы до Ленинграда.

Зимой 1933 года во время испытательного перелета из Москвы в Петропавловск-Камчатский летчик задремал и попал аварию на берегу Байкала.

«Врачи обнаружили ряд рваных ран на голове, из которых четыре были весьма серьезными, перелом нижней челюсти в области подбородка, семь выбитых зубов и большую рану на подбородке. Надбровные дуги были порезаны, видимо, очками, разбитыми во время аварии. Обе брови глубоко рассечены. Еще глубже была рана на переносице», - рассказывал Водопьянов. Его бортмеханик Серегин погиб в той аварии.

К концу года летчик поправился и вызвался повторить неудавшийся перелет. «Самолет мне дали, и я приступил к подготовке. Двадцатого января 1934 года переоборудование машины было закончено», - вспоминал он. Вначале усовершенствованный летательный аппарат был опробован на беспосадочном перелете Москва - Ленинград.

А в марте-апреле 1934 года Водопьянов участвовал в спасении экипажа парохода «Челюскин». Все семеро летчиков, участвовавших в спасении челюскинцев со льдины (в их числе и Водопьянов), стали первыми Героями Советского Союза.

В 1936-1937 годах авиатор совершал полеты в Арктику, командовал летным отрядом. 21 мая 1937 года он первым в мире осуществил посадку на лед в районе Северного полюса. На своем самолете доставил группу полярников, которые организовали дрейфующую станцию «Северный полюс» (СП-1). Вернувшись в Москву, Водопьянов был награжден орденом Ленина (во второй раз Героя тогда не давали).

В том же 1937 году Водопьянов избрался депутатом Верховного Совета СССР.

Во время советско-финской войны 1939-1940 годов совершил несколько боевых вылетов, командовал тяжелым бомбардировщиком ТБ-3.

С началом Великой Отечественной войны был назначен командиром дивизии дальних бомбардировщиков. В августе 1941 года Водопьянов на Пе-8 совершил ночную бомбардировку Берлина. Бомбардировщик был подбит, Водопьянову удалось посадить его и вернуться к своим.

В 1943 году получил звание генерал-майора авиации. После войны продолжил службу летчика-полярника. В 1948-1950 году участвовал в организации новой научной станции «Северный полюс - 2» и в других исследованиях Арктики.

В 1954 году вышел на пенсию и основательно занялся литературной деятельностью, был принят в Союз писателей СССР.

Чем знаменит

Известный летчик-полярник, участник спасения экипажа парохода «Челюскин», пилот, первым в мире севший на лед Северного полюса. Один из первых Героев Советского Союза, генерал-майор авиации. Автор двух десятков биографических книг о покорении неба, член Союза писателей СССР.

О чем надо знать

10 августа 1941 года Водопьянов командовал бригадой из 10 бомбардировщиков, летевших ночью бомбить Берлин. Уже на старте у одного из самолетов отказали двигатели, он упал вблизи ленинградского аэродрома и взорвался. Еще один бомбардировщик был по ошибке сбит своими же зенитчиками над Финским заливом. Два других борта из-за неполадок с двигателями отбомбились на запасные цели и вернулись домой.

Шесть оставшихся бомбардировщиков смогли долететь до Берлина и сбросить бомбы, но до дома не долетели. На обратном пути у самолета Водопьянова из-за разряженного воздуха (летчик спасался на высоте от зениток) отказал двигатель. Водопьянову удалось совершить посадку в лесу, на деревья. Чудом никто из экипажа не пострадал, они смогли быстро перейти линию фронта и вернуться в часть.

После возвращения с задания Сталин вызывал Водопьянова к себе для доклада. После этого пилота сняли с должности командира дивизии, однако никаких репрессий не последовало - он продолжил бомбить противника, совершая до 20 ночных вылетов. В 1943 году Водопьянову было присвоено звание генерал-майора авиации.

Прямая речь

О награде за спасение челюскинцев (М. Водопьянов «Путь летчика»): «Тринадцатого апреля, ровно через два месяца после гибели парохода "Челюскин", был отдан рапорт партии и правительству о спасении всех челюскинцев. В ночь на четырнадцатое апреля мы слушали ответную радиограмму, полученную из Москвы:

"Ванкарем, Уэлен.

Ляпидевскому, Леваневскому, Молокову, Каманину, Слепневу, Водопьянову, Доронину

Восхищены Вашей героической работой по спасению челюскинцев. Гордимся Вашей победой над силами стихии. Рады, что Вы оправдали лучшие надежды страны и оказались достойными сынами нашей великой родины.

Входим с ходатайством в Центральный Исполнительный Комитет СССР:

1) об установлении высшей степени отличия, связанного в проявлением геройского подвига, - звания "Героя Советского Союза",

2) о присвоении летчикам: Ляпидевскому, Лепаневскому, Молокову, Каманину, Слепневу, Водопьянову, Доронину, непосредственно участвовавшим в спасении челюскинцев, звания "Героев Советского Союза",

3) о награждении орденом Ленина поименованных летчиков и обслуживающих их бортмехаников и о выдаче им единовременной денежной награды в размере годового жалования.

И. Сталин. В. Молотов. К. Ворошилов. В. Куйбышев. А. Жданов".

Мы долго стояли молча. У каждого сердце наполнилось нескончаемой радостью».

О первой в мире высадке на Северном полюсе (там же): «Мысль, что я веду самолет на полюс, вызывала во мне такие бурные приливы радости, что мне стоило большого труда сдерживать волнение и спокойно вести машину по заданному курсу.

Мы постепенно набираем высоту. Вот уже тысяча метров. Мороз двадцать три градуса. Дует ровный встречный ветер. Путевая скорость незначительна. Самолет идет спокойно; отсутствует качка, опасная для нашей перегруженной машины.

[Механик Ф. И.] Бассейн подошел ко мне:

Товарищ командир, через час, а может быть и раньше, один из моторов выйдет из строя.

Эти слова не сразу дошли до сознания, хотя Бассейн с предельной ясностью и четкостью рассказал о создавшемся положении. Мои мысли были далеко, там - на полюсе.

Какой мотор? Почему?

Левый средний, - ответил Бассейн. - Мотор где-то под крылом теряет антифриз. Вероятно, в радиаторе течь.

Пока мы с Бабушкиным неуклонно вели машину вперед, [механики] Бассейн, Морозов и Петенин не теряли ни минуты. Они прорезали металлическую обшивку нижней части крыла, нашли в верхней части радиатора течь во фланце и поспешно обмотали трубку фланца изоляционной лентой и тесьмой. Но потеря антифриза не прекращалась. Драгоценная жидкость капля за каплей уходила из мотора.

Трудно определить, кому из механиков первому пришел в голову еще один способ спасения сочившейся из мотора жидкости. Возможно, что всем троим одновременно. Во всяком случае, все они дружно взялись за работу. Размотали ленту, стали прикладывать к трещине во фланце сухие тряпки и, когда тряпки пропитывались жидкостью, отжимали их в ведро, а затем с помощью насоса перекачивали жидкость обратно в бачок мотора.

Для этой, казалось бы, несложной операции механикам пришлось снять перчатки и в двадцатиградусный мороз, при сильном ветре, высовывать наружу голые руки. Очень скоро обмороженные руки покрылись кровавыми ссадинами, а на ладонях от ожогов горячей жидкостью появились волдыри.

На самолете все знали, что мы приближаемся к цели. Люди притихли и с нетерпением ждали заветного сообщения [флаг-штурмана экспедиции] Спирина.

И вот Иван Тимофеевич снова вышел из своей рубки.

Теперь на лице его сияла улыбка. Он подошел ко мне и произнес торжественно и тихо:

Под нами полюс!

Полюс! Веками стремились сюда люди. Они жертвовали своей жизнью, пытаясь пробить путь к вершине мира.

И вот я - в прошлом простой деревенский парень, ныне летчик, воспитанный большевистской партией, - нахожусь над полюсом! Еще несколько минут, - и я посажу нашу машину там, где никогда не садился ни один самолет».

7 фактов о Михаиле Водопьянове

В 1924 году Водопьянов, тогда еще шофер, женился на машинистке Марии Дмитриевне. В 1925 году в семье родился первенец Владимир, в 1926-м - дочь Вера, 1933-м - сын Михаил, в 1937-м - Юрий, в 1941 году родился пятый ребенок - дочь Наташа. С конца 1930-х годов семья Водопьяновых жила в пятикомнатной квартире в московском «Доме на набережной». В 1969 году летчик овдовел.
Писать Водопьянов начал еще в больнице, после катастрофы на Байкале. Среди его книг: «Мечта пилота», «Полярный летчик», «Валерий Чкалов», «Путь летчика», «На крыльях в Арктику», «Уральский сокол: Документальная повесть о летчике Герое Советского Союза А. К. Серове», «Небо начинается с земли» и другие.
Водопьянов - не только Герой Советского Союза, но и обладатель четырех орденов Ленина, четырех орденов Красного Знамени, ордена Отечественной войны 1-й степени.
По неподтвержденным данным, в 1949 году летчик совершил секретную высадку на Южном полюсе, за что и получил один из орденов Ленина.
На севере Москвы и в Липецке есть улица Водопьянова, в Севастополе его именем назван спуск.
Имя Водопьянова носит один из самолетов Ил-96-300 - самый большой пассажирский самолет в России. А также первый Sukhoi Superjet 100.
В 2013 году на Ходынском поле в Москве был установлен памятник Водопьянову. Скульптурная композиция располагается на Аллее летчиков-героев и посвящена первому в истории приземлению на Северном полюсе.

18 ноября 1899 года родился Михаил Водопьянов, летчик, первым севший на Северном полюсе.

Личное дело

Михаил Васильевич Водопьянов (1899—1980) родился в селе Студенка, позднее ставшем частью Липецка, в крестьянской семье.

«Мне не было и восьми лет, — вспоминал Водопьянов, — когда отец поссорился с дедом и решил уехать из родных мест. Наша семья проделала тогда большое путешествие. Мы приехали в Сибирь и поселились в Тайшете. Отец получил работу грузчика на железнодорожной станции. Сначала все сложилось как будто неплохо — сняли на окраине маленькую деревянную баню и расположились в ней почти так же удобно, как в избе».

Чтобы прокормить себя и детей, она занималась поденной работой и торговала пирожками на станции. «Жизнь наша, и прежде небогатая, теперь стала просто тяжелой», — рассказывал Водопьянов.

В 1919 году Водопьянов записался добровольцем в Красную Армию, служил в конной команде при Липецком аэродроме. Рассказывал: «Я почти не покидал аэродрома, ремонтировал боевые машины. С восторгом провожая их в полет, я бежал рядом с крылом, помогая пилотам вырулить на старт. И в эти минуты у меня зародилась дерзкая мечта — научиться летать. Советовался я по этому поводу с механиками, но они только покачивали головами: "Образования у тебя, парень, для этого мало". Однако с их же помощью я стал учиться — сначала грамоте, потом арифметике. Одновременно учился управлять автомобилем».

В 1925 году выдержал экзамен на бортмеханика. В 1928 году окончил летную школу «Добролета», в следующем году — Московскую летно-техническую школу.

С 1931 года, когда управление гражданского воздушного флота — бывший «Добролет» — собрало специальный отряд для переброски матриц «Правды» в крупнейшие города СССР, работал в этом отряде. Летать приходилось ночью, по компасу и городским огням, из-за чего Водопьянов один раз даже посадил самолет в Подмосковье, а потом останавливал скорый поезд и таким образом вез газетные матрицы до Ленинграда.

«Врачи обнаружили ряд рваных ран на голове, из которых четыре были весьма серьезными, перелом нижней челюсти в области подбородка, семь выбитых зубов и большую рану на подбородке. Надбровные дуги были порезаны, видимо, очками, разбитыми во время аварии. Обе брови глубоко рассечены. Еще глубже была рана на переносице», — рассказывал Водопьянов. Его бортмеханик Серегин погиб в той аварии.

К концу года летчик поправился и вызвался повторить неудавшийся перелет. «Самолет мне дали, и я приступил к подготовке. Двадцатого января 1934 года переоборудование машины было закончено», — вспоминал он. Вначале усовершенствованный летательный аппарат был опробован на беспосадочном перелете Москва — Ленинград.

В 1936—1937 годах авиатор совершал полеты в Арктику, командовал летным отрядом. 21 мая 1937 года он первым в мире осуществил посадку на лед в районе Северного полюса. На своем самолете доставил группу полярников, которые организовали дрейфующую станцию «Северный полюс» (СП-1). Вернувшись в Москву, Водопьянов был награжден орденом Ленина (во второй раз Героя тогда не давали).

В том же 1937 году Водопьянов избрался депутатом Верховного Совета СССР.

Во время советско-финской войны 1939—1940 годов совершил несколько боевых вылетов, командовал тяжелым бомбардировщиком ТБ-3.

В 1943 году получил звание генерал-майора авиации. После войны продолжил службу летчика-полярника. В 1948—1950 году участвовал в организации новой научной станции «Северный полюс — 2» и в других исследованиях Арктики.

Чем знаменит

О чем надо знать

Михаил Водопьянов

После возвращения с задания Сталин вызывал Водопьянова к себе для доклада. После этого пилота сняли с должности командира дивизии, однако никаких репрессий не последовало — он продолжил бомбить противника, совершая до 20 ночных вылетов. В 1943 году Водопьянову было присвоено звание генерал-майора авиации.

Прямая речь

О награде за спасение челюскинцев (М. Водопьянов « Путь летчика »): «Тринадцатого апреля, ровно через два месяца после гибели парохода "Челюскин", был отдан рапорт партии и правительству о спасении всех челюскинцев. В ночь на четырнадцатое апреля мы слушали ответную радиограмму, полученную из Москвы:

"Ванкарем, Уэлен.

Ляпидевскому, Леваневскому, Молокову, Каманину, Слепневу, Водопьянову, Доронину

Входим с ходатайством в Центральный Исполнительный Комитет СССР:

1) об установлении высшей степени отличия, связанного в проявлением геройского подвига, — звания "Героя Советского Союза",

И. Сталин. В. Молотов. К. Ворошилов. В. Куйбышев. А. Жданов".

Мы долго стояли молча. У каждого сердце наполнилось нескончаемой радостью».

О первой в мире высадке на Северном полюсе (там же): «Мысль, что я веду самолет на полюс, вызывала во мне такие бурные приливы радости, что мне стоило большого труда сдерживать волнение и спокойно вести машину по заданному курсу.

[Механик Ф. И.] Бассейн подошел ко мне:

— Товарищ командир, через час, а может быть и раньше, один из моторов выйдет из строя.

Эти слова не сразу дошли до сознания, хотя Бассейн с предельной ясностью и четкостью рассказал о создавшемся положении. Мои мысли были далеко, там — на полюсе.

— Какой мотор? Почему?

— Левый средний, — ответил Бассейн. — Мотор где-то под крылом теряет антифриз. Вероятно, в радиаторе течь. <…>

И вот Иван Тимофеевич снова вышел из своей рубки.

Теперь на лице его сияла улыбка. Он подошел ко мне и произнес торжественно и тихо:

— Под нами полюс!

Полюс! Веками стремились сюда люди. Они жертвовали своей жизнью, пытаясь пробить путь к вершине мира.

И вот я — в прошлом простой деревенский парень, ныне летчик, воспитанный большевистской партией, — нахожусь над полюсом! Еще несколько минут, — и я посажу нашу машину там, где никогда не садился ни один самолет».

7 фактов о Михаиле Водопьянове

В 1924 году Водопьянов, тогда еще шофер, женился на машинистке Марии Дмитриевне. В 1925 году в семье родился первенец Владимир, в 1926-м — дочь Вера, 1933-м — сын Михаил, в 1937-м — Юрий, в 1941 году родился пятый ребенок — дочь Наташа. С конца 1930-х годов семья Водопьяновых жила в пятикомнатной квартире в московском «Доме на набережной». В 1969 году летчик овдовел.
Писать Водопьянов начал еще в больнице, после катастрофы на Байкале. Среди его книг: «Мечта пилота», «Полярный летчик», «Валерий Чкалов», «Путь летчика», «На крыльях в Арктику», «Уральский сокол: Документальная повесть о летчике Герое Советского Союза А. К. Серове», «Небо начинается с земли» и другие.
Водопьянов — не только Герой Советского Союза, но и обладатель четырех орденов Ленина, четырех орденов Красного Знамени, ордена Отечественной войны 1-й степени.
По неподтвержденным данным, в 1949 году летчик совершил секретную высадку на Южном полюсе, за что и получил один из орденов Ленина.
На севере Москвы и в Липецке есть улица Водопьянова, в Севастополе его именем назван спуск.
Имя Водопьянова носит один из самолетов Ил-96-300 — самый большой пассажирский самолет в России. А также первый Sukhoi Superjet 100.
В 2013 году на Ходынском поле в Москве был установлен памятник Водопьянову. Скульптурная композиция располагается на Аллее летчиков-героев и посвящена первому в истории приземлению на Северном полюсе.

Материалы о Михаиле Водопьянове:

Водопьянов Михаил Васильевич (р. 6(18).11.1899, с. Студёнка, ныне часть г. Липецка), русский советский лётчик, один из первых Героев Советского Союза (20.4.1934), генерал-майор авиации (1943). Член КПСС с 1934. Родился в семье крестьянина. В феврале 1918 добровольно вступил в Красную Армию, служил шофёром-мотористом, затем бортмехаником и пилотом в авиации. После Гражданской войны летал на самолётах по трассам Москва – Иркутск, Москва – Ленинград, первым открыл воздушную линию на о. Сахалин. Окончил военно-авиационную школу лётчиков (1929). В марте – апреле 1934 участвовал в спасении экипажа ледокола «Челюскин», за что был удостоен звания Героя Советского Союза. В 1937 участвовал в воздушной экспедиции на Северный полюс. Во время Великой Отечественной войны командовал авиадивизией. С 1946 в отставке. Автор романа «Киреевы» (1956), повестей, рассказов, автобиографической книги «Полярный лётчик» (1952) и книги «Валерий Чкалов» (1954). Награждён 4 орденами Ленина, 4 орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1-й степени и медалями.

БСЭ, 3-е изд.

Глава первая

В детстве

Родился я в 1899 году в селе Студенки Липецкого уезда б. Воронежской губ. в бедной крестьянской семье. Почти все жители села, в том числе и мои родители, были неграмотными.

Несмотря на близость села к Липецку, никто из крестьян не ходил ни в городской театр, ни в парк, где летом по вечерам играл оркестр. Все это предназначалось для развлечения «господ», которые съезжались со всей России лечиться на знаменитых липецких грязях.

1907-й год. Село Студенки.

Катаясь на лодках по тихой, прозрачной реке Воронеж, «господа» любовались городом, живописно раскинувшимся по холмам и берегу огромного Петровского пруда.

На самом высоком месте города стоял собор, куда мы с бабушкой часто ходили молиться и слушать церковный хор. От Соборной площади, Дворянской улицы и Верхнего парка дорога спускалась в Нижний парк. Посреди дороги до сих пор красуется трехгранный шпиль, воздвигнутый в память приезда в наш город Петра I, а в Нижнем парке сохранилась кузница, где Петр показал местным жителям свое искусство кузнеца – он отковал здесь подкову.

Внизу, где круглый год били ключи, была выстроена часовня. Через нее проходила родниковая вода. Каждый приезжий или прохожий мог зайти и напиться, конечно за плату, «святой» воды.

Зимой город замирал. Лишь купеческие кутежи да крестные ходы разнообразили жизнь горожан.

… Мне не было и восьми лет, когда отец поссорился с дедом и решил уехать из родных мест. Наша семья проделала тогда большое путешествие.

Мы приехали в Сибирь и поселились в Тайшете. Отец получил работу грузчика на железнодорожной станции. Сначала все сложилось как будто неплохо – сняли на окраине маленькую деревянную баню и расположились в ней почти так же удобно, как в избе.

Но вскоре совершенно неожиданно был арестован отец. Мать осталась на чужбине со мной и сестренкой Таней, которой не исполнилось еще и года.

Мы ничего не знали о судьбе отца. Мать ходила на поденную работу, выносила на станцию к приходу поездов пирожки своего изготовления, при виде которых у меня только слюнки текли. Жизнь наша, и прежде небогатая, теперь стала просто тяжелой.

Через год из иркутской тюрьмы пришло письмо от отца. Как ни странно, оно было написано им самим, хотя отец был неграмотным…

Мать сразу же собралась и уехала с сестренкой в Иркутск. На другой день после ее отъезда пришел к нам сосед, дедушка Медведев, а с ним – не знакомый мне человек.

– Мать дома?-спрашивает меня Медведев.

– Нет, к отцу уехала.

– Мы пришли нанимать тебя вот к этому дяде гонщиком лошадей.

– Сколько тебе лет?-спрашивает незнакомец.

– Девять.

– Лошадью править умеешь?

– Умею, я еще в деревне правил.

– Хочешь поехать ко мне? Песок возить будешь. Тебе насыплют, а ты отвезешь, куда укажут, свалить помогут свальщики. Вот и вся твоя работа. Пять рублей жалованья положу на готовых харчах.

«Пять рублей, да еще и харчи!..» - обрадовался я и сразу же согласился. Попросил дедушку Медведева сказать матери, куда я уехал, и отправился со своим хозяином на песчаный карьер.

Работа в самом деле оказалась не тяжелой, но вставать приходилось в четыре часа утра. А по праздникам я должен был нянчить хозяйского сына.

Работал я хорошо, только очень тосковал без матери. Беспокоился, вернулась ли она из Иркутска.

И вот подъезжаю я раз к забою, а там стоит моя мать и в руках держит сапоги. От радости у меня слезы закапали.

– Не плачь, сыпок, – сказала мать, – смотри, какие я тебе сапоги привезла – новые, четыре рубля отдала!

Какая это была радость! Но недолгим было наше свидание, и я вновь остался с чужими людьми.

Осенью хозяин рассчитал меня, но не доплатил рубль, а кроме того, вычел четыре рубля с полтиной за одежду – рваную телогрейку и другое тряпье. На руки пришлось лишь семь рублей. Один из рабочих попробовал вступиться за меня, но хозяин не прибавил ни копейки.

Завернул я деньги в портянку, чтобы не украли в дороге, и поехал в Тайшет. Помню, как я приехал на станцию и помчался домой. Перед самым домом разулся и вынул из портянки деньги.

Мать жарила пирожки, когда я ворвался в баню. Не здороваясь, я торжественно передал ей деньги и с гордостью заявил:

– Я бы еще больше привез, если бы хозяин не обсчитал!

Мать была очень довольна моим приездом. Трудно ей приходилось одной: и пирожки надо было продавать, и за сестренкой смотреть.

Вскоре меня отдали в школу, но проучиться пришлось недолго: ударили сибирские морозы, а у меня не было теплой одежды.

Настала весна. Много раз я наблюдал, как по тракту шли люди, осужденные на каторгу. Измученные, закованные в кандалы, они часто падали, а конвоиры били их, заставляя итти вперед.

Однажды поднялся переполох. Гнали большую партию политических и уголовников. Каким-то образом группе арестантов удалось разоружить конвоиров и убежать в тайгу…

Летом мать снова уехала к отцу, и началась моя вольная жизнь. Гулял я с товарищами до позднего вечера. Ходили на рыбную ловлю, в лес, играли в бабки. Дело было летом, а дня нехватало…

И в это время случилась встреча, запомнившаяся мне на всю жизнь.

В таежных чащах, со всех сторон окружавших Тайшет, уже появились грибы. Не сошли еще и ягоды. Бродить по глухим местам было для нас большим удовольствием. Кроме того, за ведро ягод можно было получить деньги.

Идем как-то с ребятами по тропинке и вдруг слышим чей-то стон. Двое из нас испугались и помчались домой. Преодолевая страх, я предложил двоим оставшимся:

– Давайте посмотрим, кто там стонет.

Долго мы стояли, не решаясь двинуться с места. Опять послышался стон. Набравшись храбрости, мы пролезли сквозь густой кустарник.

На земле в неловкой позе лежал человек в кандалах. Мошкара облепила его лицо.

– Беглый, - тихо сказал Витя Сомов.

Каторжник посмотрел на нас как бы невидящими глазами. Казалось, ему было все равно, выдадим мы его или нет.

Я подошел ближе и робко спросил:

– Дядя, ты убежал?

Он не ответил. Потом произнес, едва ворочая языком:

С этой минуты страха у нас уже не оставалось. На смену ему пришло совершенно новое чувство ответственности за жизнь человека. Его судьба была в наших руках. Мы одни могли помочь ему или дать погибнуть, и, разумеется, мы не выбирали.

Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Углерод — характеристика элемента и химические свойства

Водопьянов летчик биография. Михаил Водопьянов