Петропавловская оборона в августе 1854 года , в ходе которой была одержана победа над англо-французской эскадрой, одна из славных страниц истории Петропавловска. Небольшой военный гарнизон на задворках Российской империи взял верх над неприятелем, превосходившим его в военной силе в несколько раз. На фоне неудач России в ходе Крымской войны (1853–1856) этот незначительный по масштабам военных действий эпизод был единственной победой России в этой войне. О защитниках Петропавловска узнала не только Россия, но и весь мир.

17 августа 1854 года* неприятельская эскадра в составе шести кораблей появилась у входа в Авачинскую губу. С дальнего маяка сообщили: "Вижу эскадру, состоящую из шести судов". В Петропавловском порту объявили тревогу. Теперь в течение десяти дней город находился на военном положении. В тот же день пароход "Вираго" из эскадры с целью разведки заходил в губу. 18 августа англо-французская эскадра вошла в нее в составе трех английских судов (фрегат "Президент" - 52 пушки, фрегат "Пайк" - 44 пушки и пароход "Вираго" - 6 пушек) и трех французских (фрегат "Форт" - 60 пушек, фрегат "Эвридика" - 32 пушки и бриг "Облигадо" - 18 пушек) .

Командующим английским отрядом кораблей и совместной эскадрой был адмирал Дэвид Прайс, командующим французским отрядом - адмирал де Пуант. Противник имел 212 корабельных орудий и 2250 матросов и морских пехотинцев.

Защитники города могли противопоставить им только 67 орудий и чуть более 900 человек. В боевых расчетах на шести береговых батареях и при полевом орудии находилось 378 человек, в двух стрелковых отрядах и одном отряде по тушению пожаров - 189. На фрегате "Аврора" - 284 и транспорте "Двина" - 65. Отряд волонтеров состоял из 18 человек .

20 августа началось первое сражение защитников города с англо-французами . В этот день англо-французы пытались прорвать оборону с южной стороны Петропавловской гавани. В 9 часов корабли "Форт", "Президент", "Пайк" и пароход "Вираго" заняли позицию западнее мыса Сигнального и приступили к обстрелу батареи № 1, стоявшей на его оконечности. Против ее пяти пушек было направлено около 80 орудий. Началась артиллерийская дуэль, длившаяся более часа. Позицию батареи и корабли окутывали клубы порохового дыма (бездымный порох изобрели в 1887 году). Расчет батареи стойко сражался с неприятелем, пока орудия не были повреждены и засыпаны скальной породой от крошимого ядрами склона. Два артиллериста были убиты, а несколько ранено, в том числе командир батареи П. Ф. Гаврилов. Только после этого губернатор Камчатской области, генерал-майор В. С. Завойко дал команду покинуть расположение батареи.

Батарея № 2 на песчаной Кошке пока не участвовала в баталии. Корабли противника закрывал мыс Сигнальный. К артиллерийской дуэли при приближении кораблей на расстояние выстрела подключилась батарея № 4 (командир мичман Попов), находившаяся на Красном Яру (район нынешнего мелькомбината за площадью Г. И. Щедрина). Для ее подавления с кораблей противника был направлен десант численностью около 500 человек. Расчет батареи, состоявший всего из 29 человек, не мог противостоять такой силе и, заклепав пушки, спрятав порох и ядра, в 10 часов 45 минут он покинул позицию.

Для отражения десанта в район батареи № 4 были направлены из города отряды мичмана Д. В. Михайлова, подпоручика М. Д. Губарева, волонтеры, команда с фрегата "Аврора" во главе с мичманом Н. А. Фесуном и объединенный отряд из расчетов батарей № 1 и № 3 под руководством лейтенанта князя . Они отправлялись один за другим с небольшим интервалом с 10 до 11 часов. Их общее количество составляло примерно 180 человек. Вражеский десант успел только немного порубить укрепление и попортить артвооружение. По десанту ударили пушки с "Авроры" и "Двины". Отряды защитников показались с неприятельских кораблей такими значительными, что десанту дали команду к отступлению. В 12 часов 45 минут вражеский десант вернулся на свои корабли.

Таким образом, еще до полудня 20 августа противник заставил замолчать орудия на батареях № 1 и № 4. Однако с южной стороны гавань продолжали защищать пушки кошечной батареи, фрегата и транспорта. Англо-французские корабли переключились на бомбардировку батареи № 2, прячась за мыс Сигнальный, опасаясь выстрелов с наших кораблей. До 17 часов они пытались смять ее, но им это не удалось. Русские воины проявили стойкость и мужество и выдержали длительную атаку. В ходе обстрела батареи бриг "Облигадо" и фрегат "Эвридика" с десантом в шлюпках подходили к батарее № 3, но метким огнем были прогнаны. Одна шлюпка была потоплена.

О первом сражении в своих воспоминаниях пишет жена В. С. Завойко Юлия, находившаяся в Хуторе в 30 километрах от города: "Вдруг раздался какой-то странный, неявственный гул. Я вышла из домика. Старик Мутовин, налаживавший сети, вдруг все оставил и припал ухом к земле. «Что, Мутовин, палят?» «Палят. Прилягте. Слушайте, как земля дрожит и стонет». Действительно. Прижав к земле, можно было слышать сильную, частую канонаду… Взойдя на открытую вершину, явственно увидели вдали Авачинскую губу… Видны и неприятельские суда; пальба беспрерывная, издали они кажутся все в пламени и дыме" .

Маленькие мужественные поступки совершали обыкновенные люди. Так, Харитина, работавшая в прислуге у семьи Завойко, во время боя 20 августа разносила офицерам еду и вино.

"Иду, - говорит она, - с узлом, а над головой вдруг свистит, страшно свистит, так я присяду, либо под заборчик прилягу… Ко всем снесла, и к Дмитрию Петровичу (Д. П. Максутов. - А П. ) на кошку, и к барину (В. С. Завойко. - А. П. ), и к Александру Петровичу ( . - А. П. ) на перешеек. …Днем же в порту из женщин никого нету, только я да Губаревой матушка и ходим" .

Несмотря на то, что атака неприятеля была мощной и длительной и что он подавил две батареи, овладеть Петропавловском не смог. Среди защитников погибли шестеро, и 13 были ранены. Потери англичан и французов неизвестны, хотя они тоже были.

21, 22 и 23 августа в городе восстанавливали батареи № 1, № 2 и № 4, хоронили погибших. Вражеская эскадра ремонтировала корабли, получившие повреждения от русских ядер.

Рано утром 24 августа англо-французская эскадра приступила ко второй попытке завладеть Петропавловском . Генерал-майор В. С. Завойко избрал место своего пребывания - у порохового погреба. На этот раз наступление противника началось с северных подступов к городу, в районе Озерновской косы и берега Култучного озера, где размещались батареи № 6 и № 7.

Свою злобу от поражения в Петропавловске объединенная англо-французская эскадра выместила на двух безобидных с военной точки зрения русских судах с грузом: на шхуне "Анадырь" и транспорте "Ситха", захватив их в Авачинском заливе.

Осадное положение в Петропавловске сняли только после ухода эскадры из Авачинской губы.

"По уходе эскадры люди отозваны были с батарей и собрались в соборе, где был отслужен благодарственный молебен. …Затем команды собрались в казармы. Завойко поздравил их, выпил чарки за здоровье царя и их, и потом пошло то, что обыкновенно бывает, когда люди предоставляются самим себе. Семейные торопились встретиться с своими семьями, покинувшими город. Пьяницы валялись по канавам и кустам…", - писал в письме брату Д. П. Максутов. В этом же письме он также рассказал, что его направили в столицу с донесением о Петропавловской обороне и об одержанной победе над неприятельской эскадрой .

14 сентября 1854 года на американском бриге "Ноубл" Д. П. Максутов отправился в Охотск. 26 ноября он прибыл в Санкт-Петербург, где имел встречу с Николаем I. Весть о победе небольшого воинского гарнизона на Камчатке над англо-французами вскоре разнеслась по всему миру.

* Даты приведены по старому стилю.

Источники

1. Журнал военных действий, веденный на фрегате "Аврора" под командою капитан-лейтенанта Изыльметьева с 14 июля по 28 августа 1854 года // Завражный Ю. Забыть адмирала! : историческое расследование с размышлениями . - Петропавловск-Камчатский, 2005. - С. 182–189.

2. Защитники отечества: героическая оборона Петропавловска-Камчатского в 1854 году: сб. офиц. докум., воспом., статей и писем . - Петропавловск-Камчатский, 1989.

3. Дитмар К. Поездки и пребывание в Камчатке в 1851–1855 гг. - Петропавловск-Камчатский, 2009.

А. П. Пирагис , Петропавловск-Камчатский,
август 2009 года.

Публикуется впервые.

Академик Е. В. Тарле назвал Петропавловскую победу 1854 «лучом света», который вдруг прорвался «сквозь мрачные тучи»

Защита русскими войсками города-порта Петропавловск (ныне Петропавловск-Камчатский) и территории полуострова Камчатка во время Крымской войны 1853 - 1856 от превосходящих сил Объединённого англо-французского флота с корпусом морской пехоты на борту.

О Петропавловской обороне 1854 года подробно рассказали её участники: Василий Завойко, Николай Фесун, Константин Пилкин, Константин Мровинский, Александр Арбузов, Дмитрий Максутов, Андрей де-Ливрон и историки А. С. Сгибнев, П. В. Шумахер.

В середине XIX века немало было написано об этом и в других странах, в особенности во Франции и Великобритании. Боевым действиям противоборствующих сторон на Тихом океане посвящено несколько фундаментальных исторических исследований.

Оборона Петропавловска является одним из значимых сражений крымской войны и второй половины XIX века.

Крымская война 1853 - 1856. Кампания на Тихом океане

Подготовка к обороне

В Петропавловске узнали о начале войны и о готовящемся нападении союзников на тихоокеанское побережье России на исходе мая 1854 года. Официальное известие об этом военный губернатор Камчатки и командир Петропавловского военного порта генерал-майор В. С. Завойко получил от генерального консула России в США. Правда, ещё в марте того же, 1854 года, американское китобойное судно доставило губернатору дружественное письмо короля Гавайских островов. Король Камеамеа III предупреждал Завойко, что располагает достоверными сведениями о возможном нападении летом на Петропавловск англичан и французов. Завойко немедленно обратился ко всему населению Камчатки с воззванием. Оно гласило:

«Получено известие, что Англия и Франция соединились с врагами христиан (Турцией), с притеснителями наших единоверцев; флоты их уже сражаются с нашими. Война может возгореться и в этих местах, ибо русские порты Восточного океана объявлены в осадном положении.

Петропавловский порт должен быть всегда готов встретить неприятеля, жители не будут оставаться праздными зрителями боя и будут готовы, с бодростью, не щадя жизни, противостоять неприятелю и наносить ему возможный вред и что обыватели окрестных селений, в случае надобности, присоединятся к городским жителям. При приближении неприятеля к порту быть готовыми отразить его и немедленно удалить из города женщин и детей в безопасное место. Каждый должен позаботиться заблаговременно о своём семействе.

Я пребываю в твёрдой решимости, как бы ни многочисленен был враг, сделать для защиты порта и чести русского оружия всё, что в силах человеческих возможно, и драться до последней капли крови; убеждён, что флаг Петропавловского порта во всяком случае будет свидетелем подвигов чести и русской доблести!»

Противник был уверен в своей лёгкой победе и не спешил. Этой медлительностью весьма удачно воспользовались защитники города: они успели завершить основную часть работ по созданию главных укреплений порта до прибытия вражеской эскадры.

Петропавловск был крайне слабо укреплён. В городе имелось всего шесть 6-фунтовых пушек и одно полевое 3-х фунтовое орудие на конной тяге. Численность гарнизона Петропавловска составляла всего 231 чел. В надежде на получение, затребованных им у губернатора Восточной Сибири и Дальнего Востока, орудий, В. С. Завойко заблаговременно распорядился о подготовке позиций для их установки (батарей). Из добровольцев, из местного населения, формировались стрелковые отряды и отряды, которые должны были заниматься тушением возможных пожаров. К счастью для защитников города, в июле 1854 года они неожиданно получили значительную помощь. 1 июля 1854 года в Петропавловск, совершив полукругосветное плавание, пришёл фрегат «Аврора» под командованием капитан-лейтенанта Ивана Николаевича Изыльметьева. Фрегат направлялся в залив Де-Кастри, для усиления Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Е. В. Путятина. Из-за цинги,поразившей 2/3 экипажа, и недостатка питьевой воды И. Н. Изыльметьев решил зайти в Петропавловск. Ознакомившись с состоянием дел в городе, он согласился на просьбу В.С. Завойко остаться в Петропавловске и помочь в отражении нападения противника.

24 июля 1854 года военный транспорт (бригантина) «Двина» доставил в Петропавловск из залива Де-Кастри 350 солдат Сибирского линейного батальона, 2 двухпудовые мортиры и 14 пушек 36-го калибра. На «Двине» прибыл на Камчатку и остался там военный инженер поручик Константин Мровинский, возглавивший строительство береговых батарей в Петропавловском порту. К исходу июля гарнизон порта вместе с экипажами кораблей насчитывал, согласно позднее поданному В.С. Завойко рапорту о исходе боя, 988 человек (349 человек на кораблях, 368 на батареях и 271 человек – в стрелковых партиях).

В подготовку к обороне включилось и всё население города и его окрестностей (около 1600 человек). Работы по сооружению семи береговых батарей и установке орудий велись почти два месяца круглые сутки, днём и ночью. Защитники Петропавловска возводили укрепления, в скалах вырубали площадки для батарей, неприступные для морского десанта, снимали с кораблей орудия, вручную перетаскивали их по крутым склонам сопок и устанавливали на берегу.

Фрегат «Аврора» под командованием И. Н. Изыльметьева и транспорт «Двина» были поставлены на якоря левыми бортами к выходу из гавани. Орудия правых бортов сняли с кораблей для усиления береговых батарей. Вход в гавань загородили боном.

Батареи охватывали Петропавловск подковой. На правом её конце, в скалистой оконечности мыса Сигнальный, располагалась батарея (№ 1, «Сигнальная», три 36-фунтовых орудия, 2 мортиры, 64 чел.), защищавшая вход на внутренний рейд. Тоже справа, на перешейке между Сигнальной сопкой и Никольской сопкой была размещена другая батарея (№ 3, «Перешеечная», пять 24-фунтовых орудий, 51 чел.). У северного конца Никольской сопки, на самом берегу соорудили батарею для предотвращения высадки десанта в тыл и попытки захватить порт с севера (№ 7, пять 24-фунтовых орудий, 49 чел.). Ещё одна батарея была возведена на сгибе воображаемой подковы, у Култушного озера (№ 6, «Озёрная», шесть 6-фунтовых орудий, четыре 18-фунтовых орудия, 34 чел.). Ей предстояло держать под огнём дефиле и дорогу между Никольской сопкой и Култушным озером, если неприятелю удалось бы подавить сопротивление батареи №7. Затем шли две батареи — № 5, («Портовая», 5 негодных 3-фунтовых медных пушчонок, гарнизона не имела и в бою не участвовала) № 4 («Кладбищенская», три 24-фунтовых орудия, 24 чел.) - они легли слева по берегу с обоих сторон от основной батареи на песчаной косе Кошка (№ 2, «Кошечная», девять 36-фунтовых орудий, одно 24-фунтовое орудие, 127 чел.).

Боевые действия

В полдень 17 (29) августа 1854 года передовые посты на маяках обнаружили эскадру из шести кораблей. В Петропавловске прозвучал сигнал боевой тревоги. От эскадры отделился трёхмачтовый пароход и начал промерять глубины на подходах к мысу Сигнальный и входу в гавань. Когда из порта вышел бот, пароход полным ходом ретировался.

Английские корабли:

• фрегат «Президент» (англ.) (52 пушки)
• фрегат «Пайк» (44 пушки)
• пароход «Вираго» (англ. ) (6 бомбовых орудий)

Французские корабли:

• фрегат «Форт» (60 пушек)
• фрегат «Евридика» (32 пушки)
• бриг «Облигадо» (18 пушек)

Объединённой эскадрой командовал англичанин контр-адмирал Дэвид Прайс, французским отрядом - контр-адмирал Феврье Де Пуант. Всего эскадра располагала 216 орудиями, её личный состав насчитывал 2700 человек (2200 чел. - экипажи кораблей, 500 чел. - специально подготовленные десантники). Однако, следует отметить, что при формальном численном превосходстве союзной артиллерии, значительная часть британских орудий была короткоствольными карронадами, мало приспособленными для ведения боя с береговыми укреплениями. Кроме того, ввиду бортового расположения орудий на деревянных кораблях, реально в ход могло быть пущено одновременно не более половины всего вооружения, что с самого начала делало сомнительным возможность подавления столь недостаточными силами береговых батарей.

Согласно рапорту генерал-майора В. С. Завойко от 26 августа (7 сентября) 1854 года, в бухте находились следующие русские суда:

• фрегат «Аврора»
• транспорт «Двина»

Из статьи Глеба Удинцева, журнал Москва, 8, 2007 г.:

«Артиллерийская дуэль началась 18 августа меткими выстрелами командира береговой батареи Попова из восьми орудий, стоявших на сопке Никольской. Существуют разные версии гибели в этот же день командующего неприятельской армии Дэвида Прайса. Последовавшие затем попытки десанта 20 августа оказались неудачными. Вторичная атака была 23 августа с высадкой 926 пехотинцев Гибралтарского полка, отражавшегося силами не более 300 русских. Десант закончился гибелью всего полка и его командира капитана Паркера.»

Англо-французы предприняли две попытки штурма Петропавловска. По первоначальному плану союзники должны были, уничтожив артиллерийским огнём батареи № 1 и 4, войти в гавань и уничтожить батарею № 2, «Аврору» и «Двину». После чего в городе должен был высадиться десант, который при поддержке кораблей захватил бы город.

Первый штурм

31 августа 1854 года с утра корабли англо-французов начали занимать отведённые им по диспозиции места, как вдруг движение прекратилось и корабли вернулись на свои места на якорной стоянке у входа в Авачинскую бухту. Причиной этого было самоубийство контр-адмирала Прайса, который совершил его, наверное, из-за страха неудачи. Фрегат «Аврора» был упущен его эскадрой во время стоянки в порту Кальяо, в Перу, что было ударом по репутации Прайса, поскольку уничтожение «Авроры» и фрегата «Паллада» было одной из прямых задач, поставленных перед ним. Также британский адмирал, надеясь на лёгкую победу в Петропавловске, по свидетельствам соратников, был весьма расстроен, когда понял, что город неплохо укреплён и вполне готов к обороне. Командование над эскадрой принял контр-адмирал Фебрие де Пуант, который ничего не изменил в первоначальном плане. Утром 1 сентября 1854 года союзники двинулись на штурм. Фрегаты «Президент», «Пайк», «Форт» и пароход «Вираго» вели огонь по батареям № 1,2 и 4, «Авроре» и «Двине». В это время фрегат «Евридика» и бриг «Облигадо» обстреливали батарею № 3, отвлекая внимание защитников; также ими вёлся перекидной огонь через Никольскую сопку в надежде поразить «Аврору» и «Двину». После продолжительной перестрелки и полученных ими многочисленных попаданий от русских, «Президент», «Пайк», «Форт» и «Вираго» «сбили внешний замок с дверей» Петропавловска - заставили замолчать батареи № 1 и 4. Батарею № 2 они уничтожить не смогли. Также не удалось нанести сколько-нибудь значительные повреждения «Авроре» и «Двине». Огонь «Евридики» и «Облигадо» не принёс никакого успеха. После того как прекратили огонь батареи № 1 и 4, французы высадили десант на батарею № 4, в количестве 600 человек. Батарея № 2 дала несколько залпов по десантникам, но воспрепятствовать их высадке не смогла. По приказу В. С. Завойко в контратаку на «Кладбищенскую» батарею был послан отряд в количестве 130 человек (матросы с «Авроры» и добровольцы стрелковых отрядов) - все, кто был «под рукой» у командования. Завидя приближение отряда петропавловцев, французские десантники, нанеся несколько ударов палашами по станкам уже заклёпанных отступившими русскими комендорами пушек, бросились к своим шлюпкам и удрали обратно на корабли, не дав защитникам приблизиться к себе даже на расстояние ружейного выстрела. После чего корабли союзников вернулись на свои якорные стоянки у входа в бухту. Так закончился 1-й штурм Петропавловска. До 5 сентября 1854 года англо-французы занимались устранением нанесённых им повреждений, хоронили погибших на острове Крашенинникова. По свидетельствам защитников города, которые наблюдали это с ближних батарей, от эскадры к острову отошло несколько ботов с мёртвыми телами.

Второй штурм

Теперь основной удар неприятеля был направлен на две батареи - № 3 (на перешейке) и № 7 (на северной оконечности Никольской сопки).
Их обстреливали «Президент», «Форт» и «Вираго». «Пайк», «Евридика» и «Облигадо» вели огонь по батареям № 1 и 4 (все орудия, повреждённые в бою 1 сентября, были полностью восстановлены оружейными мастерами), имитируя предыдущую атаку и отвлекая внимание защитников. Позже «Пайк» и «Евридика» присоединились к «Президенту» и «Форту», помогая им в борьбе с батареями № 3 и 7.

Из статьи К. Мровинского:

«Неприятель разделил свою эскадру на две половины и, поставив одну половину против одной батареи, а другую против другой, открыл одновременно по ним огонь. Забросанные ядрами и бомбами батареи, имея всего 10 орудий, не могли устоять против 113 орудий, в числе которых большая часть была бомбическая (на берегу найдены ядра весом в 85 английских фунтов), и после трёхчасового сопротивления орудия почти все были повреждены, и прислуга с батарей принуждена была отступить».

После жаркой перестрелки с батареями № 3 и 7 (батарея № 3 получила после этого название «Смертельная», потому что почти не была прикрыта бруствером и на ней были большие потери) и их подавления, англо-французы высадили 250 человек на перешеек у батареи № 3 и 700 человек у батареи № 7. По плану большая часть десанта должна была поднявшись на Никольскую сопку и, ведя огонь на ходу, атаковать и захватить город. Остальные (из группы, высадившейся у батареи № 7) должны были, уничтожив батарею № 6, выйти на просёлочную дорогу и атаковать Петропавловск-Камчатский со стороны Култушного озера. Но осуществить эти замыслы англо-французам не удалось. Батарея № 6, при поддержке полевого 3-х фунтового орудия, несколькими залпами картечи заставила десантников повернуть назад к Никольской сопке. Таким образом, там оказалось около 1000 человек, которые поднялись на сопку и, ведя штуцерный ружейный огонь по порту, «Авроре» и «Двине», стали спускаться вниз к городу. В. С. Завойко, разгадав замысел противника, собрал все резервы, снял с батарей всех кого можно было, и бросил людей в контратаку. 950 десантникам противостояли несколько разрозненных отрядов русских в количестве 350 человек, которые подходили к сопке так быстро, как могли, и должны были контратаковать вверх по склону. И эти люди совершили чудо. Яростно атакуя захватчиков всюду, где только было можно, они заставили их остановиться, а затем и отступить назад. Часть десанта была отброшена к обрыву, выходящему к морю. Немало из них покалечились или разбились, прыгая вниз с 40-метровой высоты. Корабли противника пытались прикрыть отступающий десант огнём артиллерии, но ничего из этого не вышло - огонь английских и французских фрегатов был неэффективен. На кораблях, не дождавшись подхода десантных ботов, в страхе стали выбирать якоря. Корабли уходили к своим якорным стоянкам, заставляя догонять себя ботам, в которых было немного людей, способных грести вёслами.

Сражение шло более двух часов и закончилось на Никольской сопке полным поражением англичан и французов. Потеряв 400 человек убитыми, 4 пленными и около 150 ранеными, десант вернулся на корабли. В трофеи русским досталось знамя, 7 офицерских сабель и 56 ружей.

В этом бою со стороны русских погибли 34 бойца. На Никольской сопке было обнаружено после боя 38 убитых десантников, которых не успели забрать (англо-французы с удивлявшим петропавловцев упорством старались подобрать и унести даже убитых).

После двухдневного затишья англо-французская эскадра отплыла 26 августа (7 сентября), удовлетворившись перехваченными на выходе из Авачинской бухты шхуной «Анадырь» и коммерческим кораблём Русско-Американской компании «Ситха». «Анадырь» был сожжён, а «Ситха» взята как приз.

Победа и её итоги

После того, как попытка англо-французских союзников захватить Петропавловск закончилась полным провалом, В. С. Завойко со своими ближайшими помощниками приступил к составлению официального рапорта о победе над противником.

7 сентября 1854 года рапорт был готов, с него сняты копии для отправки генерал-губернатору Н. Н. Муравьёву и руководителю русской экспедиции в Японии вице-адмиралу и генерал-адъютанту Е. В. Путятину. В. С. Завойко предложил офицерам выбрать из своей среды достойного для доставки в Санкт-Петербург победного рапорта. Офицеры единодушно назвали имя князя Дмитрия Петровича Максутова, строителя и защитника батареи № 2, брата погибшего командира «Смертельной» батареи (№ 3) князя Александра Максутова. 14 сентября Д. П. Максутов сел на американское судно «Ноубл» (Noble), зафрахтованное для плавания в Охотск.

Максутов в пути из Охотска в Якутск чуть было не погиб: он провалился под лёд на реке Мае, но чудом спасся. 6 ноября он был в Иркутске. 26 ноября Максутов прибыл в столицу, где явился к генерал-адмиралу русского флота великому князю Константину.

Учитывая важность сообщения, генерал-адмирал немедленно повёз Максутова в Гатчину к императору Николаю I. Царь долго расспрашивал Максутова и тут же произвёл его в капитан-лейтенанты. Рапорт Завойко был тщательно изучен и тотчас же представлен для «обнародования». За отличие, оказанное при отражении нападения англо-французской эскадры на Петропавловск контр-адмирал Завойко был награждён орденом Святого Георгия 3-й степени.

Рапорт в виде отчета о боевых действиях и одержанной победе был опубликован в некоторых газетах и журнале «Морской сборник», декабрь, 1854 год. Но в опубликованном тексте были опущены некоторые сведения, которые Петербург решил сохранить в секрете. Публикация в русской прессе вызвала шок в Европе. Английская и французская пресса подвергла жёсткой критике действия Командующего Объединённой Тихоокеанской эскадрой британского контр-адмирала Прайса. В европейской прессе также появилось множество фельетонов, карикатур и язвительных комментариев в адрес британских и французских моряков, участвовавших в неудачном штурме Петропавловска.

Несмотря на успешную оборону города, стали очевидными трудности со снабжением и удержанием столь удалённых территорий. Было принято решение об эвакуации порта и гарнизона с Камчатки. Курьер есаул Мартынов, покинув Иркутск в начале декабря и проехав через Якутск, Охотск и по льду вдоль дикого побережья Охотского моря на собачьих упряжках, доставил этот приказ в Петропавловск 3 марта 1855 года, преодолев 8000 верст (8500 км) за небывало короткое время в три месяца.

Эвакуация города

Согласно приказу портовые сооружения и дома были разобраны, наиболее ценные части в виде окон, дверей и т. д. были спрятаны, местному коренному населению было сказано уйти на север. Казаки перешли в поселок, расположенный в устье реки Авача, старшим среди оставшихся был назначен есаул Мартынов. Все остальные, забрав пушки, оружие, порох, домашний скарб, дрова и доски погрузились на транспорты под охраной двух кораблей. Наступала зима и бухта покрылась льдом. Солдаты и матросы гарнизона пропилили во льду проход и освободили корабли из ледового плена. Русская эскадра, имея в своем составе фрегат, корвет, три транспорта и бот, успела покинуть порт раньше повторного прибытия англо-французских сил.

8 (20) мая 1855 года Объединенная англо-французская экспедиция из пяти французских и девяти английских вымпелов зашла в Авачинскую губу с намерением взять реванш за обидное поражение. Пустынное побережье встретило разведывательную партию тишиной. Было обнаружено, что Петропавловска больше не существует, - место это жителями и гарнизоном покинуто, укрепления срыты, постройки сожжены и пепелище совершенно непригодно для того, чтобы здесь можно было разместиться и использовать порт по назначению.

Британский командующий, обозленный неудачей, собрал на флагмане совещание. При здравом размышлении было высказано предположение, что русская эскадра ушла на юг. Английские и французские корабли снялись с якорей и двинулись в погоню. Решено было перехватить русских в открытом море и в решительном сражении потопить корабли противника вместе с эвакуированным гарнизоном и жителями города. Предположение оказалось правильным.

Встреча противников и маневр русской эскадры

Контр-адмирал Завойко с эскадрой в составе шести вымпелов: фрегат «Аврора», корвет «Оливуца», транспорты «Байкал», «Двина», «Иртыш» и «Бот № 1», с погруженным на транспорты имуществом, солдатами гарнизона и жителями Петропавловска, вышел в море для следования к устью реки Амур.

8 мая в заливе Де-Кастри российские корабли неожиданно встретили разведывательный отряд англо-французской эскадры в составе трёх военных кораблей. Контр-адмирал Завойко действовал решительно: произошло «огневое соприкосновение». К ночи канонада стихла. Отряд противника запер русскую эскадру в бухте и стал на якоря у выхода, ожидая подкрепления. В ночь с 9 на 10 мая русская эскадра под прикрытием тумана снялась с якорей и бесшумно ускользнула из залива. Пройдя Татарским проливом между континентом и островом Сахалин, контр-адмирал Завойко отдал приказ зайти в глубокое и широкое здесь устье Амура и подняться вверх по течению реки.

Поиски на следующий день исчезнувшей русской эскадры не привели к каким-либо результатам. Полагая, что корабли противника спрятались в глубине «бухты», было принято решение терпеливо дожидаться, когда голод и холод вынудит русскую эскадру встретиться с ним в открытом бою. Ни французы, ни англичане не знали самого большого секрета русских: Сахалин - это остров; существует судоходный сквозной пролив, отделяющий Сахалин от континента; устье Амура вполне удобно для захода океанских кораблей. Это были те бесценные сведения, которые добыл в своей исследовательской экспедиции капитан I ранга Русского военно-морского флота Геннадий Невельской.

Основание нового города на реке Амур

Эскадра контр-адмирала Завойко поднялась вверх по течению Амура и стала на якоря на левом берегу реки у русского казенного поселения пост Николаевский - пограничного поста, основанного 1 августа 1850 года. В течение двух с половиной месяцев на левом берегу Амура силами солдат, матросов, казаков, «охотников» (добровольцев) и эвакуированных жителей уничтоженного Петропавловска был построен новый город-порт Николаевск (Николаевск-на-Амуре).

Итоги военной кампании на Тихом океане

Итоги военной кампании на Тихом океане оказались ошеломляющими. Отлично снаряженная Объединенная англо-французская эскадра с корпусом морской пехоты на борту не смогла взять штурмом слабо укрепленный город-порт. Пехотинцы к стыду своему в бою потеряли знамя.

Выследив и «заперев» русскую эскадру в заливе Де Кастри, английские и французские адмиралы «проспали» выпавшую им удачу и упустили русских. Отсутствие точных карт и сведений, которые свидетельствовали бы о том, что Сахалин не полуостров и существует судоходный пролив к югу заставило Командующего эскадрой контр-адмирала терпеливо ждать появления русских кораблей «из залива». Но они так и не появились. Русская эскадра бесследно «исчезла». Ее нашла в Лондоне на своих страницах британская газета «Таймс». Разразился грандиозный скандал.

Французская империя

Предпосылки

Главной причиной нападения союзников на Петропавловск была борьба великих держав за господство на море и, в частности, на Тихом океане. В особенности стремилась к этому Британская империя.

Британия не могла примириться с тем, что с середины XVII века значительная часть северного тихоокеанского побережья принадлежала России.

Одержав лёгкую победу над Китаем в Первой опиумной войне 1840-1842 годов, английские «ястребы» решили, что Англия столь же быстро сможет овладеть и слабо укреплёнными русскими тихоокеанскими поселениями.

В России знали, что в британском Адмиралтействе уже разработаны такие планы. Поэтому уже с 1840-х годов правительство было обеспокоено за будущее русских тихоокеанских владений и, в частности, за будущее Камчатки. Многим казалось подозрительным, что с середины 1840-х годов в порт зачастили иностранные китобои. Но особенно тревожило появление в порту отдельных английских судов, часто - под чужим флагом.

В 1848 году граф Николай Николаевич Муравьёв, только что назначенный губернатором Восточной Сибири и Дальнего Востока, обратил внимание на растущую угрозу нападения иностранцев на Камчатку. Он начал строительство военных укреплений в Петропавловском порту.

25 июля 1849 года Н. Н. Муравьёв прибыл на транспорте «Иртыш» в Петропавловский порт. Осмотрев местность, Муравьёв лично определил места строительства новых артиллерийских батарей. Среди них были батареи на Сигнальном мысе, Петропавловской косе и у озера Култушного.

В отчете министру внутренних дел Льву Перовскому Николай Муравьёв писал:

«Авачинскую губу укрепить, а без того она будет игралищем самой незначительной враждебной эскадры; там ныне уже были два английских военных судна в одно время; на них было более 200 человек экипажа (шлюп и шхуна, путешествующие под видом отыскания Франклина)...
...Я много видел портов в России и Европе, но ничего подобного Авачинской губе не встречал; Англии стоит сделать умышленно двухнедельный разрыв с Россиею, чтобы завладеть ею и потом заключить мир, но Авачинской губы она нам не отдаст.»

Именно тогда он назначил новым Управителем Камчатки энергичного администратора, генерал-майора по Адмиралтейству Василия Степановича Завойко. Муравьёв не напрасно тревожился за судьбу Камчатки. Когда началась Крымская война, союзники нашли возможным выделить значительные военно-морские силы для нанесения удара по русским тихоокеанским владениям и, в частности, по Камчатке.

Память, отражение в культуре и искусстве

Исторические романы:

• Александр Борщаговский. Русский флаг. М., Воениздат, 1957. - 704 стр.
• Н. П. Задорнов. Война за океан. М., 1963
• К. М. Симонов, стихотворение «Поручик»

«Почти одновременно с вестью об Инкермане в России, во Франции и Англии стала распространяться неожиданная для всего света новость, которая сначала принята была даже с известной недоверчивостью, но оказалась совершенно верной и в России явилась лучом солнца, вдруг прорвавшегося сквозь мрачные тучи, а в Париже и особенно в Лондоне вызвала ничуть не скрываемые раздражение и огорчение: союзный флот напал на Петропавловск-на-Камчатке и, потерпев урон, удалился, не достигнув ни одной из поставленных себе целей».

В память о героической обороне Петропавловского Порта на Никольской сопке был установлен обелиск «Слава», на чугунных плитах которого надпись: «Памяти погибших при отражении атаки англо-французского флота и десанта 20 и 24 августа 1854 г.» Через 100 лет между Никольской сопкой и мысом Сигнальный был воздвигнут обелиск, на котором начертаны слова: «Героям 3-й батареи лейтенанта А. П. Максутова, жизни не пощадившим для разгрома врага. От военных моряков-тихоокеанцев в день столетия Петропавловской обороны».

Лит.: Гаврилова С. В.«Пардону» врагу не дали... Из истории обороны Петропавловска 1854 г. // Маленькие камчатские истории. Петропавловск-Камчатский, 2002; Защитники Отечества. Петропавловск-Камчатский, 1989; Краснознамённый Тихоокеанский флот. М., 1973. Гл. 2. За честь русского флага; То же [Электронный ресурс]. URL :

.)

Б ыло в России такое время - время офицеров-интеллигентов.
Они служили Отечеству - а не власти. Выслужиться перед начальством и при этом уронить честь - подобное было для настоящего русского офицера позором.
Вспомним хотя бы Дениса Давыдова, который отказался от чина полковника, потому что, как заявил он императору, тому было «неодолимое препятствие»: надо было сбрить усы, которые тогда разрешалось носить лишь гусарам.
Власть в России практически всегда была безнравственна. Но существовало сословие, которое этому противостояло. История ХХ века - история уничтожения этого сословия - людей чести.
Поэтому ныне такие офицеры (в том, прежнем смысле) воспринимаются как чудо.
Итак, разговор - о чести.

Э то была Крымская война, хотя, по сути, это, конечно, была настоящая первая мировая. И начала ее не Англия, не Франция, не Турция и не Сардинское королевство, а Россия.
Шла Крымская война, но это случилось очень далеко от Крыма - на самом краю России, на Камчатке. Речь о героической обороне Петропавловска.
Летом 1854 года на Петропавловский порт двинулась объединенная англо-французская эскадра под командованием контр-адмирала Прайса. Ждать помощи было неоткуда. Генерал-губернатор Камчатки Василий Степанович Завойко обратился к петропавловцам. К обороне готовились всем городом.
Силы противника превосходили в несколько раз: 2200 человек против 1018, 210 пушек против 74, однако взять порт им не удалось.
Командующий англо-французской эскадрой контр-адмирал Прайс застрелился перед (ПЕРЕД!) боем и был похоронен на берегу Тарьинской бухты (ныне бухта Крашенинникова) - там, где сейчас закрытый город подводников Вилючинск. Этот загадочный поступок сделал английского контр-адмирала единственным в мировой истории военачальником, лишившим себя жизни перед сражением.

Два капитана
Капитан третьего ранга запаса Юрий ЗАВРАЖНЫЙ очень любит свой город. 46 лет назад, когда ему было 2,5 месяца от роду, его родители переехали с материка на Камчатку - в Вилючинск. О том, что где-то здесь, на берегу бухты, полтора века назад был похоронен английский адмирал, но могила считается безвозвратно утерянной, Завражный слышал с самого детства. И его зацепило: почему бы не найти?
Он окончил военно-морское училище, служил там же, на Камчатке, затем ушел в запас и начал поиски. Для начала Завражный постарался перечитать о событиях тех дней все, что нашел в наших библиотеках. Этого ему показалось мало. Тогда Завражный узнал, что в Великобритании есть Общество изучения Крымской войны. Он познакомился с членом этого общества Кеном Хортоном, пенсионером флота ее величества, и они стали обмениваться документами и источниками - картами, схемами, рисунками, фотографиями, газетами того времени.
Выяснилось, что англичане и русские совсем по-разному рисуют картину Петропавловского боя. Искажения фактов и замалчивания с обеих сторон диктуются чрезмерным патриотизмом - англичане стесняются своего поражения, русские преувеличивают свои подвиги. Кен предложил совместно написать на двух языках хронику событий тех лет, по возможности - наиболее правдивую. Исполнить замысел Юрию пришлось одному - Кен умер. Завражный написал блестящую книгу «Забыть адмирала!» (увы, напечатана тиражом всего лишь 1000 экземпляров) и посвятил ее памяти своего английского друга.
Капитан Завражный разгадал тайну гибели контр-адмирала Прайса и доказал, что тот честно выполнял свой долг и достоин того, чтобы Англия им гордилась.
На поиски места захоронения ушли годы. Неудивительно, ведь могила затерялась уже через десять лет после боя: свидетели поменяли место службы и жительства, а буйная камчатская природа сделала свое дело.
Однако не это оказалось главной причиной.
Тарьинская бухта - идеальная гавань. Поэтому в августе 1938 года здесь бросили якорь три первые советские подводные лодки, с которых и начинается летопись знаменитого «Осиного гнезда» - крупной тихо-океанской базы атомоходов. Бухту переименовали. Появился (только не на картах) город Вилючинск.
Юрий Завражный уверен, что место погребения все же было известно, но все, что давало возможность кому-либо точно его установить, было тщательно вытравлено - во всех архивах, в опубликованных документах свидетелей боя, как русских, так и зарубежных. Зачем?
А затем, что, согласно действующим нормам международного права, воинское захоронение на территории иного государства считается находящимся под юрисдикцией того государства, чьи подданные в нем захоронены. То есть Англия и Франция имеют право на маленькие участки земли возле нашей секретной базы - если, конечно, кто-то сможет их найти.
Капитан Завражный смог. Нет, он не откопал гроб с прахом Дэвида Прайса. Это оказалось невозможным. Его кости и кости около сотни английских и французских матросов и морских пехотинцев были выкопаны бульдозерами, тщательно перемешаны с грунтом, развезены и утрамбованы, втоптаны в камчатскую землю при строительстве транспортного цеха режимного судоремонтного завода, стоящего на берегу бухты.
Завражный нашел деньги на памятник (спонсором и изготовителем выступила «Вилючинская верфь»), выбрал красивое место неподалеку от завода (практически реальное место захоронения) и в октябре прошлого года установил там трехметровый металлический крест с памятной надписью. Фотографию памятника Завражный послал ее величеству королеве Великобритании Елизавете Второй, из канцелярии которой вскоре пришел ответ: мол, королева тронута. А Национальный морской музей в Гринвиче взял вилючинский памятник на учет и присвоил ему персональный номер - М5434.
Местный батюшка согласился крест освятить. Завражный еще спросил на всякий случай: ничего, мол, что тут католики, лютеране. Батюшка удивился: «Господь с вами, вы что, не соображаете, что Бог один?».
Но освятить крест все же не удалось. Через две недели он был снесен по приказу и под личным руководством начальника Вилючинского судоремонтного завода капитана первого ранга Владимира АВЕРИНА. На то были аж четыре причины, объяснил Завражному заместитель Аверина по воспитательной работе: первая - памятник находится на территории завода; вторая - поставлен без разрешения властей и согласования с дирекцией; третья - нечего ставить монументы нашим противникам; четвертая - вот приедет высокая комиссия, и что Аверин будет ей объяснять про памятник иноземцам?
И не то так расстроило Юрия Завражного, что этот участок земли все-таки территорией завода не являлся, не то, что разрешение главы города было (пусть и устное), не то, что стыдно спустя полтора века называть англичан противниками (англичан, которые помогали нам в Великой Отечественной войне, а год назад спасли наш батискаф, затонувший у Камчатки), - нет, не это, а то, что «патриотичный» заместитель начальника по воспитательной работе имя-отчество Завойко вспомнить не смог.
И капитан Завражный на страницах местной газеты назвал капитана Аверина «трусом в полковничьих погонах».
…31 августа 1854 года в вахтенном журнале английского флагманского фрегата была сделана запись: «Контр-адмирал Прайс был застрелен пистолетной пулей, своею собственной рукой». 31 августа 2006 года капитан Аверин выиграл в Вилючинском городском суде у капитана Завражного дело о защите чести, достоинства и деловой репутации, оцененных им в десять тысяч рублей.
Англичанам о судьбе памятника Завражный так и не сообщил и с ужасом думает, что они могут случайно узнать об этом сами. Ему стыдно за свою страну.

Два адмирала
Генерал-губернатор Камчатки Василий Степанович ЗАВОЙКО получил чин контр-адмирала после отражения атаки англо-французской эскадры в 1854 году. Военную карьеру он начал в 12 лет, став гардемарином Черноморского флота. Дважды совершил круго-светные путешествия. А в 1850 году был назначен губернатором на Камчатку. Первое чудо Завойко совершил в Петропавловске как губернатор: за четыре довоенных года, практически не имея на то никаких средств, соорудил в порту пристань, верфь, литейные и другие мастерские, устроил лечебницы, кирпичный заводик, новые казармы. Второе чудо - как начальник военного гарнизона, обреченного на поражение в неравном бою.
О том, что война уже объявлена, на тихоокеанском театре военных действий узнали, естественно, в последнюю очередь. Для подготовки к обороне у Завойко не было ни времени, ни людей, ни средств. Однако защитники порта сумели построить семь батарей, грамотно расположив их, учитывая рельеф местности.
Защитники Петропавловска были единодушны. Даже дети наотрез отказывались покидать город и помогали взрослым на батареях. У одного мальчика, Матвея Храмовского, ядром оторвало руку, но он мужественно и без слез перенес ампутацию плеча, а на вопрос командира: «Больно?» - только прошептал: «Больно… ну и что? Это же за мой город!».
Союзники предприняли две неудачные атаки порта. Сразу после боя под Никольской сопкой собрались все участники обороны города. С положенными воинскими почестями в братской могиле похоронили павших в бою защитников. В другой братской могиле по соседству, также с воинскими почестями, похоронили погибших десантников. Тогда это было нормально у офицеров - уважать своего противника.
О подвиге Петропавловска узнали вся Россия и весь мир. Однако Николай I не расщедрился на награды: всего два ордена - Завойко, еще награждены 17 офицеров, 3 чиновника и 18 нижних чинов, хотя Завойко представлял к наградам только солдат и матросов 75 человек. Мальчику-герою Матвею Храмовскому не дали ничего, даже мизерной пенсии. Впрочем, и тогда это не вызвало особого удивления - к подобному в России привыкли давно (сейчас к этой «славной» традиции добавилось разве что назначение «стрелочников», избираемых начальством часто как раз из числа героев).
Петербургским чиновникам победа в Петропавловске оказалась не очень-то нужна. Ни у кого из российских министров здесь не было личного интереса (не то что в Крыму, где у них были дачи, дворцы и частные заводы!). Кровь пролилась зря. Второй раз допустить этого было нельзя (в том, что англо-французская эскадра, жаждущая реванша, вернется в Авачинскую губу следующим летом, никто не сомневался). Поэтому генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев-Амурский велел Завойко скрытно от неприятеля перенести Петропавловский порт на Амур.
Работы шли круглосуточно. В апреле, пробив топорами во льду неширокий проход-фарватер, флотилия покинула порт. Корабли не могли вместить всех желающих, кому-то пришлось остаться. Осталась в брошенном Петропавловске и семья Завойко (любящая жена и девятеро детей): контр-адмирал не нашел для себя возможным увозить своих родных в первую очередь и пожертвовал их местами на кораблях для других (потом семья, слава богу, воссоединилась). Сегодня - из времени генеральских дач, отстраиваемых солдатами-срочниками, - понять этот поступок Завойко сложно.
Застав Петропавловск почти пустым, взбешенные противники стали крушить все, что попадется под руку. Крушили и жгли две недели кряду. А разорив все, покинули порт. Но через некоторое время нашли русскую флотилию в заливе Де-Кастри и… опять упустили ее, потому что плохо знали географию и думали, что Сахалин - это полуостров.
Кстати, почему союзники, войдя через год в брошенный Петропавловск без боя, без потерь, не стали обустраивать на Камчатке свою колонию? Неужели кровь и вправду пролилась зря?
Это была странная война огромных империй. Большой вопрос: нужны ли были «владычице морей» Англии новые колонии? Или просто взыграли имперские амбиции: мол, надо осадить Россию, она - в буквальном смысле - слишком далеко зашла, заняв всю Сибирь, Дальний Восток и даже Русскую Америку.
После событий 1855 года лондонская «Таймс» написала: «Русская эскадра под командованием адмирала Завойко переходом из Петропавловска в Де-Кастри и потом из Де-Кастри нанесла нашему британскому флагу два черных пятна, которые не могут быть смыты никакими водами океанов во веки веков».
«Таймс» ошиблась. Эти-то пятна давно смыты. Смыты кровью англичан - наших союзников во Второй мировой.
А вот сможет ли Россия смыть свои черные пятна? Что у нас там с памятью о Василии Степановиче Завойко, которого даже противники с уважением ставили выше собственных флотоводцев? Улица в Петропавловске, названная его именем? Полуостров? Остров? Военная яхта «Адмирал Завойко» переименована в «Красный вымпел», памятник во Владивостоке снесен. Ныне в Петропавловске, если хотят охарактеризовать плохие условия жизни, вспоминают имя военного поселка - «как в Завойко». Хороша память?
Даже могилу его умудрились потерять. До 1985 (!) года никто не знал, где похоронен один из величайших русских адмиралов - защитников Отечества! Надо было простой учительнице из украинского села Великая Мечетня Николаевской области прочитать роман Александра Борщаговского «Русский флаг» и вспомнить, что она случайно видела фамилию Завойко на старой заросшей могиле заброшенного кладбища…
А ведь так легко было просто отдать противнику ключи от гарнизона. И никто бы не упрекнул - ведь слишком неравными были силы, и помощи ждать было неоткуда. Но не отдал. Мыслил категориями чести.

Возможно, не последним фактором, приведшим русских к победе, стала гибель командующего объединенной англо-французской эскадры контр-адмирала Дэвида Пауэлла ПРАЙСА .
Почему он застрелился? От отчаяния или нечаянно?
Сразу после рокового выстрела никто - ни русские на берегу, ни союзники на рейде - в сознательное самоубийство верить не хотели. Но чуть позже все сошлись на одном: адмирал Прайс застрелился из страха ответственности за свои действия. Это было удобно всем: и русским (мол, пришедший атаковать адмирал не поверил в успех сражения и с испугу застрелился), и союзникам (боялся ответственности за исход дела и опять же застрелился, завалив все дело).
С тех пор в истории британского флота нет места контр-адмиралу Прайсу - не любит гордая Британия вспоминать о своих конфузах. А в нашей истории он фигурирует как трусливый полководец-агрессор, которому поделом.
Но где такое видано, чтобы военачальник обдуманно застрелился перед сражением, которое собирался выиграть? Ведь Прайс составил замечательный план предстоящего сражения, где предусмотрел все.
Юрий Завражный как морской офицер запаса не захотел верить в сознательное самоубийство Дэвида Прайса. Не хотел в него верить и Кен Хортон, его английский друг. И они стали тщательно изучать биографию контр-адмирала.
Труса Прайс не праздновал никогда. В 11 лет он записался на службу в Королевский флот, в 11 же лет принял участие в первом морском сражении. Потом сплошные подвиги: шлюпка против шхуны, шлюпка против брига. Сам всегда шел в бой врукопашную, дважды пережил плен и несколько раз был ранен. Никогда ничего не боялся.
Как-то раз молодой мичман Прайс забрался на купол собора Святого Павла в Лондоне и повязал там свой платок. Затем спустился и предложил желающим снять его. Желающих не нашлось. Тогда Прайс снял его сам.
На мачты он не боялся лазить до последнего дня своей жизни. Его очень любили и уважали на эскадре. Но не очень-то жаловали наверху. А кому в Адмиралтействе мог понравиться офицер без роду без племени (Прайс был родом из безвестной и небогатой уэльской семьи), смело высказывающий свое мнение? Поэтому в послужном списке контр-адмирала Прайса на 22 года службы приходится 30 лет отставки. «Здесь ключ, - считает Юрий Завражный. - Беда настоящего моряка, что его постоянно тянет в море, тянет всегда, до слез, до тяжести в груди, даже когда он еле ходит по суше. Британское адмиралтейство сначала вдоволь поиздевалось над человеком, а потом отправило за тридевять земель командовать эскадрой, даже не утрудив себя постановкой ему конкретных задач».
Он не спал пять суток. Он был готов к бою. Не хватало последнего штриха. Он спустился вниз, чтобы взять пистолет - для полной экипировки. Он не собирался стреляться, когда спускался вниз, - он собирался выиграть бой. Он не хотел стреляться, когда брал в руку пистолет, - он хотел заткнуть его за свой пояс, но… выстрелил себе в сердце. Это не был сознательный поступок - желающий свести счеты с жизнью не будет делать это посреди палубы на виду у всех. Поэтому, умирая и осознав, что оставил эскадру в решительный момент без командира, контр-адмирал скажет своему капеллану: «Я совершил страшное преступление!».
Вот что пишет об этом Завражный:
«Состояние аффекта из-за возведенного в квадрат, в куб осознания своей ответственности (а вовсе не боязни ответственности!), и не за исход дела, а за жизни сотен людей - вот главное звено той причинно-следственной цепочки, итогом которой стал роковой выстрел.
Господа англичане! Господа русские! Перестаньте называть контр-адмирала Прайса трусом. Он им никогда не был.
В свое сердце стреляет только тот, кто мучим болью своей совести, кто не пытается таким образом уйти от проблем, а просто судит - судит самого себя. Осознанно или подсознательно - это совершенно не важно.
Таким образом, самоубийство Прайса не было самоубийством. Это был несчастный случай».
«Когда время утишит страсти, англичане, без сомнения, почтут память павшего воина достойным мавзолея и поставят его на могиле сраженного адмирала», - написал полтора века назад герой обороны Петропавловска капитан первого ранга Арбузов.
«Время утишило страсти уже давно. Единственный «мавзолей» на берегах нынешней бухты Крашенинникова - это знаменитый могильник, захоронение радиоактивных отходов…» - написал полтора века спустя капитан третьего ранга Завражный.

Третий адмирал
…Ответственность - это что-то неотделимое от чести.
Летом 2005 года в бухте Березовой у берегов Камчатки затонул наш батискаф. Собственными силами спасти аппарат было невозможно, на выручку пришли англичане. Операция спасения закончилась удачно - все семеро членов экипажа остались живы, хотя и провели в тяжелейших условиях на глубине 220 метров более двух суток.
Никто из тех, кто должен был по рангу возглавить спасательную операцию, этого не сделал. Командующий Тихоокеанским флотом Федоров даже не вылетел из Владивостока в Петропавловск. Командующий группировкой войск и сил на северо-востоке РФ Гавриков находился в это время в Петропавловске, но тоже остался в стороне. Так же поступили военные начальники, прилетевшие из Москвы.
Ответственность взял на себя замкомандующего группировкой контр-адмирал Александр ЗАИКА - может, и не по рангу, но по долгу. По долгу чести.
Он-то и оказался впоследствии героем-«стрелочником». Вскоре после события контр-адмирал Заика был отстранен от должности указом президента и покинул Камчатку. Все остальные начальники остались на своих местах.
Вот какое совпадение: этот контр-адмирал, о котором все отзываются как о профессионале и порядочном человеке, тоже жил в Вилючинске - в городе, в котором живет капитан Аверин, оценивший свою честь в десять тысяч рублей, в городе, который ни за что никогда не покинет капитан Завражный, считающий делом чести восстановить имя и добрую память об английском контр-адмирале, в городе, на территории которого и покоится прах Дэвида Пауэлла Прайса.

Екатерина ГЛИКМАН
06.11.2006

По просьбам "телезрителей" выкладываю статью о попытке захвата и разрушения Петропавловска-Камчатского во время Крымской войны 1853-56 гг. Особенный акцент в статье сделан на англо-французском десанте. Все фотографии (кроме одной) сделаны лично мною.

Справка: Крымская война 1853—1856 — война между Российской империей и коалицией в составе Британской, Французской, Османской империй и Сардинского королевства. Боевые действия разворачивались на Кавказe, в Дунайских княжествах, на Балтийском, Чёрном, Белом и Баренцевом морях, а также на Камчатке. Наибольшего напряжения они достигли в Крыму.

В Петропавловске-Камчатском узнали о начале войны и о готовящемся нападении союзников на тихоокеанское побережье России на исходе мая 1854 года. Официальное известие об этом военный губернатор Камчатки и командир Петропавловского военного порта генерал-майор В. С. Завойко получил от генерального консула России в США. Правда, ещё в марте того же, 1854 года, американское китобойное судно доставило губернатору дружественное письмо короля Гавайских островов. Король Камеамеа III предупреждал В. С. Завойко, что располагает достоверными сведениями о возможном нападении летом на Петропавловск англичан и французов.

Схема боевых действий при обороне Петропавловска-Камчатского от англо-французских захватчиков в Крымскую войну в августе-сентябре 1854 г. Камчатский объединенный краеведческий музей

Враги России были столь уверены в своей лёгкой победе, что не спешили к русским берегам. Этой медлительностью весьма удачно воспользовались защитники города: они успели завершить основную часть работ по созданию главных укреплений порта до прибытия вражеской эскадры.

24 июля 1854 года военный транспорт (бригантина) «Двина» доставил в Петропавловск из залива Де-Кастри 350 солдат Сибирского линейного батальона, 2 бомбические пушки двухпудового калибра и 14 пушек 36-фунтового калибра. На «Двине» прибыл на Камчатку и остался там военный инженер поручик К. Мровинский, возглавивший строительство береговых батарей в Петропавловском порту. К исходу июля гарнизон порта вместе с экипажами кораблей насчитывал 920 человек (41 офицер, 476 солдат, 349 матросов, 18 русских добровольцев и 36 камчадалов).

В подготовку к обороне включилось и всё население города и его окрестностей (около 1600 человек). Работы по сооружению семи береговых батарей и установке орудий велись почти два месяца круглые сутки, днём и ночью. Защитники Петропавловска возводили укрепления, в скалах вырубали площадки для батарей, неприступные для морского десанта, снимали с кораблей орудия, вручную перетаскивали их по крутым склонам сопок и устанавливали на берегу.

Фрегат «Аврора» под командованием И. Н. Изыльметьева и транспорт «Двина» были поставлены на якоря левыми бортами к выходу из гавани. Орудия правых бортов сняли с кораблей для усиления береговых батарей. Вход в гавань загородили боном.

Батареи охватывали Петропавловск подковой. На правом её конце, в скалистой оконечности мыса Сигнальный, располагалась батарея (№1), защищавшая вход на внутренний рейд. Тоже справа, на перешейке между Сигнальной мысом и Никольской сопкой была размещена другая батарея (№3). У северного конца Никольской сопки, на самом берегу соорудили батарею для предотвращения высадки десанта в тыл и попытки захватить порт с севера (№7). Ещё одна батарея была возведена на сгибе воображаемой подковы (№6). Ей предстояло держать под огнём дефиле и дорогу между Никольской сопкой и Култушным озером, если неприятелю удалось бы подавить сопротивление береговой батареи. Затем шли две батареи (№5, №4 — Красный Яр) — они легли слева по берегу с обоих сторон от основной батареи на песчаной косе Кошка (№2).

В полдень 17 августа 1854 года передовые посты на маяках обнаружили эскадру из шести кораблей. В Петропавловске прозвучал сигнал боевой тревоги. От эскадры отделился трёхмачтовый пароход и начал промерять глубины на подходах к мысу Сигнальный и входу в гавань. Когда из порта вышел бот, пароход полным ходом ретировался.

Английские корабли:
фрегат «Президент» (англ.) (52 пушки)
фрегат «Пайк» (англ.) (44 пушки)
пароход «Вираго» (англ.) (10 пушек)

Французские корабли:
фрегат «Ля-Форт» (60 пушек)
корвет «Евридика» (32 пушки)
бриг «Облигадо» (18 пушек)

Пароход «Вираго»

Объединённой эскадрой командовал англичанин контр-адмирал Дэвид Прайс, французским отрядом — контр-адмирал Феврье Де Пуант. Всего эскадра располагала 216 орудиями, её личный состав насчитывал 2600 человек.

Согласно рапорту генерал-майора В.С. Завойко от 7 сентября 1857 года, в бухте находились следующие русские суда:
фрегат «Аврора»
транспорт «Двина»

Основной удар неприятеля был направлен на две батареи — № 3 (на перешейке) и № 7 (на северной оконечности Никольской сопки).

После того, как третья и седьмая батареи были уничтожены, 4 сентября неприятель высадил десант в количестве около 700 человек, который, разделившись на три отряда, повёл наступление на Никольскую сопку. Один из отрядов попытался проникнуть в город, обойдя гору с севера, но здесь по нему открыла огонь шрапнелью шестая батарея.

Отрядам М. Губарева, Д. Михайлова, Е. Анкудинова, Н. Фесуна, К. Пилкина был дан приказ «сбить противника с горы», одновременно был послан отряд А. Арбузова, ещё три небольших отряда из команд батарей № 2, 3, 7. Все отряды общим числом насчитывали немногим более 300 человек. Заняв позицию во рву батареи № 6 и в окружающем кустарнике, отряды открыли прицельный огонь по приближающимся англо-французам, а затем опрокинули их в штыковой атаке.

Сражение шло более двух часов и закончилось на Никольской сопке поражением англичан и французов. Их отряды были побеждены по отдельности и понесли большие потери при отступлении, которое превратилось в паническое бегство. Потеряв 50 человек убитыми, 4 пленными и около 150 ранеными, десант вернулся на корабли. В трофеи русским досталось знамя, 7 офицерских сабель и 56 ружей.

Знамя Гибралтарского морского пехотного полка, взятое в бою защитниками Петропавловска-Камчатского 5 сентября 1854 года. Хранится в Камчатском объединенном краеведческом музее.

Далее курсивом описание отражения вражеского десанта по книге Г.И. Щедрина "Петропавловский бой", Воениздат, 1975 г. http://vsam1.ru/library/about_kamchatka/shedrin_petrop_boy.htm

Почти одновременно с англичанами начали высадку на Перешеек 250 французов с пяти десантных ботов. До берега их сопровождал на шлюпке адмирал де Пуант, размахивая обнаженной саблей. Но высадиться он все же не решился и возвратился на “Форт”, почему-то указав десанту на рыбный склад. “Отряд придвинул к нему орудия и с первых выстрелов сумел зажечь его. Магазин горел около шести часов”.

Началась атака через Никольскую сопку. Около нее высадилось около тысячи человек. Их действия с моря поддерживали 109 стволов крупнокалиберной корабельной артиллерии, если считать только стреляющие борта фрегатов, брига и парохода. Десантники устремились на гребень сопки от ее подножия у Перешейка (с юга) и с северной оконечности. В то же время самая многочисленная группа английского десанта во главе с капитаном Бурриджом вышла у Култушного озера на проезжую дорогу и двинулась по ней в город. Этому отряду предстояло справиться со слабенькой Озерной батареей — и путь на Петропавловск будет открыт.

Надеясь запугать русских пушкарей грозным видом десантников, Бурридж построил их и повел чуть ли не парадным шагом. Опасное сосредоточение войск на дороге первыми заметили стрелки поручика Губарева, находившиеся на обратных склонах Никольской сопки. Не сговариваясь и не ожидая общей команды, не разбирая пути, они бегом бросились на перехват врага, завязали с ним перестрелку, давая возможность батарейцам лучше подготовиться к встрече с неприятелем.

Памятная надпись на памятнике героям третьей батареи Максутова,
Никольская сопка, Петропавловск-Камчатский

В критический момент боя, при второй попытке захватить батарею, отличился казачий урядник Карандашев, находившийся при полевом орудии. Лошадь, раненная пулей в глаз, понесла пушку в сторону противника, к глубокому рву. Казак не растерялся, сумел остановить обезумевшее от боли животное. Осыпаемый пулями, тяжело раненный в руку, он сумел навести опрокинутую пушку и выстрелить настолько удачно, что выбил у англичан целую шеренгу солдат. Это заставило их отказаться от намерения продолжать наступление на город по дороге и повернуть к морю.

О Карандашеве и его подвиге рассказывает в книге Ю. Завойко. По ее словам, он незаурядный силач. Кулаком разбивал камни, вколачивал рукой гвозди в дерево. После очень тяжелого ранения пролежал два месяца, выздоровел и силы своей не потерял. Упоминается он и в рапорте командира клипера “Вестник”, экипаж которого устанавливал и 1882 году памятник героям Петропавловского боя. При установке памятника на Камчатке присутствовало восемнадцать ветеранов сражения — восемь матросов и десять казаков, среди них герой дня — единственный георгиевский кавалер Карандашев. Ему было в то время 65 лет, “но он сохранил бодрость, здоровье и, по его собственным словам, готов хоть сейчас идти опять в бой”.

Оправдывая свое бегство от Озерной батареи, союзники потом писали: “На левом фланге проход был так сильно защищен стрелками, батареями и полевыми орудиями, что с этой стороны также невозможно было прорваться вперед”. О батарее доносили как о крепости, замкнутом укреплении с палисадом и рвом, которую “можно было взять только правильной осадой”. Но слова “батареи” и “полевые орудия” напрасно брались во множественном числе — их было по одной!

Ждать, когда соберутся все, было невозможно. Англичане и французы уже вышли или заканчивали восхождение и соединялись на вершине сопки. Военный губернатор немедленно направил на Никольскую всех, кто оказался под рукой. Партии авроровцев лейтенанта Анкудинова и мичмана Михайлова получили задачу выбить противника штыками и освободить северную оконечность сопки. Левее их с той же задачей была послана часть отряда поручика Кошелева и группа из семнадцати человек во главе с фельдфебелем Спылихиным.

Завойко информировал Изыльметьева об обстановке и просил послать на Никольскую максимум людей. Командир “Авроры” отправил стрелковые партии с фрегата под командованием лейтенантов Скандракова, Пилкина, мичмана Фесуна. Кроме того, он послал 22 человека с батареи № 3 с прапорщиком Жилкиным и столько же с Кошечной батареи с гардемарином Давыдовым. Провожая моряков в шлюпки, командир напутствовал их:

— Помните, русские молодецки ходят в штыки!

На “Аврору” сыпались штуцерные пули. Это десантники вышли на сопку, а с ее вершины порт и город — как на ладони. Англичанам и французам оставался последний бросок. А русские, прикрываемые деревьями и кустарником, только еще бежали навстречу врагу от подошвы сопки мелкими партиями со штыками наперевес. 290 против 950. Англо-французы спускались с сопки, русские воины поднимались — шли навстречу друг другу. Одни с целью захватить чужую землю, другие — защитить свою. Губернатор отправил в контратаку и резерв — 30 стрелков под командой своего помощника капитана 1 ранга Арбузова, последнее, что у него было.

Стрелковые партии, маскируясь кустарником, по лощинам и балкам с наибольшей быстротой направлялись к вершине. “Хотя наши небольшие отряды действовали отдельно и почти независимо один от другого, у всех была одна общая и хорошо известная цель: во что бы то ни стало сбить с горы неприятеля; числа его тогда хорошенько не знали, и каждый последний матрос вполне понимал одно: французам с англичанами оставаться там, где они были, не приходится”.

Наибольшее скопление десантников оказалось на северной стороне сопки, откуда они начали спускаться, открыв жестокий огонь по второму стрелковому отряду, Озерной батарее и небольшому резерву возле порохового погреба. Петропавловцы отстреливались из-за орудий. Полевая пушка сделала несколько выстрелов картечью, но, так как к десантникам приближались контратакующие, стрельбу пришлось прекратить.
Подъем духа у защитников города был исключительный. Завойко отмечал: “Малочисленные отряды наши, воодушевленные храбрыми командирами, дружно и безостановочно шли вперед, стреляя в неприятеля, и потом с криком “ура” почти в одно время ударили в штыки. Противник держался недолго и, несмотря на свою многочисленность, побежал в беспорядке...”

Стрелковые партии поднимались ни сопку с разных направлений врассыпную, и после непродолжительной перестрелки рукопашная схватка закипела по всей линии встречи с десантниками. “Видя наших повсюду, не зная, что в городе нет никакого резерва и по стремительности наступления считая, что имеют дело с неприятелем, превосходящим в числе, союзники смешались”.

День 5 сентября на Камчатке выдался солнечным, ясным, вода в бухте была тихой, как в озере. Никольская сопка вместила такое количество людей, какого она еще никогда не видела. Сквозь деревья и зелень кустов мелькают красные мундиры англичан, синие — французов, алые рубахи русских матросов. Стоит ружейная трескотня, гремит артиллерийская канонада. У союзников — шум, беготня, неразбериха. Барабаны бьют наступление, им на разные голоса вторят рожки. Английские, французские ругательства и проклятия сменяются криками “ура”. “Нет ни колонн, ни взводов. Для их построения не было ни места, ни времени, ни возможности”.

Бой, вспыхнувший сначала на северном склоне сопки, почти сразу же закипел по всей вершине, перейдя в общую штыковую схватку. Однако общего фронта не было, так как русские подходили мелкими группами и каждая из них смело атаковала противника по Суворовскому правилу: “врагов не считают — их бьют”. И хотя на каждого петропавловца приходилось по три-четыре десантника, защитники города решительно наступали; сражение распалось на множество локальных очагов.

Первыми сблизились с противником матросы и солдаты отряда Спылихина. За кустарником, овражком они незаметно подошли к середине сопки и врезались между двумя ротами англичан. Едва замыкающие одной из них показали спины, как подчиненные фельдфебеля, по его приказанию разделившись пополам, дали залп в них и в головную шеренгу второй роты, а затем с криками “ура” бросились в штыки.

Англичане не ожидали такой стремительной и внезапной атаки. Вид убитых товарищей вызвал замешательство десантников, считавших, что в тылу у них должны быть свои. Они попятились назад. А во второй колонне никак не могли поверить, что напасть на них осмелились менее двух десятков русских бойцов.

Противнику не дали возможности опомниться. Подоспели матросы и солдаты-сибиряки 47-го флотского экипажа. Так же, как в тайге ходили с рогатиной на медведя, шли теперь со штыками наперевес на врага. Ничто, кроме смерти, не могло их остановить. Назад никто не оглядывался, и врагу становилось страшно.

Ожесточенная схватка шла на правом фланге — северном склоне Никольской, возле знамени гибралтарского полка английской морской пехоты. Здесь начали дело отряды лейтенанта Анкудинова и мичмана Михайлова. Через минуту справа и слева от группы Спылихина послышалось дружное “ура”. Это стрелковые партии авроровцев Пилкина, Фесуна, Давыдова и Жилкина сошлись вплотную с врагом.

То здесь, то там на хребте завязывалась перестрелка. В бой вступали все новые мелкие подразделения защитников города. Грозный боевой клич русских воинов неприятель слышал у себя с фронта, флангов и тыла. У него создавалось впечатление, что петропавловцев много и они повсюду. Даже наиболее объективный из иностранных описателей боя де Айи и тот через много лет писал: “Русские получали беспрерывные подкрепления из города и с батарей и скоро заняли северную сторону горы”.

В то же время участник контратаки мичман Фесун, знавший фактическое положение дел, удивляется другому: “Всякому военному покажется невероятным, что маленькие отряды наши, поднимаясь на высоты под жестоким ружейным огнем, осыпаемые ручными гранатами, успели сбить, сбросить и поразить англичан и французов”.

Никаких подкреплений русские не получали и не могли получить: их просто не было. Малая численность компенсировалась смелостью и решительностью контратакующих. Завойко доносил, что “одушевлению не было предела. Один кидался на четверых, и все вели себя героями... Я был счастлив всеми офицерами и нижними чинами, исполнившими свой долг”. В качестве примера он приводит эпизод, к сожалению без указания фамилии матроса-авроровца, который, уронив в схватке ружье, скатившееся под гору, побежал за ним и там неожиданно наткнулся на двух вооруженных англичан. Безоружный моряк не растерялся, вскочил им на спину, ухватился за шеи, поехал на них верхом и стал звать на помощь. “На крик прибежал камчадал-мальчик лет 16 и заколол поодиночке обоих англичан”.

Колонны союзников, начавшие было спускаться к порту по восточному склону сопки, остановились, а затем попятились. Обстрел фрегата, транспорта и города прекратился — противнику стало не до того.

Окончание статьи здесь .