Война на море в 1940 году Германский самолет топит германские эсминцыДля военно-морских сил начало второго года войны оказалось плохим - они понесли серьезные потери. 22 февраля 1940 года 4 эсминца, высланные для захвата английских рыболовных траулеров у банки Доггер, ночью

Война в Европе (Разгром Франции: май-июнь 1940 г. Война с Англией)

После того как Германией была оккупирована Польша, перед Гитлером встал вопрос - осуществить нападение на СССР или же сначала разгромить Францию и Англию? Если бы Гитлер пошел на восток и овладел жизненным пространством, о необходимости которого он открыто говорил, то это усилило бы Германию до такой степени, что Франция и Англия оказались бы неспособными ей противостоять. Они, конечно, не стали бы этого дожидаться, и, вероятно, началась бы и на западе настоящая, а не “странная” война, то есть - началась бы война на два фронта, чего так боялись и от чего предостерегали фюрера все стратеги Германии. Поэтому элементарная логика подсказывала Гитлеру: надо ликвидировать сначала западных противников. Но Франция не была похожа на те страны Европы, которые так легко захватил Гитлер до 1939 года. С Францией Германия в прошлом вела многолетние войны, причем битвы шли на равных, иногда верх одерживали французские вооруженные силы, иногда - германские. Это был серьезный противник, причем имеющий такого могучего союзника, как Англия.

К 9 октября 1939 года в ставке Гитлера была разработана “Памятная записка и руководящие указания по ведению войны на Западе”. Этот секретнейший документ Гитлер доверил сначала только четверым, а именно - троим главнокомандующим видами вооруженных сил и начальнику штаба верховного главнокомандования. В этой “Памятной записке” были проанализированы возможные действия всех европейских государств в случае нападения Германии на Францию, изложены и варианты военных действий против Франции. Основной замысел заключался в том, чтобы обойти долговременные линии обороны Франции, созданные ею на своих границах с Германией, через территории Люксембурга, Бельгии и Голландии и этим избежать больших потерь и затяжных боев. А затем стремительным ударом танковых и механизированных войск ворваться на территорию Франции, сокрушить прежде всего волю противника к сопротивлению, окружить и уничтожить главные силы французской армии и экспедиционные части Англии.

На основании указаний Гитлера генеральный штаб и главнокомандующие начали разрабатывать план ведения войны, в результате чего был принят окончательный план вторжения во Францию, получивший условное название “Гельб”.

10 мая 1940 года немецко-фашистские войска начали наступление в обход французской линии Мажино через территорию Голландии и Бельгии. С помощью воздушных десантов они захватили важные районы, аэродромы, мосты. 14 мая нидерландская армия капитулировала. Бельгийские войска отошли на рубеж реки Маас. На этот же рубеж выдвинулись части англо-французских войск. Но немецкая армия прорвала слабую оборону союзников и к 20 мая вышла к побережью. Особую роль сыграла танковая группа Клейста, которая прижала войска союзников к морю. Здесь произошла трагическая Дюнкеркская операция, в ходе которой англо-французские войска, понеся огромные потери, эвакуировались.

Быстро проведя перегруппировку сил, гитлеровская армия 5 июня начала вторую наступательную операцию - “Рот”, в которой участвовало 140 дивизий! Эта операция ставила задачу разгрома французских вооруженных сил и выведения Франции из войны окончательно.

Французское правительство и командование были деморализованы. 14 июня по приказу Вейгана без боя был сдан Париж. Гитлеровские войска беспрепятственно продвигались в глубь страны. 17 июня на смену полностью беспомощному правительству пришел маршал Петен и тут же обратился к командованию вермахта с просьбой о перемирии.

Гитлер упивался одержанной победой, он пожелал, чтобы подписание капитуляции Франции было оформлено в том самом вагоне, в котором 18 июня 1919 года был подписан Версальский мирный договор. Вагон разыскали, привели в порядок, пригнали в Компьенский лес на то самое место, где он стоял в девятнадцатом году, и здесь 22 июня 1940 года капитуляция была подписана.

Таким образом, в течение 44 дней, с 10 мая по 22 июня, были разгромлены французская армия и армия ее союзников - Англии, Голландии и Бельгии.

Командование союзников не смогло организовать сопротивление, хотя и обладало достаточными силами для активной обороны. Со стороны немцев в осуществлении операции “Гельб” участвовало 140 дивизий, 2580 танков, 3824 самолета, 7378 орудий. А союзники имели 147 дивизий, в том числе 23 танковые и механизированные, 3100 танков, 3800 боевых самолетов и более 14 500 артиллерийских орудий. Нетрудно заметить по этим цифрам, что силы союзников превосходили силы гитлеровской Германии.

О причинах быстрого поражения французской армии правильнее всего, на мой взгляд, узнать у самих французов. Вот что писал об этом генерал де Голль: “...командные кадры, лишенные систематического и планомерного руководства со стороны правительства, оказались во власти рутины. В армии господствовали концепции, которых придерживались еще до окончания первой мировой войны. Этому в значительной мере способствовало и то обстоятельство, что военные руководители дряхлели на своих постах, оставаясь приверженцами устаревших взглядов... Идея позиционной войны составляла основу стратегии, которой собирались руководствоваться в будущей войне. Она же определяла организацию войск, их обучение, вооружение и всю военную доктрину в целом”.

Таким образом, быстрое поражение французской армии и армий союзников было предопределено не только силой германской армии и умением ее военачальников, но и беспомощностью командования и самих войск союзников. Что касается плана германского наступления на Францию, то он не представлял собой какого-то нового открытия в области военного искусства, разве только мощные удары танковых группировок отличали его от действий германской армии в других войнах против Франции. Вот, например, что пишет Манштейн об этом плане:

“Оперативные замыслы в основных чертах напоминали знаменитый план Шлиффена 1914 года. Мне показалось довольно удручающим то, что наше поколение не могло придумать ничего иного, как повторить старый рецепт, даже если он исходил от такого человека, как Шлиффен. Что могло получиться из того, если из сейфа доставали военный план, который противник уже однажды проштудировал вместе с нами и к повторению которого он должен был быть подготовлен”.

Большие опасения по поводу очень многих рискованных положений, заложенных в плане “Гельб”, высказывал и командующий группой армий “Б” генерал-полковник фон Бок. Он даже написал по этому поводу официальный доклад в апреле 1940 года на имя командующего сухопутными войсками генерал-полковника фон Браухича. В этом докладе были и такие рассуждения:

“Мне не дает покоя ваш оперативный план. Вы знаете, что я за смелые операции, но здесь перейдены границы разумного, иначе это не назовешь. Продвигаться ударным крылом мимо линии Мажино, в 15 километрах от нее, и думать, что французы будут смотреть на это безучастно! Вы сосредоточили основную массу танков на нескольких дорогах в гористой местности Арденн, будто авиации не существует!.. И вы надеетесь сразу же провести операцию до побережья с открытым южным флангом, растянувшимся на 300 километров, на котором находятся крупные силы французской армии! Что вы будете делать, если французы умышленно дадут нам переправиться по частям через Маас и затем перейдут основными силами в контрнаступление против нашего южного фланга... Вы играете ва-банк!”

Да, если бы союзники во главе с французским командованием осуществили хотя бы только то, что предвидел фон Бок, германское наступление против Франции захлебнулось бы. Но, как мы уже говорили, французское и английское командования оказались неспособными организовать сопротивление большими силами, находившимися в их распоряжении.

Хочу подчеркнуть и то обстоятельство, что все вышеописанные действия проходили, как говорится, на глазах и у нашего военного руководства, но, к сожалению, оно тоже не сделало должных выводов и не организовало подготовку старшего командования, а также частей и соединений Красной Армии для противодействия именно такой тактике гитлеровской армии.

После сокрушительного поражения Франции Гитлер и его стратеги ожидали, что Англия пойдет на заключение перемирия, однако этого не случилось - Англия продолжала войну. Поэтому Гитлер начал поиски решения английской проблемы. В цепочке стран - Франция, Англия, Советский Союз - Германия вышла, как видим, на последнюю прямую. Франция пала, и если Англия будет нейтрализована, можно будет осуществлять главную цель - захват восточных пространств, иными словами, начинать войну против СССР.

Гитлеровское руководство искало возможности вывести Англию из игры путем политических интриг и давления. Однако это не привело к успеху. Много было по этому поводу разговоров, совещаний, предложенных вариантов, в конечном счете Гитлер склонился к мнению генерала Йодля, которое тот изложил в своей памятной записке от 30 июня 1940 года “Дальнейшее ведение войны против Англии”. Наиболее целесообразный и обещающий победу стратегический вариант виделся ему следующим:

1. Осада - воспрепятствование флотом и авиацией всякому ввозу и вывозу из Англии, борьба против английской авиации и источников военно-экономической мощи страны.

2. Терроризирующие налеты на английские города.

3. Высадка десанта с целью оккупации Англии. Вторжение в Англию он считал возможным только после завоевания немецкой авиацией полного господства в воздухе и дезорганизации экономической жизни страны. Десантирование в Англию рассматривалось как последний смертельный удар. Но даже тогда, когда были отданы распоряжения на разработку этой операции, названной “Морской лев”, Гитлер не терял надежды на компромиссный мир с Англией. Однако, несмотря на все старания, политические и дипломатические, на действия “пятой колонны” и пропагандистские уловки, гитлеровцам все же не удалось добиться примирения с Англией. 4 и 18 июня Черчилль заявил в палате общин, что Британия будет продолжать войну до конца, даже если она останется одна. Теперь гитлеровскому командованию оставалось только воздействовать на Англию силой. Была проделана большая, скажем так -исследовательская - работа главнокомандованием военно-морских, военно-воздушных и сухопутных сил по прикидке всевозможных вариантов вторжения в Англию. Все понимали, что это дело непростое и добиться молниеносного успеха, как это было перед тем на сухопутном театре военных действий, здесь едва ли удастся.

После многих совещаний и размышлений 16 июля 1940 года Гитлер подписал директиву ОКБ № 16 “О подготовке операции по высадке войск в Англии”. В ней было сказано:

“Поскольку Англия, несмотря на свое бесперспективное военное положение, все еще не проявляет никаких признаков готовности к взаимопониманию, я решил подготовить и, если нужно, осуществить десантную операцию против Англии. Цель этой операции - устранить английскую метрополию как базу для продолжения войны против Германии и, если потребуется, полностью захватить ее”.

Как видим, даже в этой общей установке уже нет той решительности и определенности, которая была в директивах при действии на сухопутных театрах: “если нужно осуществить десантную операцию”, “если потребуется...” и еще много таких “если”.

Приготовления к операции “Морской лев” намечалось завершить в середине августа. Все предыдущие военные акции были хорошо продуманы Гитлером и генеральным штабом, но на этот раз к моменту, когда были уже отданы распоряжения о подготовке операции, у Гитлера еще не существовало какого-либо твердого плана, поэтому он запрашивал у своих военных стратегов их мнение. Первое время Гитлер поддерживал и даже пытался осуществить то, что изложил в своей записке Йодль от 30 июня. При этом Гитлер все еще ждал, что Англия пойдет на заключение мирного договора. Чтобы добиться этого, он сам и многие его советники надеялись поставить Англию на колени с помощью блокады с моря и с воздуха. Но вскоре Гитлер пришел к выводу, что решающих успехов от подводной войны и воздушной блокады можно добиться через год-два. Это никак не соответствовало его концепции быстрого осуществления победы. Потеря времени была не в пользу Германии, и Гитлер понимал это.

В середине мая Берлин был взбудоражен сообщением о неожиданном полете в Англию Рудольфа Гесса - первого заместителя Гитлера по руководству нацистской партией. Гесс, сам пилотируя самолет “Мессершмитт-110”, вылетел 10 мая из Аугсбурга (южная Германия), взяв курс на Даунгавел Касл - шотландское имение лорда Гамильтона, с которым был лично знаком. Однако Гесс ошибся в расчете горючего и, не долетев до цели 14 километров, выбросился с парашютом, был задержан местными крестьянами и передан властям. Несколько дней английское правительство хранило молчание по поводу этого события. Ничего не сообщал об этом и Берлин. Только после того как британское правительство предало этот полет гласности, германское правительство поняло, что секретная миссия, возлагавшаяся на Гесса, не увенчалась успехом. Тогда-то в штаб-квартире Гитлера в Бергхофе решили преподнести публике полет Гесса как проявление его умопомешательства. В официальном коммюнике о “деле Гесса” говорилось:

“Член партии Гесс, видимо, помешался на мысли о том, что посредством личных действий он все еще может добиться взаимопонимания между Германией и Англией”.

Гитлер понимал, какой моральный ущерб причинил ему и его режиму неудачный полет Гесса. Чтобы замести следы, он распорядился арестовать приближенных Гесса, а его самого снял со всех постов и приказал расстрелять, если он вернется в Германию. Тогда же заместителем Гитлера по нацистской партии был назначен Мартин Борман. Нет сомнения, однако, что гитлеровцы возлагали на полет Гесса немалые надежды. Гитлер рассчитывал, что ему удастся привлечь к антисоветскому походу противников Германии, и прежде всего Англию.

Из документов Нюрнбергского процесса и других материалов, опубликованных после разгрома гитлеровской Германии, известно, что с лета 1940 года Гесс состоял в переписке с видными английскими мюнхенцами. Эту переписку помог ему наладить герцог Виндзорский - бывший король Англии Эдуард VIII, который из-за своего увлечения разведенной американкой вынужден был отречься от престола. В то время он жил в Испании. Используя свои связи, Гесс заранее договорился о визите в Англию. (Характерно, что документы о его пребывании в этой стране до сих пор не рассекречены.)

Очень не хотелось гитлеровскому командованию осуществлять непосредственное вторжение на территорию Англии, но после неудачного полета Гесса оно оставалось единственным способом решения задачи.

Однако при разработке различных вариантов вторжения главный морской штаб пришел к выводу, что следует отказаться от проведения операции в этом году и что даже через год он сможет осуществить десантирование необходимого количества войск лишь при условии, что немецкая авиация завоюет господство в воздухе.

Кроме того, Гитлеру доложили, что военно-промышленная подготовка к войне против Англии потребует годы и она не по силам Германии, если помнить о необходимости дальнейшего развития сухопутных войск для предстоящего похода на восток.

Гитлер понял, что ему не удастся осуществить операцию “Морской лев”, колебания его отразились в нескольких переносах срока осуществления этой операции.

30 июня было принято решение провести приготовления к великой битве германской авиации против Англии. В директиве № 17 от 1 августа Гитлер говорит: “С целью создания предпосылок для окончательного разгрома Англии я намерен вести воздушную и морскую войну против Англии в более острой, нежели до сих пор, форме. Для этого приказываю: германским военно-воздушным силам всеми имеющимися в их распоряжении средствами как можно скорее разгромить английскую авиацию”.

В директиве от 2 августа перед германскими ВВС ставилась задача за четыре дня завоевать господство в воздухе над южной Англией. Здесь также видно стремление Гитлера осуществлять свои планы молниеносно. Но воздушная стихия внесла свои коррективы: из-за плохих метеорологических условий тотальное воздушное сражение началось лишь в середине месяца. 15 августа был совершен первый крупный массированный налет, в котором участвовали 801 бомбардировщик и 1149 истребителей.

Одновременно с бомбардировками гитлеровское руководство оказывало на англичан максимальное пропагандистское воздействие, желая деморализовать население не только воздушными бомбардировками, но и угрозой предстоящего вторжения войск на английский остров и тем самым заставить все-таки англичан пойти на подписание мирного договора.

Особое внимание с 5 сентября германские ВВС стали уделять бомбардировке Лондона, и это тоже был не только бомбовый, но и психологический нажим. Но гитлеровцам так и не удалось добиться господства в воздухе, как не удалось им сломить моральный дух англичан. 14 сентября на совещании главнокомандующих в ставке Гитлер мрачно констатировал:

“Несмотря на все успехи, предпосылки для операции “Морской лев” еще не созданы”.

Гитлеровцы недооценили и английскую истребительную авиацию: во время воздушных налетов немецкая авиация понесла значительные потери. Таким образом, в сентябре 1940 года уже было очевидно, что заключение мира не состоялось, что морская блокада оказалась не под силу Германии, а воздушное тотальное наступление на Англию провалилось.

Оставалась неиспробованной так называемая периферийная стратегия, которая тоже обсуждалась, и не раз. 12 августа 1940 года отдается распоряжение о переброске танковых сил в Северную Африку для наступления на Суэцкий канал. Средиземноморские позиции имели, конечно, для Англии огромное значение, здесь проходила связь метрополии с Индией, Дальним Востоком, Австралией, Восточной и Северной Африкой. Суэцкий канал выполнял роль важной стратегической коммуникации, через которую осуществлялось снабжение британской армии. Снабжение нефтью с Ближнего Востока тоже шло этими путями. Потеря средиземноморских коммуникаций поэтому очень чувствительно била по Англии.

12 февраля 1941 года высадился на африканском побережье корпус Роммеля. В апреле Германия оккупировала Грецию. Гитлер намеревался захватить и Гибралтар, послав туда войска с испанской территории, но Франко занял выжидательную позицию, не желая ввязываться в борьбу с великими державами. Гитлер предложил Муссолини послать на помощь итальянским войскам в Ливию один танковый корпус, на что дуче тоже долго оттягивал ответ и согласился с большой неохотой.

Все эти и другие действия на Балканах и в бассейне Средиземного моря имели целью не только ослабить Англию. Это была и маскировка самого главного, самого решающего, к чему готовились Гитлер и гитлеровский генеральный штаб, - подготовки нападения на Советский Союз. Гитлер понимал, что в Европе теперь не было государства, способного создать или организовать коалицию для открытия второго фронта против Германии, а Англия в этом смысле, находясь за морским проливом, не представляла реальной угрозы. Теперь Гитлер обеспечил себе спокойный тыл (заветная мечта всех немецких полководцев в прошлом!), он развязал себе руки. Больше пугая Англию, а самое главное - дезинформируя всю Европу, и в первую очередь Советский Союз, сообщениями о намерении провести операцию “Морской лев”, гитлеровский генеральный штаб начал разработку плана “Барбаросса”.

30 июня 1940 года, на пятый день после прекращения огня во Франции, Гальдер записал в своем дневнике: “Основное внимание - на восток...” Начальник генерального штаба, хранивший свой дневник в личном сейфе, был абсолютно уверен, что в него никто никогда не заглянет, поэтому его дневник можно считать вполне достоверным документом. Эта запись была одной из самых больших тайн того времени, и она выдает подлинные планы Гитлера, о которых он, конечно, сказал начальнику генерального штаба. Генерал Кейтель в приказе ОКВ “О начале планирования десантной операции против Англии” 2 июля тоже написал: “Все приготовления должны вестись, исходя из того, что само вторжение является всего лишь планом, решение о котором еще не принято”.

Все мероприятия по операции “Морской лев” превратились в ширму для прикрытия подготовки агрессии против Советской страны. Маскировка эта проводилась весьма убедительно, потому что планы десантирования разрабатывались, изменялись, все время шел разговор о переправе через Ла-Манш как о действительно предстоящей. О том, что все это фикция, знали лишь немногие. Для большей убедительности на побережье проводились даже такие действия (цитирую из воспоминаний В. Крейпе): “Французские, бельгийские и голландские порты были забиты всевозможными судами. Непрерывно велась тренировка по посадке на суда и высадке десанта. Для этих тренировок были сосредоточены многочисленные суда германского военного флота и подводные лодки, а также артиллерия и авиация, которые прикрывали все эти тренировочные занятия”.

Планы агрессии против СССР, о которых рассказывалось выше, в свое время представляли для всех тайну. Но действия Гитлера и гитлеровского генерального штаба в осуществлении главного намерения были настолько последовательны, что Сталину не надо было ничего разгадывать. Главную, можно сказать, цель своей жизни Гитлер изложил в книге “Майн кампф”, которая была издана и переиздана миллионными тиражами на всех языках во всем мире. Вот что там сказано: “Если мы сегодня говорим о новых землях и территориях в Европе, мы обращаем свой взор в первую очередь к России, а также к соседним с ней и зависимым от нее странам... Это громадное пространство на востоке созрело для гибели... Мы избраны судьбой стать свидетелями катастрофы, которая будет самым веским подтверждением правильности расовой теории”.

Часть 7

СИЛОЙ ОРУЖИЯ

Глава 21

Обезопасив свой северный фланг, Гитлер снова переключил внимание на Запад. Ему не нравился первоначальный замысел нападения, который был разновидностью плана, использованного в первой мировой войне, а именно – наступление через Северную Францию и Бельгию.

«Этот старый план Шлиффена, – заявил он Кейтелю и Йодлю, – предлагает затяжную войну», а он, фюрер, поклялся, что никогда не позволит нынешнему поколению страдать так, как четверть века назад немцы страдали во Фландрии. Гитлер замыслил смелый удар в южном направлении через Арденны, с внезапным бронетанковым прорывом у Седана и броском к Ла-Маншу. Главные силы затем повернут на север – в отличие от плана Шлиффена – для удара в тыл отступающей англо-французской армии. Вечерами он сидел над специальной рельефной картой и выверял свой план.

В этом же направлении работал, возможно, самый блестящий стратег вермахта генерал-полковник Фриц Эрих фон Манштейн. Он представил свой план Браухичу, но тот отверг его, сочтя слишком рискованным. Фюрер прослышал об этом и пригласил к себе Манштейна. К удивлению генерала, его стратегические идеи привели Гитлера в восторг. Этот план не только подтвердил собственный замысел фюрера, но и содержал ряд существенных дополнений. Верховному командованию уточненный план Гитлера понравился не больше, чем версия Манштейна. Военные единодушно возражали, но фюрер отмахнулся от них, назвав оппонентов «поклонниками Шлиффена», застрявшими в «закоснелой» стратегии.

План Гитлера – Манштейна был формально принят в конце февраля, и сразу же после окончания битвы за Норвегию к Западному фронту были переброшены 136 дивизий, готовых к бою. Ждали лишь хорошей погоды. Гитлер назначил дату вторжения на 5 мая, потом перенес ее на 7-е, затем на 8-е. Геринг просил еще больше времени, но поступили тревожные сведения из Голландии: офицерам отменены отпуска, происходит эвакуация населения из приграничных районов, появились дорожные заграждения. Взволнованный Гитлер согласился на очередную отсрочку до 10 мая, «но ни на день позже». «Удержать готовых к атаке два миллиона человек на фронте, – сказал он, – становится все труднее».

Он решил действовать, не дожидаясь устойчивой погоды, – ожидание ее стоило трех месяцев промедления. Он всецело полагался на оправдавшую себя в прошлом интуицию. Утром 9 мая командир корпуса в районе Ахена доложил о густом тумане, который, согласно прогнозу, должен был скоро рассеяться. Гитлер приказал готовить свой поезд и держал в строгом секрете цель и место поездки, скрывая их даже от собственной свиты. Поезд остановился неподалеку от Ганновера, где предстояло получить последнюю метеосводку. Главный метеоролог Дизинг – позднее он получил в награду золотые часы – предсказал на завтрашний день хорошую погоду. Гитлер подтвердил приказ о наступлении и рано ушел спать.

Однако более непредсказуемой, чем погода, оказалась его собственная разведывательная служба. Из тех немногих, кому фюрер доверил информацию о начале наступления, был адмирал Канарис, который сообщил об этом своему помощнику Остеру. После обеда тот заехал в штаб ОКБ и узнал, что отсрочки не будет. «Свинья отправляется на Западный фронт», – сказал он голландскому атташе, который сообщил об этом бельгийскому коллеге, а затем по телефону дал шифровку в Гаагу: «Завтра на рассвете. Держитесь!»

В 4.25 утра 10 мая поезд фюрера прибыл на станцию назначения – в городок Ойскирхен близ границы с Бельгией и Голландией, и Гитлер отправился в свою новую ставку «Фельзеннест» («Горное гнездо»). Светало. Взглянув на часы, Гитлер был неприятно удивлен: рассвет наступил на пятнадцать минут раньше ожидаемого.

А в сорока километрах к западу его войска устремились вперед через бельгийскую, голландскую и люксембургскую границы. Небо потемнело от бомбардировщиков люфтваффе: для воздушной атаки было собрано 2500 самолетов – намного больше, чем У союзников. Волна за волной, они летели на запад бомбить более семидесяти аэродромов противника. Воздушно-десантные войска захватили ключевые пункты в Голландии, а для внезапного захвата бельгийских крепостей были пущены планеры. Фюрера особенно интересовал форт Эбен-Эмель. Он лично дал указания участникам планерной операции и с нетерпением ждал сведений из района боевых действий. К полудню 11 мая эта считавшаяся неприступной крепость и мост через реку Маас были в руках немцев. Узнав об этом, Гитлер был вне себя от радости. Позднее поступили еще более важные сведения: противник наносит ответные удары. «Когда я получил донесение, что противник выдвигается по всему фронту, – вспоминал Гитлер, – я был готов плакать от радости. Они попали в ловушку! Они поверили, что мы остались верны старому плану Шлиффена».

10 мая Англия и Франция были застигнуты врасплох: их генеральные штабы проигнорировали предупреждения из Брюсселя и Гааги и донесения собственных разведывательных служб. Еще в 1938 году английская «Интеллидженс сервис» купила у польского математика секрет немецкой шифровальной машины, названной «Энигма» («Загадка»). Ему заплатили 10 тысяч фунтов, дали английский паспорт и разрешили жить с женой во Франции. Он воспроизвел чертежи главных частей машины и в своей парижской квартире собрал рабочую модель «Энигмы», которая была установлена в особняке Блечли-парк, в шестидесяти километрах севернее Лондона. Когда Англия в 1939 году объявила войну, машина под кодовым названием «Ультра» уже действовала. Это позволило предупредить английский генеральный штаб о гитлеровском плане вторжения на Запад.

Чемберлен подал в отставку и предложил назначить премьер-министром Галифакса. Но было ясно, что только Черчилль пользуется доверием страны, и вскоре король пригласил его во дворец. Гитлер считал Черчилля своим злейшим врагом, орудием английских евреев, сорвавших англо-германский союз. Эта ненависть к Черчиллю как-то странно сочеталась с восхищением, которое фюрер испытывал по отношению к Сталину.

Пока немецкие войска и танки продвигались в глубь Голландии и Бельгии, Геббельс стремительно раскручивал колесо своей пропагандистской машины. На совещании сотрудников своего министерства 11 мая он говорил, что надо опровергать все неверное в материалах противника или «даже верное, но опасное для нас. Нет никакой необходимости проверять, верны факты или нет – главное, чтобы они были полезны для нас». Еще более важно – это твердить и твердить французам и англичанам, что во всем виноваты их правительства: «Они сами навлекли на себя войну и являются агрессорами».

Наступление в Западной Бельгии было наиболее успешным. Этот маневр отвлек внимание противника от главного удара через Арденны. К 13 мая войска на этом направлении перешли в нескольких местах реку Маас и подошли к Седану, где Гитлер надеялся прорваться через слабое звено в укрепленной линии Мажино.

Наряду с успешным продвижением на севере, наступающие немецкие части встретили упорное сопротивление голландских войск. Утром 14 мая фюрер отдал приказ преодолеть это сопротивление. Самолеты люфтваффе поднялись с бельгийских аэродромов и сбросили 98 тонн бомб на Роттердам. Бомбы обрушились на центр города, убив 814 мирных жителей. В демократической прессе факты подавались в гипертрофированном виде: число убитых возросло до 30 тысяч. Западные газеты также не сообщили, что негласное соглашение обеих сторон ограничить объекты бомбардировок военными целями впервые было нарушено англичанами. За три дня до этого события, несмотря на возражение французов, 35 английских бомбардировщиков совершили налет на промышленный город в Рейнской области. В результате налета погибли четыре мирных жителя, в том числе одна англичанка. Несмотря на ужасное возмездие Гитлера в Голландии, он отверг предложения о бомбардировке самого Лондона. Нацистский диктатор пока не решался заходить так далеко.

Роттердамская трагедия сломила сопротивление голландцев. Через несколько часов главнокомандующий вооруженными силами Голландии приказал сложить оружие. В тот же день немецкие танки прорвали французскую оборону в районе Седана. При поддержке пикирующих бомбардировщиков три длинные колонны танков двинулись в направлении Ла-Манша.

На следующее утро Черчилля разбудил телефонный звонок из Парижа. «Мы разгромлены!»– сообщил премьер-министр Рейно. Черчилль не мог этому поверить. Не могли представить этого и его генералы: Франция – не Польша, там нечем было сдержать немецкие танки, но французы имели мощную линию обороны!..

Ужас, охвативший Францию, подогревался Геббельсом. 17 мая он заявил своим сотрудникам: «Отныне задача секретной радиостанции – использовать все средства для создания во Франции паники. Надо намекать на опасность «пятой колонны», в которую входят все немецкие беженцы. Надо утверждать, что в нынешней ситуации даже евреи из Германии – просто немецкие агенты».

Утром этого дня Гитлер выехал в Арденны. «Весь мир смотрит на нас!»– торжествующе заявил он. Фюрер посетил штаб группы армий, возглавляемой генералом Гердом фон Рундштедтом, чтобы обсудить ход продвижения к Ла-Маншу.

Германия ликовала. В непогрешимость Гитлера поверили даже те, кто боялся, что фюрер затеял чересчур рискованную игру...

К утру 19 мая несколько бронетанковых дивизий были уже в восьмидесяти километрах от Ла-Манша, а вечером следующего дня 2-я дивизия вступила в Абвиль в устье Соммы. Ловушка захлопнулась, и в ее гигантских сетях оказались бельгийцы, все английские экспедиционные силы и три французские армии. Когда Браухич сообщил фюреру, Гитлер был так обрадован, что едва не потерял дар речи.

Обстановка складывалась так, как он хотел. Через три днянемецкие танки повернули на север в направлении портов Кале и Дюнкерк, захват которых лишал англичан возможности эвакуации. Услышав это сообщение, Геринг изо всей силы хватил своим увесистым кулаком по столу. «Это отличная работа для люфтваффе!– воскликнул он. – Я должен поговорить с фюрером. Соедините меня с ним!» Он заверил Гитлера, что люфтваффе под силу без участия сухопутных войск уничтожить попавшего в западню врага. Единственное, что просил рейхсмаршал авиации, – это отвести немецкие танки, чтобы не поразить своих. Гитлер дал согласие Герингу на то, чтобы обрушиться на врага с воздуха.

«Мы добились своего!– удовлетворенно сказал Геринг Мильху, вернувшись в штаб ВВС. – Мы прикончим англичан на пляжах. Я уговорил фюрера остановить армию». Но Мильх не разделял его энтузиазма и возразил, что бомбы перед взрывом слишком глубоко зароются в песок. Кроме того, люфтваффе не готовы к столь ответственной операции. «Оставьте это мне, – отрезал Геринг. – Армия всегда хочет воевать по-джентльменски. Эти сухопутные крысы собираются взять англичан в плен живыми и невредимыми. Но фюрер преподаст им урок, который они вряд ли забудут».

Утром 24 мая Гитлер отправился в штаб группы армий под командованием Рундштедта. В приподнятом настроении фюрер предсказал, что война закончится через шесть недель, после чего откроется путь к соглашению с англичанами. Все, что нужно Германии от них, – это признание ее доминирующего положения на континенте. Рундштедт не возражал против использования авиации для полного разгрома противника под Дюнкерком. Он предложил остановить танки южнее осажденного города. Гитлер согласился, заметив, что танки надо сохранить для операций против французов. В 12.45 от имени фюрера был отдан приказ 4-й армии остановить наступление.

Вечером четыре бронетанковые дивизии были остановлены у незначительной водной преграды. Танкисты были в недоумении. Огня по ним не вели, впереди виднелся тихий Дюнкерк. Что там, в штабе, с ума сошли? Командиры дивизий знали, что могут взять Дюнкерк без особых проблем, так как англичане были все еще втянуты в тяжелые бои у Лилля. Почему им не разрешают захватить этот последний порт, откуда противник может бежать?

Они повторили свою просьбу двинуть на Дюнкерк танки и пехоту, но Гитлер и слушать об этом не хотел. Только 26 мая, после получения донесения о большом скоплении судов в Ла-Манше (неужели англичане готовятся эвакуировать свои войска?), фюрер нехотя согласился на продвижение к Дюнкерку с запада. Но в тот же день Геринг заверил его, что люфтваффе уничтожили дюнкеркскую гавань.

Когда английские и другие союзные войска попали в котел, из английских портов устремилась к континентальному побережью странная флотилия. В ней было почти 900 судов: военные корабли и парусники, катера, прогулочные яхты с экипажами из моряков и любителей водного спорта. Так началась операция «Динамо» по эвакуации 45 тысяч осажденных бойцов английского экспедиционного корпуса за два дня. Разношерстная группа любителей и профессионалов блестяще справилась с задачей. К 30 мая в Англию вернулись 126 606 человек.

Когда немецкое командование наконец осознало масштабы эвакуации, начались массированные бомбардировки. Но на помощь англичанам пришел туман, опустившийся на Дюнкерк и на немецкие аэродромы.

Пикирующие бомбардировщики 8-го воздушного корпуса не причинили ущерба флотилии малых судов, а сброшенные на пляжи бомбы зарывались перед взрывом так глубоко в песок, что поражающий эффект был невелик. Сюрпризом для немцев оказались также новые английские истребители «Спитфайр», которые наносили большой урон истребителям Геринга.

Странно, но английская эвакуация, казалось, не очень встревожила Гитлера. На совещаниях в эти дни нервозность проявлял не он, а генералы. Обычно в таких случаях фюрер стучал кулаком по столу, угрожал, призывал к срочным мерам, а сейчас был удивительно спокоен...

Зыбкая линия обороны Дюнкерка держалась до 4 июня, но к этому времени в Англию была перевезена треть миллиона английских и союзных солдат. По обе стороны Ла-Манша строили догадки о странном поведении Гитлера. Почему он дал Герингу санкцию бомбить окруженную армию, а потом фактически содействовал ее бегству? Борману Гитлер признался, что умышленно пощадил англичан. «Черчилль, – сетовал он, – был неспособен оценить мой джентльменский жест. Я не хотел углублять пропасть между нами и англичанами».

Военные не очень-то верили этой версии. «То, что фюрер умышленно дал англичанам сбежать, – сказка», – позже утверждал Путткамер, один из адъютантов Гитлера. Другие же близкие к Гитлеру люди, наоборот, были уверены, что он питал уважение к Англии и поэтому пожалел англичан. Фюрер, например, говорил фрау Троост, жене своего давнего приятеля-архитектора: «Кровь каждого англичанина слишком ценна, чтобы ее проливать. Наши два народа традиционно и в расовом отношении очень похожи. Их сближение всегда было моей целью, даже если наши генералы не могут этого понять». Компетентные иностранные наблюдатели считают эту теорию правдоподобной. Например, бывший французский посол в Германии Франсуа-Понсэ был убежден, что Гитлер на самом деле не хотел войны с Англией, он хотел лишь нейтрализовать могущественного соперника.

Возможно, поэтому Гитлер отправил Юнити Митфорд домой специальным поездом через Цюрих. Он признался своему адъютанту Энгелю, что глубоко сожалел о ее судьбе: «Она растерялась – и это как раз в тот момент, когда впервые ямог бы использовать наше знакомство». Бывшая журналистка вернулась на родину, которая враждебно встретила фаворитку нацистского диктатора. Муж ее сестры Освальд Мосли вместе с другими лидерами Британского союза фашистов был заключен в тюрьму через три дня после вторжения Гитлера в Бельгию. И это несмотря на то, что Мосли призывал своих чернорубашечников оставаться верными родине. Его позиция заключалась в словах: «Я до конца жизни буду бороться за дружбу Англии с Германией и предотвращение войны между ними. Но в тот момент, когда будет объявлена война, я отправлюсь воевать за свою страну». По приказу своего родственника премьер-министра леди Диана Мосли вскоре последовала за мужем в тюрьму, хотя у нее на руках были двое малолетних детей: старшему исполнилось всего полтора года, а младшему не было и трех месяцев. По закону мать могла взять с собой только одного ребенка, но она не захотела их разлучать. Узников поместили в сырой камере, где не было даже кровати. Когда Мосли через три года серьезно заболел, его с женой освободили из-под стражи. А Юнити Митфорд умерла восемь лет спустя в состоянии глубокой депрессии.