Прежде смерти не умирай. - (не умирают). См. ПОМОЩЬ КСТАТИ … В.И. Даль. Пословицы русского народа

Евтушенко Евгений Александрович - (р. 1933), русский поэт. В лирике оптимизм «оттепельных» лет, открытая гражданская позиция, чувство личной причастности к истории, сложность духовного мира современника, освобождающегося от многих идеологических догм, сочетание публицистической… … Энциклопедический словарь

ЕВТУШЕНКО Евгений Александрович - (р. 1933) русский поэт. В лирике острая постановка сложных нравственных и исторических вопросов (стихотворения Наследники Сталина Бабий Яр), проблемы морали, гражданственности, международной политики. Сборники Шоссе Энтузиастов (1956), Интимная… … Большой Энциклопедический словарь

Jewgeni Alexandrowitsch Jewtuschenko - (russisch Евгений Александрович Евтушенко, wiss. Transliteration Evgenij Aleksandrovič Evtušenko; * 18. Juli 1932 in Nischneudinsk, Oblast Irkutsk/ … Deutsch Wikipedia

Jewgeni Jewtuschenko

Yevgeny Yevtushenko - Jewgeni Alexandrowitsch Jewtuschenko (russisch Евгений Александрович Евтушенко, wiss. Transliteration Evgenij Aleksandrovič Evtušenko; * 18. Juli 1932 in Nischneudinsk, Oblast Irkutsk/Sibirien) ist ein bekannter russischer Dichter und… … Deutsch Wikipedia

ЕВТУШЕНКО - Евгений Александрович (род. 1933), русский поэт. Для поэзии характерны чувство личной причастности к истории, сложность духовного мира современника, освобождающегося в оттепельные годы от многих догм и стереотипов поведения: стихотворения… … Русская история

Евтушенко - Евгений Александрович (р. 1933, станция Зима Иркутской обл.), русский поэт, прозаик, публицист. Известность поэту принесли книги «Разведчики грядущего» (1952) и поэма «Станция Зима» (1953 56), в которых Евтушенко выступил как последователь… … Литературная энциклопедия

Свой очередной день рождения поэт Евгений Евтушенко отмечает традиционным
авторским вечером в Политехническом Музее. Такая у него традиция.
Так было, так будет (символический контракт с Политехническим
поэт заключил на 25 лет вперёд).

Стихи Евтушенко читает красиво, с высоко поднятой головой, как
артист, можно сказать, высокохудожественно. Потому что обычно
поэты читают тексты весьма монотонно, отдаваясь течению ритма,
что-то бубнят себе под нос, с чувством исполненной миссии - ведь
главное они уже сделали, стихи написали, чего ещё нужно? Иное
дело - Евгений Евтушенко, громогласный трибун, чтец-декламатор,
публичная фигура, не хочешь, а залюбуешься.

Раньше Евгений Евтушенко выступал на стадионах, собирая тысячи
слушателей, теперь оказывается достаточно камерного амфитеатра
в Политехническом. Кстати сказать, другим и этого зала никогда
не собрать. Потому что и время изменилось (нынче «физики» в почёте),
да и на стадионах выступают совсем другие исполнители. Всё больше
под фанеру и тут иной артистизм нужен.

Это я к тому, что в последнее время принято недолюбливать шестидесятников
вообще, и Евтушенко в частности. Плеваться, злословить, анекдоты
сочинять, эпиграммы всякие. Понятно, почему - шестидесятников
«подвела» повышенная социальность, граничащая с наивностью, непропорциональное
внимание к «злобе дня» (ходит бонмо о том, как поэт узнаёт о смерти
академика Сахарова и тут же объявляет, что идёт писать стихотворение,
посвящённое его памяти), все эти фельетонность, газетность, плакатность.
Скоропись, многопись, всеядность... Однако, в гигантском количестве
написанного Евтушенко можно отыскать массу прекрасных, первоклассных
стихов, давно разошедшихся на поговорки, вошедших в обиход.

«Постель была расстелена, а ты была растеряна...», «Тому
назад, тому назад смолою плакал палисад», «Со мною вот что происходит,
ко мне мой старый друг не ходит...», «Из карманов мы курево тянем,
популярные песни мычим...», «Я люблю тебя больше, чем нужно...» .
Вот и оказывается, что если выкинуть «злобу дня» и «нейтронную
бомбу», выйдет чистый, проникновенный лирик, данный в помощь не
одному поколению влюблённых. Я и сам, чего таить, объяснялся с
милой возвышенными строками Евгения Евтушенко. Впрочем, справедливости
ради, добавлю, что не только его.

Очень жаль, что мы не умеем быть благодарными. Печально, что быстро
забываем кумиров наших отцов, нашего детства. И очередь за билетами
на премьеру кинофильма «Детский сад». И битвы в магазине «Подписные
издания», где в лотерею можно было выиграть многотомник модного
поэта. И свежие номера журнала «Юность», из которых стихотворения
переписывались в блокнотики. И те же стадионы - и я там был, мёд-пиво
пил, и, между прочим, слушал поэму на сколько-то часов, написанную
чудовищным верлибром. Но ведь слушал же!

Конечно, эстетика и идеалы шестидесятников обветшали и потускнели,
пришли иные времена, взошли другие имена. И теперь можно по разному
относиться к творчеству и личности Евгения Евтушенко, его рубашкам
на выпуск и громкокипящему пафосу одного из «отцов перестройки»,
однако нельзя не отдавать ему должное. Потому что нельзя забывать
своё собственное прошлое. Нужно уважать его, хотя и «с отвращением
читая жизнь свою...».

Возможно, для того, чтобы не растерять остатки самоуважения.

Литературная критика

«Не умирай раньше смерти»

Дмитрий Бавильский (24/07/03)

Е. Евтушенко

Свой очередной день рождения поэт Евгений Евтушенко отмечает традиционным авторским вечером в Политехническом Музее. Такая у него традиция. Так было, так будет (символический контракт с Политехническим поэт заключил на 25 лет вперёд).

Стихи Евтушенко читает красиво, с высоко поднятой головой, как артист, можно сказать, высокохудожественно. Потому что обычно поэты читают тексты весьма монотонно, отдаваясь течению ритма, что-то бубнят себе под нос, с чувством исполненной миссии - ведь главное они уже сделали, стихи написали, чего ещё нужно? Иное дело - Евгений Евтушенко, громогласный трибун, чтец-декламатор, публичная фигура, не хочешь, а залюбуешься.

Раньше Евгений Евтушенко выступал на стадионах, собирая тысячи слушателей, теперь оказывается достаточно камерного амфитеатра в Политехническом. Кстати сказать, другим и этого зала никогда не собрать. Потому что и время изменилось (нынче «физики» в почёте), да и на стадионах выступают совсем другие исполнители. Всё больше под фанеру и тут иной артистизм нужен.

Это я к тому, что в последнее время принято недолюбливать шестидесятников вообще, и Евтушенко в частности. Плеваться, злословить, анекдоты сочинять, эпиграммы всякие. Понятно, почему - шестидесятников «подвела» повышенная социальность, граничащая с наивностью, непропорциональное внимание к «злобе дня» (ходит бонмо о том, как поэт узнаёт о смерти академика Сахарова и тут же объявляет, что идёт писать стихотворение, посвящённое его памяти), все эти фельетонность, газетность, плакатность. Скоропись, многопись, всеядность... Однако, в гигантском количестве написанного Евтушенко можно отыскать массу прекрасных, первоклассных стихов, давно разошедшихся на поговорки, вошедших в обиход.

«Постель была расстелена, а ты была растеряна...», «Тому назад, тому назад смолою плакал палисад», «Со мною вот что происходит, ко мне мой старый друг не ходит...», «Из карманов мы курево тянем, популярные песни мычим...», «Я люблю тебя больше, чем нужно...» . Вот и оказывается, что если выкинуть «злобу дня» и «нейтронную бомбу», выйдет чистый, проникновенный лирик, данный в помощь не одному поколению влюблённых. Я и сам, чего таить, объяснялся с милой возвышенными строками Евгения Евтушенко. Впрочем, справедливости ради, добавлю, что не только его.

Очень жаль, что мы не умеем быть благодарными. Печально, что быстро забываем кумиров наших отцов, нашего детства. И очередь за билетами на премьеру кинофильма «Детский сад». И битвы в магазине «Подписные издания», где в лотерею можно было выиграть многотомник модного поэта. И свежие номера журнала «Юность», из которых стихотворения переписывались в блокнотики. И те же стадионы - и я там был, мёд-пиво пил, и, между прочим, слушал поэму на сколько-то часов, написанную чудовищным верлибром. Но ведь слушал же!

Конечно, эстетика и идеалы шестидесятников обветшали и потускнели, пришли иные времена, взошли другие имена. И теперь можно по разному относиться к творчеству и личности Евгения Евтушенко, его рубашкам на выпуск и громкокипящему пафосу одного из «отцов перестройки», однако нельзя не отдавать ему должное. Потому что нельзя забывать своё собственное прошлое. Нужно уважать его, хотя и «с отвращением читая жизнь свою...».

Возможно, для того, чтобы не растерять остатки самоуважения.

Последние публикации:

• «Живая Музыка» 9. Клаудиус Люнштедт – Кирилл Серебренников
• Живая музыка 8. Двойное интервью. Курляндский. Композитор Дмитрий Курляндский отвечает на вопросы Дмитрия Бавильского

"Не умирай прежде смерти" - это детектив, герой которого, грустный и очаровательный следователь Пальчиков - русский молодой Мегрэ. Это политический роман о тайных пружинах путча в августе 1991 года. Это исповедальные воспоминания Евтушенко о его любимых женщинах, о том, как его пытались завербовать в КГБ. Это новеллы о том, как сборная СССР по футболу попала в публичный дом в Чили, о тайной любви Маршала Советского Союза, о малоизвестных сторонах личной жизни Ельцина, Горбачева, Шеварднадзе. Это романтическая история любви великого футболиста к отчаянной сибирской скалолазке, которые любили друг друга даже в чертовом колесе. Это роман, над которым можно поплакать и посмеяться, но бросить на половине нельзя. Роман "Ягодные места" (1981) увлекательный и необычный, многослойный и многохарактерный. Это роман о России и о планете Земля, о человечестве и человеке, об истории и современности. "Куда движется мир?" - этот главный вопрос всегда актуален, а литературное мастерство автора просто...

"Не умирай прежде смерти" - это детектив, герой которого, грустный и очаровательный следователь Пальчиков - русский молодой Мегрэ. Это политический роман о тайных пружинах путча в августе 1991 года. Это исповедальные воспоминания Евтушенко о его любимых женщинах, о том, как его пытались завербовать в КГБ. Это новеллы о том, как сборная СССР по футболу попала в публичный дом в Чили, о тайной любви Маршала Советского Союза, о малоизвестных сторонах личной жизни Ельцина, Горбачева, Шеварднадзе. Это романтическая история любви великого футболиста к отчаянной сибирской скалолазке, которые любили друг друга даже в чертовом колесе. Это роман, над которым можно поплакать и посмеяться, но бросить на половине нельзя. Роман "Ягодные места" (1981) увлекательный и необычный, многослойный и многохарактерный. Это роман о России и о планете Земля, о человечестве и человеке, об истории и современности. "Куда движется мир?" - этот главный вопрос всегда актуален, а литературное мастерство автора просто не может не удивить читателя. Евтушенко и в прозе остается большим настоящим поэтом.

Роман "Не умирай прежде смерти" - русская политическая сказка

В названии романа "Не умирай прежде смерти" заложена скрытая, хотя и не несущая характера мировоззренческого убеждения полемика с положениями известного исследования американских ученых "Жизнь после смерти " 23 , которое в конце 80-х годов приобрело всероссийскую известность. "Используя" интерес к мыслям о жизни после смерти, поэт стремится привлечь читателя к своему толкованию идеи смерти прежде смерти, а тем самым и к самому произведению, которое было сориентировано на американского и русского читателя.

Уже само название "русской сказки" предполагает вопрос: "А что это означает?". Для Евтушенко неприемлема сама идея смерти, которая предполагает бессмертие. Поэтому он и вкладывает в уста своего героя - "двойника" Залызина это сомнение: "Значит, для того, чтобы не умереть, надо умереть? Но ведь оттуда еще никто не возвращался, не рассказывал - как там". Далее поэт начинает сам растолковывать читателю: умереть прежде смерти - значит отказаться от борьбы за общечеловеческие и общенациональные ценности (за свободу, счастье, любовь). "Может быть, любить - это и есть не давать умирать друг другу? - рассуждает любимая Залызина. - Если все равно мы когда-нибудь умрем, на черта организовывать себе смерть? Давай лучше организовывать себе прекрасные сумасшествия! Все неспособные к прекрасным сумасшествиям умерли прежде смерти". (Ср. стихотворение "Качался старый дом": "Ты разлюбил. Ты умер. Когда-то ты любил. Когда-то ты был жив").

Однако и этого мало для евтушенковского понимания смерти прежде смерти, и он конкретизирует: "Человек умирает только тогда, когда умирает память. Тогда ему нечего передать другим, и с собой не о чем говорить. Жизнь без памяти становится бессмысленной". Автор добавляет непременное, важное для него уточнение: "знаменитости, переставая быть знаменитостями, умирают до собственной смерти. Слава очень часто становится смертью личной жизни".

В романе несколько сотен персонажей. Автор стремится всех их "вместить" в текст, разделяя на три основных группы. Первую немногочисленную группу составляют, пожалуй, лишь несколько персонажных пар: бывший знаменитый футболист Прохор Залызин и его любимая женщина, следователь по особо важным делам Степан Пальчиков и его жена Алевтина (их дочь Настенька). Они занимают в тексте особое положение: персонажи призваны "вести" главную сюжетную линию произведения. К ним, безусловно, примыкает и сам поэт, который появляется в разных главах, рассказывая о своих "потерянных" женах и детях, например, в главе "Исповедь перед путчем". Исповедь и самона¬блюдение преобладают в романе над вымыслом, лирическое излияние тщательно "документируется".

Вместе с тем автор "не удовлетворяется" только своим личным присутствием на страницах романа, вписывая в образы других персонажей подробности собственной судьбы, вживляет обстоятельства жизни близких ему людей в жизнь разнохарактерных героев-шестидесятников. Евтушенко наделяет одного из главных героев романа, "бывшего игрока сборной СССР по футболу, а ныне слывущего спившимся ночного сторожа магазина "Спорттовары" шестидесятилетнего" Прохора Залызина собственными биографическими чертами: один возраст, учеба в 254-ой московской школе, исключение из школы за любовь к футболу (факт опосредованный). В этом случае Евтушенко использует прием автобиографии. т.е. он приписывает Залызину те черты характера, которыми он хотел бы обладать в детстве, например, стать профессиональным футболистом, которым не стал, взамен "отнимая" у него профессию писателя, которую герою пророчила учительница литературы.

Ситуации жизни автора повторяются в романе, но они составляют уже содержание жизни Залызина: "А потом они шли по ночной Москве и пили газировку из граненых стаканов, светящихся, как кристаллы горного хрусталя в руках одиноких дремлющих газировщиц" (ср. стихотворение "Ночная газировка").

В романе "Не умирай прежде смерти" образ поэта дополняется образом Залызина. Так, например, в главе "Исповедь перед путчем", где описываются, в частности, евтушенковские взаимоотношения с первой женой, находим: "я боялся того, что пищащий, писающий ребенок отнимет у меня так называемую свободу, которой я тогда по-дурацки дорожил. Но убитый по моему настоянию ребенок отнял у меня большее - любовь его матери". В главе "Футбол и скалолазание" рассказывается о причинах "разведших" Залызина и его любимую женщину: "Их разделила его жажда славы. Самой славы еще не было - но ее жажда была жестокой ко всему, что могло помешать славе, даже если это любовь. Видение пищащей и писающей на головы человечества армии его детишек... встало между ним и славой. Он был сам еще слишком ребенок, чтобы иметь детей". Как не вспомнить слова Евтушенко из поэмы "Под кожей статуи Свободы":

На миллионах лиц моя судьба и драма.

Во вторую группу входит около 30 персонажей с говорящими именами: Генерал Со Шрамами, Скромно-Элегантный Демократ, Великий Лагерник (Солженицын), Румяный Комсомольский Вождь (Павлов), Маршал, Человек-Виолончель (Ростропович), Любимец Ахматовой (Бродский), Демократ-Прорубист, Фронтовая Летчица, Автор Сонетов и Психушек (Андропов), Глобальный Грузин (Шеварнадзе), Хозяин Азербайджана, Кристальный Коммунист, Великий Дегустатор, Главный Начальник Спорта... Отметим, что Евтушенко наделяет персонажей данного "сообщества" разной степенью узнаваемости: если имя М. Ростроповича ("Человек-Виолончель") прозрачно по принадлежническому смыслу, то суть имени, скажем, Генерала Со Шрамами - загадка, которую автор и предлагает читателю, стремясь призвать его воображение и знания ситуации августа 1991 г.

Третью, самую многочисленную группу составляют "коллективные" герои: Выжившие Инвалиды, Люди из Очереди (защитники Белого Дома).

"Перемешивая" личные и исторические судьбы персонажей, перемежая временные пласты российской и советской истории, сводя и разводя столь многочисленных реальных и вымышленных героев, Евтушенко подчеркивает и одну из жанровых особенностей русской сказки, в которой ВСЕ МОЖЕТ БЫТЬ. Именно поэтому Президент России не может утром найти свои носки, а Бывший Рекетер становится охранником Белого Дома, следователь Пальчиков беспрепятственно попадает в число приближенных Ельцина, а любимая Залызина - скалолазка Лодка - достает сосульку с Кремлевской башни...

Автор на протяжении всего своего многостраничного романа настойчиво убеждает читателя (как русского, так и зарубежного) в уникальности русской жизни, русской идеи, русской истории, "потому что нигде в мире нет ничего похожего на Россию".

Евтушенко не устает подчеркивать одно из свойств русской ментальности: взаимопроникаемость реального и вымышленного, их родство. Обращаясь ко времени истребления русского крестьянства, автор доказывает: в российской истории все взаимосвязано.

Тема гонения за религиозные взгляды в романе пересекается с темой абсурдной сути коллективизации: один из героев "русской сказки" "дряхлый старик" ищет тюрьму, где есть свободное место. В тряпицу у него завязана безграмотная бумага следующего содержания: "В ЛЮБОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ СЕВЕРОКАВКАЗСКОГО КРАЯ. Связи падежом тягловой силы и нехваткой идиниц направляеца своим ходом в тюрьму для пременения класовой борьбы по отношению к ниму злосный недовыевленый подкулачник Иона Чихарев 1861 году рождения. Азначенный агент мировой буржуазии придательски ховал от колхозного счастливого труда сваво неинвенторезованного жиребца по хвамилии Гнедко, правокационнно надевал в революционные праздники царские медали и, не стесняясь внуков-пианеров какие смело сихнализовали об этом, содержал в красному углу патрет противника колективизации, извесного под фамилтием Исус Христос. Посему прозьба посадить в любое заключение, где будет свободное место. Упалнамоченный ГПУ Скрынюк".

Примеров "чудесного" на страницах романа рассыпано множество.

Следует уточнить жанровую сущность романа: это не просто "русская сказка", а русская политическая сказка, ибо в российской политике середины 80-х - начала 90-х годов действительно был, пожалуй, задействован (вольно или невольно) каждый россиянин. Евтушенко еще раз подчеркнул эту особенность российского менталитета, сформулированную им в 1990 г.: "Политика - привилегия всех".

Автор обнажает принципы современной политики. Так, например, приводятся следующие рассуждения М.С. Горбачева: "Что за гнусность в самой природе политики - чтобы удержаться в ней, кого-то обязательно надо предавать. А может быть, мои соратнички, чувствуя, что вот-вот их выбросят, как шлак, решили предать меня раньше, чем я их, чтобы удержаться, и в этом весь секрет их вшивого переворота?".

Обращаясь к жизни Горбачева, Евтушенко исследует природу двойственности сознания своего поколения: "Человек по имени Президент "складывался" из двух составных: Крестьянского Сына и Оккупированного Пацана. Здравый смысл Крестьянского Сына дополнялся страхом за свое прошлое и прошлое репрессированных родственников Оккупированного Пацана". К этим двум ипостасям будущего Президента добавилось "подневольное поведение" Восходящего Аппаратчика, проводящего антисемитские собрания, осуждающие врачей-убийц. Автор таким образом стремится показать сложный характер идейной эволюции Горбачева как политического представителя шестидесятничества. "Крестьянский Сын горестно недоумевал: почему Хрущев, разоблачивший Сталина, не наберется мужества покаяться в том, что и на его руках кровь. А Восходящий Аппаратчик прекрасно понимал Хрущева: если в политике покаешься, тебе конец, ибо люди считают покаяние признаком слабости и никогда не пойдут за тем, кто кажется им слабым".

В романе показана нравственно-политическая драма шестидесятничества, причины которой заложены в самой его природе. Евтушенко-человек, став заложником времени ("под эпоху я плечи подставил, так, что их обдирало сучье") вступает в конфликт с Евтушенко-политиком ("а любимой плеча не оставил, чтобы выплакалась в плечо"): "Никакая политика не стоит человеческих жизней, но политику в этом трудно убедить".

Книга прозы "Волчий паспорт"

Последнюю по времени издания (1998) книгу прозы "Волчий паспорт" трудно рассматривать как новую, самостоятельную работу Е.А. Евтушенко, так как под одной обложкой собраны и ранее известные главы автобиографического плана ("Прощание с двадцатым веком", "Жизнь как приключение", "Слух о моем самоубийстве"), и не раз перепечатываемые статьи поэта, представленные как части книги в несколько измененном виде, и фрагменты из нашумевшей "Преждевременной автобиографии", и глава "Исповедь перед путчем" из "русской" сказки "Не умирай прежде смерти". Кроме того весомой и достаточно интересной частью книги является "Глава заключительная, написанная не мной" ("Пунктир"), которая состоит из многочисленных высказываний разных людей о поэте, то есть это своего рода "пунктир его жизни". В книгу включены и отдельные стихотворения поэта последнего времени.

Таким образом, "жанр" книги "Волчий паспорт", видимо, следует определить как коллаж, дающий представление о его жизни. Автор предупреждает: "Герой книги - не Евтушенко, а двадцатый век, увиденный его глазами. Но одновременно это и Евтушенко, увиденный глазами двадцатого века".

Остановим внимание на новых главах книги, которые представляют собой, хотя и "разбросанную" по времени, но цельную картину жизни поэта, ранее неизвестную читателю.

Глава "Жизнь как приключение" имеет два "раздела": "Почему я не играю в карты" и "Хрустальный шар прадедушки Вильгельма". Эти части книги можно рассматривать как мемуарные зарисовки. Вместе с тем мемуарная основа первой части главы - особого рода: автор определяет это необычное жанровое образование как "рассказ по рассказу моего отца".

Е.А. Евтушенко рассказывает о подробностях, предшествовавших его рождению со слов своего отца Александра Рудольфовича Гангнуса, то есть это как бы "двойные" мемуары или мемуары в мемуарах. Реальные факты, о которых А.Р. Гангнус поведал своему сыну, вступают во взаимозависимость с впечатлением, вызванным у поэта. Для Е.А. Евтушенко скорее важнее впечатление, а затем уже - детали, которые призваны для сохранения впечатления. Чувствуя себя художником, он и подбирает детали, способные передать точность впечатления.

Следует подчеркнуть: в новых главах книги отчетливо ощутима интимизация повествования 24 , стремление, с одной стороны, вовлечь читателя в самые глубины "преданий" семьи поэта, с другой - показать не только семейную драму, но и драму шестидесятнических иллюзий. "Трагедия интеллигенции состоит в том, что мы вообще плохо представляли, что может произойти, и оказались неподготовленными к событиям, которые сами и подготавливали", - находим мы авторское откровение в предисловии.

Особое место в "Волчьем паспорте" занимают главы о любви, как ранее известные ("Исповедь перед путчем"), так и новые ("Слух о моем самоубийстве"). Содержательные тональности этих глав о родовых корнях поэта соприродны, ибо центральными их персонажами являются женщины.

Нередко в поэтическом сознании Евтушенко романтическое и реалистическое видение женщины составляют нерасторжимое своеобразное единство: возвышенное и земное, уходящее во вневременную перспективу и сознательно конкретизированное божьим творением, средоточием земных и внеземных свойств. "А вокруг была белоствольная березовая роща, напоминающая сотни голых женщин на заре христианства, сбегающих вниз, по берегу реки, чтобы принять крещение в воде.

Когда я не удержался и сказал Аушре об этом, она что-то шепнула своей подруге, и они ушли куда-то за березы, а потом появились из-за них лишь в газовых прозрачных накидках, сквозь которые просвечивали их обнаженные тела, как будто ожившие, очеловеченные в женских образах березы, накинувшие на себя нежный вечерний туман, и начали босиком кружиться на траве вокруг скатерти, то привставая на цыпочки, с чуть зазелененными пятками, к которым прилипали травинки, то пружинно опускаясь на ступни, отчего только что казавшиеся тоненькими-тоненькими ноги сразу наливались играющими мускулами" (роман "Волчий паспорт").

Вместе с тем поэтическое сознание Евтушенко, как правило, не способно увидеть лишь одно, божественное происхождение женщины. Коварство и любовь женщины в его понимании часто неразъединимы. "Первая безукоризненно вежливая женщина Аушра, у которой поэт "никогда не видел истерических переходов от всплесков страсти к скандалам", оказывается человеком, выполняющим специальное задание КГБ... по спасению Евтушенко от нежелательного для международного мнения самоубийства. Глубоко интимное и государственное переплетаются в их судьбе.

В этом случае женщина выступает оберегающей силой, охранительницей, спасительницей. Мотив любви-спасения повторится в евтушенковской прозе 80-90-х годов не раз. Например, скалолазка Лодка, чудесным образом появившаяся в окне высотного дома спившегося бывшего знаменитого футболиста Прохора Залызина, спасет его от "умирания прежде смерти". Поэт боготворит женское, милосердное и всепрощающее начало в любви.

Подведем предварительные итоги. Изменение общих мировоззренческих ориентиров в конце 70-х годов, продиктованное определенной исчерпанностью шестидесятнических идей, ознаменовалось стремлением Е.А. Евтушенко укрепить свою программу на основе осмысления вечных литературных тем. В результате этих поисков усиливается интимизация повествования в произведениях поэзии, прозы, кинематографии, литературно-публицистической критики 80-90-х годов - на основе интенсивной разработки любовной тематики. Поэт как бы собирает свои художественные достижения в интимной лирике воедино, находя мировоззренческую точку опоры в теме любви как одной из важнейших категорий этики. Вследствие этих устремлений любовная тема обретает свое новаторское значение, проявляющееся в ряде существенных положений. Во-первых, поэт акцентирует внимание на сам процесс постижения драмы спальни. Отсюда - перенесение места любовного действия в центр произведений и повышение уровня откровенности. Отсюда же исходит и повышение роли эротических картин в его творчестве. Во-вторых, заслугой поэта, по нашему мнению, следует признать и то обстоятельство, что он в большой мере способствовал легализации чувственной любви. В-третьих, Е.А. Евтушенко, осмыслил в основном, два, наиболее близких ему состояния любовной интриги: рождение и смерть чувства. Отсюда - усиление общего эмоционального пафоса лирического повествования и возникновение нового, наиболее крайнего типа русского классического варианта любви-жалости - любви-вины, порожденная ею исповедальность. В-четвертых, литературно-публицистический стиль поэта продиктовал и отчетливую индивидуализацию образа лирического героя, нередко переходящую в автобиографичность.

В прозе Е.А. Евтушенко сошлись заложенные в его творчестве устремления поэзии к прозе, а прозы к поэзии. В большой мере проявились стилистические и мировоззренческие основы его творчества. Растущая убежденность в подлинности бессмертия силы духа получает в его романе "Ягодные места" и "русской сказке" "Не умирай прежде смерти" жизненное обеспечение: "если будет Россия, значит буду и я". Евтушенко наделяет вечной жизнью ягодные места своей Родины, любовь, рожденную в этом мятежном, но светлом краю, отчаянную борьбу человеческого духа с "суетой сует". "И смерти не будет" - именно эти слова из "Откровения Иоанна Богослова" определяют главное содержание евтушенковской прозы 80-х - начала 90-х годов.

Проза Е.А. Евтушенко последнего пятнадцатилетия сыграла важную роль хранительницы идейно-художественных сил поэта, она расширила его профессиональные горизонты, одновременно углубив и сделав разнообразными его главные, заветные мысли.

Примечания

1. Евтушенко Е. Жизнь после смерти. - М.: Советский писатель. - Олимп, 1991.
2. "Надрывная исповедальность порой способна шокировать", - абсолютно верно отмечала первый рецензент книги. (См.: Латынина А. Ему аплодировали стадионы и президенты // Лит. газета, 21 октября, 1998. - С. 4.

Хакасский государственный университет, Абакан
http://www.kommersant.org.ua