Дипломатия ссср во время второй мировой войны. Советская дипломатия во второй мировой войне

После нападения фашистской Германии на СССР советская дипломатия все свои силы сосредоточила на обеспечении наиболее благоприятных внешних условий для скорейшего разгрома врага. Прежде всего было необходимо создать надёжный лагерь союзников, добиться своевременного и последовательного выполнения союзниками своих обязательств, особенно в том, что касается поставок вооружения и военных материалов, открытия «второго фронта», отказа от ведения сепаратных переговоров с противником. Одним из ключевых направлений этих усилий было согласование программы послевоенного устройства мира, включая установление послевоенных границ и обеспечение их безопасности.

Становление военно-политического сотрудничества стран антигитлеровской коалиции проходило трудно и противоречиво. Как Великобритания, так и США не торопились с оказанием реальной помощи Советскому Союзу. Это касалось в первую очередь наших настойчивых обращений о немедленном открытии «второго фронта» (впервые этот вопрос был поставлен советской стороной перед англичанами в июле 1941 г., а высадка англо-американских войск в Нормандии состоялась в июне 1944 г.).

В мае 1942 г. был подписан советско-британский Договор о союзе в войне против гитлеровской Германии и её сообщников в Европе, о сотрудничестве и взаимной помощи после войны, а в июне 1942 г. – советско-американское Соглашение о принципах, применяемых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии. Эти документы, в основу которых был положен принцип взаимной помощи в войне против фашистской Германии, сыграли важную роль в сплочении сил антигитлеровской коалиции.

Достижение реальных прорывов в отношениях между союзниками справедливо связывают с проведением встреч руководителей стран «большой тройки». Состоявшиеся за годы войны три конференции такого уровня – Тегеранская в 1943 г., Крымская (Ялтинская) и Берлинская (Потсдамская) в 1945 г. показали, что несмотря на расхождение в оценках ряда военных и политических проблем великие державы при наличии политической воли, взаимного понимания и доверия способны действовать согласованно в интересах международного мира и безопасности.

Масштабность принятых на этих встречах решений, особенно в том, что касается открытия «второго фронта», требовала активных действий советской дипломатии на всех направлениях. Она участвовала в разработке всех основополагающих межсоюзнических документов, в координации политических подходов союзников в деле выведения из войны стран фашистской коалиции, в налаживании отношений с освобождёнными странами Европы, в восстановлении мира в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Работники наркомата не только самоотверженно трудились на дипломатическом поприще. 5 июля 1941 г., когда в Москве началась запись в народное ополчение, практически половина работников НКИД, в том числе весь выпуск Высшей дипломатической школы стали добровольцами и ушли на фронт. Они приняли участие в сражениях под Ельней. Из 163 человек нкидовского ополчения 72 навсегда остались в земле Смоленщины. Память об их подвиге увековечена на мемориальной доске в здании МИД России и на мемориальной доске на первом здании НКИД на Кузнецком мосту, открытой 10 февраля 2014 г. в День дипломатического работника.

В годы Великой Отечественной войны советские дипломаты работали в нелегких условиях. Далеко не безопасны были маршруты следования из Советского Союза к месту назначения и обратно. В Лондоне наши дипломаты работали под ожесточенными бомбежками фашистской авиации и ракет "фау".

Жизнь коллективов посольств и консульств в годы войны протекала в стесненных материальных условиях. Несмотря на это сотрудники добровольно отчисляли значительную часть своей заработной платы в фонд обороны и на подписку на военные займы. Они проводили широкую разъяснительную и пропагандистскую работу среди местной общественности, выступали на различных собраниях и митингах, в учебных заведениях, на предприятиях, перед портовыми рабочими и моряками, отправлявшими грузы в Советский Союз.

Уход сотрудников в ополчение вызвал вынужденное сокращение штатов НКИД. Так, в подразделениях наркомата, курировавших отношения с Великобританией, Германией и США, осталось по 4 сотрудника. Однако благодаря своим высоким деловым качествам сотрудники НКИД неизменно обеспечивали ритмичную, высокопрофессиональную работу наркомата в тяжелейших условиях военного времени. Только после битвы под Москвой мобилизованные сотрудники начали возвращаться в НКИД.

Дважды, в 1941 г. и 1944 г., были проведены реорганизации наркомата, которые коснулись, в основном, европейских и американского отделов − в плане переориентации их структуры и функционального назначения с учетом новых реалий, которые складывались в тот момент в международных делах. Общее число сотрудников НКИД в 1942 г. составило 522 человека.

Подтверждением особой роли внешнеполитического ведомства в общей системе государственного строительства стало установление в мае 1941 г. рангов для дипломатических представителей СССР за границей – чрезвычайного и полномочного посла, чрезвычайного и полномочного посланника, поверенного в делах. В мае 1943 г. были введены дипломатические ранги для всех работников НКИД. Вводилась форменная одежда для дипломатов.

В марте 1946 г. Народный комиссариат иностранных дел СССР стал именоваться Министерством иностранных дел СССР. В первое послевоенное десятилетие существенно расширились задачи МИД, чрезвычайно возрос объём работы, поэтому важной составляющей реорганизации министерства, проведённой в 1945-1946 гг., явилось увеличение его штата до 1642 человек. Изменилась структура Центрального аппарата, создавались новые территориальные (оперативные) подразделения, усиливались требования в отношении подбора кадров для министерства.

К концу первого послевоенного десятилетия значительно расширилась сеть загранучреждений министерства. СССР имел дипломатические отношения уже с 68 государствам, в 62 из них находились дипломатические представительства и 34 самостоятельных консульских учреждения.

Советская дипломатия вписала яркие, впечатляющие страницы в дипломатическую историю Второй мировой войны. Дополняя народно-хозяйственные и военные усилия, она внесла свой весомый вклад в достижение Победы, обеспечение внешнеполитических интересов нашего государства, в утверждение справедливого послевоенного урегулирования.

Сегодня российская дипломатия видит свою задачу в том, чтобы не допустить ревизии результатов Второй мировой войны, сохранить историческую правду для будущих поколений и обеспечить достойное место нашей страны в складывающемся миропорядке.

Англо-французская дипломатия и нацистская Германия накануне Второй Мировой войны

Введение

Глава 1. Версальско-Вашингтонская система международных отношений на пути к кризису

1 Становление Версальско-Вашингтонской системы; Причины кризиса

2 Репарационный вопрос Германии в контексте попыток нормализации европейских международных отношений

3 Локарнские соглашения

4 На пути к обострению международных отношений на стыке десятилетий

Глава 2.Англо-французская дипломатия и нацистская Германия в последнее предвоенное десятилетие

1 Обстановка на европейской дипломатической арене в начале 30-х годов

2 Нарастание напряженности в Европе с приходом национал- социалистической партии в Германии

3 Апогей международной напряженности 1938 года

Заключение

Список литературы

Введение

Актуальность. В России вопросы истоков Второй Мировой Войны и исторической памяти становятся слышны все чаще в наши дни. К сожалению, порой возникает впечатление, что это связано, в первую очередь, с политической ситуации вокруг государства, и уже потом речь может идти о чистом интересе к историческим событиям того времени. Настоящая работа затрагивает тематику прямо относящуюся к политической сфере жизни общества. Ее временные рамки относятся к межвоенному периоду, который сам по себе - одно из примечательнейших явлений XX века, хоть и совсем непродолжительный с точки зрения истории. С его помощью связываются два, во всех смыслах, совершенно разных мира - тот, который ушел вместе с завершением Первой Мировой Войны, и новоявленный, в котором оказался мир после Второй Мировой. Значимость этих двух с небольшим десятилетий для исторической науки, да и для всего человечества вряд ли можно переоценить. Этот период пестрит яркими и противоречивыми событиями, он привлекает своей динамичностью, нестабильностью. Это время революций, грандиозных экономических и политических потрясений, и вместе с этим, время образования новых государств, новых общественных настроений и надежд. Базовой или лучше сказать фоновой идеей сопровождавшей первую половину межвоенного периода была идея сохранения мира, предотвращения новой войны, даже когда, ближе к середине 30-х гг., все более явно прорисовываться контуры будущих конфликтов и различных деструктивных ситуаций, эта тенденция еще сохраняется. Тем не менее, постепенно, сменяются одни другими и нарастают новыми различные межгосударственные противоречия, что неизбежно отражалось на международных отношениях.

Дипломатическая сфера, лучше других ощутила на себе опасные нотки будущих проблем, уже в момент создания новой системы международных отношений, когда в самое ее основание была заложена мина замедленного действия, которая затем, в купе с другими факторами привела мир к самой кровопролитной войне за всю его историю. Частые попытки дипломатических ведомств разных стран на протяжении первого послевоенного десятилетия сгладить острые углы были малоэффективными, а с приходом в начале 30-х гг. Мирового экономического кризиса, противоречия стали накаляться с новой силой. Влияние этого явления на взаимоотношения стран сложно переоценить, да и на внутренние дела государств кризис, разумеется, тоже оказал приличное давление, последствия которого иной раз, можно сказать, потрясали мир, так например, приход к власти в Германии национал-социалистической партии, отчасти, связывается именно с экономическими проблемами страны. В дальнейшем, это событие самым прямом образом отразится на всей международной обстановке в европейском регионе. Актуальность исследования состоит также в том, что использование комплекса новой литературы и источниковой базы позволяет эффективно и с большей долей объективности отражать реальные события, противостоя существующим по сей день заблуждениям и мифам об этом времени. Кроме этого, очень важно также и то, что в современно международном пространстве также существует целый ряд очагов и точек напряженности, борьба с которыми непременно входит в сферу рассмотрения Советом Безопасности ОООН. Как и в прошлом, постоянно возникают прения относительного того, какой линии поведения в отношении того или иного агрессора придерживаться мировому сообществу. Полного согласия и координации действия достичь удается крайне редко, сейчас на виду примеры конфликтов в Сирии и Украине, поэтому особо ценным представляется опыт подобной работы в прошлом.

Хронологические рамки работы охватывают период от заключения Версальского мирного договора в 1919 г. и до подписания пакта о не нападении между Германией и СССР в 1939 г. Нижний порог обусловлен тем, что установление именно такой, новой системы международных отношений, предопределило основной вектор развития европейской политики трех ведущих держав региона, определило их глобальные политические цели. И именно там следует искать истоки обострившихся в 30-х гг. противоречий. Верхнаяя же планка выбрана так, ввиду того, что это соглашение всем своим существом вытекало из характера дипломатических действий великих держав и Германии и может считаться их закономерным итогом.

Объектом данного исследования является дипломатические отношения Англии Франции и Германии перед Второй Мировой Войной. Предметом: Комплекс документов и источников внешней политики и Великобритании Французской республики и Германии рассматриваемого периода.

Целью данной работы является изучении специфики и исследование результатов дипломатической борьбы англо-французской и германской дипломатии перед Второй Мировой Войной. В соответствии с поставленной целью работа содержит в себе следующие задачи:

1)Изучить исходные позиции и задачи внешней политики каждой из стран;

2)Проанализировать имеющиеся источники, относящиеся к сфере внешней политики.

3)Исследовать дипломатические шаги каждой страны;

4)Рассмотреть внутренние и внешние политические факторы, оказавшие влияние на формирование внешнеполитического курса;

Данной проблематике уделено огромное внимание как в отечественной, так и в зарубежной историографии. Большую часть работ здесь можно дифференцировать на три основные группы, во-первых это монографии и статьи по истории и теории международных отношений, во-вторых исследования по анализу истории внешней политики отдельно-взятых стран, предметом исследований третий группы являются двусторонние отношения Германии с другими государствами. Из огромного пласта работ, относящихся к истории международных отношений мы бы хотели отдельно выделить труды обобщающего характера, такие как: Системная история международных отношений» под редакцией А. Д. Богатурова.

В этой работе особое внимание уделено сюжетам Версальского урегулирования, международных отношений в зоне ближайшего периметра Советской России, кануна и первого этапа Второй мировой войны до вступления в неё СССР и США, а также развития ситуации в Восточной Азии и положения в периферийных зонах международной системы., «Дипломатия» Г. Кисснджера, которая не случайно стала национальным бестселлером 1994-1995 годов. Перекликаясь с одноимённой книгой Г. Никольсона, автором подвергаются анализу факторы, позволяющие оценивать прочность и долговечность того или иного мирового порядка, начиная с Вестфальского мира 1648 года и вплоть до наших дней. Перед читателем предстаёт ряд политических деятелей «всех времён и народов» - от Ришелье до наших современников. Выступая как участник множества исторических событий новейшего времени, автор рассматривает их как вехи становления так называемого «нового мирового порядка», складывающегося на рубеже XX-XXI веков. «Курс лекций по истории международных отношений в 1918-1939 гг.» В. Н. Горохова, это результат обобщения многолетнего опыта чтения лекций на Историческом факультете МГУ. К преимуществам книги относится сжатость изложения, доступность изложения, возможность использования ее в качестве учебного пособия при подготовке к экзаменам. К недостаткам книги стоит отнести отсутствие в книге ссылок на использованную литературу и источники, что затрудняет выявление оригинальных идей автора и тех, что он заимствовал у других исследователей. Книга предлагает достаточно традиционное изложение событий международной политической истории с точки зрения политического реализма и некоторых элементов неявного марксизма-ленинизма. В целом, работа является хорошим учебным пособием, но не претендует на статус монографии. «История международных отношений 1918-1939» Э. ди Нольфо, нас конечно в рамках исследования интересует прежде всего первый том. Это книга - обобщающий обзорный труд по истории международных отношений, охватывающий период с окончания Первой мировой войны до 90-х годов XX века. В работе раскрываются ведущие тенденции эволюции международной системы, ее основные узлы и переломные моменты. Книга содержит не только повествование о политико- дипломатической истории избранного периода, но и рассмотрение экономических, финансовых, военных, психологических факторов ее развития.

Автор удачно сочетает яркий показ наиболее значимых событий с аналитическим изложением собственных концептуальных подходов к проблемам истории международных отношений XX века. «Введение в теорию международных отношений» под ред.; Одной из первых общих монографий по истории международных отношений в 20-30-е гг., опубликованных после 1991 г., является четырехтомное издание, подготовленное коллективом авторов под редакцией А. О. Чубарьяна. Авторы поставили перед собой задачу в несколько ином свете изложить события межвоенного периода, избегая идеологических клише.; А. С. Маныкина, В пособии рассматриваются базовые закономерности, изучаемые теорией международных отношений. Показаны подходы основных научных школ к ключевым проблемам этой отрасли знания. Анализируется механизм функционирования системы международных отношений, выявляются факторы (идеологические, экономические, военно- стратегические), воздействующие на этот процесс.

Переходя к обзору работ, принадлежащих ко второй группе, принятой нами классификации, посвященных анализу внешней политики отдельных стран, обратим внимание на монографию Лемина И. М. посвященную Внешней политике Великобритании7, ряд работ на смежную тематику Трухановского В.Г., например, Внешняя политика Англии на первом этапе общего кризиса капитализма (1918 - 1939).8 Это монография, в которой рассматривается внешняя политика одной из крупнейших империалистических держав в период между двумя мировыми войнами. На основании официальных советских и английских, германских и других публикаций и документов, советской и иностранной мемуарной и монографической литературы, на материалах советской и зарубежной печати в книге прослеживается развитие на протяжении двадцати лет англо-советских отношений, взаимоотношений Англии с Германией, Францией, Италией и некоторыми другими европейскими державами, англо-американских отношений, показывается политика Англии на Ближнем и Дальнем Востоке и в Лиге наций. Или другая работа этого же автора, в которых исследователь показывает не только роль и место Идена в английской политической жизни, но и воспроизводит интересные страницы истории английской дипломатии, где наряду с Иденом действуют Стэнли Болдуин, Невиль Чемберлен, Уинстон Черчилль и многие другие. Предметом особого внимания автора является отношение Идена к Советскому Союзу.

Еще одной работой Трухановского, бесспорно заслуживающей внимание является труд, рассказывающий о жизни и деятельности Уинстона Черчилля, которая показана в тесной связи с внутренней и внешнеполитической жизнью Англии, а также с важнейшими событиями, происходившими на мировой арене. Читатель познакомится с сильной, талантливой и колоритной личностью, неординарной как в политике, так и в частной жизни, отдельно хочется выделить статью Якубовской И. Обширный материал содержится работе 3. С. Белоусовой о политике Франции, монография посвящена внешней политике и дипломатии Франции предвоенного десятилетия. При этом главное внимание уделено анализу позиций правящих кругов по проблемам европейской безопасности. В работе показано, в силу каких причин Франция потерпела крупнейшее политическое и дипломатическое поражение и оказалась в преддверии поражения военного.; Большую ценность представляют статьи и диссертация по проблемам французской внешней политики К. А. Малафеева, очень содержательная статья Е.О. Обичкиной касательно динамики развития французской дипломатии14. Разбирая вопросы стратегии внешней политики Германии, сложно обойтись без работы В. Н. Дашичева15. Если говорить об изданных сравнительно недавно работах, то необходимо выделить монографию А. И. Патрушева по истории Германии. Перейдем теперь к обзору зарубежной историографии по вопросам внешней политики; В сравнении с отечественной, она не так широко представлена, но тем не менее, стоит все-таки отметить большое значение для исследования труда например, Уильяма Ширера (William Shirer).17

Следующую группу мы вывели, как работы по двусторонним отношениям отдельных стран. Очень сильной и полезной в данном исследовании является монография Борисова Ю. В.18 о франко-советских отношениях, о франко-германский познавательно пишет Симычев19, его отличается большей объективностью в изложении позиций обеих сторон и обширной источниковой базой. М.К. Симычев анализирует развитие отношений между ФРГ и Францией, воспроизводя их на фоне процесса западноевропейской интеграции. В заключении к историографическому обзору, отметим, что характерной чертой зарубежной историографии начиная с послевоенного времени, является рефлексия о причинах войны, об упущенных возможностях, о преступности бездействия политических лидеров западных стран. И по сей день и на уровне научно-исторических кругов и в целом общественность еще полемизирует о степени ответственности своих стран за наступление мировой войны, непосредственно после ее окончания они клеймили, презирали и вешали (в прямом и переносном смысле) своих чемберленов, даладье и лавалей. Со временем произошла смена ориентиров: историки и публицисты начали склоняться к тому, чтобы смотреть на события предвоенного времени не с высоты исторического опыта Второй мировой войны, а глазами политических деятелей, принимавших решения в 1930-ые гг. и не знавших, что эти решения были «предвоенными». Используя новые документы, они акцентируют внимание на многообразии различных факторов, обусловивших движение стран Западной Европы к политике умиротворения.

Обзор источников:

Источники, которые легли в основу данной работы, разделены на следующие группы: это архивные материалы, дипломатические и парламентские документы, публикации выступлений политических деятелей, мемуары, публицистика и пресса. К первой группе относятся опубликованные архивные материалы России (Архив внешней политики -АВП) Ко второй группе источников относятся материалы, которые лежат в основе практически любой работы по внешней политике. Это сборники документов, публикации выступлений политических деятелей, стенограммы заседаний парламентов, документы международных конференций и организаций. Основные материалы по дипломатической активности Англии представлены в изданных после войны

«Документах внешней политики Великобритании»20. Этот источник был взят за основу большинством историков, специализирующихся на истории межвоенного периода, т. к. он содержит значительное количество документов, позволяющих анализировать не только внешнюю политику Англии, но и других европейских государств. Для корректного использования данной публикации необходимо учитывать ряд ее особенностей. Во-первых, надо понимать, что там представлены далеко не все документы Форин Оффиса. В связи с этим «Документы по британской внешней политике» следует дополнить осуществленной в 1990-е гг. в США публикацией «Британские документы по международным делам»21, в которой представлен ряд новых источников в том числе из Confidential Print (группы документов, рассылавшихся строго определенному числу членов Кабинета министров и МИДа). Во-вторых, очень важно, что «Документы по британской внешней политике» предлагают взгляд на международные отношения с точки зрения Форин Оффиса, при этом, в начале 1920-х гг. его традиционная роль, как главного органа правительства по проведению внешней политике была в немалой степени поставлена под сомнение активным вмешательством премьера Д. Ллойд Джорджа. Хотя о степени данного явления ведутся споры. В-третьих, работа над «Документами по британской внешней политике» велась в период, когда большая часть документооборота, особенно, связанная с разведывательной деятельностью, оставалась засекреченной. Без учета данного компонента внешнеполитической деятельности нельзя с достаточной степенью полноты понять многие из действий Великобритании на международной арене в 1920-е гг. Дипломатические документы 1920-х гг публиковались конечно и в СССР сперва наркоматом а затем и министерством иностранных дел. Помимо «Документов внешней политики СССР», в которой представлен ряд материалов по отношениям СССР с Великобританией и Францией, стоит выделить публикацию «Локарнская конференция» (1959 г.)22 Основанная на трофейных германских документах, она позволяет по ряду аспектов дополнить сведения, содержащиеся в британских и французских документах по данному вопросу.

Помимо вышеперечисленных источников, важную роль играли материалы прессы. Голос ведущих газет Великобритании и Франции - «Times» и «Le Tane» - был достаточно весомым в 1920-е гг.

Важным источником для данного исследования также являются труды современников: политические, военно-теоретические и публицистические сочинения, написанные непосредственно в межвоенный период, либо мемуары, составленные позднее. О Парижской мирной конференции 1919 г. Д. Ллойд Джордж23. Международным событиям 1922-1923 гг. посвящена серия статей Д. Ллойд Джорджа, уже покинувшего правительство и пытавшегося на страницах печати доказать верность преследуемого им до этого политического курса. Картину внешней политики Англии прекрасно дополняют мемуары Уинстона Черчилля, которые отличаются очень точным восприятием ситуации на международной арене24. Во многом с позицией Черчилля был солидарен Роберт Ванситтарт, в 1930-1938 гг. постоянный заместитель министров иностранных дел Англии. Его мемуары и дневниковые записи дают четкое представление о том, что Черчилль был отнюдь не одинок в своем мнении.

Наконец, важную группу источников представляют личные бумаги, письма и дневниковые записи британских и французских политиков. К ней относятся бумаги британского премьер-министра С. Болдуина, переписка О. Чемберлена с сестрами и другие письма, бумаги А. Бриана, опубликованные его биографом Ж. Сюаресом26. Такого рода источники дают нам возможность попытаться понять какие-то личные переживания, соображения официальных лиц, которые никогда бы не могли бы быть ими высказанными официально.

Структура данной работы обусловлена предметом, целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, двух глав и заключения. В введении раскрывается актуальность проблематики, устанавливается объект, предмет, цель и задачи исследования, приводятся историографический и источниковедческий обзоры темы.

В первой главе рассматривается динамика развития Версальской Вашингтонской системы международных отношений.

Во второй главе подвергается анализу дипломатия Англии и Франции в отношении Германии во время последнего десятилетия перед Второй Мировой Войной.

В заключении подводятся итоги исследования, формируются окончательные выводы по рассматриваемой теме.

Глава 1. Версальско-Вашингтонская система международных отношений на пути к кризису

1.1 Становление Версальско-Вашингтонской системы; Причины кризиса

Версальско-Вашингтонская система международных отношений - в историографии этим термином называется многополярный мировой порядок, основы которого были заложены по завершении Первой мировой войны 1914- 1918 Версальским мирным договором от 1919 года, договорами с союзниками Германии, а также соглашениями, заключёнными на Вашингтонской конференции 1921-1922. Сложилась в 1919-1922 и была призвана формально закрепить итоги Первой мировой войны.

Версальская составляющая этой системы не мало зависела от политических и военно-стратегических действий государств-победителей, ключевыми среди которых конечно же были Великобритания и Франция. При этом можно констатировать характерное пренебрежение интересами проигравших стран и государств только возникших на политической карете Европы (Австрия, Венгрия, Югославия, Чехословакия, Польша, Финляндия, Латвия, Литва, Эстония).

Формирование послевоенного мирового порядка в Европе проходило на фоне революции в России и хаотическими событиями в Восточной Европе.При обсуждении и составлении условий Версальского договора, ведущие государства преследовали различные цели. Для Франции первостепенной задачей становилось ослабление Германии, что позволяло быокончательно оформить французскую гегемонию в Европе и обезопасить её восточные границы. Великобритания и США,напротив, были более заинтересованы в сохранении равновесия сил в Европе, это подталкивало их к необходимости с большей степенью чуткости принимать во внимание интересы Германии. Необходимо отметить благоприятно складывающиеся условия для использования поверженной Германии в качестве умиротворяющего сдерживающего и стабилизирующего общеевропейскую обстановку фактора: распад Австро-Венгрии, революция в России, многоохватывающий национально-революционный подъем и эффективная большевистская пропаганда.

Закономерным итогом, выразившимся в версальских договоренностях стали достигнутые компромиссы крайних позиций, в основном, правда, за счет побежденных. Это в свою очередь сыграло злую шутку с гарантами Версальско-Вашингтонской системы в недалеком будущем. Резко возросло количество массовых коммунистических партий, направленность внешней политики Германии приобрела радикально реваншистский характер. При этом Англия и Франция пытались использовать новые государства, возникшие в Европе, как против большевистской революции, так и против германского реваншизма.

Отсутствие скоординированной позиции Великобритании и Франции в вопросе перспективы европейского равновесия и самоустранение США от участия в функционировании Версальской системы, изоляция Советской России (СССР) и ярко-выраженная антигерманская направленность Версальской системы превращали её в несбалансированную и неуниверсальную, что безусловно только подрывало хрупкий мир и разжигало потенциал мирового геополитического конфликта.

Надо помнить, что составной частью Версальского мирного договора был Устав Лиги Наций, межправительственной организации, среди основных целей которой были: развитие сотрудничества между народами, гарантия мира и безопасности. Примечательным фактом тут является то, что по началу в число стран участников этой организации не вошли: США Германия и СССР. Краеугольным камнем и основной идеей Лиги Наций было создание системы коллективной безопасности. В исторической ретроспективе мы хорошо видим, что на практике, эти идеи реализовать не удалось и по факту в 1939 г. Лига Наций терпит крах, хотя и просуществовала официально до 1946 г.

Есть смысл подробнее остановиться на том что послужило фундаментом Версальско-Вашингтонской системы и в первую очередь здесь нужно вспомнить о самом Версальском мирном договоре 1919 г., в котором вся ответственность за Первую Мировую была возложена на Германию. Даже не смотря на то, что с 11 ноября 1918 года было подписано перемирие с Германией, что ознаменовало окончание боевых действий, затем последовало долгих шесть месяцев переговорного процесса в формате Парижской мирной конференции 1919-1920-х. Первоначально в переговорах принимали участие 70 делегатов из 27 стран28. После поражения представители Германии, Австрии и Венгрии были исключены из переговоров. Российская делегация также была исключена из-за переговоров о сепаратном мире с Германием в 1918 г. в ходе которых Германия получила значительную часть территории бывшей Российской Империи с богатыми ресурсами. До марта 1919 года, ключевая роль в ходе сложнейшей подготовки проводимой в режиме практически полной секретности, переговорного процесса, а также разработки тяжёлых условий мирного договора отводилась регулярным встречам так называемому «Совету десяти», в который вошли главы правительств и министры иностранных дел пяти основных стран-победителей: Великобритании, Франции, США, Италии и Японии. Но позже такой формат не сумел оправдать себя и стал носить формальный характер, который не позволял принимать какие бы то ни было эффективные решения. Со временем представители Японии и министры иностранных дел большинства других стран участниц конференции перестали принимать участие в основных встречах и остались только представители «большой четвёрки»29. Но и это было не последним сокращением. Окончательные условия мирного договора были определены лидерами «большой тройки»: британским премьер-министром Дэвидом Ллойд Джорджем, премьер-министром Франции Жоржем Клемансо и американским президентом Вудро Вильсоном. Но и тут работа шла очень неспешно и затяжно, ибо цели у участников были совсем разные, как уже отмечалось выше, в конечном счете это и предопределило хрупкий характер созданной системы. В результате процесс подготовки текста мирного договора получил наименование «несчастный компромисс»30. По прошествии многочисленных консультаций, секретных совещаний удалось наконец закрепить основные тезисы мирного договора, который был подписан 21 октября 1919 г. и вступил в силу 10 января 1920 г., после ратификации его Германией и четырьмя главными союзными державами - Великобританией, Францией, Италией и Японией. Среди подписавших Версальский мирный договор государств США, Хиджаз и Эквадор отказались его ратифицировать. Сенат США отказался от ратификации из-за нежелания США связывать себя участием в Лиге Наций (где преобладало влияние Великобритании и Франции), устав которой был составной частью Версальского договора.

Взамен этого договора США заключили с Германией 21 июля 1921 года особый договор, почти идентичный Версальскому, но не содержавший статей о Лиге Наций. Неразрывной частью Версальского мирного договора был устав Лиги наций. Вопрос об учреждении Лиги наций был важен по двум другим причинам. Во- первых, как международная организация Лига могла внести практический вклад в регулирование международных отношений и уменьшение опасности возникновения войны. Во-вторых, она предполагала включение в круг глобальных игроков Соединенных Штатов Америки (правда, Вашингтон так и не ратифицировал мирный договор), в-третьих, ее устав был призван дать правовую и моральную санкцию политике великих держав, легализовав ее тем самым в глазах общественного мнения.31Сформированная союзниками военная контрольная комиссия не имела права на независимую проверку. Она обладала лишь правом потребовать у германского правительства информацию о нарушениях. Понятно что официальному подтверждению или опровержению подобная информация едва ли поддавалась. Комиссия была распущена уже в 1926 году, и ревизия обязательств Германии легла на долю разведывательных служб. В связи с этим, нет ничего удивительного, что статьи о разоружении нарушались самым грубым образом еще задолго до прихода Гитлера к власти и его решительного от них отказа.

Если же переходить к более подробному описанию содержания возложенных санкций и ограничений на Германию, то стоит начать наверное с обязательства вернуть Франции Эльзас-Лотарингию (в границах 1870 года); передача Бельгии округа Эйпен-Мальмеди, а также так называемую нейтральную и прусскую части Морене; Польше - Позен, части Померании и другие территории Западной Пруссии; Данциг и его округ был объявлен «вольным городом»; Мемельская (Клайпедская) область (Мемельланд) была передана под управление держав-победительниц но лишь до февраля 1923 г. когда была присоединена к Литве.

Значительная часть Шлезвигаотошла в 1920 году к Дании, часть Верхней Силезии в 1921 году - к Польше, южная часть Восточной Пруссии осталась у Германии; Чехословакии отошёл небольшой участок силезской территории - округ Гюльчин. Саар переходил на 15 лет под управление Лиги Наций, а по истечении 15 лет судьба Саара должна была решиться путём референдума. Важно здесь то, что угольные шахты были отданы в собственность Франции. Восточные границы Польши устанавливались по линии реки Буг, западнее Бреста и Гродно, по линии разграничения, известной как линия Керзона.

По договору Германия признавала и обязывалась строго соблюдать независимость Австрии, а также признавала полную независимость Польши и Чехословакии. Вся германская часть левобережья Рейна и полоса правого берега шириной в 50 км объявлялась демилитаризованной. В качестве гарантии соблюдения Германией части XIV Договора выдвигалось условие временной оккупации части территории бассейна реки Рейн союзными войсками в течение 15 лет. Также тяжелым бременем легли репарации: «Союзные и Объединившиеся правительства заявляют, а Германия признает, что Гер-мания и ее союзники ответственны за причинение всех потерь и убытков, понесенных Союзными и Объединившимися правительствами и их гражданами вследствие войны, которая была им навязана нападением Германии и ее союзников <...> Германия произведет в течение 1919 и 1920 гг. и первых четырех месяцев 1921 года такие платежи и в таких формах (золотом, товарами, кораблями, ценными бумагами или иначе), которые может установить Репарационная комиссия, причем эквивалент этих выплат будет 20 000 000 000 (двадцать миллиардов) золотых марок».

О характере проходивших переговоров можно судить по многим свидетельствам. На заседании 7 май в Версале на котором союзники вручили немцам текст мирных условий Граф Брокдорф-Ранцау отвечая Клемансо заявил, между прочим, что главной задачей Германии является: восстановление воевавших народов посредством международной защиты жизни здоровья, и свободой трудящихся классов. В этом смысле и были составлены статьи 55 56 немецкого проекта статут Лиги Наций. Проект самого соглашения о труде предложенного германской делегации по содержанию своему весьма близко соприкасался с постановлениями знакомым уже нам бернскойской конференции в феврале 1919 г. и с постановлениями конференции в Лидсе.

В немецком проекте содержалось и предложение о созыве специальной рабочей конференции по рабочему вопросу, которая заседала бы в Версале одновременно с общей мирной конференции. Это раздражило Клемансо и он категорически запретил рабочим въезжать в Версаль сославшись на то, что с их участием скоро состоится конференция в Вашингтоне. Не менее решительно он ответил и по всем другим пунктам упомянутой германской ноты с критикой союзнического плана международной организации труда. Все чего удалось добиться Германской делегации в Версале в области постановлений о труде, свелось к внесению нескольких редакционных исправлений, да и то в одном только французском тексте, в котором обнаружился целый ряд грамматических ошибок.33

После того, как мы рассмотрели одну из составных частей версальско- вашингтонской системы надо обратиться и ко второй, но в данной работе мы сделаем это в формате совсем небольшого обзора, ибо наше исследование в гораздо меньшей степени касается Вашингтонской системы международных отношений в сравнении с Версальской. Выделим характерный, по нашему мнению аспект, который, по большому, счету отличает обе составные Версальско-Вашингтонской системы, а именно, некоторую несостоятельность и не универсальность. Как в Версальском компоненте это вызвано отчасти пренебрежением интересов значимых региональных государств со стороны лидеров. Речь главным образом идет о не включении в число субъектов системы СССР и Китая, которые были в состоянии стать существенным противовесом тому же японскому экспансионизму при сотрудничестве со Штатами и Великобританией. Здесь сошлось сразу несколько факторов расшатывающими систему: неопределённость политического развития Китая, милитаристский и агрессивный внешнеполитический курс Японии, изоляционизм США, в прочем, нельзя сказать, что это единственные эпизоды, но бесспорно наиболее значимые, особенно в контексте событий приближавших Вторую Мировую Войну.

Так в статье 19 Версальского договора содержались следующие требования финансового характера: «Независимо от последующих требований союзников возмещение убытков запрещение изъятия публичных ценностей могущих служить гарантией для возмещения немедленного возвращения наличности бельгийского Национального банка и всяких документов в ценных бумаг и денег относящихся к занятым областям выдачи союзником русского и румынского золота»34. Версальский мирный договор содержал положение о том, что полное разоружение Германии должно было явиться предпосылкой к общему ограничению вооружений всех стран. Это дало впоследствии повод Берлину ссылаться на невыполнение союзниками обещаний об общем ограничении вооруженных сил всех наций и под этим предлогом отказаться от военных постановлений договора.

Прошедшая Парижская мирная конференция, заключенный Версальский договор могли решить задачу лишь примерного общеевропейского вектора развития международных отношений, но, очевидно, что для разрешения всего комплекса проблем послевоенного устройства мирового порядка, требовались еще очень много шагов, переговоров. Незавершенность процесса урегулирования геополитической обстановки и предопределила последующие события и попытки, зачастую тщетные, найти компромиссы. Далее мы постараемся проанализировать следующие события: Генуэзскую конференцию и Рапалльский договор и Локарнские соглашения. В первую очередь мы будем рассматривать значение их для Германии и для двух флагманов Версальской системы Франции и Англии, их непосредственной роли в этих процессах и о последствиях.

1.2 Репарационный вопрос Германии в контексте попыток нормализации европейских международных отношений

Несмотря на то, что когда речь заходит о проблемах взаимоотношений держав- гарантов Версальской системы международных отношений (Франции и Великобритании) с Германией и СССР в 20-х гг., гораздо более очевидными напрашиваются вопросы репараций и признания или сотрудничества соответственно, в данном параграфе мы выводим из этого одну общую проблему, и сводим эти вопросы к проблеме полноправной интеграции молодого советского государства и Германии в международную систему которой управляли Англия и Франция на тот момент. Далее будет предпринята попытка проследить каким образом проходили этот процесс. Нет смысла нарушать хронологию событий, поэтому, начнём мы с Генуэзской конференции. Предметом этой международной встречи прошедшей весной 1922 г. были экономические и финансовые вопросы.

Когда в конце 1921 года советский нарком иностранных дел Г. В. Чичерин отметил, что Россия готова стать частью мирового сообщества на равных основаниях, Ллойд Джордж высказался в поддержку этой идеи. Во время его встречис французским премьер-министром Аристидом Брианом в январе 1922 года была разработана программа будущей Генуэзской конференции. Окончательное решение о созыве международной конференции по экономическим вопросам было принято странами Антанты на совещании в Каннах 6-13 января 1922 г.

На переговорах в Каннах британская дипломатия представила меморандум, в котором подчеркивалась необходимость урегулирования «русского вопроса» как ключевого в деле восстановления Европы. Между Англией и Францией была достигнута договоренность об общей линии поведения в отношении Советской России. После детального обсуждения Совет утвердил соответствующую резолюцию. Союзные державы признали, что облегчение страданий всех народов возможно лишь при восстановлении международной торговли и развитии естественных: богатств всех стран и что избавление Европы от экономического паралича требует соединённых усилий наиболее мощных стран. Они пригласили на эту конференцию страны, проигравшие в ходе Первой мировой войны, в том числе Германию, а также Советскую Россию. При этом Верховный совет наметил шесть условий, признание которых должно было содействовать успеху всего плана:

a)Ни одно государство не имеет права навязывать другому государству систему собственности, внутренней экономической жизни и управления.

b)Государство, предоставляющее другому кредит, должно быть уверено, что имущество и права его граждан будут ограждены.

c)«Действительные гарантии безопасности не могут быть восстановлены до тех пор, пока правительства всех государств, желающих воспользоваться иностранным кредитом, не заявят вполне определённо, что они признают все государственные долги и обязательства, заключённые или могущие быть заключёнными или гарантированными государством, муниципалитетами или какими-либо другими общественными организациями, а также обязательство восстановить всё принадлежавшее иностранцам имущество или компенсировать их за убытки, причинённые им конфискацией или секвестром, их имущества, и систему законодательства и суда, которая беспристрастно ограждала бы права и обязательства, вытекающие из коммерческих и другого рода договоров, и обеспечивала бы их принудительную силу».

d)Требование организовать финансово-денежное обращение, обеспечивающее ведение торговли.

e)воздержание от пропаганды направленной к низвержению существующего порядка

f)призывал все страны принять на себя взаимное обязательство воздерживаться от нападения на своих соседей.

В Канны была приглашена и Германия. Немцы решили продолжить свою игру: рвать Версальский договор по кусочкам, используя разногласия между союзниками. Чтобы скрыть истинные намерения своей делегации, германское правительство сквозь пальцы смотрело на травлю Ратенау в фашистской прессе. Там писали, что в Каннах Германию ждёт новый ультиматум. При помощи предстоящей конференции Ллойд Джордж намеревался поднять свой престиж и увеличить влияние либералов в стране в связи с обострением внутреннего положения, вызванного тяжелым экономическим кризисом и катастрофическим уровнем безработицы. Конференция, была призвана, хотя бы отчасти поспособствовать исправлению или смягчению, складывающейся ситуации и в то же время вывести Европу из кризиса, прежде всего, за счет России.

План Ллойда Джорджа можно охарактеризовать следующим образом:

В течение 1922 года Форин Офис многократно получал сообщения о германо-советском сотрудничестве. Вместе с тем посол Англии в Берлине лорд дАбернон, основываясь на своем общении с германскими представителями, заверял британское руководство, что Германия не предпримет никаких шагов, которые могли бы противоречить британским интересам в России. Обеспокоенность возможностью сотрудничества Германии и Советской России возникала у британского представителя в Варшаве У. Мюллера. В контексте подписания англо-французского договора о безопасности в преддверии Генуэзской конференции, он отмечал, что Франция была обеспокоена возможным германо-советским союзом, который вполне мог бы иметь антипольскую ориентацию. В противном случае, она не стала бы обращаться за гарантиями безопасности к Англии.

Генуэзская конференция была призвана сгладить противоречия между Францией и Великобританией по вопросу репараций и установить мир в Европе. Ожидалось, что конференция вернет в европейскую систему

Германию и Россию, которые были исключены из неё с 1918 года.

Одним из ключевых вопросов на Генуэзской конференции стала проблема долговых обязательств. Согласно подсчетам иностранных экономических изданий, сумма государственных и частных долгов России составляла приблизительно 18,5 млрд золотых рублей, что было совершенно невыполнимо. Об этом довольно убедительно писал К. Радек, который отмечал в 1922 году: «Если допустить на минуту, что Советское правительство согласилось бы платить по этим долгам полностью, и в положенный срок, то первый взнос с процентами и с погашением 1/25 долга потребовал бы суммы около 1,2 млрд руб. Царское правительство с огромным напряжением платежных сил населения в состоянии было на основе довоенной продукции и довоенных размеров внешней торговли, имевшей превышение вывоза над ввозом перед войной в среднем 366 млн в год, выплачивать процентов и погашения около 400 млн руб. в год. Чтобы иметь возможность выплачивать указанную сумму в 1,2 млрд в год, Россия должна не только достигнуть выпуска довоенной продукции к 1927 году, но и превысить таковую в три раза». В свою очередь, Российская делегация заявила о собственных претензиях на экономические компенсации, в связи с ущербом, нанесенным стране интервенцией и Гражданской войной. Примечательно, что суммарный объем претензий составил 50 млрд золотых рублей, и это более чем в два с половиной раза размеры претензий к России.

Сложившая ситуация наглядно показала, что достичь быстрого консенсуса не получится. Важным моментом было наличие существенных разногласий между Францией и Англией в подходе к вопросу о возмещении национализированной частной собственности. Франция, которую поддерживаемая Бельгией, считала, что, раз уж не рассматривается реституция, то необходимо исключительное, полное восстановление в правах бывших собственников или компенсация бывшим владельцам. Англия и Италия отстаивали принцип компенсации. Все противоречия исходили конечно же из- за различных экономических интересов. Францию волновали, прежде всего, довоенные долги, Англию - долги военного времени, ведь их можно было пустить на погашение долга Америке. Именно этим обусловлено даже то, что Великобритания ставила вопрос о полном аннулировании межсоюзнических военных долгов.

На Генуэзской конференции столкнулись две линии политики в отношении Советской России. Политика Ллойда Джорджа была направлена на поиски соглашения с Советской Россией. Альтернативная политическая линия заключалась в том, чтобы изолировать Россию, такие действия главным образом предпринимала Франция. В Париже не верили риторике кремля касательно разоружения. Немцы довольно прагматично восприняли Французскую линию на Генуэзской конференции так как она по сути повторяла политику премьера Р. Пуанкаре, который контролировал главу французской делегации министра юстиции и по делам Эльзаса и Лотарингии Л. Барту. Что вызвало непонимание у Германии, так это политика Ллойда Джорджа, который всеми правдами и неправдами старался избежать контактов с представителями немецкой делегации. Объясняется это тем, что Ллойд пытался маневрировать, дабы склонить Россию выплатить долги Западным странам и выступить в роли спасителя европейской экономики.

Британский премьер-министр делал ставку на полуофициальное обсуждение вопросов восстановление Европы и России с представителями советской стороны, но в компании делегатов Франции, Бельгии и Италии, так, чтобы на переговорах сформировался единый фронт государств против РСФСР. вопросе. Первое время, Ллойд Джордж относился к советско-германским переговорам весьма спокойно, видя в них средство нажима на Францию. При этом он полагал, что они будут находиться под британским контролем на основе тех планов экономической эксплуатации Советской России, которые он обсуждал с Вальтером Ратенау в Каннах.

Полная незаинтересованность союзников в потребностях Германии спровоцировала последнюю на возобновление начатых в Берлине переговоров с советской делегацией. В Берлин по этому поводу была отправлена телеграмма:

«Здешняя политическая обстановка требует, по-видимому, подписания отдельного соглашения с Россией с целью обеспечения германских прав, которым угрожают известные лондонские предложения. По содержанию соглашение будет соответствовать хранящемуся у Гаушильда проекту. Все находящиеся здесь представители партий и эксперты настойчиво высказываются за заключение договора, чтобы избежать изоляции». В результате советско-германских переговоров был заключен Рапалльский договор, что привело к еще большему обострению англо-французских противоречий. Схожую оценку заключенному договору давал бывший госсекретарь США Генри Киссинджери «потому что западные союзники предопределили это событие, «подвергнув остракизму две крупнейшие европейские державы посредством создания пояса малых, враждебных друг другу государств, а также посредством расчленения как Германии, так и Советского Союза». Рапалльский договор означал окончание международной дипломатической изоляции РСФСР. Для России это был первый полномасштабный договор и признание де-юре как государства, а для Германии первый равноправный договор после Версаля39. Вооруженные силы Германии получили возможность готовить группы летчиков, танкистов и специалистов по химическому оружию, а также обучать своих офицеров обращению с новым оружием, изготовление и владение которым было запрещено Германии. Стороны обоюдно отказывались от претензий на возмещение военных расходов и невоенных убытков и смогли договаривались о формате урегулирования разногласий между собой. Немецкая сторона признавала национализацию германской государственной и частной собственности в РСФСР и отказывалась от претензий, вытекающих из ряда мер РСФСР или её органов по отношению к германским гражданам или к их частным правам при условии, что правительство РСФСР не будет удовлетворять аналогичных претензий других государств. Размер национализированного в Советской России германского акционерного капитала был оценен в служебной записке Г. В. Чичерина от 2 марта 1922 года в 378 миллионов рублей40.Договор был заключён без указания срока. Постановления договора вступали в силу немедленно. Лишь пункт «б» ст. 1 об урегулировании публичных и частноправовых отношений и ст. 4 о наибольшем благоприятствовании вступали в силу с момента ратификации.41 16 мая 1922 года постановлением ВЦИК, Рапалльский договор был ратифицирован. 29 мая 1922 года, правительство Германии поставило договор на обсуждение в рейхстаге и 4 июля 1922 года он был ратифицирован. Обмен ратификационными грамотами был произведен в Берлине 31 января 1923 года.

Рапалльский договор стал также вызовом политике безопасности Франции. Для Германии в свою очередь наметилась совершенно конкретная угроза со стороны Парижа. Уже 24 апреля, через неделю после Рапалло, французский премьер-министр Раймон Пуанкаре в одном из своих публичных выступлений прямо указал на возможность военной интервенции Франции 2 мая главнокомандующий союзническими войсками в Рейнланде генерал Дегут в свете подписания советско-германского договора писал военному министру Мажино, что Франции больше не стоит терять времени, если она хочет оккупировать Рурский бассейн. Дальнейшие действия Парижа не заставили себя ждать. В конце 1922 года комиссия по репарациям констатировала сокращение поставок из Германии древесины и угля. И уже 9 января 1923 г. Пуанкаре отдал распоряжении об оккупации Рурской области - индустриального сердца страны французскими и бельгийскими войсками под формальным предлогом обеспечения деятельности специально направленной в регион контрольной комиссии. На деле цель акции состояла в том, чтобы иметь возможность эксплуатироватьприродные богатства региона. С оккупацией Рура Германия лишилась 88% угля, 48% железа, 70% чугуна. Среди немцев этот шаг вызвал бурю протестов, правительство же призвало население оккупированной области к пассивному сопротивлению. В Великобритании и США французский демарш был подвергнут жесткой критике. Предполагалось, что он содержал секретные статьи, касающиеся военной кооперации двух стран. Французский премьер Раймонд Пуанкаре заявил вскоре после подписания Рапалло, что новые советско-германские отношения могут в будущем угрожать Польше и таким образом создать косвенную опасность и для Франции. Рапалльский договор давал возможность пересмотра условий Версаля на Востоке силовым путем, а это именно те стечения обстоятельств, которых французское руководство пыталось всячески избежать.

Французская газета «Тан» рекомендовала заключить англо-французский союз в противовес советско- германскому: «…нужно, чтобы Англия и Франция взаимно обязались вместе выступить в случае опасности». «Журналь де деба», который выражал мнение Р. Пуанкаре, призывал исключить из конференции не только Германию, но и Советскую Россию: «Почему репрессивная мера применена лишь в отношении Германии? Почему она не распространена и на Россию или, лучше, почему, не воспользовавшись случаем, раз доказано несоответствие договора с каннской резолюцией, затребовать от Чичерина категорического признания обязательности Каннских решений? Если бы он отказался, русская делегация была бы исключена, иначе говоря, скажем мы, провалилась бы вся конференция, т.е. был бы достигнут результат, являющийся ныне единственным желанием Франции». Роспуска конференции требовали и другие печатные издания. Но вместе с этим пресса не умаляла важности и значения Рапалльского договора. Парижская газета «Эр нувель» писала 5 мая 1922 года: «Если Чичерин и не добьется никаких кредитов, он все-таки вернется в Россию с почетом и возросшим престижем. В его активе будет Рапалльский договор и тот знаменательный факт, что среди европейских государственных деятелей он дал пример великолепной выдержки и ничего не принес в жертву на ненавистный алтарь капитализма».

Рапалльский договор вызвал резкое обострение отношений между Францией и Англией. Р. Пуанкаре пугал Европу перспективой военного сближения Германии и Советской России, пытался добиваться аннулирования договора и роспуска Генуэзской конференции. Ллойд Джордж в противовес тому, стоял за продолжение конференции. Он резко ответил Р. Пуанкаре, заявив, что нельзя постоянно держать Россию и Германию в подчинении45. Ллойд Джордж обвинял Францию в том, что она подтолкнула Германию и Советскую Россию к подписанию договора. Он был абсолютно убежден, что если бы Р. Пуанкаре не настаивал так жестко на признании Россией довоенных долгов и не отказывался обсуждать германскую проблему, то никакого Рапалло не было бы. Недовольство Л. Джорджа росло и в связи с тем, что Р. Пуанкаре дал распоряжение делегации отстаивать свои интересы в противовес Англии. Франция была недовольна тем, что происходили секретные переговоры между Германией и Англией. Р. Пуанкаре полагал, что на этих встречах Германия выступала в роли посредника между Англией и Советской Россией. Впоследствии Ллойд Джордж писал, что в Генуе встретились нации, чтобы в дружественной обстановке обсудить вопросы экономического восстановления Европы. В таком же духе можно было обсудить и репарационные вопросы, но это стремление погубила Германия, подписавшая соглашение с Россией46. Усилия западных демократий оказать давление на Германию и Советскую Россию с помощью экономических рычагов не удались, а выход советского государства из экономической и политической изоляции послужил прологом к пересмотру позиции европейских держав в этом вопросе и открыл путь для юридического признания Советской России.

Необходимость разработки плана была продиктована кризисом 1923 года, когда после оккупации франко-бельгийскими войсками Рурского региона в Веймарской республике произошла попытка государственного переворота. США и Великобритания решают ограничить возможности Франции по решению германского вопроса, умело пользуясь её финансовой зависимостью от них. В июле 1924 г. состоялась Лондонская международная конференция, где был принят план финансово-экономической реабилитации Германии, предложенный комиссией экспертов во главе с американским банкиром Чарльзом Дауэсом. Его содержанием предусматривалось снижение на 4 года репарационных рент при сохранении общей суммы репараций48. В перспективе, осуществление ежегодных репарационных платежей должно было определяться, по итогам анализа платежеспособности германского правительства.

Германия получала значительную финансовую помощь в виде кредитов от Великобритании и штатов, которая должна была перезапустить немецкую экономику. Великобритания не могла остаться в стороне от этой проблемы так как для нее Германия в этот момент играла значительную роль как в политическом, так и в экономическом смыслах в контексте обеспечения стабильности европейских отношений. Не будем также забывать, что к этому моменту Англия уже не занимала ведущую позицию в сфере мировой торговли, тем более актуальным для нее представлялось англо-германское полит- экономическое сотрудничество. В сентябре 1928 г. специальный комитет экспертов во главе с американцем Оуэном Юнгом предложил пересмотреть план, с тем, чтобы ослабить финансово-экономический контроль за Германией. Соглашаясь на пересмотр плана Дауэса, Англия надеялась положить конец уплате ей репараций товарами. От натуральных поставок страдала английская промышленность.49 Новоиспеченное лейбористское придерживалось линии на восстановление политического статуса великой державы для Германии, главным образом посредством пересмотра статей Версальского мирного договора. В схожем ключе, как процесс ликвидации последствий войны, воспринималось новое репарационное регулирование.

Германия настаивала на снижении размеров и изменении сроков репарационных платежей. Английский министр финансов Сноуден потребовал, чтобы Германия выплачивала Англии ежегодно 457 млн рейхсмарок вместо намеченных к уплате 409 млн. Требования Сноудена распространялись и на дополнительную выплату Германией в пользу Великобритании 120 млн рейхсмарок из суммы германских репарационных платежей, не подлежащих отсрочке.50На заседаниях финансового комитета конференции английской делегации в конце концов удалось добиться принятия большинства своих требований. Сноуден добился ожидаемого в Англии увеличения доли Великобритании в ежегодных платежах. Итоги Гаагской конференции 1929 г. вызвали в Великобритании очень противоречивую реакцию. С одной стороны, это славословия, ставшие обычными для британской прессы и большинства лейбористской партии.

Привычным для лейбористской партии был и тезис о том, что репарации и санкции в отношении Германии должны быть сняты окончательно. В то же время существовало в общественном мнении обоснованная тревога за возможное разрастание конфронтации с Францией что могло нанести существенный ущерб политике кабинета лейбористов и пагубно сказаться на наметившейся тенденции британской внешней торговли. В промежуток между Первой и Второй сессиями Гаагской конференции (август 1929 - январь 1930 г.) английское правительство было серьезно обеспокоено неприятием плана Юнга и нарастающим сопротивлением со стороны германских националистических кругов. Еще одним неприятным обстоятельством для лейбористского руководства Великобритании была перспектива изменения репарационных сумм, выплачиваемых Германией. Но тем не менее англичанам далось проявить гибкость и выдержку в этот непростой момент и напряженность в отношениях все-таки снизилась.

1.3 Локарнские соглашения

Германская дипломатия умело использовала шанс, который ей предоставило мировое общественное мнение относительно действий Франции в Рейнской области. Берлин стремился представить себя в роли жертвы французской экспансии, встречая понимание международного политического мнения. Германские представители стали говорить о необходимости приобретения международных гарантий против нарушения франко-германской и германо-бельгийской границ.29 сентября 1924 г.

Германия заявляет о намерении вступить в Лигу наций и претендует на место постоянного члена Совета Лиги, а 12 декабря декларировала требование ликвидировать "неравенство" в вооружениях, которое вытекало из Версальского договора. Действия германской стороны предпринимались при благосклонном внимании Великобритании, считавшей источником нестабильности в Европе французские амбиции. Германия искала пути освободиться от ограничений Версаля и стремилась добиться более выгодного урегулирования с бывшими противниками. «На мой взгляд, - писал Штреземан в секретном письме бывшему германскому кронпринцу 7 сентября 1925 г., - перед германской внешней политикой стоят три большие задачи: благоприятное разрешение репарационного вопроса и обеспечение мира как предпосылки для будущего укрепления Германии. Во-вторых, я отношу сюда защиту немцев, живущих за границей, т.е. тех 10-12 миллионов соотечественников, которые в настоящее время живут в чужих странах под иноземным ярмом. Третья крупная задача - исправление восточных границ, возвращение Германии Данцига и Польского коридора и исправление границ в Верхней Силезии. репарационный германия напряженность европа

В перспективе - присоединение немецкой Австрии, хотя я вполне отдаю себе отчет в том, что это не только принесет пользу, но и весьма осложнит проблему Германской империи»51 Первым серьезным дипломатическим успехом, пошатнувшим Версальский порядок, как уже говорилось выше, стал договор с Советской Россией в Рапалло. Новую возможность для проявления инициативы дал французский проект договора между державами, "имеющими интересы на Рейне" - франко-бельгийско-британского союза. Германия постаралась помешать образованию такого тройственного блока, заручившись серьезной поддержкой Лондона. «Нашей политической задачей на Западе, рассчитанной на длительный период, является не пересмотр Версальского договора а оттеснение Франции в предусмотренные этим договором границы, то есть обеспечение безопасности Рейнской зоны» - отмечал Г.Штреземан. Меморандум повторял основную мысль В. Куно, которая сводилась к тому, чтобы «державы, имеющие интересы на рейне а именно: Франция, Англия Италия и Германия, взаимно обязались бы при поручительстве американского правительства не вести войну друг против друга в течение жизни одного поколения, не получив на это особых полномочий путем плебисцита».

В дальнейшей редакции по совету лорда д`Абернона убрана оговорка о плебисците и не указывается срок действия, об этом предлагалось «договориться особо».54 О. Чемберлен, получив меморандум и сопроводительную записку лорда д`Аберона был очень недоволен, тем фактом, что содержание необходимо было хранить в тайне, он не собирался вступать в переговоры с Германией по вопросу, затрагивающего безопасность Франции за ее спиной, и отозвался об этом предложении как о преждевременном. 25 января 1925 г. германское правительство официально представило собственный проект Рейнского гарантийного пакта. Завязавшаяся дипломатическая переписка и последующие переговоры велись между Великобританией, Германией и Францией. Италия, для которой, по заявлению Муссолини, рейнская граница не представляла интереса, в них не участвовала. Но в Париже хорошо понимали логику британской позиции и видели элементы фактического блокирования Британии и Германии против Франции. Поэтому французской стороне было выгодно привлечь к переговорам Италию, рассчитывая на ее потенциальные разногласия с Германией по вопросу об австро-итальянских территориальных спорах в Альпах. Министр иностранных дел Франции Аристид Бриан попытался подключить Рим к переговорам о европейских границах. Он предложил заключить гарантийный пакт для восточных и южных границ Германии с ее соседями при участии Франции, Италии, Чехословакии, Польши, Австрии и самой Германии, причем Франция брала на себя роль гаранта такого договора. Недопонимание между предполагаемыми соучастниками будущего пакта было ощутимо. Французы хотели, вместе с пактом Германия бы подписала арбитражные договоры с восточными союзниками Франции - Польшей и Чехословакией таким образом Франция видела создание такого единого гарантийного комплекса.

Но такому развитию событий мешала Великобритания, так как не хотела «окружения Германии», соответственно и сами немцы смогли откреститься от юридического закрепления неприкосновенности границ с Польшей и Чехословакией. В Берлине даже не собирались делать секрет из того, что границы на востоке Европы для них не являются окончательными. Можно с большой долей вероятности предположить, что, не считали их таковыми и в Лондоне. В первую очередь речь могла идти о границе Германии с Польшей. Европейские страны- победительницы в Первой мировой войне старались посредством соглашений снизить напряженность в своих отношениях с Германией. 10 января 1925 года истек срок одностороннего режима наибольшего благоприятствования в торговле, и именно с этого момента Германия получала право на самостоятельную торговую политику, в то время, как ориентированные на экспорт французские и британские предприятия настаивали на ослаблении общей напряжённости, в том числе и политической.

Первостепенную важность договор имел все же для Германии. Необходимо было выйти из международной изоляции, продолжить ревизионистскую политику и освободить Рейнскую область. Для достижения этой цели можно было даже поступиться претензиями на Эльзас и Лотарингию, пойти на компромисс в вопросе сохранения Рейнской демилитаризованной зоны и подчиняться решениям Лиги Наций по территориальным спорам. Значительную роль сыграл военный франко- польский союз1921 года, потерявший силу с заключением Локарнских соглашений. В случае возникновения конфликта между Германией и Польшей, а это глава дипломатического ведомства ни в коем случае не исключал, было архи важно избежать войны на два фронта. Поскольку нарушение германо-французской границы автоматически вело к вмешательству стран-гарантов, Франция в дальнейшем не могла оказывать военной поддержки Польше, не вступив в конфликт с Великобританией и Италией. Однако министр иностранных дел Франции, Бриан, сделал официальный политический жест подтвердив союзнические отношения с Польшей в гарантийном договоре, также заключённом 19 октября 1925 года. И несмотря на это всем было понятно - безопасность Польши значительно ущемлена новыми международными гарантиями, выданными в отношении западных границ Германии. Все попытки Польши нивелировать эти проблемы в системе своей безопасности сходными гарантиями в отношении восточных границ Германии, потерпели полный провал из-за своевременного вмешательства немецкой стороны.

Крыло правых сил Германии было негативно настроено к идее заключения Локарнских договоров из-за уступок Германии, прежде всего, по вопросу западных границ. Немецкая национальная народная партия в знак протеста даже вышла из правительства. 27 ноября Локарнские соглашения были ратифицированы рейхстагом. Правительство заручилось поддержкой со стороны Немецкой демократической партии и Социал-демократической партии Германии и после подписания договоров, ушло в отставку, выполнив своё обещание 5 декабря. Собственно, надо сказать, что противоположное, левое крыло, также крайне негативно относилось к Локарнским соглашениям, отличалась лишь мотивация, левые не желали объединения Германии и капиталистических стран Западной Европы против СССР. Принятые Германией обязательства признавать неприкосновенность границ не исключали, как заявил Штреземан, ставший в конце 1923 г. министром иностранных дел Германии, возможности пересмотреть их переговорным путем. И действительно, как только Локарнские соглашения были подписаны, Германия сразу же начала секретные переговоры с бельгийским правительством о передаче ей кантонов Эйпен и Мальмеди. Локарнские соглашения явились логическим методом решения германской проблемы. Избранный для этого способ, франко-германское примирение, было целью политики французского.

Министр иностранных дел, Бриан, добивался франко-германского перемирия, которое считал залогом европейской стабильности. На первом этапе переговоров, по свидетельствам архивных материалов МИД Франции, Брианпытался добиться гарантий границ и для восточных соседей Германии. К локарнскому варианту он решился прибегнуть только после того, как его идея гарантий границ и на востоке Европы встретила яростное сопротивление Германии, совместно с Великобританией. Дипломатия Бриана после локарнского периода иллюстрирует то что он мало полагался на снисходительность Германии и искал способы укрепить военно-политические союзы малых стран, следующим же этапом стратегии было анализировать варианты подступов к соглашению с советской Россией. Нельзя сказать, что оценки Локарнских соглашений были однородными, так, например, во Франции сильна была точка зрения разочарования из-за вполне болезненных неудач для страны, а именно, ей не удалось добиться обещанной в свое время англо-американской гарантии. Французы были вынуждены мириться с тем, что в Локарнском пакте Франция и Германия рассматривались как политически равноправные стороны. Гарантами, этого пакта, становились Великобритания и покровительствуемая ею Италия. В довершение всего ни Англия, ни Италия не стали распространять свои гарантии на восточные границы Германии, где, оставались союзники Франции Чехословакия и Польша. Естественно, что французская дипломатия не могла отнести Локарнские соглашения к разряду своих побед55. Локарнские соглашения положительно повлияли на геополитическую обстановку в Европе снизив напряженность и воленние среди общественного мнения. Современники оценивали соглашения как "высшую точку в возрождении Европы" и как "водораздел между войной и миром". "Творцы Локарно" - министр иностранных дел Франции АристидБриан, министр иностранных дел Великобритании Остин Чемберлен и министр иностранных дел Германии Густав Штреземан - были удостоены Нобелевской премии мира 1925 г56.Однако, фиксация двух категорий границ - признанных Германией и гарантированных другими державами и не признанных Германией и не гарантированных другими державами - «было не столько умиротворением Европы, сколько определением поля новых битв».

Ахиллесовой пятой Локарнских соглашений было то, что они имели чересчур узкую направленность, фокусировались практически только на франко-германском примирении. Из-за такого перекоса, они не могли стать действенным механизмом обеспечения европейской безопасности. Уже можно было прогнозировать, что некоторые очаги нестабильности скорее всего стоит ожидать со стороны востока Европы. Локарнский договор не сопровождался подписанием одной или нескольких военных конвенций, и поэтому никакой конкретный механизм включения гарантий против возможного нарушения согласованных условий не был предусмотрен58. Случись серьезный конфликт, страны-гаранты обязаны были всего на всего вступить в переговоры для рассмотрения вопроса о возможности принятия мер против нарушителей. Уровень надежности подобных гарантий не выдерживает никакой критики. Тем не менее, подписание соглашений создало в международных отношениях феномен "духа Локарно", как выражения общего стремления европейских стран на примирение и сотрудничество, которое стало главным лейтмотивом характера международных отношений второй половины 20-х гг. Стоит отметить, что использовать США для «балансирования» Германии пытался и Париж.

Наглядным примером была инициатива Бриана в июне 1927 г. о заключении двустороннего «пакта о вечной дружбе» между Францией и США. В итоге после негативной реакции Вашингтона на изначальный французский проект приведшая к подписанию многостороннего и абстрактного пакта Бриана-Келлога 1928 г. об отказе от войны как средстве национальной политики. В целом попытки Франции углубить сотрудничество с Германией в рамках дискуссий о европейской интеграции в конце 1920-х гг. наталкивались, среди прочего, на нежелание Берлина чрезмерно портить отношения с Вашингтоном. На фоне различных французских инициатив, «Штреземан уже с 1928 г. делал оговорки по поводу следования политическому курсу, который мог нанести ущерб хорошим отношения Германии и США - последние должны были сыграть роль стимула экономического роста в Германии и помочь в благоприятном решении репарационного вопроса»

1.4 На пути к обострению международных отношений на стыке десятилетий

Сквозным вопросом международных отношений относительно мирных 20-х гг. можно считать проблематику разоружения. Лига Наций не могла остаться в стороне от мирового пацифистского движения и прикладывала определенные усилия для дипломатического решения вопроса. Под ее эгидой была создана подготовительная комиссия из представителей более 20 стран, которая рассматривала многочисленные проекты, поступающие в Женеву, однако пестрота участников и даже в первую очередь несовместимость их интересов, не позволили найти мало-мальски продуктивное решение поставленной задаче. Итоговым же результатом деятельности стала декларативная конвенция о разоружении.

На фоне этого, проект, предложенный министром иностранных дел Франции Брианом госсекретарю США Келлагу, о своего рода «вечной дружбе» и об объявлении войны вне закона, на первый взгляд казался куда более привлекательным и действенным. Собравшиеся в августе1928 г. в Париже участники договора фактически расписались в отказе от войны, как орудия национальной политики и заявили: «Высокие Договаривающиеся Стороны признают, что урегулирование или разрешение всех могущих возникнуть между ними споров или конфликтов, какого бы характера или какого бы происхождения они не были, должно всегда изыскиваться только в мирных средствах.

О готовности урегулировать разногласия и конфликты в независимости от характера их происхождения только дипломатическим и исключительно мирным путем. Нетрудно вообразить себе тот ажиотаж, который царил вокруг пакта Бриана-Келлога, если через год, когда он вступил в силу, к нему присоединилось 44 государства, включая Советскую Россию. Но важно помнить, что, строго говоря, реальные гарантии мира в нем не были прописаны.

Не случайно именно этим эпизодом международных отношений 20-х гг. XX столетия мы завершаем этот аналитический обзор. Помимо хронологического аспекта мы руководствуемся также его показательностью.

Пакт Бриана-Келлога хочется назвать «отражением» дипломатической истории этого периода. В политических шагах что Великобритании, что Франции и Германии с ними же, можно найти много примеров как высокого искусства ведения переговоров, так и невнятные дипломатические шаги. Броским представляется тот факт, что едва минуло 10 лет с момента вступления в силу этого договора, как разразилась самая страшная война за всю историю человечества. Справедливости ради, нельзя вместе с вышесказанным не отметить что так или иначе, но пакт Бриана-Келлога - означал первый шаг на пути создания системы коллективной безопасности в Европе. Далее в 30-хх годах геополитическая ситуация на международной арене начнет довольно быстро меняться, и неуклонно сползать к мировому военному конфликту, но исток всех этих изменений надо искать в самом зарождении Версальско-Вашингтонской системы. Созданный порядок мироустройства зиждился на результатах Первой мировой войны. Ключевые роли в определении условий мирного сосуществования получили державы- победительницы - Великобритания и Франция, единственным виноватым, грубо говоря, сделали Германию. На определенное время, максимально на сколько, то было возможно, ее исключили из мирового сообщества. Однако такая политическая линия быстро обнаружила свою несостоятельность. Не разумная позиции с самого начала и противоборствующие действия на протяжении последующего десятилетия закономерно привели к обострению международных отношений. Сразу отметим, что высказанные выше тезисы абсолютно не имеют целью во всех последовавших мировых бедах обвинить страны-гаранты Версальской системы. Причин заметного ухудшения европейских отношений, вылившихся в конечном счете во вторую Мировую Войну разумеется гораздо больше и лежат они далеко не только в дипломатической плоскости. Подробнее о некоторых из них пойдет речь уже в следующей части работы.

Глава 2.Англо-французская дипломатия и нацистская германия в последнее предвоенное десятилетие

2.1 Обстановка на европейской дипломатической арене в начале 30-х годов

В этом пункте мы постараемся рассмотреть какие задачи стояли перед Форин-офисом, с какими основными вызовами они сталкивался и как вела себя английская дипломатия в международной обстановке предвоенного десятилетия. Поскольку Англия являлась страной-гарантом Версальской системы, будет правильным выделить ключевые очаги напряженности, представлявшие угрозу системе международных отношений. Одним из таких очагов была несомненно ситуация на Дальнем Востоке, в связи с Японской агрессией в отношении Китая, однако здесь можно констатировать практическое бездействие по отношению к агрессору со стороны Западных держав. Еще одним примером нарастания напряженности надо, безусловно, назвать возросшую захватническую деятельность Италии в Африке. Этот эпизод более детально будет рассмотрен нами ниже, так как он имеет большее значение для данного исследования. Выделим общий момент, что тут Лига Наций пошла по пути признания Италии агрессором и применила против нее комплекс экономических санкций, но дальше экономической сферы реакция не пошла, поэтому об итоговой эффективности говорить также не приходится.

Самым, обращающим на себя внимание, очагом мирового конфликта была непосредственно ситуация в самой Европе. Где уже Нацистская Германия встала на путь абсолютного пренебрежения статей Версальского договора, гонимая помимо своей новой идеологии еще и обострённой идеей реваншизма. Апофеозом такой политики невмешательство стал Мюнхенский процесс 1938 г., катастрофический по своей сути случай пренебрежения существующим международным законодательством. В данном параграфе мы подойдем к анализу вышеуказанных событий с позиций Форин-офиса. И мы просто не можем не учитывать вопрос о политическом развитии и борьбе внутри нее в этот период. По окончании Первой мировой войны Британская империя значительно увеличила свои возможности, получив под контроль более половины подмандатных Лиге наций территорий. Как отмечали руководители британского дипломатического ведомства, Англия получила все, чего только желала, и теперь «единственная цель состоит в том, чтобы удержать то, чем мы располагаем, и жить в мире»61. Этот тезис лег в основу британской внешнеполитической доктрины 20 - первой половины 30-х гг. Однако далеко не всегда мнения политиков о приоритетности задач, силах и средствах, которые следовало использовать для их реализации, совпадали. Британские политики на протяжении 20-30-хх г. старались строить свой политический курс в режиме балансировки между, с одной стороны: сохранением единства сложного организма Содружества наций, объединявшего метрополию, колонии и подмандатные территории. Это можно проиллюстрировать Вестминстерским статусом 1931 г., где была закреплена следующая специфика взаимных статусов метрополии и доминионов: «ни в каком отношении не подчиненными одно другому в каком бы то ни было аспекте их внутренних и внешних дел, хотя объединялись общим подданством короне и свободно соединялись в качестве членов Британского Содружества наций». С другой же стороны, официальный Лондон, декларируя свою приверженность былому единству, в действительности заботился об упрочении собственных позиций. При этом есть мнение, что к началу 30-х гг. Британская империя как единый организм фактически уже перестала существовать.

Находясь перед необходимостью параллельного решения различных внешнеполитических задач, англичане были вынуждены увязывать их между собой. До начала десятилетия британские правящие круги не видели прямой угрозы Англии с континента, и со своей стороны старались избежать подобного, особенно в Европе.

На сессии Лиги наций в 1935 г. С. Болдуин, выступая, обратил внимание на опасность для мирового сообщества любого европейского конфликта, что можно трактовать как осознание британскими политиками необходимости сохранения всеобщего мира и недопущения возникновения нового конфликта64. По утверждению, английского историка Е. Рансона,на формирование внешнеполитической концепции Великобритании оказала огромное влияние:

«горькая память о Первой мировой войне с ее ужасными списками потерь и убеждение в том, что предвоенные переговоры с Францией втянули Великобританию в войну, которая вовсе не соответствовала ее интересам»65.

На державы-гаранты легла ответственность за проведение более дальновидной политики. Здесь считаем необходимым обратиться к позиции будущего премьер-министра Англии У.Черчилля, который отмечал особу важность действий с целью: «… примирить побежденный народ с его участью, помогая своими благожелательными действиями побежденной стране достигнуть максимального благоденствия, а также всемисредствами стремиться заложить фундамент подлинной дружбы и общности интересов, дабы все меньше оставалось побудительных мотивов вновь обращаться к силе оружия». Увы, как мы все знаем, усилий, предпринятых Великобританией в этом направлении, не хватило для погашения реваншистского запала немцев.

В начале весны 1930 г. внимание английской дипломатии было приковано к ситуации в высших политических кругах Германии по вопросу о вероятном отказе рейхстага от ратификации германо-польского ликвидационного соглашения. Такое внимание обуславливается тем, что собственно говоря, отказ рейхстага от ратификации шел в разрез с интересами международного капитала в урегулировании острых финансовых споров среди европейских стран после того как ими был одобрен план Юнга. Хотя британское правительство прекрасно понимала, что и ратификация договора, не дает им никаких особенных преимуществ в ракурсе влияние на договаривающиеся страны. Руководство Великобритании было осведомлено, что серьезным барьером для Германии в решении вопроса о восточной границы, безусловно, является Франция. Английские дипломаты многократно анализировали ситуацию, на предмет выявления различных возможностей каких-либо компромиссов между Германией и Францией, однако не видели возможностей их достижения, до тех пор, пока Французская сторона не пойдет на удовлетворение германских требований касательно Польской стороны. По оценке руководителя центрально-европейского отдела Форин-оффис, О. Сарджента, вопрос о германской восточной границе оценивается как основная задача внешней политики Германии на ближайший период, единственным спорным моментов здесь было, согласится ли Германия уступить в своих требованиях к Польше, в случае решения вопросов репараций и эвакуации Рейнской области. Риск от нежелательной реакции Франции в случае ратификации ликвидационного соглашения в германском рейхстаге, был куда выше в сравнении с вскрывавшимися фактами нарушения Германией военных ограничений, установленных Версальским мирным договором: в частности, речь шла о субсидировании и строительстве «карманных» крейсеров (трех германских военных кораблей: «Лютцов», «Адмирал Шеер» и «Адмирал Шпее»). После Лондонской конференции по морским вооружениям, выявилось фактическое превосходство США над Великобританией, и в этом контексте, последняя, особенно не желала усиления французских позиций на европейском континенте.

После завершения Лондонской морской конференции Великобритания взяла на себя роль посредника на переговорах между Францией и Италией, которые решали вопросы военно-морского строительства; Такая позиция давала веские основания английскому руководству, рассчитывать на выгодный для себя исход переговоров. В ходе этого процесса, официальный Лондон часто и умело использовал факты субсидирования и строительства «карманных» крейсеров в Германии для нажима на Францию. Из-за, усиливающегося мирового экономического кризиса, и таможенной войны между ведущими капиталистическими странами, правительства европейских государств прибегали к различным разработкам проектов переформатирования экономических правил на континенте, так, Франция 17 мая 1930 г. обнародовала меморандум об организации европейского федерального союза.

Принятие плана Германией означало бы очевидное сближение двух ведущих континентальных держав. И хотя в Фориноффисе, франко-германское сближение рассматривали как не очень вероятное, для того чтобы иметь более серьезную уверенность в этом, требовалось найти решение вопроса о восточной границе Германии в пользу последней69. В это время возникает вероятность заинтересованности немецкой стороны в пересмотре плана Юнга. Серьезность ситуации ярче всего проявляется на встрече руководства национальной народной партии Германии с министром финансов В. Дитрихом 11 сентября, где тот, по словам Г. Рэмбольда, опроверг распространившиеся на эту тему слухи, но в то же время отметил, что «в Гааге достигнут, начиная с Версальского мирного договора, очевидный прогресс» в вопросе предоставления Германии равных с европейскими державами прав. Великобритании приходилось внимательнее относиться к внутриполитическому развитию Германии, потому как, сразу после успеха нацистов, в германских правящих кругах стали слышны разговоры о возможном выгодном сотрудничестве правящего кабинета Г. Брюнинга с лидерами НСДАП. Большой резонанс итоги выборов в рейхстаг вызвали в британской прессе. Издание «Daily Herald» рассматривало их как очевидный, широко распространившийся бунт направленный против демократических институтов. В качестве инструмента разрешения вероятных конфликтных ситуаций в будущем журнал «Foreign affairs» предлагал Германии, в обмен на территориальные уступки, сделанные ей Польшей, «гарантированность той ее восточную границу от посягательств со стороны СССР»

В новом, 1931 г. вопрос об разрастании напряженности германо-польских отношений все чаще и чаще вставал на встречах официальных лиц, представителей деловых кругов Англии и Германии. 17 января 1931 г. во время встречи в Берлине с английским министром иностранных дел Ю. Курциус поднял вопрос о положении немецкого меньшинства в Верхней Силезии, подчеркнув вместе с этим, что на данный момент, желания начать обсуждение ревизии границ нет. Это могло означать только то, что допускалась возможность обсуждения этой темы в будущем71. Еще несколькими днями ранее Английскому дипломатическому ведомству стало известно, что уступки в отношении Польского коридора в пользу Германии, рассматривались официальными представителями немецкой стороны, в вопросе разоружения, который был ключевым для Форин-офиса. 24-25 марта 1931 г. в Лондоне прошла Национальная конференция по вопросам безопасности.

Повестка дня была нацелена полностью на решение вопроса об отношениях Германии и Польши в первую очередь рассматривался вопрос возможности изменения восточной границы Германии, вероятности возникновения военного столкновения между двумя государствами. Слабая продуктивность осуществляемых английским дипломатическим ведомством политических шагов в направлении посредничества в европейских отношениях хорошо прослеживается на фоне финансово-экономического кризиса летом 1931 года. Сложная обстановка в Германии вынуждала страны запада искать в кротчайшие сроки пути решения этого тупика. Намерение Англии сформулировать предварительные условия с тем, чтобы свети на нет репарационные обязательства на созванной в июле 1931 г. Лондонской конференции, не смогли осуществиться из-за резко оппозиционной позиции Франции и США, поэтому вопрос о ревизии границ на время отошел на второй план.

2.2 Нарастание напряженности в Европе с приходом национал- социалистической партии в Германии

С приходом к власти в Германии нацистской партии внешняя политика приобретала совершенно иной характер. На первый план выдвинулись агрессивные задачи, которые были подробно изложены в «Майн кампф» Гитлера. В основном они сводились к следующему:

1)грабительской войне против СССР;

2)поражению Франции;

)разгрому Британской империи и мелких государств в Европе.

Для выполнения этих задач необходима была подготовка. Поэтому внешнеполитическая программа НСДАП исходила из необходимости поэтапного продвижения как к конечным, так и к промежуточным целям. «В предвоенной внешней политике фашистской Германии можно выделить три этапа, осуществление которых должно было предшествовать переходу к открытой борьбе за господство в Европе».

Первый этап, 1933 - 1935 гг.: внутренняя консолидация режима, наращивание вооружений, упрочение внешнеполитических позиций путём разрушения существующего соотношения сил в Европе.

Второй этап, 1935 - 1937 гг.: переход к открытой гонке вооружений, отказ от территориальных установлений Версальского договора, акции по нагнетанию международной напряжённости (вмешательство в гражданскую войну в Испании, создание политического блока Берлин - Рим - Токио).

Третий этап, 1938 - 1939 гг.: переход к агрессивным действиям в Европе, захват территорий суверенных государств, форсированная военно- экономическая, идеологическая и политико-дипломатическая подготовка к войне.

Понятно, что для достижения таких амбициозных внешнеполитических задач, необходима была колоссальная дипломатическая подготовка, здесь и необходимость поиска союзников, и дестабилизация системы европейской безопасности и конечно не допустить разоблачения своих стратегических планов потенциальными врагами и жертвами. Свои агрессивные действия гитлеровское правительство маскировало требованиями ревизии Версаля и предоставления Германии равенства с другими державами в вопросе вооружения. Еще одной характерной чертой его выступлений была подчеркнутая антисоветская направленность внешней политики.

В октябре 1933 года на проходящей Женевской конференции британской стороной выдвигается новый план о контроле Франции за вооружениями в Германии, который уже в большей степени учитывал интересы французской стороны. После этого германская делегация отбывает из Женевы и немногим позже Германия выходит из Лиги наций. Основной задачей остается вопрос о возможности легального вооружения. 24 ноября 1933 года французский посол в Берлине Фрасуа-Понсе провел встречу с Гитлером, который заявил, что Германия прийти к соглашению с Францией об «ограничении вооружений». В действительности же Германия добивалась санкций западных держав, и в первую очередь Франции, на увеличение численности рейхсвера до 300 тыс. человек и на сокращение срока службы в нём. 11 декабря состоялась ещё одна встреча Гитлера с Франсуа-Понсе, где немецкий лидер требовал уже не только полного одобрения германского вооружения, но и неотлагательной передачи Германии Саарской области. Существует устойчивое мнение, что «французское правительство не особо активно сопротивлялось подобным требованиям. Но сразу оговоримся, что речь безусловно не шла о передаче Саарской области, в этом вопросе Франция не собиралась уступать Германии без предусмотренного в Версальском договоре плебисцита. На тот момент, это требование осталось неудовлетворенным, и конечно, французы представляли ответные требования как-то: гарантия неприкосновенности франко-германской границы, приверженности Локарнским соглашениям.

Усиление немецкого реваншизма, агрессивная внешняя политика не могли не беспокоить Францию. К этому моменту, они уже не могли рассчитывать на всех тех союзников, что поддерживали их во времена Первой мировой войны. Свои позиции республика старалась отстаивать путем созидания системы союзов с малыми странами по типу Бельгии, Польши, Чехословакии. Но надежность таких союзов вызывала большие сомнения, особенно ввиду постоянно возрастающей мощи Германии76. Стратегически важными в этот момент для Франции становятся отношения с Советской Россией. Весной 1930 г. СССР и Франция начали переговоры о заключении пакта о ненападении и временном торговом соглашении. Первым шагом тут стала, основанная на взаимности, отмена дискриминационных мер торгово-экономического характера, а затем 10 августа 1931 г. они парафировали текст пакта. Однако для Парижа было важно замкнуть советско-французские отношения на отношения СССР с французскими союзниками. В связи с чем, Франция активно стояла на необходимости заключения советско-польского договора о ненападении обязательно, до, подписания советско-французского. В контексте советско-французских переговоров СССР подписал договоры о ненападении с Финляндией (21 января 1931 г.), Латвией (5 февраля 1931 г.), Эстонией (4 мая 1932 г). Советско-польский пакт о ненападении был заключен 25 июля 1932 г., а советско-французский - 29 ноября 1932 г.

В отношении Франции же, немецкая дипломатия старалась убедить Париж в том, что единственным расхождением в отношениях этих стран является вопрос Саарской области. Принимая во внимание тот факт, что к 1933 году, Франция - это страна с одним из мощнейших военных потенциалов в Западной Европе, нацистское руководство, намеревалось навязать французам невыгодное для тех соглашение о вооружении, и вели деятельность, направленную на разрушение системы союзов. В Париж в 1934 г. был заслан разведчик Отто Абец, который смог организовать франко-германский комитет, ставший плацдармом нацистов в Париже. Деятельность немецкой агентуры была весьма эффективна. Доказательством может служить то, что в начале 1935 г. Франция во многих вопросах пошла на компромисс с Германией. Однако даже присоединение Саарской области к немцам, не дало французам гарантий примирения с Рейхом. Геополитическое положение Франции осложнялось также еще и тем, что это позиция на сглаживание острых углов в отношениях с Германии, реализовывалась все больше за счет пренебрежения интересов союзников по Малой Антанте. Плюс к этому Польша все активнее втягивалась в сферу влияния Германии. Подрыву безопасности служил так называемый «пакт согласия и сотрудничества», или «Пакт четырех», подписанный представителями четырёх держав Англии, Франции, Германии и Италии 15 июля 1933 года. Участники соглашения обязались согласовывать свою внешнюю политику, пересмотреть мирные договоры, признать равенство вооруженных сил участников пакта, то есть, прежде всего, фактически одобрить перевооружение Германии.

«Опасность пакта четырёх держав состояла в том, что он мог дать основания считать, что мы пренебрегаем Россией и собираемся развязать Германии руки на Востоке», - писал генерал Гамелен, начальник французского генерального штаба.77Надо сказать, в отечественной историографии по этому вопросу, слова генерала, звучат как пророчество, пакт действительно был воспринят как прямая угроза СССР. В тот момент, это соглашение провалилось, из-за резкого его неприятия общественным мнением Франциями, и странами малой Антанты. Этот пакт интересно также рассмотреть с позиций Великобритании. Английские политики, вне зависимости от партийной принадлежности, с озабоченностью отмечали крайнюю неэффективность функционирования конференции по разоружению и стремительное ослабевание Лиги Наций в вопросе контроля над агрессорами. Поэтому, в определенной степени, они были готовы пойти на склонны были ревизию Версальской системы ради стабилизации европейских международных отношений. И как раз отсюда мы приходим к попытке заключение пакта четырех. Помимо того, что переговоры выявили разницу методов и мотивов ведущих европейских держав, они также проиллюстрировали готовность Б. Муссолини прилагать существенные усилия ради обеспечение итальянских интересов в бассейне Дуная, на Балканах, а также в Африке. Такая твердая позиция Бенито, позволяла англичанам видеть в нем возможным союзником в проблеме противостояния нараставшему германскому реваншизму. Опасность тесного сближения двух диктаторских режимов, если и проглядывалась, то пока не очень четко.

Отдельно хочется выделить Абессинский кризис, который стал серьезным испытанием как для своего рода союза великих держав, к тому же можно констатировать, что он определенным образом повлиял на дальнейшее развитие международных отношений.

Основой оформления внешнеполитического курса кабинета С. Болдуина стал итало-эфиопский военный конфликт, разгоревшийся в начале октября 1935 г. Вторжение итальянских войск в Эфиопию, которая также входила в Лигу наций, моментально завело всю полноту правовых механизмов Лиги. А сама Лига наций стала площадкой дипломатической борьбы. Созванная специальная ассамблея Лиги наций пошла на реализацию предусмотренных уставом экономических санкций против Италии. На это фоне очень успешно произошло сближение Англии и Франции. Со всей серьезностью это воспринял Гитлер, в его понимании все это означало возможность перехода западных держав к решительному противодействию очагам напряженности, а это не на шутку усложняло планы Третьего Рейха, если не сказать, что сводило их на нет, здесь речь конечно идет в первую очередь о ремилитаризации Рейнской зоны и создания у франко-бельгийской границы военно-политического плацдарма. В связи с этим, Германия вела себя очень активно в стремлении поддержать Италию, стараясь не допустить ее изоляции. Но так-как Германия не являлась членом Лиги наций, она естественно была лишена легальных и эффективных возможностей давления на западные державы. Поэтому вся активная деятельность не выходила за рамки дипломатических демаршей и угроз, как то, угроза падения существовавшего режима и установления в Италии «коммунизма». Необходимо отметить, что дальнейшая политика английского и французского правительств диктовалась не столько намерением содействовать Муссолини в завоевании славы для итальянского фашизма. Ключевым движущим стимулом выступала более реалистичная оценка возможностей экономических санкций. И Великобритания, и Франция отдавали себе отчет в том, что эффективность экономических мер может сказаться лишь в случае введения абсолютно полного эмбарго, на длительный срок, а для этого нужна была всеобъемлющая экономическая блокада, что было невозможно хотя бы потому, что против нее выступали США, так как это противоречило их экономическим интересам.

Америка в ходе военных действий в Эфиопии значительно увеличила объемы продажи нефти Италии. Великобритания стояла перед сложной проблемой, с одной стороны, общественность, вынуждающая действовать в русле Лиги наций, по пути усмирения Италии, с другой стороны, такое поведение на внешней арене непременно приближало бы складывание оси Рим-Берлин, а иными словами, сближение диктаторских режимов. В сложившихся обстоятельствах С.Болдуин счел наиболее выгодным вариантом - примкнуть к французской внешнеполитической линии, проводимой П. Лавалем, ставшим в январе 1935 г. премьер-министром Третьей республики. Он стремился обеспечить мир для Франции посредством прямого соглашения с Гитлеровской Германией запасным вариантом было, соответственно, соглашение с Италией. Об этом намерении знало английское руководство, и было несколько озабочено им. Однако, как писалось выше, эта тактика, суть которой сводилась к - удовлетворению колониальных притязаний Италии выглядела допустимой для английской дипломатии. Эти действия были призваны помешать сближению Италии и Германии, и затем включить Италию в сферу дипломатического влияния Великобритании в Европе.

Далее первенство в этой дипломатической партии берет в свои руки Франция. Б. Муссолини дал понять собственную готовность к сотрудничеству приняв участие в конференции в Стрезе проходившей в апреле 1935 г. где присоединился к осуждению Германии, чем освободил себе руки в Эфиопии. В добавок к этому, П. Лаваль заверил что будет решаться вопрос итальянских переселенцев во французском Тунисе. Обещая одновременно решить вопрос о статусе итальянских переселенцев

Великобритания, конечно же, тоже не осталась в стороне, по инициативе, шедшей от помощника заместителя министра иностранных дел и одновременно начальника личного секретариата премьер-министра, Роберта Ванситтарта, «абиссинская проблема» обсуждалась только на неофициальной части конференции Стрезе. Причем первым секретарем английского МИД Х. Томпсоном было сделано предупреждение главе африканского департамента итальянского МИД, о том, что: «Италия не может надеяться на сотрудничество с Соединенным королевством в случае атаки против Эфиопии».

Однако точку в этом вопросе было ставить еще рано. Глава английской дипломатии С. Хор, под предлогом отпуска, в начале декабря 1935 г. прибыл в Париж, где были проведены трехсторонние переговоры с Лавалем и Муссолини (с последнем связь поддерживалась прямой телефонной связью) Результатом договорного процесса стал разработанный 6-8 декабря 1935 г. получивший в историографии название: «планом Хора-Лаваля». Сущность плана сводилась к тому, что военный конфликт должен был быть погашен путем уступок Италии за счёт национальных интересов Эфиопии, которая должна была пойти на передачу львиной доли неамхарских земель под мандат Италии и отказаться от претензий на территории, находящихся в прямом итальянском владении с 1896 г.. За все это Эфиопии оставляли лишь узкий проход к морю через территорию Сомали, подконтрольную Италии.

На примере Абессинского кризиса хорошо видно с какой исключительной степенью гибкости должна была действовать Английская дипломатия. Посмотрев глобально, становится понятным, что прежде всего Великобритания стремилась не допустить ослабление Лиги наций, и именно поэтому санкционный метод в отношении Италии не был продуктивным, так как, по мнению консерваторов, Муссолини мог последовать примеру Германии и покинуть Лигу. А сохранение силы данной организации рассматривалось англичанами прежде всего в фарватере их влияния на Европейскую политику, особенно, возможность оказывать влияние на Францию и СССР.

В момент, когда представители Англии Франции и Италии уже пришли к определенным договоренностям, во Франции генеральный секретарь МИД АлексиЛеже, прибегнув к разным информационным каналам французского МИД, пошел на дезавуирование действий Лаваля, и 9 декабря, разработанный в секретном порядке «план Хора-Лаваля» стал достоянием широкой общественности. Его опубликовали французские газеты, причем, об уровне пространности и точности информации можно судить по тому, что она содержала в себе даже карты раздела Эфиопии. Нельзя в этом случае уйти от объяснения таких радикальных действий секретаря. Мотивацию нетрудно найти в его взглядах, Леже был закоренелым представителем французских колониальных кругов. Он видел рассматривал французскую внешнюю политику в русле вопросов азиатского региона, и вполне закономерно то, что подобные действия премьер-министра были для него недопустимы.

Мнение общественности, от разоблачения договора, как во Франции, так и в Англии было крайне негативным. В английском парламенте начались нападки оппозиции на правительство: парламентарии были возмущены действиями консервативного министра. Возникала прямая угроза кабинету Болдуина, в связи с чем, он не стал лоббировать соглашение Хора-Лаваля даже несмотря на то, что оно было в общем поддержано кабинетом на заседаниях 9, 10 и 11 декабря 1935г.

числа того же месяца, С. Болдуин выступил с заявлением о том, что моральная позиция правительства перед лицом общественности носит первостепенный характер, попутно приведя сравнение премьер-министра с якорем, удерживающим корабль нации от неминуемой гибели. Дальнейшими действиями стали, признание соглашения «абсолютно мертвым» и последовавшая за этим отставка министра иностранных дел.

Переходя более основательно к разбору дипломатических действий Великобритании в эти года, хочется рассмотреть следующее. Английское руководство в это время предпочитало нивелировать противоречия с фашистскими государствами путем различных соглашений, отчего зачастую страдали и Версальская система, и третьи страны. Уже на ранней стадии фашистской экспансии британское правительство предпринимало усилия по достижению подобной договоренности с Муссолини и Гитлером. Однако, как писала в октябре 1935 г. «Таймс», к лету - осени того же года мнение англичан в отношении фашистских режимов значительно изменилось и приобрело устойчиво негативную окраску78. Общественное мнение Великобритании первоначально проводило большие различия между фашистским режимом в Италии и Германии. Итальянский фашизм в целом оценивался положительно, считался «итальянским режимом для итальянцев». Такое мнение было превалирующим в британских политических кругах до конца 1933 г.79Отправка итальянских вооруженных сил к границе Австрии в 1934 г., позволило избежать аншлюса, а Англичане получили повод убедится в несовпадении интересов и целей германского и итальянского лидеров. Однако нападение Италии на Абиссинию в 1935 г. кардинально изменило восприятие режима дуче британским обществом и политиками, и 1935-1936 гг. стали рубежом развития как внутреннего, так и внешнеполитического курса правящих группировок Англии. В эти годы для англичан стало очевидным коренное изменение соотношения сил в Европе, которое последовало за нацистским переворотом в Германии80. Сформированный в 1933 г. подкомитет по нуждам обороны Комитета имперской обороны в марте 1934 г. представил английскому правительству доклад, в котором говорилось, помимо того, что основной угрозой безопасности для Англии является Япония, еще и то что Германия воспринимается экспертами как: «… главный и очень опасного потенциального противника, против которого должна быть направлена наша долговременная оборонная политика».

Внешняя обстановка не однозначно воспринималась самой партией консерваторов. Существовала группа старых политиков во главе с С. Болдуином и «бирмингемцами» - братьями Остином и Невилом Чемберленами, которые не могли расстаться с устаревшим закостенелым взглядом на Европу 1920-х гг. Они видели мощнейшую империю, обладающую серьезными финансами, и лидерством в Лиге Наций, поэтому для них было вполне логичным рассчитывать на возможность достижения компромиссного разрешения вопросов за счет некоторых уступок в пользу германской стороны. В противовес им выступала, так называемая, «внутренняя оппозиция», лидером которой был У. Черчилль, и тяготевшая к нему группа Л. Эмери. Эти политики, так же формирующие свои оценки европейской ситуации через положение Империи в целом, видели ключ к безопасности Великобритании в возрождении Антанты. Они аргументировали необходимость сближения с Францией требованиями защиты метрополии, становящейся в новой ситуации тылом Империи, и придерживались «жесткого» курса в отношении Германии. Для всех было очевидно также то, что в любом случае необходимо избежать войны на два фронта против Японии и Германии. Анализируя расклад возможных англо-германских переговоров, руководство Великобритании закономерно пришло к вопросу о вооружениях, рассматривая этот аспект как раз в качестве, возможных уступок Германии. Например, вариант легализации достигнутого объема немецкого вооружений, ведь, как мы помним на тот момент действия молодого Третьего Рейха в этой сфере имели незаконный характер. За это можно было бы потребовать возвращения в Лигу наций.83 Но в марте 1935 г. происходит ошеломляющее Англию событие - расторжение Гитлером ограничительных статей Версальского договора, с того момента у политики «умиротворения» остался только один инструмент, она проводилась непосредственно за счет территорий в Европе.

На подобный поворот событий нужно было как-то реагировать и при том максимально оперативно. В конце марта 1935 г. министр иностранных дел Дж. Саймон и министр без портфеля А. Иден прибыли в Берлин, где они попытались найти компромиссное решение проблемы - заключение воздушного пакта. На что Гитлер ответствовал тем, что германская авиация уже достигла равенства с Англией, чему английская делегация тоже была, мягко говоря, сильно удивлена.

Возможность нахождение консенсуса с Гитлером была исчерпана, что стало причиной поиска налаживания мостов с Польшей и предварительному анализу позиции Советской России. Ответ последней, гласивший, что СССР намерен: « …жить с Германией в дружественных отношениях»86, совершенно не могли удовлетворить Великобританию. От этих событий и исходит идея возрождения англо-французской Антанты, которая имела довольно широкую поддержку в Французских правительственных кругах. Начатые в феврале 1935 г. и продолженные в апреле того же года англо-французские переговоры, к которым была привлечена и Италия как один из локарнских гарантов, были нацелены на укрепление англо-франко-итальянского фундамента Локарнского договорного комплекса. Итогом стало выступление этих стран с осуждением расторжения нацистами военно-политических ограничений Версальского договора, что означало начало пути к консолидации сил западных держав.

Перед Великобританией остро вставал вопрос о перевооружении, но он был далеко не так очевиден народным массам, охваченным в то время идеями пацифизма. В одном из своих выступлений осенью 1935 г. А. Иден говорил:

«Мы все живем в эпоху, когда народы будут стараться понять друг друга. Только через Лигу наций мы сможем надеяться создать новый порядок, при котором ни одна страна, даже на минуту, не подумает прибегнуть к войне как к инструменту национальной политики. Мы готовы на все времена сыграть свою роль в поддержании мира». В этих словах А. Идена, (на тот момент лорда печати) и был, по факту, сформулирован базис той внешнеполитической программы, которую консерваторы предложили избирателям и благодаря которой победили. В будущем консерваторов можно будет порой упрекнуть в использовании настроения английской общественности, в качестве оправдания внешнеполитической линии направленной на «умиротворение».

С приходом нового главы британского кабинета Стэнли Болдуина, был взят курс на политическое балансирование, или, можно сказать грубее - приспособление к тем внешнеполитическим обстоятельствам, в которых приходилось действовать британскому консервативному кабинету. Это выражается довольно емкой формулой, сформулированной самим же Болдуином: «политику нельзя делать, а надо давать ей выработаться самой» и «главный долг правительства состоит в том, чтобы оставаться у власти».

Для Великобритании было важно не допустить присоединения Австрии к Германии, так как осуществление этого немецкого плана открыло бы путь и другим агрессивным действиям нацистов. Однако средств предотвратить аншлюс у британской дипломатии было явно недостаточно. В этой ситуации выгодно вырисовывалась Италия, лидер которой, стремился не допустить возрастания позиций нацизма в Австрии и всячески демонстрировал готовность защищать ее независимость. Однако все оказалось не так радужно, в Австрии состоялась попытка государственного переворота, из-за которой канцлер Э. Дольфус был убит, это еще более накалила атмосферу и одновременно с этим продемонстрировала неспособность Италии действовать соответственно своим заверениям. Такая обстановка сложилась из-за того, что Дуче ожидал что Англия и Франция, как страны-гаранты, поддержат его намерение защищать Австрию, но те этого не сделали, а иных возможностей повлиять на ситуацию по сути и не было. Для эффективной гарантии границ Австрии и других государств Дунайско-Балканского региона необходимо было расширить базу сотрудничества трех держав. Генеральный секретарь французского Министерства иностранных дел А. Леже предложил 31 июля 1934 года создать в Риме трехстороннюю комиссию для консолидации действий при возникновении угроз независимости Австрии.

Внезапно в начале осени Великобритания отказывается участвовать в любой гарантии в отношении Австрии. Этот шаг можно объяснить тем, что правительство Р. Макдональда было коалиционным, то есть внутриполитическая ситуация была не простой, у англичан не было никакого желания брать на себя обязательства выходящие за рамки Лиги наций. На этом фоне и французская сторона решила не принимать участия в соглашениях вне Лиги наций и без союзников по Малой Антанте. С 1 по 3 февраля 1935 года, в Лондоне было оформлено франко-британское соглашение о присоединении Великобритании к консультациям по австрийскому вопросу. Подтверждались условия декларации 11 декабря 1932 года и отдельно добавилась формулировка об отказе от одностороннего пересмотра обязательств по разоружению. В соглашении одобрялся принцип коллективной безопасности и невмешательства во внутренние дела государств Центральной Европы, а также допускалось возвращение Германии в Лигу Наций. Шестнадцатого марта 1935 года Гитлер решился на открытое нарушение военных статей Версальского договора, вернув всеобщую воинскую повинность. Французы незамедлительно обратилась в Лигу Наций. В Берлине 25-26 марта были Дж. Саймон и А. Иден, которые пытались урегулировать отношения с Германией базируясь на пяти положениях: разоружение, возвращение Германии в Лигу Наций, Дунайский пакт, Восточный пакт («Восточное Локарно»), Пакт по военно-воздушным силам, но эти переговоры ни к чему не привели. Муссолини очень сильно волновали планы немецкого командования, поэтому он обратился к Великобритании и Франции с предложением создать очередное соглашение, дабы контролировать одностороннее вооружение Германии, параллельно гарантировать независимость Австрии и не допустить ремилитаризацию

Рейнской зоны. На данное предложение от Франции и Англии были получены разные ответы. П. Лаваль высказал мнение, что Германии необходимо вынести ясное предупреждение, а вот британская точка зрения зиждилась на намерении заключении соглашения с Германией, чтобы добиться возвращения ее в Лигу наций, что могло бы позволить вернуть немцев в систему коллективной безопасности и вновь поставить вопрос о разоружении.

Одиннадцатого апреля прошла конференция в Стрезе по вопросам франко-британского и франко-итальянского сотрудничества. Итогом стала резолюция, от 14 апреля, в которой три правительства объявляли о выработанной совместной политической линии, а именно: продолжалось действие соглашений по безопасности в Восточной Европе; в очередной раз повторялись заявления в поддержку независимости Австрии; в рекомендательном характере говорилось о возможности заключения союза между заинтересованными правительствами по проблемам Центральной Европы; и помимо вышеперечисленного, подтверждалась инициатива пакта по воздушным силам и положения по вопросу о разоружении согласно коммюнике от 3 февраля. Европейская печать заговорила о том, что агрессору отныне противопоставлен «фронт Стрезы».89 Поступательным продолжением политики Стрезы стала чрезвычайная сессия Совета Лиги Наций в Женеве 16-17 апреля 1935 года на которой была представлена резолюция в которой снова осуждалась инициатива Германии которая воспринималась как угроза безопасности в Европе. В целом она скорее была призвана дать ответ о том, как реагировать на подобные случаи в дальнейшем. В конечном счете конференция не возымела реально ощутимого политического веса. Хотя в течение первого времени после конференции «Фронт Стрезы» внешне, производил впечатление основы всей европейской политики. Именно в русле гарантий безопасности 2 мая был заключен франко-советский пакт о безопасности. Но все равно, цели каждой из трех великих держав были обособленными. Англия хотела, как уже говорилось выше, вернуть Германию в систему евро-безопасности. На этом пути, страны в июне 1935 г. заключили морское соглашение, предметом и сутью которого, было то, Германия обзавелась правом строительства ВМФ в размерах 35% мощности в отношении к совокупной морской мощи Британской империи».90 Такое соглашение било в первую очередь по самому «фронту Стрезы». Великобритания намеренно пошла по пути попустительства милитаризации Германии, а значит нарушения условий Версальского договора, этим она пыталась обеспечить себе определенную степень контроля над этим процессом. Когда Италии и Франции стало очевидно, что для австрийской безопасности Англия не собирается делать ровным счетом, ничего, те решили закрепить взаимные обязательства военным соглашением, которое и подписали 28 июня 1935 года. В итоге «фронт Стрезы» фактически прекратил своё существование из-за внутренних противоречий.

2.3 Апогей международной напряженности 1938 года

На пути к кульминации политики «умиротворения» - Мюнхенскому соглашению (сговору), нацистской Германии удалось осуществить еще одну сильную внешнеполитическую акцию, аншлюс Австрии несомненно стоит отнести к разряду дипломатических поражений великих держав, которые по окончании Первой мировой войны усердно старались обеспечить ее автономное существование от Германии. Такое положение в частности закреплял Сан-Жерменский договор, не говоря уже о Версальском. Еще в 1931 году, германское и австрийское правительства совместно предложили вариант таможенного союза, но тогда ведущие европейские страны не дали реализоваться этим планам. Более благоприятная для Гитлера ситуация сложилась в 1937 году, когда западные державы стали рассматривать захват Австрии не как очередной шаг по пути «умиротворения» Германии. В ноябре на проходивших переговорах с Гитлером, лорд Галифакс дал от имени своего правительства согласие на «приобретение» Австрии Германией. В наше время сохранились определенные документы, описывающие, как все происходило, когда дело вошло в активный оборот. Было за документировано двадцать семь телефонных разговоров Геринга, начиная с 02:45 11 марта. Первый раз Зейсс- Инкварт позвонил фельдмаршалу в 2.45 утра. Геринг сказал ему, что отмены плебисцита недостаточно, что после совещания с Гитлером он перезвонит. Он сделал это в 3.05. Шушниг, заявил он, должен уйти в отставку, а на его место в течение двух часов должен быть назначен Зейсс-Инкварт. Геринг велел также Зейсс-Инкварту "послать телеграмму фюреру в соответствии с договоренностью". Это первое упоминание о телеграмме, о которой в течение последующих нескольких часов будут вспоминать не раз и на основании которой, Гитлер состряпал ложь, оправдывающую агрессию против Австрии в глазах немцев и всего мира. О планах операции можно судить по сообщению самого Гитлера носящего гриф секретности, в нем говорилось в частности о том, что характер действий изначально должен быть максимально мирно, однако, при оказании сопротивления, назначалось действовать самым решительным образом. В ночь с 11 на 12 марта 1938 года немецкие войска, предварительно сконцентрированные на границе в соответствии с планом «Отто», вошли на территорию Австрии. 13-го числа в Вену въехал и сам Гитлер, и был опубликован закон: «О воссоединении Австрии с Германской империей». 10 апреля состоялся плебисцит по вопросу присоединению Австрии к Германии, где подавляющее большинство населения, высказалось «за» аншлюс. После присоединения Австрии, Германия получила стратегический плацдарм для последующего захвата Чехословакии, и дальнейшего наступления в Юго-Восточной Европе и на Балкананском направлении, обильные источники сырья, внушительные людские ресурсы и военные производства. Аншлюс Австрии означал оказался важным этапом крушения Версальского порядка, который в итоге был сломлен силовым методом. Как уже писалось выше, следующей целью нацистской наступательной политики была Чехословакия. Методом воздействия и при том весьма эффективным, стали действия через «судето-немецкая» партию во главе с К. Гейнлейном. Были развернуты компания и пропаганда против, якобы имевших место, притеснений этнических немцев. Выдвигались лозунги за автономию, которые очень скоро переросли в призывы полного самоопределения Судетской области.

Руководители Великобритании и Франции всеми силами пытались найти компромисс с активизировавшийся Германией за счёт Чехословакии. В этом дуэте главенствующую позицию все более убедительно занимала Великобритания. Позиция министра иностранных дел Англии получила такую оценку советского полпреда, Майского, касательно вопроса Чехословакии: «ЧС - искусственное государство, которое не в состоянии ни само защищаться, ни получить помощь извне. Англия не останется в стороне от центрально- европейских событий, но Франция должна сильнее нажать на Прагу, требуя от последней решительных уступок Гейнлейну. Надо заставить чехов договориться с немцами»93. Именно такова была основная цель миссии британского лорда Ренсимена, находившегося в Чехословакии в качестве посредника между судетскими немцами и чехословацким правительством в период с 3 августа по 16 сентября 1938 года.

Германия, активно используя судетских немцев, наращивала давление на Чехословакию. В подписанном Гитлером проекте директив на операцию «Грюн» от 18 июня 1938 года было записано следующее: «На первом плане моих политических намерений в качестве ближайшей цели стоит решение чешского вопроса по собственной инициативе. Я намерен для осуществления этой цели использовать любой политический повод начиная с 1.10.1938 г…. Однако я приму окончательное решение начать кампанию против Чехословакии лишь в случае, если буду твердо убежден, как это имело место при занятии демилитаризованной зоны и при вступлении войск в Австрию, что Франция не выступит против нас и это не повлечет за собой вмешательства Англии». Обязательно надо иметь ввиду в этой ситуации фактор немецкой пропаганды, которая серьезно нагнетала обстановку, и угрожала реальными военными действиями в отношении Чехословакии, в случае игнорирования или отказа немецким требованиям.

Положение чехословацкой стороны, сильно осложняло то, что страна находилась под двусторонним давлением, с одной наступала Германия, с другой Англия и Франция, от которых при изначальной диспозиции Чехословакия была в праве ожидать реально помощи. Вместо этого западные демократии предлагали ей пойти на существенное сокращение собственных границ, и все территории Судетской области, где население на половину состояло из немцев - предлагали отдать Германии. Но и на этом условия Великобритании и Франции не заканчивались, Чехословакия должна была отказаться от договоров о взаимной помощи с Францией и СССР, последний, к слову, подтверждал свои обязательства по договору, отмечая при этом, обязательное участие Франции. По удовлетворении всех этих требований, Англия и Франция, были готовы взять на себя ответственность за гарантию новый границ. Переговорный процесс проходил в крайне напряженной обстановке, Чехословакия длительное время отказывалась принимать такие требования, однако «страны-гаранты» Версальской системы, только усиливали давление, уповая на то, что уступка Германии - единственный способ избежать захвата Чехословакии, более того, англо-французская намеревалась в случае несогласия, обвинить чехословацкую сторону в развязывании большой войны.

В сложившейся ситуации чехословацкое правительство, 21 сентября было вынуждено принять англо-французский ультиматум97. Далее произошло то, что по прошествии многих лет кажется вполне закономерным и понятным, но в то время англо-французской прозорливости вероятно не хватило, чтобы предусмотреть такое развитие событий - Гитлер на встрече с Чемберленом, когда узнал, что требования выполнены, удовлетворенно пошел на их ужесточение, угрожая военным конфликтом в случае невыполнения. Суть новых сводилась к тому, что установление новой границы Чехословакии проводилось бы без какой бы то ни было международной комиссии, как было изначально, и существенно ускорялась эвакуация из передаваемых Германии районов.

сентября в ходе очередных англо-французских переговоров французский премьер Э. Даладье признал, что гитлеровский ультиматум означает «расчленение Чехословакии и германское господство в Европе» Большинство британских министров отказались принять требования Гитлера, французский кабинет отверг их единогласно. Агрессивные действия нацистской Германии поставили Европу на грань войны. На протяжении всего чехословацкого кризиса наблюдается ощутимое сближение гитлеровской Германии и Польши, которая попыталась реализовать аналогичный сценарий в отношении Чехословакии. Теперь вопрос автономии и последующей передаче был направлен на территорию Тешинской Силезии. Реакция Англии и Франции в этой ситуации ограничилась лишь извещением Польши о возможных последствиях вооруженного нападения по дипломатическим каналам. Оставшись один на один, Чехословакия была вынуждена капитулировать и здесь, Тешинская область была отдана Польше. Болезненной была эта потеря еще и из-за географического фактора, по этой территории пролегала главная железнодорожная магистраль, связывающая Чехию и Словакию.

Мюнхен стал роковой катастрофой для Версальской системы, которая, хоть и с огромными проблемами и недостатками, но пыталась регулировать европейские отношения. Основной жертвой Мюнхенского кризиса стала Чехословакия, в ходе этого процесса была поставлена огромная угроза самому существованию страны, потери в области тяжелой промышленности были колоссальными. Но при всем удручающем положении Чехословакии, назвать ее единственной проигравшей от такого результата будет абсолютно не верным. Ведь, глубокое политическое поражение потерпела Франция - это был обескураживающий удар по его стратегии выстраивания системы союзов в Восточной Европе. Подтверждение такой оценке можно найти в словах полпреда СССР в Париже Я.З. Сурица: «О том, что Франция пережила свой второй Седан, и что в Мюнхене ей было нанесено страшнейшее поражение, сейчас отдает себе отчет любой француз». Был подорван международный авторитет Франции в контексте предоставления гарантий. Помимо этого, стало очевидным, что Париж начал следовать в фарватере британской политики.

Главной целью политики умиротворения было намерение не допустить глобальной войны, и те, кто придерживался данного курса, оказались не в состоянии противостоять рьяному напору немецкого лидера, главным посылом которого, были заявления о необходимости ревизии ошибок Версальской системы. На качество политики умиротворения огромное влияние оказывали разночтения в правящих кругах Великобритании и Франции, кроме того здесь необходимо учитывать и внутриполитическую ситуацию. Сильны были и позиции руководителей военных ведомств двух стран, заявлявших, что они не готовы к возможной войне. Ну и нельзя также сбрасывать со счетов опасение западных демократий укреплением позиций «коммунистической» России и вероятного расползания коммунистического течения по Европе.

В отечественной историографии бытует мнение, что Мюнхен стал своеобразной «точкой не возврата», обусловившей дальнейшее движение к началу войны. Так, Е.Н. Кульков и О.А. Ржешевский утверждают: «Фатальным политическим событием, которое в конечном счете привело ко второй мировой войне, явилась Мюнхенская конференция (29-30 сентября 1938 г.)»99. Но все же более взвешанной представляется позиция российского историка С.З Случа:

«Мюнхенский договор не исключал альтернативного развития международных отношений и не был поворотным пунктом на пути к войне; его нельзя объяснить только антисоветизмом руководства западных держав, так как основным мотивом их действий являлось стремление любой ценой избежать войны».

Восприятие Мюнхена Великобританией и Францией можно охарактеризовать как видение возможности новой концепции международного порядка, похожим в своей основе на проект «пакта четырех». Этот тезис легко подтверждается заключенной англо-германской декларацией, 30 сентября 1938 года, отметив принципиальную значимость англо-германских отношений, как для двух стран, так и для всей Европы, А. Гитлер и Н. Чемберлен показали решимость использовать консультационный метод для предотвращения возможных источников противоречий ради мира в Европе. Менее чем через 3 месяца, 6 декабря министры иностранных дел Франции и Германии подписали в Париже франко-германскую декларацию схожего толка. В ней фиксировались, приверженность двух правительств развитию мирных и добрососедских отношений между двумя странами и отсутствие каких-либо неразрешенных вопросов территориального характера между ними. Оба правительства решили поддерживать контакт друг с другом по всем вопросам, интересующим обе страны, и взаимно консультироваться в случае, если бы последующее развитие этих вопросов могло бы привести к международным осложнениям.

Франко-германское соглашение о консультациях воспринималось в Париже как вклад в сохранение мира в Европе. Расчет делался на умиротворение нацистской Германии за счет уступок в Восточной Европе и вопросах колоний. Не состыковка в позициях Великобритании, Франции СССР объясняются различными факторами. Англия и Франция на тот момент уже обозначили свою заинтересованность в недопущении дальнейшего усиления позиций Германии в Восточной и Юго-Восточной Европе, они уже вязали на себя определенные обязательства в отношении Польши, Румынии, Греции. Великобритания не была готова принять советское предложение о создании широкого военно-политического альянса трех держав, способного «оттолкнуть» многих потенциальных союзников и сплотить членов антикоминтерновского пакта. К этому добавлялось глубокая подозрительность и взаимное недоверие между Лондоном и Парижем, с одной стороны, и Москвой, с другой. Однако вместе с этим, эксперты министерства иностранных дел Великобритании пришли к выводу, что англо-франко- советский договор являлся, возможно, «единственным средством предотвращения войны».

мая представители и Франции в Москве вручили В.М. Молотову проект тройственного соглашения о взаимопомощи против агрессии.105 В.М. Молотов тогда официально признал, что англо-французские предложения означали «шаг вперед», потому как предусматривали «на случай прямого нападения агрессоров принцип взаимопомощи между Англией, Францией и СССР на условиях взаимности»106. Вместе с тем в беседе с представителями Великобритании и Франции Молотов заявил об отрицательном отношении к предложенному документу, выдвигая различные замечания и оговорки. Основным нерешенным вопросам остался вопрос о гарантиях странам Прибалтики: Финляндии, Эстонии и Латвии.

Скорее всего англо-французские и светские предложения формировали почву для заключения тройственного соглашения о взаимопомощи и гарантиях.

июля, Даладье заявил советскому полпреду: «Надо скорее кончать, тем более, что сейчас никаких серьезных разногласий я не вижу»107. Сообщение французской стороны содержала в себе посыл о том, что главным образом целью соглашения была интеграция СССР в англо-французскую систему и сохранить его поддержку ради Польши и Румынии. Также цель признавалась достигнутой.

Весной-летом 1939 года происходило объективное нарастание противоречий между Германией и Великобританией, что делало практически невозможным достижение компромисса между руководством двух стран. К тому же тройственные переговоры в Москве вызывали растущее беспокойство в Берлине. В этом контексте немецкая дипломатия постаралась активизировать свои контакты с Москвой. Был предпринят ряд попыток постепенного налаживания отношений, ключевым этапом которых было политическое сближение. Советская дипломатия, впрочем, не испытывала излишних иллюзий и прекрасно понимала, что рано или поздно предметом обсуждения Германия поставит Польский вопрос. Параллельно проходили и тройственные переговоры с Англией и Францией. После вступительной официальной части советские представители 14 августа поставили вопрос ребром: «будут ли пропущены советские войска через территории Польши и Румынии для соприкосновения с противником в случае нападения агрессора на Англию и Францию, на Польшу или Румынию, а также на Турцию», и, когда иностранные делегации попытались уйти от ответа, им было дано понять что, без конкретного разъяснения этой позиции, предмета для разговора нет. Переговоры зашли в тупик, хотя французы в виду большей заинтересованности, предприняли попытку урегулировать этот вопрос непосредственно с Польшей, но безрезультатно. После этого была в определенном смысле предопределена дорога на заключение советско- германского пакта о ненападении.

Произошедшие события в контексте их значения для Франции, это упущенные возможности и однозначно трагические последствия вызывают помимо сожаления, ещё и вопросы. Неадекватная оценка значения позиции СССР в августе 1939 г. имела свои причины. Одна из них - невысокое мнение о военных возможностях Красной Армии, ослабленной «исчезновениями» в 1937-1939 гг. её командной верхушки (об этом писали французские военные журналы в 1939 г.). Но главная причина несомненно кроется во взаимном недоверии участников несостоявшегося тройственного пакта, в не понимании основной угрозы и, как итог, в запоздалом появлении политической воли к соглашению. В отличие от Нажиара, Боннэ и Бек не верили, что Сталин и Гитлер договорятся, вплоть до момента, когда это стало реальностью. Господствовало мнение, что угроза германской арессии или реальное нападение против Польши, должна спровоцировать СССР к заключению соглашения с западными державами.

Если же мы говорим о Великобритании, то здесь, при схожем общем фоне итогов, была, конечно и своя специфика. Последние дни мира прошли для британской дипломатии в лихорадочной активности, направленной на не допущение войны посредствам уступок Германии за счет Польши. 22 августа 1939 г. Чемберлен обратился к Гитлеру, и предложил посреднические услуги в решении Данцигской проблемы за столом переговоров между Германией и Польшей 108. В ответном письме Гитлер яростно нападал на Польшу, обвинял ее в пренебрежении правами Германии в Данциге. Далее он заверил премьер- министра, что никогда не искал ссоры с Англией и всегда стремился к укреплению англо-германских отношений109. Такой обмен посланиями по сути ничего не дал в отношении планов сторон, но оставлял членам английского кабинета надежду на мирное урегулирование польского вопроса.

В конце августа Германия предложила через Далеруса свой вариант проекта англо-германского соглашения, в котором от Великобритании требовали признания верховенства Германии в Европе в обмен на гарантию ее целостности. Польский вопрос решался бы в переговорном формате, а спорные проблемы между Германией и Великобританией - в формате консультации на высшем уровне.

Иными словами, Германия сделала окончательный выбор. Пространное соглашение с Англией не представляло для нее большого интереса, поскольку существовали уже весьма конкретные планы по войне с Польшей. Эра соглашений типа Мюнхенского канула в Лету. Но для гарантии успеха в предстоящей войне, необходимо было нормализовать отношения с СССР и обеспечить его нейтралитет. Иные варианты решения проблемы, которые были желательные для Великобритании и ради которых, она была много сделать, были уже не актуальны для Германского правительства.

Заключение

Комплексное изучение всей полноты дипломатических отношений Великобритании Франции по отношению к нацистской Германии иллюстрирует, главным образом то, что на протяжении практически всего межвоенного периода политика западных демократий была неконсолидированной в отношении Германии, да и не могла быть таковой в виду, как минимум, из-за конкурирующих позиций в европейском регионе. По трагической для гарантов Версальской системы иронии, в проигрыше остаются и те, и те. Так Франция, этап за этапом начиная с 20-х гг. сдает свои позиции на международной арене напористой дипломатии немцев, и допускает полную утрату своего политического статуса, превращаясь в проигравшую державу.

На протяжении рассматриваемого периода имело место и тесное сотрудничество, Франции и Германии, преимущественно в экономической сфере. Разнообразные соглашения заключались не только на государственном, но и на частном уровне и тут необходимо еще отметить непостоянный характер такого сотрудничества, чему было несколько причин, зачастую это было результатом соперничества с другими странами, да и формат Версальской системы накладывал определенные ограничения, отказаться от которой, для Франции было невозможно. Можно также говорить о неопределенном и нерешительном политическом курсе французом, что косвенно повлияло на приход национал-социалистической партии в Германии. Можно долго судить о том, что было бы, придерживайся французское руководство более жесткой политики в отношении Германии, с точки зрения исторической ретроспективы мы можем только говорить о том, что политика «умиротворения» и «сдерживания» осуществляемая Францией, не принесла ожидаемых результатов и оказалась не в состоянии решить задачу предотвращения войны.

Англия, в привычной для себя манере на протяжении исследуемого периода, применяла в своей внешней политике концепцию балансировки сил Лондон по-прежнему полагал, что необходимо пойти навстречу требованиям Германии, поскольку того требовали объективные изменения в расстановке сил на международной арене. «Сдерживание» Германии статьями Версальского договора казалось Англии неуместным как в силу привычного стремления не допускать гегемонии Франции на континенте, так и по причине значительного роста военного потенциала Советского Союза. Для нейтрализации этих факторов она использовала традиционную политику балансов. Так, во время разгара Абессинского кризиса, сохранение и укрепление авторитета Лиги наций, по мысли консервативных лидеров Англии, было необходимо для реализации ее политики в Европе, в частности для оказания воздействия на Францию и СССР, которые могли бы, используя заключенный ими в мае 1935 г. договор о взаимопомощи, идти вразрез с английским внешнеполитическим курсом.

В том же 1935 г. не гнушаясь нарушением статей Версальского договора Великобритания пошла на заключение морского соглашения с Гитлеровской Германией, который Британское правительство удовлетворило требование Гитлера о том, чтобы «мощь германского флота составляла 35 % в отношении к совокупной мощи Британской империи». Пропорция 35:100 должна была применяться как к общему тоннажу флота, так и к каждому классу кораблей. Таким образом Германия получала право построить флот общим тоннажем 420 595 длинных тонн. Под постройку линкоров отводилось 184 000 тонн, на тяжёлые крейсера - 51 380, лёгкие крейсера и эсминцы не должны были превышать общего тоннажа в 119 700 тонн. Фактически немцам дали возможность построить 5 линкоров, два авианосца, 21 крейсер и 64 эсминца. Результатом соглашения стала окончательная ликвидация всех ограничений Версальского договора. Английское руководство в тот момент, не скрывало определенной анти-советской, направленности заключенного договора, он должен был позволить Германии добиться военного превосходства в Балтийском море. Мотивов, побудивших правительство Великобритании пойти на заключение такого договора, можно выделить несколько, среди них и настроение общественности, охваченное в этот период пацифизмом, и нестабильность внутриполитической обстановки, и гипотетическая угроза со стороны Советской России.

Противоречия между державами-гарантами Версальской системы, их общее недоверие к Советскому Союзу, подкрепленные ревизионистскими целями Италии и всеобщее непонимание сущности и масштаба нацистской угрозы в конечном счете привели к формированию крайне неблагоприятной международной обстановке в европейском регионе уже к середине 30-х гг. очень нестабильной ситуации на международной арене к середине 1935 г.

Список литературы

Источники:

1.Documents on British Foreign Policy, 1919-1939. Edited by E. L Woodward and R. Butler. Second Series, vols. IV, V, VI, VII, XII, XIII, London, 1952-1972). (DBFP).

2.British Documents on Foreign Affairs (BDFA).

3.Harold Nicolson, Diaries and Letters, 1930-39, quoted in Derek Drinkwater: Sir Harold Nicolson and International Relations: The Practitioner as Theorist,

4.История Германии: Учебное пособие: в 3 т. / Под общ. ред. Б. Бонвеча, Ю.В. Галактионова. Т. 3. Документы и материалы / Отв. ред. С.А. Васютин, Ю.В. Галактионов, Л.Н. Корнева. М., 2008.

5.Локарнская конференция 1925 г. Документы. М., 1959.

6.Baldwin Papers: a Conservative Prime Minister, 1908-1947. / Ed. by P. Williamson and E. Baldwin. Cambridge, 2004

7.Системная история международных отношений в четырех томах. 1918-2003. События и документы / Под ред. А. Д. Богатурова. Том I. М.: НОФМО, 2003-2004.

8.План Юнга и Гаагская конференция 1929-1930 гг.: документы и материалы (сост. Л.Н. Иванов, А.С. Ерусалимский). 1931. М.: Гос. cоц.-экон. изд-во.

9.Архив внешней политики Российской Федерации (далее - АВП РФ).

11.Документы по истории мюнхенского сговора. 1937 - 1939. Москва, 1979

12.Любимов Н. Н., Эрлих А. Н. Генуэзская конференция (воспоминания участников). М.: Изд-во Института международных отношений, 1963

Научная литература:

13.Системная история международных отношений в 4-х томах. 1918- 2000. Т. 1, события 1918-1945. Под ред. А. Д. Богатурова.

«Московский рабочий» Москва 2000 г.

14.Киссинджер Г. Дипломатия. Ладомир, М., 1997.

15.Горохов В. Н. История международных отношений. 1918-1939 гг. Курс лекций. М., 2004

16.Ди Нольфо Э. История международных отношений 1918-1999. М.: Логос, 2003

17.А. О. Чубарьян Европа между миром и войной. 1918-1939 гг. Под ред..

18.Введение в теорию международных отношений. Отв. ред. А. С. Маныкин. М., 2001 Изд-во МГУ, 2001.

19.Лемин И. М. Внешняя политика Великобритании от Версаля до Локарно. М.: ОГИЗ, 1947.

20.Трухановский В.Г. Внешняя политика Англии на первом этапе общего кризиса капитализма (1918-1939 гг.).М. 1962., ;

21.Трухановский В.Г. Антони Иден., Международные отношения», М., 1976,

22.Трухановский В.Г. Уинстон Черчилль М: ИМО; 1982 23.Якубовская И. Государственный пацифизм и внешняя политика Великобритании в 1920-е гг.: основания культуры мира // Британские исследования. Вып. III. Ростов-на-Дону 2010.

23Белоусова 3. С. Франция и европейская безопасность. М., 1976

24Малафеев К. А. Эдуард Эррио: страницы жизни и деятельности // Новая и Новейшая история. 1984. №4.

25Малафеев К. А., Демидов С. В. Эдуард Даладье - человек и политик. 1884-1970// Новая иновейшая история. 2001. №4;

26Малафеев К. А. Европейская политика и дипломатия Франции в 1933- 1939 гг. М., 1998;

27Малафеев К.А.. Луи Барту - политик и дипломат. М., 1988.

«умиротворения» к «сдерживанию» или политика гарантий. Вестник МГИМО спец выпуск 2009 г.

30.Дашичев В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. Т. 1.

Подготовка и развертывание нацистской агрессии в Европе. 1933-1941 гг. М., 1973;

31.Дашичев В.И. Стратегия Гитлера - путь к катастрофе. 1933-1945: исторические очерки, документы и материалы. М., 2005.

32.Патрушев А. И. История Германии в XX в. M., 2004. 33.William Shirer - The rise and fall of the Third Reich, London 1960.

34.Борисов Ю. В. Советско-французские отношения и безопасность Европы / Ю. В. Борисов. - М., 1960.

35.Симычев, М. К. Соседи по Рейну вчера и сегодня / М. К. Симычев. - М., 1988

36David Lloyd George - The truth about the peace treaties. Volume I, London Victor Golliancz LTD 1938

37Черчилль У. Вторая мировая война в 6 тт. Т. 1. Надвигающийся шторм. М.; 1997

38Vansittart R. The Mist Procession. L., 1950; Lessons of My Life. L, 1944

39Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и

борьба за Европу: 1939-1941. - М.: Вече, 2000. Глава «На пути к войне»

40.Lentin Antony. Guilt at Versailles: Lloyd George and the Pre-history of Appeasement. - Routledge, 1985.

41.Alan Sharp, «The Versailles Settlement: Peacemaking in Paris, 1919», 1991.

42.Итоги империалистической войны. Серия мирных договоров под ред. Ю.В. Ключникова и Андрея Сабанина I - Версаль. Литиздат. , НКИД Москва - 1925г.

43.Лемин И. М. Внешняя политика Великобритании от Версаля до Локарно. М.: ОГИЗ, 1947.

45.Внешняя политика Веймарской республики (1919-1932) / Н. В. Павлов // MGIMO.ru. −2011. - Октябрь.

46Индукаева Н. С. История международных отношений 1918-1945 гг.

Учебное пособие. - Томск: ТГУ, 2003

47Швецов А. А. Луис Фишер и советско-американские отношения первой половины XX века. Диссертация на соискание ученой степени кандидата исторических наук. - СПб., 2015

48Горлов С.А Совершенно секретно: Альянс Москва - Берлин, 1920- 1933 гг. (Военно-политические отношения СССР - Германия). - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001 (Досье). // Часть I. Глава 4. Рапалло и первые результаты военных контактов. Международная жизнь. 1922. № 7

49Садовая Г. М. Вальтер Ратенау и Рапалльский договор: материал к спецкурсу. Самара: Самарский университет, 2001.;

50Ллойд Джордж Д. Европейский хаос. М. - Л.: Петроград, 1924. 51.Зотова Екатерина Викторовна - Урегулирование немецкой

репарационной проблемы в контексте англо-германских отношений (до 1931 г.) Власть - 2015 г.

52.История дипломатии / Раздел шестой. Дипломатия в период подготовки Второй Мировой войны (1919-1939 гг.) с 21-25 / Глава 15. Рост военной опасности и проблема разоружения (1927-1929 гг.) 143, 167, / Рост военной опасности и проблема разоружения (1927-1929 гг.)

53.Главная / История дипломатии / Раздел шестой. Дипломатия в период подготовки Второй Мировой войны (1919-1939 гг.) / Глава 12.

Локарнские соглашения (1925 г.) / Локарнские соглашения (1925 г.) / Локарнская конференция (5 - 16 октября 1925 г.) и ее итоги

54.Л.А. Макеева - Новейшая история зарубежных стран 1918 - 1999 Учебное пособие Москва 2000 г.

55.Endicott S.L. Diplomacy and enterprise: British China Policy.1933-1937. Manch-Vanconver, 1975.

56.Baldwin S. Service of Our Lives. L., 1937.

57.Аникин Г.В. Современный английский роман. Свердловск, 1971. 58.Черчилль У. Вторая мировая война. М., 1991.

59.Хаусхофер Карл. О геополитике: работы разных лет // ГЛАВА III ОБЪЕДИНЕНИЕ ЧАСТЕЙ СВЕТА В СТАРОМ СТИЛЕ. - Москва:

Мысль, 2001

60.Чубарьян, А. О. Европа в международных отношениях 1917 - 1939 гг.

/ М.: Наука, 1979.

61.Н. Г. Костромина - ФРАНКО-ГЕРМАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В 1933 -

1939 гг.: ЭТАПЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ; Вестник

62.Фомин, В. Т. Агрессия фашистской Германии в Европе (1933 - 1939 гг.) / В. Т. Фомин. - М.: Соцэкгиз, 1963.

63.Ушаков, В. Б. Внешняя политика гитлеровской Германии / В. Б. Ушаков. - М.: Изд-во ИМО, 1961. -200 с.

64.Белоусова, З. С. Французская дипломатия накануне Мюнхена / З. С. Белоусова. - М.: Наука, 1964. - 298 с.

65.Борисов, Ю. В. Советско-французские отношения и безопасность Европы / Ю. В. Борисов. - М., 1960. - 256 с.

66.TheBaldwinage. L., 1970. Р.90.

67.Peters A.R. Anthony Eden at the Foreign Office 1931-1938. N.-Y., 1986.. 68.Глубокова Н.Г.: Британская внешняя политика в Европе в период

Абиссинского кризиса 1935-1936 гг. 2012

69.Эмери Л. Моя политическая жизнь. М., 1960. С. 385-386.

70.История дипломатии / под ред. А.А. Громыко [и др.]. M. :Политиздат, 1963. Т. 3

71.Е.Н. Кульков, О.А. Ржешевский. Книга 3. Вторая мировая война.

Исторический очерк. Москва, «Наука», 2002,

72.СССР, Восточная Европа и Вторая мировая война, 1939-1941: дискуссии, комментарии, размышления. Москва, Наука, 2007,.

73.Год кризиса. 1938-1939. Документы и материалы. Том 1

74.М.Л. Коробочкин. Предвоенный кризис 1939 года в документах. Москва, Институт всеобщей истории РАН, 1992

Советская дипломатия в годы войны решала три основные задачи: создание антифашистской коалиции, открытие второго фронта и решение вопроса о послевоенном устройстве мира.

Процесс складывания коалиции растянулся на год - с июня 1941 по июнь 1942 гг. Первым шагом на пути к коалиции стало заключенное 12 июля 1941 г. в Москве советско-английское соглашение о совместных действиях в войне против Германии. Новым шагом стала Московская конференция представителей СССР, США и Великобритании (сентябрь-октябрь 1941 г.). США и Англия обязались поставлять СССР оружие и военные материалы, Советский Союз обязался снабжать союзников необходимым сырьем.

Движение к коалиции было ускорено после того, как 7 декабря 1941 г. японцы разгромили крупнейшую военно-морскую базу США на Тихом океане Перл-Харбор,и Соединенные Штаты Америки вступили в войну. 1 января 1942 г. по инициативе США в Вашингтоне представители 26 стран, в том числе Советский Союз, подписали Декларацию Объединенных наций. В ней заявлялось, что правительства этих стран обязуются употребить все свои ресурсы, военные или экономические, против тех членов Тройственного пакта и присоединившихся к нему государств, с которыми эти правительства находятся в состоянии войны.

26 мая 1942 г. в Лондоне был подписан советско-английский договор о союзе в войне и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны. 11 июня 1942 г. в Вашингтоне было заключено советско-американское соглашение о принципах взаимопомощи в войне. Союзный договор с Великобританией и соглашение с США окончательно оформили антигитлеровскую коалицию, в состав которой за годы войны вошло более 40 государств.

Вопрос об открытии второго фронта

Проблема второго фронта решалась долго и трудно. Советское руководство понимало под вторым фронтом высадку войск союзников на территории континентальной Европы, а именно в Северной Франции. Впервые этот вопрос был поставлен Советским правительством в июле 1941 г. перед правительством Великобритании. Однако английское правительство уклонилось тогда от определенного ответа, ссылаясь на ограниченные ресурсы и географическое положение своей страны.

Вопрос о втором фронте был в центре переговоров в мае-июне 1942 г. в Лондоне и Вашингтоне. В ходе переговоров союзники упорно избегали конкретных обязательств относительно сроков и количества вооруженных сил, которые могли быть выделены для вторжения. Тем не менее, ими было дано обязательство высадить десант на континенте «в августе или сентябре 1942 года». Однако в ходе своего визита в Вашингтон премьер-министр Великобритании Черчилль договорился с президентом США Рузвельтом не проводить вторжение в Европу через Ла-Манш в 1942 г., а оккупировать Французскую Северо-Западную Африку. В конце 1942 г. такая операция была проведена.

В начале 1943 г. в Касабланке и Вашингтоне состоялись англо-американские конференции, одобрившие «балканский вариант» второго фронта, на котором настаивал Черчилль. Смысл этого варианта заключался в том, чтобы англо-американские войска раньше советских вступили в страны Юго-Восточной Европы, а затем перерезали Красной Армии путь на Запад. Операцию в районе Средиземного моря было намечено провести в 1943 г. Открытие второго фронта на Атлантическом побережье (Северная Франция) переносилось на май 1944 г.

Проблема второго фронта стала важнейшей на Тегеранской конференции глав правительств СССР, США, Великобритании - И.В.Сталина, Ф.Рузвельта и У.Черчилля, которая состоялась 28 ноября - 1 декабря 1943 г. Это была первая из трех конференций «Большой тройки». Несмотря на очередную попытку Черчилля подменить высадку войск США и Англии во Франции «балканским» вариантом, на конференции была достигнута договоренность о высадке англо-американских войск во Франции в мае 1944 г. Это решение советская дипломатия расценила как свою весомую победу. В свою очередь на конференции Сталин пообещал, что СССР объявит войну Японии после поражения Германии.

Второй фронт был открыт в июне 1944 г. 6 июня на северо-западе Франции, в Нормандии началась высадка англо-американских войск (операция «Оверлорд»). Командовал объединенными войсками генерал Д.Эйзенхауэр. Это была крупнейшая десантная операция второй мировой войны, в которой участвовало до 1 млн. человек. Потери союзников составили несколько десятков тысяч бойцов. 15 августа последовала высадка войск союзников на юге Франции (вспомогательная операция «Энвил»), к середине сентября 1944 г. войска союзников вышли к западной границе Германии. Открытие второго фронта сократило сроки второй мировой войны, приблизило крушение фашистской Германии.

Проблема послевоенного устройства мира

Впервые задачи послевоенного устройства мира широко обсуждались на Московской конференции министров иностранных дел трех великих держав в октябре 1943 г. Вопросы послевоенного устройства заняли важное место в повестке дня Тегеранской конференции. В принятой декларации главы правительств трех государств выразили решимость совместно работать как во время войны, так и в последующее мирное время. Поскольку советская делегация настаивала на решительных мерах по предупреждению в будущем германского реваншизма и милитаризма, Рузвельт предложил план расчленения Германии на пять независимых государств. Его поддержал Черчилль. В свою очередь Сталин добился от союзников принципиального согласия на передачу Советскому Союзу Кенигсберга с прилегающими к нему территориями.

Задачи послевоенного мирного устройства выдвигались на первый план на Ялтинской и Потсдамской конференциях «Большой тройки».Ялтинская (Крымская) конференция глав правительств трех великих держав состоялась 4-11 февраля 1945 г. во дворце Ливадия. На ней были согласованы планы окончательного разгрома Германии, условия ее капитуляции, порядок ее оккупации, механизм союзного контроля. Целью оккупации и контроля объявлялось «уничтожение германского милитаризма и нацизма и создание гарантий в том, что Германия никогда больше не будет в состоянии нарушать мир всего мира». План «трех Д» (демилитаризация, денацификация и демократизация Германии) объединил интересы трех великих держав. По настоянию советской делегации к оккупации Германии на равных правах с другими великими державами привлекалась и Франция. Конференция приняла «Декларацию об освобожденной Европе», где было заявлено о необходимости уничтожить следы нацизма и фашизма в освобожденных странах Европы и создать демократические учреждения по собственному выбору народов. Особо были выделены польский и югославский вопросы, а также комплекс дальневосточных вопросов, в том числе передача СССР Курильских островов и возвращение ему Южного Сахалина, захваченного Японией в 1904 г. На конференции в Крыму был окончательно решен вопрос о создании Организации Объединенных Наций для обеспечения международной безопасности в послевоенное годы.

Ареной острого противоборства по проблемам послевоенного мирного урегулирования стала Потсдамская (Берлинская) конференция«Большой тройки» (17 июля - 1 августа 1945 г.). На этой конференции уже не было сторонника активного сотрудничества с СССР Ф.Рузвельта. Он умер вскоре после возвращения с Ялтинской конференции домой. Американскую сторону представлял новый президент США Г.Трумэн. Английскую делегацию на конференции возглавлял вначале премьер-министр Великобритании У.Черчилль, а с 28 июля победивший на выборах лидер лейбористской партии К.Эттли. Во главе советской делегации как прежде был И.В.Сталин. Руководители трех держав пришли к взаимоприемлемым решениям по германскому вопросу*,

*Роспуск всех вооруженных сил Германии, ликвидация ее военной промышленности, запрещение национал-социалистической партии. Любая милитаристская деятельность, в том числе и военная пропаганда, запрещалась.

по вопросу о репарациях, о новых границах Польши, по проблемам Центральной и Юго-Восточной Европы. Кроме того, руководители США, Англии и Китая опубликовали 26 июля 1945 г. от имени Потсдамской конференции декларацию о Японии, в которой призвали правительство Японии немедленно провозгласить безоговорочную капитуляцию. Несмотря на то, что подготовка и опубликование декларации прошли без участия СССР, советское правительство присоединилось к ней 8 августа. Потсдам закрепил новое соотношение сил в Европе и во всем мире.

В апреле-июне 1945 г. в Сан-Франциско состоялась учредительная конференция ООН. Конференция обсудила проект Устава ООН, который вступил в силу 26 октября 1945 г. Этот день стал днем официального создания Организации Объединенных Наций как инструмента поддержания и укрепления мира, безопасности и развития сотрудничества между народами и государствами.

Вячеслав Михайлович МОЛОТОВ /СКРЯБИН/ (9.3.1890 - 8.11.1986), государственный и партийный деятель

Родился в слободе Кукарка Вятской губернии. Отец - Михаил Прохорович Скрябин, приказчик. Мать - Анна Яковлевна Небогатикова из очень богатой купеческой семьи. Окончил реальное училище в Казани и два курса экономического факультета Политехнического института в Петрограде. Участник Октябрьской революции. В 1930-1940 гг. - Председатель Совнаркома. Одновременно (с 1939 г.) нарком иностранных дел. В 1941-1957 гг. - первый заместитель Председателя Совета Министров СССР.

Молотов «входил в ближайшее политическое окружение Сталина; один из наиболее активных организаторов массовых репрессий 1930-х - начала 1950-х годов». На его ответственности - в первую очередь репрессии работников центрального советского аппарата. Многие из них были арестованы и физически уничтожены по его личной инициативе. В 1949 г. Молотовым был санкционирован арест многих советских и иностранных граждан, обвинявшихся в шпионаже и антисоветской деятельности. Большинство из них в настоящее время реабилитировано за отсутствием состава преступления (ЦК КПСС. Об антиконституционной практике 30-40-х и начала 50-х годов» // АПРФ. Совершенно секретно. Особая папка. Пакет № 59 (90). Подлинник// Вестник АПРФ. 1995. № 1. С. 125).

Молотов стал главой НКИД 4 мая 1939 г. Его назначение было связано с переориентацией внешней политики СССР на сближение с фашистской Германией, так как было очевидно, что Гитлер не станет вести переговоры с бывшим руководителем Наркоминдел М.Литвиновым, евреем по национальности.

«Только с приходом нового руководства во главе с товарищем Молотовым, - говорится в резолюции собрания НКИД от 23 июля 1939 г., - в наркомате начал наводиться большевистский порядок. За этот короткий промежуток времени проделана огромная работа по очищению НКИД от негодных, сомнительных элементов» (Рощин А. В наркоминделе накануне войны // Международная жизнь. 1988. № 4. С. 126).

«В апреле-августе сотрудники МИДа Германии имели десять контактов с советскими официальными лицами в Берлине и Москве, с целью убедить последних в необходимости заключения политического соглашения между обеими странами» (Фляйшхауэр И. Пакт. Гитлер, Сталин и инициатива германской дипломатии 1938-1939 гг. М., 1991. С. 211-214). Уже 23 августа 1939 г. в Москве был подписан советско-германский пакт о ненападении, получивший неофициальное название «Пакт Молотова-Риббентропа».2 К этому договору Молотов и Риббентроп подписали также секретные протоколы о разделе сфер влияния в Европе.

Советское руководство более пятидесяти лет отрицало существование секретных протоколов. Более того, как потом выяснилось, документы изъяли из Архива внешней политики СССР и поместили сначала в особый архив ЦК, а затем в Архив Президента СССР. Замалчивались все документы, относящиеся к советско-германским отношениям 1939-1941 гг. Молотов до конца своих дней не признавал их существование, отвечая на прямые вопросы Ф.Чуева (Чуев Ф. Молотов. М 1999. С. 28-29).

Историк М.Семиряга пишет: «Вопреки утверждениям некоторых исследователей, советско-германские договоренности не создали эффективного заслона гитлеровской агрессии против Советского Союза. Наоборот, если до 1939-1940 гг. от Баренцева до Черного моря существовал ряд государств, служивших своеобразным буфером между Германией и СССР, то накануне Великой Отечественной войны возникло непосредственное противостояние вооруженных сил.

С августа 1939 г. до июня 1941 г. наши дела шли от плохих к худшим. Престиж советского руководства в глазах мировой демократической общественности особенно пал во время переговоров Молотова с Гитлером и Риббентропом в Берлине осенью 1940 г. В ходе этих переговоров советское руководство даже дало согласие на определенных условиях присоединиться к агрессивному Тройственному пакту. На основе тех же советско-германских договоренностей и при дипломатическом и военном содействии гитлеровской Германии советское руководство присоединило к СССР ряд соседних стран и территорий. Причем мнение народов игнорировалось. С точки зрения международного права может быть оправдано лишь возвращение Бессарабии, незаконно оккупированной румынскими войсками в 1918 г...

Завершая размышления о событиях предвоенного времени, особенно о таком его стержневом акте, как советско-германский пакт о ненападении, автор не может не прийти к выводу: не будь рокового 23 августа 1939 г., возможно, не было бы и рокового дня 22 июня 1941 г.» (Семиряга М. Тайны сталинской дипломатии. М., 1992. С. 290-293).

«Значительно уступавший Красной Армии по численности и сопоставимый с ней по техническому оснащению вермахт всего в несколько дней преодолел территории, из-за обретения которых перед войной велись такие сложные дипломатические игры, стоившие стране морального престижа, обернувшиеся окончательным расколом антифашистских сил» (Международная жизнь. 1990. № 10. С. 57-58).

31 октября 1939 г. Молотов сделал доклад на сессии Верховного Совета СССР, созванной специально для ратификации этого договора. В докладе, в частности, было сказано буквально следующее: «Идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать, это - дело политических взглядов. Но любой человек поймет, что идеологию нельзя уничтожить силой, нельзя покончить с ней войной. Поэтому не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война на уничтожение гитлеризма»... (Внеочередная пятая сессия Верховного Совета СССР. 31 октября - 2 ноября 1939 г. Стенографический отчет. М., 1939. С. 9). На этом основании Молотов издевался над Англией и Францией, которые заявили, что цель объявленной ими войны - «уничтожение гитлеризма». В другой части доклада Молотов сказал: «Правящие круги Польши немало кичились „прочностью" своего государства и „мощью" своей армии.

Однако оказалось достаточно короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем - Красной Армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счет угнетения непольских национальностей». Это высказывание Молотова до последнего времени отравляло атмосферу дружбы между Польшей и СССР.

Последние официальные назначения Молотова - посол в Монголии, затем в Австрии. В феврале 1962 г. он был исключен из партии.

Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Молотов был женат (с 1921 г.) на П.С.Жемчужиной. У них была единственная дочь, названная, как и дочь Сталина, Светланой. Зять Молотова - Алексей Никонов, внук - Вячеслав.

Мемуаров Молотов не оставил. Однако с его взглядами на события, свидетелем и участником которых он был, можно познакомиться в публикации Ф.Чуева «Сто сорок бесед с Молотовым» (М., 1991). «Несмотря на явное преклонение Чуева перед Молотовым, изложение им этих бесед отражает интеллектуальную и нравственную деградацию Молотова» (Роговин В. Партия расстрелянных. М., 1997. С. 147).

«Вообще о Молотове, - говорил Микоян, - наша пропаганда сотворила немало легенд и разных небылиц: о том, что он очень мудрый, справедливый, добрый... Вообще же Вячеслав Михайлович - большой тугодум, лишенный чувства нового, смелой инициативы, и человек он к тому же весьма черствый и тщеславный» (Куманев Г.А. Рядом со Сталиным. М., 1999. С. 26).

И.Бунич пишет: «Хрущеву пришлось здорово потрудиться, чтобы исключить из партии Молотова и Кагановича, чья роль в массовом истреблении людей общеизвестна. Но беспартийный Молотов продолжал спокойно пользоваться всеми привилегиями, живя в огромной квартире на ул. Грановского в Доме правительства и отдыхая в роскошном санатории ЦК „Лесные дали". Вплоть до наших дней Управление делами ЦК КПСС распространяло привилегии, включая пользование дачами, спецпайками и прочим спецобслуживанием, на родственников Сталина,Берии и многих других, кого в политических целях пришлось публично признать палачами и убийцами. В номенклатурном Зазеркалье свои законы и свои традиции» (Бунич И. Золото партии. СПб., 1992. С. 127).

Вскоре после XXII съезда партии, как вспоминает А.И.Аджубей, жена Молотова П.Жемчужина добилась приема у Хрущева. «В ответ на ее просьбу восстановить мужа в партии Никита Сергеевич показал ей документ с резолюцией Молотова о расстреле жен Косиора, Постышева и других ответственных работников Украины, затем спросил, можно ли, по ее мнению, говорить о восстановлении Молотова в партии или надо привлекать его к суду» (Аджубей А. Те десять лет//Знамя. 1988. № 6. С. 96). Все же в 1984 г. Молотов, по инициативе редактора журнала «Коммунист» Косолапова, был восстановлен в партии. Генсек К.У.Черненко лично вручил Молотову партийный билет.

Говорят, что Молотов до конца своих дней оставался сталинистом и в узком кругу, уже будучи вдовцом, провозглашал неизменные три тоста: «За товарища Сталина! За Полину! За коммунизм!». Возможно, тосты были разнообразнее, когда бы Молотов знал афоризм О.Уайльда: «Если человек отдал жизнь за идею, это вовсе не означает, что он погиб за правое дело».

Что бы ни говорили, - заявил писатель Ф.Чуев, - Молотов прошел героический путь. А герои имеют право на многое» (Правда-5 1995. № 12. С. 9).

59. Советская дипломатия и Министерство иностранных дел СССР при Н.С. Хрущеве. Д.Т. Шепилов, А.А. Громыко .

Советская дипломатия и советские дипломаты в годы оттепели

Период после смерти Сталина и особенно последовавшие за ним годы хрущевской оттепели не без основания рассматриваются историками как время глубоких изменений в сфере внешней политики. На смену “Холодной войне” приходит лозунг “мирного сосуществования”, что воплощается в конкретных политических действиях: достаточно вспомнить подписание в 1955 г. соглашения, возвращающего независимость Австрии, и в 1963 г. соглашения о частичном запрещении ядерных испытаний. В то же время возникает новая проблематика, свидетельствующая о концептуальном брожении в умах правящего аппарата. Что же происходит с наследием сталинской эпохи в контексте этих перемен? Можно ли говорить о его эволюции, трансформации, существенных переменах в организации и осуществлении внешнеполитической деятельности? В этой статье мы сосредоточим наше внимание на двух ключевых вопросах: во-первых, на общих аспектах деятельности советской дипломатии, а во-вторых, на дипломатическом аппарате и людях, которые его составляли.

Как подчеркивал В. Молотов в своих беседах с Ф. Чуевым, сталинская дипломатия характеризовалась со второй половины 30-х годов крайне жесткой централизацией и концентрацией власти в руках Сталина и его окружения, в то время как НКИД постепенно терял инициативу и свободу действий. В 1937 г. учреждается комиссия в составе Сталина, Молотова, Берии, Кагановича и Ежова, в ведение которой передается решение самых секретных вопросов внешней политики, что существенно ограничивает сферу влияния НКИД и вытесняет дипломатический корпус на второй план. Сразу же после окончания Второй мировой войны ситуация немного меняется в сторону определенной нормализации. Хотя вплоть до 1953 г. МИД, пришедший на смену Наркомату иностранных дел, остается лишь послушным исполнителем воли Сталина. Смерть Сталина и последовавшая за ней десталинизация постепенно меняют расстановку сил.

1953-1955: НОВЫЙ ШАНС ДЛЯ МИДа?

После 1953 г. партия - по крайней мере теоретически - возвращает себе прерогативы, утраченные в сталинский период. В частности, общие направления внешней политики вырабатываются в недрах коллегиального органа - Президиума ЦК. Однако на практике политическая ситуация в стране в 1953-1955 гг. оставалась неопределенной, что позволило МИДу попытаться вернуть себе утраченное влияние.

Молотов находится во главе Министерства со смерти Сталина до 1956 г., когда его сменяет на этом посту Шепилов. Для того периода характерна ярко выраженная конкуренция внутри правящей элиты. Внешняя политика становится заложницей внутриполитической борьбы. Так, весной 1953 г. поддержка Берией создания “мирной”, единой - и вовсе не обязательно социалистической - Германии вызывает резко враждебное отношение в Президиуме и становится одним из поводов для устранения могущественного “предателя”. Несколько месяцев спустя, в августе 1953 г., более чем холодный прием, оказанный позиции Маленкова по проблеме ядерной опасности, уже свидетельствует о его определенной политической маргинализации и предвосхищает скорую отставку.

Именно в таком своеобразном контексте развиваются отношения между МИДом и партией. Теоретически все делается в интересах партии и согласно ее воле. Практически же с 1953 по 1955 г. Молотов успешно навязывает Президиуму свою точку зрения по ряду проблем. В период нестабильности и разногласий, наступивший после смерти Сталина, именно позиция Молотова с его черно-белым видением международных отношений приобретает заметный вес и отражается в решениях Президиума.

Влияние Молотова и аппарата МИДа на формирование внешней политики проявляется особенно в течение 1954 г. Во время подготовки четырехсторонней конференции в Берлине, состоявшейся в феврале 1954 г., службы МИДа и, в частности, дипломаты Третьего европейского департамента, занимающегося немецким вопросом, придерживаются бескомпромиссной позиции в переговорах с Западом и пресекают всякие попытки обсуждать возможность воссоединения Германии по результатам “свободных” выборов. В предварительных отчетах, которые они готовят специально для Президиума, выражается уверенность в провале предстоящей встречи. Подобным же образом несколько месяцев спустя организация конференции в Москве в ноябре 1954 г. оказывается под абсолютным контролем Молотова и аппарата МИДа. Другими словами, к концу 1953 - 1954 году Молотов и аппарат его министерства уже могут навязывать Президиуму свои теоретические представления, для которых характерна принципиальная враждебность по отношению к США и государствам Западной Европы, резкая критика НАТО как враждебной и агрессивной структуры, неискоренимая приверженность восточно-европейскому буферу и навязчивая озабоченность судьбой Германии.

В то же время этот аппарат, который теоретически должен быть проводником воли партии, остается внешней по отношению к ней структурой. В 1953-1955 гг. только три посла (в США, Великобритании и Китае) являются членами Центрального Комитета партии или, точнее, кандидатами в его члены. Лишь Молотов является полноправным членом ЦК, но его нельзя назвать профессиональным дипломатом. Это доставшееся в наследство от предвоенного периода совмещение дипломатических и партийных функций оказывается чрезвычайно выгодно для Молотова. Оно позволяет ему держать аппарат Министерства под “колпаком” в то самое время, когда его собственное влияние в партии находится в зените.

В самом деле, с 1955 г. фактическое влияние МИДа на Президиум начинает слабеть. Среди членов Президиума появляются люди, компетентные в вопросах внешней политики. Они решаются не только иметь отличные от мидовских взгляды, но и принимать решения на их основании.

Два важных стратегических вопроса выполняют здесь роль пробного камня. Весной 1955 г. Хрущеву и Булганину, сторонникам нормализации советско-югославских отношений, удается взять в Президиуме верх над отчаянно сопротивляющимся Молотовым и центральным аппаратом МИДа, считающими этот проект авантюрой. В конце мая 1955 г. Хрущев совершает показательный визит в Югославию, результатом которого (опять же вопреки мнению Молотова) становится совместная декларация, признающая многообразие путей, ведущих к социализму. Еще более сложный австрийский вопрос ложится в основу долгосрочного противостояния между, с одной стороны, Молотовым и МИДом, которые отказывают Австрии в суверенитете во имя сохранения сталинской империи в неприкосновенности, и Хрущевым и его секретариатом, которые хотят покончить с этим “отголоском Второй мировой войны”, с другой. В итоге президиум решает этот вопрос в пользу Хрущева. С этого времени МИД вновь превращается в послушного исполнителя воли партии. В дальнейшем это положение только закрепляется. С 1957 по 1964 г. аппарат МИДа находится в строгом подчинении Президиуму и, очевидно в еще большей степени, лично Хрущеву.

МИД СНОВА В ТЕНИ ПАРТИИ?

В 1957 г. руководителем МИДа назначают опытного дипломата Андрея Громыко, принимавшего участие в конференциях в Думбартон Окс, Ялте, Сан-Франциско, Потсдаме, бывшего посла в Вашингтоне и полноправного члена Центрального Комитета партии с 1956 года. Несмотря на это, формирование советской внешней политики в период с 1957 по 1964 г. остается прерогативой Президиума, который все реже демонстрирует единство взглядов. В июне 1957 г. устранение “антипартийной группы” позволяет Хрущеву покончить со старой сталинской гвардией и упрочить свои позиции. Но в сфере внешней политики разногласия - и более того, противоречия - внутри Президума множатся. В частности, Микояну, верящему в возможность мирного сосуществования и в настоящем, и в будущем, противостоят Суслов и Козлов, придерживающиеся скептической и даже немного параноидальной точки зрения на международные отношения. По их мнению, США, поддерживаемые западноевропейскими державами, начали подготовку к ядерной войне против СССР и мирное сосуществование - лишь ловушка. Однако им не удается навязать свое видение Президиуму, который до 1964 г. поддерживает позицию Хрущева.

Действительно, с 1956 по 1964 г. решающее влияние Хрущева в сфере дипломатических отношений может считаться установленным фактом, подтверждение чему мы находим в архивах МИДа и партии, а также в воспоминаниях дипломатов того периода. В своих мемуарах “От Коллонтай до Горбачева. Воспоминания дипломата” Александров-Агентов подчеркивает, что “Хрущев был не тот человек, который позволил бы кому-либо формировать за него внешнюю политику. <...> Внешнеполитические идеи и инициативы били из Хрущева ключом. “Доводить до ума”, обрабатывать, обосновывать и оформлять должен был министр со своим аппаратом”. И далее: “Однако ключевые, наиболее яркие моменты нашей внешней политики тех лет - такие, например, как заключение Государственного договора с Австрией (еще при Молотове), примирение с Югославией, начало решительного сближения с Индией, предложения в ООН о предоставлении независимости колониальным странам и народам, о всеобщем и полном разоружении, а также такие негативные моменты, как разрыв с Китаем, срыв совещания в верхах четырех держав в Париже в 1960 году, кубинский “ракетный” кризис 1962, - суть результат личного вмешательства Хрущева во внешнюю политику и его инициатив”.

Влияние Хрущева очевидно в ряде эпизодов, например, в ходе берлинского кризиса 1958 г. и Парижской встречи 1960 г. Подготовка последнего активно велась Генеральным секретариатом МИДа, на стол Громыко регулярно поступали донесения дипломатов Третьего европейского департамента. Однако Хрущев единолично принимает решение, провоцирующее международный кризис и ведущее к саботажу конференции. Иногда это влияние Хрущева на дипломатов МИДа принимает довольно грубую форму.

Александров-Агентов красочно и не без иронии описывает один эпизод: “Осенью 1958 года автору этих строк довелось быть свидетелем, как Громыко с двумя своими сотрудниками явился к Хрущеву в его кабинет в ЦК, чтобы доложить свои соображения о наших дальнейших демаршах по актуальному тогда вопросу о Западном Берлине. Андрей Андреевич надел очки и начал читать подготовительную записку. Но Хрущев сразу же прервал его и заявил: “Погоди ты, вот послушай, что я скажу - стенографистка запишет. Если совпадет с тем, что у тебя там написано, - хорошо, а если нет - выбрось свою записку в корзинку”. И начал диктовать (как всегда, сумбурно и неряшливо по форме, но достаточно ясно по смыслу) свою идею насчет провозглашения Западного Берлина “вольным демилитаризованным городом””.

Тем не менее влияние партии и ее Секретариата не полностью лишает МИД свободы действий. Его позиция имеет определенный вес в ходе подготовки и принятия решений. В частности, у аппарата МИДа есть реальная возможность воздействия через доклады и рекомендации, которые готовятся для Президиума и Секретариата, через аналитические заметки, собственную трактовку событий и исходящие от него предложения.

Однако подобные функции были не только у МИДа: конкуренцию ему составлял ряд структур, также влиявших на подготовку и принятие внешнеполитических решений. Наиболее серьезным соперником МИДа был международный отдел ЦК. Основанный в 1943 г. и непосредственно относящийся к Секретариату ЦК с 1955 г., он изначально задумывался как структура, занимающаяся вопросами пропаганды в капиталистических странах. В апреле 1956 г. роспуск Коминформа превращает международный отдел в одну из самых высших инстанций советской внешнеполитической системы, поставив его на ступень выше МИДа; в его ведении находятся взаимоотношения между КПСС и компартиями западных стран. С июня 1957 г. во главе международного отдела стоит Борис Пономарев, специалист по вопросам пропаганды. Этот убежденный сторонник ортодоксального марксизма-ленинизма с 1936 по 1943 г. работал в аппарате Коминтерна, затем, в 1943-1944 гг., был директором Института Маркса-Энгельса.

По инициативе Пономарева международный отдел стал заниматься вопросами коммунистической “семьи”, а именно распределением финансовой помощи компартиям западных стран, а также поддержкой марксистского движения в странах третьего мира. Однако эта последняя функция была источником трений в его взаимоотношениях с МИДом. Согласно указаниям партии, именно международный отдел решал, какому движению будет оказана финансовая поддержка - а это уже был дипломатический вопрос, затрагивающий сферу полномочий и интересов МИДа. Кроме того, если сражающаяся за независимость партия, находящаяся в ведении международного отдела, реально претендовала на власть или получала статус партии-государства, она переставала находиться в сфере компетенций Министерства иностранных дел. Таким образом, на практике распределение полномочий было довольно проблематичным, и Громыко жаловался на существование двух конкурирующих структур, занимающихся вопросами внешней политики.

Иначе говоря, в контексте определяющего влияния Президиума на процесс принятия решений и острой конкуренции, если не соперничества, между МИДом и международным отделом ЦК очевидно, что свобода действий дипломатического аппарата с 1956 по 1964 г. была весьма относительна. И какой бы незначительной ни была независимость МИДа, она была возможна только благодаря личным качествам сотрудников внешнеполитического ведомства.

ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ АППАРАТ

В горниле больших чисток волна назначений 1939-1941 гг. в НКИД способствовала продвижению нового поколения советских дипломатов. Это были молодые люди, выходцы из простого народа, преимущественно из провинции (около 80%), русские (более 85%), получившие техническое или инженерное образование и окончившие Высшую дипломатическую школу, созданную Молотовым специально для их подготовки.

Эти характеристики заметно меняются в 1949-1950 гг. и еще значительнее в период десталинизации в 1953-1954 гг. Национальные и социальные характеристики молодых дипломатов остаются неизменными, однако теперь новички приходят на дипломатическую работу в более юном возрасте, не имея профессионального опыта и получив образование в МГИМО. Эта тенденция становится доминирующей в начале 60-х гг. В эту эпоху уже была бы невозможна блестящая карьера Анатолия Добрынина, заместителя генерального секретаря ООН с 1957 по 1960 г., затем посла в США в 1962-1968 гг., получившего свое исходное образование в авиационном институте.

Изначальная подготовка дипломатов в МГИМО - один из важнейших фактов хрущевского периода в истории советского дипломатического корпуса. В 1944 г. на базе МГУ был создан факультет международных отношений, преобразованный после окончания Великой Отечественной войны в отдельный институт, МГИМО. Дипломатическое оживление послевоенного периода выявило необходимость в подготовке большего количества специалистов по международным отношениям, способных работать или непосредственно в МИДе, или в других структурах, имеющих отношение к международным контактам, таких как Союз обществ дружбы с заграничными странами, издательства и журналы, занимающиеся пропагандой за рубежом.

С 1950 г. набор в МГИМО заметно отличается от приема в Высшую дипломатическую школу. В последнюю в основном направляются партийные и комсомольские работники, представители общественных организаций; иначе говоря, абитуриенты отбирались преимущественно по идеологическому критерию. Что касается МГИМО, то поступление происходило на конкурсной основе, особое внимание уделялось знанию иностранного языка. При этом студентами становились молодые люди, не имеющие профессионального опыта, едва получившие аттестат о среднем образовании. От них по-прежнему требовалась безусловная приверженность идеям марксизма-ленинизма (см. интересные и откровенные воспоминания Георгия Арбатова), но она не являлась больше решающим критерием отбора будущих дипломатов. Однако этот порыв обновления дипломатической элиты за счет конкурсного приема на основе реальных знаний, а не политической надежности в период с 1953 по 1956 г. не привел к созданию идеологически независимого образования.

Некоторые дисциплины, предпочтение которым отдавалось еще в программах Высшей дипломатической школы, остаются ключевыми и в МГИМО. Одной из них было, безусловно, право, которое преподавалось как учеными-теоретиками, так и практиками; в частности, один из них, профессор Дурдиневский, входил в советскую делегацию, участвовавшую в создании хартии ООН. Необходимо также подчеркнуть высокое качество преподавания иностранных языков.

В остальном, однако, уровень подготовки будущих дипломатов остается недостаточным. Так, вульгарный марксизм-ленинизм оказывает значительное влияние на преподавание истории, географии, политических наук и экономики. Обязательным остается цитирование в работах “Краткого курса истории КПСС”, опубликованного в 1948 году. Пропагандируется черно-белое ждановское видение мира, а именно необходимость наглядно доказать превосходство социалистической системы над всеми остальными и почти параноидальная озабоченность защитой социалистического лагеря, находящегося в империалистическом окружении. Наконец, и это очень важно отметить, будущие дипломаты почти не имели возможности знакомиться с внешним миром. Студенты МГИМО не могли контактировать с иностранными гражданами, находящимися на территории СССР, и их непосредственные знания о зарубежных странах были очень ограниченны. Юрий Дубинин вспоминает, что, уже выбрав в качестве специализации Францию, он лишь на последнем курсе получил возможность ознакомиться в специальной комнате с подшивкой “Юманите”, не имея при этом доступа к другим французским газетам.

В этом контексте остро встает вопрос о компетентности дипломатов и об эффективности созданной Молотовым системы. Последняя проблема поднимается в многочисленных публикациях дипломатов, вышедших в свет в период перестройки.

Александров-Агентов в своих воспоминаниях, опубликованных в 1994 году, обращает внимание на значительное количество сбоев в работе системы. В частности, он упоминает период с 1945 по 1956 г.: “Как я теперь ясно понимаю, в стиле их работы и всем укладе их жизни в те времена достаточно четко отразились многие характерные черты управленческой машины сталинского режима в целом: максимальный, абсолютный централизм, неодобрение всяческого вольнодумия и “неуместной” инициативы снизу, доведенная до абсурда секретность и полная изоляция рядовых работников от серьезной политической информации - отведение им роли винтиков <...> десятки людей корпели с утра до позднего вечера над составлением бумаг, не имевших фактически никакого реального значения: составляли аннотации квартальных и годовых отчетов наших посольств и миссий, зачастую высасывая из пальца далекую от реальной жизни и реальной обстановки в соответствующей стране “критику” этих отчетов, сооружали переписанные из материалов тех же посольств справки по различным вопросам и характеристики для досье (или, как у нас выражались, “для шкафа”), чтобы было чем отчитаться о проделанной работе”.

Эти недостатки были известны руководству. Так, уже начиная с 1954 г. директор ИМЭМО подчеркивал, что необходимы изменения, что страна нуждается во все более компетентных дипломатах, умеющих вести переговоры: “Наша внешняя политика интенсифицируется. Все больше и больше контактов. И это только начало. А как выясняется, работников, знающих иностранные языки, у нас почти нет. Недавно в Женеве, на конференции по Индокитаю, выяснилось, что некому обеспечить правильный перевод”.

В тот же контекст вписывается речь Микояна, в то время министра внешней торговли, двумя годами позже, на XX съезде партии, признавшем, что “мы серьезно отстаем в изучении современного капитализма; мы не изучаем глубоко факты и цифры; мы ограничиваемся часто, в целях пропаганды, отдельными фактами, представляющими симптомы приближающегося кризиса или обнищания рабочих, вместо того, чтобы провести глубокий и детальный анализ того, что есть жизнь зарубежных стран”.

Осознание этой проблемы лежит в основе первых серьезных изменений преподавания в МГИМО, происходивших в 1956-1960 гг. Срок обучения был увеличен с 3 до 6 лет, образование становится более профессиональным за счет интенсивной подготовки по иностранным языкам, доступа к более качественной и полной информации об иностранных государствах. Заметный вклад при этом вносят новые аналитические структуры, создающиеся с 1956 года, центром которых становятся ИМЭМО и его журнал “Мировая экономика и международные отношения”. Это издание было основано в 1957 году, и на его страницах обнародуются основные идеи хрущевской политики по отношению к странам третьего мира и современным проблемам, с которыми сталкивается СССР.

Однако повысилась ли эффективность работы дипломатического корпуса за счет большей открытости и доступа к более достоверной информации, была ли возвращена утраченная свобода действий и влияние на процесс принятия решений? Вероятно, этого нельзя утверждать по отношению к хрущевской эпохе. Получив новое образование, молодые дипломаты не имели реального доступа к важным политическим постам. Тем не менее это поколение “международников”, ставшее олицетворением умеренной в своих взглядах и компетентной дипломатической структуры, начнет постепенно укреплять свои позиции, вопреки сопротивлению международного отдела; именно оно и приведет партию на путь разрядки. В этом смысле большая часть дипломатов-“западников” 70-х, профессионалов, стремившихся налаживать контакты СССР с Западом, таких как Ковалев, Фалин, Дубинин, Абрасимов, являются в полном смысле этого слова продуктом хрущевских реформ.

Д.Т.Шепилов

Родился в семье рабочего железнодорожных мастерских. После переезда семьи в Ташкент учился сначала в гимназии потом в средней школе.

В 1926 окончил юридический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова и аграрный факультет Института красной профессуры.

С 1926 г. в органах юстиции, в 1926-1928 годах работал прокурором в Якутии. С 1929 г. на научной работе. В 1933-1935 годах работал в политотделе одного из сибирских совхозов. После публикации ряда заметных статей был приглашён в Институт экономики Академии наук СССР. В 1935г. в аппарате ЦК ВКП(б)(Отдел науки).

«В тридцать лет молодого учёного-экономиста взяли на работу в ЦК партии, а он позволил себе возразить Сталину на совещании по вопросам науки. По словам известного историка профессора Владимира Наумова, Шепилов был человеком типа Жукова - выдерживал сталинский взгляд. На совещании удивленный Сталин предложил молодому человеку отречься. Это был спасательный круг, Шепилов сказал, что менять свои взгляды не собирается! Шепилова выгнали из ЦК. Он семь месяцев просидел без работы.»

Млечин, Л. Дмитрий Шепилов: он спорил со Сталиным и критиковал Хрущева// Новое время №11, 1999. С. 29-31.

С 1938 г. - учёный секретарь Института экономики АН СССР.

В первые дни войны добровольцем ушёл на фронт в составе московского ополчения, хотя имел «бронь», как профессор, и возможность поехать в Казахстан директором Института экономики. С 1941 по 1946 гг. в Советской Армии. Прошёл путь от рядового до генерал-майора, начальника Политотдела 4-й Гвардейской армии.

Сталину в старости нравились молодые генералы, типа Брежнева и Шепилова, эта симпатия способствовала продвижению обоих по службе. В 1946-1947 гг. Шепилов был назначен редактором по отделу пропаганды газеты «Правда». С 1947 г. на ответственной работе в аппарате ЦК ВКП(б): первый зам. нач. Управления пропаганды и агитации, зав. Отделом, инспектор.

Как явствовало из установочных статей руководителя агитпропа Дмитрия Шепилова, советское руководство подозревало в «антипатриотизме» всякого, кто не был уверен в безусловном превосходстве СССР перед Западом по всем параметрам: «теперь не может идти речь ни о какой цивилизации без русского языка, без науки и культуры народов Советской страны. За ними приоритет»; «капиталистический мир уже давно миновал свой зенит и судорожно катится вниз, в то время как страна социализма, полная мощи и творческих сил, круто идет по восходящей»; советский строй «в сто крат выше и лучше любого буржуазного строя», а «странам буржуазных демократий, по своему политическому строю отставшим от СССР на целую историческую эпоху, придется догонять первую страну подлинного народовластия». Партийным организациям надлежало «шире развернуть работу по воспитанию трудящихся на идеях ленинизма, развивая в народе священные чувства советского патриотизма, жгучую ненависть к капитализму и ко всем проявлениями буржуазной идеологии».

В 1952-1956 годах главный редактор газеты «Правда», В 1953 избран членом-кореспондентом Академии наук СССР, в 1955-56 и феврале - июне 1957 секретарь ЦК КПСС. Помогал Хрущеву готовить доклад ХХ съезду О культе личности и его последствиях. В 1956-57 годах кандидат в члены Президиума ЦК КПСС

Министр иностранных дел

В 1956 году Хрущев добился смещения Молотова с поста министра иностранных дел СССР, поставив на его место своего соратникаШепилова. 2 июня 1956 г. указом Президиума Верховного Совета СССР был назначен министром иностранных дел СССР, сменив на этом посту Вячеслава Михайловича Молотова.

«Шепилов был первым незападником на посту министра иностранных дел. Он считал, что Советскому Союзу надо подружиться с азиатскими странами, на которые в Москве прежде не обращали внимания. Сталин и Молотов только Америку и Западную Европу считали партнерам достойными внимания».

Млечин, Л. Дмитрий Шепилов: он спорил со Сталиным и критиковал Хрущева// Новое время №11, 1999. С. 30.

В июне 1956 г. советский министр иностранных дел впервые в истории совершил турне по Ближнему Востоку, посетив Египет, Сирию, Ливан, а также Грецию. Во время переговоров в Египте с президентом Насером в июне 1956 г. дал секретное согласие СССР спонсировать строительство.

Представлял позицию СССР по Суэцкому кризису и по восстанию в Венгрии в 1956 году. Возглавил советскую делегацию наЛондонской конференции по Суэцкому каналу.

Способствовал нормализации советско-японских отношений: в октябре 1956 г. была подписана совместная декларация с Японией, прекращающая состояние войны. СССР и Япония обменялись послами.

В своём выступлении на ХХ съезде КПСС призывал к насильственному экспорту социализма за пределы СССР. В то же время участвовал в подготовке доклада Хрущёва «О культе личности и его последствиях», однако подготовленный вариант доклада был существенно изменён.

«И примкнувший к ним Шепилов»

Когда Маленков, Молотов и Каганович в июне 1957 попытались сместить Хрущёва на заседании Президиума ЦК КПСС, предъявив ему целый список обвинений, Шепилов вдруг тоже начал критиковать Хрущева за установление собственного "культа личности", хотя в названную группу никогда не входил. В результате поражения группировки Молотова, Маленкова, Кагановича на последовавшем 22 июня 1957 года Пленуме ЦК КПСС родилась формулировка «антипартийная группа Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова».

Ожесточённое сопротивление пыталась оказать осуществлению ленинского курса, намеченного XX съездом партии, фракционная антипартийная группа, в которую входили Молотов, Каганович, Маленков, Ворошилов, Булганин, Первухин, Сабуров и примкнувший к ним Шепилов.

XXII съезд КПСС

Существует мнение, что если бы фамилия Шепилов была просто названа в общем ряду - стало бы очевидно, что против Хрущёва выступило большинство Президиума ЦК. Чтобы прикрыть этот факт, и придумали формулировку «примкнувший к ним».

Шепилов был освобождён от всех партийных и государственных должностей. С 1957 г. - директор, с 1959 г. зам. директора Института экономики АН Киргизской ССР, с 1960 по 1982 годы - археограф, затем старший археограф в Главном архивном управлении при Совмине СССР.

Так как клише «и примкнувший к ним Шепилов» активно муссировалось в прессе, появился анекдот: «Самая длинная фамилия -Ипримкнувшийкнимшепилов»; когда водку делили «на троих», четвёртый собутыльник прозывался «Шепиловым» и т. п. Благодаря этой фразе имя партийного функционера узнали миллионы советских граждан. Собственные воспоминания Шепилова полемически озаглавлены «Непримкнувший»; они резко критичны по отношению к Хрущёву.

Сам Шепилов, согласно воспоминаниям, считал дело сфабрикованным. Он был исключен из партии в 1962 г., восстановлен в 1976 г., а в 1991 году восстановлен в Академии наук СССР. С 1982 г. на пенсии.

Андрей Андреевич Громыко

Ранняя биография

Андрей Громыко родился 5 июля 1909 г. на Гомельщине, в деревеньке Старые Громыки. Всё население носило такую же фамилию, поэтому каждая семья, как это нередко бывает в белорусских сёлах имела родовое прозвище. Семью Андрея Андреевича называли Бурмаковыми. Происходили Бурмаковы из бедного белорусского шляхетского рода, большая часть которого во времена Российской империи была переведена в податные сословия крестьян и мещан. В официальных биографиях указывалось крестьянское происхождение и то, что его отец был крестьянином, работавшим на заводе. Белорус по происхождению, хотя в официальной справке члена ЦК КПСС значился русским. С 13 лет ходил с отцом на заработки. После окончания 7-летней школы учился в профессионально-технической школе в Гомеле, затем - в Староборисовском сельскохозяйственном техникуме (д. Борисовского района Минской области). В 1931 г. стал членом ВКП(б) и сразу был избран секретарём партийной ячейки. Все последующие годы Громыко оставался активным коммунистом, никогда не сомневающимся в верности марксистской идеологии.

В 1931 год поступил в экономический институт в Минске, где познакомился со своей будущей женой Лидией Дмитриевной Гриневич, тоже студенткой. В 1932 г. у них родился сын Анатолий.

После окончания двух курсов Громыко назначен директором сельской школы недалеко от Минска. Продолжать обучение в институте ему пришлось заочно.

В это время в судьбе Громыко произошёл первый поворот: по рекомендация ЦК компартии Белоруссии его вместе с несколькими товарищами приняли в аспирантуру при Академии наук БССР, создававшуюся в Минске. После защиты диссертации в 1936 год Громыко направили в Всесоюзного научно-исследовательского института экономики сельского хозяйства в Москве в качестве старшего научного сотрудника. Затем Андрей Андреевич стал секретарём Института экономики Академии наук СССР.

С 1939 года - в Наркомате иностранных дел (НКИД) СССР. Громыко являлся протеже наркома иностранных дел Вячеслава Молотова. По версии, изложённой Алфёрову Д. А. Жуковым, когда Сталин читал предложенный Молотовым список научных сотрудников - кандидатов на дипломатическую работу, то, дойдя до его фамилии, сказал: «Громыко. Хорошая фамилия!» .

В 1939 году - заведующий Отделом американских стран НКИД. Осенью 1939 в карьере молодого дипломата начался новый этап. Советскому руководству понадобился свежий взгляд на позицию США в начавшемся европейском конфликте. Громыко вызвали к Сталину. Генеральный секретарь заявил о своём намерении назначить Андрей Андреевича советником при посольстве СССР вСША. С 1939 до 1943 года - советник полпредства СССР в США. Дружеских отношений с советским послом в США Максимом Литвиновым у Громыко не сложилось. К началу 1943 Литвинов перестал устраивать Сталина, и его должность занял Громыко. С 1943 до 1946 года Громыко был послом СССР в США и одновременно посланник СССР на Кубе.

В 1945 Громыко участвовал в работе Ялтинской и Потсдамской конференции. Также он принимал активное участие в создании Организации Объединённых наций (ООН).

С 1946 до 1948 года - постоянный представитель СССР при ООН (при СБ ООН). В этом качестве Андрей Андреевич разрабатывал Устав ООН, а затем от имени советского правительства поставил свою подпись под этим документом.

С 1946 до 1949 года - заместитель Министра иностранных дел СССР. Уже в те времена журнал «Time» отмечал «умопомрачительную компетенцию» Андрея Андреевича. С 1949 до 1952 года по июнь 1952 года - 1-й заместитель Министра иностранных дел СССР.

После смерти Сталина главой МИД вновь стал Вячеслав Молотов, который отозвал Громыко из Лондона. С марта 1953 года до февраля 1957 года - вновь 1-й заместитель Министра иностранных дел СССР.

С 1952 до 1956 года - кандидат, с 1956 до 1989 года - член ЦК КПСС; с 27 апреля1973 года до 30 сентября 1988 года - член Политбюро ЦК КПСС.

Доктор экономических наук (1956 год).

Когда в феврале 1957 г. Д. Т. Шепилов был переведён на должность секретаря ЦК КПСС, Н. С. Хрущёв спросил, кого тот мог бы рекомендовать на оставляемый им пост. «У меня два зама, - ответил Дмитрий Тимофеевич. - Один - это бульдог: скажешь ему - он не разожмёт челюстей, пока не выполнит всё в срок и точно. Второй - человек с хорошим кругозором, умница, талант, звезда дипломатии, виртуоз. Я вам его и рекомендую». Хрущёв очень внимательно отнёсся к рекомендации и выбрал первую кандидатуру, Громыко. (Кандидатом № 2 был В. В. Кузнецов.)

- (Цит. по статье Вадима Якушова о В. В. Кузнецове).

Во главе МИД

В 1957-1985 годах - Министр иностранных дел СССР. 28 лет Громыко руководил советским внешнеполитическим ведомством. Андрей Громыко внес вклад и в процесс переговоров по контролю над гонкой вооружений как обычных, так и ядерных. В 1946 году от имени СССР Громыко выступил с предложением о всеобщем сокращении и регулировании вооружений и о запрещении военного использования атомной энергии. При нем было подготовлено и подписано немало соглашений и договоров по этим вопросам - Договор 1963 года о запрещении ядерных испытаний в трех средах, Договор 1968 года о нераспространении ядерного оружия, Договоры по ПРО 1972 года, ОСВ-1, а также Соглашение 1973 года о предотвращении ядерной войны.

Жёсткий стиль дипломатических переговоров Молотова сильно повлиял на соответствующий стиль Громыко. За неуступчивую манеру вести дипломатические переговоры А. А. Громыко получил у западных коллег прозвище «Господин Нет» (ранее такое прозвище было у Молотова). Сам Громыко заявлял по этому поводу, что «Я их „Ноу“ слышал гораздо чаще, чем они моё „Нет“».

Последние годы

С марта 1983 года Андрей Громыко одновременно являлся первым заместителем Председателя Совета Министров СССР. В1985-1988 - Председатель Президиума Верховного Совета СССР (после избрания М. С. Горбачева Генеральным секретарем ЦККПСС на пост министра иностранных дел СССР был назначен Э. А. Шеварднадзе, а А. А. Громыко была предложена должность Председателя Президиума Верховного Совета СССР). Таким образом, была нарушена установившаяся в 1977-1985 традиция совмещать должности Генерального секретаря ЦК КПСС и Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Громыко оставался на посту Председателя Президиума Верховного Совета СССР до осени 1988 года, когда по его просьбе был освобожден.

В 1946-1950 и 1958-1989 - депутат Верховного Совета СССР. С октября 1988 - на пенсии.

В 1958-1987 году главный редактор журнала «Международная жизнь».

Громыко увлекался охотой, коллекционировал ружья.

Дипломатия в годы Второй мировой войны

Нападение Германии на СССР. Речи Рузвельта и Черчилля. Складывается антигитлеров­ская коалиция, основой к-ой стал союз 3 великих держав: Великобритании, СССР и США. Заявления Черчилля и Рузвельта встре­тили поддержку большинства английско­го и американского народов, хотя нек-ые гос деятели США и Великобритании считали более желатель­ным взаимное истощение Германии и СССР. Их точку зрения высказал сенатор Трумэн (впоследствии - президент). В Англии сходные взгляды разделял ми­нистр авиационной пром-ти Мур-Брабазон, но руководители английского и американского правительств считали необходимым сотрудничать с СССР в борьбе против Германии. Поскольку СССР и Великобритания в отличие от США уже вое­вали против Германии, Советское прави­тельство предложило Англии заключить соглашение о совместных действиях. Англия согласилась. 12 июля 1941 под­писано англо-советское соглашение о совместных действиях в войне против Германии. СССР и Англия обязыва­лись «оказывать друг другу помощь и поддержку», +«не вести переговоров, не заключать перемирия или мирного договора, кроме как с обоюдно­го согласия». 31 июля 1941 в Архангельск прибыл 1ый английский военный корабль с техническими средства и боеп­рипасами для СССР. Затем в Архангельск и Мурманск - английские «кон­вои» - транспортные суда, охраняемые военными кораблями с оружием и боеприпасам. До конца 1941 в Союз пришли 7 английских конвоев.

Чтобы пресечь деятельность гитлеров­ских агентов в Иране, СССР и Англия по взаимному соглашению - и в соответствии с ирано-советским договором 1921-25 авг 1941 ввели в Иран свои вой­ска. Шах Ирана, ориентировавшийся на гитлеровскую Германию, отрекся от пре­стола и бежал. Новое иранское правитель­ство заключило договор о союзе с Великобританией и СССР. Оно обязалось обеспечить перевоз через Иран грузов, предназначенных для СССР, а СССР и Англия обяза­лись вывести свои войска из Ирана не по­зднее, чем через 6месяцев после оконча­ния военных действий против Германии и ее союзников. Принимая во внимание пожелания СССР, Англия 6 дек 1941 объявила войну союзникам Герма­нии, воевавшим против СССР, - Венгрии, Румынии и Финляндии. 
 Стремясь расширить коалицию анти­фа сил, СССР решил достичь соглашения не только с Великобританией, но и с эмигрантскими правительствами и группировками, выс­тупавшими против гитлеровской Герма­нии. В июле 1941 СССР подписал соглашения с на­ходившимися в Лондоне эмигрантскими правительствами Чехословакии и Польши. Советское правительство признало «утра­тившими силу» советско-германские до­говоры «о территориальных переменах в Польше", но вопрос о будущих польских границах остался открытым. Стороны обязались оказывать друг другу помощь в войне против Германии. Союз согласилось сформировать на территории СССР чехословацкие воинские ча­сти и польскую армию (в основном из польских военнопленных, находившихся в СССР). 27 сен 1941 Советское прави­тельство, по примеру Англии, признало генерала де Голля руководителем всех свободных французов. Оно обещало предоставить свободным французам «всестороннюю помощь и содействие в общей борьбе с Германией и ее союзника­ми»,+выразило реши­мость «обеспечить полное восстановле­ние независимости и величия Фр» после достижения совместной победы. В ответ генерал де Голль обязался «бороться на стороне СССР и его союзников до дости­жения победы над общим врагом и оказать СССР все­стороннюю помощь и содействие».

Московская конференция 3 дер­жав: СССР, Англии и США в сен-окт 1941. Правительства США и Англии обязались передать СССР значительное количество вооруже­ния, более 3500 самолетов и 4500 танков, а СССР обязался снабжать Англию и США страте­гическим сырьем. 30 окт Рузвельт распорядился пре­доставить СССР беспроцентный заем в 1 млрд. долларов, а 7 нояб 1941 рас­пространил на СССР закон о ленд-лизе. В СССР стали систе­матически поступать американское и английское оружие, снаряжение и продоволь­ствие. Они шли 3 путями: северным, через Северный Ледовитый, в Мурманск и Архангельск; южным - через Иран; и восточным - через Владивосток. Сначала эти поставки небольшие.

Атлантическая хартия - основной программный документ антигитлеров­ской коалиции, подписанная Рузвельтом и Черчил­лем 14 авг 1941 на корабле у берегов Канады. По хартии США и Великобритания «не стремятся к территориальным или др приобретениям» и «уважают пра­во всех народов избирать себе форму правления, при которой они хотят жить». Ддобиваться восстановления «суверенных прав и самоуправления тех народов, к-ые были лишены этого на­сильственным путем»; обеспечить рав­ный для всех стран доступ к торговле и к мировым сырьевым источникам; «возможность свободно плавать по морям и океанам»; организовать экономическое сотрудничество. Руз­вельт и Черчилль объявили, что считают необходимым разоружить агрессоров и создать надежную систему всеобщей бе­зопасности. Они призвали все гос-ва в будущем «отказаться от примене­ния силы». Хотя Атлантическая хартия принима­лась без консультации с СССР, ничего не говорила о конкретных задачах борьбы против фашизма, СССР в сент 1941 согласился с ее принципами. При этом, опасаясь, что положение о восстановлении суверенных прав и самоуправления тех народов, к-ые были их лишены насильственным пу­тем, может быть применено к терр. приобретениям СССР в 1939-1940, оговорил, что практическое применение принципов хартии «должно сообразоваться с обстоятельствами, нуждами и историческими особенностями той или др страны».

Противоречия в антигитлеровской коалиции. В коалиции существо­вали серьезные противоречия, вызван­ные различиями в социальной и полити­ч системе входивших в нее гос-тв; их целями и их политикой. +Разногласия по вопросу о 2м фронте в Европе, создание к-го СССР считал наиболее действенным способом достижения побе­ды над Германией. Уже 18 июля 1941 через неделю после соглаше­ния о совместных действиях с Англией, Сталин поставил этот вопрос в послании к Черчиллю. Ссылаясь на недостаток сил и средств, Черчилль отклонил это и все последующие предложения от­крыть в 1941 «2ой фронт на Балканах или во Фр». 
 Др проблема - проблема пос­левоенных границ и вообще послевоенного устройства мира. Ни Англия, ни США не признавали новых границ СССР, установленных в 1939-1940, и опаса­лись возможной «большевизации Евро­пы», а СССР хотел юридичес­ки закрепить свои новые границы. Впер­вые эта проблема подробно обсуждалась во время визита английского министра иностранных дел Идена в Москву в декабре 1941. Иден намеревался допол­нить англо-советское соглашение о со­вместных действиях во время войны со­глашением о послевоенном сотрудниче­стве и привез с собой проект такого со­глашения, по к-му Англия и СССР обязывались сотрудни­чать во время войны и «в деле переустройства Европы после войны с вни­манием к интересам друг друга», в соот­ветствии с принципами Атлантической хартии, что обе стороны «не стремятся к территориальным или др приобретениям» и не будут вмешиваться во внутренние дела других народов. Союз предложил проекты 2 договоров: «о союзе и взаимной военной по­мощи между СССР и Англией в войне против Германии», другой - «об установлении взаимного согласия между СССР и Великобританией при решении послевоенных вопросов и об их совмес­тных действиях по обеспечению безопас­ности в Европе после окончания войны с Германией». Ко 2у договору Сталин, неожиданно для Идена, предложил добавить 2 секретных протокола, в к-ых намечен конк­ретный план устройства послевоенной Европы. Эти протоколы предусматривали восстановление довоенных границ СССР и границ европейских стран, оккупиро­ванных Германией, с тер­риториальными изменениями для нек-ых. Сверх довоенных границ, СССР претендовал на территории за счет Румынии, Финляндии и части Во­ст Пруссии с г.Кенигсберг. Советское правительство предлагало рас­ширить Чехословакию и Юго­славию за счет Венгрии и Италии, а Турцию, - чтоб вознаградить ее за нейтралитет, - за счет Италии и Болга­рии. Польше намечалось передать нек-ые районы Зап Украины или Зап Белоруссии с польским населением и расширить ее тер­риторию в западном направлении за счет Вост Пруссии. Германию предполагалось полностью разоружить и разделить на ряд гос-в, восстановив Австрию как самостоятельное гос-во. Агрессоры должны возместить жертвам убытки, причиненные их нападением. Для сохранения будущего мира в Ев­ропе предлагалось создать международ­ную организацию - Европейский Совет и предоставить в ее распоряжение «определенное количество войск». +Сталин предложил Идену создать английские военные, военно-воздушные и военно-морские базы во Фр, Бель­гии, Голландии, Норвегии и Дании. Английское правительство не захотело связывать себя конкретными обя­зательствами, +ранее оно заявило о непризнании терр. перемен после 1939, и обещало правительству США не вступать без консультации с ним в секретные соглашения о послевоенном устройстве. Иден не согласился гаран­тировать новые границы СССР, а Сталин отказался подписать проекты договоров с Великобританией. Эти разногласия держались в тайне, но они серьезно осложняли взаимоотношения.

Японии строит планы против Англ, США, Голландии. Нападение Японии на Перл-Харбор. 11дек Германия и Итал+Венрг, Румын, Болг, СЛовак, Хорват объявили войну США. Договор Японии, Германии и Итал о взаимомопомощи. 18 янв 41г Соглашение о разграничении зон военных операций.

Подписание 26ю антифа гос-вами декларации Объединенных наций в Вашингтоне.

Союз 3 великих держав. После вступления США в войну, правительства Англии и США согласовали военно-полити­ч планы. В дек 1941 принят общий англо-американский план ведения войны. Открытие 2го фронта в Европе, планом не предусматривалось. Вме­сто - намечалось организовать высадку англо-американских войск во франц владениях в Сев Африке, к-ые контролировались Виши и где не было немецких и итальянских войск. Такая операция не могла отвлечь значительные силы с решающего советс­ко-германского фронта, но она более проста, могла вывести Италию из войны и укрепляла позиции Англии и США в Средизем­номорье. Согласовав свои планы без участия СССР, правительства Англии и США про­должили переговоры с Со­юзом. Опять вопрос 2го фрон­та. Советское правительство настаи­вало, чтоб Англия и США создали про­тив Германии 2й фронт в Европе как можно скорее, в течение 1942. Открыть 2й фронт требовали широкие слои населения в Англии и США. Справедливость этого призна­вал и Рузвельт. Но военные руководители США и Англии, как и Черчилль, считали, что еще нет условий, чтоб высадить де­сант в Европе. Для обсуждения дальнейших планов антигитлеровской коалиции Рузвельт и Черчилль пригласили Молотова посетить Лондон и Вашингтон в мае-июне 1942. Английское правительство согласилось заключить договор о послевоенном сотрудничестве с СССР, но без конк­ретных упоминаний о будущих границах СССР. Молотов намеревался отло­жить подписание договора, но Сталин, учитывая, что Германия начала наступление на Восточ фронте, дал ему инструкцию принять проект, предло­женный Англией. 26 мая 1942 в Лондоне подписан англо-советский договор «о союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны». Договор подтверждал соглашение о совместных действиях против Германии от 12 июля 1941 и предусматривал совместные дей­ствия в послевоенный период, +оказание взаимной помощи, если одна из сторон снова окажется вовлеченной в войну с Германией или связанными с ней гос-ми. СССР и Англия согласились сотрудничать в органи­зации безопасности и экономич процветания Европы; не заключать никаких союзов и не принимать участия ни в каких коалициях, направленных против др стороны. Срок действия договора 20 лет. СССР и США 11 июня 1942 заключили соглашение «о принципах, применимых к взаимной по­мощи в ведении войны против агрессии». Стороны обязались содействовать оборо­не и взаимно предоставлять материалы, обслуживание и инф-ию. Советское правительство обеща­ло по окончании войны вернуть США те из поставленных в СССР обо­ронных материалов, к-ые окажутся не уничтоженными, утраченными или упот­ребленными и могут пригодиться для обо­роны США. При окончательном расчете после окончания войны ССША должны учесть все имуще­ство, инф-ию и др выгоды, к-ые они получили от СССР. В послевоенный период предусматривалась возможность согласованных действий СССР и США с целью развития взаимовыгодных экономических отношений в духе Атлантической хартии. Подписанием договора с Англией и соглашения с США завершилось юридическое оформление союза 3 великих держав: СССР, Великобритании и США. Рузвельт предложил СССР создать после войны «международную полицейскую силу из 3-4 держав: СССР, США, Великобритании и Китая», и Ста­лин ответил, что «Рузвельт прав».

Уступая СССР и давлению общественного мнения, пра­вительства Англии и США подписали англо-советское и советско-американское коммюнике, где говорилось, что между СССР, Англией и США «достигнута договорен­ность о со­здания 2го фронта в Европе в 1942». В обмен правительство США добилось от СССР согласия на сокращение примерно на 40% поставок по ленд-лизу, что­б использовать освободившиеся ресур­сы для организации 2го фронта, а ан­глийское правительство сопроводило ком­мюнике конфиденциальной оговоркой: «заранее невозможно сказать, будет ли положение таким, что станет воз­можно осуществить эту операцию, когда наступит указанный срок». Взятые на себя обязательства по 2му фронту Ан­глия и США не выполнили. Через неделю после публикации коммюнике Черчилль вновь встретился с Рузвельтом и убедил его отложить создание 2 фронта в Европе. Вернулись к прежнему пла­ну о Французской Сев Афри­ке. СССР вновь пришлось в одиночку сражать­ся с главными силами Германии и ее союзников.

Оценка личности В.М.Молотова в жизни Советского государства, как и большинства других высших руководителей советской эпохи, за десятилетия менялась неоднократно - от хвалебной до неприличия ругательной.

Молотову пришлось много потрудиться на партийной работе и в органах высшей исполнительной власти. Однако в первую очередь его личность ассоциируется с внешнеполитической деятельностью на посту наркома, а затем министра иностранных дел СССР. В общей сложности Молотов руководил НКИД/МИД на протяжении почти 13 лет, включая исключительно сложные - с точки зрения завоевания Советским Союзом международных позиций - предвоенные и военные годы.

Стратегическим курсом Советского Союза в 1930-х годах было создание системы коллективной безопасности в Европе. Однако эти планы были сорваны западными державами, которые соглашению с СССР против растущей опасности нацизма предпочли политику умиротворения все более наглевшего агрессора в надежде отвести возможную германскую экспансию от себя и направить ее на восток. Когда СССР в марте 1939 года инициировал проведение в Москве советско-британско-французских переговоров, предложив заключить соглашение «о взаимном обязательстве оказывать друг другу немедленно всяческую помощь, включая военную, в случае агрессии в Европе против любого из договаривающихся государств» 1 , такого рода обязательства испугали британских и французских политиков, и соглашение не состоялось.

Ведя формальные переговоры с СССР и надеясь связать ему руки каким-нибудь символическим соглашением, Лондон одновременно продолжал контакты с Берлином. Британский премьер Н.Чемберлен, беседуя 8 июня 1939 года с сотрудником МИД Германии А. фон Трот цу Зольцем, не скрывал, что «с того самого дня, как он пришел к власти, он отстаивал идею о том, что европейские проблемы могут быть решены лишь на линии Берлин - Лондон» 2 .

Такая позиция западных стран ставила по-новому вопрос о безопасности Советского Союза. Советское руководство не без основания опасалось возможности нового сговора западных демократий с Гитлером по типу Мюнхенского соглашения, но уже за счет СССР. Поэтому было сочтено возможным попытаться возобновить экономические, а при благоприятном обороте событий - и политические, контакты с Германией.

В мае 1939 года М.М.Литвинова на посту наркома иностранных дел сменил В.М.Молотов. Именно «с его именем связан вынужденный отход советской дипломатии от предвоенной политики, направленной на обеспечение коллективной безопасности в Европе, к попыткам самостоятельного решения вопроса безопасности страны» 3 .

29 июля В.М.Молотов телеграфировал в советское полпредство в Берлин: «Всякое улучшение политических отношений между двумя странами мы, конечно, приветствовали бы» 4 . При этом советское руководство, дабы сохранить свободу рук, предпочитало ожидать инициативу от немцев. Берлин и в самом деле во взаимном сближении проявлял значительно большую, чем Москва, активность. Его действия были по-своему логичны: Гитлер шел навстречу войне против Польши и готов был на многие уступки, лишь бы не допустить создания на востоке самостоятельного фронта с участием Красной армии. В связи с этим трудно не согласиться с мнением И.А.Челышева: «Московские переговоры с самого начала приобрели двусмысленный характер. Обе стороны в тайне друг от друга вели переговоры с Германией, играли сразу на двух столах. Можно сказать, что на переговорах в Москве незримо присутствовала третья сторона - Германия. Гитлер тоже вел свою партию» 5 .

Когда для советского руководства стало предельно ясно, что начавшиеся 12 августа в Москве переговоры военных миссий Советского Союза, Великобритании и Франции ведутся западными странами не для заключения эффективного военного союза, а для давления на Гитлера, чтобы не позволить ему, в свою очередь, договориться с СССР, они были прерваны. Сделав выбор в пользу контактов с Германией, И.В.Сталин дал согласие на прибытие в Москву министра иностранных дел Германии И.Риббентропа.

23 августа 1939 года был подписан договор о ненападении с Германией, гласивший, в частности: «Обе Договаривающиеся Стороны обязуются воздерживаться от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения в отношении друг друга как отдельно, так и совместно с другими державами… В случае возникновения споров или конфликтов между Договаривающимися Сторонами по вопросам того или иного рода, обе Стороны будут разрешать эти споры и конфликты исключительно мирным путем в порядке дружеского обмена мнениями или в нужных случаях путем создания комиссий по урегулированию конфликта» 6 . Подписи под документом поставили В.М.Молотов и И.Риббентроп.

В современной западной историографии пакт Молотова - Риббентропа нередко считают неким «спусковым крючком», нажатие на который позволило Гитлеру начать Вторую мировую войну. На самом деле развязать мировую бойню Германии дала возможность близорукая политика умиротворения, проводившаяся западными демократиями. Пакт же был временным военно-политическим компромиссом, на который пошло советское руководство для выигрыша времени и географического пространства в преддверии неизбежного военного столкновения с Германией. Идти на подобные договоренности с откровенным врагом Советский Союз объективно заставляли интересы собственной безопасности, необходимость строительства рубежей обороны на дальних подступах.

В результате августовских, а затем и сентябрьских, 1939 года договоренностей с Германией Советский Союз путем подписания секретных дополнительных протоколов добился включения в сферу своих интересов некоторых стран, которые ранее территориально входили в состав Российской империи, но либо обрели после Октябрьской революции 1917 года в России независимость (Финляндия), либо после Первой мировой войны были отторгнуты в результате прямой аннексии (Эстония, Латвия, Литва, восточная часть Польши - Западная Белоруссия и Западная Украина, Бессарабия).

К подготовке секретных протоколов к договору о ненападении от 23 августа 1939 года и договору о дружбе и границе от 28 сентября того же года Молотов имел прямое отношение. Он и вел переговоры с Риббентропом, и поставил под документами свою подпись. Характерно, что до конца дней своих он так и не признавал факт существования таких документов. На вопрос, заданный в 1983 году историком Г.А.Куманевым, существует ли секретный протокол к пакту о ненападении, бывший нарком иностранных дел ответил крайне растяжимо: «Трудный вопрос затронули. Ну, в общем, мы с Риббентропом в устном плане обо всем тогда договорились» 7 .

Молотов непосредственно участвовал и в достижении договоренности с Японией о заключении с ней пакта о нейтралитете 13 апреля 1941 года, который позволил снять опасность войны одновременно на два фронта - на Западе и Востоке. Под пактом также стоит подпись наркома иностранных дел СССР 8 .

В Москве в полной мере осознавали компромиссный характер договоренностей, достигнутых осенью 1939 года с Германией. В искренность Гитлера советское руководство не верило, а потому предпринимало усилия с целью зондажа дальнейших планов своего будущего противника. С этой целью Молотов в ноябре 1940 года направился в Берлин с официальным визитом. Накануне поездки, 9 ноября, в личной беседе со Сталиным он получил ряд важнейших директив. В первую очередь следовало выяснить действительные намерения Германии, а также Италии и Японии в осуществлении плана создания «Новой Европы», а также «Великого восточноазиатского пространства»; выявить перспективы присоединения других стран к Тройственному пакту; разузнать, какое место отведено Берлином Советскому Союзу в этих планах в тот момент и в дальнейшем.

Судя по директивам наркому, Сталин исходил из того, что достигнутое в 1939 году соглашение о частичном разграничении сфер интересов СССР и Германии исчерпано в результате освободительного похода Красной армии в Западную Украину и Западную Белоруссию, вхождения в состав СССР прибалтийских республик, Бессарабии и Северной Буковины. Исчерпаны, как подчеркнуто в директивах, за исключением Финляндии. Поэтому во время визита в Берлин Молотову предписывалось, отталкиваясь от «первоначальной наметки» сферы интересов СССР в Европе, а также в Ближней и Средней Азии, прощупать возможность договоренности на этот счет с Германией и Италией, но никаких соглашений не заключать, имея в виду продолжение переговоров в Москве с участием Риббентропа.

Что же касается Финляндии, то предписывалось добиваться в ходе переговоров, чтобы она была отнесена к сфере интересов СССР «на основе советско-германского соглашения 1939 года, в выполнении которого Германия должна устранить всякие трудности и неясности (вывод германских войск, прекращение всяких политических демонстраций в Финляндии и в Германии, направленных во вред интересам СССР)».

В ходе переговоров Молотов должен был добиться отнесения к сфере интересов СССР устья Дуная, а также Болгарии с вводом туда советских войск и при гарантиях с советской стороны, аналогичных тем, которые были даны Румынии со стороны Германии после того, как Берлин ввел туда свои войска. До германского руководства требовалось довести недовольство СССР, что оно не консультировалось с Советским правительством по вопросу о гарантиях и вводе войск в Румынию. «Вопрос о дальнейшей судьбе Румынии и Венгрии, как граничащих с СССР, нас очень интересует - подчеркивалось в директивах - и мы хотели бы, чтобы об этом с нами договорились». Без участия СССР, по мнению Сталина, не мог быть решен также вопрос о Турции и Иране, где присутствовали «серьезные интересы» Советского Союза 9 .

Ряд современных авторов рассматривает такого рода инструкции как доказательство сталинского экспансионизма, продолжение того курса на «разграничение сфер интересов», который СССР якобы в своих корыстных интересах начал реализовывать, подписав секретный протокол к пакту о ненападении с Германией. В действительности же это была попытка Советского Союза в условиях надвигающейся войны как можно дальше отодвинуть рубежи своей обороны: где путем территориальных приобретений, а где - за счет усиления собственного влияния в прилегающих государствах Восточной и Юго-Восточной Европы.

Советское руководство вело в связи с этим сложную политическую игру. Поездка в Берлин 12-13 ноября оказалась для Молотова нелегким испытанием. Как стало известно позднее, Гитлер спустя месяц, 18 декабря 1940 года, подписал директиву №21 по плану «Барбаросса», дав тем самым старт практической подготовке Германии к войне против СССР. Переговоры с советской делегацией были нужны нацистскому руководству только как прикрытие начавшихся военных приготовлений. Все это, безусловно, накладывало отпечаток на обстановку визита Молотова.

Германские руководители пытались склонить Москву к участию в совместном разделе Британской империи и говорили о «целесообразности» движения СССР на юг к Персидскому заливу и Аравийскому полуострову. Делалось это с целью осложнить советско-британские отношения, предупредить возможное сближение Москвы и Лондона. Молотов же, ведя переговоры с Гитлером, Герингом и Риббентропом, настаивал в первую очередь на отводе германских войск от советских границ (в Финляндии - на севере и в Румынии - на юге) и предоставлении дополнительных гарантий для безопасности СССР.

Ему пришлось пустить в дело весь свой сравнительно небогатый к тому времени дипломатический багаж, всю выдержку и настойчивость. Ход переговоров показал, что германская сторона была готова оживленно обсуждать дележ британского наследства, но как только советский нарком напоминал, что «большие вопросы завтрашнего дня» не должны застилать проблем дня сегодняшнего, то есть возвращал собеседников к проблемам, от которых прямо зависела безопасность СССР, те сразу сникали или, как Гитлер, приходили в раздражение. Фюрер, не сумевший склонить московского гостя к выгодным для себя решениям, демонстративно не прибыл на ответный ужин, который Молотов 13 декабря вечером дал в посольстве.

Безрезультатной оказалась и последняя беседа с Риббентропом, в ходе которой германский министр повел речь «о переходе к будущему сотрудничеству между государствами - членами пакта трех держав - Германией, Италией, Японией и Советским Союзом» и о поисках путей к тому, чтобы «совместно определить в общих чертах сферы интересов этих четырех государств». Молотов заявил, что советская сторона не возражает против совместной работы СССР со странами «оси», но конкретные направления такой работы требуют проработки. Что же касается разграничения сфер интересов, то до сих пор такой вопрос, как отметил нарком, Германией не ставился и «он является для советского правительства новым». Иначе говоря, никакими конкретными решениями он руки советской дипломатии связывать не стал, приняв предложение Риббентропа продолжить дальнейший обмен мнениями через послов в Москве и Берлине.

Чтобы устранить или хотя бы отдалить опасность агрессии, советское руководство, всесторонне взвесив все «за» и «против», пошло на то, что согласилось «в основном принять проект пакта четырех держав» (Германии, Японии, Италии и СССР) «об их политическом сотрудничестве и экономическом взаимопонимании», то есть включиться в новый раздел «сфер влияния». Об этом Молотов сообщил в Берлин через германского посла Ф.Шуленбурга 25 ноября. При этом согласие было обставлено рядом неприемлемых для Гитлера условий, вроде требования вывода немецких войск из Финляндии или обеспечения безопасности СССР в средиземноморских проливах путем заключения пакта взаимопомощи между СССР и Болгарией и организации военной и военно-морской базы СССР в районе Босфора и Дарданелл на началах долгосрочной аренды. Такой тактический ход, по мнению советской стороны, позволял обеспечить свободу рук и вместе с тем сохранял возможность предотвращения или хотя бы оттягивания момента нацистской агрессии на более поздний срок. Однако ответа из Берлина не последовало: Третий рейх уже сделал свой выбор в пользу войны против СССР.

При анализе линии поведения Молотова в ходе переговоров с нацистской верхушкой возникает естественный вопрос о степени его самостоятельности. Отвечая на него, следует исходить из нескольких соображений. Молотов вплоть до назначения наркомом не имел дипломатического опыта, минимально общался с иностранными представителями, не говорил в достаточной степени ни на одном европейском языке. Особенно вначале это не могло не сказываться на его деятельности. По оценке ветерана дипломатической службы В.В.Соколова, «В.М.Молотов, придя в Наркоминдел, соблюдал крайнюю осторожность, стремясь согласовывать с И.В.Сталиным все возникавшие вопросы. Считая себя политиком, он к дипломатической деятельности не готовился, иностранными языками не владел…» 10 .

Нельзя сбрасывать со счетов режим авторитарной власти в СССР, при котором все сколько-нибудь значимые решения, в том числе в сфере внешней политики, принимал лично вождь. Сталин «не только определял основные направления внешней политики страны, но и оказывал непосредственное влияние на решение конкретных вопросов НКИД» 11 . На просмотр и утверждение ему представляли все важные документы дипломатического характера - проекты всех документов, которые СССР выносил на рассмотрение международного сообщества, директивы советским делегациям на двух- и многосторонних переговорах, заявления дипломатического характера, записи бесед наркома иностранных дел и его заместителей с иностранными диппредставителями, дипломатическую переписку, информацию, поступавшую от послов. Как подчеркивал сам Молотов, «у нас [была] централизованная дипломатия. Послы никакой самостоятельности не имели и не могли иметь… Все было в кулаке у Сталина, у меня - иначе мы не могли в тот период… Дипломатия у нас была неплохая. Но в ней решающую роль сыграл Сталин, а не какой-нибудь дипломат…» 12 .

Минимум дипломатических навыков Молотов компенсировал громадным опытом управления целыми сферами государственной деятельности. К концу 1930-х годов он был зрелым и изощренным политиком, имел на все свое мнение, которое был готов и умел отстаивать, в том числе и перед Сталиным. Лежавшая на нем и возглавляемом им коллективе практическая реализация установок Политбюро ЦК ВКП(б) и главы правящей партии отражала стиль и методы работы Молотова.

Возвращаясь к его берлинской поездке, нельзя не отметить, что все свои действия нарком согласовывал со Сталиным путем зашифрованной переписки, получал из Москвы конкретные указания и рекомендации, которым следовал. Но понятно, что он общался с Гитлером и Риббентропом непосредственно сам, и здесь Молотов проявил себя упорным переговорщиком, твердым политиком, хорошо знающим обстановку и настойчиво отстаивающим интересы своей страны. Неслучайно весьма взыскательный вождь прислал Молотову ободряющую телеграмму: «Твое поведение на переговорах считаем правильным».

Правда, не все так однозначно. С одной стороны, подводя итоги визита Молотова в Берлин, Сталин, как вспоминал управляющий делами СНК СССР Я.Е.Чадаев, на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) заявил: «Ясно одно: Гитлер ведет двойную игру. Готовя агрессию против СССР, он вместе с тем старается выиграть время, пытаясь создать у Советского правительства впечатление, будто готов обсудить вопрос о дальнейшем мирном развитии советско-германских отношений… Мы все время должны помнить об этом и усиленно готовиться для отражения фашистской агрессии» 13 . Но при этом и Сталин, и Молотов уверовали в то, что до разгрома Великобритании немцы воевать с СССР не будут, и рассчитывали выиграть год-два для подготовки страны к отражению агрессии. Г.К.Жуков вспоминал, как вскоре после его назначения начальником Генерального штаба в ходе доклада Сталину в феврале 1941 года присутствовавший при докладе Молотов перебил его речь вопросом: «Вы что же, считаете, что нам придется скоро воевать с немцами?» 14

В такой двойственности позиции, в подыгрывании Сталину в его убежденности, что удастся провести, обмануть Гитлера (а этой линии придерживалось все окружение вождя), коренилась причина катастрофического промаха в определении возможных сроков германской агрессии, допущенного высшим советским руководством. В этом тоже есть существенная вина руководителя НКИД.

Начавшаяся 22 июня 1941 года война высветила особую роль Молотова в управлении и советской дипломатией, и страной в целом. Он первым из советских руководителей в силу должностного положения узнал от германского посла Ф.Шуленбурга трагическую весть об объявлении Советскому Союзу войны. Именно из его выступления по радио в полдень 22 июня 1941 года, а не главы партии и правительства Сталина или председателя Президиума Верховного Совета СССР М.И.Калинина узнал советский народ о грянувшей беде, как и о справедливом характере начавшейся борьбы с нацизмом: «Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами!»

Обрушившееся на СССР невиданное испытание потребовало строжайшей централизации власти. В своих руках ее сосредоточил узкий круг сталинских соратников во главе с самим вождем, образовав 30 июня 1941 года Государственный комитет обороны. В его составе Молотов занял пост заместителя председателя, то есть Сталина.

Именно Молотов, а не Берия, как утверждал А.И.Микоян, выступил инициатором создания ГКО 15 . Его поступок логичен: ведь он был единственным, кроме Сталина, кто на практике знал, будучи в 1920-х годах секретарем ЦК партии, работу Совета труда и обороны, по подобию которого создавался ГКО, а также технологию работы «троек» в Политбюро - негласных органов власти, создававшихся из руководителей партии и страны в условиях Гражданской войны и тяжелейшего экономического кризиса и продемонстрировавших высокую эффективность. 30 июня в критический момент после первой, катастрофически складывавшейся недели войны (28 июня пал Минск, а через день во вражеское окружение попали основные силы Западного фронта) Молотов проявил столь необходимую инициативу по образованию ГКО. Вместе с приглашенными в его кремлевский кабинет Г.М.Маленковым и Л.П.Берией он обсудил замысел создания чрезвычайного органа власти, после чего идея была вынесена на суд Сталина, уединившегося в этот день на «ближней даче», и получила у вождя полное одобрение.

Еще ранее Молотов вошел в состав образованной на второй день войны Ставки Главного Командования (с 8 августа 1941 г. - Ставка Верховного Главного Командования) - органа стратегического управления Вооруженными силами. По свидетельству маршала Г.К.Жукова, «он почти всегда присутствовал в Ставке, когда рассматривались оперативно-стратегические и другие важные вопросы. Между ними [Молотовым и Сталиным] нередко возникали разногласия и серьезные споры, в ходе которых формировалось правильное решение» 16 .

Члены ГКО, продолжая выполнять основную служебную нагрузку, получали значительные дополнительные обязанности. На Молотова постановлением ГКО от 4 февраля 1942 года был возложен «контроль за исполнением решений» по производству танков 17 . А в конце года в соответствии с постановлением ГКО от 8 декабря 1942 года он вошел в состав Оперативного бюро ГКО - наряду с Маленковым, Берией и Микояном. К ведению ОБ был отнесен «контроль и наблюдение за текущей работой», а также составлением и исполнением планов производства и снабжения наркоматов оборонной промышленности, путей сообщения, черной, цветной металлургии, электростанций, угольной и химической промышленности 18 .

Перераспределение полномочий коснулось и членов Совнаркома СССР. 16 августа 1942 года Молотов был утвержден первым заместителем председателя СНК «по всем вопросам работы СНК», а чуть позднее и председателем Бюро СНК 19 . В ведение БСНК передавались рассмотрение и утверждение «народнохозяйственных планов (планов производства и снабжения), государственный бюджет и кредитование всех отраслей народного хозяйства, а также организация работы наркоматов, не вошедших в сферу руководства ГКО - машиностроительных наркоматов, наркоматов по строительству и производству строительных материалов, пищевой и легкой промышленности, сельского хозяйства, сельскохозяйственных заготовок и торговли, морского и речного транспорта, резиновой промышленности, лесной промышленности, целлюлозно-бумажной промышленности, здравоохранения, юстиции, и всех комитетов и управлений при СНК СССР.

Таким образом, с учетом обязанностей Молотова в рамках ГКО и СНК СССР под его непосредственным началом оказывалась вся оборонная промышленность и весь народнохозяйственный комплекс. Разумеется, он опирался на большое число заместителей и аппарат, но, в конце концов, за все отвечал сам. И справлялся с порученными обязанностями неплохо. Сошлемся лишь на один факт: 30 сентября 1943 года он был удостоен звания Героя Социалистического Труда за вклад в производство бронетанковой техники. За этой наградой стоят впечатляющие цифры достигнутого с начала войны роста выпуска танков и самоходных артиллерийских установок: с 4968 - в 1941 году до 24134 - в 1943-м 20 .

При этом не стоит забывать, что главной должностной обязанностью Молотова продолжало оставаться руководство НКИД. С началом войны в деятельность наркомата были внесены серьезные коррективы. Основное, что от него требовалось теперь, было обеспечение благоприятных международных условий для решительного отпора странам фашистской «оси», поиск союзников и налаживание с ними, в первую очередь с Соединенными Штатами Америки и Великобританией, эффективного политического, военного и экономического сотрудничества. Нарком сыграл в решении этой задачи исключительную роль.

26 июня он направляет послу в США К.А.Уманскому телеграмму: «Вам следует немедленно пойти к Рузвельту или Хэллу [К.Хэлл - госсекретарь США], а при его отсутствии - к Уэллесу [С.Уэллес, заместитель госсекретаря США, замещал К.Хэлла во время его болезни] и, сообщив о вероломном нападении Германии на СССР, запросить, каково отношение американского правительства к этой войне и к СССР. Вопросов о помощи сейчас не следует ставить» 22 . В тоне обеих телеграмм чувствуется независимая позиция как наркома, так и стоявшей за ним страны, попавшей в исключительно сложное положение, но не собиравшейся ни перед кем заискивать и выпрашивать помощь.

Только после того, как нарком 29 июня принял американского посла Л.Штейнгардта и услышал от него о «желании и готовности дать всякую возможную помощь Советскому Союзу, которая окажется в силах США, чтобы Советский Союз победил Гитлера», он дал К.А.Уманскому указание встретиться с Ф.Рузвельтом или госсекретарем США и поставить перед американскими руководителями вопрос о возможности оказания помощи СССР (далее в телеграмме следовал перечень конкретного вооружения и стратегических материалов).

Практически с самого начала советское руководство поднимало перед будущими союзниками вопрос о недостаточности взаимной экономической помощи, побуждая их к созданию широкой военно-политической базы для развития всестороннего сотрудничества. Когда в ходе состоявшейся 27 июня беседы с британским послом С.Криппсом последний заметил, что в экономической области его страна может предоставить СССР необходимые материалы, которые у нее имеются, «для политического же соглашения время еще не созрело, так как накопилось немало взаимного недоверия от прошлого», Молотов отреагировал немедленно. Он заявил, что «к прошлому лучше не возвращаться», поскольку ситуация изменилась кардинально: «Обе стороны имеют одного врага, и у них есть общие вопросы и общие интересы». При этом «необходимо обусловить взаимную помощь каким-то соглашением на определенной политической базе, на которой было бы возможно осуществить военное и политическое сближение между обеими странами» 23 .

Такая настойчивость советской стороны давала свои плоды. 12 июля 1941 года в Москве состоялось заключение советско-британского соглашения «О совместных действиях в войне против Германии», зафиксировавшего обоюдную готовность сторон «оказывать друг другу помощь и поддержку всякого рода в настоящей войне против гитлеровской Германии» 24 . Своей подписью документ скрепил В.М.Молотов.

Особая ценность соглашения состояла в том, что оно положило начало практическому формированию антигитлеровской коалиции как военно-политического союза. Под такой союз подводилась и серьезная материальная база: через месяц, 16 августа, в Москве было подписано советско-британское соглашение о товарообороте, кредите и клиринге, предусматривавшее предоставление Советскому Союзу кредита в сумме 10 млн. фунтов стерлингов на закупку для нужд Красной армии и флота боевой техники и вооружения.

К обозначившемуся союзу Лондона и Москвы удалось приблизить и Вашингтон, чему способствовал визит в советскую столицу в конце июля 1941 года Г.Гопкинса - личного посланника и друга Ф.Рузвельта.

Как следствие общих усилий 29 сентября - 1 октября 1941 года в Москве состоялась первая в истории конференция представителей СССР, США и Великобритании, рассмотревшая вопросы о взаимных поставках и наилучшем использовании материальных ресурсов трех стран в войне. Был подписан секретный протокол о поставках в СССР оружия и стратегических материалов сразу на девять месяцев - по 30 июня 1942 года.

Не менее важным был и политический результат, который глава советской делегации Молотов определил лаконично и исчерпывающе: «Политическое значение конференции заключается в том, что она показала, как решительно срываются… намерения гитлеровцев, против которых отныне создан мощный фронт свободолюбивых народов во главе с Советским Союзом, Англией и Соединенными Штатами Америки» 25 .

Разумеется, достижению этого успеха с советской стороны способствовали многие политики и дипломаты. Нельзя не отметить роль Сталина, который лично, не жалея времени, вел переговоры с руководителями американской (А.Гарриман) и британской (лорд У.Бивербрук) делегациями. Тем не менее роль Молотова невозможно умалить.

Тем более что контакты с важными, но все же второстепенными лицами из лагеря союзников не позволяли достичь полноценного военно-политического союза с США и Великобританией, без чего дееспособная антигитлеровская коалиция была невозможна. В Москве пришли к выводу о необходимости направления наркома иностранных дел для личной встречи с первыми лицами стран-союзниц.

В мае-июне 1942 года Молотов по решению правительства (читай - Сталина) на четырехмоторном бомбардировщике ТБ-7 (Пе-8) совершил дальний даже по сегодняшним меркам (около 20 тыс. км) и крайне рискованный перелет на Британские острова, а затем в США. 21 мая Молотов начал переговоры с Черчиллем и министром иностранных дел А.Иденом с целью: 1) заключения союзного договора, который не удалось подписать в декабре 1941 года во время пребывания в Москве Идена и 2) достижения договоренности об открытии Второго фронта. Причем нарком подчеркнул приоритетную важность второго вопроса, сообщив о намерении рассмотреть его с Президентом США. Проявляя должное уважение к британскому союзнику, сообщил Молотов собеседникам, советское правительство признало необходимым, чтобы он, Молотов, предварительно обсудил вопрос Второго фронта с Черчиллем и Иденом.

Поиск разумного компромисса шел тяжело. Британская сторона не соглашалась внести в проект пункт, предложенный Сталиным еще во время московского визита Идена, о послевоенном устройстве Европы с признанием границ СССР по состоянию на 22 июня 1941 года. Иначе говоря, англичане не хотели признавать факт вхождения Западной Украины, Западной Белоруссии, Бессарабии и Прибалтийских стран в состав СССР, а также новую границу с Финляндией после Зимней войны. На переговорах с посланцем Москвы Черчилль и Иден по-прежнему категорически возражали против этого пункта.

Молотов вместе с послом Майским, следуя в русле полученных ранее инструкций, направили Сталину телеграмму, в которой расценили английский проект как «пустую декларацию, в которой СССР не нуждается». Из Москвы был получен неожиданный ответ: «Инстанция» предписывала немедленно подписать договор на английских условиях, объяснив при этом: «Там [в договоре] нет вопроса о безопасности границ, но это, пожалуй, неплохо, так как у нас остаются руки свободными. Вопрос о границах, или, скорее, о гарантиях безопасности наших границ на том или ином участке нашей страны, будем решать силой» 26 .

Сталин ставил задачу поскорее подписать договор и вылететь в Америку, чтобы добиваться от союзников открытия Второго фронта еще в 1942 году.

26 мая 1942 года договор между СССР и Великобританией о союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны был подписан. Он заменил собой соглашение от 12 июля 1941 года и стал полноценной правовой базой для оказания друг другу военной и другой помощи «против Германии и всех тех государств, которые связаны с ней в актах агрессии в Европе». Стороны подтвердили свои обязательства, которые запрещали вести какие-либо переговоры с Германией и ее союзниками и заключать перемирие или мирный договор с ними «иначе, как по взаимному согласию» 27 .

Любопытна оценка, которую, впервые схлестнувшись с Молотовым в дипломатическом поединке, дал советскому наркому Черчилль. 27 мая 1942 года, сообщая Рузвельту о подписанном советско-британском договоре, премьер писал: «Молотов - государственный деятель и обладает свободой действий, весьма отличной от той, которую Вам и мне приходилось наблюдать у Литвинова. Я очень уверен, что Вы сумеете с ним хорошо договориться» 28 .

К сожалению, не все зависело от Молотова. 29 мая - 5 июня он провел целую серию переговоров, в первую очередь с Рузвельтом. Это был первый в истории межгосударственных отношений СССР и США официальный визит на таком уровне. Президент США принял посланца Москвы незамедлительно, беседовал с ним и до обеда, данного в честь Молотова, и после него. Однако, как только глава советской делегации поставил прямой вопрос об открытии Второго фронта в 1942 году, большого энтузиазма Рузвельт и его советники в лице Г.Гопкинса, начальника штаба американской армии генерала Дж.Маршалла и главнокомандующего военно-морским флотом адмирала Э.Кинга не проявили. Как сообщал Молотов в Москву 31 мая, «Рузвельт и Маршалл заявили, что всячески хотят это сделать, но пока дело упирается в недостаток судов для переброски войск во Францию. Ничего конкретного они мне не заявили» 29 .

«Мою миссию в Вашингтон можно считать законченной», - делал пессимистический вывод Молотов. Однако такой вывод оказался преждевременным. 3 июня удалось согласовать предложенный советской стороной проект советско-американского коммюнике. В нем указывалось, что «при переговорах была достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания Второго фронта в Европе в 1942 году».

В день опубликования коммюнике, 11 июня 1942 года, в Вашингтоне послом СССР и госсекретарем США было подписано соглашение между правительствами обоих государств о принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии 30 . Этим актом завершился процесс формирования антигитлеровской коалиции. Правда, продекларированная «полная договоренность» о создании Второго фронта была реализована только в 1944 году.

Союзники под разными предлогами откладывали открытие боевых действий против вермахта в Западной Европе, так что всю основную нагрузку в вооруженном противоборстве с общим противником принимала на себя Красная армия. Советская дипломатия предпринимала настойчивые усилия для изменения ситуации. В октябре 1943 года в Москве состоялась конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании. В дискуссиях с К.Хэллом и А.Иденом Молотову удалось подготовить основательную базу для первой в истории антигитлеровской коалиции конференции «Большой тройки» в Тегеране в конце ноября 1943 года.

Московская конференция приняла декларацию по вопросу о всеобщей безопасности, в которой была впервые провозглашена формула безоговорочной капитуляции фашистских государств как непременное условие прекращения войны. В итоговом коммюнике правительства трех держав признали первейшей целью «ускорение конца войны» и в качестве одного из главных средств достижения этой цели провозгласили открытие Второго фронта путем высадки союзных войск в Северной Франции. Правда, союзники не пошли дальше заверения о возможности вторжении на континент с Британских островов весной 1944 года 31 .

После окончания работы глава американской делегации К.Хэлл, обращаясь к Молотову, который председательствовал на конференции, заявил: «Я уверен, что выражу не только собственное мнение, но и мнение г-на Идена, если скажу, что оба мы в восторге от манеры, с которой вы проводили работу конференции. Я лично присутствовал на многих международных конференциях и никогда не встречал такого опытного и искусного ведения работы…» Успех конференции говорит о том, что это были не пустые слова.

С образованием антигитлеровской коалиции и утверждением практики личной переписки лидеров и их общения на конференциях «Большой тройки» растущую роль во внешнеполитических делах стал играть Сталин. Молотов невольно начал отходить в тень. Это происходило, в частности, на Тегеранской, Ялтинской (февраль 1945 г.), Потсдамской (июль-август 1945 г.) конференциях глав великих держав. Тем не менее такой вывод правомерен лишь при рассмотрении публичной стороны сотрудничества с союзниками, фактическую же работу на дипломатическом фронте нарком по-прежнему брал на себя и вел ее последовательно и интенсивно.

Даже западные политики не могли не оценить вклад Молотова в достижение внешнеполитических успехов, которыми, кроме успехов военных, отмечен путь Советского Союза к победе над Германией и ее союзниками. Заслуживает внимания характеристика, которую ему дал У.Черчилль: «Вячеслав Молотов был человеком выдающихся способностей и хладнокровной беспощадности… Я никогда не встречал человека, более совершенно представляющего современное понятие робота. И при всем том это все же был, видимо, толковый и остро отточенный дипломат… В Молотове советская машина, без сомнения, нашла способного и во многих отношениях типичного для нее представителя - всегда верного члена партии и последователя коммунистической доктрины… Мазарини, Талейран, Меттерних приняли бы его в свою компанию, если бы существовал другой мир, в который большевики позволяли себе входить» 32 .

Важную роль Молотов продолжал играть и после окончания мировой войны. Говоря о работе по реализации решений Ялтинской, Потсдамской и Сан-Францисской конференций при организации послевоенного мира, подписании мирных договоров с государствами, бывшими в годы войны союзниками нацистской Германии, он вспоминал: «Свою задачу как министр иностранных дел я видел в том, чтобы как можно больше расширить пределы нашего Отечества... Я выколачивал мирные договора из государств» 33 .

В марте 1949 года Молотов был снят с должности министра иностранных дел СССР, именно снят, а не освобожден, поскольку был заподозрен Сталиным в потакании «врагам народа». А в 1952 году на пленуме, состоявшемся после XIX съезда ВКП(б), подвергнут вождем разгромной критике 34 . Не исключено, что, проживи Сталин дольше, Молотов наряду с Микояном и Ворошиловым могли стать жертвами новой волны чистки в высших руководящих кругах страны. Это обстоятельство тем не менее не заставило бывшего министра иностранных дел изменить своему взгляду на роль Сталина в достижении победы в Великой Отечественной войне. «Хочу подчеркнуть, что всем нам очень повезло, что с самого начала войны с нами был Сталин, - говорил он по этому поводу. - Отмечу хотя бы его огромную роль в руководстве народным хозяйством. Все основные вопросы военной перестройки и функционирования нашей экономики, даже в деталях, он держал в памяти и умело осуществлял все рычаги управления по заданному курсу» 35 .

1 Год кризиса. 1938-1939. Документы и материалы. В 2 т. Т. 1. М., 1990. С. 386-387.

2 Мировые войны XX века. В 4 кн. Кн. 4. Вторая мировая война: документы и материалы. М., 2002. С. 67.

3 Очерки истории Министерства иностранных дел России. 1802-2002. В 3 т. Т. 2. 1917-
2002 гг. М., 2002. С. 355.

4 Год кризиса. 1938-1939... Т. 2. С. 145.

5 Советская внешняя политика 1917-1945 гг. Поиски новых подходов. М., 1992. С. 177.

6 Мировые войны XX века… С. 81.

7 Куманев Г.А. Рядом со Сталиным. Откровенные свидетельства. М., 1999. С. 10.

8 Мировые войны XX века… С. 182-183.

10 Соколов В.В. Наркоминдел Вячеслав Молотов // Международная жизнь. 1991. №5.
С. 103.

11 Очерки истории Министерства иностранных дел России… С. 273.

12 Чуев Ф.И. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991. С. 98-99.

13 Цит. по: Куманев Г.А. Указ. соч. С. 404-405.

14 Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. В 3 т. Изд. 10-е, доп. по рукоп. автора. Т. 1. М., 1990. С. 326.

15 Великая Отечественная война 1941-1945 годов. В 12 т. Т. 10. Государство, общество и война. М., 2014. С. 73.

16 Жуков Г.К. Указ. соч. Т. 2. С. 112.

17 РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 1. Д. 20. Л. 218.

18 Там же. Д. 72. Л. 165.

19 Там же. Ф. 17. Оп. 3. Д. 1045. Л. 17.

20 Великая Отечественная война... Т. 7. Экономика и оружие войны. М., 2013. С. 509.

22 Там же. С. 39.

23 Там же. С. 46-48.

24 Там же. С. 145.

25 Там же. С. 341.

26 Цит. по: Ржешевский О.А. Сталин и Черчилль. Встречи. Беседы. Дискуссии. Документы, комментарии, 1941-1945. М., 2004. С. 157.

27 Документы внешней политики СССР. 2 января - 30 декабря 1942. Т. 25. Кн. 1. М., 2010. С. 392.

28 Цит. по: Ржешевский О.А. Сталин и Черчилль… С. 207-208.

29 Там же. С. 231.

31 Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Т. 1. Московская конференция министров иностранных дел СССР, США и Великобритании (19-30 октября 1943 г.). М., 1978. С. 311.

32 Цит. по: Медведев Р.А. Они окружали Сталина. М., 2012. С. 17.

33 Чуев Ф.И. Указ. соч. С. 98-99.

34 Симонов К. Глазами человека моего поколения. М., 1988. С. 241-242.

35 Куманев Г.А. Указ. соч. С. 12.

Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Гармонические колебания Физика формула частоты колебаний