Культуры присваивающего неолита восточной европы и северной азии. Сибирский неолит

В неолитическое время природа Сибири полностью приобрела современный облик. Вдоль берегов Ледовитого океана расстилались тундры . Южнее лежала полоса лесотундры , которая языками лесов вторгалась вдоль речных долин на север. Сплошным широтным поясом протянулась теперь от Тихого океана и до Балтики лесная зона. Настоящий зеленый сибирский океан шумел на тысячи километров в глубине азиатского материка. На Дальнем Востоке мрачная темнохвойная тайга переходила в пышные леса Амура и Приморья , где сложился и свой собственный животный мир. Однако климат тогда был значительно теплее и мягче старого.

Характерные черты

Социальная организация

У полуоседлых охотников тундры и восточносибирской тайги это были экономически самостоятельные семьи и объединения нескольких семей численностью до 21-25 человек. У рыболовов и земледельцев Дальнего Востока существовали крупные (до 50 и более человек), объединённые совместным добыванием пищи, коллективы. Именно в таких крупных трудовых коллективах сложилась четкая родовая организация. Связанные общим происхождением и экзогамными обычаями, семейно-хозяйственные и родовые коллективы объединялись в племена - высшую социально-территориальную организацию неолита.

Территориальные зоны

Неолит Западной Сибири

Неолит Западной Сибири обнаруживает свои связи с мезолитом Средней Азии и родство с неолитическими культурами Восточной Европы (Культура ямочно-гребенчатой керамики) и Средней Азии (Кельтеминарская культура).

Наличие в Западной Сибири долговременных поселений с полуземлянками свидетельствует об оседлости неолитического населения. Значительную роль начинает играть рыболовство. Таковы, например, поселения на мысе Чэстый-яг на р. Ляпин , Сортынья и Хулюм-Сунт на Северной Сосьве . Эти поселения расположены на мысах и ярках, в болотистых приозерных местах и потому не имеют следов укреплений. В них нет ни рвов, ни валов. Достаточной защитой им служила окружавшая их дикая природа. Обитатели таких поселений жили зимой в постоянных жилищах типа землянок . Землянки квадратные в плане, очень велики по размерам. Площадь наиболее крупных землянок достигает 600 кв.м. и более, глубина их равна 3-4 м. Они располагались при этом группами, иногда рядами. Подобные постройки должны были сооружаться соединенными усилиями целого коллектива и несомненно служили общинно-родовыми жилищами. Землянки, хотя и значительно меньших размеров, продолжали здесь существовать в качестве основного вида жилища спустя 3-4 тыс. лет.

Для западно-сибирской неолитической характерны преимущественно остродонные сосуды, сделанные способом ленточного налепа и украшенные по всей внешней поверхности линейно-накольчатым и гребенчатым орнаментом.

По предположениям лингвистов, носители западно-сибирского неолита говорили на прауральском языке , который распался на самодийскую и финно-угорскую ветвь в VI тыс. до н.э.

Неолит Восточной Сибири

Восточная Сибирь начинается к востоку от Енисея. Она переходит в периферию Байкальского региона. Керамическая посуда на археологических памятниках усть-каренгской культуры в Забайкалье датируется возрастом 12 тыс. лет назад . Сыалахская культура принесла керамику народам Восточной Сибири (V-IV тыс. до н. э.). Наиболее полно исследованы неолитические памятники Прибайкалья. Региональная периодизация прибайкальского неолита, разработанная А. П. Окладниковым , стала опорной для всей Восточной Сибири.

В настоящее время в неолите Прибайкалья выделяют китойский культурно-хронологический этап (ранний неолит, конец VI - середина V тыс. до н. э.) и серово-исаковский (развитой неолит, конец V - середина IV тыс. до н. э.), на смену которым приходит эпоха ранней бронзы. Фофановский могильник в Забайкалье датируется 6460-5220 гг. до н. э. В ранненеолитической китойской культуре ещё ощущаются палеолитические традиции, но шлифованные тесла, двусторонне-обработанные наконечники стрел и глиняная посуда придают китойским комплексам вполне неолитический облик. В эпоху развитого неолита китойская культура сменяется серовской культурой. Сменившие серовцев носители исаковской культуры унаследовали от своих предшественников приемы изготовления и крашения керамики, но несколько переориентировали своё хозяйство, что отразилось и в производственном инвентаре.

Изучение митохондриальной ДНК в палеопопуляциях ранненеолитической китойской культуры (могильник Локомотив в верхнем течении Ангары , в зоне города Иркутск) и сменяющей её исаковской культуры развитого неолита (могильник Усть-Ида I на средней Ангаре) позволило сделать вывод о генетической взаимосвязи населения этих культур . У представителей китойской культуры из могильника Локомотив, живших 8125-6885 лет назад, определены митохондриальные гаплогруппы , , , , G (субклада G2a) , U (субклада U5a) . У обитателей Глазковского некрополя эпохи неолита (8000-6800 л. н.) определены Y-хромосомные гаплогруппы R1a1-M17 (LOK_1980.006 и LOK_1981.024.01), , С3 и митохондриальные гаплогруппы , , , , U5a , G2a . На стоянке Шаманка II определены только Y-хромосомные гаплогруппы K .

В могильнике Шаманка II, расположенном неподалёку от Слюдянки на юго-западном побережье озера Байкал на западной экспозиции склона второго холма Шаманского мыса зафиксирован культурный слой, содержащий находки раннего неолита - бронзового века.

Постоянные поиски дичи заставляли прибайкальцев вести полукочевой образ жизни. У них не было долговременных поселений и жилищ типа западносибирских полуземлянок. На оставленных ими стоянках археологам удается отыскать лишь многочисленные кострища и следы легких переносных жилищ типа чума . Близкие к прибайкальцам по культуре и образу жизни племена обитали в Якутии . Байкальско-ленский этнокультурный ареал включал археологические культуры Прибайкалья, Якутии и крайнего северо-востока. Всему ареалу присущи бедно орнаментированные круглодонные сосуды с отпечатками сетки-плетёнки или ложнотекстильными оттисками. Керамика изготовлялась с помощью твёрдой формы и сетки, а позднее способом выколачивания. Байкальско-ленская общность связывается с отдалёнными предками палеоазиатских народностей .

Громатухинская культура существовала на реке Громатухе (приток Зеи) и верхнем Амуре 15,5-6,8 тыс. лет назад . Первые сосуды из обожжёной глины там появились в 12-м тысячелетии до н. э. Результаты датирования керамики громатухинской культуры показали, что её возраст - 13300-10400 лет назад .

В 1970-х годах на дальневосточном поселении на утёсе Гася в месте слияния реки Амур и протоки Малышевской неподалёку от Сикачи-Аляна академиком А. Окладниковым и доктором исторических наук В. Медведевым была выделена древнейшая на Нижнем Амуре осиповская культура бродячих охотников (радиоуглеродная дата 12960±120 лет назад) . Название осиповская культура получила от селения Осиповка , находившегося некогда у железнодорожного моста через Амур у Хабаровска. Самая древняя керамика на территории России относится к осиповской культуре. По результатам радиоуглеродного датирования её памятники существовали в промежуток времени с 13300 по 7700 л. н. Неолитические памятники с керамикой и ранними датами есть также на севере Японии , в Корее и Китае. В поселениях осиповской культуры XI тысячелетия до н. э. были обнаружены украшения из алевролита , кольцо и диск из нефрита .

Так называемая «новопетровская» культура, выделявшаяся в бассейне среднего Амура , имела явно композитный характер - в неё искусственно объединили артефакты, относящиеся к различным археологическим культурам возрастом 15,5-8,5 тыс. лет назад. Наиболее исследованы поселения Новопетровка I, Новопетровка II, Новопетровка III и Константиновка. В «новопетровской» культуре не было микролитических орудий, но были шлифованные, позволявшие изготавливать многие деревянные изделия. Керамика «новопетровской» культуры близка по технико-технологическим, морфологическим и орнаментальным признакам к керамике культуры Ананси Северо-Восточного Китая .

Для поздненеолитических поселений Приморья характерны не только тёрочники и зернотерки, но и плечиковые мотыжки для обработки земли, шиферные серпы полулунной формы. Неолитические рыболовы Приамурья имели не только сети и невода , но изобрели и древнейшую в мире блесну в виде вогнутой пластинки из нефрита . Неолитическим культурам Приморья и Приамурья при всем их разнообразии присущ ряд общих черт. Дальний Восток - это мир оседлых людей, живущих деревнями , в прочных постоянных жилищах типа полуземлянок. Экономической основой такого образа жизни было продуктивное рыболовство. Именно в неолите здесь формируется хозяйственно-культурный тип оседлых рыболовов, сохранившийся у многих амурских народностей до этнографической современности. Эффективное амурское рыболовство обеспечивало не только оседлость, но незначительный рост народонаселения. А эти факты (прочная оседлость, значительная плотность населения) при наличии в Приморье и Среднем Приамурье плодородных земель сыграли определенную, если не решающую роль в усвоении местным населением распространявшегося с юга ручного (мотыжного) земледелия. Своеобразное орнаментальное искусство амурского неолита, такие определяющие его элементы, как амурская плетёнка, спираль и меандр , сохранились в этнографическом искусстве современного тунгусо-маньчжурского населения Амура. Это позволяет предполагать их генетическую связь с носителями неолитических культур Дальнего Востока.

Крайние северо-восточные районы Сибири (

Где сложился и свой собственный животный мир. Однако климат тогда был значительно теплее и мягче старого.

Характерные черты

Социальная организация

Территориальные зоны

Неолит Западной Сибири

По предположениям лингвистов носители западно-сибирского неолита говорили на прауральском языке , который распался на самодийскую и финно-угорскую ветвь в VI тыс. до н.э.

Неолит Восточной Сибири

В настоящее время в неолите Прибайкалья выделяют китойский культурно-хронологический этап (ранний неолит, конец VI - середина V тыс. до н. э.) и серово-исаковский (развитой неолит, конец V - середина IV тыс. до н. э.), на смену которым приходит эпоха ранней бронзы. В ранненеолитической китойской культуре ещё ощущаются палеолитические традиции, но шлифованные тесла, двусторонне-обработанные наконечники стрел и глиняная посуда придают китойским комплексам вполне неолитический облик. В эпоху развитого неолита китойская культура сменяется серовской культурой. Сменившие серовцев носители исаковской культуры унаследовали от своих предшественников приемы изготовления и крашения керамики, но несколько переориентировали своё хозяйство, что отразилось и в производственном инвентаре.

В 1970-х годах на дальневосточном поселении на утёсе Гася в месте слияния реки Амур и протоки Малышевской неподалёку от Сикачи-Аляна академиком А. Окладниковым и доктором исторических наук В. Медведевым была выделена древнейшая на Нижнем Амуре осиповская культура бродячих охотников (радиоуглеродная дата 12960±120 лет назад) . Название осиповская культура получила от селения Осиповка , находившегося некогда у железнодорожного моста через Амур у Хабаровска. Самая древняя керамика на территории России относится к осиповской культуре. По результатам радиоуглеродного датирования её памятники существовали в промежуток времени с 13300 по 7700 л. н. Неолитические памятники с керамикой и ранними датами есть также на севере Японии и в Корее. В поселениях осиповской культуры XI тысячелетия до н. э. были обнаружены украшения из алевролита , кольцо и диск из нефрита .

Так называемая «новопетровская» культура, выделявшаяся в бассейне среднего Амура , имела явно композитный характер - в неё искусственно объединили артефакты, относящиеся к различным археологическим культурам возрастом 15,5-8,5 тыс. лет назад. Наиболее исследованы поселения Новопетровка I, Новопетровка II, Новопетровка III и Константиновка. В «новопетровской» культуре не было микролитических орудий, но были шлифованные, позволявшие изготавливать многие деревянные изделия. Керамика «новопетровской» культуры близка по технико-технологическим, морфологическим и орнаментальным признакам к керамике и культуры Ананси Северо-Восточного Китая .

Для поздненеолитических поселений Приморья характерны не только тёрочники и зернотерки , но и плечиковые мотыжки для обработки земли, шиферные серпы полулунной формы. Неолитические рыболовы Приамурья имели не только сети и невода , но изобрели и древнейшую в мире блесну в виде вогнутой пластинки из нефрита . Неолитическим культурам Приморья и Приамурья при всем их разнообразии присущ ряд общих черт. Дальний Восток - это мир оседлых людей, живущих деревнями , в прочных постоянных жилищах типа полуземлянок. Экономической основой такого образа жизни было продуктивное рыболовство. Именно в неолите здесь формируется хозяйственно-культурный тип оседлых рыболовов, сохранившийся у многих амурских народностей до этнографической современности. Эффективное амурское рыболовство обеспечивало не только оседлость, но незначительный рост народонаселения. А эти факты (прочная оседлость, значительная плотность населения) при наличии в Приморье и Среднем Приамурье плодородных земель сыграли определенную, если не решающую роль в усвоении местным населением распространявшегося с юга ручного (мотыжного) земледелия. Своеобразное орнаментальное искусство амурского неолита, такие определяющие его элементы, как амурская плетёнка, спираль и меандр , сохранились в этнографическом искусстве современного тунгусо-маньчжурского населения Амура. Это позволяет предполагать их генетическую связь с носителями неолитических культур Дальнего Востока.

Крайние северо-восточные районы Сибири (Чукотка и Камчатка) в эпоху неолита долго оставались областью распространения пережиточных мезолитических традиций. Лишь во II-I тысячелетиях до н. э. северо-восточные неолитические культуры (тарьинская на Камчатке и северочукотская на Чукотке) приобретают вполне развитой вид. Появляются первые глиняные сосуды, шлифованные топоры и разнообразные, тонко обработанные сплошной ретушью каменные ножи, и скребки, наконечники стрел и копий.

Напишите отзыв о статье "Сибирский неолит"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Сибирский неолит

Соня разрыдалась истерически, отвечала сквозь рыдания, что она сделает все, что она на все готова, но не дала прямого обещания и в душе своей не могла решиться на то, чего от нее требовали. Надо было жертвовать собой для счастья семьи, которая вскормила и воспитала ее. Жертвовать собой для счастья других было привычкой Сони. Ее положение в доме было таково, что только на пути жертвованья она могла выказывать свои достоинства, и она привыкла и любила жертвовать собой. Но прежде во всех действиях самопожертвованья она с радостью сознавала, что она, жертвуя собой, этим самым возвышает себе цену в глазах себя и других и становится более достойною Nicolas, которого она любила больше всего в жизни; но теперь жертва ее должна была состоять в том, чтобы отказаться от того, что для нее составляло всю награду жертвы, весь смысл жизни. И в первый раз в жизни она почувствовала горечь к тем людям, которые облагодетельствовали ее для того, чтобы больнее замучить; почувствовала зависть к Наташе, никогда не испытывавшей ничего подобного, никогда не нуждавшейся в жертвах и заставлявшей других жертвовать себе и все таки всеми любимой. И в первый раз Соня почувствовала, как из ее тихой, чистой любви к Nicolas вдруг начинало вырастать страстное чувство, которое стояло выше и правил, и добродетели, и религии; и под влиянием этого чувства Соня невольно, выученная своею зависимою жизнью скрытности, в общих неопределенных словах ответив графине, избегала с ней разговоров и решилась ждать свидания с Николаем с тем, чтобы в этом свидании не освободить, но, напротив, навсегда связать себя с ним.
Хлопоты и ужас последних дней пребывания Ростовых в Москве заглушили в Соне тяготившие ее мрачные мысли. Она рада была находить спасение от них в практической деятельности. Но когда она узнала о присутствии в их доме князя Андрея, несмотря на всю искреннюю жалость, которую она испытала к нему и к Наташе, радостное и суеверное чувство того, что бог не хочет того, чтобы она была разлучена с Nicolas, охватило ее. Она знала, что Наташа любила одного князя Андрея и не переставала любить его. Она знала, что теперь, сведенные вместе в таких страшных условиях, они снова полюбят друг друга и что тогда Николаю вследствие родства, которое будет между ними, нельзя будет жениться на княжне Марье. Несмотря на весь ужас всего происходившего в последние дни и во время первых дней путешествия, это чувство, это сознание вмешательства провидения в ее личные дела радовало Соню.
В Троицкой лавре Ростовы сделали первую дневку в своем путешествии.
В гостинице лавры Ростовым были отведены три большие комнаты, из которых одну занимал князь Андрей. Раненому было в этот день гораздо лучше. Наташа сидела с ним. В соседней комнате сидели граф и графиня, почтительно беседуя с настоятелем, посетившим своих давнишних знакомых и вкладчиков. Соня сидела тут же, и ее мучило любопытство о том, о чем говорили князь Андрей с Наташей. Она из за двери слушала звуки их голосов. Дверь комнаты князя Андрея отворилась. Наташа с взволнованным лицом вышла оттуда и, не замечая приподнявшегося ей навстречу и взявшегося за широкий рукав правой руки монаха, подошла к Соне и взяла ее за руку.
– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.

На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu"il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.
– Запишите, это нехорошо. Очень нехорошо, – строго сказал ему генерал с белыми усами и красным, румяным лицом.
На четвертый день пожары начались на Зубовском валу.
Пьера с тринадцатью другими отвели на Крымский Брод, в каретный сарай купеческого дома. Проходя по улицам, Пьер задыхался от дыма, который, казалось, стоял над всем городом. С разных сторон виднелись пожары. Пьер тогда еще не понимал значения сожженной Москвы и с ужасом смотрел на эти пожары.
В каретном сарае одного дома у Крымского Брода Пьер пробыл еще четыре дня и во время этих дней из разговора французских солдат узнал, что все содержащиеся здесь ожидали с каждым днем решения маршала. Какого маршала, Пьер не мог узнать от солдат. Для солдата, очевидно, маршал представлялся высшим и несколько таинственным звеном власти.
Эти первые дни, до 8 го сентября, – дня, в который пленных повели на вторичный допрос, были самые тяжелые для Пьера.

Х
8 го сентября в сарай к пленным вошел очень важный офицер, судя по почтительности, с которой с ним обращались караульные. Офицер этот, вероятно, штабный, с списком в руках, сделал перекличку всем русским, назвав Пьера: celui qui n"avoue pas son nom [тот, который не говорит своего имени]. И, равнодушно и лениво оглядев всех пленных, он приказал караульному офицеру прилично одеть и прибрать их, прежде чем вести к маршалу. Через час прибыла рота солдат, и Пьера с другими тринадцатью повели на Девичье поле. День был ясный, солнечный после дождя, и воздух был необыкновенно чист. Дым не стлался низом, как в тот день, когда Пьера вывели из гауптвахты Зубовского вала; дым поднимался столбами в чистом воздухе. Огня пожаров нигде не было видно, но со всех сторон поднимались столбы дыма, и вся Москва, все, что только мог видеть Пьер, было одно пожарище. Со всех сторон виднелись пустыри с печами и трубами и изредка обгорелые стены каменных домов. Пьер приглядывался к пожарищам и не узнавал знакомых кварталов города. Кое где виднелись уцелевшие церкви. Кремль, неразрушенный, белел издалека с своими башнями и Иваном Великим. Вблизи весело блестел купол Ново Девичьего монастыря, и особенно звонко слышался оттуда благовест. Благовест этот напомнил Пьеру, что было воскресенье и праздник рождества богородицы. Но казалось, некому было праздновать этот праздник: везде было разоренье пожарища, и из русского народа встречались только изредка оборванные, испуганные люди, которые прятались при виде французов.

Сибирский неолит - период истории Сибири IV-II тыс. до н.э. (на Крайнем Севере и Дальнем Востоке в некоторых проявлениях вплоть до XIX века)

Климатические изменения

Сибирский неолит совпадает с так называемым климатическим оптимумом голоцена. В неолитическое время природа Сибири полностью приобрела современный облик. Вдоль берегов Ледовитого океана расстилались тундры. Южнее лежала полоса лесотундры, которая языками лесов вторгалась вдоль речных долин на север. Сплошным широтным поясом протянулась теперь от Тихого океана и до Балтики лесная зона. Настоящий зеленый сибирский океан шумел на тысячи километров в глубине азиатского материка. На Дальнем Востоке мрачная темнохвойная тайга переходила в пышные леса Амура и Приморья, где сложился и свой собственный животный мир. Однако климат тогда был значительно теплее и мягче современного.

Характерные черты

Как и в случае лесного неолита основным занятием население остается охота, рыболовство и собирательство. Лишь в Приамурье ограниченное распространение получает земледелие. Повсеместное распространение получило эффективное охотничье оружие- лук и стрелы , рыболовы осваивают рыболовные сети, которые позволяют перейти к относительно оседлому образу жизни. Население самых отдаленных сибирских регионов осваивает новые приемы обработки камня: шлифовку и сверление (появляется шлифованный каменный топор). Появляется керамика (глиняная посуда). Осваивается водный транспорт (лодки). Расцветает наскальная живопись. Примером тому стала дошедшая до наших дней Томская писаница.

Социальная организация

У полуоседлых охотников тундры и восточносибирской тайги это были экономически самостоятельные семьи и объединения нескольких семей численностью до 21-25 человек. У рыболовов и земледельцев Дальнего Востока существовали крупные (до 50 и более человек), объединённые совместным добыванием пищи, коллективы. Именно в таких крупных трудовых коллективах сложилась четкая родовая организация. Связанные общим происхождением и экзогамными обычаями, семейно-хозяйственные и родовые коллективы объединялись в племена- высшую социально-территориальную организацию неолита.

Территориальные зоны

Неолит Западной Сибири

Наличие в Западной Сибири долговременных поселений с полуземлянками свидетельствует об оседлости неолитического населения. Значительную роль начинает играть рыболовство. Таковы, например, поселения на мысе Чэстый-яг на р. Ляпине, Сортынья и Хулюм-Сунт на Северной Сосьве. Эти поселения расположены на мысах и ярках, в болотистых приозерных местах и потому не имеют следов укреплений. В них нет ни рвов, ни валов. Достаточной защитой им служила окружавшая их дикая природа. Обитатели таких поселений жили зимой в постоянных жилищах типа землянок. Землянки квадратные в плане, очень велики по размерам. Площадь наиболее крупных землянок достигает 600 кв.м. и более, глубина их равна 3-4 м. Они располагались при этом группами, иногда рядами. Подобные постройки должны были сооружаться соединенными усилиями целого коллектива и несомненно служили общинно-родовыми жилищами. Землянки, хотя и значительно меньших размеров, продолжали здесь существовать в качестве основного вида жилища спустя 3-4 тыс. лет.

По предположениям лингвистов носители западно-сибирского неолита говорили на прауральском языке, который распался на самодийскую и финно-угорскую ветвь в VI тыс. до н.э.

Неолит Восточной Сибири

Восточная Сибирь начинается к востоку от Енисея. Она переходит в периферию Байкальского региона. Сыалахская культура принесла керамику народам Восточной Сибири. Наиболее полно исследованы неолитические памятники Прибайкалья. Региональная периодизация прибайкальского неолита, разработанная А. П. Окладниковым, стала опорной для всей Восточной Сибири. В ранненеолитической исаковской культуре (4 тыс. до н. э.) ещё ощущаются палеолитические традиции, но шлифованные тесла, двусторонне обработанные наконечники стрел и глиняная посуда придают исаковским комплексам вполне неолитический облик. В эпоху развитого неолита исаковская культура сменяется серовской. Сменившие серовцев носители китойской культуры (вторая половина III тысячелетия до н. э.) унаследовали от своих предшественников приемы изготовления и крашения керамики, но несколько переориентировали свое хозяйство, что отразилось и в производственном инвентаре. Постоянные поиски дичи заставляли прибайкальцев вести полукочевой образ жизни. У них не было долговременных поселений и жилищ типа западносибирских полуземлянок. На оставленных ими стоянках археологам удается отыскать лишь многочисленные кострища и следы легких переносных жилищ типа чума. Близкие к прибайкальцам по культуре и образу жизни племена обитали в Якутии. Байкальско-ленский этнокультурный ареал включал археологические культуры Прибайкалья, Якутии и крайнего северо-востока. Всему ареалу присущи бедно орнаментированные круглодонные сосуды с отпечатками сетки-плетенки или ложнотекстильными оттисками. Керамика изготовлялась с помощью твердой формы и сетки, а позднее способом выколачивания. Байкальско-Ленская общность связывается с отдаленными предками палеоазиатских народностей.

Приамурье и Приморье входят в зону влияния дальневосточных цивилизаций. Зачатки земледелия зафиксированы и в Приморье, и в Приамурье, но наиболее полно процесс развития хозяйства неолитических культур исследован в бассейне Среднего Амура. Древнейшая местная культура, названная новопетровской, относится к раннему неолиту и датируется V-IV тысячелетиями до н. э. Аналогичные изменения произошли и в хозяйстве населения Приморья. Для местных поздненеолитических поселений характерны не только тёрочники и зернотерки , но и плечиковые мотыжки для обработки земли, шиферные серпы полулунной формы. Неолитические рыболовы Приамурья имели не только сети и невода, но изобрели и древнейшую в мире блесну в виде вогнутой пластинки из нефрита. Неолитическим культурам Приморья и Приамурья при всем их разнообразии присущ ряд общих черт. Дальний Восток - это мир оседлых людей, живущих деревнями, в прочных постоянных жилищах типа полуземлянок. Экономической основой такого образа жизни было продуктивное рыболовство. Именно в неолите здесь формируется хозяйственно-культурный тип оседлых рыболовов, сохранившийся у многих амурских народностей до этнографической современности. Эффективное амурское рыболовство обеспечивало не только оседлость, но незначительный рост народонаселения. А эти факты (прочная оседлость, значительная плотность населения) при наличии в Приморье и Среднем Приамурье плодородных земель сыграли определенную, если не решающую роль в усвоении местным населением распространявшегося с юга ручного (мотыжного) земледелия. Своеобразное орнаментальное искусство амурского неолита, такие определяющие его элементы, как амурская плетенка, спираль и меандр, сохранились в этнографическом искусстве современного тунгусо-маньчжурского населения Амура. Это позволяет предполагать их генетическую связь с носителями неолитических культур Дальнего Востока.
Крайние северо-восточные районы Сибири (Чукотка и Камчатка) в эпоху неолита долго оставались областью распространения пережиточных мезолитических традиций. Лишь во II-I тысячелетиях дон.э. северо-восточные неолитические культуры (тарьинская на Камчатке и северочукотская на Чукотке) приобретают вполне развитой вид. Появляются первые глиняные сосуды, шлифованные топоры и разнообразные, тонко обработанные сплошной ретушью каменные ножи, и скребки, наконечники стрел и копий.

Лесная территория Восточной Европы простирается от Прибалтики до Урала и от побережья Белого моря и Кольского полуострова до Средней Волги и Оки. Развитие хозяйства и культуры в неолите здесь основывалось на охоте, рыбной ловле и собирательстве и шло по пути постоянного совершенствования орудий лова и охоты. Наконечники стрел из кости и камня, различные по форме гарпуны и остроги являются основными. Большое распространение получили крупные каменные тесла и топоры, с помощью которых обрабатывалось дерево. Только в некоторых местах в конце неолита появляются зачатки скотоводства. Основными памятниками этой территории являются поселения. Они располагались по берегам рек. Реки были основными транспортными путями. Ц

Со временем менялись облик и территория размещения неолитических культур лесной полосы. Можно выделить культуры раннего неолита, конца VI и V тысячелетий до н. э. и культуры развитого и позднего неолита - IV-середина III тысячелетия до н. э. К раннему неолиту лесной зоны относятся культуры: льяловская, нарвско-неманская, волго-камская и сперингс на Крайнем Севере. Картина образования и распространения культур в позднем неолите очень пестрая.

В раннем неолите к северу от днепро-донецкой культуры, в Волго-Окском бассейне, сложилась льяловская культура, названная по стоянке у с. Льялово на берегу Клязьмы. Поселения располагались на заболоченных берегах рек, озер и на островах. Жилища устраивались на настиле из жердей и бревен, на сваях. Среди инвентаря преобладают овальные и удлиненные каменные топоры и тесла, костяные гарпуны, наконечники стрел листовидной формы, обработанные с двух сторон ретушью, ножи, скребки на отщепах, резцы. Из камня делали долото, песты, шлифовальные плиты. Для льяловской культуры характерны сосуды яйцевидной формы, украшенные зональным орнаментом из ямок и оттисков гребенки и названные поэтому ямочно-гребенчатыми.

К западу и северо-западу от территории льяловских поселений в Латвии, Эстонии и Литве развивалась нарвская культура, сложившаяся на базе местного мезолита, но испытавшая влияние южных неолитических племен. На позднем этапе она охватывала и Северную Белоруссию (нарвско-неманская культура). Культура изучена по поселениям на торфяниках в Латвии, Белоруссии и на Псковщине. Их возраст от середины VI до IV тысячелетия до н. э. Названа культура по поселению Нарва. Для нее характерны сосуды с оттянутыми днищами и прямыми краями, наличие небольших с уплощенным дном мисочек, некоторые из них имеют форму лодок.

Неолитические памятники лесной полосы часто расположены большими группами в местах, удобных для охоты и рыболовства, на береговых возвышениях. Жилища были наземными, столбовой конструкции. На их месте сохранились остатки кольев и столбов. Площадь жилищ обычно составляла 40-50 кв. м с одним или двумя прямоугольными помещениями. В инвентаре много кремневых наконечников стрел и дротиков, скребков и ножей, встречаются сланцевые изделия, полученные с севера, с территории современной Финляндии. Особое место занимают каменные сверленые топоры с острым и уплощенным обушком, много костяных и роговых изделий: наконечников стрел, гарпунов, проколок и шильев.

К востоку от области льяловской культуры лежала обширная территория волго-камского неолита. Здесь сосуды похожи на яйцевидные, с немного суженным горлом. Типичным орнаментом являются оттиски гребенчатого штампа. Непрерывно чередующиеся косые оттиски штампа создавали особый узор, получивший название «шагающая гребенка».

В Карелии и частично в Финляндии ранний неолит представлен стоянками культуры сперингс, которые датируются концом IV - началом III тысячелетия до н. э., у г. Медвежьегорска, в окрестностях г. Повенец и других местах. Эти памятники немногочисленны. Инвентарь культуры архаичен, хотя встречается керамика с прочерченным узором.

В развитом неолите на европейской территории России образуются новые археологические культуры, что связано с развитием хозяйства и в целом с изменением этнического состава населения, перемещением неолитических племен. Большое влияние на этот процесс оказали племена ямочно-гребенчатой керамики. Их происхождение связывают с носителями льяловской культуры. Племена ямочно-гребенчатой керамики расширяют свою территорию и внедряются в Прибалтику, на север вплоть до Печоры, оказывают влияние на волго-камскую культуру. В результате только на территории Восточно-Европейской равнины сложилось около двадцати различных неолитических культур. С расселением племен ямочно-гребенчатой керамики связано происхождение многих местных неолитических культур в бассейне Волги и Оки.

Значительно отличаются от центральной группы неолитические культуры, занимавшие территорию к северу от Волги до берегов Балтики и Северного Ледовитого океана. На этом обширном пространстве известны сотни поселений, расположенных по берегам рек, озер и на побережье Белого моря. Выбор места определялся удобством рыбной ловли и охоты. Костяные гарпуны, остроги, крючки в изобилии находят на всех поселениях. Неолитическое население Севера было смешанным: здесь присутствует европеоидный тип с примесью монголоидного.

Множество стоянок на территории современной Карелии - от Свирска до Санкт-Петербурга - объединены в так называемую карельскую культуру. Для нее характерны поселения с шалашами и долговременные поселения типа Питкаярва с большими землянками. Орудия труда часто изготавливались из сланцевого камня. Это топоры, долота, кирки для пробивания льда. Основу хозяйства составляли рыболовство и промысел морских зверей. Орудиями охоты был лук, стрелы, копье. Широко использовались костяные односторонние гарпуны, сети из лыка и крапивного волокна, крючки, ловушки.

Рядом с карельской культурой располагались племена каргопольской культуры. Она известна по многочисленным поселениям на берегах озер Лача, Вож, Белое - Кубенино, Модлена, Верхнее Веретье и др. Наряду с керамикой в инвентаре широко представлены гарпуны, кремневые вытянутые ретушированные наконечники стрел, дротиков, довольно много скребков и выпукло-лезвийных кремневых ножей.

Памятники, расположенные на берегу Белого моря, объединяет сходство узора на керамике. Они относятся к беломорской культуре. Инвентарь этой культуры состоит в основном из наконечников стрел. Встречается также много скребков и почти совсем отсутствуют крупные ударные орудия. Здесь они не были нужны. Среди орудий охоты преобладают наконечники так называемой ланцетовидной формы, изготовленные из массивных отщепов с пильчатой ретушью по краю. Очевидно, морские обитатели были основным источником пищи для племен беломорской культуры.

Прибалтику в позднем неолите заселяли племена прибалтийской культуры. На формирование прибалтийской и карельской культур оказали влияние племена, пришедшие в середине III тысячелетия до н. э. с юга, с территории льяловской культуры. В процессе их слияния с местным ранненеолитическим населением и складывались эти две большие культуры. Прибалтийская культура на территории Эстонии и Латвии сочетала в себе элементы местной нарвской и пришлой льяловской. Причем последняя явно преобладала.

В ряде северных стоянок прослеживается много общего с памятниками других территорий, например с уральским неолитом. Их объединяют своеобразные костяные наконечники стрел так называемого шигирского типа. Эти стрелы необычны: они сделаны из кости, имеют тонкую длинную ножку и острие, удивительно похожее на головку веретена. Наиболее ранние стрелы этого типа встречаются на Урале и в Западной Сибири.

Необходимо отметить, что при всем различии инвентаря, отражающего местные традиции развития неолитической культуры, неолитические памятники севера - Чукотки, Таймыра, Кольского полуострова и других приполярных территорий - имеют много общего, что было обусловлено господством одинакового типа хозяйства, основанного на морском промысле и рыболовстве, а также специфическими условиями природной среды приполярной зоны.

Неолит Урала и Сибири

На территории от Урала до Тихого океана в неолите сложилось несколько общностей. Обширную неолитическую общность в IV - начале III тысячелетия до н. э. представлял Урал и прилегающие к нему территории. Неолитическая культура Урала возникла на мезолитической основе. На ранних этапах этой культуры сохранялась микролитическая, характерная для мезолита, техника обработки камня: большинство орудий изготовлено с помощью вставных ножевидных пластин. Выделяются две основные области: неолит Южного Урала и неолит лесного Среднего и Северного Урала.

На неолит Южного Урала влияние оказали южные кельтеминарские племена Приаралья и Закаспия. Еще в мезолите отмечалось проникновение в Южное Приуралье населения из Южного Прикаспия - носителей микролитической техники и производящего хозяйства, у которых было заимствовано умение делать глиняную посуду (и многие орнаментальные мотивы) и кремневые зубчатые наконечники стрел.

Неолитическую общность лесного Среднего и Северного Урала представляют две историко-культурные области: восточноуральская, или обско-уральская, и западноуральская, или камско-волжская. Между ними много общего. Поселения расположены на берегах озер и на уступах надпойменных террас. Люди жили в полуземлянках прямоугольной формы, занимались охотой и рыбной ловлей. Особенностью культуры неолита Урала являются круглодонные или округло-конические глиняные сосуды, украшенные зубчатым (гребенчатым) орнаментом. Широко распространенными были костяные наконечники стрел. В целом неолит Урала связан с мезолитом, с присущей ему микролитической техникой изготовления тонких ножевидных пластин.

Западноуральский неолит в своем развитии прошел три этапа. Ранний - конец V - начало IV тысячелетия до н. э. Наиболее типичный памятник - стоянка Боровое озеро I близ Перми. Археологический материал представлен глиняной посудой, близкой к яйцевидной форме и украшенной гребенчатым зубчатым орнаментом, листовидными наконечниками стрел, изогнутыми ретушированными ножами. Второй этап относится к IV тысячелетию до н. э. Появляются шлифовальные топоры-тесла, почти исчезают изделия из ножевидных пластин, более разнообразными становятся узоры на сосудах. Для этого этапа характерны длинные четырехугольные дома-полуземлянки с очагами в центре. Третий этап датируется началом III тысячелетия до н. э. Меняется форма посуды: она становится выпуклодонной цилиндрической формы и украшена узорами «шагающая гребенка» или в виде решетки. В конце этапа появляются первые изделия из меди.

Несколько иначе развивалась восточноуральская неолитическая культура, возникновение которой относят к началу IV тысячелетия до н. э. Переход от мезолита к неолиту произошел на местной основе под влиянием южных соседей, от них и были восприняты некоторые элементы культуры. Восточно-уральский неолит также прошел три этапа.

Первый - козловский - изучен по наиболее раннему поселению на Андреевском озере и связан с обширной территорией лесного и лесостепного Зауралья. На первом этапе ощущалось сильное влияние южной кельтеминарской неолитической культуры. Характерными являются крупные, немного суженные кверху сосуды с округло-коническим днищем. Орнамент покрывал всю их поверхность, включая дно. Он наносился узкой лопаточкой, методом прочерчивания по сырой глине с периодическими нажимами («отступающая лопаточка»). Применялись также прочерчивания гребенкой, которой наносились прямые или волнистые параллельные линии. Кремневый инвентарь сохранял мезолитический облик: подавляющее большинство орудий из ножевидных пластин; были распространены наконечники стрел кельтеминарского типа с зубцом у острия. Очевидно, к этому времени относятся найденные на торфяниках Среднего Зауралья костяные и роговые многозубые гарпуны, острия с пазами для крепления кремневых вкладышей, веретеновидные наконечники стрел.

Второй этап - полуденский - датируется концом IV - началом III тысячелетия до н. э. Это период расцвета неолитической культуры. К нему относятся поселения Стрелка, нижний слой Горбуновского торфяника, Полуденка I в бассейне р. Чусовой, Шайтанка I близ Екатеринбурга, средний слой стоянки Мурат в Башкирии. Посуда сохраняла полуяйцевидную форму. Широко применялся орнамент в виде волнистых прочерченных линий и поясов заштрихованных треугольников. В технике обработки кремня уже не было мезолитических приемов. Появились шлифованные топоры-тесла с боковыми выступами для крепления и роговые мотыги с уступом. Уникальные изделия из дерева, сохранившиеся в толще Горбуновского торфяника, - лыжи, полозья нарт, ковши с головками птиц на ручках, идолы и ритуальные сосуды в виде фигур лося. Люди жили в жилищах-полуземлянках, основу конструкции которых составлял бревенчатый сруб.

Третий этап назван по поселению Сосновый остров сосновоостровским. Среди памятников поселения по Северной Сосьве и Тавде: Чэстыйяг, Сортыня, Рыбацкое, Туманское и др. Находки отличает гребенчатый орнамент с выпуклостями, так называемыми жемчужинами, образовывавшимися от вдавлений с внутренней стороны сосуда, и скульптурные изображения из глины. В это время употреблялись довольно крупные ножевидные пластины, ножи и скребки, сделанные из пластин и коротких отщепов. Люди жили в больших, почти квадратных землянках площадью около 100 кв. м.

Урал с примыкающими к нему с востока и запада просторами в неолите был территорией формирования ранней угро-финской этнической общности - древнейшей основы финно-угорских народов.

На обширных просторах Западной Сибири, в Приобье, в неолите сложилась верхнеобская неолитическая культура оседлых и полуоседлых рыболовов и охотников. К верхнеобской неолитической культуре относятся могильники и поселения Самусь II, III, Нагорный Иштан в бассейне р. Томь, могильник и поселение в местечках Могильники, Завьялово на Оби, стоянки Крохалевка, Ирмень 2 и др.

Для верхнеобской культуры характерна пластинчатая техника. Орудия труда представлены каменными топорами и теслами, многочисленными скреблами, ретушированными наконечниками стрел, напоминающими по форме ивовый лист, наконечниками копий, длинными костяными пластинами, с помощью которых делали вкладышевые кинжалы. Среди материалов этой культуры известны каменные фигурки медведя, рыбы, костяные фигурки лосей. Самую многочисленную группу материалов составляют керамические сосуды: плоскодонные удлиненные, с зауженным дном, плоскодонные и круглодонные приземистые с выпуклыми боками.

Из узоров преобладают горизонтальные, волнообразные и зигзагообразные полосы. В позднем неолите прочерченный орнамент постепенно уступает место гребенчатому. Вместе с тем наблюдается, что некогда единая западносибирская неолитическая общность распадается.

Культура западносибирского неолита развивалась на основе охотничье-рыболовческого хозяйства: люди охотились на лосей, медведей, водоплавающую птицу, занимались рыболовством и собирательством. По мнению антропологов, неолитическое население лесной и лесостепной зоны Западной Сибири этнически не было однородным: наряду с европеоидными присутствовали и монголоидные элементы.

В Восточной Сибири особую неолитическую зону составлял неолит Прибайкалья. Расположенные здесь могильники, поселения и наскальные изображения позволяют проследить историческое развитие живших там племен. Обитатели Прибайкалья, Ангары и низовий Селенги были охотниками. Таежные условия определили развитие их культуры по пути усовершенствования охотничьего снаряжения. Прибайкальский неолит представляют две культуры: исаковско-китойская и серовская, названные по одноименным могильникам. Считается, что Прибайкальский неолит возник на основе местной позднепалеолитической (мезолитической) культуры.

К IV - началу III тысячелетия до н. э. относятся могильники Исаковского типа. В их инвентаре преобладают предметы охотничьего вооружения, прежде всего крупные костяные наконечники копий с острыми кремневыми лезвиями, наконечники стрел, изготовленные с помощью отжимной ретуши. В это время появляются шлифованные тесла для выдалбливания лодок. В исаковских погребениях обнаружены самые ранние в Прибайкалье глиняные сосуды полуяйцевидной формы.

Новый этап развития неолитических племен Прибайкалья наступил в первой половине III тысячелетия до н. э. Он получил название серовского (по могильнику около Иркутска). На берегах Ангары обнаружены обширные поселки больших родовых коллективов. Поселки имели десятки очагов, сложенных из камней, громадные ямы для запасов пищи, копчения мяса и засолки рыбы. Жилища, вероятно, напоминали конический чум или шалаш.

Почти в каждом погребении встречаются лук со стрелами, глиняный сосуд с шлифованным теслом и ножом. Серовцы пользовались составным луком, сделанным из нескольких соединенных вместе деревянных и роговых пластин. Длина лука доходила до 1,8 м. Дальнобойность и убойная сила стрелы были несравненно больше, чем у простых луков. На более высокую ступень поднялось рыболовство. Рыбу ловили крючками, изготовленными из кости и дерева или целиком вырезанными из кости, костяными гарпунами, при помощи рыбок-приманок, сделанных из кости или камня. Изменилась и форма глиняной посуды: большинство сосудов имело суженное горло и выпуклое дно.

Неолит Прибайкалья: I — исаковская культура; 1 — наконечники стрел; 2 — нож из сланца; 3-5 — костяные проколки; 6 — костяной кинжал с вкладышами; 7 — топор; 8 — нож из нефрита; 9, 10 — керамические сосуды; II — серовская культура: 1 — изображение рыбы; 2-4 — костяные гарпуны; 5 — каменный нож.

Исаковская и серовская культуры дают представление об одной линии развития восточносибирского неолита. Другая линия неолитической культуры в Прибайкалье известна по памятникам китойского типа конца V-IV тысячелетия до н. э. У китойских племен явно преобладало рыболовство. Об этом свидетельствуют многочисленные рыболовные крючки, которые встречаются в погребениях целыми наборами. Крючки составные, стерженьки для них делались из мягкого сланца, а острия вырезались из кости или дерева. Рыбу ловили не только крючками, но и с помощью сетей. Для этой культуры характерны шлифованные топоры, тесла, ножи из нефрита. При погребении широко применялась охра. Одежда умерших богато украшалась различными нашивками, чаще всего из клыков кабана.

На территории современной Республики Саха развивалось несколько археологических культур. Ранний неолит IV тысячелетия до н. э. представлен сыалахской культурой. Поселения ее обнаружены на реках Лена, Витим, Алдан - почти до Северного Ледовитого океана. Это стоянки Белькачи I, Малая Мунку, Сыалах. Здесь встречаются глиняные сосуды с отпечатками сетки-плетенки, призматические нуклеусы, ножевидные пластины, концевые скребки, проколки и пластины-вкладыши. Из костяных орудий широко распространены многозубчатые односторонние наконечники гарпунов, копий и ножи с продольными прорезями для вкладышей. Поселения устраивались на мысах небольших притоков и озер, в местах, удобных для охоты и рыболовства. Ведущую роль в хозяйстве играла охота с луком.

Средненеолитическая белькачинская культура (начало III тысячелетия до н. э.) известна по материалам нескольких десятков поселений, расположенных по Лене, Алдану, Вилюю и Колыме. Наиболее характерными для нее являются шлифованные ступенчатые тесла, мотыговидные орудия, кремневые ретушированные маленькие тесла, ножи, скребки, удлиненные клювовидные острия и треугольные наконечники стрел. Здесь осваивается способ получения керамики путем выколачивания. Поверхность сосудов яйцевидной формы обычно украшают отпечатки крученого шнура. Считают, что отдельные элементы белькачинской культуры не имеют общих корней с местной ранненеолитической культурой.

Поздний неолит (II тысячелетие до н. э.) в этом районе Сибири изучен по памятникам ымыяхтахской культуры (стоянка Ымыяхтах и др.), племена которой вели жизнь полуоседлых охотников и рыболовов. Вокруг поселков часто располагались несколько небольших стоянок. Население обитало в наземных жилищах типа шалаша или чума. На поселениях открыты рабочие площадки, где производилась первичная обработка каменных орудий из халцедона, сланца, нефрита. Из охотничьего вооружения в большом количестве встречаются наконечники стрел и копий, ножи, а также каменные грузила для рыболовных сетей. Отмечено использование всех известных приемов изготовления орудий из камня. Для ымыяхтахской культуры характерна керамика яйцевидной и шаровидной формы с так называемыми вафельными отпечатками на поверхности.

Неолит Дальнего Востока

Неолитические культуры в Приамурье, Приморье и на северо-востоке Азии были открыты относительно недавно. Их открытие и исследование связано в основном с работами академиков А.П. Окладникова и А.П. Деревянко.

Дальний Восток представляет своеобразную область неолитических культур. В бассейне Амура известны четыре неолитические культуры: новопетровская, громатухинская, осиноозерская и нижнеамурская. Новопетровская культура изучена в результате раскопок поселений у с. Константиновка и Новопетровка I, III. Поселения располагались на мысовидных выступах надпойменных террас. Жилища были полуподземными, прямоугольными в плане. В центре жилища находился очаг, вокруг которого стояли столбы, поддерживавшие коническую крышу. Почти все каменные изделия изготавливались из ножевидных пластин, поэтому на поселениях часто встречаются крупные, напоминающие по форме клин нуклеусы с поперечной ударной площадкой, специфические нуклеусы-скребки, или гобийские нуклеусы. Среди изделий из камня боковые и концевые скребки, резцы для обработки дерева и кости, пластинчатые, немного подправленные по краю наконечники стрел и дротиков. Рубящие и ударные орудия представлены тщательно зашлифованными теслами, топорами и мотыгами. Керамика поселений незначительна, вероятно, она только начинала входить в быт. Новопетровская культура сохраняет черты, присущие мезолиту. От предшествующего времени ее отличает умение шлифовать камень и делать глиняную посуду. Эта культура самой ранней поры дальневосточного неолита и датируется V тысячелетием до н.э.

На Амуре в неолите жили и племена громатухинской культуры (по поселению, исследованному на р. Громатуха, притоке Зеи). Известны поселения у с. Сергеевка, Кумары, у ст. Арга и в других местах. Жизнь и хозяйство племен этой культуры отличались от новопетровской. Они вели полукочевой образ жизни, занимаясь охотой и рыболовством, владели иными приемами обработки камня. Каменные орудия громатухинской культуры сделаны в большинстве своем из расщепленной вдоль продолговатой речной гальки, одна сторона которой не обрабатывалась совсем, другая же обрабатывалась грубыми сколами. Так делали тесла, крупные скребки, наконечники копий и дротиков. На поселениях обнаружены также призматические и конические нуклеусы небольших размеров. Из снятых с них ножевидных пластин изготавливали наконечники стрел, немного подправленные ретушью, проколки и ножи. Керамика громатухинской культуры характерна для лесных культур. Наиболее распространенными были сосуды с текстильным и ложнотекстильным орнаментом, вдавлениями лопаточкой и гребенчатым орнаментом. Датируется культура второй половиной V-IV тысячелетием до н. э.

В конце III тысячелетия до н. э. в бассейне Среднего Амура сложилась древнейшая на российском Дальнем Востоке земледельческая культура, получившая название осиноозерской. Ее поселения располагались на берегу Осиновского озера и на берегах рек Белая и Зея. Орудия труда изготавливались в основном из отщепов, сколотых с желвака кремня и халцедона. Найдены наконечники стрел, вкладыши, проколки и скребки, каменные мотыги и зернотерки. Племена осиноозерской культуры вели оседлый образ жизни. Люди жили в больших полуподземных жилищах. В очаге одного из жилищ на берегу озера были обнаружены зерна проса. Косвенным свидетельством существования земледелия служат фрагменты днищ глиняных сосудов с многочисленными отверстиями для распаривания зерен и приготовления пищи на пару.

В конце неолита у племен Дальнего Востока произошло естественное разделение труда: одни стали заниматься земледелием, другие - рыболовством, охотой и собирательством, что определило особенности их развития в будущем.

В начале II тысячелетия до н. э. на огромном пространстве Дальнего Востока распространяются поселения так называемой нижнеамурской культуры. Они известны на большой территории бассейна р. Амур. Хорошо изученным памятником является поселение у с. Кондон к северу от Комсомольска-на-Амуре. Поселок состоял из множества довольно глубоких, круглых в плане полуземлянок, на стенах которых хорошо видны углубления от столбов. На поселении в изобилии встречаются овальные в сечении шлифованные тесла, топоры, различные по форме наконечники стрел, сделанные как из отщепов, так и из ножевидных пластин, разнообразные грузила, отбойники, наковаленки и отжимники для обработки орудий труда. Сосуды были плоскодонными, украшенными орнаментом. Орнаментальные мотивы различны: здесь и крупная сетка из ромбов, так называемая амурская плетенка, мелкая сеточка, похожая на текстильный орнамент, сложные переплетения зигзагов, красивых спиралей и изображения личин. Примечательно, что мотивы этого орнамента живут до сих пор в искусстве амурских нанайцев. В одном из жилищ найдено скульптурное изображение девушки. Небольшая фигурка, искусно вылепленная из глины, тонко передает черты древнего предка современных нанайцев и других народов Дальнего Востока.

Рыболовство у жителей Амура с древних времен являлось основным занятием. На поселениях часто встречаются каменные грузила для сетей и блесны. Эти самые древние в мире блесны сделаны в виде вогнутых пластинок из нефрита с отверстием на одном конце для привязывания к леске. О первостепенном значении рыболовства свидетельствует и топография неолитических поселений - устья рек, берега притоков, куда заходила рыба.

В Приморье к неолиту относится зайсановская культура. В культурных слоях поселений, расположенных на береговых террасах и сопках, встречаются каменные терочники, лощила из плит песчаника, треугольные ножи, сделанные из широких ножевидных пластин, обработанные с двух сторон наконечники стрел. Известны и рубящие орудия - топоры и тесла с тщательно зашлифованной рабочей частью. Люди жили в неглубоких прямоугольных полуземлянках. В инвентаре много фрагментов сосудов, украшенных прочерченным орнаментом в виде треугольников, отпечатков шнура и ногтей. Зайсановская культура изучена по материалам поселений Олений I-III, Синий Гай, у с. Зайсановка, Кировское и в других местах. Памятники свидетельствуют об оседлости населения, которое занималось рыболовством, охотой, вероятно, земледелием и свиноводством. Отмечаются определенные связи носителей зайсановской культуры с неолитической культурой Японии. Материалы поздних слоев поселений зайсановской культуры позволяют предположить существование производящего хозяйства.

Северная часть Приморья входила в зону влияния нижнеамурского неолита. Материалы неолита российского Дальнего Востока нельзя рассматривать в рамках современных государственных границ, без учета данных по Северо-Восточному Китаю (Маньчжурии), Монголии и Кореи. Раскопанные китайскими археологами на берегу оз. Малая Ханка поселение и могильник да-

тированы IV тысячелетием до н. э. Здесь найдены хозяйственные ямы с костями рыбы, погребения, а в верхнем слое - остатки землянок. Встречаются изделия из пластин, шлифованные изделия из шифера, гарпуны, остроги, вкладышевые ножи, кирки из оленьего рога, идентичные материалам Синего Гая I. Разнообразием отличается керамика из могильника, которая по композиции близка кондонской керамике. Такие же комплексы известны в Китае в районе Шэньяна (Чэнци и др.). На Ляодунском полуострове известно несколько поселений и раковинных куч, которые объединяются в своеобразную группу дунбэйского неолита. В континентальной части Маньчжурии открыт
памятник Анажи, материалы которого имеют аналоги с новопетровской культурой. Гребенчато-зубчатая неолитическая керамика широко представлена в неолитических памятниках Северной Кореи - Сопхохан, Гунсан, Чходо. Нижние слои многослойного поселения Сопхохан близки зайсановским материалам в Приморье. Связь с приморскими памятниками прослеживается и в более поздних неолитических слоях Сопхохан и Гунсан. Ряд общих черт свидетельствует о том, что в пределах географического региона бассейна рек Амур и Большой Хинган и побережий Японского и Желтого морей в период V-IV тысячелетий до н. э. существовало некое единство культур, которое отличали похожая керамика и приемы обработки камня, сочетавшие использование сланцевого камня и технику изготовления пластин, наличие топоров, тесел, ножей и орудий из рога и кости схожих типов.

За последнее время открыты и изучены неолитические памятники на Чукотке, Камчатке и о. Сахалин. Для периодизации памятников Северо-Восточной Азии исключительное значение имеют многослойные поселения, исследованные на Ушковском озере, где выделены ранний, средний и поздний неолитические слои и слои пережиточного неолита. Это памятники Клычи, Култук, Авача, Ойра и др. Здесь жили в обширных (диаметром до Юм) круглых землянках, в центре которых находился большой очаг, а по краям - маленькие очаги. Каменный инвентарь поселений представлен скребками, теслами, ножами, наконечниками стрел, ножевидными пластинами и отщепами.

На Сахалине в неолите развивалась имчинская неолитическая культура, изученная по поселениям Имчи II, Ноглики I в северной части Сахалина и по поселению Такое II на юге, датируемым III-II тысячелетиями до н. э. Характерными являются конические нуклеусы, правильной формы ножевидные пластины. В то же время присутствуют и крупные рубящие шлифованные орудия труда. Керамические тонкостенные горшковидные плоскодонные сосуды украшены оттисками гребенчатого штампа. Люди жили в полуземлянках округлой формы. На основе сахалинского неолита в I тысячелетии до н. э. возникла и быстро распространилась на Северном Хоккайдо и Курильских островах охотская культура, которая в ряде мест просуществовала довольно долго.

Неолитическое искусство

Неолитическое искусство - это значительное культурно-историческое явление. Оно разнообразно и высокоразвито. Неолитическое искусство представлено орнаментом на керамических сосудах, мелкой пластикой (фигурки животных, птиц и людей) и наскальными изображениями.

На обращенных к югу скалистых берегах рек и озер в неолите создавались целые галереи наскальных изображений. Наиболее ранние из них возникли в самом начале голоцена. Сейчас наскальные изображения широко известны на всех континентах, где обитал человек. В Европе скопления наскальных изображений известны в Швеции и Норвегии (Богуслен, Таннум), в Северной Италии (Велкамоника), в Португалии и Испании, в Северной Африке (Тассили) и на юге в ЮАР, на Аравийском полуострове. Наскальных изображений много в Индии и Пакистане, они есть в Китае, Корее и Японии. На Американском континенте памятники наскального искусства известны в Канаде, США, Аргентине, Чили и Бразилии. Их довольно много обнаружено в Австралии. Многие из них открыты за последние десятилетия. Они свидетельствуют о том, что наскальное искусство является важным общечеловеческим явлением культуры.

Наскальные изображения, или петроглифы, обнаружены в самых различных местах России и стран СНГ, почти везде, где обитали неолитические охотники и рыболовы и где был камень: на Кавказе, в Средней Азии, Сибири, на Урале, Крайнем Севере и на Дальнем Востоке. В них отразились особенности исторического развития больших территориальных общностей Северо-Восточной Европы, современной Украины, Кавказа, Средней Азии, Казахстана, Урала, лесной полосы Сибири, Алтая, верховьев Енисея, Восточной Сибири, Приамурья и Северо-Восточной Азии. В каждом из этих регионов петроглифы имеют неповторимый облик. Так, например, обособленную группу изображений представляют амурские и уссурийские петроглифы, где главным сюжетом является изображение чудовищных личин с ушами, змей и солнечных дисков. Наиболее характерные для неолита Дальнего Востока рисунки найдены у с. Сакачи-Алян на берегу Амура. В них отражено своеобразие местной культуры предков современных тунгусо-маньчжурских племен. На северо-восточной оконечности Азиатского материка найдены писаницы древних охотников на морского зверя.

Огромную своеобразную область составляют неолитические наскальные рисунки таежной и лесостепной зоны Сибири. К ним относятся знаменитые изображения у дер. Шишкино и святилище Суруктах-Хая на р. Лена, писаницы каменных островов на Ангаре, наскальные изображения у дер. Усть-Писаная на р. Томь. Неолитические охотники сибирской тайги изображали в основном животных и прежде всего хозяина сибирской тайги - лося, который был главным объектом охоты. Следует отметить, что образ животного передан с необыкновенной точностью: тщательно прорисовывались массивная передняя часть туловища с типичным горбом, мягкие пышные губы, тонкие изящные ноги. К петроглифам таежной Сибири по сюжетам и технике близки наскальные рисунки севера европейской части России. Петроглифы встречаются в районе Онежского озера (на каменистых мысах Бесов Нос и Пери Нос) и на побережье Белого моря.

На Онежском побережье на скалах Бесова Носа изображены олени, антропоморфные фигурки со звериными головами, идущие на лыжах люди, водоплавающие птицы, среди которых выделяются лебеди с длинными, грациозно изогнутыми шеями, исполинская рыба - скорее всего сом, символы Солнца и Луны и огромная человекообразная фигура, олицетворяющая духа-покровителя удачной охоты или, возможно, мифического предка. Наскальное искусство известно на Белом море, в низовьях р. Выг. Здесь более 300 рисунков обнаружено у Бесовых Следков: цепочки следов босой ступни, стадо лосей, погоняемое охотником на лыжах, лебеди, тюлени. В Залавруге выбиты олени, лодки, группы лыжников, сцены охоты на морского зверя.

В Средней Азии и Казахстане найдены комплексы изображений в горах - Тамгалы в Казахстане и Саймалы-Таш в Киргизии. К ним близки по сюжетам наскальные изображения Монголии и Горного Алтая - Колбак-Таш, Елангаш и др. Большое количество наскальных рисунков открыто на территории монгольского Алтая. Основным объектом творчества у живших здесь неолитических племен были горные козлы и бараны, вооруженные луком и стрелами охотники.

Большой интерес представляют петроглифы Кавказа. Пожалуй, наиболее ценными среди них являются наскальные изображения в Кобыстане на Апшеронском полуострове. Рисунков здесь очень много, они различны по времени - от самых ранних мезолитических до средневековых процарапанных ножом изображений всадников и караванов верблюдов. Наиболее ранние были выполнены в неолите. Это целое панно из танцующих человечков, контурные изображения быков, стада лошадей и лучники.

Наскальное искусство, в котором представлены большие группы животных и солярные знаки, известно в ущельях Дагестана.

Петроглифическое искусство: - изображения на Шишкинских скалах; 2-4 - сцена охоты (Залавруга) на Белом море; 5-петроглифы Онежского озера

Наскальное искусство, возникнув в неолите, существовало и в последующие археологические периоды, а в некоторых горных местностях оно доживает до современности. Вместе с тем надо отметить принципиальное отличие наскального искусства от палеолитической пещерной живописи, древнейшего искусства. Прежде всего это искусство другой эпохи, не только исторической, но и природной: палеолитическая живопись - искусство плейстоцена, ледниковой эпохи, а наскальная - искусство голоцена, нашей природной эпохи. Разница и в том, что искусство открытых площадей, рассчитано на зрелищность, эмоциональность восприятия и информативность. Это важный материализованный элемент духовной культуры, составляющий единое целое с природной средой, мифологией и эпосом, зарождавшимся в неолите. В неолите сложились приемы нанесения рисунков и характерные основы художественного стиля.

Существовали два основных приема исполнения изображений - красной охрой и путем выбивания контура на поверхности камня. Нарисованных изображений меньше. Рисунки выбивали твердым камнем. При помощи выбивки достигалась определенная рельефность рисунка: оставляли, например, выпуклыми глаза у лося, ноздри, разрез рта. Иногда путем выбивки показывали костяк и внутренности зверя. В технике нанесения рисунка существовали определенные приемы, которые везде были одинаковы. Особенностями художественного стиля является плоскостное профильное изображение животных. Они все в одной плоскости, без переднего и заднего плана, как на картинах. Человеческие фигуры чаще всего изображали в фас, с повернутой в профиль головой. В рисунках не соблюдались пропорции; рядом с маленьким лосем мог быть изображен непропорционально большой человек.

Все эти приемы важны как факт, характеризующий художественные особенности этого искусства, как его закономерность, с которой мы встречаемся везде: на севере и юге Европы, в Сибири и Центральной Азии. Примерно к этому же времени относятся древнеенисейские изображения на папирусах, где можно было бы изобразить передний и задний план картины, действия, но этого нет. На папирусах все те же плоскостные в большинстве своем профильные рисунки. Значит, дело в чем-то другом, очевидно, в системе восприятия и художественной передачи образа, характерной для человека того времени, где бы он не жил,- в Сибири, Европе или на берегах Нила.

Особенностью наскального искусства является сочетание условности, даже схематизма, с реализмом в манере изображения. Наскальное искусство по своей сути отличается от искусства нового времени. Смысл этого искусства очень глубокий, а образы наделены значительным содержанием: в них запечатлены легенды, предания и мифы о происхождении рода, о предках, о строении Вселенной, действующими лицами которых были мифологические персонажи. Нередко рисунки носят явно повествовательный характер - это сцены размножения животных, картины охоты или просто отдельные изображения птиц, зверей, рыб. В целом петроглифы отображают не только духовную, но и материальную жизнь людей.

В отдельных рисунках и сюжетных группах прослеживаются темы, которые волновали неолитических охотников и были связаны с их повседневной жизнью. Они как бы застыли на тысячелетия в писаницах, придав им глубокий внутренний смысл. Два мотива - сцены размножения животных и охоты, отчего во многом зависело благополучие родового коллектива,- присутствуют

Неолитическая скульптура Европейского Севера, Урала и Сибири:
Шигирский торфяник; 2 - Сибирь; 3-6 - север Европейской России; 7-Псковщина;
8-11 - Сибирь

во многих писаницах. Первый воплощается в простодушных изображениях спаривания животных, когда в оплодотворении звериной самки участвует антропоморфное существо с телом мужчины и головой зверя.

Шире передана вторая тема - удачная охота. Интересные сцены охоты изображены в Кобыстане, Залавруге, на Урале, на берегах Томи, Ангары и Лены. На Белом море и на Чукотке в рисунках запечатлена охота на крупную рыбу и морского зверя с лодок при помощи гарпунов. На писаницах показаны все приемы охоты, в частности массовой, коллективной - загонная охота. На Урале, в Сибири и других местах можно увидеть сцены другого массового приема охоты - покола. Он был широко распространен в древности. Во время массовой сезонной переправы животных через реки охотники устраивали засады и убивали выходящих на берег животных.

Наскальные рисунки наносились не для потомков, они служили людям того времени, той археологической эпохи. Они не одинаковы. Вероятно, были три функциональные группы памятников: священный рисунок, священный камень и природное святилище. Может быть, первоначально места петроглифов и были связаны со священным изображением. Для лесной территории Евразии это лось, олень; для горных районов Азии, Кавказа - горный баран, козел; в других местах символами являлись другие животные. Не меньшее значение имел в ряде случаев сам камень, священный как явление природы. На него наносили рисунки, около него совершали магические действия. Третья функция - это природное святилище. Как правило, это участок природы, скалы с большим количеством изображений разных эпох.

Это были культовые центры неолитических племен. Рисунки могли наноситься во время родовых праздников. У подножия скал во время праздников, должно быть, совершались магические обряды, разыгрывались мистерии, связанные с культами предков, священного животного или Солнца, под лучами которого оживает вся природа - складывались сказания. Составной частью таких праздников было создание рисунков, в которых люди запечатлевали свое понимание окружающего мира.

На неолитических памятниках Севера, Урала, Сибири встречаются небольшие скульптурные изображения лося или лосиных голов, змей, медведя и человека. Они весьма реалистичны и выполнены из камня, дерева, кости, рога и глины в разной манере. По сравнению с фигурками животных изображения людей более схематичны, однако и в них проявляется стремление подчеркнуть определенные детали, например признаки пола.

Объемные изображения представлены скульптурой малых форм, передающих стилизованный образ животного, обычно лося или медведя; изображениями прикладного искусства и амулетами. Вероятно, в неолите многие бытовые предметы были украшены стилизованными изображениями животных, птиц, рыб. Об этом свидетельствуют найденные на торфяных стоянках деревянные ковши и другие предметы. Человек неолита украшал себя подвесками, нашивками из зубов, клыков животных, амулетами, изображающими животных. Как правило, они имели отверстия для крепления.

В неолите наблюдается подлинный расцвет орнаментального искусства. Можно предположить, что орнамент сопровождал жизнь неолитического человека. Он украшал одежду, вероятно, и жилище, бытовые предметы. Однако археологии остается только украшенная орнаментом керамическая посуда и некоторые костяные предметы. Любой орнамент сочетает в себе художественность, ритмичность и информативность. В современной жизни эти функции не играют какой-либо существенной роли. В древности было иначе. В основе орнамента всегда лежит знак, а ритмично повторяющиеся одни и те же знаки (фигуры) составляют орнаментальное поле. Технически орнамент на керамику наносился тремя приемами: оттиском или штампом, прочерчиванием и краской (расписной орнамент). Орнамент богато украшает неолитическую керамику, является важным показателем ее принадлежности к той или иной культурной общности. Неолитический орнамент на керамике многообразен по сюжетам и приемам. Использовались все законы орнаментации: точное ритмичное размещение узора, чередование орнаментальных зон, симметрия в начертании равносторонних треугольников и ромбов. Иногда на сосудах схематично изображены водоплавающие птицы. Однако основу неолитического орнамента составляют наклонные или волнистые линии, встречаются треугольники, квадраты, круги, вдавления (ямки), оттиски гребенки и веревки. Чередуя эти элементы, неолитический человек получал сложный, гармоничный и нарядный узор, свидетельствующий о его высоком художественном вкусе.

Литература

Бродянский Д.Л. Введение в дальневосточную археологию. Владивосток, 1987.
Брюсов А.Я. Очерки по истории племен европейской части СССР в неолитическую эпоху. М., 1952.
Георгиевская Г.М. Китойская культура Прибайкалья. Новосибирск, 1989.
Горюнова О. И. Серовские погребения Приольхонья. Новосибирск, 1997.
Горюнова О.И. Древние могильники Прибайкалья. Иркутск, 2002.
Гришин Ю.С. Проблемы периодизации неолита и энеолита Прибайкалья и Забайкалья. М., 2000.
Гурина Н.Н. Древняя история северо-запада европейской части СССР. М., Л., 1961.
Даниленко В.Н. Неолит Украины. Киев, 1969.
Деревянко А.П. Новопетровская культура Среднего Амура. Новосибирск, 1970.
Диков Н.Н. Археологические памятники Камчатки, Чукотки и Верхней Колымы. М., 1977.
Изыскания по мезолиту и неолиту СССР. М., Л., 1983.
Исаенко В.Ф. Неолит Припятского Полесья. Минск, 1976.
Крижевская Л.Я. Неолит Южного Урала. М., 1968.
Матюшин Г.Н. Экологические кризисы и их роль в смене культур каменного века // Природа и человек. М., 1988.
Неолит Северной Европы // Археология СССР. М., 1996.
Неприна В.И. Неолит ямочно-гребенчатой керамики на Украине. Киев, 1976.
Окладников А.П. Петроглифы Ангары. М., Л., 1966.
Окладников А.П., Деревянко А.П. Громатухинская культура. Новосибирск, 1977.
Окладников А.П., Деревянко А.П. Далекое прошлое Приморья и Приамурья. Владивосток, 1973.
Окладников А.П., Мартынов А.И. Сокровища Томских писаниц. М., 1972.
Ошибкина С.В. Неолит Восточного Прионежья. М., 1978.
Палеолит и неолит. Л., 1986.
Проблемы изучения каменного века Волго-Камья. Ижевск, 1984.
Савватеев Ю.А. Залавруга. Л., 1977.
Старков В.Ф. Мезолит и неолит лесного Зауралья. М., 1980.
Фосс М.Е. Древнейшая история севера европейской части СССР. М., 1952. А

В этот день:

Дни рождения
1826 Родился Иоганнес Овербек - немецкий археолог, специалист по античной археологии.
1851 Родился Алексей Парфёнович Сапу нов - историк, археолог и краевед, профессор, один из инициаторов создания Витебской учёной архивной комиссии, Витебского отделения Московского археологического института, Витебского церковно-археологического музея.
Дни смерти
1882 Умер Виктор Константинович Савельев - российский археолог и нумизмат, собравший значительную коллекцию монет.

НЕОЛИТ на территории Сибири и Дальнего Востока

Неолитическое время действительно является следующим и чрезвычайно важным этапом в истории культуры и в истории этнических отношений на территории Сибири и Дальнего Востока.

Переход к неолиту отмечен в Сибири, как и в других частях земного шара, значительным развитием производительных сил древнего населения, связанным с новыми техническими приемами и с появлением новых видов орудий труда, в первую очередь с изобретением лука и стрел. Лук и стрелы, как известно, повсеместно появляются раньше шлифованных орудий труда, в то время, когда еще отсутствует керамика.

Ранненеолитическое время в Сибири и на Дальнем Востоке, однако, изучено еще очень слабо.

В Прибайкалье к числу наиболее ранних памятников местного неолита, так или иначе соответствующих позднемезолитическим поселениям Запада, следует отнести немногочисленные погребения хиньской стадии, где найдены очень архаические еще по форме и технике изготовления пластинчатые наконечники стрел из кремня, обработанные ретушью только с одной стороны, на нижнем и верхнем концах. Характерной чертой их является также и наличие боковой выемки в основании, оформляющей черенок. Наконечники стрел данного рода повсюду встречаются в памятниках, завершающих палеолитическую эпоху (эпипалеолит), и в самых ранних памятниках неолита.

В то время, к которому относятся памятники развитого неолита с шлифованными каменными орудиями и гончарными изделиями, представленными глиняной посудой, на территории лучше всего в этом отношении изученного Прибайкалья последовательно сменяется несколько этапов неолитической культуры.

Первый, самый ранний из них - исаковский (ориентировочная дата IV тысячелетие до ы. э.), известный по материалам нескольких могильников в долине Ангары. Самый обширный и богатый находками могильник, обнаруженный около дер. Пономарево, расположен, как и большинство других неолитических могильников Прибайкалья, на высоком мысу в устье глубокого распадка. Раскопанные здесь могилы заполнены внутри сплошными кладками из плит известняка, слагающего цоколь здешних древних террас. В могилах найдены кости одних только диких лесных животных, преимущественно лося, изюбра (марала), косули и бобра. Судя по остаткам фауны, люди, хоронившие умерших на Пономаревском мысу, жили в глухой тайге и по своему образу жизни были типичными охотниками. В могилах найдены замечательные по техническому совершенству и размерам костяные наконечники копий, снабженные острыми кремневыми лезвиями из специально зазубренных ножевидных пластин. Вместе с ними лежали крупные каменные наконечники стрел, типично неолитические по технике выполнения: двусторонне ретушированные, со своеобразно оформленным насадом в виде выреза хвоста ласточки, с одним ассиметрично удлиненным жальцем и другим - укороченным. Лук был деревянный, вероятнее всего, простой. В распоряжении людей этого времени имелись также превосходно отполированные тесловидные инструменты для обработки дерева, изготовленные из особой разновидности кремнистого сланца, такие же сланцевые и нефритовые ножи для домашних женских работ, различные скребки, костяные игольники и иглы, шилья и другие изделия.

Керамика из могил исаковского времени показывает , что гончарное искусство возникло совсем недавно. Горшки имеют простейшую, параболоидную в вертикальном сечении форму. Стенки их снаружи сплошь покрыты текстильными отпечатками, оттисками мелкоячеистой сетки, от которой сохранились четкие следы довольно тонких круто свитых нитей и узелков. Люди исаковского времени украшали себя целыми клыками кабана, расположенными на лбу подобно диадеме, а также грушевидными подвесками из клыков оленя. В целом исаковские погребения дают чрезвычайно архаический материал. Большие овальные скребла из их инвентаря сходны с позднепалеолитическими. Широкое употребление мамонтовой кости и типы костяных наконечников тоже позволяют вспомнить о древней охотничьей культуре палеолита. В них несомненно отражены традиции глубокой древности, свидетельствующие о том, что на территории Прибайкалья в неолите попрежнему продолжали жить потомки палеолитического населения этих районов, прямые наследники его культуры.

Культура исаковского этапа переходит в следующую, серовскую, (IV-III тысячелетия до н. э.), когда наряду с некоторыми устойчиво сохраняющимися традиционными чертами появляются и новые, ранее не известные.

В каменном и костяном инвентаре погребений, особенно в керамике, обнаруживаются теперь признаки значительного прогрессивного сдвига. Древнейшие сосуды простой нерасчлененной формы сменяются новыми, с отчетливо оформленными шейкой, венчиком и брюшком. Появляются оригинальные подвесные сосуды - фляги с ушками для подвешивания. Ши- роко“ распространяется гребенчато-пунктирный, прямолинейно-геометрический по стилю орнамент.

Охотничий инвентарь серовского времени значительно улучшается. В могильниках на Ангаре и Лене обнаружены длинные костяные пластинки, обкладки луков. Серовские луки явились самыми древними в мире образцами луков, сделанных из кости и дерева, и самыми ранними предшественниками сложного лука вообще. Вместе с ними в погребениях встречаются искусно сделанные из разных, иногда редких пород камня изображения рыб, главным образом налима, реже омуля, сига, стерляди. Совершенно такие же фигурки рыб употреблялись различными племенами Севера - эвенами и эвенками, эскимосами, ненцами, коряками при подледной добыче рыбы гарпуном в качестве приманки, привлекавшей хищных рыб к проруби, где их ожидал охотник.

Поселения серовского времени имеют вид стоянок, т. е. следов более или менее постоянных, всего вероятнее, сезонных стойбищ, где стояли шалаши-чумы, от которых уцелели очаги, сложенные в виде кольца из речных валунов. Иногда встречаются и остатки более основательных построек с углубленным в землю основанием. Следы такого жилья обнаружены, например, на известной стоянке Улан-Хада на Байкале. Замечательной чертой погребений серовского времени является выдержанное постоянство в составе инвентаря, оно выражается в том, что здесь еще нет «бедных» и «богатых» покойников. Различие в инвентаре бедных и богатых могил появляется много позднее. В большинстве могил встречаются, примерно, одни и те же вещи: глиняный сосуд, пластины от лука, наконечники стрел, шлифованные тесла, ножи, луки и стрелы одинаково сопровождали в могилах, как мужчин, так и женщин. Это дает право вспомнить о женщинах-воительницах и активных участницах охотничьего промысла у ряда народов Сибири в прошлом.

Карта неолитических культур Сибири

Серовские погребения и другие памятники той поры дают интересный и ценный материал для понимания духовной культуры неолитических племен Прибайкалья, для характеристики их верований и искусства. В искусстве - на первом месте реалистически выполненные изображения животных, преимущественно лосей. Складывается также и прямолинейногеометрический орнамент определенного стиля, для которого характерно сочетание горизонтальных и вертикальных линий, а также ритмическое «сочетание «пучков» коротких насечек. Погребальная обрядность серовского времени косвенно отражает идеи о тесной связи сородичей и «круговороте душ».

Большое значение в религии древних охотников имел охотничий культ лося.

В целом - материалы серовской стадии выразительно рисуют зрелую и своеобразную культуру лесных охотников Прибайкалья в эпоху ее расцвета.

Сменяющие серовские могильники погребения китойской стадии выделяются одной специфической чертой погребального ритуала - обыкновением обсыпать мертвых красной охрой, а иногда заполнять и всю могильную яму такой охрой, смешанной с песком или землей. Среди разнообразных и нередко совершенных по технике изделий, обнаруженных как в классическом Китойском могильнике, так и в ряде других погребений (Циклодром в Иркутске, Распутино на Ангаре, Жигалово на верхней Лене), выделяются составные крючки особого рода, имеющие на концах стержня-грузика полулунные расширения головки.

Такие крючки, обязательные в каждом почти захоронении, несомненно, указывают на возросшее значение рыбной ловли.

Для Китойского могильника, находящегося вблизи источников ценнейшего сырья той эпохи - зеленого нефрита, коренные месторождения которого известны в соседних Саянских горах, характерно наличие большого количества нефритовых изделий, в том числе не законченных изготовлением болванок. Не исключено, что обмен нефритом имел важное значение в жизни племени или рода, населявшего долину р. Китоя и соседние районы, подобно тому, как первобытная меновая торговля наложила в свое время резкий отпечаток на жизнь ряда племен Северной Америки и северной Азии, в значительной мере «специализировавшихся» на торговле определенными продуктами своих территорий или даже только на посреднических операциях.

Одновременно наблюдаются новые факты, свидетельствующие о каких-то важных сдвигах во внутренней социальной жизни населения Прибайкалья. Рядом со «средними» по количеству погребальных вещей захоронениями появляются единичные захоронения, особенно обильные находками, и, вместе с тем, бедные вещами могилы.

Китойский этап байкальского неолита (III и начало II тысячелетия до н. э.) еще целиком помещается в границах неолита. Никаких следов металла для этого времени не отмечается.

В то время как на берегах Байкала, на верхней Лене, Ангаре и Селенге в течение тысячелетий проходила свой путь эта оригинальная культура, в долине р. Амура и в советском Приморье развитие культуры и история местных племен шли особыми, своеобразными путями. Древнейшими следами деятельности человека на среднем Амуре (в районе Благовещенска) являются каменные изделия, во многом сходные с позднепалеолитическими предметами, находимыми в Восточной Сибири и восточной Монголии.

На нижнем Амуре, в окрестностях г. Хабаровска, около пос. Осиповка и железнодорожного моста через Амур, на высокой древней террасе левого берега, в слое суглинка, встречены остатки очагов, сложенных из булыжника, а также превосходные, отделанные тонкой солготрейской ретушью каменные лавролистные наконечники или ножи, скребки концевого типа, пластины и оригинальные изделия, внешне напоминающие по типу ашельские рубила, которые, однако, имеют лезвия, удобные для рубящих операций. Эти находки относятся к очень ранней поре неолита, к протонеолиту или мезолиту. Наиболее древними следами человека в Приморье являются оригинальные каменные вещи, обнаруженные в 1953 г. около дер. Осиновки в районе г. Ворошилова-Уссурийского. Вещи эти найдены на высоком холме вблизи древнего заросшего русла речки Осиновки, тогда, очевидно, несравненно более многоводной и широкой, чем теперь. Первые жители пришли на Осиновский холм в то далекое время, когда на нем еще не было почвенного покрова. Они поселились непосредственно на выветрившейся голой поверхности гранитной скалы. Оставленные ими каменные изделия лежали в красноватой прослойке, резко выделявшейся на фоне светло-желтого суглинка, залегавшего выше. Очень вероятно, что этот слой соответствует латеритовым отложениям, образующимся в результате выветривания в условиях тропического климата. Когда площадь древнего поселения была расчищена, перед глазами исследователей оказалась характерная картина из трудовой жизни древнейшего населения Дальнего Востока. В центре располагалась своего рода «наковальня» из твердого кварцита, покрытая многочисленными выбоинами - следами длительной работы. Вокруг были рассеяны осколки камней, использованных как материал для изготовления орудий труда. Уцелели и сами орудия, изготовленные в этой первобытной мастерской на каменной наковальне. Это были странные и загадочные по их форме предметы. Они представляли собой крупные речные гальки из плотной зеленокаменной породы. Один конец галек был затесан рядом сильных, ловко направленных ударов и превращен таким образом в широкое массивное лезвие, похожее на лезвие современных топоров или сечек. Другой их конец, служивший рукоятью, сохраняет валунную корку. Подобными грубыми орудиями можно было разрубать кости или дерево, копать землю, вырывать съедобные коренья и поражать охотничью добычу. Орудия такой формы неизвестны к западу от Урала. Их, в сущности, нет и в соседней Сибири. Но тем интереснее, что они напоминают по общей своей форме и способу изготовления такие же галечные рубящие орудия в виде своеобразных «сечек», известные в каменном веке Китая, а также еще более далеких областей Азии вплоть до Бирмы и Индокитая. Осиновские находки предшествуют неолиту Приморья и могут быть отнесены к концу палеолита или, во всяком случае, к мезолитическому времени.

Тот же отпечаток своеобразия и вместе с тем определенного родства с древними культурами соседней Восточной Азии лежит и на культуре более поздних обитателей нашего Дальнего Востока.

При раскопках на том же Осиновском холме в 1955 г. над древнейшим культурным слоем оказался второй, более поздний слой. Он принадлежал другим людям и другой культурно-исторической эпохе, новокаменному веку. Эти люди, время существования которых отделено от жизни первых обитателей Осиновского холма несколькими тысячелетиями, уже умели изготовлять из камня шлифованные тесла и топоры. Они научились выделывать достаточно хорошую по тем временам глиняную посуду. У них были копья с каменными наконечниками, и что еще важнее, лук и стрелы.

Самые обильные и яркие находки, относящиеся к этому времени, были обнаружены около устья реки Тетюхе. На высоком мысу при слиянии двух речек находилось когда-то обширное поселение древних охотников и рыболовов.

Как показали раскопки 1955 года, много поколений этих охотников и рыболовов сменялось на тетюхинском холме и каждое оставляло следы своей трудовой деятельности, остатки своей культуры. В самом низу рыхлых отложений террасы залегали культурные остатки, свидетельствующие о том, что первые поселенцы пришли сюда уже с достаточно высокой по тем временам культурой эпохи развитого неолита.

Вместе с превосходно отшлифованными изделиями из камня, изящно отделанными тонкой ретушью (обивкой) наконечниками стрел и ножами лежали обломки больших глиняных сосудов с плоским дном. Стенки сосудов были украшены в верхней своей части простым, но эффектным узором, имитирующим как бы широкую ленту, сплетенную из полосок ткани или кожи.

Сосуды такого рода неизвестны в таежных областях Сибири, но зато близкие к ним по форме горшки употреблялись более четырех-пяти тысяч лет тому назад неолитическими племенами на юге Монголии и в северо-восточных областях Китая.

Люди нижнего горизонта Тетюхииской стоянки выделывали также превосходно отшлифованные односторонне выпуклые в поперечнике каменные тесла и изящные наконечники стрел, близкие но форме к прибайкальским. Они имели в своем распоряжении костяные или деревянные кинжалы, ножи и наконечники копий с вставными лезвиями из тщательно отретушированных каменных пластин. По уровню развития культуры это был, следовательно, уже вполне развитый неолит. Датировать эту неолитическую культуру можно III-II тысячелетиями до н. э.

Спустя тысячу лет, т. е. около четырех тысяч лет тому назад, в жизни древних тетюхинских обитателей произошли существенные изменения.

Первым признаком нового в их жизни явились перемены в характере самого поселения. На месте древнейшего охотничьего лагеря возникло большое поселение, выросла настоящая деревня людей каменного века. Поселок состоял теперь из целого ряда прочных долговременных жилищ. На Тетюхинском холме уцелели остатки более двух десятков таких жилищ, каждое площадью около 100 кв. метров.

Когда в ходе раскопок была вскрыта одна такая яма, оказалось, что по бокам вырытой в земле прямоугольной ямы располагались глубокие ямы для хранения пищевых запасов, а в середине ее было несколько небольших очагов.

Существенно отличной была картина планировки другого, соседнего, дома. Пол его поднимался двумя уступами по сторонам центрального очага. На уступах лежали каменные изделия, оставленные древними обитателями поселения, в том числе превосходно отшлифованные каменные тесла. Вещи эти небыли разбросаны случайно, в хаотическом беспорядке, как это могло показаться на первый взгляд. Напротив, в их расположении обнаруживался какой-то определенный порядок, связанный с распорядком жизни обитателей жилища и их трудовыми занятиями.

В одном месте концентрировались каменные наконечники, а в других мелкие и мельчайшие кремневые отщепы, оставшиеся от изготовления каменных орудий. На плечиках-уступах землянки размещались и остатки глиняных плоскодонных сосудов. Сосуды эти стояли когда-то целыми в вертикальном положении, но затем, когда жилище было оставлено и заброшено, свалились на бок и оказались раздавленными землей. Стены дома состояли из вертикально вкопанных вдоль его края столбов, от которых уцелели многочисленные и тесно расположенные друг около друга ямы.

Перед нами встает, таким образом, неожиданная по выразительности картина жизни древней общины каменного века.

Первое из раскопанных на Тетюхинском холме жилищ было место, где протекала хозяйственная жизнь. Здесь находились своеобразные- амбары людей каменного века в виде ям для запасов, и здесь же готовилась пища на специально сооруженных с этой целью очагах.

Второй, соседний, дом служил для иных целей. Судя по этнографическим аналогиям, вокруг центрального и единственного в доме очага возвышались широкие ступени - нары. На нарах сидели и работали обитатели жилища. Здесь изготовляли каменные орудия, в том числе каменные наконечники дротиков или гарпунов, причем мастер, выделывавший эти наконечники, находился в определенном месте, к востоку от очага. Очень вероятно, что внизу, у самого очага, располагались старшие, а выше - младшие. На нарах находились также целые когда-то глиняные сосуды. В общем, этот дом больше всего напоминал, по-видимому, так называемые мужские дома или дома для собраний, хорошо изученные этнографами у многих отсталых племен Северной Азии и Америки в XVIII-XIX вв.

Само по себе появление таких поселков, где постоянно или длительное время жила не одна, повидимому, сотня людей, связано было с важными переменами в производительных силах и экономике населения Дальнего Востока.

Племена эти, одно из которых имело свое местопребывание на Тетюхинском мысу, по-прежнему еще не знали металла и оставались людьми каменного века, но у них появились первые признаки нового прогрессивного хозяйства - зачатки земледелия. Об этом свидетельствуют многочисленные остатки зернотерок и терочников-курантов. Окрепли, расширились также и связи их с соседними территориями и странами. Из далекого Забайкалья сюда было привезено, например, тесло, материалом для которого послужил полудрагоценный камень - нефрит. Особенно замечательны украшения в виде длинных цилиндрических бусин и кривые подвески, напоминающие кабаний клык. Эти вещи говорят о связях древних племен Приморья с населением берегов Китая и Кореи. О связях с племенами Китая и других соседних областей Азии можно судить также и по обломкам глиняной посуды. Китайцы, по-видимому, знали эти племена под общим именем сугиенъ или сигиэнь.

Вся жизнь, весь бытовой уклад этих дальневосточных племен III и II тысячелетия до н. э. резко отличались при этом от жизни таежных охотников и рыбаков Восточной Сибири, которые не знали оседлой жизни, не строили прочных жилищ полуподземного типа, не имели плоскодонной глиняной посуды и украшали свои остродонные горшки совсем другим по стилю прямолинейно-геометрическим орнаментом.

В основном так же, как неолитические племена Приморья, жили их соседи в бассейне Амура, особенно в нижней его части, ниже нынешнего Хабаровска.

Развитый неолит представлен на Амуре множеством поселений; самые ранние из числа последних найдены на о. Сучу вблизи г. Мариинска и на р. Куэнга у Николаевска на Амуре. На о. Сучу среди многих неолитических памятников оказались остатки одного обширного полуподземного жилища, глубоко врытого своим основанием в землю, с отвесными стенками и большим количеством ям для столбов на полу жилья. В жилище обнаружены многочисленные и характерные вещественные остатки: каменные шлифованные тесла, наконечники стрел, скребки, ножи, проколки и остроконечники, обработанные краевой ретушью, палицы из ноздреватого камня вулканического происхождения, украшения или амулеты, а также многочисленные обломки глиняных сосудов.

Керамика древнейших поселений неолитического времени на Амуре сходна с приморской и вместе с ней в корне отличается от байкальской. Сосуды тоже имели здесь не остродонную или круглодонную форму, а плоскодонную. Оттисков сетки-плетенки снаружи на них нет. Вместо этого они покрыты тонким гребенчато-пунктирным узором в виде вертикальных, параллельных друг другу зигзагов. Близко напоминая по форме и узору древнейшие «цилиндрические» («ентодоки») сосуды неолитических поселений на Японских островах, такие сосуды, по-видимому, непосредственно происходят от оригинальных высоких цилиндрических корзин южных областей восточной Азии и соседних островов. Эти корзины имели такое же узкое, плоское дно и орнаментированную поверхность, образованную зигзагообразным плетением из узких растительных полосок, расположенных вертикально.

Туда же, на юг, ведут палицы из вулканического камня, кривые украшения типа магатама, слегка напоминающие кабаньи клыки, и совершенно исключительная по богатству и своеобразию орнаментика. В отличие от традиционной неолитической орнаментики лесных областей Сибири и восточной Европы амурская неолитическая орнаментика в основе своей не прямолинейно-геометрическая, а криволинейная. В ней преобладают не простейшие зонально расположенные узоры в виде зигзага или сочетаний горизонтальных и вертикальных линий, а сложные спирали, так же исак в Приморье, и замысловатые сплетения кривых полос - типа плетенки. Что же касается прямолинейно-геометрических узоров, то и те нередко имеют здесь вид сложных меандровых композиций. Особенно неожиданно наличие красных лощеных и покрытых ангобом сосудов, орнамент которых был процарапан, а затем закрашен в черный цвет. Такая роспись сосудов живо напоминает не только находки на Японских островах, созданные, по-видимому, задолго до появления там предков нынешних японцев, но, в особенности, замечательную расписную керамику северокитайского и южноманьчжурского неолита, известную из поселений древних земледельцев культуры яншао и из пещеры Шакуотун (Шагодун) в Дунбэе.

Основным занятием неолитических обитателей Амура, так же как и советского Приморья, несомненно, было рыболовство. В нагаре с глиняных сосудов, найденных на о. Сучу, обнаружены остатки морских диатомей, которые, всего вероятнее, попали сюда в результате приготовления пищи из рыбы осетровых пород, может быть, калуги. Каменные палицы из вулканических пород служили, повидимому, как орудия, которыми глушили или убивали этих крупных рыб при добыче. Именно рыболовство, как выразительно свидетельствуют наслоения рыбьих костей, чешуи, а также различных раковин, имеющиеся в более поздних поселениях Приамурья и Приморья, явилось основой оседлости местных племен и определило весь их своеобразный и характерный бытовой уклад.

Третья большая группа неолитических памятников, раскрывающих облик новой самобытной культуры, недавно обнаружена в Якутии. Неолит Якутии, подобно байкальскому и амурскому, расчленяется на ряд хронологических звеньев-этапов, последовательно сменявшихся один за другим на протяжении многих веков. Самые ранние неолитические находки на юге Якутии встречены в местности Юедей на Ой-Муранской протоке и у р. Куллаты в 40 км выше г. Якутска, а на севере Якутской АССР около оз. Уолба в 20 км от Жиганска, почти на самой линии полярного круга.

Для Юедейской стоянки и Уолбы характерно наличие архаических по типу пластинчатых наконечников стрел, сохраняющих необработанной большую часть своей поверхности и лишь частично оформленных ретушью вдоль краев. На берегах оз. Уолба и соседних с ним озер встречена целая группа неолитических поселений, характеризующих специфический уклад озерных рыболовов на протяжении двух этапов неолита.

За этими памятниками раннего неолита типа Юедейской стоянки на юге Якутии следуют другие, среди которых выделяется поселение в устье небольшой речки Малой Мунку (Малой Черепанихи) вблизи г. Олекминска. Стоянка помещалась в глубине речной долины, под прикрытием высокой древней террасы. В верхнем, дерновом слое, при раскопках поселения встречены очажки и при них немногочисленные фрагменты глиняных сосудов раннего железного века. Глубже залегал густо насыщенный культурными остатками основной культурный слой неолитического времени. Судя по находкам, обитатели поселения жили охотой и рыбной ловлей: на каждый квадратный метр раскопанной площади приходится по одному или более каменному наконечнику стрелы. Рыбу ловили костяными крючками составного типа, а также гарпунами.

Каменный инвентарь поселения содержит наряду с топорами байкальского типа (топоры с ушками) топоры весловидной формы и тесла с плечиками на обушке, неизвестные на остальном пространстве северной Азии, но отчасти напоминающие такие же орудия юго-восточной Азии и Американского континента.

Жители поселения достигли высокого совершенства в обработке камня всеми известными в неолите способами: обычной ретушью, точечной обивкой, пилением, сверлением, шлифовкой. В их распоряжении был и превосходный материал: черный кремнистый сланец, молочно-белый, красный и других оттенков известняковый кремень, различные разновидности кристаллических пород. Они выделывали свои вещи и из полудрагоценного камня - нефрита. В отличие от прибайкальских нефритовых орудий, ножи, топоры и тесла выделывались на средней Лене не из темно-зеленого, а из белого нефрита. Типы нефритовых изделий, особенно украшений среднеленского края, тоже отличаются от прибайкальских. В Якутии на Витиме, возможно, находился не только местный источник ценного сырья, но и особый центр изготовления нефритовых вещей, независимый от ангаро-саянского.

Своим глиняным сосудам обитатели стоянки придавали характерную» остродонную форму, их горшки имели часто даже такой же «шин» на дне, как сосуды из раковинных куч Скандинавии. Поверхность сосудов часто бывает покрыта текстильными оттисками, т. е. отпечатками колотушки, обмотанной тканью или нитями из растительных волокон. Орнамент простой, геометрический и только на венчике сильно отличный oт богатой и щедрой орнаментики позднего неолита Прибайкалья.

За памятниками типа стоянки Мунку следуют поселения типа раскопанного на оз. Ымыяхтах в Соттинском наслеге Усть-Алданского района Якутской АССР, в 60 км к северо-востоку от г. Якутска. Это была типичная стоянка озерных рыболовов, куда они периодически приходили в течение длительного времени, на протяжении которого здесь образовался культурный слой мощностью до 60-70 см. Культурные остатки гуще всего группировались около очажков, представлявших собой скопления золы.

Керамика, по сравнению с находками на стоянке Мунку, представлена немногочисленными и единообразными образцами: вместо прежней текстильной керамики преобладает ложнотекстильная керамика с простейшим линейным резным узором в виде треугольников, свисающих с венчика, 1 есть несколько фрагментов гладкого сосуда с налепными валиками. В каменном инвентаре выделяются наконечники стрел с прямым и овальным насадом, а также нуклевидные полиэдрические (т. е. многогранные) резцы.

В культурном слое изобиловали кости рыб, вместе с которыми оказались кости лося и одного человека, одинаково обожженные и разбитые, свидетельствующие, по-видимому, о каннибализме.

Особого расцвета в неолитическое и последующее время на территории Якутии достигают наскальные росписи. Наиболее замечательными из таких росписей являются многочисленные рисунки, выполненные красной краской на скале Суруктах Хая, в долине небольшой речки Мархи, впадающей в Лену ниже Олекминска. Писаницы Мархинской Суруктах Хая датируются находками из обнаруженного там жертвенного места. Вверху лежали наконечники стрел железного века, ниже - предметы бронзового века, а еще глубже - поздненеолитические наконечники стрел и скребки, отщепы, перламутровые бусы, фрагменты игольников, орнаментированных прямыми резными линиями. Начало культового почитания скалы Суруктах Хая падает, таким образом, на поздненеолитическое время.

Самыми же древними на средней Лене должны быть признаны изображения лосей на скале у дер. Чуру и близкие им по стилю другие такие же изображения, отличающиеся большим реалистическим мастерством, динамичностью и жизненностью в передаче форм тела животных. В дальнейшем наблюдается преобладание схематических изображений и утрата былых реалистических признаков.

На севере Якутской АССР при общем значительном единстве культуры с югом Якутии в неолитическое время обнаруживаются некоторые особенности хозяйственного быта и отчасти связанное с ними своеобразие материальной культуры. По-своему здесь протекает, по-видимому, и смена хронологических стадий неолита.

На оз. Уолба и соседних с ним озерах в районе Жиганска встречена целая группа неолитических поселений, характеризующих специфический уклад озерных рыболовов - балыксытов на протяжении двух основных этапов неолита. Самыми ранними являются могильник и поселение на кырдале (бугре) между озерами Уолба и Жиркова. Могилы не имели внешних признаков. Костяки лежали в грунтовых ямах, осыпанные красной минеральной краской - охрой, подобно костякам из Китойского могильника на Ангаре и Оленьего острова на Онежском озере в Карелии. При одном костяке были найдены крупные каменные наконечники стрел архаического типа - в виде ножевидных пластин, ретушированных только частично вдоль краев. Поселение занимало всю площадьбугра, причем культурные остатки содержались в двух слоях. В нижнем слое найдены такие же по типу наконечники стрел, как в могильнике, а вместе с ними наконечники особого рода, в виде «напилков», т. е. трехгранные в поперечнике, сплошь ретушированные. Найденные здесь остатки жилища имели вид овального углубления с почти отвесными стенками, заполненного мешаной супесью с значительной примесью красной охры и каменными изделиями. Последние представлены были большим количеством крупных ножевидных пластин правильной огранки, изготовленных из черного кремнистого сланца. Верхний слой Уолбинского кырдала дал находки иного рода. Появляется довольно обильная ложнотекстильная керамика. Наконечники стрел приобретают обычный неолитический облик: они небольшие, двусторонне ретушированные, снабжены отчетливо выделенным черешком. Широкое распространение теперь имеют здесь резцы нового типа: многогранные с отчетливо выделенной рукоятью, изготовленные из сработанных нуклеусов, тогда как ранее употреблялись архаические резцы на углу сломанных пластин или специально сделанные из кремневых отщепов резцы бокового типа с ретушью на верхнем конце.

Ложнотекстильная керамика - керамика, покрытая оттисками в виде шахматной мелкоячеистой сетки, произведенными ударами специальной лопаточки с нарезками на ее поверхности.

Поблизости от Уолбинского кырдала оказались и другие поселения, одновременные образованию верхнего слоя кырдала. Следов жилищ в виде землянок на них не встречено, но зарегистрированы особые очажные ямы с зольными выбросами при них. Такие очаги могли сопровождать летние жилища с каркасом из ивовых прутьев, известные на Амуре под названием хоморан, а у ленских якутов называющиеся отуу.

На данном этапе, а может быть и раньше, неолитические племена достигают и более северных областей Якутии - вплоть до берегов Ледовитого океана. По берегам Лены, межу Жиганском и Чокуровкой, в ряде мест выявлены остатки культуры бродячих охотников тундры и лесотундры каменного века. Это были следы временных стойбищ, где помещалось одно или несколько легких переносных жилищ типа чума. На месте, где стояли такие жилища, обнаруживаются обыкновенно крайне немногочисленные, а вместе с тем очень выдержанные по своему ассортименту находки: несколько мелких отщепов и ножэвидных пластин, один или два охотничьих мужских ретушированных ножа, напоминающих по форме наконечники копий, один-два наконечника стрел, реже скребки. Керамика была известна, но образцы ее на стоянках встречаются крайне редко.

Кроме таких стоянок, в тех же районах найдены одновременные им памятники особого рода. На высоких скалистых мысах, со всех сторон обдуваемых ветром - избавителем от гнуса, обнаруживаются тысячи каменных отщепов, сконцентрированных обыкновенно на очень ограниченном участке, площадью не более 15-20 м2. Вместе с отщепами лежат и орудия, служившие для обработки камня, овальные или цилиндрические по форме гальки с выбоинами на концах, отбойники. Обычных по типу заготовок в виде не законченных отделкой вещей определенных форм, т. е. скребков, наконечников, ножей, здесь очень мало. Зато много первично отесанных болванок, своего рода полуфабрикатов, которые могли быть употреблены впоследствии для изготовления любого изделия. Древние мастера, таким образом, ставили своей целью лишь вчерне заготовить камень, освободить его от ненужной тяжести в виде корки, трещиноватых участков и подготовить для переноса в другие места, где нет такого поделочного камня, на более или менее далекое расстояние. Такие своеобразные нижнеленские мастерские, следовательно, вполне соответствуют по своему характеру временным стойбищам бродячих охотников лесотундры, которые непрерывно меняли свое местопребывание, смотря по сезону и в зависимости от перекочевки дичи, особенно табунов северного оленя.

Точно такие же в основных очертаниях, как и в низовьях Лены, неолитические памятники известны далеко к востоку от Лены, в долине Колымы. Они обнаруживаются и в глубине Чукотского полуострова, где тоже издавна существовала древняя континентальная культура, предшествовавшая культуре оседлых морских зверобоев. Следы последней оказались, например, в центральной части полуострова на р. Амгуэме, где найдены ножевидные пластины и нуклеусы, совершенно отсутствующие в древних прибрежных поселениях, но известные на материковых поселениях Аляски, например на стоянке в районе «Университетской фермы» в Фербенксе. На Амгуэме обнаружены также превосходно обработанные отжимной ретушью наконечники стрел листовидной формы.

Памятники лесного неолита Западной Сибири, северного и восточного Приуралья остаются еще очень слабо выявленными. Однако даже и то немногое, найденное в настоящее время, показывает, что и здесь развитие древних культур шло своими путями. Известно, например, что в северной части бассейна Оби встречаются многочисленные древние поселения, состоявшие из землянок. Поселения эти расположены на мысах и ярах в болотистых приозерных местах и потому не имеют следов укреплений - ни рвов, ни валов: достаточной защитой служила окружавшая их природа. Землянки в поселениях очень велики, площадь их достигает 625 м2. Подобные постройки должны были сооружаться соединенными усилиями целого коллектива и несомненно служили общинно-родовыми жилищами. Землянки, хотя и значительно меньших размеров, продолжали здесь существовать в качестве основного вида жилища и спустя 3-4 тыс. лет. Они были в употреблении на Оби еще в XVIII-XIX вв. под названием мыс-хат, т. е. земляной дом. В древних землянках на северной Сосве оказались шлифованные и обитые орудия из камня, в том числе долота, ножи, скребки, наконечники стрел, вместе с обломками тонкостенных горшков яйцевидной формы. Горшки обыкновенно были украшены гребенчатым ямочным узором, сходным с орнаментикой, типичной для сосудов из среднеуральских поселений поздненеолитического времени - около 2000 г. до н. э.

Несколько позднее, в конце второго и начале первого тысячелетия до нашей эры, общий характер материальной культуры жителей нижнего Приобья изменяется. Сосуды становятся разнообразней по форме и орнаменту. Появляются плоскодонные горшки и блюда или миски. Орнамент обогащается. Впервые наблюдаются сложные сочетания тисненых ромбиков, образующих как бы своего рода сетку. Возникают изящные меандроподобные узоры, сходные как с шигирскими Урала, так и с орнаментикой степной андроновской культуры. Они отчасти сходны также и с неолитической орнаментикой советского Дальнего Востока. Сходство это простирается и дальше, на другие области их культуры.

Как амурские племена, жители Приобья занимались преимущественно рыболовством. Огромная река с ее многочисленными старицами, протоками и озерами доставляла людям не менее верный источник существования, чем Амур для его неолитических обитателей. Рыболовство определило не только тип жилищ или керамики, но и многие другие черты быта, вплоть до одежды из рыбьих шкур. «Одежда их, - писал в начале XVIII в. Гр. Новицкий, - обще из кожей рыб наипаче с налима, иже подобен сому, тот же осетра и стерлядей одерше кожу только трудами своими умягчает, яко могут все одеяния себе из них сошити, обще же из налимей кожи - кожаны, с иных же чулки, сапоги утворяют». И эта черта также роднит жителей Оби с амурскими племенами, которых китайцы исстари называли «рыбьекожими».

Общее сходство образа жизни и общность хозяйственно-бытового уклада, вопреки разделяющим эти области северной Азии колоссальным пространствам, закономерно привели к конвергентному возникновению во многом сходной материальной культуры древних рыболовческих племен на Оби и Амуре.

Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Гармонические колебания Физика формула частоты колебаний