Эрнст Рём: Чреватая страсть к мужчинам. Нежный палач Эрнст Рем (Ernst Rohm)

В годы становления нацистского движения одной из основных его фигур был лидер штурмовиков Эрнст Рем (Ernst Rohm) - человек невысокого роста и плотного телосложения, с прищуренными глазами и небольшими усиками. Сторонники и оппоненты Рема знали о его "нордическом характере" и беспощадности к врагам. Однако мало кто догадывался о тайной стороне жизни фюрера штурмовых отрядов - его гомосексуальных наклонностях и связях.

Эрнст Рем родился в 1887 году в Мюнхене в семье служащего баварской железной дороги. Рем рано выбрал для себя военную карьеру и после окончания гимназии записался в армию. Во время Первой мировой войны Рем участвовал в боевых действиях на Западном фронте и был ранен в бою под Верденом. Остаток службы он провел в штабе баварского пехотного полка и проявил себя как способный организатор.

Поражение Германии в Первой мировой войне и революция, приведшая к свержению династии Гогенцоллернов и установлению Веймарской республики, глубоко потрясли Рема. Будучи плоть от плоти милитаристом, Рем не понял и не принял революцию, считая ее заговором коммунистов и евреев против немецкого народа. Вместе со своими коллегами по немецкой армии (Рейхсверу) он стал создавать фрайкоры (нем. Freikorps) - полувоенные формирования, состоявшие из бывших фронтовиков, разделявших консервативные, монархические и антисемитские взгляды и люто ненавидевших Веймарскую республику.

Целью Рема было создать из отставных солдат сеть тайных агентов, которых можно было бы внедрять в националистические организации, чтобы затем использовать эти организации в политической борьбе. Одним из агентов Рема стал бывший ефрейтор Адольф Гитлер. В 1920 году Гитлер по заданию командования пошел на собрание недавно созданной Немецкой национал-социалистической рабочей партии (НСДАП). Услышанные на собрании идеи вдохновили Гитлера настолько, что он без промедления вступил в партию и уже вскоре стал ее единоличным лидером - фюрером. Придя к власти в НСДАП, новоявленный фюрер вспоминает о своем бывшем начальнике: в 1923 году Рем получает предложение возглавить штурмовые отряды (немецкое "Sturmabteilung" или сокращенно SA) - боевые подразделения, целью которых было проведение агитации, охрана партийного руководства нацистов и вооруженная борьба с политическими оппонентами.

Несмотря на то, что Рем стал сподвижником Гитлера, отношения между фюрером и его новым подчиненным никак нельзя было назвать безоблачными. Рем выступал за большую самостоятельность СА. Он считал, что штурмовые отряды должны играть ключевую роль в вооруженном захвате власти, а партии Гитлера отводил в этом деле вспомогательную роль. Отношения между Ремом и Гитлером еще более обострились после провала "пивного путча" в Мюнхене в 1923 году. Тогда помещенный в тюрьму Гитлер отказался от попыток захватить власть насильственным путем. Рем, продолжавший отстаивать принципы вооруженной борьбы, был смещен с поста руководителя СА и в 1925 году отправился военным советником в Боливию.

Нахождение вдали от Германии дало Рему возможность не только обдумать свои политические принципы, но и переоценить собственную личность. В период жизни в Боливии Рем вступает в переписку с Карлом-Гюнтером Хеймсотом (Karl-Gunther Heimsoth) - известным немецким сексологом и адвокатом движения за права геев и лесбиянок. В отличие от другого борца за права гомосексуалов, Магнуса Хиршфельда (Magnus Hirschfeld), Хеймсот не считал геев "третьим полом", занимающим своего рода промежуточную нишу между мужчинами и женщинами. По мнению Хаймсота, гомосексуальность является не "третим полом" или синонимом женственности, а идеалом мужественности, высшим проявлением мужского товарищества и дружбы. Неудивительно, что именно в письмах Хеймсоту Рем, разделявший идеи армейской дружбы и фронтового братства, решает признаться в своей гомосексуальности.

Рем пишет, что, хотя у него и до этого случались эпизодические гомосексуальные контакты, он начал жить регулярной гомосексуальной жизнью в 1924 году. Именно в это время в сопровождении друзей из СА он стал посещать ночные клубы и бани Берлина, в которых, по его словам, достиг "вершины человеческого счастья". Рем признавался, что никогда не получал удовлетворения от сексуальных отношений с женщинами и в Боливии более всего скучает по немецким юношам.

Возможность вернуться в Германию представилась Рему в 1931 году. К этому времени партия Гитлера добилась существенных успехов на выборах, и фюреру был нужен человек, который обеспечил бы его восхождение к власти. Гитлер поручает Рему вновь возглавить штурмовые отряды.

Под началом Рема СА стало считаться чуть ли не "рассадником гомосексуализма в молодежной среде". Рем поручал своим доверенным лицам ходить по клубам Берлина и подбирать симпатичных молодых людей, которых он затем назначал своими адъютантами. В случае если молодой человек отказывался прислуживать Рему, его принуждали к этому силой. Особо близких ему молодых людей Рем зачастую назначал на руководящие посты. В числе "любимчиков" фюрера СА значились, к примеру, молодой граф Ганс-Эрвин фон Шпрети-Вайльбах (Hans Erwin von Spreti-Weilbach), известный своей физической красотой, лидер силезских штурмовиков Эдмунд Хайнс (Edmund Hayes) и группенфюрер СА Карл Эрнст (Karl Ernst). Назначение последнего лидером берлинских штурмовиков чуть не привело к восстанию. В сопровождении ближайших подчиненных Рема часто видели в "Эльдорадо" и "Кляйст Казино" - самых известных заведениях для гомосексуалов тогдашнего Берлина.

Скандальная кадровая политика Рема и его сексуальное поведение привели к падению авторитета СА в консервативной и националистической среде. Публикация писем Рема Хеймсоту в 1932 году подлила масла в огонь. Официально НСДАП выступала категорически против гомосексуальных отношений, считая, что "мужская любовь" развращает немецкую нацию и ослабляет ее боевой дух. Присутствие в рядах партии такого приверженца однополой любви как Рем могло подорвать доверие бюргерских масс к национал-социалистическому движению. Для того, чтобы сохранить доверие партии, группа руководящих нацистов, в число которых входил, в частности, Мартин Борман (Martin Bormann), готовила покушение на жизнь Рема.

Гитлер, однако, не спешил расставаться со своим старым товарищем по политической борьбе. В период битвы за власть фюрер нуждался в Реме и его людях. Тучи над Ремом стали сгущаться лишь после назначения Гитлера рейхсканцлером в январе 1933 года. Пришедшему к власти фюреру внезапно оказались ненужными былые соратники, к тому же компрометирующие его своим "непристойным" поведением. Более того, все более назойливой становилась политическая активность лидера штурмовиков. Планы Рема сделать СА ядром будущей германской армии вызывали недовольство руководства рейхсвера, поддержка которого была нужна Гитлеру для претворения в жизнь его планов по перевооружению Германии и подготовки к крупномасштабной войне.

Таким образом, Рема решено было устранить. 29 июня 1934 года Гитлер приказал всему руководству СА собраться на вилле на одном из курортов Баварии, якобы для проведения совещания. На самом деле готовилась кровавая расправа. Вечером того же дня он в сопровождении доверенных лиц вылетел из Берлина и, прилетев на аэродром под Мюнхеном, в составе колонны эсэсовцев двинулся к резиденции Рема.

К утру ничего не подозревавших штурмовиков разбудил необычный шум. Шпрети-Вайльбах выбежал на улицу узнать, что происходит. Встретив Шпрети на крыльце дома, Гитлер ударил его своей тростью по лицу, рассек щеку и передал обливающегося кровью штурмовика эсэсовцам. Войдя в дом, Гитлер увидел потрясшую его картину. Лидер силезских штурмовиков Хайнс лежал в постели в обнимку со своим шофером, которого прибывший с фюрером партийный идеолог Розенберг презрительно назвал "мальчиком для утех". По воспоминаниям Розенберга, увидев фюрера, Хайнс стал клясться, что не сделал юноше ничего плохого. Любовник Хайнса при этом в страхе прижимался к его плечу. В ярости Гитлер схватил "мальчика для утех" и со всей силой отбросил его к стене. В коридоре фюрер заметил худощавого молодого человека с нарумяненными щеками. Юноша оказался личным слугой Рема. Фюрер велел эсэсовцам отвести его в подвал дома и там расстрелять. Наконец, настала очередь лидера штурмовиков. Рема, спросонья не понимавшего, что происходит, схватили и увезли в тюрьму Штадельхайм под Мюнхеном.

Обезоружив и устранив от власти лидера СА, Гитлер некоторое время колебался, стоит ли сохранять старому соратнику жизнь. Однако его убедили покончить с ним. 1 июля 1934 года в тюремную камеру Рема вошли два эсэсовца и положили на стол пистолет, дав Рему десять минут на то, чтобы совершить самоубийство. Когда спустя означенное время выстрела не раздалось, эсэсовцы вошли в камеру и собственноручно пристрелили лидера штурмовиков.

Не будет преувеличением сказать, что самым известным гомосексуалистом Третьего рейха был Эрнст Рём , шеф штурмовых отрядов. Как и его земляки, Геринг и Гиммлер, Рём происходил из баварской буржуазной семьи. Это был довольно полный, массивный человек сангвинического темперамента. Но под слоем жира у него скрывалась крепкая мускульная основа. Рём не отличался тучностью, как Геринг, но бесконечные банкеты, где пили и ели часами, делали свое дело, и компенсировать их верховой ездой, которой он усердно занимался, не удавалось. На этом мощном теле красовалась великолепная голова зверя. У него было почти круглое, налитое кровью лицо с двойным подбородком и отвислыми щеками, покрытыми синими прожилками. Под низким, но широким лбом поблескивали маленькие, очень живые глазки, глубоко сидящие в орбитах и полускрытые жирными щеками. Глубокий шрам пересекал лицо, еще более подчеркивая его звероподобие. Широкой бороздой он шел через левую скулу и заканчивался у носа, почти разрубая его надвое. Переносица была раздавлена, расплющена, а конец носа, округлый и красный, торчал как бы отдельно и имел бы комичный вид, если бы не зловещее выражение всего лица. Короткий и твердый треугольничек усов скрывал длинную верхнюю губу, приоткрывая широкий тонкогубый рот. Вопреки прусской военной традиции, Рём не брил голову. Его коротко остриженные волосы были всегда гладко причесаны. Крупные уши, заостренная верхняя часть которых резко выгибалась наружу, придавали его лицу нечто от фавна.
Ради некой наглой бравады Рём подбирал в свою свиту юнцов редкой физической красоты. Он заботливо развращал их, если они еще не были испорченными. Его окружение, не исключая шофера и денщика, составляли гомосексуалисты. Парадокс заключался в том, что в программной декларации нацистов во время избирательной кампании 1928 года говорилось: «Те, кто допускает любовь между мужчинами или между женщинами, - наши враги, потому что такое поведение ослабляет нацию и лишает ее мужества». Гитлер, разумеется, знал о гомосексуальности предводителя штурмовиков, но пока тот был нужен, Гитлер защищал его от нападок антифашистской прессы, говоря: «Его частная жизнь меня не интересует».

Буржуа и обыватель, слова, ставшие в нацистском жаргоне ругательствами, были прикреплены к Эрнсту Рёму, человеку, который меньше всего подходил под эти определения. В своей автобиографии 1928 года, громко названной «История предателя», он обрушивался на буржуазные устои Германии. В своей критике он доходил до того, что заявлял, что «скорее найдет согласие с солдатом противника, нежели с немецким гражданским, так как последний - свинья», а Рём не собирался говорить на его свинском языке. Неудивительно, что руководство НСДАП тут же запретило эти мемуары.
Для капитана Эрнста Рёма компромисс было грязным словечком, а война никогда не заканчивалась. Это было одной из причин, почему фюрер выбросил его за борт, когда ему потребовалась неограниченная власть. Но перед этим он максимально выгодно использовал способности Рёма.
Эрнст Рём начал свою борьбу против Веймарской республики в 1919 году, когда перешел из добровольческих корпусов в штатный состав рейхсвера. Именно он направил мелкого агента, работавшего в политическом бюро рейхсвера, на заседание одной мелкой политической группировки, которая называлась Немецкая рабочая партия. Агента, подрабатывавшего агитатором, звали Адольф Гитлер. Именно Рём, поначалу как начальник Гитлера, помог будущему фюреру познакомиться с баварскими деятелями, которые считали, что Версальский мир и Веймарская республика - это национальный позор Германии. Именно Рём помог Гитлеру организовать в 1923 году «пивной путч», создавая тайные склады боеприпасов, подбирая необходимые кадры и координируя действия правых революционеров. Именно Эрнст Рём преобразовал штурмовые отряды в частную армию Гитлера, которая со временем превратилась в инструмент запугивания политических противников.

Первый конфликт между Гитлером и Рёмом произошел во время пребывания фюрера в тюрьме Ландсберг. Рём не был способен к какой-то политической деятельности - он привык прибегать только к силе, а единственным средством борьбы он считал вооруженный конфликт. Гитлер же, находившийся в шоке от провалившегося переворота, решил, что необходим легальный путь проникновения в демократическую систему и уничтожения ее изнутри. В новых условиях Рёму как бескомпромиссному и безжалостному борцу не нашлось места.
Уже в 1924 году Гитлеру поступали многочисленные жалобы на штурмовиков, которые устраивали дикие оргии, попойки, вели себя вызывающе и недостойно. Вокруг шефа штурмовых отрядов витали многочисленные сомнительные слухи. Но не стоило удивляться поведению штурмовиков. «Коричневая милиция» состояла в основном из бывших солдат, недисциплинированных обитателей городских трущоб. Подобное поведение для них было скорее естественным, нежели предосудительным. Вооружение СА больше напоминало арсенал преступников - ножи, кастеты, резиновые дубинки, револьверы, железные цепи. Штурмовые отряды Рёма доказали свою эффективность в уличных стычках, нередко перераставших в форменные сражения. В те времена для лидеров партии это был очень весомый аргумент.
Эрнста Рёма никогда не волновала его репутация. Его гомосексуальная склонность была общеизвестна. Рём «освоил» этот порок в армии, где гомосексуализм был в большой моде. Он даже послужил поводом для судебного разбирательства в Центральном окружном суде Берлина - дело 197 D 18/25. В нем шеф СА проходил по делу о краже, совершенной 17-летним Германом Сигизмундом. Согласно показаниям последнего, в январе 1925-го Рём пригласил его в пивную, а затем в гостиничный номер, где предложил участвовать в отвратительной сцене», от которой юноша отказался. Якобы случайно юноша прихватил с собой номерок от камеры хранения, в которой находились чемоданы Эрнста Рёма. Случай удалось с трудом замять.

В мае 1932 года генерал Людендорф, бывший политический союзник Гитлера, написал: «Я имею в своем распоряжении свидетельства, что герр Гитлер уже в 1927 году был знаком с теми безобразиями, которые творились в организации. В основном речь шла о гомосексуализме Рёма и Хайнеса и процветавшей в «Гитлерюгенде» педерастии. Но в то время Гитлер отказался избавиться от этих людей». Но, видимо, распутная жизнь руководителей штурмовиков и нацистской молодежной организации настолько дискредитировала НСДАП, что Гитлер в итоге все-таки приостановил полномочия Рёма и Хайнеса. Такая ситуация длилась недолго. Четыре года спустя, в 1931 году, когда берлинские штурмовики взбунтовались против Гитлера, фюрер очень нуждался в энергичном деятеле, который бы заменил лидера мятежных штурмовиков Вальтера Штеннеса. Преемник Рёма Франц Пфеффер фон Заломон не мог справиться с этой задачей.

Но в тот критический момент сам Рём оказался в Боливии. Бывший капитан рейхсвера оказался в штабе Боливийской армии, где получил чин лейтенанта-полковника. После обвинений Людендорфа он охотно уехал в Южную Америку, где требовался опытный военный советник. Рём был очень доволен работой военного советника, но в Боливии он очень страдал из-за фактического отсутствия в этой стране гомосексуалистов. Подобные переживания он описывал в своих письмах другому гомосексуалисту - доктору Хаймзоту: «Я бедный дурак, который не знает, что делать. Я мечтаю вернуться обратно в печально красивый Берлин, где может быть счастлив мужчина». У Хаймзота он попросил найти мужскую порнографию и выслать ему несколько фотографий в Боливию.
Но Рёму не пришлось долго переживать свой «сексуальный упадок». Осенью 1930 года Гитлер отправил в отставку Пфеффера фон Заломона и сам встал во главе штурмовых отрядов. Ситуация в СА стала накаляться. В Берлине полыхнул мятеж. Теперь «гомосексуалист из Ла-Пасе», как за глаза называли в то время Рёма, стал просто необходим, чтобы успокоить и реорганизовать 100-тысячную коричневую армию. В январе 1931 года Гитлер написал «дорогому Эрнсту», что тот мог вновь занять пост руководителя штаба СА. Но теперь закавыка состояла в том, что фюрер назначал Рёма именно начальником штаба, а не главнокомандующим штурмовыми отрядами, который обладал бы всей полнотой власти.
3 февраля 1931 года Гитлер сделал несколько заявлений, тон которых не оставлял никаких сомнений - он готовил возвращение Рёма. «Верховное командование СА рассмотрело множество сообщений и обвинений в адрес штурмовиков и различных чинов СА, которые в основном сводятся к констатации их неприличного поведения». А дальше шло поразительное заявление, что подобные наветы совершаются по политическим мотивам либо же личными врагами штурмовиков. Или другие высказывания Гитлера на этот счет: «Некоторые штурмовики ожидают от командования СА принятия решений по вопросам их личной и частной жизни. Я категорически отвергаю подобные намерения»; «Очень много времени, которое можно было бы посвятить борьбе за свободу, я трачу на то, чтобы доказать, что штурмовые отряды - это формирование, созданное с определенной политической целью. Это - не институт для благородных девиц, где следуют определенным моральным установкам. Это - отряды закаленных бойцов. Совать нос в их жизнь можно лишь только с одной целью - установить, действительно ли тот или иной штурмовик выполняет свои официальные обязанности в СА. Его личная жизнь не может быть объектом наблюдения, если в своей деятельности штурмовик не противоречит основным принципам национал-социалистической идеологии».

На время Гитлер согласился с подобными установками. «Старая гомосексуальная гвардия» СА вновь собиралась в мюнхенской пивной «Братвурстлгок». Гитлеру с трудом удавалось сдерживать негодование штурмовиков. После мятежа Вальтера Штеннеса берлинские СА чуть вновь не восстали, когда к ним одним из командиров был назначен Карл Эрнст, гомосексуалист из окружения Рёма. И снова потребовалось личное вмешательство Гитлера.
Но в марте 1932 года разгорелся новый скандал. В прессу просочились «жалостливые» письма, написанные Рёмом в Боливии. Именно в тот момент партийный «судья» Вальтер Бух пожаловался своему старому другу, штурмовику-ветерану, головорезу Эмилю Данцайзену, что штурмовые отряды превращаются в притон гомосексуалистов, которые только позорят партию и дискредитируют идеи национал-социализма. Данцайзен решил исправить ситуацию. Он тут же сформировал «эскадрон смерти», который возглавил безработный архитектор Карл Хорн. Заговорщики намеревались расправиться с наиболее видными гомосексуалистами, оказавшимися в СА. Вначале планировалось убить некоего Георга Белла, затем сотрудника штаба штурмовых отрядов Ула, а потом должна была наступить участь Эрнста Рёма. Но заговор провалился. Было проведено внутреннее расследование. Была выявлена причастность к планируемому убийству Вальтера Буха, который выдержал нелицеприятный разговор с Генрихом Гиммлером, тогда уже ставшим рейхсфюрером СС.

Но сохранить завес тайны над этим делом не удалось. Члены «эскадрона смерти», миновав партийный трибунал, попали под обычный государственный суд. В той ситуации Эмиль Данцайзен взял всю ответственность за подстрекательство к убийству, за что получил шесть месяцев тюрьмы. Эрнст Рём и Георг Белл, всерьез опасаясь за свои жизни, предпочли на время скрыться.
Одновременно с этим Рём послал своего информатора к бывшему сослуживцу Карлу Майеру, дабы выудить компрометирующие его письма с гомосексуальными признаниями. Проблема заключалась в
том, что Майер состоял в республиканском «Имперском знамени», а стало быть, был политическим противником Рёма. В то же время Рём начал проводить свое собственное расследование, намереваясь расправиться с теми, кто хотел его убить. Информатор Рема опасался за свою жизнь. Действительно, он был опасным свидетелем. Именно поэтому письма, все-таки полученные от Майера, он отдал не Рёму, а в социал-демократическую газету «Форвартс!». Опубликовав их, он снабдил материал небольшим комментарием, который обличал верхушку штурмовых отрядов. Цель подобной публикации была банальной - таким образом информатор пытался обеспечить себе безопасность. Произойди с ним что-нибудь, всем бы стало ясно, что с ним расправилось руководство СА.
Дело зашло настолько далеко, что зять Вальтера Буха, Мартин Борман, направил письмо Рудольфу Гессу, своему непосредственному шефу, в котором просил повлиять на фюрера. Но фюрер разобрался с Рёмом и штурмовиками только два года спустя. В тот момент Гитлер выпустил листовку, в которой решительно заявлял, что Рём оставался и останется руководителем штаба СА, а письма, опубликованные социал-демократами, назвал фальшивкой. Но Гитлер допустил ошибку - он потребовал провести расследование по факту дискредитации его партии. И вот во время судебного заседания Рём под присягой заявил, что все опубликованные письма принадлежали именно ему. Гитлер оказался в крайне дурацкой ситуации. Факт гомосексуализма Рёма был оглашен чуть ли не на всю страну. В тот момент ультрареакционный издатель Леман, давно уже поддерживавший НСДАП, направляет ультимативное письмо фюреру с требованием избавиться от Рёма и его окружения. Письмо заканчивалось фразой: «Рыба гниет с головы».

Но гниение в тот момент не интересовало Гитлера. Он очень нуждался в способном командующем и не мог подвергать опасности свой политический успех из-за морализаторства отдельных субъектов. Для прихода к власти ему требовался весомый аргумент наподобие коричневой частной армии. Но, даже став рейхсканцлером, Гитлер не сразу смог избавиться от Рёма. Он вряд ли бы смог удержать полмиллиона штурмовиков, которые были угрожающей силой не только для политических противников, но даже для вооруженных сил. Рём же, упиваясь своей властью, хотел показать «гражданским свиньям», что «революция будет выиграна не обывателями, не фанатиками, а революционными борцами». Он не мог позволить, чтобы «штурмовики стали марионетками морально извращенных эстетов (!)».

Весь 1933 год и начало 1934 года Эрнст Рём провел в возлюбленном им Берлине, проводя ежедневные оргии в казино «Клейст», «Силуэт» или «Турецких банях». Штаб СА перестал быть командным пунктом коричневой армии. Там можно было нередко заметить полупьяных смазливых юнцов. Но этого ему показалось мало, и он начинает подготовку ко «второй революции». Гитлер решил, что пришло время избавиться от верхушки СА.
Всю вторую половину июня 1934 года в Германии стояла удушающая жара. 29 июня небо вдруг покрылось тучами, приближалась грозa. К вечеру она разразилась, на землю обрушился ливень, и немного посвежело. Говорят, именно тогда Гитлер принял решение, от которого уклонялся уже не один месяц.
Ночью на трехмоторном самолете он вместе с Геббельсом и еще четырьмя верными людьми вылетел из аэропорта «Хангелер». 30 июня, в четыре часа утра, самолет приземлился в Обервизенфельде, недалеко от Мюнхена. Едва фюрер сошел по трапу, как заявил присутствовавшим офицерам рейхсвера: «Это - самый тяжелый день в моей жизни. Но я поеду Бад-Висзее и буду держать там строгий суд». Еще в полете рейхсверу был дан приказ занять партийную резиденцию нацистов, «Коричневый дом». Около пяти часов утра Гитлер и его свита, сопровождаемые эсэсовцами, агентами гестапо и военными, отправились на машинах в Бад-Висзее. Длинную колонну машин прикрывал бронеавтомобиль рейхсвера - предосторожность явно излишняя, так как на всем пути длиною в шестьдесят километров им не встретилось ни одной, хотя бы незначительной, вооруженной группы. Когда около семи часов утра караван прибыл в Бад-Висзее, маленький городок на берегу озера мирно спал.

Колонна направилась к отелю «Курхаймс Хансбауэр», где остановились Рём и его товарищи. Караул СА, который охранял вход в отель, был арестован без сопротивления. В отеле никто еще не вставал. В состоянии сильного возбуждения Гитлер проник в здание во главе своего войска. К нему присоединились также несколько его старых соратников времен баварского путча. Первым человеком, встретившимся Гитлеру в отеле, был юный граф фон Шпрети, адъютант Рёма, известный своей смазливой внешностью. Разбуженный шумом, он выскочил, чтобы узнать, что происходит. Гитлер ринулся к нему и своей собачьей плетью из кожи гиппопотама, подаренной ему когда-то его почитательницами, с такой силой ударил графа по лицу, что фактически рассек его надвое. Хлынула кровь. Передав его эсэсовцам, Гитлер устремился в седьмой номер к Рёму, который мирно спал и был арестован под аккомпанемент ругательств фюрера, не успев и пальцем пошевельнуть. По словам Геббельса, который также принимал участие в операции, но держался на втором плане, старый друг Рёма, обергруппенфюрер Хайнес, был обнаружен в соседней комнате также спящим, но в компании со своим шофером, которого Геббельс назвал «мальчиком для радостей». Хайнес пытался сопротивляться, и оба любовника были застрелены на месте.
Тем временем сопровождавшие Гитлера эсэсовцы и полицейские врывались в другие комнаты гостиницы, где арестовывали руководителей «штурмовых отрядов». Арестованных сгоняли в подвал гостиницы. Позже они были перевезены в тюрьму Штадельхайм, находившуюся около Мюнхена. К полудню в тюрьмах Германии оказалось около двухсот высокопоставленных штурмовиков. Вечером того же дня шестеро из них были расстреляны в Штадельхайме.
В списке на расстрел 30 июня 1934 имя Эрнста Рёма не значилось. Когда Гитлер поздно вечером вернулся в Берлин, то объяснил своему окружению, что решил помиловать начальника штаба «штурмовых отрядов». Но утром следующего дня Рём был казнен. Дело в том, что ночью Герман Геринг, Генрих Гиммлер, Йозеф Геббельс и Рейнхард Гейдрих уговорили Гитлера избавиться от этого человека. В адрес его были выдвинуты обвинения в развратном поведении и гомосексуализме. На самом деле его сексуальные пристрастия были всего лишь поводом. Они были искусно использованы для того, чтобы избавиться от неугодного политического соперника.

Кровавая расправа с людьми, неугодными Гитлеру, прокатившаяся по всей Германии, получила название «Ночи длинных ножей». Под председательством Германа Геринга берлинский суд издавал смертный приговор за смертным приговором. Арестованных тут же расстреливали. Более сотни людей станут жертвами убийств, которые длились в течение трех дней. Этой решительной «чисткой» Гитлеру удалось избавиться от нежелательных соперников и старых политических противников.
Тем временем Гитлер прибыл в «Коричневый дом» и после короткой речи перед наспех собранными партийными бонзами тут же начал пропагандистское управление процессом. Он несколько часов подряд диктовал в защищенном сильными отрядами здании распоряжения, приказы, а также официальные заявления, в которых он сам фигурировал в третьем лице, как «фюрер». Но в спешке маскировки и подтасовок он допустил примечательную оплошность: вопреки более поздней, официальной версии событий, которая широко сохранилась в современном словоупотреблении, ни в одном из многочисленных заявлений 30 июня не шла речь о путче или попытке путча Рёма - вместо этого упоминаются «тяжелейшие оплошности», «противоречия», «болезненные предрасположения», и хотя порой появляется формулировка «заговор», преобладает все-таки впечатление, что акция имела в своей основе моральные мотивы: «Фюрер дал приказ беспощадно удалить эту чумную язву, - описывал Гитлер свои действия при помощи неудачного образа, - он не потерпит больше в будущем, чтобы репутация миллионов приличных людей страдала и компрометировалась отдельными лицами с болезненными наклонностями».

Понятно, что прежде всего многие руководители СА до последнего момента не могли постичь, что происходит; они не планировали ни путча, ни заговора, а их мораль никогда не была предметом обсуждения и тем более критики со стороны Гитлера. Например, берлинский группенфюрер СА Эрнст, который, согласно донесениям Гиммлера, планировал на вторую половину дня нападение на правительственный квартал, на самом деле находился в Бремене и собирался в свадебное путешествие. Незадолго до отплытия судна его арестовали, и он, полагая, что это грубая шутка его товарищей, смеялся над ней от всей души. Самолетом его доставили в Берлин, после посадки он, смеясь, показывая наручники и перебрасываясь шутками с командой эсэсовцев, сел в подкатившую полицейскую машину. Специальные номера газет, которые продавались перед зданием аэропорта, уже сообщали о его смерти, но Эрнст все еще ничего не подозревал. Через полчаса он упал мертвым у стены в Лихтерфельде, не веря до последнего мгновения в случившееся, с недоуменным «Хайль Гитлер!» на устах.

Вечером Гитлер вылетел назад в Берлин. Там его встречала большая делегация. Один из участников события записал по свежим следам свои впечатления от прибытия: «Звучат команды. Рота почетного караула берет винтовки «на караул». Геринг, Гиммлер, Кернер, Фрик, Далюге и около двадцати офицеров полиции идут к самолету. И вот открывается дверь и первым выходит Адольф Гитлер. Он являет собой «уникальное» зрелище. Коричневая рубашка, черный галстук, темно-коричневое кожаное пальто, высокие черные армейские сапоги, все в темных тонах. Непокрытая голова, бледное, как мел, лицо, по которому видно, что эти ночи он не спал, небритый, лицо кажется одновременно и осунувшимся и опухшим... Гитлер молча подает руку каждому стоящему поблизости. В полной тишине - кажется, все затаили дыхание - слышно только щелканье каблуков».
Полный нетерпения и возмущения, Гитлер прямо в аэропорту затребовал список ликвидированных. «Раз уж подвернулась такая «уникальная возможность», как показал позже один из участников событий, Геринг и Гиммлер расширили круг убийств далеко за пределы «рёмовских путчистов». Папен ушел от смерти только благодаря своим личным связям с Гинденбургом, тем не менее он был взят под домашний арест, невзирая на его пост вице-канцлера и все протесты. Два его ближайших сотрудника, личный секретарь фон Бозе и Эдгар Юнг, были застрелены. За своим рабочим столом в министерстве транспорта был убит министериаль-директор Эрих Клаузенер, руководитель объединения «Католическое действие», другая группа отыскала Грегора Штрассера на фармацевтической фабрике, препроводила его в центральное здание гестапо на Принц-Альбрехт-штрассе и убила в подвале дома. В обед группа убийц проникла на виллу Шляйхера в Ной-Бабельсберге, спросила сидящего за письменным столом, он ли генерал фон Шляйхер, и сразу, не дожидаясь ответа, открыла огонь, была застрелена и фрау фон Шляйхер. В списке убитых были далее сотрудник экс-канцлера генерал фон Бредов, бывший генеральный государственный комиссар фон Кар, о «предательстве» которого 9 ноября 1923 года Гитлер никогда не забывал, и патер Штемпфле, который был одним из редакторов «Майн кампф», но потом отошел от партии; затем инженер Отто Баллерштедт, который перешел дорогу партии Гитлера в период его восхождения, и, наконец, не имевший ровным счетом никакого отношения к этим делам музыкальный критик доктор Вилли Шмид, которого спутали с группенфюрером СА Вильгельмом Шмидтом. Свирепее всего волна убийств бесчинствовала, похоже, в Силезии, где руководитель СС Удо фон Войрш потерял контроль над своими частями. Примечательно, что людей часто убивали прямо на месте, в конторах, частных квартирах, на улице, со звериной небрежностью, многие трупы обнаруживались лишь спустя несколько недель в лесах или водоемах.

Жестокость, с которой происходила расправа 30 июня 1934 года, оправдывалась национал-социалистской прессой как необходимость жесткого подавления гомосексуализма. В передовице «Фёлькише беобахтер», вышедшего на следующий день после убийств, можно было прочитать: «Во время проведения арестов выявились такие отвратительные картины, что само собой исчезли любые следы сочувствия. Некоторые из руководителей СА удовлетворяли свою похоть сразу с двумя юнцами». Еще в Бад-Висзее Гитлер отдал приказ беспощадно искоренить эту «заразную опухоль».

(1887-11-28 )
Мюнхен , Бавария , Германская империя Смерть: 1 июля (1934-07-01 ) (46 лет)
Мюнхен , Бавария , Третий рейх Отец: Юлиус Рём (1847-1926) Мать: Эмилия Бальтхайзер (1857-1935) Награды:

Биография

Ранние годы

В то время Рём вместе с членом Земельного охотничьего совета Георгом Эшерихом создавал баварское народное ополчение (нем. Einwohnerwehren ), призванное обойти ограничения численности вооружённых сил, наложенные Версальским договором . Для его обеспечения оружием и боеприпасами Рём создал огромные тайники, которых впоследствии хватило, чтобы вооружить треть созданного в 1935 году вермахта . Однако в 1921 году организация была запрещена. После этой неудачи Рём пришёл к выводу, что для захвата власти необходима поддержка широких слоёв населения. Наиболее подходящей кандидатурой для решения данной задачи оказался Гитлер.

Для обеспечения безопасности Гитлера из солдат 19-й миномётной роты Рём организовал подвижную группу. На её основе была создана служба порядка партии, впоследствии переименованная в физкультурно-спортивное отделение, а затем - и в штурмовой отряд (нем. Sturmabteilung , сокращённо СА).

Рём также искал офицеров для командирских должностей. Основу руководства СА составили выходцы из штаба 2-й морской бригады, расформированной за участие в Капповском путче , во главе с её командиром капитаном 3 ранга Германом Эрхардтом .

Практически сразу же между Рёмом и Гитлером стали возникать разногласия по вопросу целей и задач СА. Гитлер видел в штурмовых отрядах группы бойцов, готовых выполнить любое задание партийного руководства. Рём же воспринимал СА как ядро будущей революционной армии. В этом его поддерживали военные, рассматривавшие штурмовиков как резервные части .

Для того чтобы усилить своё влияние в СА, Гитлер назначил командующим отрядами Германа Геринга , а затем как противовес создал свою личную охрану, превратившуюся в дальнейшем в СС .

Пивной путч

Рём принял активное участие в Пивном путче . Во главе созданного им отряда «Рейхскригсфлагге» он захватил здание военного министерства . После провала путча Рём был арестован, но затем выпущен на поруки. Находившийся в Ландсбергской тюрьме Гитлер назначил его руководителем подпольных штурмовых отрядов . В качестве легального прикрытия Рём создал «Фронтбан» (объединение фронтовиков) под формальным руководством генерала Людендорфа . Во главе союза Рём развернул бурную деятельность по расширению влияния национал-социалистов за пределами Баварии. Ему удалось привлечь на свою сторону бывших бойцов фрайкоров и других полувоенных формирований Северной Германии, увеличив численность СА с 2 тыс. накануне Пивного путча до 30 тыс . В некоторых случаях поводом для сближения была нетрадиционная сексуальная ориентация .
В декабре 1924 года Гитлер, выйдя из тюрьмы, поручил Рёму сформировать новые штурмовые отряды. Но тут между ними возник конфликт, который в итоге привел к разрыву отношений. Гитлер ни в коем случае не хотел допустить независимости штурмовиков, которые диктовали бы ему свою политическую волю .

В память о тяжёлых и прекрасных часах, проведённых вместе, сердечно благодарю тебя за товарищеское отношение и прошу не лишать меня твоей дружбы .

Через месяц Гитлер ответил, но не лично, а через своего секретаря:

Никакой военной организации г-н Гитлер впредь создавать не намерен. И если в своё время он и пошёл на подобный шаг, то лишь по настоянию некоторых господ, которые в итоге предали его. Сегодня же он нуждается только в охране партийных собраний, как до 1923 года .

В 1925 году Рём подал в отставку. До 1928 года он работал в области торговли и, кроме того, опубликовал свою автобиографию «История государственного изменника».

Боливия

В 1928 году Рём, который всегда считал себя солдатом, а не политиком, уехал в Боливию . До 1930 года он служил там военным советником в чине подполковника боливийской армии . За время пребывания в Южной Америке в совершенстве овладел испанским языком.

Гомосексуальные скандалы

1 апреля Рём стал начальником штаба СА, оказавшись вскоре в центре скандала. Сторонники Вальтера Штеннеса , смещённого командира штурмовиков Берлина, выражали явное недовольство назначением на руководящий пост гомосексуалиста , позорившего, по их мнению, СА. Рём также был уличён в использовании служебного положения в личных целях. Доверенные лица из числа штурмовиков находили для него сексуальных партнёров, которых Рём в дальнейшем назначал на должности в СА. Если избранник проявлял неверность или недовольство, его жестоко избивали. Встречи происходили в пивной «Братвурстглёкль». Рём открыто посещал излюбленные заведения гомосексуалов «Кляйст-казино» и «Силуэт» вместе с новым руководством штурмовых отрядов Берлина. Гитлер в ответ на поступавшую к нему информацию, компрометирующую Рёма, говорил, что примет решение, когда ему будут предоставлены доказательства.

И доказательства вскоре появились. В социал-демократической газете «Мюнхнер пост» стали печататься рассказы о похождениях Рёма и публиковаться его письма. Пытаясь найти источник утечки информации, Рём поручил журналисту Георгу Беллу встретиться с Карлом Майром, ставшим к тому времени демократом. Майр сообщил, что некоторые из деятелей НСДАП планируют физическое устранение Рёма.

И, действительно, после очередного отказа Гитлера снять Рёма со своего поста верховный судья партии Вальтер Бух задумал убийство некоторых высших руководителей СА, однако вследствие нерешительности исполнителей замысел провалился.

После того как стало известно о контактах Рёма с Майром, разразился новый скандал. Мартин Борман , зять Буха и его доверенное лицо, в ярости сказал:

«Вторая революция»

После прихода национал-социалистов к власти Рём стал планировать военную реформу. В 1933 году - министр без портфеля . Будучи командиром роты во время Первой мировой войны, он осознал, что старая прусская военная школа уже не соответствует требованиям времени. Новая армия, по его мнению, должна была комплектоваться по милицейскому принципу на основе СА. Себя же он видел во главе этой армии. Потребовав роспуска рейхсвера (армии) и создания «революционной народной милиции» под главенством СА, он вступил в конфликт с Гитлером, СС и рейхсвером.

Гибель

Рём и члены СА считали себя авангардом «национал-социалистической революции». После прихода Гитлера к власти они ожидали кардинальных перемен в жизни Германии, в том числе, привилегий для себя. Они не догадывались, что Гитлер более не нуждался в штурмовиках с их опытом уличного насилия.

Офицерский корпус требовал устранения Рёма и роспуска СА в качестве условия поддержки Гитлера. Несмотря на идейную близость, Гитлер принял решение пожертвовать Рёмом . Гитлер обвинил Рёма в заговоре и принял личное участие в его аресте (30 июня 1934). Одновременно с арестом Рёма была расстреляна без суда большая группа руководителей СА.

Через день Гитлер приказал принести Рёму в камеру свежую газету со статьей о его разоблачении и казни сторонников, и пистолет с одним патроном, надеясь, что, прочитав статью, Рём застрелится, но тот отказался или, возможно, не успел решиться. Через 10-15 минут после этого в камеру вошли бригадефюрер СС Теодор Эйке и его адъютант штурмбаннфюрер СС Михель Липперт , вооруженные пистолетами. Рём отложил газету, подошел к окну, стал лицом к двери, вскинул правую руку и крикнул «Славься, мой фюрер!», через секунду Липперт и Эйке произвели в область торса Рёма четыре выстрела (по два каждый), от которых Рём скончался на месте. В дневнике Эйке была запись, согласно которой он просто стоял в дверях камеры, а Липперт убил Рёма, выстрелив ему сначала в грудь, а затем в голову. Также, согласно тем же записям, Рём якобы крикнул не «Славься, мой Фюрер!», а «Пусть Адольф лично стреляет в меня!».

Сочинения

• Geschichte eines Hochverräters. München: Franz Eher Nachf., 1928.
• SA. und SS. // Almanach der nationalsozialistischen Revolution. Berlin: Brunnen, 1934. S. 64-71.

В культуре

• Эрнст Рём фигурирует в пьесе японского писателя Юкио Мисимы «Мой друг Гитлер », в которой ярко изображены события, непосредственно предшествовавшие гибели Рёма.

• В романе Лиона Фейхтвангера «Братья Лаутензак » (1943) Рём является прототипом Манфреда Проэля, главы штурмовиков.

В кино

• «Гитлер: Восхождение дьявола » / «Hitler: The Rise of Evil» (Канада , США ; ) режиссёр Кристиан Дюге , в роли Эрнста Рёма - Петер Стормаре .

Напишите отзыв о статье "Рём, Эрнст Юлиус"

Примечания

Литература

• Залесский К.А. Вожди и военачальники Третьего рейха: Биографический энциклопедический словарь.. - М .: «Вече», 2000. - С. 331-332. - 576 с. - ISBN 5-7838-0550-5 .

• Залесский К.А. Кто был кто в Третьем рейхе: Биографический энциклопедический словарь.. - М .: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Издательство Астрель», 2002. - С. 554-556. - 942 с. - ISBN 5-17-015753-3 (ООО «Издательство АСТ»); isbn 5-271-05091-2 (ООО «Издательство Астрель»).

• Залесский К.А. НСДАП. Власть в Третьем рейхе. - М .: Эксмо , 2005. - С. 463-466. - 672 с. - ISBN 5-699-09780-5 .

• Хайнц Хёне . . - М .: ОЛМА-ПРЕСС , 2003. - 542 с. - 6000 экз. - ISBN 5-224-03843-X .
• Evans, Richard J. (2005) The Third Reich in Power ISBN 1-59420-074-2
• Fest, Joachim (2004) Inside Hitler’s Bunker: The Last Days of the Third Reich , ISBN 0-374-13577-0
• Irving, David Hitler’s War . London: Focal Point Publications. ISBN 1-872197-10-8 .
• Shirer William L. The Rise and Fall of the Third Reich. - New York: Simon & Schuster, 1960. - ISBN 0-671-72869-5 .

В данной статье или разделе имеется или внешних ссылок , но источники отдельных утверждений остаются неясными из-за отсутствия сносок . Утверждения, не , могут быть поставлены под сомнение и удалены. Вы можете улучшить статью, внеся более точные указания на источники.

Отрывок, характеризующий Рём, Эрнст Юлиус

«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его, дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.

– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».

Из моей книги "Фюреры Третьего рейха"

Рем был третьим ребенком в семье высокопоставленного служащего баварской железной дороги. Он родился 28 ноября 1887 года и с самого детства отличался довольно тяжелым характером. Эрнст с малых лет недолюбливал отца, и это чувство еще больше обострилось из-за сложных отношений между родителями. Некоторые исследователи считаю, что причиной гомосексуальной ориентации Эрнста Рема стал эдипов комплекс, развившийся из постоянных семейных сцен и скандалов, свидетелем которых он был на протяжении всего детства. Кроме того, отец практически не принимал участие в его воспитании, и Рем вырос на руках у матери.

Ненависть к отцу в конечном итоге и привела Эрнста Рема в армию. Он не желал иметь ничего общего с коррумпированным и лицемерным буржуазным обществом, в котором его отец смог сделать карьеру. Единственным общественным институтом, с которым Рем мог поддерживать связи и членом которого он себя ощущал, стала королевская баварская армия. После окончания гимназии, к удивлению своих родителей Эрнст Рем пошел в юнкерское училище. Спустя несколько лет, в 1908 году он получил чин лейтенанта и был зачислен в 10-й королевский пехотный полк.
Когда началась первая мировая война, Эрнст Рем уже командовал ротой. В боях он заслужил Железный крест 1-й степени, но получил три тяжелых ранения, последнее – под Верденом, после чего не мог продолжать службу в строевых частях. Тогда его перевели на должность офицера Генштаба 12-го Баварского пехотного полка. Здесь он отличился как талантливый организатор, особенно во время отвода немецкий войск из Фландрии осенью 1918 года. Но, война была проиграна, а в Германии началась революция.
Поражение в войне и свержение Гогенцоллернов стали для Эрнста Рема личной катастрофой – смысл его жизни был раздавлен колоннами союзных войск Антанты и германских революционных матросов с красными бантами на бушлатах. Оправившись от первого потрясения, капитан Рем решил употребить свой организаторские способности и военный талант на борьбу с немецким обществом: «Я заявляю, что я не принадлежу больше к немецкому народу. Я припоминаю только, что некогда входил в состав германской армии». Даже свои мемуары, опубликованные в 1928 году, он назвал «История государственного изменника».
В конце ноября 1918 года полк, в котором служил Эрнст Рем, вернулся на родину и был расквартирован в Мюнхене. После установления в этом городе власти коммунистов весной 1919-го, Рем, переодевшись в гражданскую одежду, покинул Мюнхен и добрался до Тюрингии, где вступил в добровольческий корпус полковника Франца Ксавера фон Эппа. Как опытному генштабисту, ему было поручено вооружение и обеспечение фрайкоровцев. В конце апреля 1919 года примерно две сводные дивизии рейхсвера, состоявшие из прусских, вюттембергских и баварский частей, двинулись на «красный» Мюнхен. С юга на город наступал фрайкор Эппа в составе 380 офицеров, 221 унтер-офицера и 451 рядового, среди которых был и капитан Эрнст Рем. После окончания штурма он был назначен военным комендантом баварской столицы. Однако пробыл на этой должности Рем недолго: разместив войска в городе и наладив систему обеспечения, он вернулся в штаб фон Эппа.
28 июня 1919 года немецкая делегация подписала в Версале мирный договор. Теперь германская армия должна была состоять всего лишь из 7 пехотных и 3 кавалерийских дивизий. Эрнст Рем ненавидел республиканский строй, но вместе с фрайкором Эппа, уже генерал-майора, через несколько недель после «позора Версаля» вошел в состав 7-й Баварской пехотной дивизии. Он стал политическим советником в штабе дивизии, из которой, собственно, и состоял Мюнхенский округ, и создал при нем Отдел пропаганды и информации, который возглавил его фронтовой друг капитан Карл Майр. Именно эти два человека и создали Адольфа Гитлера.
При отделе пропаганды и информации были организованы курсы для ветеранов-фронтовиков, где бы они могли пройти переподготовку в соответствии со своими новыми задачами. Специально приглашенные преподаватели, среди которых было много известных профессоров, читали слушателям лекции по политической, военной и экономической истории Германии и Европы, а также учили основам ораторского искусства и пропаганды. По окончании курсов военные получали квалификацию «офицера-преподавателя» (не имевшую ничего общего с офицерским званием) и начинали действовать в качестве осведомителей рейхсвера, посещая собрания различных политических группировок, огромное количество которых заполонило задние комнаты мюнхенских пивных. Одним из таких осведомителей был ефрейтор Адольф Гитлер.
После ого, как Гитлер «обнаружил» Германскую рабочую партию (ДАП) слесаря Антона Дрекслера, рейхсвер начал быстро прибирать этот политической кружок к своим рукам. Эрнст Рем был убежден, что руководить политикой должны военные. Однако он прекрасно понимал, что под эгидой рейхсвера добиться объединения ультраправых реакционных союзов невозможно. Это нужно было делать не в приказном порядке, но только на добровольной основе, путем подчинения их общему политическому руководству. Рем был хорошо знаком с лидерами правых партий и знал, что они не горят желанием пожертвовать своей независимостью во имя общего дела. Поэтому, наиболее подходящей кандидатурой на роль «собирателя земель» был Гитлер, который целиков и полностью зависел от армии, старательно выполнял все поручения и указания Майра и не выказывал никаких стремлений к самостоятельности. Капитаны Рем и Майр хорошо относились к Гитлеру как начальники к подчиненному, а последний прекрасно понимал, что сможет сделать карьеру в ДАП только лишь с помощью своих покровителей в погонах.

Эрнст Рем сам вступил в нацистскую партию и получил билет № 623 и привел туда еще трех осведомителей Отдела пропаганды и информации: Эссера, Беггеля и Шюсселя, которые сразу же вошли в руководящий комитет ДАП. Эссер стал вторым по значимости после Гитлера оратором в партии, а Шюссель был назначен управляющим делами ДАП и, из-за отсутствия у будущего фюрера собственного офиса, хранил все партийные бумаги у себя в казарме.
В течении 1920 года бывший кружок Дрекслера превратился в Национал-социалистическую рабочую партию Германии (НСДАП). Приток военных обеспечил Гитлеру довольно прочное положение внутри нацистского движения, а в декабре того же года Рем и Эккарт помогли фюреру найти 60 тысяч рейхсмарок, чтобы выкупить «Фелькишер Беобахтер», обанкротившийся еженедельный листок Общества Туле – они уговорили фон Эппа предоставить партии заем из фондов рейхсвера. Однако, пока на политической сцене Мюнхена Адольф Гитлер был фигурой второго, если не третьего плана. Он смог вырваться из толпы статистов, но до исполнения главных ролей ему было пока еще очень далеко. Наряду с НСДАП капитан Рем активно занимался своим военизированным союзом «Железный кулак» и поддерживал прочные связи с ультраправыми силами в Берлине.
Когда в марте 1920 года в Берлине вспыхнул правый путч, организованный капитаном Капом, Рем и Эпп делегировали Эккарта и Гитлера в столицу в качестве наблюдателей. Позднее капитан Майр писал Капу: «Национальная рабочая партия [НСДАП – прим. автора] должна составить основу для мощного ударного отряда, на который мы уповаем. Ее программа еще несколько беспомощна, и, возможно, в ней есть пробелы, Мы дополним ее. Верно лишь, что под этим знаменем мы завоевали уже немало сторонников. С июля прошлого года я стремлюсь усилить движение. Я привлек к движению молодых людей. Движущей силой, например, стал господин Гитлер. В мюнхенской группе мы имеем свыше 2 тысяч членов, в то время как летом 1919 года не было и 100».
В середине 1920 года Адольф Гитлер поручил своему шоферу, часовщику по профессии, Эмилю Морису подбор людей для военизированной организации при НСДАП. Судимый за злостное хулиганство Морис сумел сколотить небольшие отряды «ордненов» (распорядителей), которые следили за порядком на партийных митингах. Год спустя, 3 августа 1921 года при партии был создан отдел гимнастики и спорта, переименованный 5 октября того же года в штурмовые отряды – СА. В воззвании, составленном по этому случаю, говорилось: «Национал-социалистическая партия создала в рамках своей структуры отдел спорта и гимнастики. Он особенно тесно должен сплотить молодых членов нашей партии, спаять их в железную организацию, которая будет служить всему движению в качестве тарана. В этом отделе должна воплотиться идея обороны свободного народа. Он должен защищать своей силой идейно-политическую работу вождей. Но прежде всего он должен воспитывать в сердцах нашей молодежи неукротимую волю к действию, вдалбливать и внушать ей, что не история делает людей, а люди историю, и что человек, который без сопротивления носит цепи своего рабства, заслуживает своего ярма. Кроме того отдел должен воспитывать взаимную любовь и культивировать радостное повиновение своему фюреру».
В штурмовые отряды набирали фронтовиков и деклассированные элементы, что было достаточно распространено во всех немецких политических партиях, располагавших военизированными формированиями. Созданный Рудольфом Гессом студенческий отряд СА только подтверждал это правило, поскольку полностью состоял из ветеранов первой мировой войны. Первым командиром штурмовиков стал офицер рейхсвера Клинч, один из руководителей ультраправой террористической организации «Консул» (впоследствии она влилась в СА), которого командование специально откомандировало из 2-й бригады морской пехоты в распоряжение НСДАП. Главной задачей СА был «захват улицы», то есть борьбы с политическими противниками физическими методами. В Германии начала 20-х годов практически все влиятельные политические объединения имели подобные формирования, которые состояли из сходной социальной прослойки. Партийные боевые отряды занимались охраной митингов и собраний и участвовали в уличных потасовках с представителями противоположных политических убеждений.

В 1922 году экономическое положение Веймарской Германии значительно ухудшилось, что благотворно повлияло на рост популярности нацисткой партии. Не последнюю роль в этом сыграла и бурная деятельность штурмовиков. Ряды СА значительно увеличились и окрепли после того, как правительство по требованию держав-победительниц распустило фрайкоры, и их личный состав, переместившись в Баварию, влился штурмовые отряды. Рем, уже в звании полковника, взял на себя материальное обеспечение и вооружение СА. Однако, очень скоро он был поставлен перед дилеммой: Гитлер стал все настойчивее добиваться независимости от армии, и Эрнсту Рему приходилось все чаще задумываться над тем, на чьей стороне он останется – рейхсвера или нацисткой партии. К тому времени место фон Эппа занял генерал фон Лоссов. Сперва Лоссов с недоверием относился Эрнсту Рему. Дело дошло даже до того, что генерал нанес Рему довольно тяжелое оскорбление, и тот потребовал дисциплинарного суда над собой. Но со временем они смогли найти общий язык.
Первые серьезные расхождения между Ремом и Гитлером возникли после того, как фюрер отказался участвовать в пассивном сопротивлении французским войскам, оккупировавшим в середине января 1923 года Рур. Иоахим Фест так описывал происходившие на западе Германии события: «Вступавшие в Рурскую область французские войска встречали на улицах огромные скопления людей, с неприязнью и ожесточением певших «Вахту на Рейне». На этот вызов французы ответили целым набором изощренных унижений, драконовская оккупационная юстиция налагала произвольно тяжелые наказания, многочисленные стычки умножали возмущение и той и другой стороны. В конце марта французские войска расстреляли из пулеметов демонстрации рабочих на территории завода Круппа в Эссене – было тринадцать убитых и свыше тридцати раненых. В похоронах приняло участие более полумиллиона человек, а французский военный суд приговорил хозяина фирмы и восемь его служащих, занимавших руководящие посты, к пятнадцати годам тюрьмы». Гитлер получал деньги от разведки французского Генштаба, поэтому, естественно, пытался воздержаться от прямых действий против оккупантов. Однако, Рем все же заставил его дать согласие на вступление СА в союз с крайне правыми военизированными союзами. В феврале 1923 года штурмовики вошли в блок с «Оберландом», «Имперским флагом», «Патриотическим союзом Мюнхена» и «Боевым союзом Нижняя Бавария». Это объединение получило название «Рабочее содружество боевых патриотических союзов», во главе которого встал подполковник Герман Крибель. Гитлер не смог навязать «Содружеству» свою политическую программу и практически утратил контроль над штурмовыми отрядами. Крибель и Рем начали выводить из под его подчинения штурмовиков, созданных фюрером как партийное войско, превращая его в нелегальную часть рейхсвера. И тогда Адольф Гитлер сделал «ход конем» -- он назначил командиром СА лично преданного ему знаменитого на всю Германию героя первой мировой войны Германа Геринга, против кандидатуры которого Рем не осмелился бы возражать, равно как и оспаривать его действия. Геринг был объявлен союзниками военным преступником, носил на шее высший немецкий орден «голубой крест», происходил из довольно известной семьи и был лично знаком с членами дома Гогенцоллернов; на его фоне Эрнст Рем со своими довольно скромными военными заслугами и одним Железным крестом смотрелся довольно блекло и незаметно. Кроме того, желая перестраховаться на случай дальнейших «неожиданностей» со стороны соратников и сподвижников фюрер создал личный отряд телохранителей – будущие СС.
В конце апреля 1923 года Гитлер самолично, несмотря на запрет рейхсвера, решил силой разогнать первомайскую демонстрацию мюнхенских рабочих. Штурмовики по собственной инициативе буквально разграбили армейские склады и, вооружившись до зубов, готовились устроить бойню на улицах Мюнхена. Узнав об этом, фон Лоссов немедленно вызвал с себе Рема и приказал ему вернуть все оружие в армейские арсеналы. В сопровождении офицеров штаба 7-й дивизии полковник Эрнст Рем направился в лагерь СА и на грузовиках вывез винтовки и пулеметы обратно на склады. Для Рема эта история едва не закончилась увольнением из армии. Однако между властями и нацистами после длительных переговоров было достигнуто полюбовное согласие. Командование штурмовиков подписало обязательство не предпринимать враждебных действий против рейхсвера и баварской полиции, а за это армия обязалась прочитать СА курс лекций по тактике уличных боев.

Тем временем другой политический деятель, фельдмаршал Людендорф, прославившийся тем, что в 1914 году в одиночку захватил французский форт на границе, попробовал установить свою власть над ультраправыми военизированными формированиями. По его инициативе 2 сентября 1923 года в Нюрнберге прошел слет националистических сил, «Германский день», на который собралось более 100 тысяч боевиков. На этом сборище «Содружество» и ряд других формирований объединились в «Германский союз борьбы» («Kampfbund»), во главе которого встал сам Людендорф. Так Гитлер во второй раз за восемь месяцев лишился своего лидирующего положения. И тут на помощь ему пришел Рем. После того, как 24 сентября 1923 года правительство Штрезермана официально заявило о прекращении пассивного сопротивления в Рурском районе, Эрнст Рем собрал совещание руководства «Кампфбунда», на котором Гитлер был единогласно избран лидером этого объединения. После этого Рем вышел в отставку и целиков посвятил себя подготовке грядущего государственного переворота.
27 сентября 1923 года «Фелькишер Беобахтер» начала пропагандистскую кампанию против «еврейской диктатуры Штрезермана-Секта». В опубликованной статье нацисты открыто заявляли, что жена главнокомандующего рейхсвера Доротея фон Сект – еврейка, которая самым пагубным образом влияет на своего мужа. В ответ на это фон Сект приказал командующему 7-й баварской дивизии генералу фон Лоссову закрыть газету НСДАП. Но, Эрнст Рем уговорить Лоссова встретиться с Гитлером, после чего генерал решил проигнорировать приказ главнокомандующего. Однако затем рейхсвер и баварское правительство в лице его канцлера фон Кара в последний момент отказались участвовать в перевороте. Утром второго дня мюнхенского путча на улицах города появились плакаты следующего содержания:
«Честолюбивые проходимцы с помощью обмана и измены своему слову превратили манифестацию национального возрождения в сцену отвратительного насилия. Заявления, вынужденные у меня, генерала фон Лоссова и полковника Зейсера под угрозой револьвера, недействительны и не имеют силы. Немецкая национал-социалистическая рабочая партия, а также боевые союзы «Оберланд» и «Имперский флаг» распущены.
Фон Кар»
«Пивной путч» закончился полным провалом. Из всех его участников только Рем действовал как военный, то есть сообразно поставленной задаче. Пока остальные участники переворота готовились к бесполезному маршу к Фельрхеррнхалле, он вместе с отрядами штурмовиков блокировал штаб рейсхвера и ждал дальнейших распоряжений, но их не последовало. Прибывшая на место полиция открыла по штурмовикам огонь, и, потеряв двух человек убитыми, Эрнст полковник Рем сдался. Члены «Кампфбунда», среди которых был и молодой Генрих Гиммлер, сложили оружие и разошлись по домам, а Рем был арестован. Но, несмотря на то, что мюнхенский народный суд вынес ему обвинительный вердикт, 1 апреля 1924 года Эрнста Рема выпустил на свободу.

Сразу после освобождения Рем попытался сохранить то, что осталось от штурмовых отрядов после поражения путча. Он наладил связи с находившимся в Австрии Герингом, добился, чтобы тот назначил его своим заместителем по СА, и приступил к делу. Затем отставной полковник быстро сформировал новую организацию – «Фронтбан», в уставе которой записал, что члена союза должны принести присягу верности Людендорфу и назначенным им начальником. Мюнхенская прокуратура использовало этот как зацепку, чтобы отменить освобождение Гитлера и его сообщников из крепости, как это планировалось сделать 1 октября 1924 года.
Время, проведенное в стенах Ландсбергской крепости, равно как и поражение на улицах Мюнхена в ноябре 1923 года, заставили Гитлера серьезно задуматься над дальнейшей судьбой нацистского движения. Сидя в камере, он части вспоминал слова своего погибшего друга Шойбнер-Рихтера, который буквально закрыл его своим телом от пуль полицейских: «Национальная революция не должна предшествовать взятию власти; овладение полицейским аппаратом государства является предпосылкой национальной революции. Другими словами – необходимо по крайней мере сделать попытку овладеть этим аппаратом хотя бы внешне легальным путем; при этом мы безусловно согласны, что на этот легальный путь придется вступать под более или менее сильным нелегальным давлением. Риск будет тем меньшим, чем больше выступление будет опираться на симпатию народа и чем больше оно будет производить впечатление легальности». Гитлер вышел из тюрьму в твердой уверенности, что нацистское движение имеет шанс прийти к власти только тогда, когда оно будет действовать легально, то есть участвовать в выборах, чтобы добиться парламентского большинства и сформировать правительство.
В отличии от фюрера, Эрнст Рем не извлек никаких уроков из поражения в ноябре 1923 года. Он по-прежнему оставался сторонником насильственного свержения существующего строя и считал, что штурмовики должны быть вспомогательными частями рейхсвера, полностью независимыми от партии. Он требовал от Гитлера строго размежевания между СА и НСДАП и настаивал на праве командовать своими подразделениями как частной армией. Сложность положения Гитлера состояла в том, что Рем опирался на поддержку фельдмаршала Людендорфа. Однако это не стало для фюрера слишком серьезной проблемой. Сперва он объездил пол Германии, встречаясь с местными руководителями «Фронтбана» и убеждая их отказаться от шефства Людендорфа. Он смог в значительной мере восстановить свое влияние на штурмовые отряды, но на общем собрании фюреры «Фронтбана» пришли к следующему решению: «Адольф Гитлер остается фюрером и национал-социалистического движения, тогда как Людендорф является покровителем штурмовых дружин». Этот компромисс не мог удовлетворить Гитлера, и он продолжил наступление на своего политического конкурента. Подходящим случаем для этого стали выборы рейхспрезидента после смерти Эберта в начале 1925 года. Людендорф выдвинул свою кандидатуру, которую официально вместе с другими националистическими силами поддержала и НСДАП. Но на деле Гитлер не сделал ничего для победы фельдмаршала. В первом туре Людендорф набрал на выборах менее 1 процента голосов, после чего это политическая карьера была закончена. А Гитлер со спокойной совестью приказал членам своей партии во втором туре голосовать за Гинденбурга.

Теперь очередь была за непокорным Эрнстом Ремом. По словам немецкого исследователя Феста «Рем был страстным приверженцем Гитлера, он вообще был искренним, ненавязчивым человеком, столь же непоколебимо сохранявших верность своим друзьям, как и своим взглядам. Надо полагать, что Гитлер не забыл, чем он обязан Рему с самого начала своей политической карьеры, но в то же время он видел, что времена изменились и обладавший когда-то немалым влиянием человек стал своенравным, обременительным другом, едва ли вписывавшимся в изменившиеся условия. Правда, какое-то время он еще колебался и уходил от настойчивых домогательств Рема, но затем без каких-либо угрызений совести решился на разрыв». 8 апреля 1925 года Эрнст Рем подал в отставку. Вскоре он уехал военным советником в Боливию.
После смешения Рема «Фронтбан» довольно долгое время оставался без центрального руководства. Местные группы штурмовиков были переподчинены гауляйтерам, которые получали распоряжения относительно СА непосредственно от фюрера. В течении 1925-26 годов наиболее сильные формированиями штурмовиков были созданы в Берлине (Sportverband-Groß Berlin) и Рурской области (Gausturm Ruhr). Последний благодаря бурной деятельности рурского гауляйтера отставного капитана Франца Феликса Пфеффера фон Заломона добился значительных успехов. Это сыграло решающую роль в назначении фон Пфеффера командующим штурмовиков. 1 ноября 1926 года Гитлер назначил Заломона фон Пфеффера начальником штаба СА (Obersten SA-Führer – OSAF), объединив под его командованием штурмовиков, СС, гитлерюгенд и национал-социалистский союз студентов. В помощь Пфефферу фюрер издал ряд приказов по СА (SA-Behfele – SABE), в которых определил структуру, задачи и функции штурмовых отрядов. Так, «SABE-2» от 2 ноября 1926 года гласил, что «СА являются средством для достижения цели. Цель наша состоит в победе мировоззрения, носителем которого выступает НСДАП. Политическое руководство НСДАП определяет задачи СА, которые должны привести нас к скорейшей победе нашей партии». «SABE-4» давал более подробное представление об этих задачах, разделяя функции СС и штурмовиков. СС было предписано выполнять те задания, «для которых СА не достаточно пригодны или не соответствуют их целям. Многие задания, для выполнения которых политическое руководство должно обеспечить нужный уровень дисциплины, требуют энергичных и мужественных борцов. Сюда относятся все те задания, которые подразумевают действия в одиночку, а также задания, связанные с открытым соприкосновением с противником. Так же поддержание порядка с залах собраний и на митингах, контроль на входе, распространение листовок и пропагандистских материалов, торговля газетами, расклейка афиш и объявлений, наблюдение и другие более сложные задачи. Поскольку требования к действующим индивидуально эсэсовцам выше, чем к действующим в составе отрядов штурмовикам, члены СС должны тщательно обираться из более лучшего человеческого материала». Таким образом, Гитлер изначально заложил под СА бомбу с часовым механизмом: набранные по остаточному принципу, части штурмовиков должны были сыграть свою роль в борьбе за власть и сойти с политической сцены – люмпен нужен только для того, чтобы совершить переворот, управлять государством он не способен ввиду отсутствия склонности к какому-либо организованному созидательному труду. Грабить и работать – совершенно противоположные вещи, требующие различных способностей.

Рем (Rohm) Эрнст (28.11.1887, Мюнхен, ‒ 30.6.1934, там же), один из главарей фашистской Германии. В 1919, будучи офицером рейхсвера в Мюнхене, начал сотрудничать с А. Гитлером, которого использовал в качестве тайного осведомителя. В начале 20-х гг. вступил в Национал-социалистскую партию и занимался военным обучением штурмовиков. Участник фашистского путча 1923. В 1931 начальник штаба штурмовых отрядов . После установления фашистской диктатуры (1933) был назначен имперским министром. Однако Р. и его приближённые стремились подчинить себе генералитет, превратить штурмовые отряды в костяк создававшейся массовой армии. С санкции Гитлера Р. вместе с группой др. главарей штурмовиков был расстрелян (т. н. ночь длинных ножей).

"Рем Эрнст" в книгах

Эрнст НЕИЗВЕСТНЫЙ

Из книги Не только Бродский автора Довлатов Сергей

Эрнст НЕИЗВЕСТНЫЙ У Неизвестного сидели гости. Эрнст говорил о своей роли в искусстве. В частности, он сказал:- Горизонталь - это жизнь. Вертикаль - это Бог. В точке пересечения - я, Шекспир и Леонардо!..Все немного обалдели. И только коллекционер Нортон Додж вполголоса

Эрнст Тельман

Из книги Сто сорок бесед с Молотовым автора Чуев Феликс Иванович

Эрнст Тельман – Тельман – замечательный, очень хороший, из рабочих. Очень крепкий. Но недостаточно культурный. Поэтому ему помогал составлять речи, теоретически кое-что обосновывать Нейман – был такой у него. Такого троцкистского типа, но культурный, поворотливый,

Эрнст Поссарт

Из книги Моя жизнь в искусстве автора Станиславский Константин Сергеевич

Эрнст Поссарт В Москве основался немецкий театр Парадиза. Туда приезжали на гастроли все лучшие немецкие и австрийские артисты: Барнай, Поссарт, Гаазе, Зонненталь и проч. Одно время новый театр привлекал общее внимание, особенно во время гастролей Поссарта и

КРЕЧМЕР ЭРНСТ.

Из книги 100 великих психологов автора Яровицкий Владислав Алексеевич

КРЕЧМЕР ЭРНСТ. Эрнст Кречмер родился 8 октября 1888 г. в Вюстенроте близ Хайльбронна (Германия). В 1906 г. он начал изучать философию, всемирную историю и историю искусств в университете города Тюбинген, но вскоре меняет специализацию и учится медицине в Мюнхене, посещая в том

Эрнст Удет

Из книги Перелетные птицы автора Маркуша Анатолий Маркович

Эрнст Удет Пожалуй, это будет правильно - начать разговор об Удете воспоминаниями Манфреда Браухича - известнейшего автогонщика, вообще человека любопытной судьбы. «Моя первая встреча с Удетом, этим чрезвычайно живым невысоким мужчиной с добродушным выражением лица и

5. ЭРНСТ ГЕККЕЛЬ И ЭРНСТ МАХ

Из книги Материализм и эмпириокритицизм автора Ленин Владимир Ильич

5. ЭРНСТ ГЕККЕЛЬ И ЭРНСТ МАХ Посмотрите на отношение махизма, как философского течения, к естествознанию. Весь махизм борется с начала и до конца с «метафизикой» естествознания, называя этим именем естественноисторический материализм, т.е. стихийное, несознаваемое,

Буш, Эрнст фон

автора Воропаев Сергей

Буш, Эрнст фон (Busch), (1885–1945), генерал-фельдмаршал германской армии (1943). Родился 6 июля 1885 в Бохуме. Участник 1-й мировой войны, затем служил в рейхсвере. Приняв присягу на верность фюреру, Буш начал быстро подниматься по служебной лестнице. 2 февраля 1938, после происшедших в

Рем, Эрнст

Из книги Энциклопедия Третьего Рейха автора Воропаев Сергей

Рем, Эрнст (Roehm; Rihm), (1887–1934), руководитель нацистских штурмовых отрядов СА. Родился 28 ноября 1887 в Мюнхене в семье государственного служащего. Став профессиональным военным, участвовал в 1-й мировой войне. После окончания войны вступил в одно из подразделений

5. Эрнст Геккель и Эрнст Мах

Из книги автора

5. Эрнст Геккель и Эрнст Мах Посмотрите на отношение махизма, как философского течения, к естествознанию. Весь махизм борется с начала и до конца с «метафизикой» естествознания, называя этим именем естественноисторический материализм, т. е. стихийное, несознаваемое,

Май Эрнст

БСЭ

Май Эрнст Май (May) Эрнст (27.7.1886, Франкфурт-на-Майне, -11.9.1970, Гамбург), немецкий архитектор. В 1910-е годы учился в Высшей технической школе в Мюнхене у Т. Фишера. Кроме Германии, работал в СССР (1930-1933) и Восточной Африке (1934 - начало 50-х годов). Будучи главным архитектором

Мах Эрнст

Из книги Большая Советская Энциклопедия (МА) автора БСЭ

Мах Эрнст Мах (Mach) Эрнст (18.2.1838, Турас, ныне Туржани, Чехословакия, - 19.2.1916, Хар, близ Мюнхена), австрийский физик и философ-идеалист. Окончил Венский университет. Приват-доцент в Венском университете (с 1861), профессор физики в Граце (с 1864), профессор физики и ректор немецкого

Рем Эрнст

Из книги Большая Советская Энциклопедия (РЕ) автора БСЭ

Рем Эрнст Рем (Rohm) Эрнст (28.11.1887, Мюнхен, - 30.6.1934, там же), один из главарей фашистской Германии. В 1919, будучи офицером рейхсвера в Мюнхене, начал сотрудничать с А. Гитлером, которого использовал в качестве тайного осведомителя. В начале 20-х гг. вступил в Национал-социалистскую

МАХ, Эрнст

Из книги Большой словарь цитат и крылатых выражений автора Душенко Константин Васильевич

МАХ, Эрнст (Mach, Ernst, 1838–1916), австрийский физик и философ 345 Экономия мышления (Принцип экономии мышления). «Механика» (1883), IV, 4 ? Markiewicz, s.

Буш Эрнст

Из книги Военные противники России автора Фролов Борис Павлович

Буш Эрнст Германский военный деятель Буш (Busch) Эрнст (6.07.1885, Бохум, - 17.07.1945, Ноттингемшир, Англия), генерал-фельдмаршал (1943). Сын чиновника.В 1904 году окончил военное училище в Гросс-Лихтерфельсе, откуда был выпущен офицером в 13-й Вестфальский пехотный полк. В 1914 году в чине

Эрнст Рем

Из книги Гитлеровская машина шпионажа. Военная и политическая разведка Третьего рейха. 1933–1945 автора Йоргенсен Кристер

Эрнст Рем На этом тайное сотрудничество отнюдь не закончилось. Одним из главных препятствий для Сталина, пытавшегося оживить Рапалльский договор между СССР и Германией, были сопротивлявшиеся правлению фюрера правые (скорее левые. - Ред.) элементы. Среди них оказался и

Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Углерод — характеристика элемента и химические свойства