География эсхила кратко. Биография эсхила - создателя европейской драматургии

Эсхил - это драматург Древней Греции, отец европейской трагедии.

Родился Эсхил в 525 году до нашей эры в аттическом городе Элевсине. Первый юношеский период его творчества продолжался до 484 года до нашей эры. Именно тогда он одержал свою первую победу. К сожалению, трагедии этого периода не сохранились. Однако уже в это время в творчестве Эсхила прослеживался его собственный трагический стиль:

• К первому актеру был введен второй, что должно было способствовать введению действия. В самых ранних трагедиях Эсхила, которые сохранились, роль второго актера незначительна и большинство сцен может быть сыграно при участии одного.
• Эсхил принял две драматические формы, которые до этого враждовали друг с другом: серьезная аттическая драма и игривый пелопонесский сатирикон. Он ввел трагическую тетралогию, в ее состав входили три серьезные драмы и одна сатирическая, в виде заключения.
• В трагедию был внесен «Гомер», то есть весь старинный героический эпос, творцом которого считался Гомер.

С 484 года до нашей эры начинается новый период творчества Эсхила. Он становится царем аттической сцены, на которой ему нет равных. Из произведений этого периода до нас дошли «Персы» и «Просительницы». В первой рассказывается о поражении персов при Саламине и бедственном отступлении их войска в Азию. Сюжет второй довольно мифологичен: прибытие Даная с дочерьми в Аргос и покровительство, оказанное им аргосцами против их двоюродных братьев, сыновей Египта, брата Даная. Сама композиция этих трагедий проста и строга. Пролог отсутствует, действие начинается со вступления хора, который «говорит» о цели своего появления. После этого хор исполняет лирическую песню , в которой выражены его тревожные чувства по поводу ожидаемых событий. Действующих лиц немного: в первой трагедии - царица Атосса, вестник от персидского войска, тень покойного Дария, в заключении сам Ксеркс. Во второй - Данай, аргосский царь Пеласг и посланец сыновей Египта. На сцене они появляются по одному, редко по два. Их разговоры - длинные речи , за которыми следуют стихи. При этом собеседники чередуются, произнося по одному стиху.

Этот период в жизни поэта был достаточно бурным. В жизни Афин это как раз был период Саламинской и Платейской битв, в которых Эсхил принимал непосредственное участие. Его слава как поэта стала распространяться повсюду.

Позже в трагедии появляется пролог, который предшествует вступлению хора, а также увеличивается объем диалога.

По-видимому, в это же время была поставлена трилогия «Прометей», из которой до нас дошла лишь вторая трагедия: «Прикованный Прометей». Прозорливый титан, зная, что Зевс только в человеке может найти спасителя от гибели, которая угрожает его царству, хочет поднять человеческий род и для этого дарит ему эфирный огонь. Его он похитил с небесных высот. Зевс увидел в этом похищении нарушение всемирного договора. Он в наказание приковал Прометея к скалам Кавказа. Прометей выносит все муки и не выдает преждевременно своей тайны, зная, что со временем Зевс оценит его услугу. Это - единственная божественная трагедия, которая дошла до нас из древности.

Последней трилогией Эсхила, которая сохранилась целиком, была его «Орестея». В ее состав вошли «Агамемнон», «Хоэфоры» и «Евмениды». Эти трагедии имеют преимущество перед «Прометеем», ведь на арене - не божественная, а человеческая среда.

Эсхил вскоре после своей «Орестеи» покинул Афины, он в третий раз отправился на Сицилию, где и умер в 456 году до нашей эры в городе Геле. От него осталось 90 трагедий. Героями его трилогий были Ахилл, Аянт, Одиссей, Мемнон, Адраст, Персей и т.д.

Эсхил (Aischylos) (около 525, Элевсин, — 456 до н. э., Сицилия), древнегреческий драматург. Происходил из старинного аристократического рода. Участвовал в греко-персидских войнах.

В 484 одержал первую победу в драматических состязаниях; впоследствии еще 12 раз был победителем в состязаниях драматургов. В античности было известно около 80 драматических произведений Э., сохранилось только 7: "Персы" (472), "Семеро против Фив" (467), трилогия "Орестея" (458; "Агамемнон", "Хоэфоры", "Эвмениды"); о времени создания трагедий "Просительницы, или Молящие" и "Прикованный Прометей" единого мнения нет. Из остальных трагедий Э. дошли отрывки, редко превышающие 5—10 стихов; относительно крупные фрагменты из сатировских драм "Тянущие невод" и "Послы, или Истмийцы" опубликованы в изданиях египетских папирусов в 1933 и 1941.

Творчество Э. относится к периоду окончательного утверждения афинской демократии (1-я половина 5 в. до н. э.) и отражает переоценку мировоззренческих принципов родового строя. Героем его трагедий является самостоятельный в своем поведении и ответственный за свои поступки человек. Сущность трагического у Э. раскрывается с наибольшей отчетливостью в "Орестее": тяготеющее над домом Агамемнона проклятие Атридов осуществляется только потому, что члены этого дома (Агамемнон, Клитемнестра) сами виновны в совершении тягчайших преступлений против божественных и человеческих законов. Кровавая вереница отмщений-преступлений прекращается благодаря вмешательству суда афинского ареопага, чье решение освящается богиней Афиной и символизирует победу демократической государственности над архаическим законом родовой мести. Торжество принципов патриотизма и гражданского равноправия над "варварским" деспотизмом составляет основное содержание "Персов" и находит также отражение в "Семерых против Фив" и "Просительницах". Гуманистическое содержание творчества Э. с исключит. яркостью раскрывается в трагедии о Прометее — "самом благородном святом и мученике в философском календаре" (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произведений, 1956, с. 25).

"Отец трагедии", Э. был крупнейшим новатором в области художественной формы. Хоровые и лирические партии с участием актеров играют в его трагедиях важнейшую драматическую роль, нагнетая атмосферу волнения и тревоги и подводя действие к кульминации. Введением второго актера Э. значительно повысил роль индивидуальных персонажей, среди которых выделяются такие титанические образы, как Этеокл, Прометей, Клитемнестра. Трагедии Э. были хорошо известны в Древнем Риме; некоторые из них послужили прототипом для произведений Энния, Акция, Сенеки. В литературе и искусстве нового времени широкое отражение нашел образ Прометея.

Соч.: Aeschyli septem quae supersunt tragoediaf, ed. D. Page, Oxf., 1972; в рус. пер. — Трагедии, пер. С. Апта, М., 1971,

100 р бонус за первый заказ

Выберите тип работы Дипломная работа Курсовая работа Реферат Магистерская диссертация Отчёт по практике Статья Доклад Рецензия Контрольная работа Монография Решение задач Бизнес-план Ответы на вопросы Творческая работа Эссе Чертёж Сочинения Перевод Презентации Набор текста Другое Повышение уникальности текста Кандидатская диссертация Лабораторная работа Помощь on-line

Узнать цену

Эсхил , из Элевсинской общины, 525-456 гг. до н.э., греческий трагический поэт, отец европейской трагедии. Сын Еврофориона. Происходил из древнего аристократического рода Афин. Его молодость пришлась на времена упадка Писистратидов и закрепления в Афинах демократического строя. Эсхил принимал участие в персидских войнах, сражался при Марафоне (где погиб его брат Кинагир) и Саламином; возможно, и при Платеях. В трагическом агоне (агон - борьба, состязание или игры) выступил впервые в Афинах во время 70 олимпиады (499-496 гг. до н.э.) совместно с Хорилом и Пратином; в 484 г. одержал первую сценическую победу; в 472 г. получил первую награду за трилогию, включавшую Персов, в 467 г. победила фиванская тетралогия; в 463 г., возможно, - тетралогия о Данаидах, в 458 г. - Орестея. Эсхил одержал всего 13 прижизненных побед и 15 посмертных (что было возможно лишь потому, что в виде исключения его пьесы были допущены к повторным постановкам). На 471-469 гг. падает первое путешествие Эсхила на Сицилию, ко двору тирана Сиракуз Гиерона I, где он написал пьесу в честь только что основанной дорической колонии Этны и заново поставил Персов. По возвращении в Афины соревновался в 468 г. в трагическом конкурсе с дебютировавшим там Софоклом, который одержал над ним победу. После 458 г. во второй раз уехал на Сицилию. Там он умер в Геле.

Эсхил написал 70 трагедий и 20 сатирических драм, из которых мы знаем 79 названий. Целиком сохранилось 7 трагедий, составлявших школьное чтение в поздней античности, а также ок. 400 отрывков, к которым открытия папирусов постоянно прибавляют все новые. Сюжеты Эсхил черпал у Гомера и из эпического цикла. Но самой старой из известных нам трагедий Эсхила является немифологическая трагедия Персы (472 г.), представляющая собой вторую часть трилогии. Первой частью была трагедия Финей, третьей - Главк Понтийский; за ними следовала сатирическая драма Прометей, разжигающий огонь.

Мифологические пьесы, которые ставились вместе с Персами, не имели ничего общего по своему содержанию с этой трагедией так же, как и составляющие их фабулы (фабула - основа, ядро повествования) мифы никак не были связаны между собой. Персы - единственная сохранившаяся трагедия на тему, подсказанную не мифологией, а современными поэту событиями. Эсхил описал здесь поражение, которое персы под предводительством Ксеркса потерпели в битве при Саламине (на ту же самую тему еще ранее создал трагедию Фриних). Оригинальность подхода Эсхила состоит во взгляде на победу греков глазами побежденных. О его глубокой человечности свидетельствует сочувствие, которое он испытывает к жёнам и детям врагов, оплакивающих своих близких. Главной идеей трагедии является убежденность Эсхила в том, что ни один человек, ни одно государство не может преступать поставленных ему богами границ, ибо такая спесь навлечет на него неминуемую беду. Именно так поступил Ксеркс, и поэтому его поражение стало неотвратимым актом высшей справедливости. Персы являются важным историческим источником, так как битва при Саламине описана здесь её очевидцем.

Фиванская трилогия: Лай, Эдип и Семеро против Фив (467 г.), которую дополняла связанная с ней сюжетно сатирическая драма Сфинкс - представляла трагедию трех поколений несчастного рода Лабдакидов. Смерти Лая и деяниям Эдипа были посвящены первые две драмы, в третьей (единственной сохранившейся) исполнялось проклятие Эдипа, брошенное сыновьям Этеоклу и Полинику: оба погибли в братоубийственной войне. Полотно обороны Фив - необходимый фон для их смерти. Центральная проблема - проблема вины в наказания. Могучий дух-мучитель Аластор, подталкивающий к концу проклятые поколения, удаляется лишь после смертельного поединка братьев, то есть после полного уничтожения рода. Сохранившееся окончание пьесы, вероятно, не принадлежало Эсхилу.

В Просительницах (463?), которые являются первой частью трилогии о Данаидах, центральный образ трагедии - хор 50 дочерей Даная, которые, спасаясь от брака с сыновьями Египта, ищут защиты у царя Аргоса Пеласга, на родине своей прародительницы Ио. Их просьбы ставят царя перед выбором: отринуть просящих и тем самым нарушить священный закон гостеприимства или подвергнуть страну опасностям войны. Перед принятием трудного решения Пеласг спрашивает мнения людей (что представляется ярко выраженным анахронизмом; здесь Эсхил переносит в мифические времена демократические институты своей эпохи). Когда объявляется погоня, царь встает на защиту девушек. Посланец Египтидов, уходя, объявляет войну.

Дальнейшие судьбы дочерей Даная (принужденных к браку с сыновьями Египта, а затем убившие собственных мужей в брачную ночь) были темой других пьес трилогии: Египтяне и Данаиды. С этим кругом мифов соотносилась и сатирическая драма Амимона - имя одной из Данаид.

Просительницы представляют собой трагедию в несомненно архаичной форме. Здесь преобладают партии хора, а диалог почти всегда разворачивается между актёром и предводителем хора (только дважды дело доходит до короткого обмена репликами между двумя актёрами). По этой причине данная трагедия до последнего времени считалась старейшей из сохранившихся. В настоящее время считается, что Эсхил поставил её только в 463 г.

Мы не знаем даты постановки трилогии, к которой принадлежала сохранившаяся трагедия под названием Прометей прикованный. Это космогоническая драма. В ней сталкиваются упорядоченный мир олимпийских богов и необузданный, надменный мир Титанов. В трагедии между Прометеем и Зевсом наступало примирение, Зевс, представленный в трагедии, в противоположность другим произведениям Эсхила, жестоким и деспотичным тираном, окончательно преодолев всякое зло, явился здесь справедливым и достойным владыкой. Прометея, совершенно иначе трактуемого в произведениях Гесиода, Эсхил изображает героическим другом людей и инициатором всякого прогресса. К этой же трилогии, вероятно, принадлежала драма Прометей, несущий огонь, о которой мы ничего больше не можем сказать.

В Орестее (468 г.), единственной целиком сохранившейся и, вероятно, последней из поставленных в Афинах трилогии, Эсхил представил трагическую историю рода Атридов, легенду, известную еще из архаического эпоса и произведений поэтов-меликов (Стесихор). Однако Эсхил обработал старую тему по-своему. Он изобразил великую драму человека, сражающегося с роком, волей богов с собственной совестью, и одновременно (особенно в последней части трилогии) преклонился перед новым общественным порядком и его законами, воздавая при этом хвалу своей отчизне, демократическим Афинам.

Первая трагедия, Агамемнон, представляет собой экспозицию всей трилогии. Песни хора говорят о более ранних событиях, которые привели Клитемнестру, жену Агамемнона, к решению убить вернувшегося из-под Трои супруга. Привезённая им пленница, пророчица Кассандра, в состоянии провидения перечисляет прошлые и будущие преступления Атридов, протягивающие через поколения цепь вины и наказания.
В следующей за ней трагедии Хоефоры первые реплики хора девушек, приносящих жертвы на могиле Агамемнона, доносят до зрителя мысль, что новое преступление требует расплаты. Орест прибывает в Аргос, чтобы по велению Аполлона отомстить за смерть отца убийством матери. Это ужасное деяние повергает его в ужас, и, преследуемый богинями мщения Эриниями, он ищет очищения у Аполлона в Дельфийском храме.

Это является уже началом третьей драмы трилогии под названием Эвмениды. Однако, в отличие от Орестеи Стесихора, Аполлон не в силах избавить матереубийцу от Эриний. Ореста судят в Афинах человеческим судом. Это победа нового закона городов-государств над древним родовым правом, настаивавшим на кровной мести. Орест оправдан, страшные Эринии превращаются в благожелательных Эвменид, отныне чтимых в Афинах под этим именем.

За этой трилогией последовала сатирическая драма Протей, тема которого была взята из Одиссеи. Из несохранившихся драм Эсхила внимания заслуживают недавно открытые благодаря находкам папирусов фрагменты трагедии Мирмидоняне, a также сатирическая драма Рыбаки.

Эсхил явился подлинным творцом греческой трагедии. Он усовершенствовал драматическую технику: ограничил участие, а следовательно, и значение хора; ввёл на сцену второго актёра, что сделало возможным развитие действия и оживление диалога. Использовал новые выразительные средства: блестящие описания (например: в битве при Саламине, падение Трои), красочные повествования, представляющие события, происходящие либо внутри дворца (в Агамемноне), либо далеко от места основного действия (в Персах); стихомифический диалог (то есть диалог в форме коротких вопросов и ответов). Использовал сценические паузы (в Ниобе, Прометей прикованный, Кассандра в Агамемноне) для создания соответствующего настроения. Большую роль в трагедиях Эсхила играли музыкальные элементы, как хоровые, так и сольные партии.

Эсхил усовершенствовал также актёрский состав и разнообразил маски. Экзотические костюмы актёров в Просительницах и Персах, описания иноземных обычаев свидетельствуют об интересе поэта к варварскому миру.

Трагедии Эсхила проникнуты морально-религиозными идеями. Поэт старался примирить традиционную греческую мифологическую этику с новой моралью, религиозное мировоззрение с гражданским. Стремился постигнуть тайну человеческой судьбы и деяний. Он верил, что человеческими стремлениями руководит провидение и что даже боги не могут противостоять судьбе. Человек, упоенный слишком большим могуществом и богатством, легко поддается чувству превосходства, которое подталкивает его к преступлению. Кара за проступок падает на виновника и весь его род. Эсхил делает человека ответственным за собственные действия. Страдание, согласно Эсхилу, есть единственная школа жизни, которая учит “умеренности”.

Основной чертой драматургии Эсхила является ее величественность. Черта величественности отражена также в характерах героев. В сохранившихся произведениях можно проследить пути развития творчества поэта: от пьес, лишённых действия, заполненных в основном партиями хора, с однообразными характерами действующих лиц (в Просительницах), до трагедий с отчётливым развитием действия и индивидуализированными образами героев (в Орестее). Герои Эсхила обыкновенно монументальны; они обуреваемы сильными страстями, мужественны, сила воли настойчиво ведёт их к цели (в Этеокле, Прометее, Клитемнестре).

Стиль и язык Эсхила согласуются с содержанием. Возвышенность и патетичность вытекают из подбора слов и их связи. Эсхил создает неологизмы, красочные метафоры и описания. Зато язык простых людей, появляющихся в его трагедиях (стражник в Агамемноне, няня в Хоефорах), - обыденный и понятный.

Эсхил добился признания, как у своих современников, так и у потомков. Под непосредственным влиянием Эсхила находились Софокл и Еврипид, Аристофан признал его первенство в Лягушках. В эллинистическую эпоху его произведения уже не ставились; им занимались лишь грамматики и историки литературы. На драматургов нового времени Эсхил оказал влияние посредством трагедий Сенеки, римского философа-стоика, поэта и государственного деятеля. Известный ещё со времён Ренессанса, он возбудил особый интерес в XVIII в. Сильное влияние Эсхила наблюдалось в период романтизма. Английские поэты (Байрон, Шелли, Китс), основываясь на Прометее прикованном, создали и распространили представление о “прометеизме”. Ближе к концу XIX в. трагедии Эсхила снова вышли на сцену и играются до наших дней, особенно Орестея. Влияние Эсхила на искусство было меньшим, чем на поэзию.

греч. Aischylos)

(ок. 525 - 456 до н.э.)

греческий драматург, прозванный «отцом трагедии»; происходил из знатного элевсинского рода, принимал участие в Греко-персидских войнах, умер на Сицилии. Э. написал ок. 80 трагедий, из которых сохранилось лишь семь: «Просительницы», «Персы», «Семеро против Фив», «Прикованный Прометей» и трилогия «Орестея».

Трагедия «Прикованный Прометей» переосмысливает образ древнего тирана: из примитивного обманщика, которым показывает его Гесиод, Прометей у Э. предстает не только образцом героя, которому человечество обязано всеми благами цивилизации, но и носителем глубокого внутреннего трагизма.

Редким образцом трагедии, сюжетом которой послужили не мифы, а современные драматургу события, являются «Персы». Участник Саламинской битвы и свидетель разгрома персов, Э. создал патриотическое произведение, в котором хотел показать величие подвига своих соотечественников и предостеречь врагов от захватнических планов.

«Орестея» - единственная из античных трилогий, сохранившихся полностью. В первой ее части - «Агамемнон» показана трагическая судьба предводителя ахейского войска Агамемнона, погибшего по возвращении из-под Трои от руки своей жены Клитемнестры. Во второй части - «Хоэфоры» (дословно «женщины, приносящие надгробные возлияния») рассказано о мщении сына Агамемнона Ореста, убивающего мать. В «Эвменидах», завершающих трилогию, изображено преследование Ореста эриниями. Творчество Э. не оставалось неизменным.

Даже потому немногому, что сохранилось, можно судить о различиях между его ранними и более поздними трагедиями, когда он испытал влияние Софокла. Если в ранних трагедиях действие развивалось внешне и лишь к концу трагедии, то все три части «Орестеи» дают образец нарастающего драматизма: каждый новый эпизод приближает к трагической развязке.

Творчество Э. оказало заметное влияние на дальнейшее развитие греческой драматургии. Аристофан, напр., поставил Э. на первое место среди знаменитых трагиков, охарактеризовав его как воспитателя греческого народа.

Эсхил. Трагедии / Пер. Вяч. Вс. Иванова, отв. ред. Н.И. Балашов. М., 1989; Головня В. История античного театра. М., 1972. С. 78-107; История греческой литературы: В 3 т. Т.1. М.; Л., 1946. С. 307-341; Лосев А.Ф., Сонкина Г.А. и др. Греческая трагедия. М., 1959. С. 43-102; Ярхо В.Н. Эсхил. М., 1958; Ярхо В.Н. Драматургия Эсхила и некоторые проблемы древнегреческой трагедии. М., 1978.

(И.А. Лисовый, К.А. Ревяко. Античный мир в терминах, именах и названиях: Словарь-справочник по истории и культуре Древней Греции и Рима / Науч. ред. А.И. Немировский. - 3-е изд. - Мн: Беларусь, 2001)

(525/4 - 456 до н. э.)

Великий афинский трагик, автор, по крайней мере, 79 произведений, из которых до нас дошли только 7: "Персы", "Умоляющие", "Семеро против Фив", "Прикованный Прометей" и трилогия "Орестея", включающая трагедии "Агамемнон", "Хоэфоры", "Эвмениды". Эсхил участвовал в сражениях при Марафоне и Саламине против персов; история же его смерти, случившейся оттого, что орел сбросил черепаху на лысую голову Эсхила, похожа на легенду. Эсхил - старший из основоположников греческой драмы; он ввел второго актера, что обусловило независимость от хора драматического диалога и действия. Все пьесы Эсхила пронизаны сильным религиозным чувством; в их основе - конфликт между человеческими страстями и божественным промыслом. Уже при жизни Эсхил был славен возвышенной метафорой и архаическим стилем, что вызывало насмешки Аристофана и восторг Шелли.

(Современный словарь-справочник: Античный мир. Cост. М.И.Умнов. М.: Олимп, АСТ, 2000)

др.-гр. драматург, «отец трагедии». Происх. из знат. рода в Элевсине, принимал участие в важнейших сражениях Греко-персидских войн: при Марафоне (490), Саламине (480) и, возм., Платеях (479). На состязании трагич. поэтов Э. выступил впервые в 500, первую победу одержал в 484. Впосл. еще 12 раз занимал 1-е место, а после смерти Э. (в Сицилии) было разрешено возобновлять его трагедии на правах новых драм. Введя 2-го актера и уменьшив роль хора, Э. превратил трагедию-кантату, какой она была еще у Фриниха, в трагедию - драмат. действие, в основе к-рого лежало жизненно важное столкновение личностей и их миропонимания. Еще большему углублению конфликта способствовало введение Э. в «Орестею», по примеру Софокла, 3-го актера. Всего Э. написал свыше 80 произв. (трагедий и сатировских драм), объединенных б. ч. в связные тетралогии. До нас дошли полностью 7 трагедий и значит, кол-во фр-тов. Надежно датируются трагедии «Персы» (472), «Семеро против Фив» (467) и трилогия «Орестея» (458), состоящая из трагедий «Агамемнон», «Хоэфоры» («Плакальщицы», «Жертва у гроба») и «Евмениды». Трагедию «Молящие» («Просительницы») обычно относили к ранн. периоду твор-ва Э. После открытия в 1952 г. папирусного отрывка дидаскалии к трилогии «Данаиды» (в состав к-рой входили «Молящие») больш-во исследователей склонны датировать ее 463, одн. худож. особенности «Молящих» больше согласуются с нашим представлением о твор-ве Э. в сер. 70-х, а дидаскалия могла относиться к посмертной постановке. Нет единогласия также в определении даты «Прометея прикованного»; его стил. черты говорят скорее в пользу позд. датировки.

Идейное содержание твор-ва Э. и худож. особенности его драм отражают, с одн. ст., процесс окончательного оформления афин. демократического полиса во 2-й пол. V в., с др. - завершение стил. традиций др.-гр. архаики и переход к иск-ву зрелой классики. В мировоззренческом плане для Э. характерно глубокое убеждение в конечной разумности космоса, существующего по законам вечной справедливости под наблюдением бессмертных богов. Челов. деяния могут на время пошатнуть это божеств, устр-во, подводя его к опасной черте, но они же способствуют его возвращению в первонач. состояние. С этой т. зр. толкуется Э. сама ист. реальность, свидетелем к-рой он был: в «Персах» Э. видит причину победы гр. флота и поражения персов при Саламине не только в превосходстве афин. демократической государственности над вост. деспотизмом, но и в преступной гордыне Ксеркса, посмевшего посягнуть на естеств. (и потому божеств.) порядок вещей. При этом попытка нарушить исконное соотношение природных стихий может возникнуть только вследствие умств. заблуждения Ксеркса, к-ромуА противостоит разумность объективно существующего мира. Временное преобладание иррациональных челов. побуждений над естеств. нравственными нормами лежит в основе конфликта, пронизывающего трагедию «Семеро против Фив» - заключ. часть несохранившейся «фиванской трилогии». Отцовское проклятье, тяготеющее над Этеоклом, побуж­дает его к нечестивому братоубийственному поединку, но герой принимает свое решение в состоянии крайней одержимости, к-рая приводит к торжеству, объективной необходимости, требующей пресечения преступного рода Лаия и Эдипа. Известная однозначность конфликта в «Персах» уступает место в «Семерых...» осознанию диалект, противоречивости мира, в к-ром один и тот же поступок м. б. одновременно и справедливым и преступным. В наиб, закон, форме трагическая диалектика мира выявляется в «Орестее», подводящей итог всему твор-ву Эсхила. Агамемнон, возглавив поход против Трои, выступает как справедливый мститель за преступление Париса, поправшего божеств, закон гостеприимства. Одн. ради успешного исхода войны царь приносит в жертву собственную дочь Ифигению, не говоря уже о десятках своих соотечественников. Разорение Трои за вину Париса делает самого Агамемнона виновным перед лицом высшей справедливости и дает основание его неверной супруге Клитеместре истолковать убийство мужа как расплату за пролитую им кровь. При этом показательно, что Агамемной и Клитеместра, как и Этеокл, принимают решение или совершают кровопролитие в состоянии умственного исступления, потери контроля над разумом. Новая ступень трагич. конфликта - убийство Клитеместры ее сыном Орестом, мстящим за отца; в этом поступке собств. побудительные мотивы Ореста сливаются с божеств, пророчеством, исходящим из уст Аполлона и получающим одобрение богини Афины. Окончат, решение принадлежит, одн., голосу афин. граждан в лице ареопага, созываемого Афиной специально для рассмотрения дел о кровопролитиях в пределах рода. Так архаич. закон возмездия («око за око») уступает место гос. органу, к-рый призван блюсти заповеди божеств. Справедливости. Трагедия «Прометей прикованный» отражает др. направление мировоззренческих поисков Э., ведущих к отказу от антропоморфного образа Зевса. В «Прометее» владыка богов, деспотически карающий гл. героя за благодеяния, оказанные им челов. роду, и преследующий нечестивой страстью аргосскую жрицу Ио, очень далек от того идеального судьи, к-рый осуществляет предписания мировой Справедливости в «Орестее». В не дошедшем до нас «Прометее освобождаемом» Зевс, судя- по сохран. фр-там и антич. свид-вам, наделялся уже иными свойствами: ему приписывалось внедрение в челов. общ-во нравственных устоев, к-рыми дополнялись материальные блага, дарованные людям Прометеем. В образе самого Прометея получает также завершение один из центр, для Э. вопросов человеческого поведения - ответственность героя за принимаемое им решение. Одн. Прометей отличается от др. персонажей Э. тем, что он наделен даром пророчества, заранее знает о грозящих ему муках и тем не менее отвергает любое соглашение с Зевсом. Благодаря этому внешне статичная трагедия наполняется огромным внутр. напряжением, а самый образ Прометея, как и др. героев Э., приобретает монументальное величие.

В стил, плане дошедшие трагедии Э. демонстрируют мастерское владение приемами архаич. повествования (композ. симметрия, рамочная структура, лексич. скрепы) и их преодоление с целью подчинения элементов архаич. техники новому единству. Так создается фронтонная композиция отдельной трагедии, в к-рой части, расположенные симметрично вокруг центр, ядра, объединяются лексическими и ритмическими скрепами, а также целой системой лейтмотивов. В «Орестее» фронтонная структура в свою очередь преодолевается благодаря динамической устремленности действия к кульминации, перемещающейся в каждой трагедии из центра к ее завершению. Особо следует отметить язык Э.: он отл. возвышенностью, смелыми речевыми образами, слож. определениями, неологизмами, причем от ранних трагедий к поздним возрастает содержательность языковых характеристик. Своим твор-вом Э. заложил основу для афинской драмы, где опыт «отца трагедии» использовался и переосмыслялся его преемниками - Софоклом и Еврипидом.

(Античная культура: литература, театр, искусство, философия, наука. Словарь-справочник / Под редакцией В.Н.Ярхо. М., 1995.)

Отличное определение

Неполное определение ↓

Глава I
Эсхил

(ок. 525–456 г. до н. э.) (Капитолийский музей, Рим)

1. Биография

По причинам, которые были изложены выше, об Эсхиле, как и о многих других персонажах классической древности, мы знаем очень мало. И еще меньше знаем наверняка.

Эсхил, сын Эвфориона, принадлежал к классу деревенской аристократии – евпатридам*. Значение его имени, возможно, связано со стрижкой овечьей шерсти или обработкой щетины и шерсти других животных.

В те времена имен и фамилий в нашем понимании не существовало. Имя или прозвище указывало на определенную характеристику своего хозяина. А для того, чтобы отличить человека от его тезки, поясняли, что он сын такого-то.

Семья Эсхила была сильно увлечена театром, ведь драматургами стали и его сын, и правнук, и два праправнука его сестры.

Эсхил родился в Аттике, в городе Элевсине. В те времена он находился недалеко от Афин, а сегодня элевсинские руины оказались в пригороде столицы. Поселение это с давних времен было известно тем, что там существовал древнейший центр Мистерий; он образовался вокруг расселины, достигавшей, по слухам, ада, куда волей Аида была помещена Персефона на горе ее матери Деметре. Неподалеку от Элевсина было море – таинственное море с низкими обрывистыми берегами и священным побережьем. Во многих трудах он упоминается как «город двух богинь».

Два брата Эсхила, Кинагир и Аминий, отличились в греко-персидских войнах* и даже были официально объявлены героями. Сам Эсхил отважно сражался при Марафоне, Саламине и Платеях. В битве при Марафоне он был ранен. Эсхил никогда не забывал о своем участии в войне: и сегодня поражает, что отец трагедии – одной из величайших духовных и культурных вершин человечества – считал большей честью быть воином, чем мирным человеком. Одного этого примера достаточно, чтобы увидеть, как с течением веков у людей меняется система ценностей. Еще четыреста лет назад испанец Сервантес, создатель всемирно известных персонажей Дон Кихота и Санчо Пансы, говорил, что больше ценит свою левую руку, потерянную в битве при Лепанто*, чем правую, которой пишет.

Надгробие Эсхила

(из книги: Histoire universelle des theatres, vol. 1, 1779)

То, какое значение Эсхил придавал своим боевым заслугам, мы можем понять, читая составленную им самим эпитафию; она гласит:

Эвфорионова сына, Эсхила Афинского кости
Кроет собою земля Гелы, богатой зерном;
Мужество помнят его Марафонская роща и племя
Длинноволосых мидян, в битве узнавших его.

(Пер. Л. Блуменау)

Говорят, что даже спустя века художники и поэты совершали паломничество на Сицилию к этому надгробию. В эллинистическую эпоху не было человека, который не сравнил бы Эсхила с Гомером и не посвятил бы ему своих стихов, держа в руке зеленую ветвь*, как делали те, кто участвовал в священном паломничестве и воспевал богов.

Смерть Эсхила

(из книги: E. Q. Visconti, Iconographie grecque, 1814)

Одна древняя легенда позволяет нам соотнести время жизни трех великих авторов трагедий. Говорят, что, когда Эсхил участвовал в битве при Саламине, ему было 45 лет; Еврипид родился в день битвы, а Софокл руководил хором эфебов*, которые прославляли победу в ней.

Бо́льшую часть своей жизни Эсхил провел в Афинах, но однажды по причинам, которые нам не известны, покинул их навсегда. Версий есть множество, и мы склоняемся к той, согласно которой, Эсхил, будучи посвященным в Элевсине и дав обет молчания о его таинствах, нарушил его в трагедии «Прометей прикованный», в некоторых стихах, о которых благоразумнее будет умолчать. Кое-кто даже утверждает, что его могли побить камнями. Более вероятно, что он нашел прибежище у тирана (греческий эквивалент фактического правителя) Гиерона Сиракузского. Однако из-за недостатка сведений вся эта история остается неясной, к тому же произведения Эсхила продолжали одерживать победы в проводившихся в Афинах состязаниях – например, «Семеро против Фив», датированные 467 годом до н. э., – а этого не могло произойти, если он действительно был приговорен к изгнанию за святотатство.

Аристофан

(ок. 445 – ок. 385 г. до н. э.)

По данным большинства его биографов, Эсхил умер в возрасте 69 или 70 лет. Биографы римской эпохи считали, что его убил орел, бросив большую черепаху на лысую голову драматурга, которую принял за камень. Такая смерть кажется нам странной. Орлы действительно обычно разбивают свою добычу о камни, прежде чем поедать ее, но тот факт, что эта птица была посвящена Зевсу, а черепаха – Аполлону, очень символичен. Вероятнее всего, речь идет о легенде, возникшей вокруг возможного нарушения Эсхилом тайн Элевсинских мистерий.

Узнав о кончине драматурга, афиняне удостоили его высших почестей, а его многочисленные трагедии, победившие в стольких состязаниях, заново поставили на сцене. Эсхил появляется в «Лягушках» Аристофана как персонаж и говорит о самом себе: «Моя поэзия не умерла вместе со мной». Насколько нам известно, никакой другой автор после своей смерти не удостоился чести появиться в греческих пьесах в качестве персонажа и никому не воздавали таких многочисленных и необычайных почестей. Бронзовый бюст Эсхила даже ставили рядом с бюстом Гомера, к которому относились как к божеству.

2. Произведения Эсхила

Нам не известно, сколько произведений создал Эсхил. Предполагается, что их было не менее девяноста: 70 трагедий и 20 сатировских драм.

Если названная цифра верна, то эти произведения невозможно сгруппировать по тетралогиям, поскольку двадцати сатировским драмам должно соответствовать шестьдесят, а не семьдесят трагедий. Но возможно такое объяснение: помимо двадцати тетралогий, состоящих из трилогии (трех трагедий) и сатировской драмы, Эсхил мог написать десять самостоятельных трагедий еще до установления в Афинах правил, по которым на состязаниях каждая трилогия должна была завершаться сатировской драмой. Не для того ли, чтобы они еще больше отличались от Элевсинских таинств?

Трагедии могли быть «связанными», и тогда все три развивали общий сюжет. А могли быть «свободными»: в таком случае сюжеты всех трех трагедий были самостоятельными. «Персы» – «свободная» трагедия – единственное исключение среди всех остальных «связанных» трагедий Эсхила.

Круазе* считает, что Эсхил писал «связанные» трилогии в силу своих религиозных (иными словами – мистериальных) убеждений и чтобы лучше выразить некоторые традиционные представления об отношениях между людьми и Судьбой.

По упомянутым выше причинам до нас дошло лишь семь трагедий Эсхила. Как почти все произведения классической Греции, эти немногие сохранились в архивах Александрии. Это были копии с официальных оригиналов, хранившихся в Афинах. Из Александрии весьма качественные копии попали в Константинополь, а оттуда, уже в эпоху Возрождения, – в Европу.

Даже в самой глубокой древности все библиотеки, как доказали находки в Ниневии*, имели каталоги хранившихся в них книг. Благодаря отдельным частям греческих каталогов удалось узнать названия 79 творений Эсхила. Одиннадцать трагедий были непосредственно связаны с Дионисийскими мистериями, как, например, «Семела» и «Кормилицы Диониса». Они рассказывали о детстве этого бога в соответствии с универсальным мифом о «Божественном младенце», который мы встречаем и в истории Агни в Ведах, и в библейском описании детства Иисуса. Эсхил создавал также трагедии и на героические сюжеты. К истории о Филоктете* обращался позже и Софокл, к сюжету об Ифигении – Еврипид. Кроме того, у Эсхила было еще две трилогии: одна об Ахилле, другая об Аяксе.

Согласно лексикону Суды*, Эсхил также считался лучшим автором сатировских драм, которых он создал, по меньшей мере, пятнадцать. Однако из всех произведений этого жанра, написанных греческими авторами, целиком сохранилось лишь одно – «Циклоп» Еврипида, – а драмы Эсхила были утеряны полностью.

Из огромного количества созданных им произведений только семь пережили крушение классической греческой цивилизации, и даже они, возможно, были отчасти изменены или переделаны. Поэтому мы не можем в полной мере представить и по достоинству оценить подлинное наследие этого гения трагедии, гиганта духа – Эсхила.

Перечислим его трагедии, известные нам, в общепринятом хронологическом порядке:

Просительницы (приблизительно 490 г. до н. э.)

Прометей прикованный (приблизительно 476–466 г. до н. э.)

Персы (приблизительно 472 г. до н. э.)

Семеро против Фив (приблизительно 467 г. до н. э.)

Агамемнон

Хоэфоры

Эвмениды

Последние три трагедии составляли трилогию «Орестея», созданную около 458 года до н. э.

3. Эсхил – создатель трагедии?

Когда мы говорим, что Колумб «открыл Америку», мы вовсе не утверждаем, на основании известных нам фактов, что он был первым европейцем, который достиг берегов нового континента. И точно так же, называя Эсхила «отцом трагедии», мы вовсе не хотим сказать, что никто до него трагедий не писал. Это означает лишь, что он смог возвысить трагедию до явления всемирного масштаба и превратить ее в общепризнанный театральный жанр, который способен развиваться, наполняясь событиями прошлого и настоящего, реальными или вымышленными.

Мы уже упомянули некоторых предшественников Эсхила, начиная с Феспида*. Однако именно Эсхил, по словам Мюррея*, ввел трагедию «в сферу творческого вымысла, рассказывающего о скоропостижных смертях и темных страданиях и раскрывающего для нас существование иных ценностей, доступных человеку и отличных от очевидных ценностей физической жизни или смерти, от счастья или страдания. При соприкосновении с этими иными ценностями дух человека может победить и побеждает смерть».

Действительно, повседневные столкновения со смертью и победы над ней, которые мы не осознаем, в трагедии возвеличиваются. Смерть оказывается не просто прекращением жизни, но жертвой (sacrificio ), то есть священным делом (лат. sacer officio ). Это ключ, открывающий одну из дверей Мистерий. Трагическая смерть – благородная, исполненная магии, творящая. Она полна художественного смысла, а ее красота и героизм пробуждают скрытые способности человеческой души, открывая ее для мистического опыта.

В противном случае, считал Аристотель, любой несчастливый конец был бы отвратительным, пугающим и бесполезным. Эсхил подводит нас к тому, что можно назвать «сутью трагического», и мы должны помнить, что победа над смертью, которая начинается с подъема духа, не дающего страху завладеть умирающим, была частью Мистерий Диониса.

Аристотель указывает также, что Эсхил создал форму трагедии: «Что касается числа актеров, то Эсхил первый ввел двух вместо одного, он же уменьшил партии хора и на первое место поставил диалог, а Софокл ввел трех актеров и декорации» (Аристотель «Поэтика», пер. В. Аппельрота).

Феспид использовал лишь одного актера, или протагониста*. Эсхилу мы обязаны появлением второго – девтерагониста, что позволяло с помощью диалога разбираться в характере персонажей и понимать их. Софокл ввел третьего актера, или тритагониста; его использовал и Эсхил в некоторых своих трагедиях. Кроме того, у Эсхила хор уменьшился с пятидесяти до двенадцати человек и постепенно стал терять свое первоначальное значение. Эсхил был одновременно представителем доклассической эпохи и создателем классической трагедии. Он поистине стал связующим звеном между древними тайными действами в Мистериях и теми представлениями, которые родились из них и превратились в театральные постановки, доступные широкой публике.

4. Сценическая техника и новые приспособления

Эсхил не только создал новый жанр трагедии, но и обогатил его сценическую постановку смелыми экспериментами, добившись выдающегося, небывалого драматического эффекта. По этому пути шли потом все греческие авторы, хотя со временем их творения становились все более непритязательными и в них чувствовалось все меньше воображения. Возможно, это было частным проявлением того, что происходило со всем греческим миром после Александра – тогда этот мир переживал свое малое Средневековье, которое не знало Возрождения вплоть до присоединения Эллады к Римской империи.

Слова Аристотеля о том, что Софокл «ввел декорации», означают, что он усовершенствовал существовавшую ранее сценографию . Впрочем, это «усовершенствование» можно воспринимать как упрощение, которое более соответствовало наступившим временам, когда все относившееся к Мистериям растворялось в новом драматическом жанре и в театре вообще. Комедиографам, которые не были посвященными в Таинства, не нравилось то, как неожиданно и даже пугающе разворачивается действие, всю глубину которого они не могли понять.

Эсхил использовал всю механику того времени и то, что мы сейчас называем спецэффектами. В одном из его утраченных произведений под названием «Психостазия» («Взвешивание душ») Эсхил показывает Зевса на небесах, который на огромных весах взвешивает судьбы Мемнона* и Ахилла, в то время как их матери Эос и Фетида «парят» в воздухе рядом с весами. После этого Эос спускается на землю и забирает тело своего сына. В этом произведении Мемнон не является ипостасью египетского Ра… но некоторое отношение к нему имеет, поскольку приходится сыном царю Египта и Авроре. Вспомним, что для мистериальной египетской религии три положения Солнца на небе представляют три мистических аспекта его власти: Мемнон на восходе, Амон в полдень и Маамон на закате. Поэтическая греческая версия рассказывает, что с тех пор заря – Аврора, или Эос, – оплакивает смерть своего сына росой на рассвете.

Как же удавалось достигать таких эффектов: поднимать в воздух огромные тяжести и низвергать их, изображать вызывающие дрожь обвалы, как в «Прометее прикованном», молнии и искусственные наводнения?

Театр Диониса в Афинах

На этот вопрос невозможно дать исчерпывающий ответ, поскольку древние, в силу специфики своей психологии, не оставили нам подробных описаний этих технических приспособлений и не дали понять, использовали ли они силу людей, животных, гидравлики или какую-то другую. Кроме того, книги, которые рассказывали о «науке и технике», методично уничтожались из-за антинаучного религиозного фанатизма, который после падения классического мира объявил познание дьявольским искусством. Кроме трактата Витрувия*, да и то дошедшего до нас с большими искажениями, немногие произведения преодолели эту сумеречную зону, по крайней мере, открыто, поскольку мы подозреваем, что многие изобретения Раннего Средневековья, Возрождения и даже Нового времени были не более чем отражением того, что содержалось в древних трактатах по науке и технике, географии и мореплаванию, медицине, астрономии и оптике. И, возможно, трактаты эти были спрятаны для того, чтобы спасти их от костра. Фрагменты из трудов Цельса*, Птолемея* и таких работ по земледелию, как «Агрикультура Набатеи*», подверглись многочисленным исправлениям, и их практическое использование оказалось весьма ограничено.

Логично предположить, что в греческом мире использовались большие подъемные краны и другие подъемные устройства, люки, системы отвода воды и пара, а также определенные химические соединения, чтобы в нужный момент появлялись огонь и облака. Но не сохранилось ничего, что могло бы подтвердить нашу гипотезу, за исключением соображения, что, если древние добивались таких эффектов, значит, у них были для этого специальные средства и приспособления.

Эсхилу приписывают и другие, гораздо более простые приемы: котурны* или просто обувь на толстой деревянной подошве, роскошные наряды, в которых камни, стекло и металлы оттеняли великолепие ткани, а также усовершенствование трагической маски специальным рупором, усиливающим голос. Его уже использовали в Мистериях, а благодаря Феспиду он стал применяться и в театре. Психологически все эти ухищрения, в том числе увеличение роста и усиление голоса, помогали создать в произведениях Эсхила обстановку, приличествовавшую явлению богов и героев.

Глава II
Драматическая концепция

(Национальный археологический музей, Афины)

5. Грандиозность и величие

Аристофан в комедии «Лягушки» говорил об Эсхиле: «Ты ж, среди эллинов первый, кто важных речей взгромоздил величавые башни, Кто трагедию вырядил в блеск золотой» (пер. А. Пиотровского).

Аристотель также подчеркивал «величие», до которого смог подняться Эсхил.

Мюррей отмечал, что величественность и грандиозность – это те черты, которых трагедия до Эсхила не имела. Действительно, у Эсхила эти свойства трагедии проявляются во всем: в сюжете, в хорах, в персонажах, в религиозных концепциях, в философских и политических идеях, в патриотизме, в стиле, а также в поэтическом и сценическом воплощении.

Виктор Гюго спрашивал себя, что наиболее характерно для Эсхила. И в самой глубине сердца родился ответ: «Безграничность!» Когда же он задал тот же вопрос о персонажах, ответ оказался еще более примечательным: «Вулканы», с возможным намеком на упоминание гор в «Прометее прикованном» или в утерянной трагедии «Этна».

Виктор Гюго

Эсхил, в лучших традициях Мистерий, является пантеистом и анимистом: он полагает, что у всего в Природе есть душа, что Бог и боги, его эманации, правят всем, что силы Природы и то, что мы называем законами Природы, – это могущественные духи, которые служат Божественному и неумолимой Судьбе, ведущим нас всех к конечному благу.

Благодаря котурнам актеры становились намного выше обычного человека, а мистериальные маски, использовавшиеся в амфитеатре, который и сам по себе имел хорошую акустику, еще больше усиливали голоса и делали их гораздо звучнее уровня, привычного слушателям.

Виктор Гюго настаивал: «Его метафоры грандиозны. Его во всем преувеличенные фигуры, которые можно встретить у лучших поэтов – и только у них, – реальны по своей сути и исполнены истинных мечтаний. Эсхил пугает. Никто не может приблизиться к нему без трепета. Перед ним находишься в присутствии чего-то грандиозного и таинственного. Эсхил превосходит все известные нам размеры и величины. Эсхил суров, резок, не склонен к умеренности и сдержанности, почти жесток и вместе с тем исполнен особой прелести, как цветы далеких недосягаемых земель. Эсхил – это древняя тайна, принявшая человеческое обличье, это подобие языческого пророка. Его произведения, дойди они до нас в целости, были бы чем-то вроде греческой Библии».

6. Тема

По Эсхилу, темой, или материей, что служит основой развития трагедии, являются божественные, сверхчеловеческие сюжеты, которые лишь отражаются в земном.

Согласно Афинею*, Эсхил утверждал, что его труды были «крошками с пиршества Гомера».

Постоянные, а порой нарочито частые отсылки к Гомеру, которые мы встречаем у авторов V и IV веков до нашей эры, были, возможно, проявлением уважения не только к предполагаемому создателю «Илиады» и «Одиссеи», но и ко многим считавшимся уже тогда «классиками» авторам, чьи произведения составили весь эпический цикл, что сложился в восточном Средиземноморье после падения великих протоисторических цивилизаций, таких как троянская и критская. Во времена этого малого средневековья многие музыканты и поэты воскрешали в памяти другие, более блестящие времена, которые, в свете своей мистериальной концепции мира, они ошибочно считали Золотым веком – эпохой, когда людьми правили полубоги.

Миграции с востока принесли новую жизнь на сцену греческой истории, и там возникло неповторимое чудо – золотой век Перикла. Творческая сила этой эпохи в духовном и культурном смысле оказалась настолько велика, что некоторые эзотерические традиции утверждают, что это был самый первый росток будущего человечества (согласно Е. П. Блаватской*, шестой подрасы пятой расы*). К его дверям мы подойдем, когда перешагнем темный порог ближайших времен, которые можно охарактеризовать как новое средневековье.

Трагедии Эсхила, за исключением «Персов», темой которых стали современные автору события, всегда опираются на эпос. Мы можем оценить, какую важность он придавал Троянской и Фиванской войнам, а также – почему бы и нет? – тому, о чем говорит в своей собственной эпитафии. И хотя в ней идет речь о событиях, в которых Эсхил сам был действующим лицом, мы слышим нотки ностальгии по давно минувшим временам героев-воинов.

Герои «Илиады» Гомера: Менелай, Парис, Диомед, Одиссей, Нестор, Ахилл, Агамемнон (из книги: Heinrich Wilhelm Tischbein, Homer nach Antiken Gezeichnet, 1801)

Действительно, темы для своих трагедий Эсхил брал из героической эпохи. Но он умел эти темы наложить на мистериальные знания и приспособить к своей собственной концепции трагедии так, чтобы его современники могли их понять, хотя бы частично, – это было одно из многочисленных проявлений его таланта. Темы, к которым он обращался, не всегда были масштабными и величественными. Иногда это был не очень известный и весьма незначительный миф, но благодаря своему искусству Эсхил возвращал ему былое величие или привносил его. Кроме того, он умел заострять внимание на теме, являвшейся частью другой, гораздо более значимой темы, которая каким-то образом соприкасалась с миром духовным, с душой, с Судьбой, правящей Вселенной и людьми. Так он создал произведения, интерес к которым не ослабевает, и достиг того, что его трагедии живут в веках. То немногое, что дошло до нас, пусть и в отрывках, вызывает живой интерес и глубоко нас затрагивает. Эсхил, друг Бессмертных, сам стал бессмертным.

Некоторые современные комментаторы Эсхила замечают, что он адаптировал темы к своему времени, и в этом, вероятно, есть большая доля истины.

Царь Пеласг в «Просительницах» так обсуждает с Советом государственные дела, как если бы он был греком пятого века до нашей эры. Противоречивый Зевс из «Прометея прикованного» временами использует выражения, достойные Писистрата*. Этеокл из трагедии «Семеро против Фив» управляет своим войском и отдает приказы так, как это делал бы стратег – современник Эсхила. А Агамемнон является для Эсхила человеком, которого мучит осознание греха, и он имеет мало общего с тем, кого нам рисует Гомер.

Процессия, связанная с Элевсинскими мистериями

(из книги: Francesco Inghirami, Pitture di vasi Etruschi, vol. I–IV, 1852)

Но эсхилова трагедия всегда возвышается над обыденностью жизни и даже привносит в нее нечто из другой, высшей Реальности (хотя эта реальность никогда не бывает полностью оторвана от жизни); это редкое искусство. В этом искусстве последователям никогда не сравниться с Эсхилом, они неизбежно будут погружаться в человеческое бытие и его невзгоды. Действие будет развиваться менее однородно и более искусственно, поскольку боги и герои станут настолько подобны человеку, что мы едва сможем узнать в них богов – таинственных обитателей Иной Реальности.

У Эсхила же всё, абсолютно всё овеяно таинственным дыханием того, что стоит над людьми.