Командующий черноморским флотом в 1991 1992 годы. Касатонов игорь владимирович

Текст: Сергей Горбачёв, капитан 1-го ранга, кандидат политических наук, член Союза писателей России

Более чем 230-летняя летопись Черноморского флота сохранила имена всех командующих. Но в широком общественном сознании история флота Юга России связывается едва ли с десятком известных всем фамилий. Если же говорить о новейшей истории, то, пожалуй, самой яркой фигурой среди славной плеяды адмиралов, в непростое лихолетье постсоветской поры сохранивших для России её южный флот, является адмирал Игорь Владимирович Касатонов.

ОТСТАИВАЯ ДЕРЖАВНЫЕ ИНТЕРЕСЫ РОССИИ

За последние 22 года Черноморским флотом командовали десять человек. Многие аналитики и флотские эксперты отмечают: темп сменяемости флотских военачальников в последнее время очень высок. Тем не менее – даже недолго находясь в должности, практически все черноморские адмиралы сумели оставить неизгладимый след не только в истории нашего флота, но и всего Отечества. Решения, которые они принимали, зачастую носили судьбоносный характер. Период 1991–1992 годов вполне обоснованно и справедливо называют «касатоновским». В народе адмирал Игорь Владимирович Касатонов приобрёл характеристику человека, сохранившего Черноморский флот для России, внёсшего весомый вклад в то, что Российский флот и сегодня остаётся в Севастополе и других местах исторического базирования, территориально оказавшихся под украинской юрисдикцией.

В процессе флотораздела, решения судьбы Черноморского флота бывшего СССР, определения его статуса как флота России, наполнения этого статуса конкретным содержанием участвовали тысячи людей. Но именно благодаря адмиралу Касатонову, его позиции и действиям флот был сохранён. Причём не только для России, но в определённом смысле и для Украины – так как даже его существенно сниженный за последние четверть века потенциал и сегодня позволяет решать вопросы обеспечения безопасности юго-западного морского направления в интересах всего Содружества, народов нашего некогда Отечества. России в ответственные моменты её истории часто не везло с теми, кого обстоятельства возносили на вершину событий в судьбоносных решениях. И в этом отношении показателен факт: командующим Черноморским флотом в критический момент оказался человек, сумевший справиться с комплексом сложнейших задач. Игорь Касатонов в самое трудное время, начиная с осени 1991 года, столкнулся с огромным объёмом совершенно новых вопросов, возникших в одночасье. Причём часто при их разрешении он не только действовал самостоятельно, но и оставался с проблемами один на один.

Игорь Владимирович проявил себя как настоящий лидер-державник, отстаивающий интересы Отечества на Черноморском флоте, в Севастополе и Крыму. Реально он осуществил легитимизацию своего отнюдь не официального политического статуса: его действия неизменно поддерживались, в том числе благодаря личному авторитету и способности влиять на людей. По сути, он лично интегрировал деятельность широких социальных масс в сфере борьбы за флот. Адмирал стал объединителем идей и действий, консолидируя людей вокруг одной цели: во что бы то ни стало – сохранить флот и его главную базу, при этом не пролив ни капли крови. Адмирал Касатонов явился одновременно и центром власти, и «мозгом», и «лицом», и «визитной карточкой» сил, обеспечивших ему постоянную и длительную поддержку.

Конечно, всё происходившее не сводилось тогда только к воплощению в жизнь идей, мыслей или указаний всеми признанного лидера – командующего Черноморским флотом адмирала Игоря Касатонова. Личность Игоря Владимировича аккумулировала тогда в себе то, что, в конечном счёте, отражало и выражало интересы и цели людей – многотысячного воинского коллектива моряков-черноморцев, гражданского персонала флота, сотен тысяч севастопольцев и крымчан и подавляющего большинства россиян – ныне волею судеб граждан Украины. После перевода Касатонова в Москву конфликт между Россией и Украиной в отношении судьбы Черноморского флота прошёл несколько стадий в своём развитии. По большому счёту, он до конца не исчерпан, чему мы являемся свидетелями уже во втором десятилетии XXI века.

3 августа 1992 года в Ялте было подписано российско-украинское соглашение, которое позволило судьбу флота решать политическими средствами и методами, а не путём переприсяганий, переподчинений, шантажа и «приватизации», – «хуторянской», «махновской» тактике и практике дележа флота был поставлен прочный заслон. Борьба за Черноморский флот и его главную базу вошла в историю как «третья оборона Севастополя». Известно, что первая была в 1854–1855 годах в период Крымской войны. Вторая – в 1941–1942 годах – в Великую Отечественную. Третья формально завершилась в 1997-м, когда в мае были подписаны «большой» российско-украинский договор и «базовые» соглашения по флоту, а в сентябре – на борту черноморского флагмана БПК «Керчь» – министры обороны России и Украины заявили о том, что раздел Черноморского флота завершён. Однако...

«Бракоразводный процесс» между братскими, но несоюзными государствами «третьей обороной» был назван неофициально – но народу виднее. Точно так же каждый житель «осаждённого» Севастополя мог бы сказать, что организатором борьбы на его бастионах был адмирал Игорь Касатонов, как когда-то адмиралы Владимир Корнилов, Павел Нахимов и Владимир Истомин, а затем адмирал Филипп Октябрьский и генерал Иван Петров.

В Крымскую и Великую Отечественную Севастополь был оставлен. А в «третью оборону» – мы в нём остались. В июле 1995 года, выступая перед севастопольцами и черноморцами, адмирал Игорь Владимирович Касатонов скажет: «Город и флот мы отстояли все вместе».

Если бы эта борьба не была организована, флот, как многое в те годы, бесследно бы сгинул, а его главная база – прекраснейший белый город у синего Чёрного моря – превратилась бы в заштатный провинциальный украинский городишко с 400-тысячным населением. Подчеркнём лишь одно: первая и вторая обороны были организованы в ходе войн, третья же – в мирное время. Впрочем, в значительной мере эта война продолжается, о чём свидетельствуют события и «оранжевой революции», и Евромайдана.

Часто задают вопрос: кто стоял за адмиралом, кто давал ему советы, «прикрывал»? Вопрос интересный – и ответ на него однозначный. Оказавшись в чрезвычайно сложных условиях, Касатонов ответственность взял на себя. В декабре 1991-го – январе 1992-го «верхам» было не до Черноморского флота. Впрочем, за спиной Касатонова всё же стояли – его учителя, сослуживцы, подчинённые, его единомышленники. Стоял образ отца – Героя Советского Союза Адмирала Флота Владимира Афанасьевича Касатонова, первого заместителя Главнокомандующего ВМФ СССР. Стояли все поколения его предков...

СЫН ЗА ОТЦА

Его прадед по линии бабушки, крестьянин Селюков, был родом из Курской губернии. Хлебопашец и плотник. Другой прадед, Степан Касатонов, оттуда же, тоже хлебопашец, – года рождения своего не знал, но, по подсчётам родни, родился лет за восемь до отмены в Российской Империи крепостного права. Дед Афанасий Касатонов – полный Георгиевский кавалер, вахмистр лейб-гвардии уланского полка её величества императрицы Александры Фёдоровны. К слову, на Святой Пасхе христосовался с императрицей, принимая из её рук пасхальные яйца, из рук же императора за кавалерийскую удаль Афанасий Степанович получал призы... В настоящее время во дворе Беленихинской средней школы, названной его именем, установлен бюст Афанасия Касатонова.

Игорь Владимирович знает всё о каждом своём родственнике до пятого колена, уходящего вглубь российских веков, он гордится их судьбами. Распространённым у нас является мнение: сыновьям больших начальников живётся легко, практически всего они добиваются благодаря своим родителям. Может показаться, что сыну первого зама Главкома ВМФ в жизни было легче других – фамилия срабатывала. Однако в отношении Игоря Владимировича этого сказать нельзя. Игорь Касатонов смог пройти по стопам своего отца, через тридцать лет после него заняв отцовский служебный кабинет командующего Черноморским флотом, а затем – кабинет первого заместителя Главнокомандующего ВМФ страны. Но прежде, чем это случилось, были годы учёбы, корабельной службы, тысячи миль дальних походов...

Свой морской путь Игорь Касатонов начал в Севастополе курсантом Черноморского высшего военно-морского училища имени Нахимова. Поступил легко не потому, что его отец, адмирал Владимир Афанасьевич Касатонов, в то время командовал Черноморским флотом, а потому, что окончил школу с серебряной медалью и сдал на «отлично» вступительные экзамены.

Спустя четыре года Игорь Касатонов – уже лейтенант, специалист по корабельным ракетным комплексам. «Касатоновский» выпуск училища был, а точнее, стал особым и ударным. Молодые офицеры 1960-го года были первыми, кто все курсантские годы обучались по самой перспективной тогда ракетной специальности. В том выпуске значились и будущий министр обороны Маршал Российской Федерации Игорь Дмитриевич Сергеев, и будущий начальник штаба Тихоокеанского флота вице-адмирал Владимир Иванович Калабин, и другие ставшие известными на флоте и в армии специалисты-ракетчики.

БОЛЬШОМУ КОРАБЛЮ – БОЛЬШОЕ ПЛАВАНИЕ

После училища, как «краснодипломник», Игорь Касатонов попросился на Тихоокеанский флот. Но первый надводный ракетоносец для Тихого океана – «Упорный» – тогда ещё только заканчивал испытания на Чёрном море. Потому для приобретения практики ракетчика лейтенанта Касатонова назначили командовать стартовой батареей на однотипный «Упорному» ракетный эсминец «Гневный».

Лейтенант Касатонов быстро сдал зачёты на допуск к самостоятельному управлению подразделением, практически сразу же был допущен к несению ходовой вахты. Его «позитивный актив» составили шесть ракетных пусков (за полгода службы!). Такие боевые показатели на зарождавшемся ракетном флоте имели тогда немногие. Потому не удивительно: именно ему, лейтенанту, было поручено провести занятие по ракетному оружию корабля с группой генералов Академии Генштаба. А затем был дальний поход.

15 июня 1961 года «Упорный», на который был переведён Касатонов командиром такой же стартовой батареи, ушёл в поход вокруг Европы, а затем Северным морским путём перешёл на Тихоокеанский флот. Избрав во флотской карьере корабельную стезю, Игорь Касатонов шёл по служебному трапу к командирскому мостику, не перескакивая его балясин. Вернувшись с Тихого океана на Чёрное море, на «Гневном» он откомандовал батареей и ракетно-артиллерийской боевой частью, а после учёбы в 1967-м был назначен старпомом корабля на большой противолодочный корабль «Проворный» Черноморского флота. Через два года стал командиром этого корабля и сразу вышел на боевую службу. За три с половиной месяца плавания корабль прошёл почти пять тысяч миль. После учёбы в военно-морской академии получил назначение командиром 1-го ранга строящегося в Николаеве БПК «Очаков». Моряки знают, что значит принять от промышленности новостройку, а затем ввести в боевой состав. После ввода в боевой состав Касатонов вывел корабль на полугодовую боевую службу, где целый месяц отводился плаванию по бушующей зимней Атлантике.

ОТ ФЛОТИЛИИ ДО ФЛОТА

Для каждого человека существует верхняя планка его возможностей. К сожалению, не является редкостью ситуация, когда прекрасный командир батальона становится неплохим командиром полка, посредственным комдивом и уже совершенно никудышным командармом. О Касатонове можно сказать: он прекрасно справлялся со своими обязанностями на любой должности. Параллельно с командованием лучшим кораблём Черноморского флота «Очаковом» офицер учился в академии, окончив которую, в 1975-м был назначен начальником штаба ставшей родной дивизии противолодочных кораблей Черноморского флота. Затем – учёба в Академии Генштаба, после которой – возвращение в родное соединение. И вновь – походы, учения, инспекции…

Успешно откомандовав дивизией противолодочных кораблей, Игорь Владимирович получил назначение командующим Кольской флотилией разнородных сил Северного флота. Впрочем, самой флотилии ещё не было. Всё приходилось начинать с нуля. Новейшие объединения включали в себя 150 кораблей и подводных лодок, а также авиационные и береговые ракетные полки, огромный тыл и всю систему наблюдения Северного флота. Касатонов командовал этой флотилией. Кольская флотилия была, по существу, маленьким самостоятельным флотом в составе большого Северного флота.

Шесть лет пестовал своё детище Касатонов. Не всё шло гладко. При штатной категории командующего он так и оставался лишь с одной контр-адмиральской звездой на погонах. Не состоялось несколько предполагаемых назначений, в том числе и начальником штаба Тихоокеанского флота. По-прежнему совершенствовал боевую готовность флотилии, выводил в море корабли. Зато, поднявшись на следующую ступеньку служебной лестницы, став первым заместителем командующего Северным флотом, Игорь Владимирович со спокойной душой передал преемнику свою флотилию, которая на сегодня является единственным подобного рода объединением во всём Военно-Морском Флоте России.

ВЫСТОЯТЬ В ГЛАВНОМ

Трудно сказать, как сложилась бы дальнейшая карьера адмирала, но грянул недоброй памяти 1991 год. «Форосский узник», обвиняя в своих грехах всех и вся, не забыл бросить камень и в моряков Черноморского флота, якобы не сделавших и попытки к его освобождению. Сняли с должности командующего флотом адмирала Михаила Николаевича Хронопуло, отправив в запас «по состоянию здоровья» . Нужна была замена. Выбор пал на Игоря Владимировича Касатонова.

Наступила иная эпоха. Украинские власти обрели столь желанную «самостийность». Вскоре Киев подчинил себе все три военных округа, дислоцированные на территории Украины. Вызвали в Киев для подчинения и командующего Черноморским флотом. Касатонов позвонил в Москву. Москва ответила устами тогдашнего министра обороны: «Думай и выкручивайся сам на месте! Держись!» Касатонова украинские власти поначалу соблазняли посулами и радужными перспективами первого Главкома ВМС Украины. На что командующий Черноморским флотом отвечал лаконично и однозначно: «Я русский адмирал и служу только России!»

Москва меж тем продолжала упорно молчать, всё ещё не определив свою позицию. А время не ждало. В Севастополь и в другие гарнизоны хлынул поток националистических элементов различного уровня – от генералов до депутатов Верховной Рады, имевшей антироссийскую направленность. Начались провокации, вербовка и переманивание слабодушных.

С помощью Военного совета флота, при активной поддержке большей части офицеров, ветеранов флота и простых севастопольцев Касатонову удалось постепенно переломить ситуацию к лучшему. Сделать это было непросто! К примеру, захваченную обманным путём гарнизонную комендатуру Севастополя пришлось отбивать с помощью морской пехоты... Неоднократно Касатонова провоцировали на приказание открыть огонь по возмутителям спокойствия.

На тернистом пути спасения флота Касатонову суждено было пройти через равнодушие прямых начальников и предательство недавних сослуживцев, подлость как киевских, так и московских чиновников, через угрозы физической расправы новоявленных бандеровцев по отношению к нему самому и его семье. Адрес, где проживала его семья, был напечатан во всех львовских газетах. Позднее Касатонов расскажет, что в самое трудное время его поддерживала вера в историческую правоту своего дела, в то, что Черноморский флот обязательно одолеет обрушившуюся на него напасть, отобьётся и выживет.

ИДТИ ВПЕРЁД И СОЗИДАТЬ

Казалось бы, главное в жизни сделано. Но спокойная служба – не в правилах Касатонова. Теперь он занимается отработкой новейших кораблей – тех, что будут определять лицо отечественного флота в третьем тысячелетии.

Именно под флагом Касатонова состоялся первый Средиземноморский поход нашего ВМФ в канун 300-летия флота. Тяжёлый авианесущий крейсер «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов», впервые с истребителями совершив переход вокруг Европы, несколько месяцев с отрядом сопровождения бороздил воды Средиземноморья, доказав и показав всему миру, что Россия по-прежнему великая морская держава. Тот поход был далеко не прост, и многие его участники прямо говорят: главная заслуга в его успехе принадлежит именно Касатонову.

С именем адмирала связано множество других созидательных дел. В то время, когда многое в стране и на флоте рушилось, он создавал и строил. К примеру, первый в стране Морской кадетский корпус в Кронштадте. В тяжёлый момент, когда на Новой Земле, в посёлке Белушья Губа, в январе разморозился водовод, – посланный для устранения Касатонов сумел разрешить катастрофическую ситуацию. Многое делал Касатонов для популяризации флотской службы, пропаганды патриотических традиций и истории Военно-Морского Флота. Он возглавил Государственный морской историко-культурный центр при Правительстве Российской Федерации (Морской центр), сосредоточив под своим началом основную часть организаторской и практической работы. Свидетельством качества его деятельности стало то, что после празднования флотского 300-летия Морской центр не был распущен, а трансформировался в Российский государственный военный историко-культурный центр при Правительстве Российской Федерации. Под его руководством была разработана и утверждена юбилейная медаль «300 лет Российскому флоту», которую в настоящее время носят около двух миллионов человек: моряки торгового флота, речники, судостроители, судоремонтники, проектировщики кораблей, милиция и прокуратура.

Несмотря на чрезвычайную занятость, адмирал всегда находит время для любимого увлечения, являющегося серьёзнейшим делом, – в свободные часы Игорь Касатонов неизменно садится к письменному столу и пишет. За последние годы из-под пера адмирала вышел целый ряд интересных книг о послевоенном флоте и о тех, кто вывел наши корабли в Мировой океан. Он пишет и о своей службе, о своих учителях и о сослуживцах, об экипажах и кораблях, которыми командовал. Его книги – не обычные мемуары, а глубокие исследования, открывающие не только малоизвестные, но и совершенно незнакомые даже специалистам страницы флотской летописи. Эти книги отличаются исключительной правдивостью и достоверностью. В настоящее время Игорь Владимирович закончил трилогию «Триумф Военно-Морского Флота России в XX веке и его закат» о выдающихся строителях ВМФ Иване Григоровиче, Николае Кузнецове, Сергее Горшкове.

20 октября 1999 года по флотам пошла телеграмма Игоря Владимировича Касатонова – «крайняя» телеграмма, подписанная им в должности первого заместителя Главнокомандующего Военно-Морским Флотом России. Адмирал прощался с флотом. И хотя формально он вроде бы и ставил точку в своей военной карьере, многим казалось, что этот русский адмирал ещё не всё сказал – и словом, и делом. Игорь Владимирович Касатонов покинул Главный штаб ВМФ с должности, которую занимал его отец. Правда, он не догнал Владимира Афанасьевича в воинском звании (в период «реформирования» снизили категорию и понизили статус «первого зама»). Не получил Игорь Владимирович и звания Героя России (отец был Героем Советского Союза), хотя было несколько инициатив по поводу его представления к этой высшей степени отличия. Однако, независимо от этих формальных знаков официального признания заслуг, Владимир Афанасьевич, если бы был жив, мог бы гордиться своим сыном, ставшим настоящим крупным морским военачальником, достойно прошедшим свою службу на благо великой России.

Президент Кравчук требовал, чтобы 3 января 1992-го Черноморский флот принял присягу Украине. Адмирал Касатонов ответил: "Нет!"

В истории 90-х еще остаются белые пятна, и одно из них - судьба Черноморского флота, который тогда был "яблоком раздора" между Украиной и Россией.

Кто и как себя вел в той непростой накаленной до предела ситуации, рассказывает адмирал Игорь Касатонов, на тот момент командующий Черноморским флотом.

"ПОСЛЕ РАЗВАЛА СССР АРМИЯ БЫЛА ПОСТАВЛЕНА В СТРАШНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ"

Сколько адмиралов Касатоновых на белом свете, Игорь Владимирович? Однофамильцев в расчет не берем...

Да не так уж нас и много. Трое. Кроме меня, еще Владимир Львович, вице-адмирал, начальник штаба Тихоокеанского флота. Мой племянник. Но главным, конечно, был Владимир Афанасьевич, Герой Советского Союза, командующий Балтийским, Черноморским и Северным флотами. Мой отец...

Надо еще деда упомянуть. Пусть он и не адмирал, а унтер-офицер, но ему стоит памятник. Как полному Георгиевскому кавалеру. И Беленихинская средняя школа в Белгородской области, откуда дед родом, носит его имя. Все четыре солдатских Креста Афанасий Степанович Касатонов получил на Первой мировой. Он служил в разведке лейб-гвардии уланского полка и преуспел в добывании вражеских "языков".

Награды сохранились?

К сожалению, нет. В голодные тридцатые годы снесли в Торгсин, выменяли на продукты, а обратно не выкупили...

Памятник полному Георгиевскому кавалеру Афанасию Степановичу Касатонову - деду нашего собеседника, основателю морской династии.

Отец попал на флот в семнадцать лет, окончил в Ленинграде училище имени Фрунзе, был штурманом, командиром подводных лодок Щ-112 и Л-12 на Дальнем Востоке, командовал дивизионом "Щук" на Тихоокеанском флоте. В 1941 году Александра Коллонтай звала его на должность военно-морского атташе посольства СССР в Швеции, но отец отказался, предпочел остаться в строю. Когда началась война, он уже служил начштаба отдельного дивизиона подлодок Балтийского флота. Нас с мамой эвакуировали на Урал, в город Ирбит. Месяц ехали по железной дороге. Сначала поселились в вестибюле кинотеатра, в котором с утра до ночи крутили фильм "Свинарка и пастух". Песня "Друга я никогда не забуду, если с ним подружился в Москве" в исполнении Владимира Зельдина и Марины Ладыниной навечно засела в моих генах. Рассказал эпизод Владимиру Михайловичу, он посмеялся. Познакомились мы не так давно, в девяностолетнем возрасте. Его, Зельдина... А тогда в Ирбите после кинотеатра нас определили на постой к кулакам. Они ненавидели советскую власть, хозяйский сынок сидел в тюрьме за попытку дезертирства, а тут, значит, семья красного командира... Отношение было соответствующим. Мы с сестрой особенно враждовали с кулацкой козой, бодалась она люто, без конца норовила поддеть на рога.

Но это так, детские воспоминания...

1961 год Будущий адмирал Игорь Касатонов осваивает азы морской профессии. Фото: Из личного архива Игоря Касатонова

В Крыму вы когда впервые оказались?

В 1955 году маршал Жуков, тогдашний министр обороны, назначил отца командующим Черноморским флотом. С ним и я попал в Севастополь, поступил в Высшее военно-морское училище имени Нахимова. В 1960-м окончил его с отличием по специальности "ракетное вооружение".

То, что отец командовал флотом, помогало успешной учебе?

Интересуетесь, не был ли я блатным? Никто не посмел бы делать поблажек, да и я не стал бы ими пользоваться. Все на общих основаниях. Жил в кубрике на сто человек, увольнения - раз в неделю, на ночевку домой по выходным не отпускали... Учился я всегда хорошо, среднюю школу окончил с серебряной медалью. Кстати, у нас в семье четыре медалиста: я получил "серебро" в Таллине, жена - в Киеве, дочь Тамара - в Североморске, сын Кирилл - в Севастополе...

После училища я остался служить на Черном море, в 1961 году совершил на эсминце "Упорный" переход вокруг Европы, затем - Северным морским путем на базу Тихоокеанского флота. Шли три с половиной месяца. Из Владивостока я вернулся в Севастополь, нес боевые дежурства в Средиземное море, следил за американскими авианосцами... Дослужился до звания контр-адмирала и должности командира 30-й дивизии.

В 1982 году был переведен в Полярный, назначен первым командующим только-только созданной Кольской флотилией разнородных сил. На это место претендовали девять кандидатов, пришлось выдержать серьезный конкурс. Хозяйство досталось немаленькое: полторы сотни кораблей, береговые ракетные полки, авиация, двадцать две тысячи человек личного состава...

Моряки Касатоновы. С портрета на своего сына адмирала Игоря Касатонова и внуков капитана 1-го ранга Александра (слева) и полковника юстиции Кирилла смотрит адмирал флота Владимир Афанасьевич Касатонов. / Из личного архива Игоря Касатонова

Так и оставались на Севере, пока ГКЧП не грянул?

К тому моменту уже три года был первым замом командующего Северным флотом. А в сентябре 91-го возглавил Краснознаменный Черноморский флот, сменив Михаила Хронопуло.

Его за что убрали?

Официально - по состоянию здоровья, фактически - за излишнее рвение при выполнении приказов путчистов. Да и Горбачев не простил, что черноморцы не бросились вызволять его из Фороса. Словом, Хронопуло сняли, и он ушел... в бизнес. Занимался им активно. На мой взгляд, даже слишком...

Кажется, Михаил Николаевич потом ресторатором стал?

В том числе... Проблема в ином. После ухода со службы Хронопуло мог делать, что угодно, это его личный выбор. Гораздо хуже, что он оставил флот в полуразобранном состоянии. Я вернулся в Крым после десятилетнего отсутствия и поразился, насколько резко изменилась общественно-политическая обстановка. Сегодня трудно поверить, но авторитет флота в глазах местного населения упал тогда очень низко. И где? В Севастополе! Достаточно сказать, что Хронопуло проиграл выборы в Верховный Совет СССР. В 1989 году они проходили на альтернативной основе, оппонентом командующего был бригадир слесарей местного завода Виктор Ноздря, который не мог толком связать двух слов. Тем не менее, на протестной волне Ноздря стал депутатом.

Это лишь один штрих, характеризующий общую атмосферу...

Вы ведь подчинялись Верховному главнокомандующему Горбачеву?

Ни разу в жизни с ним лично не встречался. К счастью. Не хочу говорить об этом человеке, поскольку хороших слов у меня для него нет, а ругаться не люблю.

Вас чем-то обидел Михаил Сергеевич?

Не меня, а армию. И не обидел, а поставил в страшное положение, когда после развала СССР за границей оказались два с половиной миллиона военных, семь округов, три стратегических направления и три группы войск... Все пошло прахом! И Черноморский флот, который базировался на территории, объявившей в августе 91-го независимость Украины, могла постигнуть такая же судьба.

Севастопольцы боролись за свой город и флот, как могли. Фото: ТАСС

"ВЗЯЛ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ НА СЕБЯ И ОБЪЯВИЛ ЧЕРНОМОРСКИЙ ФЛОТ РОССИЙСКИМ"

С чего начали, заступив на пост, Игорь Владимирович?

Флот насчитывал 833 корабля, на которых служили почти сто тысяч офицеров и матросов. Я объехал все объекты и морские базы ЧФ. Кроме Крыма, они располагались в Измаиле, Очакове, Одессе, Николаеве, Поти, Батуми, Новороссийске... В октябре 91-го на противолодочном крейсере "Москва" вышел в Средиземное море, где несла дежурство 5-я эскадра ВМФ. После возвращения в Севастополь полетел в Киев, представился Леониду Кравчуку. Он тогда еще председательствовал в Верховной Раде, но собирался стать президентом Украины.

И как вам Леонид Макарович?

Сразу стало ясно: мы совершенно разные люди. Начиная с воспитания, заканчивая жизненными приоритетами и ценностями. Это почувствовали оба. Кравчук - чиновник опытный, политик прожженный, ему хватило нескольких минут, чтобы понять: Касатонов не ляжет ни под него лично, ни под Украину. Я - русский в широком смысле слова. Родился во Владивостоке, учился в Ленинграде, жил в Москве, служил на Севере. И жена моя Юлия Александровна из семьи русских моряков, дочь контр-адмирала Трофимова, командовавшего 8-й эскадрой ВМФ в Индийском океане...

Значит, Кравчук вам ничего не предлагал?

Он осторожно "прощупывал", а его заместитель Плющ говорил без обиняков, пер напролом. Мол, не усложняйте, адмирал! Мы с Ельциным проблемы уладим, все будет в порядке, флот отойдет Украине, вы останетесь при прежней должности... Кроме меня, обрабатывали и командующих трех округов - Киевского, Одесского и Прикарпатского. Предлагали не ориентироваться на Москву. "Зачем вам туда докладывать, выполнять их приказы?" Я объяснял, что у нас служат люди со всего Советского Союза, они не присягали на верность незалежной Украине и разбегутся по домам. На это Кравчук отвечал: "Ну и пусть бегут..." Леонид Макарович был уверен, что все, им задуманное, получится, и его сильно раздражали мои возражения. Я видел искорку злобы в глазах Кравчука.

Ситуация, в самом деле, выглядела странной. Москва упорно молчала, хотя и в Министерстве обороны, и в Генштабе прекрасно знали, как давят на нас власти самостийной. Вместо четкого приказа поступали абстрактные слова поддержки. Дескать, не сдавайтесь. А как воспользоваться этим советом на практике, если тебя каждый день провоцируют и шантажируют? Подобная неопределенность не могла тянуться долго. Устав отбивать атаки политического руководства Украины, командующие округами генерал-полковники Чечеватов, Скоков и Морозов написали рапорты об отставке и уехали в Москву. Киев этого и ждал. На освободившиеся должности тут же были назначены генералы из числа переметнувшихся на украинскую сторону баррикад. Таких хватало. В принципе, я мог последовать примеру коллег, плюнуть, развернуться и улететь в Россию. Это было бы самым простым решением. Но на кого бы я оставил флот?

В какой-то момент почувствовал себя рыбкой в аквариуме. Вокруг образовался вакуум, разреженное пространство. Окружающие наблюдали за моим поведением со стороны, ждали, что стану делать. Но я ведь военный, самодеятельностью заниматься не мог. Мне нужна была команда. Если бы сказали внятно: "Присягу Украины не принимать", - знал бы, как действовать. А то - ни да, ни нет. Честно признаюсь, возник внутренний дискомфорт. Сложная психологическая ситуация! Уехать в Москву, значит, бросить флот на произвол судьбы, согласиться встать под желто-голубой флаг - предать Родину... Такая вот задачка.

Эпизод фильма Фото: kinopoisk.ru

И какой ответ вы нашли на нее?

Ельцин придумал, извините за прямоту, совершенно нереальный план: страны - суверенные, а вооруженные силы - единые. У России даже не было министра обороны, его обязанности возлагались на президента. Украина быстро поняла, что это полная ерунда, и объявила о создании собственной независимой армии. На базе тех самых округов - Киевского, Одесского и Прикарпатского. Для полноты картины не хватало Черноморского флота. Вишенкой на торте. Представляете? Украина обретала статус морской державы! В сентябре 91-го Леонид Кравчук назначил министром обороны Константина Морозова. Тот командовал 17-й воздушной армией Киевского военного округа и носил звание генерал-майора. А тут вмиг стал генерал-полковником и почувствовал себя большим начальником! Но я сразу дал понять, что Севастополь ему не по зубам.

Кравчук требовал, чтобы 3 января 1992-го Черноморский флот принял присягу Украины. Вместе со всей группировкой бывших советских войск, насчитывавшей семьсот тысяч человек. Я этого делать не стал, сжег мосты, объявив 4 января флот российским и сказав, что подчиняться будем министру обороны СССР Евгению Шапошникову и командующему ВМФ Владимиру Чернавину. Отдельно подчеркнул, что черноморцы обязуются уважать законы государства, на территории которого находятся, готовы сотрудничать с министерством обороны Украины. Но - без принятия присяги. Конечно же, никто не давал мне разрешений на подобные заявления. Я взял ответственность на себя и произнес вслух то, что думал. По форме это был мятеж. Совершенно неожиданный для всех, в том числе, и для России. Первой о моем демарше написала газета New York Times. Буквально в тот же день! В поддержку я получил сотни телеграмм от рядовых сограждан, а от руководства страны - ноль, никакой реакции.

Но я понимал: дело не только в отказе присягать Украине. Предстояло поддерживать флот в боевом состоянии длительное время. Вплоть до принятия политического решения. Поэтому мною и был составлен системный план.

Получается, с Кравчуком вы встречались неоднократно, а с Ельциным - ни разу?

Увы. В 91-м году, в самом трудный момент, мне не удалось достучаться до президента России. Я звонил в Кремль, просил соединить с кем-нибудь из тех, кто находился рядом с Борисом Николаевичем, но в ответ слышал лишь насмешки и издевательства.

Даже так?

Ну да, окружению Ельцина было не до проблем Черноморского флота, люди власть делили! Дошло до того, что в декабре 91-го Генштаб снял КЧФ со всех видов довольствия. Дескать, вы - отрезанный ломоть, на Украине базируетесь. Хорошо, генерал армии Виктор Самсонов, начальник Генштаба, не стал отключать нас от единой системы оповещения, а то совсем худо пришлось бы.

Очень помог Евгений Шапошников, организовав, в конце концов, мою встречу с Борисом Ельциным...

Это когда случилось?

28 января 1992 года. Новороссийск. Тяжелый разговор о будущем Черноморского флота (слева направо): главнокомандующий ВМФ Владимир Чернавин, министр обороны СССР Евгений Шапошников, президент России Борис Ельцин и командующий КЧФ Игорь Касатонов на крейсере Фото: ТАСС

"ПОСЛЕ МОЕГО ВЫСТУПЛЕНИЯ В ВЕРХОВНОЙ РАДЕ ПОВИСЛА ЛЕДЕНЯЩАЯ ТИШИНА"

А Киев не пытался назвать вас мятежником, упечь за решетку?

Очень даже пытался! Замначальника главного штаба вооруженных сил Украины Георгий Живица объявил меня персоной нон грата, лидер "Руха" Вячеслав Чорновил на закрытом заседании Совбеза в Киеве предлагал принять жесткие меры. Мол, если не удается склонить Касатонова к сотрудничеству, надо скомпрометировать его, создать невыносимые условия для жизни и работы. Но Леонид Кравчук не решался идти на прямую конфронтацию с флотом, старался сковырнуть меня исподтишка. Я же был костью в горле!

До реальных угроз доходило?

Как вам сказать?.. Позвонил начальник Главного штаба ВМФ Константин Макаров: "Есть информация, что на тебя, Игорь, готовится покушение. Учти и осмотрись". Командующий Прибалтийской группой войск Валерий Миронов предупреждал, что меня якобы собираются похитить...

И такие сигналы поступали несколько раз.

Охрану усилили?

Рядом со мной находились два прапорщика, морские пехотинцы. Если выезжал из Севастополя, брал дополнительно машину с автоматчиками. Обстановка была непростая, что и говорить.

В Поти, например, средь бела дня местные джигиты напали на штаб морской бригады, положили на пол дежурную смену, вскрыли оружейную комнату и стали выносить автоматы и пистолеты. В это время комбриг с замполитом возвращались с обеда и увидели "картину маслом". Александр Цубин, командир, не растерялся, выхватил табельное оружие и открыл огонь на поражение. Убил одного, второго, ранил еще двоих, остальные побросали мешки и разбежались. Но и комбриг получил пулю. А замполит как стоял в оцепенении, так и остался. Ночью мы эвакуировали Александра Сергеевича в госпиталь Севастополя. Советские ордена уже отменили, новые еще не придумали, поэтому я наградил Цубина деньгами. Выдал тысячу рублей на восстановление здоровья. Приличная сумма по тем временам! Лишь года через три комбриг получил орден Мужества.

И в Крыму "радостей" хватало. Севастопольский горсовет первым на полуострове поднял украинский флаг, местное управление КГБ перешло в подчинение Киеву, стало именоваться СБУ - Службой безпеки - и принялось работать против меня, разлагая флот изнутри, вербуя офицеров и матросов, составляя списки готовых принять присягу по второму кругу... Я понимал, что ждать нельзя, ведь в случае промедления мог сработать принцип цепной реакции: камешек покатился, а за ним - лавина...

9 января 1992 года меня вызвали на заседание Верховной рады. Разумеется, я не стал прятаться и полетел в Киев. После моего выступления в пленарном зале повисла леденящая тишина. Леденящая!

1992 год. Игорь Касатонов, командующий Краснознаменным Черноморским флотом, в день ВМФ принимает парад в родном Севастополе. Фото: РИА Новости ria.ru

В холодный пот вас не бросило?

А чего бояться? Я знал, что за мной сила и правда. Говорил совершенно спокойно, уверенно. Все-таки у меня опыт командования солидный, общению с любой аудиторией обучен. Я сказал, что флот сохранит статус-кво до выработки политического решения на уровне президентов двух стран - России и Украины, напомнил, что у нас служат представители 46 национальностей, что украинцев среди офицеров лишь девятнадцать процентов, а среди матросов и старшин - около тридцати. Я заявил с трибуны Рады, что требование принимать присягу чужого государства считаю преступным.

Конечно, мои слова не могли обрадовать Кравчука, но он нашел силы сказать, что по-прежнему уважает меня, хотя и не разделяет позицию.

О моем выступлении написали в газетах, в том числе, российских. Тогда Ельцин, видимо, и проснулся, поняв, что можно вернуть фактически подаренный им Украине флот.

Правда, на Всеармейском совещании, проходившем 17 января в Москве, наша встреча не состоялась. Борис Николаевич побыл там недолго и уехал. Леонид Кравчук предпочел вообще пропустить мероприятие. А мне дали слово. Выступление я написал, что называется, на едином дыхании в родительской квартире на Сивцевом Вражке. Решил, что буду говорить, как вокруг Черноморского флота нагнетают страсти и ажиотаж. Пока шел к трибуне, в зале звучали несмолкаемые аплодисменты. Офицеры знали о моем отказе принимать украинскую присягу. Для примера я рассказал о близнецах Кочешковых. Мама - украинка, отец - русский, оба брата - полковники, комбриги морской пехоты. Только вот один служил на Черноморском флоте, а второй - на Балтийском. "И как прикажете делить эту семью?" - спросил я, обращаясь к президиуму.

После совещания ко мне подходили его участники, благодарили, выражали поддержку, но у всех звучал один вопрос: что дальше? Если бы я знал ответ...

С президентом России мы встретились 28 января на противолодочном крейсере "Москва", который накануне специально пришел в Новороссийск. Детали визита я обсудил с командующим ВМФ Чернавиным в моем кабинете в Севастополе четырьмя днями ранее. Делали это письменно, передавая друг другу рабочую тетрадь. Я не был уверен, что в комнате нет записывающей аппаратуры, и нас не подслушивают...

Борис Николаевич прилетел на борт ПКР "Москва" на вертолете. Почетных караулов и оркестров не было, что подчеркивало рабочий, деловой характер визита. Правда, на стеньге мы подняли российский флаг. В честь главы государства. Общались долго, часов шесть, я подробно доложил обстановку, водил указкой по картам, как на уроке географии, объяснял, зачем нужен флот и почему нам нельзя уходить из Севастополя. Неужели поколения русских моряков кровь проливали, чтобы потом вот так бездарно все отдать? Президент на мои слова кивал головой, но, казалось, не особенно вникал. Или не очень понимал, о чем именно речь. По крайней мере, когда Ельцин отвечал на вопросы офицеров и моряков, то постоянно косился в сторону Шапошникова и Чернавина, как бы ища у них поддержки. Впрочем, я получил одобрение высшего политического руководства страны, и в той ситуации даже такой малости оказалось достаточно, чтобы наши действия обрели легитимность. Перед тем, как покинуть борт "Москвы", Борис Николаевич оставил запись в книге почетных посетителей: "Черноморцы! Не дрогнуть в трудный час СНГ! Поддержу! Президент Ельцин".

А глава Украины отреагировал иначе. Узнав о нашей встрече, Леонид Кравчук 31 января потребовал сместить меня с должности командующего КЧФ. Формальным поводом для этого послужил мой отказ принять группу депутатов Верховной рады, прилетевших в Севастополь без приглашения. Якобы я полтора часа продержал народных избранников на холодном ветру. Но я не ждал в тот день гостей из Киева, занимался намеченными делами, а с делегацией поручил встретиться своему заму. Кравчук отправил телеграммы на имя Ельцина, Шапошникова и Чернавина. Конечно, этот всплеск эмоций никакого развития не получил.

6 февраля 1992 года Верховный Совет России принял постановление о необходимости сохранения единого флота на Черном море, а в апреле случилось новое обострение, началась битва законопроектов. Кравчук издал указ о юрисдикции Черноморского флота Украины, Ельцин не заставил себя ждать и ответил законом о статусе российского Черноморского флота. Политическое перетягивание каната! Только пытались вовлечь в него военных с оружием в руках. Опасные шутки! Александр Руцкой, тогдашний вице-президент России, советовал мне: "Рубите концы и уводите корабли в Новороссийск!" Но сторонники незалежной только и мечтали, чтобы им достался Севастополь!

Я ведь даже не поднимал Андреевские флаги. Без ведома президента России и необходимой правовой базы это был бы популизм. Об этом сегодня, наверное, не все помнят, но Черноморский флот еще пять лет ходил под прежним советским флагом. С красной звездой, серпом и молотом! Лишь в 1997-м на наших кораблях появился бело-голубой Андреевский стяг, а на украинских - морской прапор эпохи гетмана Скоропадского...

Это без вас, Игорь Владимирович, в тот момент вы уже служили в Москве.

Да, но если бы мы уступили в 92-м, через пять лет и флаги поднимать было бы не над чем. Тогда я не отдал Украине ничего - ни крейсера, ни катера. Хотя нерешительность Москвы даром не прошла, в какой-то момент среди офицеров и матросов началось брожение. Мол, если не нужны России, зачем упираться? Надо соглашаться на предложение Украины. Маятник качнулся. По неофициальным каналам поступала тревожная информация из частей, я лично обзвонил основные соединения, выясняя обстановку. И вот что услышал: в 126-й дивизии береговой охраны в Симферополе большинство личного состава согласилось принять украинскую присягу, похожая картина наблюдалась в 63-й бригаде ремонтирующихся кораблей, в 39-й дивизии морских десантных сил...

Помню, звонит комбриг и сообщает, что на тральщике поднят флаг незалежной. Я отвечаю: "Ну, и каких слов ты ждешь? Что похвалю, по головке поглажу? Наводи порядок в бригаде!" Через час перезванивает: "Товарищ командующий, все выполнено. В кулачном бою победа осталась за нами..." Вот это другой разговор, это я понимаю! На крейсере "Кутузов" старпом на общем построении тоже поднял жовто-блакитный прапор. И там не обошлось без рукоприкладства. А как иначе? Выбора не было. В Донузлаве противолодочная бригада во главе с командирами приняла украинскую присягу, семь офицеров из школы водолазов перешли на сторону Киева. Я потом поснимал их с должностей. Аккуратно, по одному. Придумал суд чести, где давали должную оценку поведению предателей, в том числе, среди адмиралов. К сожалению, были и такие случаи...

Летом 92-го, пока я был в командировке, по приказу министра обороны Украины захватили комендатуру в Севастополе. Мои замы прошляпили, упустили момент. Я вернулся в город и поставил ультиматум: или украинские военные добровольно освобождают помещение, или идем на штурм. Сидевшие внутри не поверили в серьезность намерений, думали, что шучу. Я взял полроты морской пехоты и освободил здание силой. Вышибли всех окопавшихся там!

Молодость Севастополя. Фото: Евгений Гусев/

"МЕНЯ РЕШИЛИ УБРАТЬ ИЗ СЕВАСТОПОЛЯ ОТ ГРЕХА ПОДАЛЬШЕ"

Но почему вы?

Так я понимал свой долг. Уже объяснял вам: самым простым решением стал бы мой отъезд в Россию осенью 91-го. Уверен, никто не посмел бы упрекнуть в том, что бросил флот. Но совесть ведь не обманешь...

По сути, вы по личной инициативе организовали оборону Севастополя?

Так получилось. Кто-то должен был. Можно сказать, это третья оборона, если считать с Крымской войны 1854 года...

Атаки шли с разных сторон, я постоянно ждал подвоха. Скажем, Киев попытался забрать флот через призывников. Новобранцев из России на полуостров не пускали, зато хлопцев с Западной Украины везли эшелонами. Чтобы соблюсти паритет, я приказал доставить более пяти тысяч наших призывников на боевых кораблях из Новороссийска. Как во время войны. В Севастополе ребят встречала рота морской пехоты. И с песнями они шли в части.

Из одиннадцати тысяч призывников, попавших в Крым летом 92-го, почти половина была из России.

Но глухая оборона - не моя тактика. Я получил благословение патриарха Алексия II, чтобы флот и впредь оставался российским. Инициировал принятие крымским парламентом Акта о государственной самостоятельности Республики Крым. Депутаты проголосовали за решение большинством голосов. Если бы Москва чуть-чуть поднажала, продемонстрировав политическую волю, Крым уже в 92-м мог отойти России.

Этого не случилось, качели так и ходили туда-сюда, пока 3 августа президенты Ельцин и Кравчук не подписали в Массандре соглашение о принципах формирования ВМС Украины и ВМФ России на базе Черноморского флота СССР. Это было политическое решение на уровне глав двух стран, о котором на свой страх и риск я говорил в январе в Верховной раде. Мы вернулись в нормальное правовое поле. На три года устанавливался переходный период: призыв на службу в равной пропорции - 50 на 50, присяга государству, гражданами которого являются призывники, совместное использование существующей системы базирования и материально-технического обеспечения... Пауза нужна была и для того, чтобы разобраться, какие корабли, порты и прочую инфраструктуру отдать Киеву...

Помните анекдот: "Как делить будем? Поровну или по-братски?"

Украинцы получили сто тридцать восемь кораблей и судов, большинство из которых потом порезали на металл. В числе прочего им отошел и почти достроенный ракетный крейсер "Адмирал Лобов". Его сначала переименовали в "Галичину", затем - в "Украину", что, впрочем, не меняло сути дела. Крейсер наглухо застрял у стенки завода в Николаеве, а однотипная с ним "Москва", пройдя капитальный ремонт, стала флагманом российского Черноморского флота. Совсем недавно, в сентябре этого года, Киев заявил о желании, извините за двусмысленность, продать "Украину". Не знаю, найдется ли покупатель на залежалый товар...

Вы участвовали в разделе флота?

Разумеется, нет. А кто позвал бы? 26 сентября 1992 года меня назначили первым заместителем главнокомандующего ВМФ России. Вроде бы повышение, но я понимал: это своеобразный компромисс. Киев по-прежнему брызгал слюной при упоминании моей фамилии, и Москва решила убрать меня из Севастополя от греха подальше. Ведь по Ялтинскому соглашению объединенное командование определялось консенсусом президентов двух стран. Чтобы Кравчук поддержал мою кандидатуру? Да ни за что в жизни! Должность командующего оставалась вакантной более трех месяцев, пока после долгих согласований не утвердили вице-адмирала Эдуарда Балтина. Заслуженный моряк, Герой Советского Союза... Он тоже потом хлебнул от украинских националистов.

Как вас провожали из Севастополя, Игорь Владимирович?

Очень тепло. И черноморцы, и общественность. За год с небольшим мне удалось добиться того, что люди вновь стали относиться к флоту и морякам с прежним уважением и доверием.

А у вас какое чувство было при расставании?

Смешанное. Мне не ставили такую задачу, но как человек военный сам ее определил и выполнил: сберег флот для России, не сдал Севастополь. Пока оставался командующим, мы не потеряли ни одного объекта. Это уже потом украинский спецназ штурмом брал наши базы в Одессе, Измаиле и Очакове... Я не допустил бы подобного.

И еще: в Крыму сохранилось русское начало, я старался поддерживать его все двадцать три года, не давая ослабнуть. Думаю, и поэтому весной 2014-го крымчане без колебаний приняли решение воссоединиться с Россией.

Улетая в 92-м в Москву, я освободил служебную квартиру в Севастополе, чтобы не давать поводов для ненужных разговоров, но связь с городом не прервал, создал внештатную информационно-аналитическую группу. Она функционирует до сих пор. Это мои друзья, добровольцы из числа патриотов России. Мы в постоянном контакте, я всегда в курсе происходящих там событий. Меня и в Генштаб России в 2009 году пригласили на должность советника, чтобы занимался именно Севастополем. Это и делаю.

Еще, знаю, недавно участвовали в спуске на воду фрегата "Адмирал флота Касатонов".

Да, его назвали в честь отца. Спасибо. Но на корабле предстоит много работы, чтобы он встал в строй. Надеюсь, доживем...

Визитная карточка

Касатонов Игорь Владимирович родился в 1939 году во Владивостоке в семье адмирала флота Героя Советского Союза В. А.Касатонова. Дед - полный Георгиевский кавалер.

После окончания Черноморского военно-морского училища служил на Черноморском, Тихоокеанском и Северном флотах. С апреля 1988 года по сентябрь 1991 года был Первым заместителем командующего Северным флотом. С сентября 1991 года по сентябрь 1992 года командовал Черноморским флотом. Благодаря его жесткой позиции и грамотным действиям флот был сохранен для России.

С 26 сентября 1992 по 1999 год был Первым заместителем Главнокомандующего ВМФ России. В настоящее время - советник Первого заместителя министра обороны РФ, начальника Генштаба ВС РФ.

Сыновья Александр и Кирилл также служат на флоте.

В январе этого года исполнилось 25 лет с момента, который мог бы лишить Россию Черноморского флота. По указанию президента Украины Леонида Кравчука моряки-черноморцы должны были 4 января 1992 года принести присягу на верность Украине. Однако командующий Черноморским флотом адмирал Игорь Касатонов отказался это делать, собрал военный совет флота, который принял решение не присягать Украине.

О том, как это происходило, как удалось сохранить для России Черноморский флот, в интервью руководителю профильной редакции РИА Новости Сергею Сафронову рассказал Игорь Касатонов, который до сих пор занимает ответственный пост в структуре Генштаба Вооруженных сил РФ.

- Игорь Владимирович, расскажите, как разворачивались события на флоте в 1991-1992 годах?

Советские политики рассказали, как можно было избежать развала СССР Политики, на чьих глазах распалась сверхдержава, считают, что воссоздать Союз в прежнем виде нельзя, но некоторые говорят о возможности объединения бывших республик на других уровнях, при этом в качестве обязательного условия называют равноправие участников.

Во-первых, я благодарен вашему агентству за интерес к этому событию. Конечно, развал СССР был геополитической катастрофой. Она была вызвана многими мировыми проблемами, но были и внутренние вопросы, которые повлияли на это событие.

На этом фоне хочу заострить внимание на вопросе обеспечения безопасности нашего юго-западного стратегического направления. Фактически с распадом СССР развалилось единое оборонительное пространство на этом важнейшем направлении. 70 лет советские военно-политические руководители работали над его созданием. Это пространство включало в себя силы и средства противовоздушной обороны, флот, эшелонированную оборону сухопутной границы и прочее.

- Это осознавали наши новые политические лидеры, например Борис Ельцин?

— В этой связи я задумываюсь над вопросом, почему Ельцин отдал Крым? Я с Борисом Николаевичем не разговаривал на эту тему, но думаю, что это был заказ Запада, потому что им было очень выгодно, чтобы Крым был не российским. И в первую очередь потому, что Россия теряла полноценную, очень крупную группировку войск на юго-западном направлении. Это при том, что направление итак было ослаблено, так как семь военных округов оказались за границей, три стратегических командования, три группы войск, Балтийский флот частично, Черноморский флот практически полностью. Это было, безусловно, на руку Западу. И с какой легкостью все это происходило, вызывает у меня до сих пор бесконечное удивление.

Должен, правда, отметить, что Чернавин, на тот момент главком ВМФ, задавал вопросы, какова будет судьба наших баз Балтийского флота, Черноморского флота, Каспийской флотилии? Ответы были по большей части уклончивые.

И вот неожиданно, 10 декабря 1991 года, три командующих округами — Киевским, Прикарпатским и Одесским и я — получили указания от своих непосредственных начальников в Москве прибыть в Киев. То есть не нас вызвали, а наши же начальники нас отправили в Киев на встречу с Кравчуком. Мы удивились, но полетели. На следующий день, 11 декабря, нам объявили, что мы теперь подчиняемся только Киеву и Кравчук у нас верховный главнокомандующий, в Москву ничего докладывать не надо. Надо принимать украинскую присягу. Можете не торопиться, сказали нам, но лучше это сделать уже завтра.

- Какова была ваша реакция?

— Это вызвало у нас недоумение - как это так легко и просто? Это не отвечало национальным интересам России. В течение трех недель до нового года я, будучи командующим, непрерывно мониторил ситуацию, потому что понимал, что флот в этом составе, в этом качестве не сможет быть украинским, будет в значительной степени сокращен, люди будут уволены. Наш опыт будет никому не нужен, потому что Украина по своим экономическим показателям просто не сможет его содержать.

Изучение этой ситуации, работа в Минобороны Украины, куда нас приглашали каждую неделю, привели к осознанию того, что процесс этот не только тяжелый, но и необратимый. И этим процессом руководят весьма странные и неподготовленные люди.

- Имеются в виду люди в Москве или в Киеве?

— Я, может, впервые сейчас скажу достаточно странную вещь. Всю огромную военную группировку на Украине разрушил один генерал-лейтенант Иван Бижан, который служил сначала в ГОМУ (главное организационно-мобилизационное управление), до этого в Сибирском военном округе. И он, зная всю эту обстановку, развалил этот мощный костяк Вооруженных сил. И ни один округ не смог воспротивиться тому, что творил Бижан.

- Какую должность он занимал?

— В 1991 году он был назначен заместителем министра обороны Украины. Он попросился на Украину, и его отпустили. После этого Бижан стал помогать Украине создавать свои национальные Вооруженные силы. И естественно, что он вступил в конфликт с командующими округами, со мной. Нас-то убеждали, что Вооруженные силы будут едиными. Страны разные, а Вооруженные силы — единые.

— Трудно даже представить, что творилось у вас на душе…

— Эта неоднозначная обстановка у меня вызывала полное отторжение, постоянное ощущение, что все это временное, непостоянное, разрушительное, противоречило логике, которая должна быть в любом вопросе. Представляете, на тот момент Черноморский флот имел базы на Черном море в Измаиле, Одессе, Николаеве, Очакове, Херсоне, в Крыму, на Кавказе, в Поти. Везде были военные коменданты, действовали система наблюдения, гидрографическая служба. Все это было единым механизмом. И все это начинало разваливаться.

Для чего НАТО усиление в Черноморском регионе Рост военной активности стран НАТО в черноморском регионе приведет к новому обострению отношений России с Западом по всему спектру внешнеполитических проблем, прогнозирует Александр Хроленко.

Не будем забывать, что Черноморский флот, как оперативно-стратегическое объединение, обеспечивал фланг Закавказского и Одесского военных округов, Болгарии, Румынии, был на переднем крае противостояния в Черном море против члена НАТО — Турции.

То есть, как командующему флотом, мне нельзя было попустительствовать этому процессу. Я отвечал перед Россией, перед подчиненными, перед собой. Причем подчиненные говорили: давайте примем украинскую присягу и тогда мы сохраним флот.

- Москва продолжала молчать?

— Пытался прояснить ситуацию в Москве, но в конце декабря — начале января ни до кого дозвониться было невозможно. А в Киев, где заседали слабые и никчемные люди, вызывали постоянно. Из Москвы никаких указаний не было. Делай что хочешь. В итоге мы стали работать на упреждение.

Вопрос стал критическим. Киев приказал принять присягу 3 января и развернул мощную агитационную работу, были подключены все органы КГБ СССР, работавшие на территории Украины. В ответ нужны были четкие, конкретные действия. Мы ждали совещания в Минске, Алма-Ате по стратегическим ядерным силам. Ведь у флота тоже есть стратегическая ядерная часть, но Украина посчитала иначе. Какая-то прямо антинаука, типа глобус Украины. Поэтому, посоветовавшись со своими коллегами и семьей, вечером 3 января я пригласил всех на военный совет Черноморского флота и озвучил предложение украинскую присягу не принимать. Все под этим подписались. 4 января 1992 года я объявил, что мы украинскую присягу принимать не будем. Это заявление послужило основой для дальнейших наших действий, хотя обстановка в Севастополе и Крыму была не в пользу России, потому что на референдуме в Севастополе 57 процентов жителей высказались за независимость в составе Украины, в Крыму — 54 процента. Надо было менять общественное мнение, чтобы изменить ситуацию, систему влияния на общественное сознание.

- Как к этому отнеслись в Киеве?

— 9 января 1992 года мы были приглашены на совещание в Киев, где Кравчук объявил, что присягой не торгуют, кто не принимает присягу, пусть уезжает. Но я сказал, что только по одному заявлению уважаемого Леонида Макаровича мы все не можем стать украинскими гражданами и повторил, что однозначно украинскую присягу принимать не будем.

- Москва все молчала?

— После этого я стал искать встречи с Ельциным через министра обороны СНГ Евгения Шапошникова. И 29 января мы встретились с Ельциным в Новороссийске на противолодочном крейсере "Москва". Борис Николаевич пообещал всеобщую поддержку, в течение шести часов мы общались на корабле, в каюте, на обеде. Очень помогали Евгений Иванович Шапошников и Владимир Владимирович Чернавин. Но несмотря на обещания о помощи, в феврале-марте никакой поддержки не было. Это дало почву Украине возбудиться, почувствовать силу, уверенность в ответ на пассивность российского руководства. В то же время за эти два месяца была проведена большая организационно-массовая работа. Все российские СМИ позитивно освещали эти процессы, нам они очень помогли. В это же время украинские СМИ наоборот писали, что мы империалисты, оккупанты….

- Когда и чем все это закончилось?

— 5 мая, когда было объявлено об образовании министерства обороны России, появился министр Павел Грачев, который положительно относился к Черноморскому флоту. 3 августа было заключено соглашение о том, что флот признается на территории Украины российским, договорный процесс будет идти, переходный период займет три года, мы остаемся в Севастополе. Главное, что Черноморский флот со своих исторических мест базирования не уходит, но выходит из правового поля Украины и входит в правовое поле РФ. Это было принципиально важно.

— Да, самое главное все-таки произошло 4 января, я подчеркиваю, когда моряки-черноморцы не стали принимать украинскую присягу. В противном случае Россия могла фактически потерять Черноморский флот. Наличие российского флота на юге в конце концов предопределило и возвращение Крыма в состав России в 2014 году, а до этого — решение сложнейших вопросов на Кавказе и возвращение России в восточную часть Средиземного моря. Черноморский флот на 70-80 процентов способствовал решению этих сложнейших вопросов.

- Как сложилась в дальнейшем ваша судьба?

Я сдал флот 7 декабря 1992 года, потому что резко негативное отношение ко мне было со стороны Украины, и в итоге было принято решение о моем переводе в Москву на должность первого заместителя главкома ВМФ. Киев меня считал антиукраинцем, а я просто был и остаюсь россиянином, патриотом России, который твердо и настойчиво боролся за интересы России. Возможно, это не совпадало с интересами Украины, но это уже их проблемы.

- За все время противостояния дело не доходило до прямой конфронтации, применения оружия?

— Доходило. При министре обороны Украины Морозове в Одессу сбежал фрегат Черноморского флота СКР-112. Меня в это время на флоте не было, и они все свои пакости организовывали тогда, когда меня не было на флоте.

Это произошло 21 июля 1992 года. Тогда корабли ЧФ стали преследовать СКР-112, для его остановки применялась стрельба в воздух и по курсу движения, поднималась авиация. Однако на поражение огонь не открывался, поэтому нарушитель в итоге ушел в Одессу, где его торжественно встречали. Но судьба этого корабля и экипажа была очень плохой, там погиб офицер на почве пьянства, произошло полное разложение команды, которая распустилась, а сам корабль через год был выведен из боевого состава.

Сейчас рассматривается вопрос о создании на базе пункта материально-технического обеспечения ВМФ в сирийском Тартусе полноценной военно-морской базы. Как вы относитесь к такому решению?

— Положительно. Безусловно, база усилит нашу группировку в Сирии, находящиеся в Средиземном море корабли ВМФ России смогут туда заходить для отдыха экипажа, пополнения запасов воды, топлива, продовольствия. Но сначала нужно будет создать соответствующую инфраструктуру, обеспечить ее охрану, защиту с воздуха, то есть разместить средства ПВО-ПРО, обеспечить подъездные пути.

- Очевидно, это будет дорогое удовольствие?

— Это уже к министерству финансов, моряки за финансы не отвечают.

Не могу не спросить у вас о перспективе вступления в боевой состав флота новейшего фрегата проекта 22350 "Адмирал Касатонов"?

— Второй фрегат проекта 22350 "Адмирал Касатонов" выйдет на испытания летом этого года. Планируется, что в конце 2017 - начале 2018 года корабль будет принят на вооружение ВМФ.

Игорь Касатонов - адмирал легендарный. Он командовал Черноморским флотом в самые трудные его времена в современной истории: с сентября 1991 года по сентябрь 1992, после распада СССР. Во многом благодаря жёсткой позиции Касатонова Черноморский флот остался российским. По его собственным словам, адмирал поступил так, как продиктовал ему долг, убедил военных не присягать Украине, оставил на кораблях флаги СССР, придумал присягу СНГ, которую принимали новобранцы, и на военных кораблях привозил их из России. Потомственный адмирал по-другому не мог и сделал всё, чтобы сохранить базу в Севастополе. О том, какой ценой это было достигнуто и о неподчинении хаосу он рассказал в интервью RT.

8 декабря 1991 года было подписано Беловежское соглашение. СССР больше не существовал, появилось СНГ. Украина стала независимой и начала создавать свои национальные вооружённые силы на базе частей уже несуществующей страны, оставшихся на ее территории. В Севастополь, в штаб Черноморского флота, пошли команды: принимать присягу Украины.

Тогда Черноморский флот состоял из 835 кораблей и судов практически всех существующих классов. Он включал в себя 28 подводных лодок, 30 ракетных и 50 десантных кораблей и катеров, 2 противолодочных крейсера, 6 ракетных и больших противолодочных кораблей, 400 самолётов. По оценкам экспертов Международного института стратегических исследований, к началу 1992 года стоимость имущества ЧФ превышала $80 млрд.

Кроме Севастополя морские базы были в Одессе, Балаклаве, Керчи, Измаиле, Очакове, Херсоне. В Николаеве находились судостроительные заводы. На флоте служили почти 100 тыс. офицеров и матросов, а также 60 тыс. гражданских. И все эти люди однажды внезапно проснулись в другой стране.

Командовал флотом тогда Игорь Касатонов - адмирал во втором поколении. В честь его отца сегодня назван новый сторожевой корабль «Адмирал флота Касатонов». Его деду, Георгиевскому кавалеру Игорю Касатонову, установлен памятник.

«Мне казалось, я попал в сумасшедший дом», - вспоминает о тех временах адмирал. Потомственный военный отказался присягать Украине. В стране и в Крыму царила неразбериха. Однако комендатура Севастополя присягнула Украине, и адмирал отменил эту присягу как незаконную. Все, что тогда происходило на флоте, сам Игорь Касатонов назовёт «юридическим казусом». Он рисковал всем, но по-другому он просто не мог.

Тогда ломалось государство, устои, принципы… Развал Советского Союза был выдающимся планом ЦРУ и различных натовских спецслужб. И одним из институтов, который надо было сломать в первую очередь, конечно, стали вооружённые силы - костяк любого государства. Западная группировка войск была где-то два с половиной миллиона человек: 7 округов, 4 группы войск, 3 стратегических командования, Балтийский, Черноморский флот и Каспийская флотилия. Ранее это был монолит, который необходимо было разрушить. Нас выгоняли из Эстонии, и мы уходили. Молдавия забрала нашу технику - и лётчики, не принявшие новой присяги, ушли оттуда. Черноморский флот сдаваться не хотел. 11 декабря Кравчук собрал трёх командующих округами, меня и командующих воздушными армиями, и объявил, что мы подчиняемся ему. Украина, родная и близкая, вдруг стала противником. Как заяц в пасть удава, мы должны были добровольно вползти на Украину. Я как командующий не мог считать это справедливым и отдал приказ не принимать украинскую присягу. А присягнуть Украине, по замыслу украинского руководства, должны были все военнослужащие от Измаила до Керчи.

- Или присягать, или встать на путь неповиновения?

Да… Это было похоже на мятеж. Скорее это был протест против непродуманных решений, которые не оформлялись документально... Своих нужно было убедить, а против чужих выстроить защиту, смысл которой заключался в недопущении развала Черноморского флота и передачи его под юрисдикцию Украины. Я взял ответственность на себя. Это было моё личное самостоятельное решение, потому что я, русский офицер, присягал своему отечеству. Я родился во Владивостоке, учился в Ленинграде, служил на Севере и Балтике, на Черном море, Тихом океане. И рядом со мной были люди, которые понимали всю меру ответственности, которая возлагается на них, на меня, на командиров соединений. Ситуация была очень неоднозначная. Народ не хотел конфликтов с властью. У моряков семьи, дети - всё было сложно. Но я объезжал части, говорил с людьми. Подключили СМИ, и мы смогли убедить военных не присягать Украине. Люди поверили, что надо было именно так делать, и флот остался за Россией. Можно было уйти в Новороссийск на кораблях, например. Но тут дело же не в кораблях. Необходимо было сохранить базу, несгибаемый российский Севастополь.

А как можно было убедить людей? Уезжать из Крыма непонятно куда и начинать всё сначала непросто. Группировки из других новообразованных государств уходят. А тут черноморцы вдруг отказались покидать базу и сдавать свой флот. Это могло закончиться как угодно. Руководство России размышляло, как правильно поступить в этой ситуации, а Украина давила.

Я и все моряки понимали - есть Отечество. И главное было - не предать наше Отечество, нашу Родину. Мы не ушли, мы остались. Как потерять такой флот? Я использовал весь напор, всю силу убеждения, и люди не послушались президента Украины, а поддержали меня и не изменили Родине. Мы вспоминали историю полуострова и российского флота, говорили о ценностях, которые никакие политические потрясения не могут девальвировать, об офицерской чести. Офицер дважды присягу не принимает. И этот аргумент сработал. Я говорил, что за нами Россия и наш шаг государство поддержит. Это был не обман, это была честная агитация. Было, конечно, очень тревожно. Шли месяцы, а решений наверху никаких. Я, конечно, рисковал.

Наши корабли остались под советским флагом. Если бы мы подняли Андреевские флаги в тот момент, флот мог бы разбежаться, а советский флаг нас объединял. Мы оказались сильней и смогли выйти из правового поля Украины - весь смысл был в том, чтобы остаться на месте… И Украина обрушилась на нас всей мощью своего госаппарата. Не давали провозить продукты, топливо, проводить боевую подготовку.

- Но должно же было приходить пополнение флота, новобранцы были с Украины. Как с ними?

Да, Украина пыталась забрать флот как раз через призывников. Призыв был 2 раза в год. Киев из России призывников не пропускал. Наших крымчан отправляли служить на Западную Украину. Их там жутко избивали. А наш флот хотели наводнить своими людьми, особенно из западных областей. Тогда мог произойти силовой захват кораблей и подъём украинского флага. Я всё это понимал, и если раньше присяга принималась в учебных отрядах, то я всех призывников приводил к присяге на кораблях или в воинских частях, на глазах у всего экипажа. И чтобы не присягали Украине, я придумал присягу СНГ. И кто её не принимал, тот на кораблях не служил.

- Придумали присягу СНГ? Это возможно?

Это юридический нонсенс, как и флаг СССР на наших кораблях, но никто не мог ничего сделать. А потом я дал указание привезти 5107 призывников из России на боевых кораблях, как во время войны.

- Похоже на незаконное вторжение. А с кем было согласовано это решение?

Я согласовал это с министром обороны Павлом Грачёвым. Военные корабли в Новороссийске приняли призывников и вернулись в Севастополь. Кто этому мог препятствовать? Новобранцев встречала наша рота морской пехоты. И с песнями они шли в части. Там, конечно, их ждал ОМОН украинский, милиция. Но это же Севастополь. Тут же стояли жители с цветами и встречали новобранцев аплодисментами. Что тут можно было сделать?

- А что было с теми, кто принял всё-таки присягу Украины?

У них появился со временем свой штаб украинского флота. Где-то 7-12% военнослужащих присягнули Украине. Делали это тайно. Списки отправляли в Киев. Но главное, что нужно было Киеву, - конечно, корабли. А к ним бы таких военных не подпустили. Конечно, украинские власти возмущалась. Меня пригласили в Раду, там я выступил против позиции Кравчука по Черноморскому флоту. Там были собраны офицеры, которые присягнули Украине, и они меня не понимали. А 17 января было всероссийское кремлёвское собрание офицеров. Я там тоже доказывал необходимость сохранения флота. И вот после этого что-то изменилось. Нас услышали, и 29 января 1992 года я тайно прибыл в Новороссийск на военном корабле. Состоялась встреча с президентом Ельциным. Мы общались восемь часов. Всё ему показали, рассказали, убедили в том, что Россия не может остаться без флота или просто с его остатками в этом регионе, важнейшем регионе с точки зрения геополитики. И ситуация начала меняться.

В начале апреля Кравчук принял указ о юрисдикции Черноморского флота Украины, а Ельцин тут же принял закон о юрисдикции Черноморского флота России. Вы понимаете, какую юрисдикцию я выбрал. Началась битва законопроектов. Но мы, черноморцы, уже сделали самое главное. Оставшись на месте, заложили основы договорно-правового процесса, и Черноморский флот остался в Севастополе.

Переговоры проходили не очень спокойно. Я был отстранён от участия в них, поскольку явно раздражал украинских чиновников. На меня было заведено несколько уголовных дел.

В итоге части в Измаиле стали украинскими. В Одессе украинский спецназ взял штурмом наши объекты. Мы ушли из Очакова, Николаева, Херсона. Стали делить только то, что осталось в Севастополе.

Только в мае 1997 года было подписано соглашение по Черноморскому флоту. За Россией осталось 80% флота.

- Вы верили, что Севастополь и Крым когда-нибудь снова станут российскими?

Я работал со многими политиками над тем, чтоб российское влияние в Крыму не уменьшилось. Проводил настоящую информационную операцию. Я твёрдо верил, что Севастополь вернётся. Это же наша гордость.

"ПОСЛЕ РАЗВАЛА СССР АРМИЯ БЫЛА ПОСТАВЛЕНА В СТРАШНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ"

- Сколько адмиралов Касатоновых на белом свете, Игорь Владимирович? Однофамильцев в расчет не берем...

- Награды сохранились?

К сожалению, нет. В голодные тридцатые годы снесли в Торгсин, выменяли на продукты, а обратно не выкупили...

Но это так, детские воспоминания...

- В Крыму вы когда впервые оказались?

- То, что отец командовал флотом, помогало успешной учебе?

- Так и оставались на Севере, пока ГКЧП не грянул?

- Его за что убрали?

- Кажется, Михаил Николаевич потом ресторатором стал?

Это лишь один штрих, характеризующий общую атмосферу...

- Вы ведь подчинялись Верховному главнокомандующему Горбачеву?

- Вас чем-то обидел Михаил Сергеевич?

"ВЗЯЛ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ НА СЕБЯ И ОБЪЯВИЛ ЧЕРНОМОРСКИЙ ФЛОТ РОССИЙСКИМ"

- С чего начали, заступив на пост, Игорь Владимирович?

- И как вам Леонид Макарович?

- Значит, Кравчук вам ничего не предлагал?

- И какой ответ вы нашли на нее?

- Получается, с Кравчуком вы встречались неоднократно, а с Ельциным - ни разу?

- Даже так?

Очень помог Евгений Шапошников, организовав, в конце концов, мою встречу с Борисом Ельциным...

- Это когда случилось?

"ПОСЛЕ МОЕГО ВЫСТУПЛЕНИЯ В ВЕРХОВНОЙ РАДЕ ПОВИСЛА ЛЕДЕНЯЩАЯ ТИШИНА"

- А Киев не пытался назвать вас мятежником, упечь за решетку?

- До реальных угроз доходило?

И такие сигналы поступали несколько раз.

- Охрану усилили?

- В холодный пот вас не бросило?

- Это без вас, Игорь Владимирович, в тот момент вы уже служили в Москве.

"МЕНЯ РЕШИЛИ УБРАТЬ ИЗ СЕВАСТОПОЛЯ ОТ ГРЕХА ПОДАЛЬШЕ"

- Но почему вы?

- По сути, вы по личной инициативе организовали оборону Севастополя?

Так получилось. Кто-то должен был. Можно сказать, это третья оборона, если считать с Крымской войны 1854 года...

Из одиннадцати тысяч призывников, попавших в Крым летом 92-го, почти половина была из России.

- Помните анекдот: "Как делить будем? Поровну или по-братски?"

- Вы участвовали в разделе флота?

- Как вас провожали из Севастополя, Игорь Владимирович?

- А у вас какое чувство было при расставании?

- Еще, знаю, недавно участвовали в спуске на воду фрегата "Адмирал флота Касатонов".

"Небо Нади Курченко" - так называется очерк о стюардессе "Аэрофлота", сорок пять лет назад погибшей от рук террористов ради жизни пассажиров.

Визитная карточка

Сыновья Александр и Кирилл также служат на флоте.

Выходит в свет и поступает в продажу октябрьский номер журнала "Родина". Помимо интервью с адмиралом Касатоновым читателя наверняка заинтересует тема номера "Прощание с Гражданской войной". Поводом для назревшего разговора послужило предстоящее перезахоронение останков цесаревича Алексея и великой княжны Марии в Петропавловской крепости.

Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Углерод — характеристика элемента и химические свойства