И Ленинградском электротехническом университете (кафедра политологии).
В конце 1980-х до середины 1990-х годов участвовал в левом неформальном движении. Входил в руководство Социалистической партии (Б. Кагарлицкого) и Партии труда .
Публиковался в ленинградских газетах и журналах. С 1994 года начал сотрудничать с издательством «Современник» (Москва). Выпустил в нём в серии «Жестокий век» мемуары советских перебежчиков, снабдив их своими комментариями и послесловиями.
В 1998 году редактировал журнал «Секретное Досье» (Санкт-Петербург).
С 2000 году ведущий редактор издательства «Нева» (Санкт-Петербург).
С 2003 года главный редактор, зам. директора издательства «Яуза» (Москва).
С 2012 года главный редактор издательства «Алгоритм» (Москва).
Автор и соавтор более 20 книг по истории отечественных спецслужб и истории СССР . В том числе «Империя ГРУ», «Двойной заговор», «Главный противник», «Внешняя разведка России», «Энциклопедия военной разведки России», «Энциклопедия секретных служб России», «Спецназ ГРУ» и т. д.
В своей статье 2012 года описал собственное видение событий последнего десятилетия в России: «Когда к власти пришёл Владимир Путин , все бывшие диссиденты и правозащитники стали борцами за демократию против тоталитарных тенденций новой власти. Честно говоря, Путин произносил, в общем-то, правильные вещи, и я не вижу никаких тоталитарных тенденций, но это неважно. Путин с Западом договорился - у них бизнес: борьба разворачивалась уже внутри страны между ленинградской путинской командой и ельцинскими олигархами. Интерес последних понятен: раздербанили всё, что получили за просто так в 1990-е, а нового ничего не построили, то есть доходов нет, поэтому хотят провести новый виток приватизации. Путин знает, что если даст им это сделать, то в стране начнутся беспорядки, голод , и он слетит с президентской должности» .
Неоднократно выступал с критикой украинских историков и украинского национализма .
15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n"ai pas L"honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Сегодня многие историки пытаются раскрыть то, что происходило на самом деле в СССР. Ведь, как и любое государство, Союз имел свои тайны, которые находятся под грифом “секретно” и сегодня. Александр Иванович Колпакиди - политолог, российский историк спецслужб, а на сегодняшний момент редактор издательства, уже давно пишет книги, освещая прошлый век с разных сторон. С его помощью написаны более двадцати сценариев к историческим документальным фильмам, тематика которых - советская разведка. Но обо всем поподробнее в данной статье.
Автор многих исторических произведений родился 2 января 1962 года в городе Туапсе СССР. После окончания средней школы поступил в ЛГУ им. А. А. Жданова на исторический факультет, который закончил в 1983 году. Дальше была его работа на ниве преподавания в Политехническом университете и Ленинградском электротехническом университете (на кафедре политологии).
Сегодня Александр Иванович Колпакиди не преподает. Он довольно востребованный политолог и консультант документальных фильмов, сценарист. Колпакиди уже написал более двадцати книг, несколько статей. Его работы посвящены историческим моментам прошлого. Ниже мы рассмотрим наиболее запоминающиеся и известные произведения, что вышли из-под пера автора.
Александр Иванович Колпакиди уже в конце 80-х прошлого века не только рассказывал о политике, но и был ее непосредственным участником. До середины 90-х годов он входил в состав левого неформального движения. Помимо этого, некоторое время был у руля Социалистической партии Бориса Кагарлицкого и Партии труда.
Сегодня Александр Колпакиди комментирует различные политические ситуации, давая им свою оценку и возможный вариант развития. У него можно найти несколько интервью, которые показывают его отношение к некоторым политическим конфликтам и действиям политиков.
Например, по поводу политики Украины в последние несколько лет и ее новым законам, а также к националистическим изменениям в стране. Сам он не поддерживает столь радикальные изменения, комментируя некоторые действия с точки зрения истории. А издательство, где он главный редактор, напечатало несколько книг авторов, которые также не приемлют той ситуации, что сложилась в Украине.
В основной массе все произведения Колпакиди - это исторические книги, в которых он в той или иной степени раскрывает различные тайны советской разведки. Автор ко многим произведениям писал предисловия и комментарии, например:
Из книг Колпакиди Александра Ивановича можно отметить наиболее известные:
Помимо книг, рецензий и комментариев Колпакиди консультирует сценаристов в исторических вопросах. Наиболее яркие картины, где он работал:
Редакторскую работу Колпакиди начал с 1998 года, когда редактировал журнал “Секретное досье”. Далее получил должность ведущего редактора в издательстве “Нева”, которое располагалось в Санкт-Петербурге.
В 2003 году Колпакиди вновь перебирается в Москву и получает работу в издательстве “Яуза”, работая главным редактором, а после - заместителем директора. В 2012 году переходит в издательство “Алгоритм” на должность главного редактора, где и продолжает работать по сей день.
Это самое яркое место его работы. За период, что он является главным редактором, издательство печатало несколько скандальных книг. Выход в свет этих книг повлекло за собой возбуждение уголовного дела по статье о ненависти и вражде или же унижении достоинства человека, основываясь на его национальные, религиозные и расовые признаки.
Это были книги выпущенные в 2012 году, а также роман “Михаэль. Германская судьба в дневниковых листах”, написанная Йозефом Геббельсом. Однако несмотря на выплату крупного штрафа, Александр Иванович Колпакиди считает, что в указанных произведениях нет призывов к насилию, они просто представляют историческую ценность.
Помимо этого, были выпущены книги, совершенно не имеющие к указанным на обложке авторам никакого отношения. Составлены, правда, они были из статей, написанных авторами, но не собранными ими в полноценные книги. Некоторые из подобных книг входят в серию “Проект Путин”. Все это вызвало возмущения и разбирательства.
Сам Копакиди подчеркивает, что издательство “Алгоритм” придерживается принципов свободы слова. Т. е. абсолютно не важно, каких политических взглядов придерживается автор книги, но если у него есть читатели и поклонники его творчества, то издательство может опубликовать его произведение.
Итак, Александра Колпакиди можно назвать двигателем свободы в книгопечатании, а также весьма подкованным политиком и историком бывшего СССР. Его исторические книги популярны, их читают многие, кто интересуется постсоветским прошлым. Можно надеяться, что сам автор напишет и издаст еще немало интересных и захватывающих произведений.
Александр Иванович Колпакиди (род. 2 января 1962, Туапсе, СССР) - российский коммунист, историк спецслужб.
Окончил среднюю школу в городе Туапсе, исторический факультет ЛГУ им. А. А. Жданова в 1983 году. Преподавал историю и политологию в Ленинградском политехническом университете и Ленинградском электротехническом университете (кафедра политологии).
В конце 1980-х до середины 1990-х годов участвовал в левом неформальном движении. Входил в руководство Социалистической партии (Б. Кагарлицкого) и Партии труда.
Публиковался в ленинградских газетах и журналах. С 1994 года начал сотрудничать с издательством «Современник» (Москва). Выпустил в нём в серии «Жестокий век» мемуары советских перебежчиков, снабдив их своими комментариями и послесловиями.
В 1998 году редактировал журнал «Секретное Досье» (Санкт-Петербург).
С 2000 году ведущий редактор издательства «Нева» (Санкт-Петербург).
С 2003 года главный редактор, зам. директора издательства «Яуза» (Москва).
С 2012 года главный редактор издательства «Алгоритм» (Москва).
Автор и соавтор более 20 книг по истории отечественных спецслужб и истории СССР. В том числе «Империя ГРУ», «Двойной заговор», «Главный противник», «Внешняя разведка России», «Энциклопедия военной разведки России», «Энциклопедия секретных служб России», «Спецназ ГРУ» и т. д.
27 сентября 2013 года в отношении Колпакиди и директора издательства «Алгоритм» С. В. Николаева было возбуждено уголовное дело по части 2 ст. 282 УК РФ (возбуждение ненависти либо вражды или унижение достоинства человека по национальным, расовым, религиозным признакам с использованием при этом служебного положения) в связи с выпуском издательством в 2012 году книг Бенито Муссолини (в том числе «Доктрины фашизма»), а в 2013 году - романа Йозефа Геббельса «Михаэль. Германская судьба в дневниковых листках». 10 марта 2015 года Басманный районный суд Москвы приговорил Николаева к штрафу в 200000 рублей, а Колпакиди - к штрафу в 150000 рублей. Сам Колпакиди считает, что эти книги были изданы, как представляющие историческую ценность, и в них нет возбуждения ненависти и призывов к насилию. Кроме того, роман «Михаэль» поступил в продажу в январе 2013 года, а внесён в Федеральный список экстремистских материалов решением того же Басманного суда лишь 22 октября 2013 года. Изданные же мемуары Бенито Муссолини не запрещены; в изданном «Алгоритмом» сборнике имеется лишь фрагмент запрещенной «Доктрины фашизма», в котором нет ни единой строки, возбуждающей ненависть.
В своей статье 2012 года описал собственное видение событий последнего десятилетия в России: «Когда к власти пришёл Владимир Путин, все бывшие диссиденты и правозащитники стали борцами за демократию против тоталитарных тенденций новой власти. Честно говоря, Путин произносил, в общем-то, правильные вещи, и я не вижу никаких тоталитарных тенденций, но это неважно. Путин с Западом договорился - у них бизнес: борьба разворачивалась уже внутри страны между ленинградской путинской командой и ельцинскими олигархами. Интерес последних понятен: раздербанили всё, что получили за просто так в 1990-е, а нового ничего не построили, то есть доходов нет, поэтому хотят провести новый виток приватизации. Путин знает, что если даст им это сделать, то в стране начнутся беспорядки, голод, и он слетит с президентской должности».
Неоднократно выступал с критикой украинских историков и украинского национализма.