Личность в психологии переживания ф василюка. Синергийная психотерапия Ф.Е
Анализ преодоления критических ситуаций.
М.: Издательство Московского университета, 1984
Федор Ефимович Василюк
ПСИХОЛОГИЯ ПЕРЕЖИВАHИЯ (анализ преодоления критических ситуаций)
М.: Издательство Московского университета, 1984. - 200 с.
Краткая аннотация
Монография посвящена исследованию критических жизненных ситуаций и процессов их преодоления. Проанализированы ситуации стресса, фрустрации, внутреннего конфликта и жизненного кризиса. Чтобы справиться с этими ситуациями, пережить их, человеку необходимо проделать порой мучительную внутреннюю работу по восстановлению душевного равновесия, осмысленности жизни. Установление и систематизация основных закономерностей процесса переживания - то новое, что вносит книга в психологию преодоления критических ситуаций.
Книга рассчитана на психологов, психотерапевтов, философов, педагогов, работников служб социально- психологической помощи населению.
З --------------------- 40-84
© Издательство Московского университета, 1984.
От автора.
Отечественная психология давно перестала быть чисто академической дисциплиной, но она все еще в большом долгу перед практикой. В различных областях общественной жизни этот долг активно выплачивается - фигура психолога становится все более привычной на современном заводе и в медицинском учреждении, в педагогике и юриспруденции. Но потребность в психологической помощи существует не только в социальной практике, но и в личной и семейной жизни, и эта потребность удовлетворяется пока совершенно недостаточно. С другой стороны, сама психология, особенно так называемая "интересная психология", исследующая мотивы, эмоции, личность человека, не может далее продуктивно развиваться только в стенах лаборатории, не принимая деятельного участия в реальной человеческой жизни.
Под влиянием этой обоюдной заинтересованности сейчас открывается новый (и долгожданный) период в развитии отечественной практической психологии: буквально на наших глазах зарождается сфера психологического обслуживания населения - служба семьи, суицидологическая служба с сетью кабинетов "социально- психологической помощи" и кризисных стационаров, психологическая служба вуза и т. д. .
Еще не вполне ясны конкретные организационные формы выделения "личностной" психологической службы в самостоятельную практику, но каковы бы они ни были, сам факт ее появления ставит перед общей психологией задачу разработки принципиальных теоретических основ, которыми эта практика могла бы руководствоваться.
Сами эти основы должны опереться на осознание той, не совсем еще привычной профессиональной позиции, которую занимает психолог, практически работающий с личностью. Если в рамках педагогической, юридической, медицинской и других сфер деятельности психолог выступал как консультант и помощник педагога, врача или юриста, обслуживающий этих специалистов, то, занимая указанную позицию, он становится ответственным производителем работ, непосредственно обслуживающим обратившегося к нему за помощью человека. И если раньше психолог видел его сквозь призму вопросов, стоящих перед другими специалистами (уточнение диагноза, определение вменяемости и т. д.), или своих собственных теоретических вопросов, то теперь, в качестве ответственного субъекта самостоятельной психологической практики, он впервые профессионально сталкивается не с больным, учащимся, подозреваемым, оператором, испытуемым и пр., а с человеком во всей полноте, конкретности и напряженности его жизненных проблем. Это не значит, конечно, что психолог-профессионал должен действовать, так сказать, чисто "по-человечески", главный вопрос как раз в том и состоит, чтобы из этой жизненной проблематики выделить собственно психологический аспект и очертить тем самым зону компетенции психолога.
Принципиальное ограничение этой зоны задается тем, что профессиональная деятельность психолога не совпадает по своему направлению с прагматической или этической устремленностью обратившегося за помощью человека, с направленностью в мир его эмоционально-волевой установки: психолог не может прямо заимствовать свои профессиональные цели из набора актуальных целей и желаний пациента, и соответственно его профессиональные действия и реакции на события жизни пациента не могут автоматически определяться тем, чего хочет пациент.
Это не означает, разумеется, что психолог должен убить в себе сочувствие и сопереживание и раз и навсегда обязать себе в праве отреагировать на "крик о помощи" не как специалист, а просто как человек, т. е. этически: дать дружеский совет, утешить, оказать Практическое содействие. Эти действия лежат в таком измерении жизни, где ни о каком профессиональном долженствовании речи быть не может, как не может быть речи о предписании или запрещении врачу давать больному свою собственную кровь.
Что психолог действительно должен, если он хочет быть полезен человеку как специалист, - это, сохранив способность к состраданию, образующую эмоционально- мотивационную почву, которая питает его практическую деятельность, научиться подчинять свои непосредственные этические реакции, прямо вытекающие из сострадания, позитивно определенной программе патологической помощи, как это умеет в своей облети делать хирург во время операции или учитель, Применяющий то или иное воспитательное воздействий отнюдь не всегда приятное для воспитанника.
Но потому, собственно, необходимо это умение подчинять непосредственные этические реакции профессионально- психологической установке? Потому, во-первых, что утешение и жалость не совсем то (а часто и совсем не то), что требуется пациенту для преодоления кризиса. Во-вторых, потому, что житейские советы, на которые падки многие пациенты, большей частью просто бесполезны или даже вредны для них, потакая их бессознательному стремлению снять с себя ответственность за свою собственную жизнь. Педолог вообще не специалист по житейским советам, полученное им образование отнюдь не совпадает с обретением мудрости, и, стало быть, факт наличия диплома не дает ему морального права делать конкретные рекомендации, как поступить в той или иной жизненной ситуации. И еще: прежде чем обратиться к психологу, пациент обычно обдумал все возможные пути выхода из затруднительного положения и нашел их неудовлетворительными. Нет оснований полагать, что, обсуждая с пациентом в той же плоскости его жизненную ситуацию, психологу удастся найти не замеченный им выход. Сам факт такого обсуждения поддерживает в пациенте нереалистические надежды на то, что психолог может решить за него жизненные проблемы, а почти неизбежная неудача ударяет по авторитету психолога, уменьшая шансы на конечный успех его дела, не говоря уже о том, что пациент зачастую испытывает нездоровое удовлетворение от выигранной у психолога "игры", описанной Э. Берне (1) под названием "А Вы попробуйте. - Да, но..." И наконец, третья из возможных непосредственных этических реакций на беду другого человека - практическая помощь ему - не может входить в арсенал профессионально- психологических действий просто потому, что психолог при всем желании не может улучшить его материальное или социальное положение, исправить внешность или вернуть утраченного близкого человека, т. е. не может воздействовать на внешний, бытийный аспект его проблем.
Все эти моменты очень важны для формирования трезвого отношения пациентов (да и самого психолога) к возможностям и задачам психологической помощи. Однако главная причина, которая заставляет психолога выходить за пределы непосредственного этического реагирования в поисках собственно психологических средств помощи, заключается в том, что человек всегда сам и только сам может пережить события, обстоятельства и изменения своей жизни, породившие кризис. Никто за него этого сделать не может, как не может самый искушенный учитель понять за своего ученика объясняемый материал.
Но процессом переживания можно в какой-то мере управлять - стимулировать его, организовать, направлять, обеспечивать благоприятные для него условий, стремясь к тому, чтобы этот процесс в идеале вел к росту и совершенствованию личности - или по крайней мере не шел патологическим или социально неприемлемым путем (алкоголизм, невротизация, психопатизация, самоубийство, преступление и т. д.). Переживание, таким образом, составляет основной предмет приложения усилий практического психолога, помогающего личности в ситуации жизненного кризиса. А раз так, то для построения теоретического фундамента этой практики вполне естественно процесс переживания сделать центральным предметом общепсихологического исследования проблемы преодоления критических ситуаций.
Читатель, вероятно, уже заметил, что термин "переживание" используется нами не в привычном для научной психологии смысле, как непосредственная, чаще всего эмоциональная, форма данности субъекту содержаний его сознания, а для обозначения особой внутренней деятельности, внутренней работы, с помощью которой человеку удается перенести те или иные (обычно тяжелые) жизненные события и положения, восстановить утраченное душевное равновесие, словом, справиться с критической ситуацией.
Почему для обозначения предмета нашего исследования мы сочли возможным воспользоваться уже "занятым" термином, на этот вопрос мы ответим позже, во Введении. Но почему вообще приходится идти на терминологическое нововведение? Дело, конечно, не в том, что исследуемая нами область психической реальности является для психологии terraincognitaи должна быть впервые названа, а в том, что существующие имена ее - психологическая защита, компенсация, совладающее поведение (copingbehavior) и пр. - нас не устраивают, поскольку выражаемые ими категории фиксируют лишь частные аспекты видящейся нам здесь целостной проблемы, и ни одна из них, значит, не может претендовать на роль общей категории. С другой стороны, новый термин требуется потому, что мы хотим сразу же, с порога, отмежеваться от теоретически ограниченной методологии, доминирующей в изучении этой сферы психической реальности, и вести анализ с позиций определенной психологической концепции - теории деятельности А. Н. Леонтьева , а в ее арсенале просто нет соответствующего понятия.
Последнее обстоятельство не случайно. Хотя многие исследования в рамках этой теории в той или иной мере затрагивают интересующую нас тематику , попытки отчетливо сформулировать эту проблему в самом общем теоретическом плане пока еще предпринято не было. Вероятная причина того, что теория деятельности до сих пор только мимоходом касалась этой сферы психической реальности заключается в том, что эта теория основное внимание уделяла изучению предметно-практической деятельности и психического отражения, а необходимость в переживании возникает как раз в таких ситуациях, которые не могут быть непосредственно разрешены практической деятельностью, каким бы совершенным отражением она ни была обеспечена. Это нельзя понять так, что к переживанию вообще неприложима категория деятельности и что оно, таким образом, "по природе" выпадает из общей теоретико-деятельностной картины; наоборот, переживание дополняет эту картину, представляя собой по сравнению с внешней практической и познавательной деятельностями особый тип деятельностных процессов, (2) которые специфицируются в первую очередь своим продуктом. Продукт работы переживания всегда нечто внутреннее и субъективное - душевное равновесие, осмысленность, умиротворенность, новое ценностное сознание и т. д., в отличие от внешнего продукта практической деятельности и внутреннего, но объективного (не в смысле непременной истинности по содержанию, а в смысле отнесенности ко внешнему по форме) продукта познавательной деятельности (знания, образа).
Итак, в проблеме переживания теория деятельности обнаруживает новое для себя измерение. Это и определило основную цель исследования - с позиций деятельностного подхода разработать систему теоретических представлений о закономерностях преодоления человеком критических жизненных ситуаций и тем самым расширить границы общепсихологической теории деятельности, выделив в ней психологию переживания как особый предмет теоретических исследований и методических разработок.
Понятно, что такая цель не может быть достигнута эмпирическим путем, путем накопления и без того многочисленных фактов. Ее достижение предполагает применение теоретического метода. В качестве такового мы использовали Марксов метод "восхождения от абстрактного к конкретному" . На конкретно-методическом уровне наше теоретическое движение организовывалось методикой категориально- типологического анализа, принципы и приемы которого мы заимствовали из работ и устных выступлений О. И. Генисаретского . (3)
Сформулированная таким образом цель, избранный метод ее достижения и наличные историко-научные условия определили следующую последовательность задач, решавшихся в нашем исследовании.
Сначала необходимо было поставить проблему переживания в контексте психологической теории деятельности, систематически ввести категорию переживания в этот контекст. Слово "ввести", может быть, не совсем точно выражает внутреннюю суть этой задачи, ибо категорию переживания мы не взяли в готовом виде за пределами теории деятельности из какой-либо другой теории, а скорее пытались вненаучную, интуитивно понятную идею переживания "огранить" понятиями и категориями психологической теории деятельности. Такое "огранение" сродни процессу вспоминания, когда мы не можем точно назвать некое содержание, но постепенно сужаем, зону поиска, определяя, к чему оно относится и чем оно не является.
Только выкристаллизовав в теле "материнской" общепсихологической теории идею интересующего нас объекта и получив таким образом определенную точку опоры, можно было приступить к обзору имеющихся в психологической литературе представлений о нем, не рискуя потонуть в обилии материала, завязнуть в деталях и упустить главное. Обзор почти совсем лишен историчности, он строится строго систематически. Читатель, надеющийся ознакомиться С оригинальными представлениями о стрессе, конфликте, фрустрации и кризисе, о психологической защите и компенсации, будет, видимо, разочарован утаи обзором. Он обнаружит в первой главе не галерею самостоятельных теоретических позиций, а скорее строительную площадку, где готовятся отдельные элементы и целые блоки будущей, кое-где уже угадываемой конструкции.
Цель второй, конструктивной главы заключалась в том, чтобы, взяв исходные абстракции психологической теории деятельности и руководствуясь, с одной стороны, общей идеей переживания, а с другой, данными аналитического обзора, развернуть эти абстракции в направлении интересующей нас эмпирии с целью ее теоретического воспроизведения в такого рода знании, которое фиксирует закономерности процессов, а не их общие признаки.
Выделением этих закономерностей "восхождение к конкретному", разумеется, не заканчивается. В третьей, заключительной, главе ставится проблема Культурно- исторической детерминации переживания, разработка которой должна, по нашему замыслу, перебросить мост от общих закономерностей этого процесса, т. е. от переживания вообще, переживания некоего абстрактного индивида, к переживанию конкретного человека, живущего среди людей в определенную историческую эпоху. В этой главе содержится гипотеза об опосредованности процесса переживания определенными структурами общественного сознания, также подробный анализ конкретного случая переживания, выполненный на материале художественней литературы. Этот анализ призван не столько доказать гипотезу (для доказательства его явно недостаточно), сколько проиллюстрировать ее, а заодно и целый ряд положений предыдущих частей работы.
Автор считает своим долгом почтить словами благодарности светлую память А. Н. Леонтьева, под руководством которого начиналось исследование, а также искренне поблагодарить профессора В. П. Зинченко, без участия и поддержки которого эта книга не могла бы увидеть свет, Н. А. Алексеева, Л. М. Хайруллаеву и И. А. Питляр за помощь в работе.
17 сентября 2017 года психология понесла невосполнимую потерю – ушёл из жизни Фёдор Ефимович Василюк, доктор психологических наук, профессор, заведующий кафедрой индивидуальной и групповой психотерапии Московского государственного психолого-педагогического университета. Фёдор Ефимович – основатель факультета психологического консультирования в МГППУ и бессменный его декан на протяжении 15 лет, президент Ассоциации понимающей психотерапии, главный научный сотрудник лаборатории научных основ психологического консультирования и психотерапии ПИ РАО.
Фёдор Ефимович закончил факультет психологии МГУ в 1977 году. Затем поступил в аспирантуру к Алексею Николаевичу Леонтьеву и был его последним непосредственным учеником. В 1981 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Психологический анализ преодоления критических ситуаций». В 2007 году – докторскую диссертацию «Понимающая психотерапия: опыт построения психотехнической системы». Много лет работал профессором кафедры психологии личности. Внёс большой вклад в развитие Российского психологического общества.
Фёдор Ефимович Василюк – создатель первого в России Центра психологического консультирования и психотерапии, первого в России журнала по психотерапии – Московского психотерапевтического журнала, первого в России факультета психологического консультирования. Фёдор Ефимович внес огромный вклад в методологию и теорию отечественной психологической науки и психотерапевтической практики, в разработку христианской антропологии, сосредоточившись на предельных переживаниях человека и его духовных исканиях. Он автор одной из самых цитируемых и авторитетных в отечественной психологии монографий «Психология переживания», переведенной на множество языков, автор книги «Переживание и молитва». Фёдор Ефимович – основатель единственной отечественной психотерапевтической школы – понимающей психотерапии, базирующейся на методологии психотехнического мышления и теории переживания.
Трудно передать ту боль, то острое горе и, говоря словами Фёдора Ефимовича, п е р е – ж и т ь невозможность подобной утраты.
Содеянное в психологии Фёдором Ефимовичем безмерно: это и понимающая психотерапия, и экзистенциальная психология переживаний, и поразительный по точности анализ молитвы как смысловой работы сознания, решения задачи на смысл.
Фёдор Ефимович верил в Бога и сам был психологом от Бога. Его исследования уже стали бессмертными при жизни, и тем более мы ощущаем его бессмертие, когда его уже нет рядом с нами. Любовь к людям является стержневой линией его жизни.
Низкий поклон его семье, которая помогала ему пережить последние очень тяжелые годы, в которые он торопился чувствовать и жить.
Коллектив факультета психологии МГУ имени М.В. Ломоносова
Прощание с Ф.Е. Василюком состоится в среду 20 сентября 2017 года. В 10:00 от лабораторного корпуса факультета психологии отходит автобус в храм. Отпевание состоится в 11:00 в храме преподобного Марона Пустынника Сирийского по адресу: ул. Большая Якиманка, д.32, стр.2 (м. «Октябрьская» или «Полянка»).
Похороны состоятся на Хованском кладбище, время сбора – 13:30.
Поминки состоятся в МГППУ (ул. Сретенка 29, м «Сухаревская») – предварительное время 17:00.
«Счастье – это когда тебя понимают». Фраза из фильма «Доживем до понедельника» от бесконечного повторения не стала банальной, за годы в ней не убавилось ни правды, ни мудрости. И ее саму понимают до конца не все. Какое же тут счастье – в обычном понимании? Оно должно быть более ярким, масштабным и блестящим. 17 сентября, в воскресенье вечером, немного не дожив до понедельника, ушел из жизни человек, который знал о понимании другого больше, чем кто бы то ни было – Федор Ефимович Василюк.
Телеграф
Создатель «понимающей психотерапии» Федор Ефимович Василюк учил нас, как найти в понимании радость и душевный мир. Он не дожил до понедельника, умер поздно вечером в это воскресенье – «после тяжелой и продолжительной болезни», как пишут по шаблону некрологи.
«Федор Ефимович умер в 22.30».
«Как фамилия?», «Напишите фамилию!» — врывались в комментарии люди со странным вопросом, повисавшем без ответа. Разве может быть другой Федор Ефимович?
Он единственный, он удивительный, потрясающий, гениальный, неповторимый – эпитеты можно и нужно нанизывать бесконечно. Именно поэтому большинство из нас, тех, кто знал Федора Ефимовича, ограничились сегодня этими телеграфными сообщениями.
Все, что ни начнешь писать – и лишнее, и недостаточное одновременно. Сказать надо так много, что не поместится даже в самый огромный пост, но для начала надо осознать случившееся. Банальное «нет слов» подходит лучше всего, но и оно лишнее. Рядом с Федором Ефимовичем не может быть банальности, шаблона и повтора.
Перечитайте коротенькую статью «Пережить горе», где Федор Ефимович предлагает в этом мучительном процессе сменить «забвение» на «памятование». Горе как работа, горе как творчество – вот чему учит нас «психология переживания».
Стадия шока
Первое занятие в магистратуре по консультативной психологии. Первая ступень «Понимающей психотерапии» (ППТ). Осень, вечер рабочего дня. Зачем я здесь? Я так устала. Тетрадка, ручка, впереди лекция – скучная, как все они. Соседка по парте признается, что проходит курс по второму разу. Странная женщина. Либо плохо усваивает знания, либо … влюблена в преподавателя, ха-ха. «Я и третий бы раз пошла, он все равно по-другому все расскажет», — говорит она, но тут мы все начинаем с грохотом двигать столы.
Преподаватель – декан факультета Психологического консультирования МГППУ Ф.Е.Василюк – с порога велит разобрать школьно-стройную шеренгу парт и стульев. Он легкий, улыбчивый, сверкает очками и, конечно, сам двигает вместе с нами казенную мебель с бирками.
Представить Федора Ефимовича без улыбки невозможно: попробуйте сегодня найти в интернете хотя бы одну его постную фотографию. И на некрологах улыбка. Царапает, от нее еще больнее – так кажется. Ведь сейчас мы все, кто любил Федора Ефимовича – переживаем первую стадию горя: шок.
Для этой фазы переживания горя характерно неверие. Потому и раздаются эти странные просьбы назвать фамилию покойного: «Вдруг не он? Вдруг был другой Федор Ефимович, который создал понимающую психотерапию? Бывают же разные совпадения, однофамильцы». Но нет, второго такого нет. А чудеса – есть.
Высокая планка
Это мы поняли на том самом первом занятии. Ф.Е.В. сразу велел нам разбиться на группы, а тетрадки можно было спрятать, так как записывать было нечего, пришлось заниматься совсем другим: думать. Первым заданием было – ни много, ни мало – изобрести собственную психотерапевтическую методику. Как?! В магистратуре Федора Василюка не было ничего невозможного. Точнее, он любил ставить перед нами совершенно невыполнимые задачи — а мы … выполняли их. Куда деваться? Тем более, что на самом первом семинаре нам сразу продемонстрировали, где находится планка.
Масштаб соответствовал личности автора. Федор Ефимович настоятельно советовал нам непременно сохранить эти листки, чтобы потом достать в грустную минуту и посмеяться. Сегодня я пыталась найти свой. Не нашла, конечно. Зато прибралась в ящике со старыми бумагами. А в голове голос Василюка: «Ведь все мы знаем, что это прекрасное психотерапевтическое средство. Наводишь порядок в вещах, наводишь порядок в душе».
Цитаты нашего великого (да, это слово сегодня прозвучало уже не раз и будет теперь звучать всегда, я уверена) преподавателя, оказывается, сидят в моей памяти, словно клавиши музыкального инструмента в предназначенных им гнездах. В нужный момент нажимаешь – и слышишь, иногда даже не отдавая себе отчет, чье авторство. «Однажды он сказал мне фразу, которая стоила груды прочитанных книг», — признался сегодня один человек. Зная обоих, веришь: это не преувеличение, не образ, так и было.
И все-таки – психотерапия
Я не сразу поняла, насколько он велик, наш Федор Ефимович. Сколько метафорических столов он передвинул – и в системе оказания психологической помощи, и в науке. Он – один из людей, с которых в нашей стране вообще началась психотерапия для обычных людей, «населения». Хорошо, пусть «психологическое консультирование», Психологическая помощь. Жаркий спор о том, что есть что и кто имеет право заниматься психотерапией, а кто – нет, уже отполыхал.
Одним из главных действующих лиц в нем был Ф. Е.Василюк. Он рассказывал, как однажды предложил на какой-то конференции, чтобы его посадили в тюрьму, раз психолог не может быть психотерапевтом. «Ведь тогда я занимаюсь незаконной деятельностью, — сказал он, — я провожу со своими пациентами именно психотерапию». Сегодняшние некрологи, равнодушно тиражируя Википедию, восстанавливают справедливость: «…известный психотерапевт».
Лечить ногами
Но самое главное, конечно – это души и умы конкретных людей. Его клиентов/пациентов, учеников и просто тех, кому посчастливилось знать Федора Ефимовича, общаться с ним. Если вы поинтересуетесь в интернете, что такое «понимающая психотерапия», то наверняка прочитаете и такое: «одна из авторских методик, работающих исключительно в руках ее создателя». Это не так – говорю как человек, ППТ изучавший, применявший и испытывавший на себе.
Дважды, когда мне было очень плохо, я обращалась за помощью к одной из учениц Федора Василюка. И несмотря на то, что я знаю всею механику, понимаю, что стоит за тем или иным вопросом и куда меня сейчас ведет мой психотерапевт – метод помогает.
Но отчего так говорят о «понимающей психотерапии»? Причины, на мой взгляд, две. Во-первых, непохожесть ее на «методику». Слишком мягка, ненавязчива, человеколюбива. Во-вторых, невероятное обаяние ее создателя. Именно в таких случаях говорят о чудодейственных «авторских руках». Модное слово «харизма» — это про Федора Ефимовича.
Он мог просто молчать – и все равно лечить. И рассказывал смешную вещь про себя.
Одна маститая (маститей его на то время) психологическая дама сказала: «Ты лечишь … ногами». Мы сначала не поняли, он объяснил. В психотерапевте «все должно быть прекрасно». Даже то, как он сидит на кресле, как уверенно и вместе с тем расслабленно упирается ногами в пол, может иметь лечебный эффект. Мелочей здесь нет. «Нас здесь настраивают, словно музыкальные инструменты», — сказала одна из моих однокурсниц.
Любовь и трезвение
В конце первого курса в мы писали эссе о собственном переживании горя. Это было нелегко – во всех отношениях. Кто-то описывал утрату близкого, кто-то — смерть кота, кто-то — развод, — все больно. Наша учеба была одновременно и лечением, психотерапией и тогда, к концу первого курса, мы стали уже совсем другими. Первое, и самое главное – нас научили рефлексии, и это уже навсегда. Люди толстокожие называют ее «интеллигентской привычкой». Человеку чувствующему и думающему без нее никуда, для психотерапевта она – как отвертка-индикатор для электрика.
Православный интеллигент Федор Ефимович Василюк учил нас – верующих и неверующих, церковных и не слишком умению внутри-себя-пребывания.
Мы стонали и сопротивлялись (какая психотерапия без сопротивления), но постигали таинственное искусство заглядывать в глубь себя. Иначе не может быть понимания – ни себя, ни других. Не может быть и радости.
Конечно, все (признайтесь, девчонки!) были влюблены в нашего удивительного декана. В этом нет ничего удивительного или стыдного: людям свойственно влюбляться в психотерапевтов – тех, кто их понимает, как никто другой.
Сессии с мастером
Счастьем была и сама учеба, во время которой нас учили понимать других. Эмпатия, майевтика, кларификация – мы раскладывали гармонию чувств на почти что алгебраические уравнения, рисовали схемы, анализировали, разбирали по косточкам, с тем, чтобы потом воспроизвести все это в психотерапевтическом диалоге. В этом процессе было не больше механистичности, чем в записи музыки нотными знаками – чистое творчество, чистая радость!
Мы двигали парты уже без подсказки, мы разбивались на группы, мы менялись ролями: клиент, психотерапевт, супервизор, наблюдающие. «Что это было?!» — из группы, где терапевтом был Федор Ефимович, выходит наша отличница. Ситуации разбираем реальные, правило конфиденциальности работает, «как у взрослых». «Я не понимаю, как он делает это!» — она явно только что видела чудо, только не может рассказать, хотя ужасно хочется.
В следующий раз другое чудо — наш декан сам в роли клиента, и кто-то из простых смертных «психотерапевтирует» его.
А это – мое личное чудо. В качестве педагогической практики мы вдвоем с однокурсницей будем ассистировать на занятиях Федора Ефимовича у пятикурсников психфака МГУ! Чувствую себя немного Остапом Бендером и лопаюсь от счастья. Еще недавно мы сами проходили эти упражнения и вот уже делаем их со студентами. И это только первый курс заканчивается! Сколько еще чудес впереди!
«Плачут, значит, есть причина»
О том, что Федор Ефимович болен, мы долго не знали. Обижались, что он все реже появляется на занятиях (преподавателей на семинарах было несколько).
Он вручил нам дипломы, посадил с нами дерево на заднем дворе Университета. Мы стали магистрами, и были жутко смешными в длинных мантиях и шапочках с кисточками. Кто-то и впрямь смеялся, глядя на нас, но нам было все равно: прекрасный день, настоящий праздник. И главное, он повторится. Дипломы нам выдали бумажные, «корочек» нужно было ждать до сентября (что-то где-то согласовывали, ведь мы были первыми).
Но на вручение «настоящих» дипломов Федор Ефимович не пришел. Погрустили, конечно, да не беда. Не пришел, значит, не смог. Не помню, что нам сказали, ведь я уже знала правду о его болезни и все усилия направила на то, чтобы не плакать.
Любимый преподаватель поздравлял нас по скайпу, у которого «отчего-то» не работало изображение. Федор Ефимович сказал, что не будет говорить речей.
Он прочел нам, 20 взрослым тетям, сказку Козлова про Ежика и Медвежонка.
«… - Вот слушайте, что мне сегодня приснилось, - сказал Заяц. - Будто я остался совсем один в лесу. Будто никого-никого нет - ни птиц, ни белок, ни зайцев, - никого. «Что же я теперь буду делать?» - подумал я во сне. И пошел по лесу. А лес - весь в снегу и - никого-никого. Я туда, я сюда, три раза весь лес обежал, ну, ни души, представляете?
Страшно, - сказал Ёжик.
Ага, - сказал Медвежонок.
И даже следов нет, - сказал Заяц. - А на небе - вата.
Как - вата? - спросил Ёжик.
А так - ватное, толстое небо. И глухо. Будто под одеялом. И тут… Представляете? Из-под старого пня, что на опушке… вылез… Медвежонок.
Что ж я там делал, под пнем?
Ты лучше спроси, что ты сделал, когда вылез?
А что я сделал?
Ты вылез и так тихонько-тихонько сказал: «Не горюй, Заяц, все мы - одни». Подошел ко мне, обнял и ткнулся лбом в мой лоб… И так мне сделалось хорошо, что я - заплакал.
А я? - спросил Медвежонок.
И ты, - сказал Заяц. - Стоим и плачем.
А я? - спросил Ёжик.
А тебя не было, - сказал Заяц. - Больше никого не было…
Так не бывает, - сказал Ёжик. - Я обязательно должен был появиться.
Так это же во сне, - сказал Медвежонок.
Все равно. Просто вы плакали и не заметили, как я вышел из-за куста. Вышел, стою, вижу - вы плачете; ну, думаю, плачут, есть, значит, причина, и не стал мешать…»
Екатерина Савостьянова, в ыпускница магистратуры факультета психологического консультирования МГППУ (руководитель программа Ф.Е.Василюк) 2011 года.
Отпевание Федора Ефимовича Василюка состоится 20 сентября, в среду, в 11:00 в храме преподобного Марона Пустынника Сирийского по адресу: ул. Большая Якиманка, д.32, стр.2 (м. «Октябрьская» или «Полянка»).Процесс переживания может сопрягаться с процессом молитвы, и тогда оба процесса оказывают взаимное влияние друг на друга. Вводится различение трех планов протекания процесса переживания - непосредственного переживания, выражения и осмысления. Миссия последнего - решение задачи на смысл, которая состоит как в постижении личностного смысла свершившихся событий, так и в поиске источников осмысленности, в наполнении бытия смыслом. Какое влияние молитва оказывает на деятельность переживания в плане осмысления - вот главный вопрос статьи.
// Консультативная психология и психотерапия - 2005. № 3
Http://psyjournals.ru/mpj/2005/n3/2594.shtml
Ф.Василюк взял интервью у Римаса Кочюнаса, нового члена редакционного совета журнала. Р.Кочюнас - известный литовский психотерапевт экзистенциального направления, директор Института гуманистической и экзистенциальной психологии, профессор Вильнюсского университета. Он рассказывает о годах учебы в Вильнюсском университете, о становлении психотерапии в Литве, о встречах с выдающимися личностями, которых считает своими учителями в профессии и жизни. Среди них - А. Гучас, А.Е.Алексейчик, В.Франкл, К.Роджерс, Чогьял Намкхай Норбу.
// Консультативная психология и психотерапия - 2010. № 1
Http://psyjournals.ru/mpj/2010/n1/27891.shtml
Мартин Бубер родился в Вене в 1878г. С трехлетнего возраста, когда развелись его родители, он жил со своим дедушкой, богатым бизнесменом, известным ученым и главой еврейской общины. Бубер воспитывался в западноевропейской интеллектуальной традиции, культивирующей разум, логическую критику и исторические исследования. В противовес этому, проводя летние каникулы в Восточной Европе, он испытал глубокое влияние хасидской иудейской традиции, которая подчеркивает непосредственное, мистическое, спонтанное и радостное общение человека с Богом. После изучения философии и истории искусств в университетах Вены (Ph.D., 1904), Берлина, Лейпцига и Цюриха, он преподавал философию и теологию в нескольких институтах и университетах. С 1923 по 1933г. он был профессором иудейской теологии (единственная подобная должность в немецком университете), истории религии и этики в университете Франкфурта. Когда в 1933г. еврейские студенты были исключены из немецких университетов, он стал директором Главного управления по образованию для взрослых евреев (Central Office for Jewish Adult Education). Он женился на Пауле Винклер, которая стала позже известной писательницей.
// Консультативная психология и психотерапия - 1994. № 4
Http://psyjournals.ru/mpj/1994/n4/25708.shtml
Проблема оценки тяжести критической жизненной ситуации решается методами типологического и феноменологического анализа. Результат исследования - система категорий, описывающая особенности стресса, фрустрации, конфликта и кризиса в разных типах жизненных миров. Ключевые слова: жизненный мир, переживание, инфантилизм, ценности, стресс, фрустрация, конфликт, кризис, микрокризис.
В настояще время публикация недоступна. http://psychol.ras.ru/ippp_pfr/j3p/pap.php?id=20010405
В докладе обсуждается вопрос: может ли и чем именно опыт со-временной психотерапии помочь делу исповеди и покаяния. Выделяется задача углубления покаяния, конечный смысл которого не в очищении и исправлении, а в поиске и пробуждении личности, способной к таинству встречи. Рассматриваются два типа отклонений в подходе к испо-веди, которые обозначаются как опасность "юридизма" и опасность "психологизма". Приводятся примеры психологической коррекции подобных случаев. Раскрывается значение психологической установки как органа, способствующего воплощению в жизнь результатов покаяния. Показывается, как определенная духовная установка может создаваться путем объединения молитвы и действия.
// Консультативная психология и психотерапия - 2004. № 4
Http://psyjournals.ru/mpj/2004/n4/Vasiluk.shtml
Психотерапия наряду с другими формами психологической практики получила чрезвычайно широкое распространение в современной западной цивилизации. Более того, завершается процесс ее институционализации, превращения в самостоятельную сферу культуры. Необходима культурологическая рефлексия этого феномена. Существуют ли аналоги психотерапии в других культурах и в другие периоды истории? Основной вопрос статьи: каковы условия институционализации психотерапии в культуре? Он разбивается на два подвопроса: 1) какой должна быть культура, в которой возможно развитие психотерапии как особого института? и 2) каким должен быть человек, для которого профессиональная психотерапия - адекватный культурный способ разрешения жизненных коллизий? В связи с проведенным анализом делается вывод о философской миссии культурно-исторической психологии по отношению к психологической практике.
// Культурно-историческая психология - 2007. № 1
Http://psyjournals.ru/kip/2007/n1/Vasilyuk.shtml
Http://tipa-biblioteka.narod.ru/vas.zip
Вопросы психологии, 1996, №6, с. 25-40
Http://psylib.org.ua/books/_vasif03.htm http://pk.mgppu.ru/index.php?option=com_remository&Itemid=32&func=startdown&id=24 http://prepod.nspu.ru/file.php/148/Vasiljuk_F.E._Metodologicheskii_smysl_psikhologicheskogo_skhizisa.pdf
В статье ставится задача разработки многоуровневой модели сознания. Первый шаг стратиграфического анализа сознания, осуществленный в предыдущих работах автора, состоял в формировании представления о четырех уровнях, или режимах функционирования сознания. В данной статье вводится представление о регистре сознания. Каждый регистр включает в себя совокупность описанных выше уровней сознания. Анализируются различные типы переходов между регистрами сознания. Разворачивающиеся процессы сознания создают сложно организованную иерархическую структуру регистров, которая функционирует не по линейному, а по сетевому принципу. Описываются закономерности этого сетевого функционирования и его основные процессы. Вводится ряд понятий стратиграфического анализа сознания - "горизонт сознания", "ярус сознания" и др.
// Консультативная психология и психотерапия - 2008. № 4
Http://psyjournals.ru/mpj/2008/n4/Vasiluk.shtml
Консультативная психология и психотерапия - 2009. № 4
// В статье вводится представление о хронотопе психотерапии, пространственное измерение которого выступает как "структура психотерапевтической ситуации", а темпоральное - как "время терапевтического процесса". Для построения модели хронотопа
Http://psyjournals.ru/mpj/2009/n4/Vasilyuk.shtml
Позвольте мне открыть вам один секрет психотерапевтической работы. Он состоит в том, что самая первая фраза, которую произносит пациент на первой встрече с вами, какой бы поверхностной, случайной и необязательной она ни казалась, содержит в себе ключ ко всем таинственным переплетениям глубочайших смыслов, к которым вам с ним только еще предстоит пробиться, быть может, за месяцы и даже годы упорной работы. Первые слова пациента есть символ, который, сам того не ведая, являет нам всю реальность еще только предлежащего терапевтического процесса. Мне кажется, что подобное символическое значение для анализа творчества Льва Семеновича Выготского, чье столетие мы в эти дни отмечаем, имеет первая его большая работа "Трагедия о Гамлете, принце Датском, У.Шекспира". В этой аудитории нет нужды излагать содержание блестящего труда, написанного двадцатилетним юношей. О чем пишет Л.С.Выготский, мы помним: о психологии трагедии. Но чему посвящен труд Выготского? Тому, что он называет "вторым смыслом трагедии" - "религиозности трагедии", "молчанию и молитве", тому измерению, где кончается искусство и начинается религия (Л.С.Выготский, 1987, с.290).
// Консультативная психология и психотерапия - 1996. № 4
Http://psyjournals.ru/mpj/1996/n4/25601.shtml
МОСКОВСКИЙ ГОРОДСКОЙ ПСИХОЛОГО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ РАО ИНСТИТУТ СИНЕРГИЙНОЙ АНТРОПОЛОГИИ Исследование выполнено при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) Проект № 96-03-04563 Издание осуществлено при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) Проект № 04-06-16029д
Http://www.theolcom.ru/uploaded/248-264.pdf http://nkozlov.ru/print/library/psychology/d4042/?full=1
Статья представляет собой доклад автора на Богословской конфе-ренции РПЦ "Учение Церкви о человеке" (Москва, 5-8 ноября 2001г.). Проблема страдания есть вечный вызов. Ответ Церкви на этот вызов троякий: в богословии - теодицея, в аскетике - несение креста, в плос-кости душепопечения - утешение страждущих. В докладе выделяются виды утешения - "духовно-нормативное", "душевно-сентиментальное", "духовно-участное". Описываются фазы духовно-участного утешения: "душевного сопереживания" - "духовной прививки" - "воздвижения вертикали" - "пути". Практика душепопечения нуждается не только в богословском обосновании, но и в психолого-антропологической теории. Важнейшим центром такой теории является проблема соотношения процессов переживания и молитвы. Делается вывод, что базовая формула христианского душепопечения и христианской психотерапии такова: на место переживания должна стать молитва. Рассматриваются продуктивные и непродуктивные варианты сочетания процессов переживания и молитвы.
// Консультативная психология и психотерапия - 2003. № 3
Http://psyjournals.ru/mpj/2003/n3/Vasiluk.shtml
"Без онтологии тоска берет за горло", - признались друг другу два философа в далеком уже советском 1974 году (Мамардашвили, Пятигорский, 1974). За психотерапевтическое горло берет другая тоска - без антропологии. Сейчас так сильно выросло влияние психологической практики на культуру, так перегружена оказалась сама современная психология и психотерапия бесчисленными обломками всевозможных культур и культов, что, быть может, главное наше профессиональное дело состоит сегодня в том, чтобы задавать себе метафизические вопросы: что есть человек? в чем его предназначение? в чем суть нашей профессии не как ремесла, но как призвания? како веруем? Психотерапия настолько сильна и влиятельна, что не может более позволить себе оставаться антропологически беспечной и не замечать, какой мощности энергии развязывает она, раскупоривая очередной "архетип" и выпуская из него засидевшихся джиннов в душевное и социальное пространство. Возможно, конечно, отмахнуться от этой ответственности и укрыться за множеством готовых оправданий. К нашим услугам и новейший постмодернизм (для которого любая философская и аксиологическая идентичность - смешной анахронизм), и обветшалый позитивизм (мы исходим из фактов и отвечаем лишь за точность процедур), и прагматизм общий (наш закон - польза заказчика) и медицинский (ради скорейшего избавления от симптомов хороши все средства). Но нам слишком хорошо известно из наблюдений за пациентами, как патогенны поиски алиби там, где нужно мужество принятия ответственности.
// Консультативная психология и психотерапия - 1997. № 2
Http://psyjournals.ru/mpj/1997/n2/Vasiluk.shtml
Учебный курс по дисциплине "Основы психологического консультирования, психокоррекции и психотерапии" (ОПКПП) является основным курсом, обеспечивающим подготовку к изучению специальных психотерапевтических дисциплин, направлений, школ и методов психотерапии. Задача курса - систематический обзор психотерапии и консультирования как особой научной и практической области. Курс призван дать систему представлений, понятий и категорий, с помощью которых студент может ориентироваться в мире профессиональной психотерапии. Это представления о месте психотерапии в современной культуре, о соотношении психотерапии и психологии; классификация видов, моделей и методов психотерапии, характеристика структурных элементов психотерапевтической ситуации; первичное понятие о методологической специфике психотерапевтического мышления. Пособие создано на основе курса лекций, читавшегося автором в течение нескольких лет на факультете психологического консультирования МГППУ и адресовано прежде всего студентам, обучающимся по специальности 030301 "Психология", со специализацией - "Психологическое консультирование", а также студентам, обучающимся по специальности 030302 "Клиническая психология" со специализацией "Психологическое консультирование, психокоррекция и психотерапия".
Http://www.al24.ru/wp-content/uploads/2014/01/%D0%B2%D0%B0%D1%81_1.pdf
Вглядываясь в пеструю ленту истории современной психотерапии, за драматическими перипетиями, борьбой идей и людей, калейдоскопической сменой мод можно заметить и медленные, глубинные тектонические сдвиги. На "поверхности" психотерапевтических теорий они знаменуются сменой психотерапевтических "упований": механизм внушаемости - главная надежда дофрейдовского периода - сменяется в психоанализе механизмом осознания, затем на сцене появляется спонтанность, коммуникация и, наконец, переживание. В синергийной психотерапии таким упованием, центром кристаллизации всей психотерапевтической теории и практики становится молитва
// Московский психотерапевтический журнал | 2002, № 1, стр. 76-92
Http://psyjournals.ru/mpj/2002/n1/772.shtml
Http://psylib.ukrweb.net/books/_vasif02.htm
Http://synergia-isa.ru/wp-content/uploads/2011/07/vasiluk_perezhivanie1.pdf http://dusha-orthodox.ru/doc/vasiluk.rar http://www.xpa-spb.ru/libr/Vasilyuk/perezhivanie-i-molitva.html http://nkozlov.ru/s_att.php?aid=1369
В настояще время публикация недоступна. http://www.twirpx.com/file/839050/
Цель данной статьи - представить в сжатом, конспективном виде опыт построения психотехнической системы психотерапевтической помощи в русле отечественной психологической традиции, системы, получившей название "понимающая психотерапия". Поясним формулировку. Речь идет именно о "психотехнической системе". Это не просто психологическая теория, которая научно объяснила бы механизмы психотерапевтического процесса. Это не просто практический психотерапевтический метод, который основывался бы на той или другой общепсихологической теории и являлся бы эффективным приложением этой теории в сфере психотерапии. "Психотехническая система" - это специфический "организм", включающий в себя психологическую теорию и практический метод, организм, где теория включает практику как основу всякой своей научной операции (Л.С. Выготский, Схизис), где теория своим предметом делает не некий "объект", а "практику-работы-с-объектом", где адресатом теории является психолог-практик, и где, с другой стороны, практика является не просто изнутри просвещенной и извне оправданной данной теорией, а где сама она является центральным исследовательским методом (Василюк, От психологической практики к психотехнической теории, Пузырей, Архангельская).
// Труды по психологическому консультированию и психотерапии. 2005. № 2005.
Http://psyjournals.ru/cppp/2005/29973.shtml
Монография посвящена исследованию критических жизненных ситуаций и процессов их преодоления. Проанализированы ситуации стресса, фрустрации, внутреннего конфликта и жизненного кризиса. Чтобы справиться с этими ситуациями, пережить их, человеку необходимо проделать порой мучительную внутреннюю работу по восстановлению душевного равновесия, осмысленности жизни. Установление и систематизация основных закономерностей процесса переживания - то новое, что вносит книга в психологию преодоления критических ситуаций. Книга рассчитана на психологов, психотерапевтов, философов, педагогов, работников служб социально- психологической помощи населению
// М.: Издательство Московского университета, 1984
В настояще время публикация недоступна. http://generalpsychology.narod.ru/books/1/Vasilyk.pdf
Http://psylib.org.ua/books/vasif01/index.htm
"Краткое содержание предыдущей серии" для читателей, которым не достался номер журнала с началом статьи. Очередное занятие психотерапевтической мастерской началось через полчаса после того, как мне удалили "непростой" зуб. Не выдавая реального повода, я предложил студентам психотерапевтическую задачу - показать, как чисто психологическими средствами обеспечить обезболивание после прекращения действия лекарственной анестезии. Тут же выяснилось, что я не одинок - одна из студенток пришла на занятие с зубной болью... Как удалось облегчить ее боль, рассказывается в первой части статьи (см. МПЖ, 1997, № 1). Эта работа длилась минут 40-50. До окончания действия лекарственной анестезии оставались считанные минуты...
// Консультативная психология и психотерапия (1997. № 2)
Http://psyjournals.ru/mpj/1997/n2/Vasuluyk.shtml
акон парных случаев нелицеприятен - он не разбирается, врач ты или пациент, преподаватель или студент, и сводит в одном месте и времени двоих, объединенных сходством обстоятельств или страдания. Из окна зубоврачебного кабинета Москва выглядела по-новому. Был ранний декабрьский вечер. Мне только что удалили зуб. - Часа через полтора примите анальгин, - сказала, прощаясь, врач. Я минуту колебался, не отменить ли занятие "Психотерапевтической мастерской", которое должно было начаться через полчаса, но, представив все связанные с отменой хлопоты и неудобства, почел за меньшее зло как-то продержаться обычные три часа. "В шесть нужно сделать перерыв, чтобы принять таблетку", - просчитал я в уме, и, подбадриваемый мыслью о собственном героизме, зашагал в сторону Большой Никитской.
// Консультативная психология и психотерапия - 1997. № 1
Http://psyjournals.ru/mpj/1997/n1/Vasiluk.shtml
В статье представлен метод психотехнического исследования мышления. При решении творческой задачи интеллектуальные затруднения создают фрустрацию, возникает проблемно-личностная ситуация, разрешение которой требует сочетания мыслительной активности и работы переживания, направленной на совладание с аффективной дезорганизацией деятельности. Предлагается теоретическая модель, созданная на основе двух концептуальных схем: схемы анализа уровнево-динамической организации творческого мышления и схемы режимов функционирования сознания. Экспериментатор включается в деятельность испытуемого с помощью психотерапевтических методов эмпатии, майевтики и кларификации. Показано, что такая комплексная психотехническая поддержка значимо повышает продуктивность мыслительной деятельности.
// Культурно-историческая психология - 2008. № 4
Http://psyjournals.ru/kip/2008/n4/Vasiliuk.shtml
Анализируется профессиональный и личностный стиль самого известного отечественного психолога последней четверти века - В.П. Зинченко. Стиль его мышления характеризуется как свободный, творческий, нелинейный, поэтический, полифонический. Геометрия профессиональной судьбы В.П. Зинченко описывается как расширяющееся с ускорением пространство. Выявляются ключевые категории семиосферы ученого: свободное действие, живое движение, образ мира, участность в бытии, творческое понимание, живая память. Фиксируется особый статус В.П. Зинченко в российской психо- логии, уникальность которого заключалась в его переживании всего исторического тела профессии как личного и семейного пространства и в ответственном усилии держания его целостности. Наряду с известными концепциями, институтами, кафедрами, исследованиями В.П. Зинченко создал значимый для развития психологии культурно-исторический продукт - личностный стиль жизни в профессии, ключевые характеристики которого - "вольная жизненность" и "праздничность". Ключевые слова: Зинченко В.П., живое движение, свободное действие, живое знание, творческое понимание, геометрия профессиональной судьбы, личностный стиль жизни в профессии
// Культурно-историческая психология - 2014. Том. 10, № 2]
Http://psyjournals.ru/kip/2014/n2/69995.shtml
// Вопросы психологии / №2 (2007)
Http://svet-angela.ucoz.ru/_ld/0/3_Zfh.pdf http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=1919645
"Счастье - это когда тебя понимают". Под этой незамысловатой формулой героя фильма "Доживем до понедельника" мог бы подписаться каждый, кому довелось испытать горечь непонимания и кому выпало на долю хотя бы раз пережить благотворное освобождающее влияние понимания на душу. Понимающая психотерапия - так может быть назван общий подход, который реализуется в настоящем исследовании. Сам термин "понимание" будет использоваться здесь в двух смыслах - широком и узком. В широком смысле психотерапевтическое понимание есть особая интенция, особая диалогическая установка, делающая понимание главной, самоценной и в известном отношении последней задачей терапевта. Воплощая эту установку, терапевт все делает для того, чтобы понять пациента и дать ему это понимание, а не старается понять для того, чтобы что-то сделать - повлиять, вылечить, исправить. Такой принципиальный отказ терапевта от активизма, от идеологии воздействия, в сочетании с его полной обращенностью к пациенту, настроенностью на него, создает напряженное диалогическое поле, в котором постоянно удерживается нудящая, взывающая "пустота". В обыденном общении эта пустота тут же заполняется советом, рекомендацией, предложением помощи. В понимающей психотерапии терапевт, напротив, тратит усилия, чтобы расчищать диалогическое пространство, создавая для пациента плодотворную возможность самому заполнить пустоту. По существу заполнена она может быть только свободой пациента - свободой его слова, свободой переживания, свободой самосознания, свободой воли. Понимание - это приглашение к свободе. А свобода - предельная цель психотерапии.
// Консультативная психология и психотерапия. 1996. № 4.
Http://psyjournals.ru/mpj/1996/n4/25587.shtml
Http://psyjournals.ru/files/7386/mpj_2008_n1_Vasiluk.pdf http://psyjournals.ru/mpj/2008/n1/Vasiluk.shtml
Переживание кризиса охватывает все аспекты человеческой жизни - душевный, телесный, социальный, семейный - и почти всегда ставит человека перед духовными вопросами. Профессионалам и волонтерам, участвующим в социально-психологической помощи людям, находящимся в кризисной ситуации, важно понимать духовное измерение процесса переживания. В западной литературе по клинической психологии, консультированию и душепопечению описан процесс духовного (или религиозного) совладания (spiritual coping, religious coping). Этот процесс рассматривается преимущественно как одно из средств преодоления кризиса, служащее целям адаптации. Однако теоретический анализ эмпирических случаев показывают, что это лишь один из типов духовного совладания, его уместно назвать "инструментальным". Кроме него можно выделить "ценностный", "синергийный", "соборный" типы совладания, которые отличаются от инструментального по своим целям, механизмам, отношению к реальности и другим параметрам. Знание многообразия типов духовного совладания может обогатить практику психологической помощи, консультирования и душепопечения. Ключевые слова: кризис, совладание, переживание, духовное совладание, утешение, инструментальный тип духовного совладания, ценностное совладание, синергийное совладание, христианская психология
// Консультативная психология и психотерапия - 2014. Том. 22, № 5
Http://psyjournals.ru/mpj/2014/n5/vasiluk.shtml
С 1990 г., когда отечественная психология после десятилетий атеистического пресса смогла вернуться к обсуждению религиозной проблематики, разгораются дискуссии о возможности "христианской психологии". Дискуссии вспыхивают до сих пор, а сама христианская психология за четверть века разрослась в целое поле многообразных и разнородных исследований, образовательных программ, психологических служб. Возникла необходимость методологической рефлексии этой области, ее "истории" и "географии": с одной стороны, этапов ее развития, а с другой - карты входящих в нее предметно-тематических зон и методических подходов. В данной статье решается первая задача, предпринимается попытка периодизации отечественной христианской психологии, при этом рассматривается лишь новейшая, послесоветская ее история. Выдвигается гипотеза, что в ней можно выделить три этапа ("вдохновения", "институционализации" и "конституирования"), каждый из которых решает специфические задачи. Делается вывод, что в настоящий момент актуальна задача конституирования христианской психологии как методологического единства, включающего в себя многообразие исследовательских, образовательных и практических проектов.
// Консультативная психология и психотерапия - 2015. Том. 23, № 5
Http://psyjournals.ru/mpj/2015/n5/vasiluk.shtml
О выдающемся христианском психологе Федоре Ефимовиче Василюке вспоминает его ученица и коллега Марина Филоник – психолог, психотерапевт, член Совета Ассоциации Понимающей психотерапии.
Он родил меня в психотерапию
Марина Филоник
В 1999 году я поступила на психологический факультет бывшего Ленинского пединститута, хотела быть психологом-консультантом, наивно думала, что там меня этому научат (там не учили практике, хотя я еще застала хорошую базу в плане высшего психологического образования).
Мне повезло, в вузе я была воспитана в академической среде, но, в связи со случившимся тогда же воцерковлением, искала авторов, работавших в направлении, которое сейчас называют христианской психологией. Читала книги Бориса Сергеевича Братуся, например.
Конечно, знала и про Василюка, но довольно мало. Однако, вышло так, что поступила именно в аспирантуру МГППУ, где Федор Ефимович был деканом. Потом случайно попала на семинар, в котором он принимал участие. Помню как почти сразу после семинара на ступеньках между этажами мы разговорились и он стал звать меня работать на факультет. Это было странное предложение, потому что к тому времени я работала HR-специалистом в маркетинговой компании. Я тогда думала: “Ну кто я и кто Василюк? Зачем я ему нужна? Тем более, что за несколько лет до этого я сама просилась к нему уже не помню в качестве кого, и он повел себя очень дистантно”.
А теперь он почему-то долго уговаривал, зазывал, если не сказать, заманивал, работать на факультет. И постепенно это случилось: сначала я работала на полставки, потом ушла из фирмы совсем… Главное, я к нему как-то не рвалась тогда. Он сам высмотрел, выбрал, заманил… и родил меня в психотерапию.
Вообще, когда-то ж я шла на психологический факультет с мотивацией быть практическим психологом, то есть помогать людям. Но к концу учебы, будучи уже человеком православным, я небезболезнно, но в итоге уверенно решила, что в моем случае занятия психотерапией будут входить в противоречие с моими представлениями и принципами о духовной пользе людям. Категорически отказалась от этой идеи, решив, что наука, преподавание – возможно, а практиковать – увольте, точно не буду.
А потом была мастерская «Понимающей психотерапии», куда Василюк меня пригласил. Я шла на его мастерскую в сомнениях, почти нехотя, скрепя сердце, вновь испросив благословения у духовника. Но все то, что я услышала там, оказалось настолько созвучно мне, это можно назвать переживанием абсолютного ДА. Это было настоящее зачатие и роды в профессию.
Меня так «рвануло», что едва закончив первую ступень обучения, хотя это и не принято, я начала консультировать при службе «Милосердие». Резко и неожиданно случилось то, о чем так долго молилась: «Скажи мне, Господи, путь, в онь же пойду». Благодаря Федору Ефимовичу я стала делать это и занимаюсь психотерапией по сей день.
Он говорил из огромной внутренней глубины
Если кто-то просил его молитв, он очень серьёзно включался. Я слышала об этом от других, а потом увидела сама его молитвенное участие, когда . Федор Ефимович очень включался в даты смерти родителей, и каждый год я знала, что в эти дни он молится вместе со мной. А потом у меня были новые беды, тяжелая реанимация, но всякий раз он снова и снова откликался, как и на беды всех, кто к нему обращался. Каждый раз для человека, попавшего в сложную ситуацию, он устраивал на факультете сбор денег в конверте. Со стороны кажется, что это простая и очевидная вещь, но именно это очень характеризовало Федора Ефимовича. Такая вот удивительная черта.
Последний раз, весной этого года, я тяжело заболела, а Василюк сам давно и тяжело болел, но об этом старался не говорить. Он не мог уже собрать, как обычно, «конверт», и просто перевёл мне личные деньги с карты на карту. Мне многие помогли тогда очень, месяц я жила на деньги, которые приходили мне – я порой не знала от кого, и сейчас очень всем благодарна – я тогда не могла работать. Но маленькая деталь – его сумма была самой большой среди остальных пожертвований. Уверена, что если бы он мог сделать это безымянно, он бы сделал так, чтобы я не знала о его сумме. Просто он уже сам сильно болел.
У него был фантастический уровень энергии, удивительная бодрость, которая не покидала его до последнего. Я не знаю, откуда он черпал энергию и силы, тем более, что не имел перерывов в работе. Он был деканом, часто уходил с факультета последним. В его расписании не было пауз, он работал нон-стоп и не имел даже минуты, чтобы пойти поесть. Какой-то бестелесный дух. Чашку чая выпьет и бежит дальше. Студенты, ректор, заседания, аспиранты, дневное отделение, вечернее, магистранты… и все это до бесконечности.
Но если ты попадал к нему на приём, если вдруг получал уникальную возможность вместе перекусить, да даже просто вместе спуститься по лестнице на несколько этажей в стенах МГППУ, пройти три шага от университета до метро Сухаревская, то эти минуты и секунды, что он присутствовал с тобой – были присутствием на двести процентов. Не важно, обсуждался ли личный вопрос, или вопросы науки, диссертация, гранты, упражнения для студентов (а я много лет проработала бок о бок с Федором Ефимовичем как преподаватель мастерской «Понимающей психотерапии»). Эти минутки были временем абсолютной включенности и полноты присутствия. Он был с тобой – здесь, весь. И из этой глубины присутствия рождались слова, которые становились для тебя очень важными.
Помните, как в псалмах говорится: «Из глубины воззвах к тебе, Господи». Федор Ефимович говорил из огромной внутренней глубины и потому его слова попадали в твою собственную глубину. Это совместное присутствие было одним из самых дорогих чувств, которые люди испытывали рядом с ним.
Это было похоже на то, как описывают владыку Антония Сурожского, который имел свойство присутствовать с каждым так, будто этот человек единственный и уникальный в целом мире. Владыка к этому открыто призывал, а Федор Ефимович – следовал. Тем более, что глубоко любил и почитал владыку Антония. У них была какая-то личная и особая связь.
Иногда я обращалась к нему по личным вопросам, как к родителю и, если позволено так говорить, как к духовнику. Василюк был для меня авторитетом как христианин, как духовное чадо отца Виктора Мамонтова, как человек глубокой внутренней вертикали. Я обращались к нему с вопросами, с которыми больше не к кому пойти. Моя мама умерла, когда мне исполнилось пятнадцать, потом умер отец. И в моем мире Федор Ефимович стал родительской фигурой. Он был мне матерью, потому что имел такое принятие и эмпатию, которые обычно дают мамы. Он был мне отцом, потому что в отношении меня имел трезвую, твердую, уверенную позицию при этом совершенно бережную. Его поддержку я получала во все сложные и критические моменты на протяжении времени, что мы были знакомы и работали вместе. Я всегда обращалась к нему – это могли быть смс, звонок, встреча – и он каждый раз откликался и вовлекался.
Федор Ефимович был родительской фигурой для многих моих коллег на факультете, в мастерской. Поэтому так сильно сейчас все мы переживаем сиротство. Другой фигуры такого масштаба – нет. Даже рядом, даже примерно, даже с отрывом – нет.
Он помогал людям подняться
У него было удивительное свойство не только помогать молитвенно или материально, а сочувственно включаться в судьбу конкретного человека, что называется «прибирать убогих». Было немало случаев, когда обнаруживая человека в критической ситуации, раздавленного жизнью, он брал его за руку и поднимал, приближал к себе и через это происходила реабилитация.
Ему близка была идея трудотерапии в том хорошем смысле, когда дают не просто личностную поддержку, не рыбу, а удочку. В тяжёлой ситуации он мог запросто взять работать кого-то на факультет, хотя это казалось не вполне уместным. Или, например, пригласить на обучающую программу. К этому было неоднозначное отношение наших коллег, ведь мы же вместе боремся за качество образования, а тут в группе оказываются странные люди.
Но дать шанс человеку, никого не отвергнуть – это было очень в духе Василюка. «Надломленной тростинки Он не переломит и дымящего льна не погасит….» (Мф.12:20). Федор Ефимович обязательно давал человеку шанс, если это было в его силах. Особенно, если это касалось людей из церковной среды. В учебной группе запросто могла оказаться тетушка, которая трудилась за свечным ящиком, или вдруг какой-нибудь священник, далекий от психологии и психотерапии.
Вера в человека у Федора Ефимовича была всегда немножко выше, чем сам человек ростом. Это можно сравнить с педагогическим принципом: смотреть не на того, кем человек является сейчас, а на того, кем он может быть и кем может стать. Этот взгляд на вырост повышает шансы вырасти. И все эти «убогие» вдруг оказывались, благодаря Федору Ефимовичу, в обучающих программах, в магистратуре, на бакалавриате, в мастерской и даже среди нас, коллег, на работе. Федор Ефимович давал сложным людям самую простую работу и это была трудотерапия и самая действенная программа реабилитации.
Ну зачем, спрашивается? Это же слабые сотрудники, а с точки зрения бизнеса, вообще бесполезные и странные люди. Но в этом невероятном доверии к людям и состояло ценностное отношение Василюка к человеку, позволяющее не просто поддержать, а возвысить человека, чтобы он смог стоять на ногах сам. И это было очень созвучно взгляду владыки Антония.
Но, конечно, не поймите меня неправильно, все это было без крайностей – он все же видел реальные возможности человека, то есть сотрудники таки работали, а студенты таки учились. И факультет большей частью состоял все же из очень серьезных профессионалов.
Учитель передает не только знания, а себя самого
Его концепция уровней, регистров, своего рода слоев сознания – один из примеров того, как географическое прошлое отражалось на концептах его школы. Такое ощущение, что Василюк был полностью, по уши в психотерапии в широком смысле этого слова. У него не было много клиентов – психотерапевтическая практика не являлась главным видом его деятельности. Масштаб был гораздо шире.
Наука и образование – вот главная забота и личная боль Федора Ефимовича. Он мечтал, чтобы образование было качественным, и из-под его крыла в итоге выходили серьезные специалисты, мы выпускали и планируем выпускать штучный продукт. Он не гнался за массовостью, зато заботился о качестве, продуманности, соотнесенности программ, о методологии обучения и практики. Конечно, он сам читал блестящие лекции и проводил настоящие мастер-классы (от слова Мастер), но даже не они, а наука и образование как таковое, курирование исследовательских грантов и создание серьезных образовательных продуктов (например, сначала факультета, позже – магистерских программ) было главным вложением его сил, энергии, мыслей.
Последние годы все больше его интересы склонялись к христианской психологии. Это моя личная гипотеза, но, видимо, понимая свое состояние, он отдавался науке, будто чувствовал, что не так долго ему осталось. Ему хотелось говорить о главном. И главным в науке для него все больше становился христианский дискурс. Покажите мне серьезных ученых, которые занимались бы сегодня христианской психологией не на уровне практики в кабинете, а на уровне методологического осмысления. Их практически нет.
В своих последних публикациях он активно обсуждал именно место в истории, точку на географической карте психологического поля, где может быть расположена христианская психология. Им всерьёз была сделана попытка обозначить то, как это есть сейчас. Ему важно было увидеть и понять перспективу, в том числе методологическую перспективу развития христианской психологии.
Бывают педагоги, бывают учителя, а бывает Федор Ефимович – Учитель, Мастер с большой буквы. И в этой большой букве сосредоточено сразу все – его масштаб как ученого, профессионала, автора и создателя школы Понимающей психотерапии, его личность и его влияние на меня. Настоящий Учитель не может быть профессионалом без личностной глубины, без того самого качества присутствия, без внутренней вертикали. В психологии и психотерапии существуют исследования, которые изучают эффективность психотерапии разных школ. Но все они сходятся на том, что в итоге работает личность психотерапевта, а не школа, которую он представляет.
Мне кажется, что в нашей сфере больше, чем в других, учитель – это тот, кто передаёт не только знания, но во многом себя самого, а через это уже и подход, и школу. Иначе в наш век интернет-технологий мы могли бы давно учиться только по учебникам. В практической психологии это невозможно. Нужна личность, которая передаёт дух, жизнь, а не просто формулу. Именно поэтому Василюк был категорически против модного сейчас дистанционного обучения, когда речь идет об обучении психотерапии. Он был уверен, что невозможно обучать терапии на расстоянии. Мастерство можно передать лишь из рук в руки. И он это делал.
Мне посчастливилось учиться у него в те годы, когда он полностью вёл курс «Понимающий психотерапии». Присутствие при работе Мастера, когда в буквальном смысле слова он передавал собой то, о чем говорил и что исповедовал, больше всего напоминало импринтинг, когда схватываешь подкоркой, кожей, спинным мозгом и еще не знаю, какими органами, и бережно берешь опыт из рук в руки.
То, что он делал, для меня было созвучно и личностно значимо, отзывалось во мне настолько, что хочется дальше продолжать делать то, чему он нас учил. Сейчас перед нами стоит важная задача, чтобы школа не умерла, жила и продолжала развиваться. И это будет и останется предметом моего беспокойства и личных молитв.
“Любовь всегда пригвождена”
Это было десять лет назад, может быть больше, год 2006-й примерно. Я ещё училась в мастерской «Понимающей психотерапии», когда наступил один из самых тяжелых периодов моей жизни. Он был связан с очередным ухудшением здоровья отца, какими-то перипетиями в больницах. Я уже не помню, что говорила, на что жаловалась Федору Ефимовичу, зато помню слова, которые буквально врезались и навсегда остались жить в моем сердце.
Он вдруг заговорил со мной о Богородице, мол, мы называем Ее Присноблаженная, а блаженная – значит счастливая. Но что же это за высшая степень счастья такая у Богородицы, что она стоит у Креста и видит, как распинают Ее Сына? Она видит смерть собственного ребенка – вопиющую, жестокую, кровавую, беспощадную, несправедливую. Она присутствует при этом всем, а мы называем Ее Присноблаженной! Что это за блаженство такое? И тут же он сам ответил на свой вопрос: «Любовь всегда пригвождена». Эти три слова он вложил в мое сердце очень глубоко, я дословно цитирую это сейчас.
Можно долго размышлять об этом разговоре. Но это было в духе Василюка, в духе понимающей психотерапии: мы не убираем проблему, не говорим, что горя нет, а ситуация проста. Напротив, мы признаем трагедию и говорим, что знаем правду. И эта правда – выход на другой уровень. Как в философии, проблема снимается, когда ты ее называешь. Назвав ее, ты переходишь на новый уровень.
Вообще, Федор Ефимович много говорил про смерть, горе. Эта тема нередко звучала на занятиях. Но сказанные им тогда слова – «любовь всегда пригвождена» – что-то делают со мной сейчас, когда я остро проживаю утрату своего Учителя. Я вспоминаю, как он говорил их тогда, как говорил про Богородицу, и я пытаюсь обращаться к Ней, чтобы Она помогла мне пережить этот миг, в который я стою и оплакиваю смерть своего Учителя, как Она стояла у смерти Своего Сына.
Фото из архива Владимира Михайлова
Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Углерод — характеристика элемента и химические свойства