Характерная черта для многих классических пьес.

Секретарь Медичи – Макиавелли написал «мандрагору». Прочесть!

Когда мы читаем пьесу. Мы следим за сюжетным рядом и нам кажется, что содержание это и есть сюжет.

В этой пьесе один человек Нича Кальфуччи имеет молодую жену и не имеет детей. Он считает, что в ней причина бездетности. Он пытается найти способы ее вылечить. В итоге к нему приходит проходимец и обещает вылечить его жену. Он говорит, про настойку мандрагоры (старинное средство от бесплодия), но одно условие. Первый кто переспит с ней – умрет. Потому что растение это имеет такое свойство. Для этого надо какого-то бродягу подсунуть к ней в кровать и освободиться от этой проблемы. Конечно бродягой оказывается тот, кто дает этот рецепт.

Но тут одно препятствие – жена не хочет (не изменять мужу, ни смерти этого человека).В итоге ее уговаривают. Даже священника привлекают…

Читая пьесу мы сразу видим фарсовую основу лежащую на поверхности –старый муж, бесплодная жена, обман…

Но когда создается классическое произведение (Гамлет, Король Лир, Отелло) драматурги специально берут сюжетную схему понятную всем. Но в эту схему они помещали совершенно другое содержание.

Если человек с улицы читает ее первый раз, то он скажет, что герой из ревности убил жену. Это трагедия о ревности. А Гамлет – трагедия о мести. Король Лир – о короле делящем королевство не удачно. То есть первоначально мы всегда воспринимаем вот эту схему лежащую на поверхности. Но если подумать, то там более сложные проблемы поднимаются.

«Мандрагора» скрывает в себе философскую проблему, которая должна быть разрешена. Драматург взял сюжетную схему фарса – обман вокруг мнимого бесплодия жены и вложил туда следующее содержание. Главный герой Каллимако он уже не молодой. Около 30 лет. Мы узнаем о споре его с товарищами о том, может ли женщина быть прекрасна и добродетельна одновременно. Все решили. Что это невозможно. Это центральная философская проблема, которую пыталось решить искусство эпохи возрождения. Если человек богоподобен. То он должен в себе нести только идеи добра и красота должна быть добродетельна. Она не может быть другой. Это идея –держатель конструкций почти всех пьес Шекспира. В его пьесах есть железное правило. Если герой красив внешне, то он красив и внутренне. Если герой урод (Ричард-3), то мы имеем дело с духовным нравственным уродством. Слово и смысл слова совпадают. Цитата Достоевского о том. Что красота спасет мир, цитируется на каждом шагу сегодня. Но если пробиться к ее первоначальному смыслу, о чем идет речь? Это вопрос формы и содержания. и по сей день этот вопрос является не разрешаемым. Потому что если красота действительно добродетельна, то все вопросы сразу отпадают. В эпоху возрождения этот вопрос решался очень кроваво. В расцвете ренессансного искусства во Флоренции (Микеланджело, Боттичелли) У Боттичелли есть страшная картина «Поклонение волхвов», где изображен весь двор Медичи, у которого он жил тогда. На картине видна вся гомосексуальная природа этого двора. И все выведены в портретах. Все кого держал при дворе Лоренцо Медичи и кого он поддерживал финансово (люди искусства)были связаны гомосексуализмом. Это не скрывалось, даже наоборот. Савонарола монах выступал с проповедями и громил двор Медичи, священников, папу (который это покрывал). По Флоренции начали пылать костры тщеславия. Савонарола призывал людей, окруживших себя греховной роскошью выбрасывать, сжигать это. И Боттичелли кстати перековался под воздействием этих речей и все пожог. И после этого он перестал писать. В итоге по приказу Папы монаха сожги на костре. Вот вопрос красоты и добродетели. Таланту прощается все, потому что гений и злодейство две вещи совместны. Как ты можешь что-то творить и к чему то призывать. Если ты сам чудовище. И пьеса мандрагора затрагивает как раз эту проблему.Каллимако узнав, что есть такая женщина, отправляется во Флоренцию, чтобы проверить это. Вот форма одна (фарс), а содержание иное. Для начала для него это интеллектуальный эксперимент. И он должен дойти до конца этого эксперимента. Но чистоты эксперимента нет. Женщину просто обманули. Она действительно в его глазах прекрасна и добродетельна. Когда наступает утро, и он открывает ей правду и предлагает признаться во всем мужу, она вдруг говорит – а зачем? Совершенно т трагический финал. Трагефарсовая природа конфликта. Ставить ее трудно. Когда ее начинают ставить как фарс- это сразу история ни про что, а если вытаскивать эту всю философию, то пропадает фарсовая природа и она становится многозначительно надуманной.

Драматурги были ориентированы тогда на определенную психологию зрительского восприятия. Они понимали, как поймут эту историю их современники.

В мировой литературе есть всего 28 или 34 сюжета. Поэтому вопрос тут не в сюжете. Можно выстроить сюжет и потерять смысл.

МАНДРАГОРА

167 0

Значения в других словарях

Никитин И. С. - Русь

Ты и во сне необычайна.Твоей одежды не коснусь.Дремлю - и за дремотой тайна,И в тайне - ты почиешь, Русь.Русь, опоясана рекамиИ дебрями окружена,С болотами и журавлями,И с мутным взором колдуна,Где разноликие народыИз края в край, из дола в долВедут ночные хороводыПод заревом горящих сел.Где ведуны с ворожеямиЧаруют злаки на поляхИ ведьмы тешатся с чертямиВ дорожных снеговых столбах.Где буйно заме...

Никитин И. С. - Утро

Звезды меркнут и гаснут. В огне облака.Белый пар по лугам расстилается.По зеркальной воде, по кудрям лознякаОт зари алый свет разливается.Дремлет чуткий камыш. Тишь - безлюдье вокруг.Чуть приметна тропинка росистая.Куст заденешь плечом - на лицо тебе вдругС листьев брызнет роса серебристая.Потянул ветерок, воду морщит-рябит.Пронеслись утки с шумом и скрылися.Далеко-далеко колокольчик звенит.Рыбаки...

Николай Добролюбов - Луч Света В Тёмном Царстве

Статья посвящена драме Островского «Гроза»В начале статьи Добролюбов пишет о том, что «Островский обладает глубоким пониманиемрусской жизни». Далее он подвергает анализу статьи об Островском других критиков, пишето том, что в них «отсутствует прямой взгляд на вещи».Затем Добролюбов сравнивает «Грозу» с драматическими канонами: «Предметом драмы непременнодолжно быть событие, где мы видим борьбу стр...

Шутки от певца суровой диктатуры (рецензия)

Театр «Приют комедианта» в новом спектакле «Мандрагора» предлагает включиться в игру с философом эпохи Возрождения

29.10.16 театр

Лет тридцать назад фееричный спектакль «Мандрагора», который играл выпускной курс ЛГИТМиКа (ныне это - Театральная академия), настолько поразил общественность, что было решено создать на базе этого курса театр. Так появился Театр «Буфф», и он даже получил свое здание - по тем временам явление неслыханное. История, как известно, развивается по спирали. Нынешний виток привел к пьесе итальянского философа и политика Никколо Макиавелли уже театр «Приют комедианта», который в этом году отмечает 30-летие. В новое здание по этому поводу театр не переехал, зато в старом был сделан ремонт. И юбилейный сезон «Приют комедианта», воодушевленный обновлением, решил провести под девизом «С любовью!». В первую очередь - к зрителю. Но и каждый новый спектакль будет нести свою «любовь». «Мандрагора», например, «любовь к авантюрам».

Не по-детски коротко

И главная авантюра тут - взяться за произведение творца эпохи Возрождения Макиавелли, больше известного своими суровыми политическими трактатами, в которых он четко разделял политику и мораль и пропагандировал власть, основанную на силе и выгоде. А еще Макиавелли презирал низшие сословия и вообще, похоже, несильно любил своих современников. И вдруг этот своеобразный человек с вечной ухмылкой на тонких губах взял и написал две комедии, «Мандрагора» - одна из них. Но и в комедии он не удержался от того, чтобы продемонстрировать свое презрение к людям. Симпатии к своим героям он явно не испытывал. Но «любовь к авантюрам» присутствует.

Может, поэтому «Мандрагору» достаточно часто ставят. В основном, конечно, как авантюрную комедию. Те, кто делает акцент на какие-то философские моменты, заложенные в пьесе, обычно проигрывают. Вот и в «Приюте комедианта» режиссер спектакля Искандер Сакаев не стал излишне философствовать. Отыскал перевод «Мандрагоры», сделанный Островским - тем самым, тоже не чуждым комедии Александром Николаевичем, - и, отталкиваясь от того, что перевод был найден в черновиках, неотредактированным, внес в него некоторые современные мотивы. В результате образ спектакля получился таким, каким его, наверное, видели так презираемые Макиавелли сословия, собиравшиеся на площадях, где показывали представления уличные театры. А содержание несколько разнообразилось современной игрой слов и обращениями к залу. И - сильным сокращением пьесы. В результате спектакль длится час сорок с антрактом, примерно как детский утренник. Хотя детей на него пускать нельзя - мастера Средневековья не отличались повышенной стыдливостью, поэтому шутки ниже пояса - их основное оружие.

«О женщины, вам имя - вероломство!»

Да и содержание пьесы певца диктатуры других не предполагает. Некий Калимакко воспылал страстью к прекрасной, но замужней Лукреции, у которой есть старый и богатый муж Нича, но нет детей. На это и сделал ставку влюбленный, при помощи слуги разработавший коварный план - притворившись врачом, он предлагает глупому мужу некое снадобье из мандрагоры, которое должно помочь в борьбе с бесплодием. Есть только одно но - первый мужчина, проведший ночь с выпившей лекарство Лукрецией, умрет.

И вот уже муж ищет кандидатов - Калимакко, изменив внешность, предлагает себя. Остается уговорить жену. Поломавшись, она соглашается. Все довольны, дети явно в ближайшей перспективе. Такая вот безделица не о чем. Но Макиавелли не был бы самим собой, если бы не вложил туда философский смысл - о невозможности существования прекрасных и одновременно добродетельных женщин. То есть пнул заодно и слабый пол.

Актерский кураж как залог успеха

Создатели спектакля такую философию отбросили, но чтобы как-то облагородить поделку предварили ее рассказом о том, что разыгрывается она во время чумы. Такой вот пир во время чумы, о котором чуть позже поведает Пушкин. Ну и ноги «Слуги двух господ» тоже растут из «Мандрагоры» - слуги здесь играют важную роль. Один (Назар Онищук) - глуповатый толстячок, другой (Дмитрий Луговкин) - как будто перекочевал из спектакля Виктюка «Служанки» - изыскан и змеевиден. Кстати, Луговкин - тот самый Серега, который «водил на выставку Ван Гога» в клипе группы «Ленинград», но в гриме он неузнаваем.

Тянет же на себе все это быстрое и незамысловатое действие Андрей Шимко в роли старого мужа. Словами играет, со зрителями контактирует, может и от себя что-то сказать. Выходит, например, на сцену, оглядывает зал и говорит: «Отремонтировали. Значит, нашли все-таки деньги на культуру». Ну Шимко к такой «отсебятине» не привыкать, в том же «Приюте комедианта» в спектакле «Pro Турандот» он уже проделывал такие штуки. Главное - чтобы зритель на них откликнулся, вошел в игру, а не смотрел со стороны. Включится в игру - получит удовольствие. Останется просто наблюдателем - только удивится тому, какую ерунду могли писать титаны Возрождения.

Анна ВЕТЛИНСКАЯ,

интернет-журнал «Интересант»

Характерная черта для многих классических пьес.

Секретарь Медичи – Макиавелли написал «мандрагору». Прочесть!

Когда мы читаем пьесу. Мы следим за сюжетным рядом и нам кажется, что содержание это и есть сюжет.

В этой пьесе один человек Нича Кальфуччи имеет молодую жену и не имеет детей. Он считает, что в ней причина бездетности. Он пытается найти способы ее вылечить. В итоге к нему приходит проходимец и обещает вылечить его жену. Он говорит, про настойку мандрагоры (старинное средство от бесплодия), но одно условие. Первый кто переспит с ней – умрет. Потому что растение это имеет такое свойство. Для этого надо какого-то бродягу подсунуть к ней в кровать и освободиться от этой проблемы. Конечно бродягой оказывается тот, кто дает этот рецепт.

Но тут одно препятствие – жена не хочет (не изменять мужу, ни смерти этого человека).В итоге ее уговаривают. Даже священника привлекают…

Читая пьесу мы сразу видим фарсовую основу лежащую на поверхности –старый муж, бесплодная жена, обман…

Но когда создается классическое произведение (Гамлет, Король Лир, Отелло) драматурги специально берут сюжетную схему понятную всем. Но в эту схему они помещали совершенно другое содержание.

Если человек с улицы читает ее первый раз, то он скажет, что герой из ревности убил жену. Это трагедия о ревности. А Гамлет – трагедия о мести. Король Лир – о короле делящем королевство не удачно. То есть первоначально мы всегда воспринимаем вот эту схему лежащую на поверхности. Но если подумать, то там более сложные проблемы поднимаются.

«Мандрагора» скрывает в себе философскую проблему, которая должна быть разрешена. Драматург взял сюжетную схему фарса – обман вокруг мнимого бесплодия жены и вложил туда следующее содержание. Главный герой Каллимако он уже не молодой. Около 30 лет. Мы узнаем о споре его с товарищами о том, может ли женщина быть прекрасна и добродетельна одновременно. Все решили. Что это невозможно. Это центральная философская проблема, которую пыталось решить искусство эпохи возрождения. Если человек богоподобен. То он должен в себе нести только идеи добра и красота должна быть добродетельна. Она не может быть другой. Это идея –держатель конструкций почти всех пьес Шекспира. В его пьесах есть железное правило. Если герой красив внешне, то он красив и внутренне. Если герой урод (Ричард-3), то мы имеем дело с духовным нравственным уродством. Слово и смысл слова совпадают. Цитата Достоевского о том. Что красота спасет мир, цитируется на каждом шагу сегодня. Но если пробиться к ее первоначальному смыслу, о чем идет речь? Это вопрос формы и содержания. и по сей день этот вопрос является не разрешаемым. Потому что если красота действительно добродетельна, то все вопросы сразу отпадают. В эпоху возрождения этот вопрос решался очень кроваво. В расцвете ренессансного искусства во Флоренции (Микеланджело, Боттичелли) У Боттичелли есть страшная картина «Поклонение волхвов», где изображен весь двор Медичи, у которого он жил тогда. На картине видна вся гомосексуальная природа этого двора. И все выведены в портретах. Все кого держал при дворе Лоренцо Медичи и кого он поддерживал финансово (люди искусства)были связаны гомосексуализмом. Это не скрывалось, даже наоборот. Савонарола монах выступал с проповедями и громил двор Медичи, священников, папу (который это покрывал). По Флоренции начали пылать костры тщеславия. Савонарола призывал людей, окруживших себя греховной роскошью выбрасывать, сжигать это. И Боттичелли кстати перековался под воздействием этих речей и все пожог. И после этого он перестал писать. В итоге по приказу Папы монаха сожги на костре. Вот вопрос красоты и добродетели. Таланту прощается все, потому что гений и злодейство две вещи совместны. Как ты можешь что-то творить и к чему то призывать. Если ты сам чудовище. И пьеса мандрагора затрагивает как раз эту проблему. Каллимако узнав, что есть такая женщина, отправляется во Флоренцию, чтобы проверить это. Вот форма одна (фарс), а содержание иное. Для начала для него это интеллектуальный эксперимент. И он должен дойти до конца этого эксперимента. Но чистоты эксперимента нет. Женщину просто обманули. Она действительно в его глазах прекрасна и добродетельна. Когда наступает утро, и он открывает ей правду и предлагает признаться во всем мужу, она вдруг говорит – а зачем? Совершенно т трагический финал. Трагефарсовая природа конфликта. Ставить ее трудно. Когда ее начинают ставить как фарс- это сразу история ни про что, а если вытаскивать эту всю философию, то пропадает фарсовая природа и она становится многозначительно надуманной.

Драматурги были ориентированы тогда на определенную психологию зрительского восприятия. Они понимали, как поймут эту историю их современники.

В мировой литературе есть всего 28 или 34 сюжета. Поэтому вопрос тут не в сюжете. Можно выстроить сюжет и потерять смысл.

Никколо Макиавелли

МАНДРАГОРА

(Перевод Н. Томашевского)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

КАЛЛИМАКО. СИРО.

МЕССЕР НИЧА.

СОСТРАТА.

ТИМОТЕО, монах.

ПРИХОЖАНКА.

ЛУКРЕЦИЯ.

исполняемая хором нимф и пастухов перед началом комедии

При нашем кратком веке

не поскупился Рок

и стольким мукам каждого обрек,-

и мы желаньям волю

даем, за годом прожигая год:

кто радостную долю

отвергнет ради горя и невзгод,

себя уверил тот,

что все соблазны мнимы

и нет перипетий,

которые почти невыносимы.

От скуки бесконечной в леса мы удалились навсегда и в праздности беспечной проводим время - скука нам чужда. Мы потому сюда сегодня поспешили и вам поем сейчас,

что праздник ваш и вас почтить решили.

Сюда нас также имя

того, кто вами правит, привело,

кто чувствами благими

исполнен, - разве вам не повезло?

И на душе светло,

да будет он прославлен:

Нича. Будь ты проклят! Тьфу... Маэстро, а вы почему ничего не скажете?

Тимотео. Лигурио обозлил меня.

Лигурио. Не станем терять время. Я буду ва­шим капитаном, слушай мою диспозицию. Тараним неприятеля «головой быка». Правым рогом будет Каллимако, левым - я, а между двух рогов поме­щаетесь вы, мессере. Сиро будет прикрывать нас с тылу. Боевой клич - «Святой Рогач».

Нича. А что это за святой?

Лигурио. Во Франции. это самый почитаемый святой. А теперь - вперед! Исходная позиция вон на том углу! Чу! Я слышу лютню!

Нича. Это он! Атакуем?

Лигурио. Сперва вышлем разведку, чтобы точно установить, кто он. А там действуем согласно до­несению разведки.

Нича. Кто идет в разведку?

Лигурио. Пойдет Сиро. Он знает, что нужно делать. Осмотрись, разведай и быстро сюда.

Сиро. Слушаюсь.

Нича. Лишь бы не промахнуться. Вдруг это

окажется какой-нибудь хилый или больной старикаш­ка. Не пришлось бы нам завтра начинать все сызнова.

Лигурио. Будьте покойны. Сиро такой ловкач, что не промахнется. Да вот он бежит сюда. Сиро, кого ты та"м обнаружил?

Сиро. Здоровенный детина, вы и представить себе не можете. Ему нет и двадцати пяти лет. Один, в коротеньком плаще, тренькает на лютне.

Нича. Такой нам и нужен, ес5ли ты, понятно^ разглядел его хорошенько. Но смотри, если что не так, все падет на твою голову.

Сиро. Все так, как я сказал.

Л и г у р и о. Пусть выйдет из-за угла, и тут-то мы на него и навалимся.

Нича. Придвиньтесь ко мне, маэстро. Вроде мужик вы плечистый. Вот он!

Каллимако (поет).

Пусть черт придет к тебе в постель, Раз уж мне прийти нельзя...

Лигурио. Хватай! Отбери у него лютню!

Каллимако. Да что я вам сделал, люди добрые?

Нича. А вот увидишь. Завязывай глаза, держи крепче!

Лигурио. Крути его!

Нича. Крутани. еще разок! Еще! А теперь та­щите его в дом!

Тимотео. Дражайший мессере, с вашего раз­решения пойду отдохнуть, голова трещит так, что вот-вот расколется. И если не потребуется какой помощи - до завтра.

Нича. До завтра, маэстро. Надеюсь, что мы и сами управимся.

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ Тимотео,. один.

Тимотео. Они скрылись в доме, а я вернусь в монастырь. Вы же, почтеннейшие зрители, не бра­ните нас и приготовьтесь бодрствовать всю ночь, ибо действие комедии продолжается. Я займусь мо­литвой, Лигурио и Сиро сядут за трапезу, поскольку сегодня они еще ничего не ели, мессере будет бро­дить по дому, поглядывая за тем, чтобы все шло как задумано. А вот Каллимако и Лукреция спать не будут, потому как будь мы с вами на их месте, то мы бы не спали.

О сладостная ночь, о тишина ночная,

когда влюбленным пылким не до сна!

Кто может им помочь,

блаженством наполняя,

когда не ты, что любящим верна?

Ты воздаешь сполна

измученным влюбленным

за долгое труженье.

Ив ледяной крови

умеешь ты зажечь огонь любви!

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ Тимотео, один.

Тимотео. Всю ночь сна ни в одном глазу! Так хочется поскорее узнать, чем кончилась вся эта проделка. Чтобы убить время, чего я только не пере­делал: совершил утреннюю молитву, прочел житие, зашел в церковь и, засветил потухшую лампаду, пе­ременил покров на чудотворной Мадонне. Сколько раз просил я братию держать ее в чистоте! А еще удивляются, что благочестия все меньше и меньше. Я помню, когда у нас бывало до пятисот пожертво­ванных образков, а теперь и двадцати не наберется. А ведь сами кругом виноваты, что не сумели под­держать доброй славы наших чудотворных ликов. Всякий-то день, бывало, ходили мы после вечерни крестным ходом и каждую субботу пели акафисты. Сами заказывали новые образки, на исповеди под­вигали прихожан на все новые и новые приношения. Нынче мы всё это забыли, а еще удивляемся, что рвение паствы охладело. Ох и безмозглая же у нас братия!.. Тс... слышу великий шум в доме мессера Ничи! Клянусь распятием, это они гонят взашей своего узника. Значит, я поспел вовремя. Видно, прозабавлялись до самого рассвета. Отойду-ка в сто­рону да послушаю, о чем они толкуют.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ Нича, Каллимако, Лигурио и Сиро.

Нича. Бери его за эту руку, а я за ту. А ты, Сиро, придерживай его сзади.

Каллимако. Только не бейте!

Лигурио. Не бойся и проваливай побыстрее!

Лигурио. И не надо, скатертью дорога. Давай­те только раза два крутанем его, чтоб не знал, откуда он вышел. Верти его, Сиро!

Сиро. Вот так!

Нича. Ну-ка, еще разок!

Сиро. Извольте!

Каллимако. А моя лютня?

Лигурио. Прочь, мошенник, катись отсюда! А бу­дешь болтать - шею сверну.

Нича. Все, удрал. Пошли переоденемся. Сегодня нам следует выйти из дому не поздно, дабы никто не заподозрил, что все мы провели бессонную ночь.

Лигурио. Ваша правда.

Нича. А ты вместе с Сиро поспеши к маэстро Каллимако и скажи ему, что дело обошлось как нельзя лучше.

Лигурио. А что мы можем ему сказать? Ведь мы же ничего не видели. Вы помните, что, придя в дом, мы сразу же спустились в погребок выпить. А вы с тещей остались возиться с этим несчастным, и встретились мы только сейчас, когда вы нас кликг нули помочь выпроводить его.

Нича. И то правда. Тогда у меня есть что порассказать вам! Жена лежала в постели впотьмах. Сострата дожидалась меня на кухне. Я поднялся с этим лоботрясом наверх и, чтобы чего не проморгать, завел его в чуланчик возле столовой. Там мерцал маленький светильник, и потому лица моего он никак не мог разглядеть.

Лигурио. Умно поступили.

Нича. Я велел ему раздеться. Он было за­упрямился, но я набросился на него с такой яростью, что он мигом сбросил с себя одежды и, думаю, готов был - от страха не надевать их еще тысячу лет. Морда у него гнуснейшая: нос крючком и на сторону, рот кривой, но тело - какого ты в жизни своей не видывал и не увидишь: белоснежное, глад­кое, упругое. А уж об остальном даже не спраши­вай!

Лигурио. Тут уж, извините, вы дали промашку; надо было обследовать" все досконально.

Нича. Не держишь ли ты меня случайно за дурака? Уж коль запустил руку в квашню, так месить до дна! Да и надо же было убедиться, что он здоров: а вдруг какие на нем прыщи да язвы? Хорош бы я был, скажи?

Лигурио. Еще бы!

Нича. Убедившись, что он здоров как бык, я выволок его из чуланчика и отвел в полной тем­ноте в спальню, уложил в постель и, прежде чем уйти, на ощупь удостоверился, что дело идет на лад. Я ведь, как ты знаешь, не из тех, кого можно провести на мякине.

Лигурио. Словом, вы провернули все это дело с величайшей предусмотрительностью!

Нича. И вот, после того как я все потрогал и пощупал, я вышел из спальни, запер дверь на ключ и присоединился к теще, которая грелась у ог­ня, и с ней мы скоротали ночь в многоразличных бе­седах.

Лигурио. О чем же вы беседовали?

Нича. О дурости Лукреции, о том, сколь проще было бы, если б она уступила сразу, а не закаты­вала истерики. Потом разговор перескочил на ребенка. Мне так и кажется, что. я нянчу этого сладкого малышку на руках. Когда я услыхал, что часы пробили пять часов и вот-вот должно рассвести, я пошел в спальню. И можете себе представить, что лишь с превеликим трудом я сумел растолкать этого стервеца.

Лигурио. Охотно верю.

Нича. Видать, губа у него не дура! Но я все же его растолкал, позвал вас? и мы выпроводили его.

Лигурио. Стало быть, дело чисто обделано.

Нича. А знаешь, кого мне жаль во всей этой истории?

Лигурио. Кого?

Нича. Этого несчастного малого,. Ведь он должен вскоре умереть. Вот во что обошлась ему эта ночка!

Лигурио. Вот еще! Пусть у него болит голова.

Нича. И то верно. А я жду не дождусь увидеть Каллимако, чтобы порадоваться вместе с ним.

Лигурио. Он выйдет через час. Однако уже совсем рассвело. Мы пойдем переоденемся. А вы?

Нича. Я тоже пойду надену нарядное платье. Потом подниму жену, велю ей хорошенько вымыться и пойти в церковь совершить очищение. Хорошо бы и вам с Каллимако прийти в церковь. Надо же поблагодарить святого отца и вознаградить за содеян­ное добро.

Лигурио. Лучше не скажешь. Можете на нас рассчитывать.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ Тимотео, один.

Тимотео. Разговор мне понравился, особливо принимая во внимание редкостную глупость мессера Ничи. Всего же более радуют меня последние его слова. И так как они собираются ко мне, то больше торчать мне здесь нечего. Обожду-ка я их в церкви, где и стены помогут оценить мою добродетель по­выше. Но кто это выходит вон из того дома? По­хоже, что Лигурио, а с ним, верно, и Каллимако. Не хочу, чтобы они видели меня здесь, по сказанным выше причинам. А если даже они и не придут ко мне, я-то всегда смогу к ним зайти.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ Каллимако, Лигурио.

Каллимако. Как я тебе уже сказывал, любез­ный Лигурио, поначалу мне было порядком не по

себе, хоть и не скрою, что наслаждение я получил огромное. И все же дело казалось мне неладным. Потом же, когда я во всем открылся^ объяснился в неслыханной своей любви, убедил, сколь счастливо и без боязни огласки, благодаря одной лишь глу­пости ее супруга, мы можем наслаждаться друг другом, клятвенно обещал жениться, лишь только господь приберет его, она смягчилась. Правда и то, что, отведав разницу между моими ласками и лас­ками своего мессера, между поцелуями молодого лю­бовника и поцелуями старого хрыча, она, немного повздыхав, сказала: «Раз твоя хитрость и глупость моего мужа, простота моей матери и низость монаха побудили меня сделать то, чего бы я по доброй воле никогда не совершила, то я желаю думать, что все это было предначертано нам свыше, и потому я не вправе отвергнуть веление небес. Так будь же моим руководителем, моим защитником и полным моим хозяином. Ты мой отец, моя опора, единственное мое благо. И то, чего муж мой пожелал на одну ночь, пусть получит до конца своих дней. Ты сде­лаешься его кумом, сходишь сегодня утром в церковь, а оттуда придешь обедать вместе с нами, и в - твоей воле будет приходить к нам и оставаться у нас сколько тебе захочется, и мы сможем проводить время вместе, не возбуждая подозренья». Услыхав эти слова, я едва не умер от наплыва чувств. Не мог высказать в ответ и малейшей частицы того, что чувствовал. Поверь, что я самый счастливый человек, какой ког­да» либо жил на свете. И если бы моему счастью не грозила ни смерть, ни время, я был бы бла­женнее всех блаженных и праведнее всех правед - v ников.

Лигурио. Я безмерно рад твоему счастию. Те­перь ты убедился, что все случилось именно так, как я тебе и предсказывал. Но что мы будем делать теперь?

Каллимако. Пойдем в церковь, ибо я обещал ей туда прийти. Она, Сострата и доктор будут нас ждать.

Лигурио. Я слышал, как стукнула их дверь. Это они. Впереди мать и дочь, а позади Нича.

Каллимако. Пошли в церковь и там подождем.

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ

Нича, Л у к р е ц и я, С о с т р а т а.

Нича. Лукреция, ты сегодня какая-то шалая, а тебе, напротив, следует преисполниться благостности и богобоязненности.

Лукреция. Что же, по-вашему, я должна де­лать?

Нича. Во-первых, не огрызаться! Ишь распе­тушилась!

Сострата. Не удивляйтесь. Она немного воз­буждена.

Лукреция. Что вы этим хотите сказать?

Нича. Пожалуй, мне следует пойти вперед, по­говорить со святым отцом и попросить его, чтобы он встретил тебя в дверях и повел к молитве, ибо сегодня ты все равно что снова родилась на свет.

Лукреция. Чего же вы стоите?

Нича. Вон какая ты сегодня языкастая, а вчера и слова вымолвить не могла.

Лукреция. И все по милости вашей.

Сострата. Поспешите к святому отцу. Впрочем, можете не спешить. Вот он сам выходит из церкви.

Нича. Вижу.

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ

Тимотео, Нича, Лукреция, Каллимако, Лигурио и Сострата.

Тимотео. Я вышел потому, что Каллимако и Лигурио предупредили меня, что мессере и дамы сейчас должны прийти.

Нича. Bona dies , святой отец.

Тимотео. Добро пожаловать. Благое вы сделали дело, да ниспошлет вам господь хорошенького маль­чонку.

Лукреция. Дай бог.

Тимотео. Непременно пошлет.

Нича. Кажется, я вижу в церкви Лигурио и маэстро Каллимако?

Тимотео. Да, мессере.

Нича. Позовите их.

Тимотео. Идите сюда.

Каллимако. Храни вас господь!

Нича. Маэстро, дайте руку моей жене.

Каллимако. С радостью.

Нича. Лукреция, вот кому мы обйзаны, что у нас на старости лет будет надежная опора.

Лукреция. Сердечно благодарна ему и очень бы хотела, чтобы он стал нашим кумом.

Нича. Благослови тебя бог за эту мысль! И я хочу, чтобы он и Лигурио пришли сегодня отобедать с нами.

Лукреция. Непременно.

Нича. И я дам им ключ от нижней комнаты, что рядом с лоджией, дабы они в любое время могли прийти, ибо женщин у них в доме нет и живут они аки твари неухоженные.

Каллимако. Принимаю его с великой радостью и буду пользоваться им всякий раз, когда возникнет охота.

Тимотео. А деньги на подаяния могу я полу­чить?

Нича. Заверяю вас, святой отец, сегодня же они будут вам доставлены.

Лигурио. Но неужели никто не вспомнит о нашем Сиро?

Нича. Пусть просит. Ничего не пожалею. А ты, Лукреция, - сколько гроссов хочешь ты дать святому отцу за молитву?

Лукреция. Десять.

Нича. Ишь разорительница!

Тимотео. А вы, мадонна Сострата, вроде бы помолодели.

Сострата. Это от радости!

Тимотео. Пойдемте в церковь и там вознесем господу должные моления, а после службы вы все отправляйтесь домой обедать. Вы же, зрители, не дожидайтесь нас, мы не вернемся: служба длинная, и я останусь в храме; они же через боковую дверь поспешат домой. Прощайте!

Стихи в комедиях переведены Е. Солоновичем.

Добрый день, господин магистр (лат.).

К нашим делам (лат.).

Женская моча всегда гуще и мутнее мужской. Причина этого заключается, между прочим, в ширине каналов и смешении мочи с выделениями из матки (лат.).

Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Углерод — характеристика элемента и химические свойства