Цикл повестей Памелы Трэверс о Мери Поппинс состоит из шести книг:

Мэри Поппинс

Мэри Поппинс возвращается

Мэри Поппинс открывает дверь

Мэри Поппинс в парке

Мэри Поппинс на вишневой улице

Мэри Поппинс и дом по соседству

Две первые части были написаны с интервалом в год, они более известны читателям, по мотивам первых книг создан кинофильм, и каждый ребенок хорошо знает героев именно по этим двум сказкам. Однако есть еще четыре книги, повествующие о приключениях Мери Поппинс, Джейн и Майкла. В одной из них чудесная няня возвращается к своим воспитанникам, а потом уходит в волшебную дверь. В остальных П. Трэверс использует прием «дополнительности»: это события из жизни героев, которые не были описаны в предыдущих книгах, об этом писательница прямо заявляет во введении.

Таким образом, перед читателем выстраивается некий замкнутый мир, наполненный определенными предметами, в центре которого находятся одни и те же герои, но к ним время от времени примыкают новые персонажи, впоследствии получающие статус таких же «завсегдатаев» этого мира, как Джейн, Майкл, близнецы, их родители и даже сама Мери Поппинс. Как правило, это знакомые Мери Поппинс, создающие атмосферу таинственности и чудес в скучном лондонском мире. Вслед за Вадимом Рудневым, проанализировавшим сказку А.А.Милна о Винни Пухе, укажем на элементы мифологичности пространства повестей Трэверс, в первую очередь, на его замкнутость и словно некую отделенность от окружающего (вариант: реального) мира.

С первых глав первой книги писательница называет приметы выдуманного ею мира. Это Вишневый переулок и Дом Номер Семнадцать, «самый маленький домик во всем переулке». В соседнем доме живет мисс Ларк с собаками Эдуардом и Варфоломеем (появлению Варфоломея посвящена целая глава), а на углу переулка - дом Адмирала Бума, похожий на корабль («Даже в палисаднике стояла мачта с флагом, а на крыше был позолоченный флюгер в виде подзорной трубы»).

Пространство повести получает новое измерение, когда Мери Поппинс ведет Джейн и Майкла в гости к своему дяде мистеру Паррику, что, безусловно, расширяет границы четко очерченного мира. Образ дяди вписывается в традиции английской литературы нонсенса, когда возможно любое нарушение норм, когда серьезные взрослые люди ведут себя, как дети. Летающий в воздухе мистер Паррик напоминает чудаков Эдварда Лира, поступающих по-разному, но только не так, как полагается. День рождения – вполне серьезный повод, чтобы от «приподнятого настроения » взлететь (подняться ) в воздух. Трэверс, подобно Лиру или Льюису Кэрроллу, играет словами, реализуя метафорические значения («– В парке не сорить! – прокричал сторож. –Не сорите словами ! – отбрила она (Мери Поппинс) его, высокомерно вздернув голову).

Кроме «выхода в гости» к странному дядюшке, в первой повести есть глава «Полнолуние», которая уводит героев ночью в Зоопарк. Это снова связано с днем рождения, но на этот раз именинницей является Мери Поппинс. Завязкой фантастического действия становится легкий дневной разговор Майкла с няней о покупке слона, на которого копит свои сбережения мальчик, и с его вполне еще невинного вопроса: «Интересно, что бывает в Зоопарке ночью, когда все уходят домой?». И ночью же, во время полнолуния, дети попадают в Зоопарк, где по аллеям гуляют медведи, львы, тюлени, пингвины и даже змеи. Читатель вместе с удивленными героями оказывается в мире, где все перевернуто согласно законам нонсенса: вместо зверей в клетках сидят люди, например, Адмирал Бум, дети разных возрастов или дамы в плащах и галошах, а сами звери гуляют и заглядывают в клетки. «Все вверх тормашками!» – воскликнула Джейн». Эти слова могут служить лучшим комментарием к особенностям пространства литературы нонсенса. Мир ставится с ног на голову, все традиции нарочито нарушаются.

В последующих книгах о Мери Поппинс П. Трэверс введет еще одного дядюшку героини – мистера «Шиворот-Навыворот», персонажа, стоящего на голове. Это принципиальная позиция героя, противопоставляющего себя скучной реальности мира и выдумывающего свою – новую, оригинальную, веселую. Вспомним стихотворение, которое читает Алиса Гусенице в сказке Кэрролла (перевод Владимира Набокова):

– Скажи-ка, дядя, ведь недаром

Тебя считают очень старым:

Ведь, право же, ты сед

И располнел ты несказанно.

Зачем же ходишь постоянно

На голове? Ведь, право ж, странно

Шалить на склоне лет!

Помимо очевидной переклички со стихотворением Лермонтова «Бородино», специально заостренной Набоковым, отметим поведение героя-чудака – стояние на голове, то есть такой момент, когда мир видится перевернутым, преображенным. «Если идти вглубь нелепого, - пишет Григорий Кружков, - можно дойти до смысла. И наоборот (в этом открытие англичан, которые просто подумали на один ход дальше): если идти честно вглубь смысла, обязательно дойдешь до бессмыслицы, хаоса. Эти вещи зеркальны».

В повестях Трэверс чудачество является основой существования персонажей. Даже чопорные мистер и миссис Бэнкс порой совершают невероятные поступки, а мисс Ларк принимает дворнягу Варфоломея в свой дом, летает на воздушном шарике или на леденцовой лошадке. Герои взрослого мира отождествляются с людьми, которые в детстве не осуществили свои мечтания, например, Адмирал Бум, желающий отправиться в плавание, воплощает извечную мечту ребенка путешествовать на корабле в далекие страны. Тут приходит на память известное стихотворение Р. Киплинга «Rolling down to Rio (from Just So Song Book )», переведенное С. Маршаком под названием «На далекой Амазонке». Бразилия у Киплинга оказывается недосягаемой, потому что мечта должна быть неизмеримо далека от своего практического осуществления, иначе это не мечта.

Во второй повести вводится новое пространство, где будут случаться странные вещи, – это мир парка. Именно там появится вернувшаяся Мери Поппинс, она спустится к детям на воздушном змее, читатель познакомится с новыми персонажами, которые станут неотъемлемой частью сказочных книг: со сторожем, разрывающимся между правилами и мечтами о детской свободе их нарушать, с Нелеем – мраморным мальчиком с мраморным дельфином, с мороженщиком и Премьер-Министром, со старушкой, торгующей воздушными шариками.

В парке будет происходить множество невероятных событий: оживет мраморный Нелей, Джейн попадет в мир пластилиновых человечков, только что вылепленных ею вместе с домом и садиком около дома, Майкл отправится на далекую планету кошек, которым служат непослушные дети, в парке встретятся охотник и лев - статуэтка, стоящая в доме Бэнксов на камине, там же отмечается Хэллоуин, и в честь этого праздника соберутся вместе все персонажи повестей, чтобы танцевать до упаду. Г. Кружков, характеризуя «пляшущих человечков» английских писателей Артура Конан Дойля и Эдварда Лира, подчеркивал: «Танец сакрален, он неотделим от магии и волшебства. Согласно теории, идущей от Ницше и весьма популярной у символистов, человек приобщается к глубочайшим истокам бытия лишь через экстаз, через дионисийское буйство, главным элементом которого является – танец».

Кроме того, пространство парка связано с мифологемой мирового древа, без чего не обходится, пожалуй, ни одно произведение, в особенности сказочное. Об этом писал В. Руднев, анализируя сказки Милна, мы лишь можем добавить, что действие большой части глав шести книг «Мери Поппинс» (кроме первой повести) происходит в парке. Мировое древо воплощает собой архаический космос, куда попадают персонажи: взрослые – чтобы вернуться к своим истокам, в мир детства (Сторож, мисс Ларк, Премьер-Министр и др., например, Пожилой Джентльмен восклицает: «Сорок лет назад, мальчишкой, я хотел купить здесь шарик. Но мне не позволили… И сорок лет этот шарик меня ждал!»); дети – чтобы пережить невероятные приключения.

Необходимо отметить еще одну важную особенность структуры фантастического пространства – это полеты, которые являются неотъемлемой частью приключений детей. Джейн и Майкл летают на воздушных шарах, на леденцах-лошадках, Мери Поппинс – на бумажном змее.

Если вспомнить русского поэта нонсенса Даниила Хармса, то в его стихах тоже много полетов, это даже полеты не на бытовом уровне, а возвышенные полеты, с легким оттенком мечты, сказки и даже сна. У Хармса все полеты можно разделить на две группы. Есть полеты обычные, как бы «реальные», объяснимые логически, - на санках, на самолете. А вторая группа - совершенно невозможные полеты на воздушных шариках, полеты на уровне сна или фантазии («Скорей, чтобы вылечить Кошкину лапу, / Воздушные шарики надо купить!»). Их можно назвать фантазийными полетами.

В сказках Трэверс много именно фантазийных полетов, то есть тех, о которых мечтает каждый ребенок. Можно даже провести параллель с «Вредными советами» Григория Остера: «Кто не прыгал из окошка / Вместе с маминым зонтом, / Тот лихим парашютистом / Не считается пока». Извечная мечта человека летать воплощается в стихах поэтов нонсенса, в частности, в забавных советах Остера. «В шутках, придуманных поэтом, сбывается все невозможное, о чем страстно мечтает каждый ребенок».

Небо П. Трэверс заполнено большим количеством воздушных шариков. Они придают пространству оттенок детскости, чуда, мечты, даже своего рода сладкого сна. Эпиграфом к некоторым главам «Мери Поппинс» могли бы служить стихи Хармса:

Летят по небу шарики,

летят они, летят,

летят по небу шарики,

блестят и шелестят…

Таким образом, в сказочном пространстве мы можем выделить верх и низ - отчетливую вертикаль, позволяющую детям постичь бытие не только на земле, но и на небе.

Попасть в фантастическое пространство одновременно легко и сложно. Оно принципиально закрыто для посторонних – серьезных, «правильных» людей. Однако это не касается возраста, в душе любого человека может жить ребенок, и именно детские черты позволяют проникнуть в особый мир сказки. Просто взрослые люди забыли о том, как замечательно вырваться из рамок, ограничивающих существование, жить не по правилам, не по предписаниям, что каждый человек свободен и легок, как воздушный шарик.

Особенностью взаимодействия реального и сказочного мира у Трэверс является незаметный переход от обыденности к чудесам, а потом все возвращается в исходное состояние. Мэри Поппинс – посредник между двумя мирами, она использует фантастические предметы. Недаром именно она хозяйка удивительных вещей, например, зонта с ручкой в форме попугая, ковровой сумки, странного градусника, показывающего не температуру, а качества того, кто его использует (Майкл – «большой шалун и озорник», Джейн – «легкомысленная и неаккуратная», Мери Поппинс – «полное совершенство во всех отношениях»).

Мери Поппинс имеет «ключик» не только к своим вещам, но и к чужим предметам и как будто посторонним животным: собакам мисс Ларк – Эдуарду и Варфоломею, жаворонку мисс Эндрю, к танцующей корове или умной Кошке, которая смотрела на Короля, Королевскому Фарфоровому Блюду в комнате детей и к статуэткам с охотниками и львами. Так получается, что главная героиня чувствует весь мир и знает все истории этого мира – и не только этого (реального), но, что самое главное, мира фантастического. Эти вещи или существа порой помогают детям преодолеть трехмерное пространство своего дома, парка или лондонской улицы.

Когда все снова становится на свои места, Джейн и Майкл начинают сомневаться, действительно ли странные события произошли, или им они привиделись, показались, придумались. Мери Поппинс всегда отвергает комментарии любого рода, но каждый раз какая-то деталь подтверждает реальность фантастики. Когда Джейн спасается из глубин Королевского Фарфорового Блюда, она видит на блюде (внутри его) свой платок, которым она перевязала ногу хромавшего Валентина, и в траве красный шарфик Мери Поппинс. После визита к мистеру Шиворот-Навыворот на шляпе няни остаются крошки от печенья, это свидетельствует о том, что пили чай герои, действительно, вверх ногами. Мери Поппинс отдает Нелею свой бело-розовый жакет, и мраморный мальчик застывает в нем на своем месте.

Выдуманный мир в повестях Трэверс гораздо ярче мира реального, потому, что это мир поэтический, творческий. По-настоящему творческим можно назвать детское существование, потому что ребенок бесконечно придумывает все новые и новые идеи, играя, он постигает бытие гораздо глубже, чем серьезный человек, убежденный в собственной непогрешимости. Мир детства дает возможность каждому человеку стать счастливее и свободнее, вырваться из уз правил, порядков и предписаний. Король, с которым встретилась необыкновенная Кошка, восклицает: «Я хвастал своим умом. Я думал, что знаю все или почти все. И вот я вижу: старик, женщина и ребенок гораздо мудрее меня… Теперь я наконец знаю, кто я такой! Да я же совсем не мудрец и не ученый!.. Теперь все ясно! Никакая я не Мыслящая Личность! Я просто-напросто Веселый Король».

Мери Поппинс вносит сказочные события в жизнь детей, так не существует ли сам ее образ в воображении детей? Ведь возраст Майкла и Джейн приходится как раз на самый пик развития детского воображения. В таком смысле, Мери Поппинс может напомнить читателю Карлсона, который живет на крыше, – то ли истинного, то ли воображаемого друга Малыша, а также Игошу из «Пестрых сказок» Владимира Одоевского. Но в реальности сказочных повестей не возникает сомнений в том, что Мери Поппинс – самая настоящая (и даже более настоящая, чем другие персонажи), наверное, потому, что поэтическая реальность истиннее обычной действительности.

Цикличность и некоторая отграниченность фантастического пространства соединяются с идеей становящегося времени. С одной стороны, как в любом сказочном (или, скорее, мифологическом) произведении времени в повестях о Мери Поппинс нет и быть не может. События сказок никак не соединены с историческим временем, подобно тому, как и историческое пространство не соотносится с мифологическим. Например, история о трех братьях-близнецах, один из которых стал Полицейским, а двое – Охотниками, только условно соотносится с миром Африки и джунглей, на уровне игры и сказки. Точно так же, как вечная мечта Адмирала Бума о странствиях существует лишь в его воображении.

С другой стороны, дни недели, праздники часто упоминаются в повестях Трэверс, но само время носит условный характер:

В четверг, как всегда …

Каждый третий четверг…

Второй понедельник месяца …

Только после третьего мая…

При условии, если во второе воскресенье пойдет дождь…

И самое существенное, что разрывает цикличность времени, это появление и исчезновение (уход) Мери Поппинс. Героиня с самого начала четко определяет время своего пребывания с Джейн и Майклом: «Останусь, пока цепь не порвется», «Останусь, пока ветер не переменится». Это и есть линейность времени. Все хорошее когда-нибудь кончается, говорит Мери Поппинс детям.

Растут младенцы Джон и Барбара, меняется их восприятие мира, взрослея, они перестают существовать в гармонии с природой, перестают понимать язык животных, птиц, ветра и лучей солнца. Они становятся более «серьезными». И только Мери Поппинс всегда остается прежней: она говорит с миром, прикасаясь к природе вещей, и поэтому может абсолютно все. Уход няни обозначает взросление детей, которое неизбежно, как и неизбежно расставание. Но в циклическом времени Джейн и Майкл навсегда останутся со своей няней – в Доме Номер Семнадцать Вишневого переулка.

Имя этого человека вызывало одновременно восхищение и ненависть у его современников. Тем не менее он вошел в историю мировой науки не только как последователь Джордано Бруно, но и как один из крупнейших ученых итальянского Возрождения.

Он родился 15 февраля 1564 года в городе Пизе в знатной, но обедневшей семье Его отец Винченцо Галилей был талантливым музыкантом и композитором, но искусство не давало средств к существованию, и отец будущего ученого прирабатывал торговлей сукном

До одиннадцати лет Галилей жил в Пизе и учился в обычной школе, а затем вместе с семьей переехал во Флоренцию. Здесь он продолжил образование в монастыре бенедиктинцев, где изучал грамматику, арифметику, риторику и другие предметы.

В семнадцать лет Галилей поступил в Пизанский университет и стал готовиться к профессии врача. Одновременно из любознательности он читал труды по математике и механике, в частности, Евклида и Архимеда. Последнего позже Галилей всегда называл своим учителем.

Из-за стесненного материального положения юноше пришлось бросить Пизанский университет и вернуться во Флоренцию. Дома Галилей самостоятельно занялся углубленным изучением математики и физики, которые его очень заинтересовали В 1586 году он написал свою первую научную работу «Маленькие гидростатические весы», которая принесла ему некоторую известность и позволила познакомиться с несколькими учеными. По протекции одного из них — автора «Учебника механики» Гвидо Убальдо дель Монте Галилей в 1589 году получил кафедру математики в Пизанском университете. В двадцать пять лет он стал профессором там, где учился, но не завершил свое образование.

Галилей преподавал студентам математику и астрономию, которую излагал, естественно, по Птолемею. Именно к этому времени относятся опыты, которые он ставил, бросая различные тела с наклонной Пизанской башни, чтобы проверить, падают ли они в соответствии с учением Аристотеля — тяжелые быстрее, чем легкие. Ответ получился отрицательный.

В работе «О движении» (1590) Галилей подверг критике аристотелевское учение о падении тел. В ней, между прочим, он писал: «Если разум и опыт в чем-нибудь совпадают, для меня не играет роли то, что это противоречит мнению большинства».

К этому же периоду относится установление Галилеем изохронности малых колебаний маятника — независимости периода его колебаний от амплитуды. К такому выводу он пришел, наблюдая за качанием люстр в Пизанском соборе и отмечая время по биению пульса на руке... Гвидо дель Монте высоко ценил Галилея как механика и называл его «Архимедом нового времени».

Критика Галилеем физических представлений Аристотеля восстановила против него многочисленных сторонников древнегреческого ученого. Молодому профессору стало очень неуютно в Пизе, и он принял приглашение занять кафедру математики в известном Падуанском университете.

Падуанский период — самый плодотворный и счастливый в жизни Галилея. Здесь он обрел семью, связав свою судьбу с Мариной Гамба, которая родила ему двух дочерей: Вирджинию (1600) и Ливию (1601); позже родился сын Винченцо (1606).

С 1606 года Галилей занимается астрономией. В марте 1610 года увидел свет его труд под названием «Звездный вестник». Вряд ли когда-либо в одном произведении сообщалось столько сенсационных астрономических сведений, сделанных к тому же буквально в течение нескольких ночных наблюдений в январе — феврале того же 1610 года.

Узнав об изобретении телескопа и располагая неплохой собственной мастерской, Галилей изготовляет несколько образцов зрительных труб, постоянно улучшая их качество. В результате ученому удалось сделать телескоп с увеличением в 32 раза. В ночь на 7 января 1610 года он направляет телескоп на небо. То, что он увидел там — лунный пейзаж, горные. Цепи и вершины, бросавшие тени, долины и моря, — уже приводило к мысли о том, что Луна похожа на Землю, — факт, свидетельствовавший не в пользу религиозных догм и учения Аристотеля об особом положении Земли среди небесных тел.

Огромная белая полоса на небе — Млечный Путь — при рассмотрении в зрительную трубу отчетливо разделилась на отдельные звезды. Возле Юпитера ученый заметил маленькие звездочки (сначала три, затем еще одну), которые уже на следующую ночь изменили свое положение относительно планеты. Галилею с его кинематическим восприятием явлений природы не нужно было долго раздумывать — перед ним спутники Юпитера! — еще один довод против исключительного положения Земли. Галилей открыл существование четырех спутников Юпитера. Позже Галилеи обнаружил феномен Сатурна (хотя и не понял, в чем дело) и открыл фазы Венеры.

Наблюдая, как солнечные пятна перемещаются по солнечной поверхности, он установил, что Солнце тоже вращается вокруг своей оси. На основании наблюдений Галилей сделал вывод, что вращение вокруг оси свойственно всем небесным телам.

Наблюдая звездное небо, он убедился, что число звезд гораздо больше, чем можно увидеть простым глазом. Так Галилей подтвердил мысль Джордано Бруно о том, что просторы Вселенной бесконечны и неисчерпаемы. После этого Галилей сделал вывод о том, что гелиоцентрическая система мира, предложенная Коперником, является единственно верной.

Телескопические открытия Галилея были многими встречены с недоверием, даже с враждебностью, но сторонники коперниканского учения, и прежде всего Кеплер, тут же опубликовавший «Разговор со звездным вестником», отнеслись к ним с восторгом, видя в этом подтверждение правоты своих убеждений.

«Звездный вестник» принес ученому европейскую славу. Тосканский герцог Козимо II Медичи предложил Галилею занять должность придворного математика. Она сулила безбедное существование, свободное время для занятий наукой, и ученый принял предложение. Кроме того, это позволяло Галилею вернуться на родину, во Флоренцию.

Теперь, имея могущественного покровителя в лице великого герцога Тосканского, Галилей все смелее и смелее начинает пропагандировать учение Коперника Клерикальные круги встревожены. Авторитет Галилея как ученого высок, к его мнению прислушиваются. Значит, решат многие, учение о движении Земли — не просто одна из гипотез устройства мира, которая упрощает астрономические расчеты.

Беспокойство служителей церкви по поводу триумфального распространения учения Коперника хорошо поясняет письмо кардинала Роберто Беллармино одному из своих корреспондентов: «Когда утверждают, что в предположении, будто Земля движется и Солнце стоит неподвижно, все наблюдаемые явления объясняются лучше, чем при... геоцентрической системе Птолемея, то это прекрасно сказано и не заключает в себе никакой опасности; а этого и достаточно для математики; но когда начинают говорить, что Солнце в действительности стоит в центре мира и что оно только вращается вокруг себя, но не движется с востока на запад, и что Земля находится на третьем небе и с большой скоростью вращается вокруг Солнца, то это вещь очень опасная и не только потому, что она раздражает всех философов и ученых богословов, но и потому, что она вредит св. вере, поскольку из нее вытекает ложность Св. Писания».

В Рим посыпались доносы на Галилея. В 1616 году по просьбе Конгрегации святого индекса (церковного учреждения, ведающего вопросами разрешений и запрещений) одиннадцать видных богословов рассмотрели учение Коперника и пришли к выводу о его ложности. На основе этого заключения гелиоцентрическое учение было объявлено еретическим, а книга Коперника «Об обращении небесных сфер» внесена в индекс запрещенных книг. Одновременно запрещались все книги, поддерживавшие эту теорию, — существовавшие и те, которые будут написаны в будущем.

Галилея вызвали из Флоренции в Рим и в мягкой, но категорической форме потребовали прекратить пропаганду еретических представлений об устройстве мира. Увещевание проводил все тот же кардинал Беллармино. Галилей был вынужден подчиниться. Он не забыл, чем кончилось для Джордано Бруно упорство в «ереси». Кроме того, как философ он знал, что «ересь» сегодня становится истиной завтра.

В 1623 году под именем Урбана VIII папой становится друг Галилея кардинал Маффео Барберини. Ученый спешит в Рим. Он надеется добиться отмены запрещения «гипотезы» Коперника, но тщетно. Папа объясняет Галилею, что сейчас, когда католический мир раздирается ересью, недопустимо ставить под сомнение истинность святой веры.

Галилей возвращается во Флоренцию и продолжает работать над новой книгой, не теряя надежды когда-нибудь опубликовать свой труд. В 1628 году он еще раз посещает Рим, чтобы разведать обстановку и выяснить отношение высших иерархов церкви к учению Коперника. В Риме он встречает ту же нетерпимость, но она не останавливает его. Галилей заканчивает книгу и в 1630 году представляет ее в Конгрегацию.

Рассмотрение сочинения Галилея в цензуре тянулось два года, затем последовал запрет. Тогда Галилей решил издать свой труд в родной Флоренции. Ему удалось искусно обмануть тамошних цензоров, и в 1632 году книга увидела свет.

Она называлась «Диалог о двух главнейших системах мира — птолемеевой и коперниковой» и была написана как драматическое произведение. По цензурным соображениям Галилей вынужден проявлять осторожность: книга написана в форме диалога между двумя сторонниками Коперника и одним приверженцем Аристотеля и Птолемея, причем каждый из собеседников старается понять точку зрения другого, допустив ее справедливость. В предисловии Галилей вынужден заявить, что, поскольку учение Коперника противно святой вере и запрещено, он вовсе не является его сторонником и в книге теория Коперника только обсуждается, а не утверждается. Но ни предисловие, ни форма изложения не могли скрыть истины: догмы аристотелевской физики и птолемеевской астрономий терпят здесь такой очевидный крах, а теория Коперника настолько убедительно торжествует, что вопреки сказанному в предисловии личное
отношение Галилея к учению Коперника и его убежденность в справедливости этого учения не вызывают сомнений.

Правда, из изложения вытекает, что Галилей все еще верил в равномерное и круговое движение планет вокруг Солнца, т. е. не сумел оценить и не принял кеплеровых законов движения планет. Он также не согласился с предположениями Кеплера относительно причин возникновения приливов и отливов (притяжение Луны!), развив взамен собственную теорию этого явления, оказавшуюся неверной.

Церковные власти пришли в ярость. Санкции последовали незамедлительно. Продажу «Диалога» запретили, а Галилея вызвали в Рим на суд.

Напрасно семидесятилетний старец представил свидетельство трех врачей о том, что он болен. Из Рима сообщили, что если он не приедет добровольно, то его привезут силой, в кандалах. И престарелый ученый отправился в путь, «Я прибыл в Рим, — пишет Галилей в одном из писем, — 10 февраля 1633 года и положился на милость инквизиции и святого отца.. Сначала меня заперли в замке Троицы на горе, а на следующий день меня посетил комиссар инквизиции и увез меня в своей карете.

По дороге он задавал мне разные вопросы и выразил пожелание, чтобы я прекратил скандал, вызванный в Италии моим открытием, касающимся движения земли... На все математические доказательства, которые я мог ему противопоставить, он отвечал мне словами из священного писания: «Земля была и будет неподвижна вовеки веков»».

Следствие тянулось с апреля по июнь 1633 года, а 22 июня в той же церкви, почти на том же самом месте, где Джордано Бруно выслушал смертный приговор, Галилей, стоя на коленях, произнес предложенный ему текст отречения. Под угрозой пыток Галилей, опровергая обвинение в том, что он нарушил запрет о пропаганде учения Коперника, вынужден был признать, что «неосознанно» способствовал подтверждению правоты этого учения, и публично от него отречься Поступая так, униженный Галилей понимал, что затеянный инквизицией процесс не остановит триумфального шествия нового учения, ему же самому нужны были время и возможность для дальнейшего развития заложенных в «Диалоге» идей, чтобы они стали началом классической системы мира, в которой не осталось бы места церковным догмам. Церкви же этот процесс нанес непоправимый ущерб.

Галилей не сдался, хотя в последние годы жизни ему пришлось работать в тяжелейших условиях. На своей вилле в Арчетри он находился под домашним арестом (под постоянным надзором инквизиции). Вот что он пишет, например, своему другу в Париж: «В Арчетри я живу под строжайшим запретом не выезжать в город и не принимать ни много друзей одновременно, ни с теми, кого я принимаю, не общаться иначе как крайне сдержанно... И мнится мне, что... теперешняя моя тюрьма заменена будет лишь на ту долгую и тесную, которая всех нас ожидает».

Два года Галилей в заточении пишет «Беседы и математические доказательства...», где, в частности, излагает основы динамики. Когда книга закончена, весь католический мир (Италия, Франция, Германия, Австрия) отказывается ее печатать.

В мае 1636 года ученый ведет переговоры об издании своего труда в Голландии, а затем тайно переправляет туда рукопись. «Беседы» выходят в свет в Лейдене в июле 1638 года, а в Арчетри книга попадает почти через год — в июне 1639 года. К тому времени ослепший Галилей (сказались годы упорной работы, возраст и то, что ученый часто смотрел на Солнце без хороших светофильтров) мог лишь ощупать свое детище руками.

Только в ноябре 1979 года папа римский Иоанн-Павел II официально признал, что инквизиция в 1633 году совершила ошибку, силой вынудив отречься ученого от теории Коперника.

Это был первый и единственный в истории католической церкви случай публичного признания несправедливости осуждения еретика, совершенный спустя 337 лет после его смерти.

Прошло около десяти лет после героической смерти Бруно, и в 1610 г. по всему миру разнеслась весть о поразительных астрономических открытиях итальянского ученого Галилео Галилея .

Имя Галилея и до этого было известно ученым. прославился своими открытиями в физике и механике , но он с юных лет интересовался также астрономией и был убежденным сторонником учения Коперника.

Считал, что наблюдения и опыт - вернейшее средство познания природы. Поэтому в астрономии он придавал особенное значение наблюдениям неба.

Коперник, Бруно и их современники могли увидеть на небе только то, что доступно невооруженному глазу. был первым ученым, начавшим наблюдения неба при помощи построенных им зрительных труб.

Какими крохотными были эти трубы Галилея по сравнению с современными мощными телескопами, увеличивающими изображение в тысячи раз! Первая труба, с которой начал свои наблюдения, увеличивала только в три раза. Позднее ему удалось построить трубу с увеличением в тридцать два раза. Но какими волнующими, буквально потрясавшими современников были открытия, сделанные Галилеем при помощи этих самодельных инструментов!

Каждое из этих открытий было наглядным подтверждением учения гениального Николая Коперника . Наблюдая Луну, убедился, что на ней есть горы, равнины и глубокие впадины. А это означало, что лунная поверхность по своему устройству похожа на земную.

Открыл четыре спутника Юпитера, обращающиеся вокруг этой планеты. Это открытие неопровержимо доказало, что не только Земля может быть центром обращения небесных светил.

Наблюдая солнечные пятна, обнаружил , что они перемещаются по солнечной поверхности, и сделал вывод, что Солнце вращается вокруг своей оси. После этого легки было допустить, что вращение вокруг оси свойственно всем небесным телам, а не только Земле.

Но это было еще не все. Наблюдая звездное небо, убедился , что число звезд гораздо больше, чем может видеть невооруженный глаз.

Огромная белая полоса на небе - Млечный Путь - при рассмотрении ее в зрительную трубу отчетливо разделялась на отдельные звезды.

Так подтверждалась смелая мысль Бруно о том, что звезд - солнц - бесконечное множество, а значит, просторы Вселенной безграничны и неисчерпаемы.

Эти открытия Галилея были встречены восторженным удивлением современников. Вслед за Галилеем астрономы в разных странах начали наблюдать небо в астрономические трубы и полностью подтвердили открытия Галилея. Таким образом, для всех передовых людей становилось ясно, что правы Коперник и Бруно, что мнение о какой-то исключительной роли Земли в мироздании не выдерживает никакой критики.

Легко понять, какую бешеную злобу "отцов церкви" должны были вызвать открытия Галилея, наносившие еще более сокрушительный удар по религиозным вымыслам, чем в свое время вдохновенные идеи Бруно.

Передовая наука, подтвердившая правоту Коперника, была страшна для церкви . Злоба римских церковников обрушилась на всех последователей Коперника, и в первую очередь на Галилея. Специальным указом римского папы книга Коперника была изъята, а пропаганда его учения запрещена. Но не только не подчинился этому запрещению, а, наоборот, продолжал разрабатывать учение Коперника.

Много лет работал над большим трудом "Диалог о двух главнейших системах мира, Птолемеевой и Коперниковой". В этой книге, которую с огромными трудностями ему удалось издать в 1632 г., он, обобщая свои открытия, убедительно показывал безусловную правильность учения Коперника и полную несостоятельность системы Птолемея. Изданием этой книги как бы заявлял всему миру, что ему не страшны угрозы церкви, что он полон решимости до конца бороться за торжество науки против суеверия и предрассудков.

В ответ на появление этой книги римская церковь привлекла Галилея к суду инквизиции . В расправе над великим ученым "святые отцы" церкви видели единственный путь для спасения своего авторитета, разрушаемого успехами науки.

Трудно представить себе что-либо более позорное, чем судилище, перед которым пришлось предстать Галилею. Его силой заставили отречься от учения, что Земля вращается.

Осудив Галилея, инквизиция сделала все, чтобы отравить и последние годы его жизни . Он жил под домашним арестом, а постигшая его слепота не давала ему возможности продолжать заниматься наукой. В 1642 г. умер. Замечательный физик, механик, продолжатель дела Коперника, мужественный борец за науку против религиозного суеверия и невежества - таков был этот великий ученый.

Галилео Галилей - итальянский ученый, физик, механик и астроном, один из основоположников естествознания; поэт, филолог и критик. Боролся против схоластики, считал основой познания опыт. Заложил основы современной механики: выдвинул идею об относительности движения, установил законы инерции, свободного падения и движения тел по наклонной плоскости, сложения движений; открыл изохронность колебаний маятника; первым исследовал прочность балок.

Родился 15 февраля 1564 в Пизе в семье, принадлежавшей к знатному, но обедневшему флорентийскому роду. Отец Галилео, Винценцо, был известным музыковедом, но, чтобы содержать семерых детей, был вынужден не только давать уроки музыки, но и заниматься торговлей сукном. Начальное образование Галилео получил дома.

В 1575, когда семья перебралась во Флоренцию, где он был направлен в школу при монастыре Валломброса, где изучал тогдашние «семь искусств», в частности грамматику, риторику, диалектику, арифметику, познакомился с работами латинских и греческих писателей. Опасаясь, что сын станет монахом, отец забрал его из монастыря в возрасте 15 лет под предлогом тяжелой болезни глаз, и следующие полтора года Галилео учился дома. Винценцо обучал его музыке, литературе, живописи, но желал видеть сына врачом, полагая, что медицина – занятие почтенное и прибыльное.

В 1581 Галилео поступил по воле отца в Пизанский университет, где должен был учиться медицине. Однако лекции в университете он посещал нерегулярно, предпочитая им самостоятельные занятия геометрией и практической механикой. В это время он впервые познакомился с физикой Аристотеля, с работами древних математиков – Евклида и Архимеда (последний стал его настоящим учителем). В Пизе Галилей пробыл четыре года, а затем, увлекшись геометрией и механикой, оставил университет.

К тому же у его отца нечем было платить за дальнейшее обучение. Галилей вернулся во Флоренцию. Здесь ему удалось найти прекрасного учителя математики Остилио Риччи, который на своих занятиях обсуждал не только чисто математические проблемы, но и применял математику к практической механике, в особенности к гидравлике. Результатом четырехлетнего флорентийского периода жизни Галилея стало небольшое сочинение Маленькие гидростатические весы.

Работа преследовала чисто практические направления: усовершенствовав уже известный метод гидростатического взвешивания, Галилей применил его для определения плотности металлов и драгоценных камней. Он изготовил несколько рукописных копий своей работы и попытался их распространить. Таким образом он познакомился с известным математиком того времени – маркизом Гвидо Убальдо дель Монте, автором Учебника по механике.

Монте сразу отметил выдающиеся способности молодого ученого и, занимая высокий пост генерал-инспектора всех крепостей и укреплений в герцогстве Тосканском, смог оказать Галилею очень важную услугу: по его рекомендации в 1589 последний получил место профессора математики в том самом Пизанском университете, где ранее был студентом. Ко времени пребывания Галилея на кафедре в Пизе относится его труд О движении (De Motu, 1590). В нем он впервые приводит доводы против аристотелевского учения о падении тел. Позже эти доводы были сформулированы им в виде закона о пропорциональности пути, пройденного телом, квадрату времени падения (по утверждению Аристотеля, «в безвоздушном пространстве все тела падают бесконечно быстро»).

В 1591 скончался отец Галилея, и ему пришлось взять на себя заботу об остальных членах семьи. К счастью, маркиз дель Монте добился для своего протеже места, более соответствовавшего его способностям: в 1592 Галилей занял кафедру математики Падуанского университета в Венецианской республике. Он должен был преподавать геометрию, механику, астрономию. Курс астрономии он читал, оставаясь в рамках официально принятых воззрений Аристотеля – Птолемея, и даже написал краткий курс геоцентрической астрономии.

Однако его действительные взгляды на систему мироздания были совершенно иными, о чем говорят следующие строки из письма к Кеплеру (4 августа 1597): «К мнению Коперника (о гелиоцентрической системе) я пришел много лет назад и, исходя из него, нашел причины многих естественных явлений». В первые годы своего профессорства Галилей занимался главным образом разработкой новой механики, построенной не по принципам Аристотеля. Он сформулировал более четко «золотое правило механики», которое вывел из открытого им более общего принципа, сформулированного в Трактате по механике (Le Meccaniche, 1594).

В этом трактате, написанном для студентов, Галилей изложил основы теории простых механизмов, пользуясь понятием момента силы. Этот труд и записки по астрономии, распространившись среди студентов, создали автору славу не только в Италии, но и в других странах Европы. Кроме того, в устном преподавании Галилей часто пользовался итальянским языком, что привлекало на его лекции многочисленных студентов. В Падуанский период жизни Галилея (1592–1610) созрели его основные работы из области динамики: о движении тела по наклонной плоскости и тела, брошенного под углом к горизонту; к этому же времени относятся исследования о прочности материалов. Однако из всех своих работ того времени Галилей опубликовал только небольшую брошюру об изобретенном им пропорциальном циркуле, позволявшем производить различные расчеты и построения.

В 1608 до Галилея дошли вести о новых инструментах для наблюдения за отдаленными объектами – «голландских трубах». Используя свои познания в геометрической оптике, Галилей посвятил «все свои труды изысканию научных начал и средств, которые делали бы возможным устройство инструментов подобного рода, и скоро нашел желаемое, основываясь на законах преломления света». Историки науки почти единодушно считают, что Галилей если не изобрел, то усовершенствовал телескоп.

Он изготовил трубу с увеличением в 30 раз и в августе 1609 продемонстрировал ее сенату Венеции. С помощью своей трубы Галилей начал наблюдение ночного неба. Он обнаружил, что поверхность Луны очень напоминает земную – она такая же неровная и гористая; что Млечный Путь состоит из мириадов звезд; что у Юпитера есть по крайней мере четыре спутника («луны»). Эти спутники Галилей назвал «светилами Медичи» в честь герцога Тосканского Козимо II Медичи.

В марте 1610 вышло небольшое сочинение Галилея на латинском языке, содержавшее обзор всех его телескопических открытий. Оно называлось Звездный вестник (Siderius Nuncius) и было издано очень большим по тому времени тиражом: 550 экземпляров, разошедшихся в течение нескольких дней. Галилей не только демонстрировал в телескоп небесные объекты своим согражданам, но и разослал экземпляры зрительной трубы по дворам многих европейских правителей. «Медичейские звезды» сделали свое дело: в 1610 Галилей был пожизненно утвержден в должности профессора Пизанского университета с освобождением от чтения лекций, и ему было назначено втрое большее жалование, чем он получал прежде.

В том же 1610 Галилей перебрался во Флоренцию. Тому было множество причин. И его желание получить место при дворе герцога Тосканского (им к этому времени стал Козимо II Медичи), и семейные проблемы, и напряженные отношения с некоторыми коллегами в университете, не прощавшими его научных успехов и высокого жалования. Закончился 18-летний период пребывания Галилея в Падуе, по его признанию – самый спокойный и плодотворный.

Мысли, высказанные Галилеем в Звездном вестнике, никак не вписывались в рамки аристотелевского мировоззрения. Они совпадали со взглядами Коперника и Бруно. Так, Галилей считал Луну сходной по своей природе с Землей, а с точки зрения Аристотеля (и церкви) не могло быть и речи о подобии «земного» и «небесного». Далее, Галилей объяснял природу «пепельного света» Луны тем, что ее темная сторона в это время освещается светом Солнца, отраженным от Земли, а отсюда следовало, что Земля – лишь одна из планет, обращающихся вокруг Солнца.

Аналогичные выводы Галилей делает и из своих наблюдений за движением спутников Юпитера: «...теперь имеется не только одна планета, вращающаяся вокруг другой и вместе с ней – вокруг Солнца, но целых четыре, путешествующих вокруг Юпитера и вместе с ним – вокруг Солнца».

В октябре 1610 Галилей сделал новое сенсационное открытие: он наблюдал фазы Венеры. Объяснение этому могло быть только одно: движение планеты вокруг Солнца и изменение положения Венеры и Земли относительно Солнца.

Против астрономических открытий Галилея посыпались возражения. Его оппоненты – немецкий астролог Мартин Хорки, итальянец Коломбе, флорентиец Францеско Сицци – выдвигали чисто астрологические и богословские аргументы, соответствовавшие учению «великого Аристотеля» и взглядам церкви. Однако вскоре открытия Галилея получили подтверждение. Существование спутников Юпитера констатировал Иоганн Кеплер; в ноябре 1610 Пейреск во Франции начал регулярные наблюдения за ними.

А к концу 1610 Галилей сделал еще одно замечательное открытие: он усмотрел на Солнце темные пятна. Их видели и другие наблюдатели, в частности иезуит Христофер Шейнер, но последний считал пятна небольшими телами, обращающимися вокруг Солнца. Заявление Галилея о том, что пятна должны находиться на самой поверхности Солнца, противоречило представлениям Аристотеля об абсолютной нетленности и неизменности небесных тел. Спор с Шейнером поссорил Галилея с иезуитским орденом. В ход пошли рассуждения об отношении Библии к астрономии, споры по поводу пифагорейского (т.е. коперниканского) учения, выпады озлобленного духовенства против Галилея. Даже при дворе великого герцога Тоскансого стали холоднее относиться к ученому.

23 марта 1611 Галилей едет в Рим. Здесь находился влиятельный центр католической учености, т.н. Римская коллегия. Она состояла из ученых-иезуитов, среди которых были хорошие математики. Отцы-иезуиты сами вели астрономические наблюдения. Римская коллегия подтвердила, с некоторыми оговорками, действительность телескопических наблюдений Галилея, и на некоторое время ученого оставили в покое.

По возвращении во Флоренцию Галилей вступил в еще один научный спор – о плавании тел. По предложению герцога Тосканского он написал по этому вопросу специальный трактат – Рассуждение о телах, пребывающих в воде. В своем труде Галилей обосновывал закон Архимеда строго математически и доказывал ошибочность утверждения Аристотеля о том, что погружение тел в воду зависит от их формы. Католическая церковь, поддерживавшая учение Аристотеля, расценила печатное выступление Галилея как выпад против церкви.

Ученому припомнили и его приверженность теории Коперника, которая, по мнению схоластов, не соответствовала Священному Писанию. Галилей ответил двумя письмами, носящими явно коперниканский характер. Одно из них – к аббату Кастелли (ученику Галилея) – послужило поводом к прямому доносу на Галилея в инквизицию. В этих письмах Галилей призывал придерживаться буквальной интерпретации любого фрагмента Библии, если только из какого-нибудь другого источника не следует «явное доказательство» того, что буквальное толкование приводит к ложным выводам.

Такой заключительный вывод не противоречил мнению, высказанному ведущим римским теологом, кардиналом Беллармином, согласно которому, если бы было найдено «реальное доказательство» движения Земли, то в буквальную интерпретацию Библии следовало бы внести изменения. Поэтому против Галилея не было предпринято никаких действий. Тем не менее до него дошли слухи о доносе, и в декабре 1615 он едет в Рим.

Защититься от обвинений в ереси Галилею удалось: прелаты и кардиналы, даже сам папа Павел V принимали его как ученую знаменитость. Тем временем, однако, был подготовлен удар по учению Коперника: 5 марта 1616 был опубликован декрет Священной Конгрегации по вопросам веры, в котором учение Коперника объявлялось еретическим, а его сочинение О вращении небесных сфер вносилось в «Индекс запрещенных книг».

Имя Галилея не упоминалось, однако Священная Конгрегация поручила Беллармину «увещевать» Галилея и внушить ему необходимость отказаться от взгляда на теорию Коперника как на реальную модель, а не как на удобную математическую абстракцию. Галилей вынужден был подчиниться. Отныне он фактически не мог проводить какую бы то ни было научную работу, поскольку в рамках аристотелевских традиций он эту работу не мыслил. Но Галилей не смирился и продолжал осторожно собирать доводы в пользу учения Коперника.

В 1632 после долгих мытарств был опубликован его замечательный труд Диалоги о двух важнейших системах мира – Птолемеевой и Коперниковой (Dialogo sopra i due massimi sistemi del mondo ptolemaico e copernicano). Согласие на издание книги дал папа Урбан VIII (друг Галилея, бывший кардинал Маффео Барберини, вступивший на папский престол в 1623), а Галилей в предисловии к книге, усыпляя бдительность цензуры, заявлял, что хотел лишь подтвердить справедливость запрещения учения Коперника. Свой знаменитый труд Галилей написал в виде бесед: три персонажа обсуждают различные доводы в пользу двух систем мироздания – геоцентрической и гелиоцентрической. Автор не становится на сторону ни одного из собеседников, но у читателя не остается сомнений в том, что победителем в споре является коперниканец.

Враги Галилея, ознакомившись с книгой, сразу поняли, что именно хотел сказать автор. Через несколько месяцев после выходы книги был получен приказ из Рима прекратить ее продажу. Галилей по требованию инквизиции прибыл в феврале 1633 в Рим, где против него начался процесс. Его признали виновным в нарушении церковных запретов и приговорили к пожизненному тюремному заключению. 22 июня 1633 он был вынужден, стоя на коленях, публично отречься от учения Коперника. Ему было предложено подписать акт о своем согласии впредь никогда не утверждать ничего, что могло бы вызвать подозрения в ереси. С учетом этих выражений покорности и раскаяния трибунал заменил тюремное заключение домашним арестом, и Галилей 9 лет оставался «узником инквизиции».

Сначала Галилей жил в доме своего друга архиепископа Сиены, где продолжил исследования по динамике, а затем возвратился на свою виллу под Флоренцией. Здесь, несмотря на папский запрет, он написал трактат Беседы и математические обоснования двух новых наук, касающихся механики и законов падения (Discorsi e dimonstrazioni mathematiche intorno a due nuove scienze attenenti alla meccanica ed movimenti locali), который в 1638 был опубликован в протестантской Голландии. Беседы по своей структуре похожи на Диалоги.

В них фигурируют те же персонажи, один из которых является олицетворением старой науки, не укладывающейся в рамки науки, развиваемой Галилеем и другими передовыми учеными его эпохи. Этот труд подытожил мысли Галилея по различным проблемам физики; он содержал основные положения динамики, оказавшие огромное влияние на развитие физической науки в целом. Уже после выхода Бесед Галилей сделал свое последнее астрономическое открытие – он обнаружил либрацию Луны (небольшие периодические покачивания Луны относительно центра).

В 1637 зрение Галилея стало ухудшаться, и в 1638 он полностью ослеп. Окруженный учениками (В.Вивиани, Э.Торричелли и др.), он тем не менее продолжал работать над приложениями к Беседам и над некоторыми экспериментальными проблемами. В 1641 здоровье Галилея резко ухудшилось, он умер в Арчетри 8 января 1642.

В 1737 была исполнена последняя воля Галилея – его прах был перенесен во Флоренцию, в церковь Санта-Кроче.

Только в ноябре 1979 года папа римский Иоанн-Павел II официально признал, что инквизиция в 1633 году совершила ошибку, силой вынудив отречься ученого от теории Коперника.

Это был первый и единственный в истории католической церкви случай публичного признания несправедливости осуждения еретика, совершенный спустя 337 лет после его смерти.

Научные достижения Галилея

Галилей по праву считается основателем не только экспериментальной, но - в значительной мере - и теоретической физики. В своём научном методе он осознанно сочетал продуманный эксперимент с его рациональным осмыслением и обобщением, и лично дал впечатляющие примеры таких исследований. Иногда из-за недостатка научных данных Галилей ошибался (например, в вопросах о форме планетных орбит, природе комет или причинах приливов), но в подавляющем большинстве случаев его метод приводил к цели. Характерно, что Кеплер, располагавший более полными и точными данными, чем Галилей, сделал правильные выводы в тех случаях, когда Галилей ошибался.

До Галилея научные методы мало отличались от теологических; Галилей же провозгласил, что законы Вселенной постижимы усилиями человеческого разума, и судьёй в научных спорах должен выступать эксперимент. Тем самым наука получала свой собственный критерий истины и светский характер. Отсюда берёт начало универсальный рационализм Декарта.

Эйнштейн назвал Галилея «отцом современной науки» и дал ему такую характеристику

Перед нами предстаёт человек незаурядной воли, ума и мужества, способный в качестве представителя рационального мышления выстоять против тех, кто, опираясь на невежество народа и праздность учителей в церковных облачениях и университетских мантиях, пытается упрочить и защитить своё положение. Необычайное литературное дарование позволяет ему обращаться к образованным людям своего времени на таком ясном и выразительном языке, что ему удаётся преодолеть антропоцентрическое и мифическое мышление своих современников и вновь вернуть им объективное и причинное восприятие космоса, утраченное с упадком греческой культуры.

Галилей изобрёл:

Гидростатические весы для определения удельного веса твёрдых тел.

Пропорциональный циркуль, используемый в чертёжном деле.

Первый термометр, ещё без шкалы.

Усовершенствованный компас для применения в артиллерии.

Микроскоп, плохого качества (1612); с его помощью Галилей изучал насекомых.

Занимался также оптикой, акустикой, теорией цвета и магнетизма, гидростатикой, сопротивлением материалов, проблемами фортификации. Определил удельный вес воздуха. Провёл эксперимент по измерению скорости света, которую считал конечной (безрезультатно).

Ученики Галилея

Среди учеников Галилея были:

Борелли, продолживший изучение спутников Юпитера; он одним из первых сформулировал закон всемирного тяготения. Основоположник биомеханики.

Вивиани, первый биограф Галилея, талантливый физик и математик.

Кавальери, предтеча математического анализа, в судьбе которого поддержка Галилея сыграла огромную роль.

Кастелли, создатель гидрометрии.

Торричелли, ставший выдающимся физиком и изобретателем.

В честь Галилея названы:

Открытые им «галилеевы спутники» Юпитера.

Кратер на Луне (-63?, +10?).

Кратер на Марсе (27?, +6?).

Астероид 697 Галилея .

Принцип относительности и преобразование координат в классической механике.

Космический зонд НАСА «Галилео» (1989-2003).

Европейский проект «Galileo» спутниковой системы навигации.

Внесистемная единица ускорения «Гал» (Gal), равная 1 см/сек?.

В ознаменование 400-летия первых наблюдений Галилея Генеральная Ассамблея ООН объявила 2009 год годом астрономии.