Как курляндское герцогство стало российской губернией.

КУРЛЯНДСКОЕ ГЕРЦОГСТВО (Герцогство Курляндии и Земгалии), ленное владение в Прибалтике. Вассал польского короля Сигизмунда II Августа (1561-1569), Речи Посполитой (1569-1795). Столица с 1642 года - Митава (ныне Елгава); до этого административными центрами Курляндского герцогства являлись различные резиденции герцогов. Территория Курляндского герцогства окончательно оформилась после шведско-польских войн 1600-29; занимала юго-западную часть современной Латвии к югу от реки Даугава (Западная Двина). На севере Курляндское герцогство граничило с Лифляндией, на юге - с Великим княжеством Литовским (ВКЛ). Площадь около 26 тысяч км 2 . Население Курляндского герцогства в 17 веке - около 135 тысяч человек; около 90% населения составляли крепостные крестьяне (из них более 80% - латыши), главными занятиями которых являлись земледелие (производство зерна и льна) и скотоводство. Городское купечество Курляндского герцогства активно участвовало в торговле на Балтике, поддерживая связи с городами Ганзы. Крупнейшие города Курляндского герцогства: Виндава, Газенпот, Гольдинген. Дворянство составляло около 0,5% населения. Основные религии - лютеранство и католичество (в 1617 уравнены в правах).

Курляндское герцогство возникло в результате распада Ливонского ордена во время Ливонской войны 1558-83 годов. Последний великий магистр Ливонского ордена, ставший первым правителем Курляндского герцогства, Готхард Кетлер подписал 28.11.1561 так называемое 2-е Виленское соглашение, согласно которому курляндские герцоги становились ленниками польского короля (на сейме 1589 было решено, что после прекращения династии Кетлеров Курляндское герцогство окончательно объединится с Речью Посполитой). Главной обязанностью курляндских герцогов по отношению к польскому королю являлось их участие в его походах, которые проходили по территории Курляндского герцогства. Решающую роль в сближении Курляндского герцогства и Польско-Литовского государства сыграла привлекательность для местного немецкого дворянства (рыцарства) сословных привилегий польской шляхты и польских политических порядков. Местное дворянство, оказывавшее значительное влияние на политическую жизнь Курляндского герцогства, составляли потомки ливонских рыцарей. В 1561-66 под личным управлением Г. Кетлера находилось также Задвинское герцогство, в связи с чем его резиденция располагалась в Риге. В начале 1560-х годов в Курляндском герцогстве были введены привилегии Сигизмунда II Августа, в соответствии с которыми подтверждались все прежние права и вольности местного дворянства, а также вводились новые по образцу тех, которыми пользовалась польская шляхта. Обязанностью дворянства являлся сбор 200 вооруженных всадников в войско польского короля (с середины 17 века заменено на денежные выплаты). С 1563 в Курляндском герцогстве регулярно созывался ландтаг, который рассматривал главным образом вопросы налоговой политики и землевладения, а также права дворянства. Первоначально в ландтагах, в соответствии с традициями Ливонского ордена, наряду с рыцарством участвовали представители Церкви и городов (на рубеже 16-17 веков участие в ландтагах стало сословной привилегией дворянства).

После смерти герцога Г. Кетлера (1587) в Курляндском герцогстве разгорелась борьба между его сыновьями Фридрихом и Вильгельмом, с одной стороны, и дворянством - с другой. Предметом борьбы был дальнейший путь развития Курляндского герцогства (абсолютная монархия или сословное государство). Причиной борьбы стало завещание Кетлера, согласно которому сыновья после его смерти должны были совместно править Курляндским герцогством. В результате в 1596 между ними был заключён договор (утверждён королём Сигизмундом III в 1598) о разделе Курляндского герцогства на два государства: собственно Курляндское герцогство под властью Вильгельма (с центром в Гольдингене) и герцогство Земгалия под властью Фридриха (с центром в Митаве). Стремление Вильгельма стать абсолютным монархом привело к обострению борьбы с дворянством, которое обратилось для решения спорных вопросов к Сигизмунду III. В Курляндское герцогство была направлена королевская комиссия, результатом деятельности которой стало низложение Вильгельма в 1616 году и присоединение в 1618 его владений к владениям герцога Фридриха (умер в 1642). В марте 1617 принятием основного закона (Курляндских статутов) утверждено новое государственное устройство Курляндского герцогства. Власть герцога стала номинальной, все решения он принимал в согласии с 4 высшими советниками: ландгофмейстером, канцлером, бургграфом и ландмаршалом, которые совместно с двумя докторами права образовывали герцогский суд. Кроме того, власть герцога ограничивали главные начальники областей (обергауптманы). Тогда же курляндское дворянство добилось создания особой постоянной комиссии («Рыцарской скамьи») для составления матрикула родов курляндского дворянства (119 фамилий к 1642), что завершило формирование его корпоративной организации. Решение внутренних проблем Курляндского герцогства Сигизмундом III привело к возрастанию роли короля Речи Посполитой в жизни Курляндского герцогства.

Сын Фридриха - Якоб (1642-81/82) проводил политику, направленную на укрепление позиций Курляндского герцогства в балтийском регионе и достижение его независимости. Поступления в казну обеспечивались исключительно за счёт герцогских имений (около 1/3 земель Курляндского герцогства), тогда как дворянство освобождалось от налогов. В этой ситуации Якоб, используя благоприятную конъюнктуру на внешних рынках (высокие цены на хлеб и древесину), занимался строительством торгового флота, мануфактур, поощрял внешнюю торговлю, проводил политику меркантилизма. При нём были обустроены новые торговые гавани на побережье Балтийского моря; основаны колонии: в 1651 в устье реки Гамбия (до 1661; ныне - в составе Республики Гамбия в Западной Африке) и в 1654 - на острове Тобаго (до 1690; ныне - в составе Тринидада и Тобаго). Попытка Якоба создать постоянное герцогское войско натолкнулась на сопротивление дворянства и окончилась неудачей. На внешнеполитической арене Якоб проводил политику лавирования между Речью Посполитой, Россией и Швецией, поддерживая при этом тесные связи с Бранденбургом и Гессен-Касселем. В 1654 году Якоб получил титул имперского князя, а Курляндское герцогство присоединилось к Священной Римской империи. Тем не менее, в годы Северной войны 1655-60 Курляндское герцогство оказалось в сфере влияния Швеции, а сам герцог Якоб находился в шведском плену в Ивангороде (1658-60). После восстановления Курляндского герцогства по Оливскому миру 1660 Якоб и его наследник Фридрих Казимир (1682-98) проводили сходную политику, направленную на восстановление экономики Курляндского герцогства. Отсутствие в герцогстве собственных вооруженных сил и административного аппарата заставляло многих дворян поступать на службу за границей, в странах Северной Европы и в России (в 18 веке высших чинов военной и гражданской иерархии России достигли представители курляндских родов - Бреверны, Кайзерлинги, Корфы, Менгдены и др.). Поскольку в Курляндском герцогстве собственной системы высшего образования не было, дворяне получали образование за границей (чаще всего в Кёнигсбергском университете).

В годы Северной войны 1700-21 на территории Курляндского герцогства велись военные действия между Россией и Швецией. Тогда же предпринимались попытки дипломатическими средствами усилить влияние России в Курляндском герцогстве: в 1710 подписан договор о свадьбе племянницы Петра I, будущей императрицы Анны Ивановны, с герцогом Фридрихом Вильгельмом (правил в 1698-1711). Договор носил междинастический характер (поэтому не потребовалось его утверждение польским королём и сеймом), но при этом создавал основу для особых отношений между герцогской династией и Россией. Отчасти данный договор ставил герцогов в зависимость от России, так как по его условиям осуществлялся выкуп заложенных герцогских имений за счёт части приданого Анны Ивановны.

После окончания Северной войны 1700-21 экономическая и политическая зависимость курляндских герцогов от России, связи курляндского дворянства с российским двором, присутствие в самом Курляндском герцогстве и на его границах российских войск обусловили решающее влияние России на судьбу герцогства. Начиная с 1720-х годов, курляндский престол стал объектом интриг в борьбе соседних государств за политическое влияние в Восточной Европе. Правившие в Речи Посполитой короли из саксонской династии Веттинов стремились сохранить Курляндское герцогство в составе Речи Посполитой и передать герцогский престол одному из саксонских принцев, чтобы в дальнейшем использовать статус наследственных правителей Курляндского герцогства для усиления своей власти в Польше. Российские власти также стремились сохранить Курляндское герцогство в сфере собственного влияния. Среди претендентов на курляндский престол были Мориц Саксонский и А. Д. Меншиков.

После смерти в 1737 герцога Фердинанда (правил в 1711-37; дядя герцога Фридриха Вильгельма) династия Кетлеров пресеклась. Под давлением России новым герцогом в 1737 году избран Э. И. Бирон. Отсутствие герцога в Митаве (Бирон всё время пребывал в Санкт-Петербурге), а затем его ссылка после прихода к власти Анны Леопольдовны (1740) давали формальное основание его противникам в Курляндском герцогстве и при польском дворе требовать избрания нового герцога. Долгое время российское правительство игнорировало эти требования. Только во время Семилетней войны 1756-63 в связи с планами Санкт-Петербурга присоединить Курляндское герцогство к России (в обмен на передачу саксонской правящей династии завоёванной Восточной Пруссии) императрица Елизавета Петровна дала согласие на избрание в 1758 курляндским герцогом сына польского короля Августа III - саксонского принца Карла Христиана.

Выход России из Семилетней войны 1756-63 и кардинальное изменение внешнеполитического курса страны после смерти императрицы Елизаветы Петровны и дворцового переворота 1762 сказались и на истории Курляндского герцогства. Э. И. Бирон был возвращён из ссылки, и императрица Екатерина II потребовала его восстановления на курляндском престоле. Дворянство герцогства разделилось на сторонников Бирона и приверженцев принца Карла Христиана. В 1762 в Курляндское герцогство были введены российские войска, а сам Бирон прибыл в Митаву. Сейм Речи Посполитой 1764 признал законность восстановления его статуса как герцога курляндского. В период Барской конфедерации 1768-72 в Речи Посполитой российское правительство опасалось, что раскол в среде курляндского дворянства и крестьянское восстание в Курляндском герцогстве усугубят кризис, и настояло на отречении Бирона от престола в пользу его сына Петра.

Правление П. Бирона (1769-95) совпало с оживлением экономической и культурной жизни: в 1770-80-е годы в Курляндском герцогстве получили распространение идеи Просвещения, было открыто первое в стране научно-просветительское учреждение - Петровская академия (Academia Petrina). После того, как на территорию Курляндского герцогства стало распространяться Польское восстание 1794, ландтаг призвал Екатерину II защитить Курляндское герцогство, и при помощи российских войск повстанцы были разбиты. 7(18).3.1795 ландтаг ликвидировал вассальную зависимость Курляндского герцогства от Речи Посполитой и добровольно присоединил его к Российской империи без всяких условий. Герцог П. Бирон 17(28).3.1795 отрёкся от престола, в том же году в связи с 3-м разделом Речи Посполитой (смотри Разделы Речи Посполитой) в Курляндии ликвидированы монархия и её сословные учреждения, а территория бывшего Курляндского герцогства присоединена к Российской империи, составив в ней Курляндскую губернию.

Лит.: Seraphim Е. Geschichte Liv-, Est- und Kurlands. 2. Aufl. Reval, 1897-1904. Bd 1-3; Арбузов Л. Очерк истории Лифляндии, Эстляндии и Курляндии. 3-е изд. СПб., 1912; Kalnins V. Kursemes herzogistes valsts iekâria un tiesibas (1561-1795). Riga, 1963; Das Herzogtum Kurland 1561-1795: Verfassung, Wirtschaft, Gesellschaft. Lüneburg, 1993; Schmidt А. Geschichte des Baltikums. 3. Aufl. Мünch., 1999; Strohm К. Die kurlândische Frage (1700-1763): eine Studie zuř Machtepolitik im Ançien Régime. В., 1999; Bues А. Das Herzogtum Kurland und der Norden der polnisch-litauischen Adelsrepublik im 16. und 17. Jahrhundert. Giessen, 2001; Dolinskas V. Tarp Respublikos ir Rusijos: Kuršо sosto ipédinysté XVIII а. viduryje // Lietuva ir jos kaimynai. Vilnius, 2001; Буэс А. Курляндское герцогство и борьба за господство в Прибалтике в XVI-XVIII вв. // Россия, Польша, Германия в европейской и мировой политике XVI-XX вв. М., 2002.

Б. В. Носов, С. В. Полехов.

Митава Язык(и) немецкий Религия лютеранство Денежная единица талер , дукат , шиллинг Площадь 32 000 км² Население около 200 000 Форма правления Монархия

На протяжении практически всей истории герцогства, до 1791 года, правители Курляндии из династий Кетлеров (1561-1711) и Биронов (1737-1795) признавали себя вассалами Великого княжества Литовского и пришедшей ему на смену Речи Посполитой . Столицей герцогства была Митава (ныне Елгава в Латвии). При третьем разделе Речи Посполитой (март 1795 года) Курляндия была присоединена к Российской империи , где на её территории была образована Курляндская губерния . О попытке воссоздания Курляндского герцогства в 1918 году см. «Балтийское герцогство ».

Образование герцогства

Герцог Вильгельм

На момент образования в герцогстве существовало только три города: Газенпот , Голдинген и Виндава . В 1566 году поляки и литовцы изгнали Кетлера из Риги , после чего он был вынужден расположиться в замках Голдингена и Митавы , подхлестнув тем самым развитие обоих городов. Статус столицы получила Митава, дважды в год там собирался курляндский ландтаг . Позже городами становятся Бауск и Либава .

С этих пор русское влияние значительно усиливается в Курляндии. Вдовствующая герцогиня Анна до своего восшествия на русский престол в 1730 году проживала в Митаве, но всеми делами герцогства фактически заправлял русский резидент Пётр Михайлович Бестужев . Герцогом был объявлен дядя Фридриха Вильгельма - Фердинанд ( -), последний представитель из рода Кетлеров по мужской линии. Боясь оппозиции дворянства, Фердинанд не приезжал в Курляндию, а оставался в Данциге , вследствие чего на съезде в Митаве 1717 году постановлено было лишить Фердинанда власти и передать правительственные функции в руки высших советников герцогства.

Пётр сложил знаки герцогского достоинства и через пять лет умер. Дочери его - Вильгельмина и Доротея - вели экстравагантный образ жизни при лучших дворах Европы; первая из них была любовницей Меттерниха , вторая - Талейрана .

Нашествие Наполеона

В 1812 году во время нашествия Наполеона герцогство, занятое французскими войсками, 1 августа было восстановлено под названием Герцогство Курляндское, Семигальское и Пильтенское , его временным главой стал Карл Иоганн Фридрих фон Медем . Однако в том же году наполеоновские войска были вынуждены оставить территорию герцогства, и оно было ликвидировано.

Герцоги Курляндии и Семигалии

№	Имя	Портрет (годы жизни)	Годы правления	Примечания
Кетлеры
1	Готхард		( -)	В 1559-1561 годах - ландмейстер Тевтонского ордена в Ливонии . Первый герцог Курляндии и Семигалии.
2	Фридрих (I)		( - )	Сын Готхарда. В 1595 году герцогство разделено на Курляндию (западная часть) и Семигалию (восточная часть). В 1595-1616 годах - герцог Курляндский. В 1616 году - объединение герцогства.
3	Вильгельм		( -)	Сын Готхарда. Соправитель своего брата до 1595 года. В 1595-1616 годах - герцог Семигальский.
4	Якоб		( -)	Сын Вильгельма.
5	Фридрих (II) Казимир	(1650-1698)

Герб герцогства Курляндии и Семигалии Столица Митава Язык(и) немецкий Религия лютеранство Денежная единица талер , дукат , шиллинг Площадь 32 000 км² Население около 200 000 Форма правления Монархия К:Появились в 1561 году К:Исчезли в 1795 году

Образование герцогства

Вплоть до 1561 года история Курляндии тесно связана с историей Ливонского ордена . В 1559 году ландмейстер ордена Готхард Кетлер признал протекторат великого князя литовского Сигизмунда II Августа над Ливонией . Благодаря этому, в с распадом орденских земель, Готхард Кетлер удержал за собой Курляндию и принял титул герцога . Секуляризованная Курляндия оказалась в ленной зависимости сначала от Великого княжества Литовского , а восемь лет спустя, после Люблинской унии , от Речи Посполитой , но зато обезопасила себя от экспансии Иоанна Грозного .

На момент образования в герцогстве было только три города: Газенпот , Голдинген и Виндава . В 1566 году поляки и литовцы изгнали Кетлера из Риги , после чего он был вынужден расположиться в замках Голдингена и Митавы , подхлестнув тем самым развитие обоих городов. Статус столицы получила Митава, дважды в год там собирался курляндский ландтаг . Позже городами становятся Бауск и Либава .

Нашествие Наполеона

В 1812 году во время нашествия Наполеона герцогство, занятое французскими войсками 1 августа было восстановлено под названием Герцогство Курляндское, Семигальское и Пильтенское , его временным главой стал Карл Иоганн Фридрих фон Медем . Однако в том же году наполеоновские войска были вынуждены оставить территорию герцогства, и оно было ликвидировано.

Герцоги Курляндии

Кетлеры

Бироны

Эрнст Иоганн ( -)
(Совет герцогства ( -))
Карл Саксонский ( -)
Эрнст Иоганн (вторично) ( -)
Пётр ( -)

См. также

Источник

Напишите отзыв о статье "Курляндия и Семигалия"

Ссылки



Древняя Латвия

Средние века

Новое время

Новейшее время

Отрывок, характеризующий Курляндия и Семигалия

– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.

Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка, Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.

Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n"a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.

Самая интересная часть Латвии, на мой субъективный взгляд - это Курляндия. В широком смысле под ней понимается всё левобережье Даугавы, в 1561-1795 годах занятое Курляндским герцогством, затем превратившимся в Курляндскую губернию и наконец в историческую область Курземе - одну из . В нынешней Латвии, впрочем, она сама делится на 3 части - с запада на восток собственно Курляндию (Курземе), Семигалию (Земгале) и Селию. Однако дело в том, что если бы историческая карта легла чуток иначе, на территории Латвии было бы две страны: если Латгалию в качестве отдельного государства представить сложно, то Курляндия (Курония) когда-то не просто была независимым государством, но и даже самой маленькой в мире колониальной империей .
В Селии, не считая купеческого , я так и не побывал. Поэтому рассказ о Большой Курляндии начну с Земгалии, где исторически находилась её столица Митава (ныне Елгава). И для начала - о запутанной истории и трёх дворцах курляндских герцогов: Елгава, Рундале и Залениеки.

В 1525 году прусский магистр Альбрехт Гогенцоллерн принял лютеранство, распустил рыцарство, секуляризовал церковные земли и создал Прусское герцогство - первое лютеранское государство. В 1561 году его примеру последовал и ливонский магистр Готхард Кетлер, создавший на незанятом московскими войсками левобережье Даугавы герцогство Курляндии и Семигалии. На фоне всё той же войны от отказался от претензий на Ригу, принял вассалитет Речи Посполитой, бывших рыцарей-землевладельцев объявил помещиками, ввёл крепостное право (оставив в личной собственности герцога 1/3 земель), выкупил у Дании и в общем к концу своего правления (1587) создал маленькое, но очень крепкое государство. Затем герцогство разделили сыновья: младшему Вильгельму досталась Курляндия со столицей в Голдингене (Кулдиге), старшему Фридриху - Семигалия со столицей в Митаве (ныне Елгава). Младший решил поприжать своих помещиков, в 1615 году организовал убийство лидеров оппозиции братьев Нольде, за что был низложен под угрозой польского вторжения. Фридрих стал единственным правителем, а Митава - единственной столицей. На неё мы с renatar и её супругом Валерием взяли курс рано утром - в тот день нам предстояло проехать 16 пунктов в Земгалии . От Риги до Елгавы около 60 километров по золотистым полям с перелесками, совсем как где-нибудь на Орловщине: в наше время Земгалия - житница Прибалтики, а Курляндскому герцогству давала столь важную в те века продовольственную независимость.

Кетлеры правили герцогством до 1717 года, и первые десятилетия их правления были чрезвычайно успешны. Вообще, надо понимать, что в 16-17 веках капитализм воспринимался совсем иначе, чем теперь - эта система впервые в европейской истории создала универсальный "социальный лифт", оставлявший любой пешке шанс сделаться ферзём, и Кетлеры были теми самыми капиталистами первой волны, опиравшимися на опыт Нидерландов. Особенно успешно правил в 1642-82 годах Якоб Кетлер, сын низложенного Вильгельма. Курляндия имела мануфактуры, международные порты, торговый флот дальнего плавания, и кульминацией этого "экономического чуда" стали попытки колонизации Нового Света. Конечно, в жизни герцогства Курляндии и Семигалии следующие события занимали далеко не основное место - но остались самой впечатляющей частью его прошлого. В 1637-42 годах Курляндия неудачно пыталась овладеть островом Тобаго в Карибском море, за который боролись тогда Голландия и Испания, Якоб же от этой затеи временно отступился, и в 1651 году курляндские корабли "Кит" и "Крокодил" завладели устьем реки Гамбия в Африке, построив форт Якобштадт на острове Святого Андрея (он же остров Джеймс и Кунта-Китех) - это была чрезвычайно серьёзная заявка, так как Гамбия была путём вглубь Африки, которым "наружу" вывозился самый ценный товар Чёрного континента - рабы.

3. из англовики . Остатки британского форта на острове Джеймс, слева руины рабского "стойла".

В 1653 году курляндцы таки захватили Тобаго, дали ему имя Новая Курляндия и основали ещё один форт Якобштадт, тогда же на карте острова появились бухты Большая и Малая Курляндская, Либавская и Якоба, одно из мест было названо Новой Митавой, где видимо планировалась вторая колония с таким названием. Однако в 1655-60 годах Курляндию подкосила война со Швецией (заподозрившей в Кетлере союзника Москвы), за это время обе колонии успела прибрать к рукам Голландия (у которой спустя пару лет Англия отобрала остров Андрея, переименовав в остров Джеймс). И хотя Тобаго был возвращён Курляндии в 1660 году, оправиться от шведской войны герцогство уже не смогло. В 1666 году карибский Якобштадт был разрушен пиратами; последний раз курляндцы вернулись на Тобаго в 1680-83 годах, а в 1690 остров был окончательно продан... вот только фактически Тобаго стал ничьим, до 1763 года принадлежал пиратам и наконец им завладели англичане. После таких метаморфоз от Якобштадта-на-Тобаго не осталось ничего, его "преемником" можно считать городок Плимут на Большой Курляндской бухте, где сохранились руины британского форта Джеймс - так англичане и в Африке, и в Америке транскрибировали имя Якоба.

4. из панорамио . пушки форта Джеймс и Большая Курляндская бухта на Тобаго.

В общем, красивый задел обернулся печальным финалом. Вдали Курляндию забила Голландия - экономический лидер тогдашнего мира, вблизи - Швеция, имевшая тогда сильнейшую в мире армию. Но более всего - деградация Кетлеров: Фридрих Казимир, сын Якоба, достижения своего отца в буквально смысле пропил и прогулял, погрязнув в роскоши. Следующий герцог Фридрих Вельгельм выдающихся качеств также не проявил, но зато женился на племяннице Петра I Анне Иоанновне, впоследствии русской императрице. Последним герцогом из Кетллеров был Фердинанд, дядя Фридриха Вельгельма, но жил он в Данциге, фактическим правителем оставался опекун Анны Иоанновны Пётр Бестужев, и наконец в 1717 году Фердинанда отстранили от власти и столь удачное правление Кетлеров бесславно завершилось. Дальше за протекцию над герцогством боролись Россия и Польша (в том числе военным путём), с нашей стороны на курляндских престол целил Алексашка Меньшиков, а с польской при поддержке Франции Мориц Саксонский. Наконец, в 1737 году к власти пришёл русский ставленник Эрнст Бирон, начинавший как мелкий служащий при Анне Иоанновне и ставший её фаворитом с огромным влиянием и в Российской империи... однако в 1741, после смерти императрицы, был сослан в Сибирь. Герцогство до 1758 года обходилось без герцога, затем к власти пришёл таки польский ставленник Карл Саксонский... впрочем, случилось это всё равно с согласия России, в 1763 году его место вновь занял Эрнст Бирон, после смерти которого в 1768 правил его сын Пётр, пока в 1795 году Герцогство Курляндии и Семигалии не стало Курляндской губернией Российской империи.

И от "экономического чуда" Кетлеров тут осталось немногое. А вот Бироны понастроили дворцов совершенно несоразмерной масштабу герцогства роскоши. Первый из них - в Елгаве , на острове в русле Лиелупе (вид с которого на город - не кадре выше), где с 1265 году известен замок Митау. Здесь в 1578 года находилась резиденция Семигальского герцога, ну а нынешний дворец, размерами достойный петербургских пригородов, построил в 1738-67 годах Бирон, и как следует из исторического обзора, его строительство застало и оба периода правления Эрнста Иоганна, и борьбу за власть во время его ссылки (вернее, в 1740-64 стройка была остановлена), а в полностью готовой резиденции старый герцог успел прожить где-то полгода.

Размеры дворца очень внушительны - примерно 160х130 метров, а его автором считается Бартоломео Растрелли. Это одна из самых ранних его построек такого масштаба, и прямо сказать - неудачная. То есть, дворец конечно хорош - но уровень явно не растреллевский.

Пётр Бирон принимал здесь графа Калиостро , а в 1798-1800 годах во дворце жил с семейством и прислугой Людовик XVIII, французский "король в изгнании", фактически занявший трон после падения Наполеона.

Я был в Елгаве дважды - рано утром одного дня с Ренатой и во второй половине другого дня один, поэтому освещение на фотографиях разное.

В 1918 году дворец был сожжён отступавшими белыми, поэтому его интерьеры не сохранились. В 1936-39 годах его восстановили под сельхозакадемию (ещё бы, страной же руководил старый молочник Ульманис), тогда же был построен "тыловой" Лабораторный корпус на месте конюшен. Внутрь дворца вроде бы бывают экскурсии, но есть ли там что-то интересное, не знаю.

10.

Довольно простые детали дворца:

11.

11а.

В общем, самое интересное в Митавском дворце - это герцогская усыпальница, в которую ведёт неприметная дверь на одном из торцов. Она была построена уже в 1820-е годы, когда и Курляндского герцогства-то уже не было, и туда перевезли саркофаги его правителей и их жён. Вход в усыпальницу платный, а вот фотографировать никто не мешает. Вид наружу - на переднем плане пышные барочные саркофаги Биронов (двух герцогов и их жён),

12.

Всего тут 21 саркофаг, старейшие 16 века, и вид их по-рыцарски суров, но экспрессивен:

13.

У меркантилиста Якоба саркофаг скромен, но изящен:

14.

За усыпальницей - небольшой музей и саркофаги детей в нишах. Ну а отдельным впечатланием стала компания американских туристов, зашедшая сюда одновременно со мной. Нет, я конечно всё понимаю, что наверное мне так показалось из-за непрерывной промывки мозгов советской и путинской пропагандой, а на самом деле всё совершенно иначе... но эти американцы укладывались в стереотип о "жирных, тупых и невоспитанных" в полной мере. Разговаривали так громко и наперебой, что вместе с эхом у меня закладывало уши, сверкали вспышками, чуть ли не тыкали гробы пальцами. Выходя, я в сердцах сказал смотрительнице-латышке: "Вот что за люди, ничего святого! Не понимают что ли, что тут могила?!", та лишь смущённо кивнула... впрочем, сама она явно была местная студентка и сидела с плеером в ушах. Но может я чего-то непонимаю, и в Америке нет табу шуметь на кладбищах?

15.

Тихий дворцовый парк с остатком бастиона:

16.

Студенческий театр 1930-х годов:

17.

Но усадьба занимает от силы 1/10 длинного (5,5км) извилистого Замкового острова. В основном же здесь что-то вроде заказника, и за невзрачными площадками сельхозакадемии начинается участок пойменных лугов.

18.

На входе не зря столько внимание уделено лошадям - тут обитает полудикий табун, происхождение которого мне не совсем понятно. Забегая вперёд скажу, что вблизи я их так и не нашёл, зато увидел издалека с Троицкой башни в городе:

18а.

Взгляд назад через луга. Над хрущобами Троицкая башня (1573, остаток кирхи), Академия Петри на (1773, старейший вуз Латвии) и костёл Девы Марии (1908).

19.

В городе проходил какой-то фестиваль (на который и приехали американцы), и по Лиелупе сновали туда-сюда забавного вида плавсредства:

20.

21.

Сама Елгава - большой по латвийским меркам (64 тыс. жителей) промышленный город, на 80% разрушенный войной и отстроенный в советском духе, утратив губернскую "среду". Тем не менее, она и без дворца весьма интересна и я ещё напишу о ней отдельный пост. Пока же, с Ренатой и Валерием, едем к следующей резиденции - Рундале , что находится в небольшом посёлке Пилсрундале (Рундальский Замок) в десяти километрах от Бауски.

22.

Средневековый замок Руэнталь, история которого рассказана в статьях Ренаты Римша на сайте и в ЖЖ , зародился где-то в 15-16 веках, при Ордене и при Кетлерах никак не выделялся, оставаясь в тени Бауски. В 1735 году Руэнталь купил тогда ещё только граф Эрнст Бирон, который, став герцогом, затеял грандиозное по тем времена строительство своей летней резиденции.

23.

Руэнтальский дворец строил тот же Растрелли в почти те же годы (1736-1767) и с тем же перерывом. Старейший сохранившийся из расстрелевских дворцов, Рундале похож на Митавский дворец, но сделан неуловимо тоньше и изящнее. Здесь уже вполне уровень Растрелли:

24.

После упразднения герцогства дворец достался екатерининскому фавориту Платону Зубову, который уехал сюда с женой и вскоре умер. Последняя вышла замуж за одного из Шуваловых, которые и владели дворцом до 1920 года. Две войны Рундале пережил легче, чем Митавский дворец, при Советах тут поначалу устроили склад и жилой дом, но в 1972 году таки одумались и во дворце началась реставрация. Сейчас для Латвии это примерно как для нас Петергоф или Царское Село - одна из главных достопримечательностей страны:

25.

Оглянемся на флигели:

26.

27.

Герб и вензель Шуваловых:

28.

Этот дворец поменьше Митавского (примерно 100х90м), но кажется крупнее. Если там прямоугольник, здесь план П-образный. Вид с обратной стороны

29.

Вход - с бокового фасада (правая стена на кадре выше), к кассам можно пройти по горбатому мостику. Билеты продают нескольких типов, дающие право на осмотр разных помещений и парка, но в общем сходить в Рундальский дворец по полной программе будет на наши деньги рублей 400 (в латах я не помню, да и к тому же с этого года латы отменили).

30.

Интерьеры здесь великолепны. Я не мог отделаться от ощущения, что оказался где-то в пригородах Петербурга. Тут всё, конечно, поскромнее, чем в Царском Селе... и всё же не покидало ощущение, что за очередным порталом увижу Янтарную комнату.

31.

32.

Туристов во дворце очень много, одновременно со мной его осматривало несколько групп, в том числе откуда-то из Азии с буддийским монахом с его красным одеянием в составе. У всех помещений - свои названия и свои нюансы, но я не возьмусь всего этого пересказывать. Точно не знаю и сколько здесь комнат, но ходил по дворцу я часа два.

33.

34.

35.

36.

37.

Нет, я решительно не понимаю, как в такой роскоши можно было жить! Зачем вообще человеку дворец?

38.

А как гудят голландские печи... Как ни странно, первый раз увидел их работающими.

39.

В подвале дворца музей, там всякие статуи, надгробия, кресты, эпитафии - может быть, фрагменты разрушенных в ХХ веке дворцов и храмов? Увы, так и не понял из табличек.

40.

41.

42.

А из окон прекрасно виден донельзя французский парк, где также было приятно погулять:

43.

44.

45.

46.

47.

Ну а напоследок - третий дворец курляндских герцогов, из-за скромных размеров всегда остававшийся в тени этих двух. Речь про Грюнхоф, ныне Залениеки в 30км юго-западнее Елгавы. Если в дворец в Митаве был основной резиденцией, а Руэнталь - летней, то Грюнхоф - охотничьей, и пользовались им все курляндских герцоги начиная с Готхарда Кетлера, а нынешний небольшой изящный дворец построил в 1766 году всё тот же Эрнст Бирон. Участвовал ли в его строительстве Растрелли - вопрос спорный, официальных данных об этом нет, но некоторые усматривают сходство со Строгановским дворцом в Петербурге.

48.

В 1795-1833 дворцом владел Карл Вюртембергский - военачальник и родственник Александра I и Николая I, затем - всякие остзейские дворяне. Сейчас здесь что-то вроде техникума (средняя школа коммерции и ремёсел).

49.

А вот дворцовый парк непропорционально огромен, но мы туда не углублялись.

50.

А это, кажется, уже в посёлке...

51.

В следующей части расскажу про Елгаву за пределами Замкового острова.

Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Углерод — характеристика элемента и химические свойства