Когда был выдвинут термин цивилизация. О техногенной цивилизации

Знакомо ли вам слово "цивилизация"? Что такое "культура" и каково их соотношение? В каком контексте чаще всего употребляется? Распространённый термин довольно многозначен и имеет более сотни определений. Но обо всём по порядку.

Экскурс в историю

Начнем с того, что на латыни «civilis» - это «государственный, гражданский». Учеными ведутся споры по поводу того, является ли слово синонимом культуры или означает историческую веху человеческого и технического прогресса.

И это логично, если вспомнить все стадии развития человечества. Сначала люди мало чем отличались от обезьяны. Первобытные жители не имели собственного дома, не умели разговаривать, им просто приходилось выживать. Далее, в процессе своего становления и развития, древние люди получили огонь и стали производить простейшие орудия труда.

Они объединялись в племена, и группой охотились на диких зверей. Научились приготавливать пищу, делать посуду, но ещё долгое время продолжали пребывать в первобытном состоянии.

Всё изменилось, когда они научились добывать и использовать медь, бронзу и, наконец, железо, делая более совершенные орудия труда.

Человечество изобрело письменность, которая прошла длительный путь развития. Сначала это были рисунки, потом отдельные буквы, которые сложились в алфавит. Это стало наивысшим достижением. И некоторые ученые считают, что с создания письменности началась цивилизация.

Значение термина первоначальное

Данным словом также можно охарактеризовать отдельное общество, имеющее собственную культуру и самобытность, которое существовало или существует в наши дни. Это, например, китайская, индийская, шумерская, ассирийская и другие древние цивилизации, которые сделали огромный вклад в развитие человечества. Цивилизация предполагает некую систему узаконенных правил, которым подчиняется страна или народ. Если же люди принимают чужое культурное наследие и поддаются его воздействию, не поддерживают индивидуальную принадлежность, к ним этот термин не относится.

Цивилизация имеет собственный жизненный цикл, состоящий из определенных временных отрезков, в течение которых она проходит последовательные стадии: появление - развитие - расцвет - упадок - гибель. Но, конечно же, не каждое общество проходило эти стадии до конца в силу природных катаклизмов, войн и столкновения культур. Но при любом исходе сохранялась самобытность цивилизации. Движение характеризуется внутрисистемными закономерностями, которые присущи любому обществу. Сотрудничество между ними основывается на принципе самоопределения и равноправия народов.

Жизненный процесс цивилизации является целой системой. Её составляющие - это менталитет, непростая связь взаимоотношений людей в социуме и сама социальная общность, как самостоятельно развивающийся механизм.

История знала огромное число цивилизаций, многие из которых существуют и сегодня. И все неповторимы, уникальны, имеют свое лицо и многогранные индивидуальные характеристики, самобытность.

Новое значение термина "цивилизация"

Появление самого понятия в тандеме с термином "культура" датируется XVIII веком. Философы Франции называли общество "цивилизованным". А значение слова "цивилизация" все набирало обороты в своей трактовке. Д. Алигьери применял термин, говоря о едином человеческом этносе. Просветители Франции называли этим понятием общество, основой которого стали рассудок и праведность.

Уже в XIX веке значение термина трактовалось, как этап капитализма. Русские в 60-е годы дают определение этому слову, и впервые оно занесено в словарь В.И. Даля. Цивилизация характеризовалась как общее житие, развитое чувство гражданственности, осознание общепринятых правил и подчинение им человеком и гражданином. Но и это объяснение не стало единым.

Таким образом, одного целостного и общепризнанного определения термина не сложилось. Все авторы делают это, основываясь на собственных убеждениях.

Значение понятия "цивилизация" осталось многозначным. Насчитывается свыше ста различных трактовок и объяснений. Но все их можно типизировать, выделяя четыре подхода.

Итак, цивилизация - что такое? Наиболее распространённые варианты:

1. Историческая эпоха, которая сменила «варварство».
2. Наивысшая ступень человеческого развития.
3. Культурно-географическая общность (например, восточная, китайская).
4. Понятие, в рамках глобального понимания охватывающее планету целиком.

Наиболее распространённая современная трактовка

Цивилизация - что такое? Это конечная стадия общественного развития, с высоким уровнем научного и технического прогресса на фоне спада в искусстве и литературе.

Этапы развития цивилизации

Их выделяют несколько, остановимся подробнее.

Доиндустриальная

Эволюция происходила благодаря аграрно-ремесленному производству с применением ручных орудий труда. Основополагающей формой социальной организации была община. Все новое было чуждо. Человечество не просто использовало дары природы, а находилось в ее подчинении, поклоняясь богам Земли, Воды, Солнца, Дождя.

Индустриальная, или «техногенная»

Уже наблюдается господство инноваций над традициями, которые трактовались источником регресса. Чем больше человек зависим от обычаев, тем сильнее он отстает в развитии. Религия впала в немилость, потому что также препятствовала новациям. Прослеживается крайне быстрый технологический рост. Развивается политическая система. Человек не принадлежит определенному социальному статусу, рождается свободным. Наконец-то подчинена природа. Каким образом? Человечество управляет ею, используя науку и технику, а значит - разумом.

Антропогенная

Мы живем в техногенной цивилизации и продолжаем в ней развиваться. Но наша эпоха находится в состоянии кризиса. Мы поработили природу, пользуемся ее бесценными дарами, в частности, недрами, полезными ископаемыми. Они заканчиваются и при этом не пополняются.

Природа пытается защититься от нас, отсюда экологический и экономический кризис, морально-нравственная катастрофа, вызванная отказом от традиций и разрушением этических норм.

О техногенной цивилизации

Учёные выделяют следующие этапы в её развитии:

1. Доиндустриальный. Главные ресурсы - природные. Это дерево, уголь, глина, металл.
2. Индустриальный. На этом этапе правит энергия.
3. Постиндустриальный. Господствующим ресурсом становится информация.

Как человечеству преодолеть глобальную катастрофу? Переходить на новый этап.

Антропогенная цивилизация - что такое? Это эпоха, в которой человек сформировал философское отношение к природе. Теперь он непросто ею управляет, а может и сам подчиняться.

Учеными выдвинуто предположение, что нас ожидает процесс глобальной интеграции. Все народы мира объединятся, сотрутся этнические и культурные границы, воцарится один язык и экономика. Если человечество сольется в единую планетарную общность, появится одна цель. И произойдет возникновение антропогенной цивилизации. Но пока она считается только мифом.

1. Понятие «цивилизация». Развитие подходов к толкованию термина, история возникновения цивилизационной теории.

а) Понятие «цивилизация»

Слово цивилизация связано с обозначением качественного рубежа в истории человечества. Понятие цивилизация впервые употребил французский экономист Виктор Мирабо (1715-1789) в трактате Друг законов в 1757 г.

б) Развитие подходов к толкованию термина

В античные времена цивилизация в лице греческого и римского мира противопоставлялась варварам, не владеющим греческим и латинским языками, не знающим греческой и римской культуры.

Первоначально в 18 веке в это понятие включались нормы поведения, подобающие гражданину (учтивый, приветливый, вежливый).

В период Просвещения этот термин обозначал общий уровень культурного развития. Цивилизация противопоставлялась непросвещенным народам, темным векам феодализма и средневековья. Понятие «цивилизация» ассоциировалось с концепцией прогресса и имело просветительский смысл. Понятия «цивилизация» и «культура» первоначально выступали как синонимы, но постепенно между двумя терминами стало устанавливаться различие. Смысл слова цивилизация постепенно расширялся. Она отождествлялась уже не только с хорошими манерами, но с богатством, уровнем интеллектуального и социального развития.

В начале 19 века термин «цивилизация» употребляется близко к современному значению. Все чаще применяется к большим эпохам и целым народам как обозначение всей совокупности достижений человека. Большую роль в этом сыграли труды французского историка Франсуа Гизо и английского историка Генри Бокля.

Современное понимание термина «цивилизация»: мировая (глобальная) цивилизация – этап в истории человечества, характеризующийся определенным уровнем потребностей, способностей, знаний, навыков, интересов человека, технологическим и экономическим способом производства, строем общественных и политических отношений, уровнем духовного мира. Локальная цивилизация – выражает культурно-исторические, этнические, социально-политические, религиозные, географические особенности народов, связанных общей исторической судьбой.

в) История возникновения цивилизационной теории

Еще в 1 веке до н.э. Тит Лукреций Кар в своем сочинении «О природе вещей» отобразил понимание развития человечества как непрерывного совершенствования.

С 18 века формируются цивилизационные теории. Появляется идея исторического прогресса (Фергюсон, Кондорсе). Возникают теории локальных цивилизаций. Ж.Б Вико – считал, что история разбита на множество потоков с их особыми культурами; не признавал идею прогресса; все народы проходят 3 века: век богов, век героев (идеи самосовершенствования), век людей (материальные ценности выше духовных). И.О Гердер – в каждом народе заложены традиции его предков, и каждый народ развивается по его заветам и единому божественному плану. Франсуа Гизо – великая Идея, которая движет человечеством, осуществление которой – главная цель человечества. Гегель – Идея изначально заложена в человеке природой, осуществляя ее, человечество способствует совершенствованию мира. При этом, у каждого народа своя роль в этом процессе. Выделял развитие цивилизации с развитием человека.

В 19 веке зачастую устанавливались аналогии между живыми организмами и обществом. Стадии развития, которые проходил живой организм (детство, юность, зрелость, старость) переносились и на историю цивилизаций. Согласно Огюсту Конту прогресс истории человечество воплощен в трех последовательных стадиях культуры: теологической (освоение мира), метафизической (познание сущности природы) и научной (познание естественных законов). В развитии цивилизации Конт отдает предпочтение духовному фактору и отмечает, что идеи управляют миром и переворачивают его. Герберт Спенсер считал, что прогресс - это постоянное медленное развитие от простого к сложному. Прогресс – это необходимость. Цивилизацию он рассматривал как живой организм, развивающийся по законам биологии и физиологии. Согласно Генри Боклю с наступлением цивилизации главным двигателем становится разум, науки, духовные законы. Законы физические все больше утрачивают свое значение.

Во второй половине 19 века складываются идеи цикличности развития истории. По Данилевскому существуют культурно-исторические типы (группы народов), у каждого свой путь развития, но каждый проходит 4 стадии: становление, юность, зрелость, упадок. Типы не могут смешиваться, после упадка один тип сменяет другой, а развитие человечества – совокупность усилий всех народов.

Пять законов исторического развития по Данилевскому:

1. Всякий народ – самобытная цивилизация.

2. Цивилизация должна иметь политическую независимость.

3. Цивилизации воздействуют, но не переходят одна в другую.

4. Цивилизации неминуемо погибают.

5. Цивилизация может состоять из нескольких народов.

Американский этнограф Морган предложил схему истории человечества, в которой выделялись три этапа: дикость, варварство и цивилизация (цивилизация замыкает длинную цепь этапов развития первобытного общества). Считал, что этапы развития универсальны и характерны для истории каждого народа. Карл Маркс и Фридрих Энгельс – единая теория исторического развития: 1. История – смена общественно - экономических формаций (всего комплекса экономических, политических и социальных механизмов общество). 2. Историей движет борьба принципиально непримиримых классов. 3. Формации сменяют друг друга до момента установления социалистической формации. Согласно Питириму Сорокину цивилизация – огромный комплекс культурных достижений; рассматривал общества, как большие культурные суперсистемы (цивилизации), определяющие жизнь и поведение людей, множество конкретных исторических процессов и тенденций. Согласно Тойнби : Цивилизация – единая сложная система с уникальными механизмами взаимодействующих частей; цивилизация развивается, сталкиваясь с проблемами внешней среды; цивилизации проходят 3 стадии: зарождение, подъем, упадок. Всякая цивилизация конечна. Лев Николаевич Гумилев – историей движут пассионари (исключительные люди). Когда их процент в обществе велик, оно меняется; если мало, то общество не меняется.

Вывод : человечество развивается прогрессивно, проходит в своем развитии этапы; существует множественность и разнонаправленность исторического развития; цивилизация – сложный комплекс, требующий нормального функционирования каждого из своих элементов.

СМОЛЕНСКИЙ АВТОТРАНСПОРТЫЙ КОЛЛЕДЖ

ЗАЧЕТНАЯ РАБОТА

ПО ПРЕДМЕТУ: “ОБШЕСТВОЗНАНИЕ”

НА ТЕМУ: “Что такое цивилизация ?

История возникновения данного понятия .

Выполнил студент 13 гр.

Андросов Сергей Николаевич

Проверил преподаватель

Науменкова В.Н.

СМОЛЕНСК 2004 г.

ПЛАН

1) Значения слова “цивилизация”………….(9)

2) История возникновения цивилизации….(4)

3) Понятие Цивилизации…………………….(8)

4) Заключение…………………………………(11)

5) Список литературы………………………..(12)

1)Значения слова “цивилизация”

Просветители первыми ввели в широкий научный оборот и понятие цивилизации. По их мнению, цивилизация представляла собой, с одной стороны, определенный этап в развитии человеческого общества, следующий за дикостью и варварством, с другой,- всю совокупность достижений человеческого разума и их воплощений в общественной жизни различных народов.

Употребляя термин Цивилизация в первом его значении, они подчеркивали, что цивилизацию от ранних ступеней развития человечества отличают: возникновение пашенного земледелия, появление государства и писанного права, городов, письменности.

Говоря о цивилизации как о совокупности достижений человеческого разума, они имели в виду признание естественных прав человека, уважение его прав и свобод, осознание верховной властью ответственности перед обществом, открытия науки и философии.

Итак, Цивилизация это исход и завершение культурных поисков, последняя стадия развития. Она характеризуется ослаблением влияния традиций, упадком религиозности, ростом городов, распространением причинно-следственных (природных) взглядов на мир.

2) История возникновения цивилизации.

Когда мы употребляем понятие «цивилизация», то речь идет о термине, который несет чрезвы­чайно большую семантическую и этимологичес­кую нагрузку. Однозначной его трактовки нет ни в отече­ственной, ни в зарубежной науке.

Слово «цивилизация» появилось во французском язы­ке в середине 18 в.; лавры его создания отдают Буланже и Гольбаху. Первоначально это понятие возникло в русле теории прогресса и употреблялось только в един­ственном числе как противоположная «варварству» ста­дия всемирно-исторического процесса и как его идеал в евроцентристской интерпретации. В частности, французские просветители называли цивилизацией общество, ос­нованное на разуме и справедливости.

В начале XIX в« начался переход от монистической интерпретации истории человечества к плюралистичес­кой. Это было обусловлено двумя факторами.

Во-первых, последствиями Великой французской револю­ции, установившей новый порядок на развалинах ста­рого и тем самым обнаружившей несостоятельность эволюционистских воззрений на прогресс общества.

Во-вторых, тем огромным этно-историческим материалом, полученным в «эпоху путешествий», который обна­ружил огромное разнообразие нравов и человечес­ких установлений вне Европы и то, что цивилиза­ции, оказывается, могут умирать.

В связи с этим стала складываться «этнографичес­кая» концепция цивилизации, основу которой составляло представление о том, что у каждого народа - своя циви­лизация (Т. Жуффруа). В романтической историографии начала XIX в. с ее апологией почвы и крови, экзальта­цией народного духа понятию цивилизации был придан локально исторический смысл.

В начале XIX в. Ф. Гизо, предпринимая попытку раз­решить противоречие между идеей прогресса единого рода человеческого и многообразием обнаруженного историко-этнографического материала, заложил основы этно-исторической концепции цивилизации», предполагавшей, что, с одной стороны, существуют локальные цивилиза­ции, а с другой, - есть еще и Цивилизация как прогресс человеческого общества в целом.

В марксизме термин «цивилизация» применялся для характеристики определенной стадии развития общест­ва, следующей за дикостью и варварством.

Утвердившиеся во второй половине XVIII - начале XIX в. три подхода к пониманию слова «цивилизация» продолжают существовать и в настоящее время. Это:

а) унитарный подход (цивилизация как идеал прогрессивного развития человечества, представляющего собой единое целое);

б) стадиальный подход (цивилизации, являющиеся этапом прогрессивного развития человечества как единого целого);

в) локально исторический подход (цивилизации как качественно различные уникальные этнические или исторические общественные образования).

Цивилизация, считал Гизо состоит из двух элементов: социального, внешнего по отношению к человеку и всеоб­щего, и интеллектуального, внутреннего, определяющего его личную природу. Взаимное воздействие этих двух яв­лений. социальных и интеллектуальных, является осно­вой развития цивилизации.

А. Тойнби рассматривал цивилизацию как особый социокультурный феномен, ограниченный определенными пространственно-временными рамками, основу которого составляет религия и четко выраженные параметры тех­нологического развития.

М. Вебер также считал религию основой цивилизации. Л. Уайт подвергает изучению цивилизацию с точки зре­ния внутренней организованности, обусловленности об­щества тремя основными компонентами: техникой, соци­альной организацией и философией, причем техника у него определяет остальные компоненты.

Ф. Копечпы была также предпринята попытка создать особую «науку о цивилизации» и разработать ее общую теорию. Последнюю надо отличать от истории цивили­зации. поскольку теория есть единое учение о цивилиза­ции вообще. Историй же столько, сколько цивилизаций, и нет единого цивилизационного процесса.

Главная проблема науки о цивилизации - происхожде­ние и природа ее многообразия. Содержание всеобщей ис­тории - изучение борьбы цивилизаций, их развития, а так­же история возникновения культур. Основные идеи Ф. Конечны сводятся к тому, что цивилизация.

во-первых, - это особое состояние групповой жизни, ко­торое может быть охарактеризовано с разных сто­рон; «особая форма организации коллективности лю­дей», «метод устройства коллективной жизни», т.е. цивилизация - это социальная целостность;

во-вторых, внутренняя жизнь цивилизации определяется двумя фундаментальными категориями - блага (мо­рали) и истины; а внешняя, или телесная - катего­риями здоровья и благополучия. Кроме них, жизнь цивилизации основана на категории красоты. Эти пять категорий, или факторов устанавливают строй жизни и своеобразие цивилизаций, а неограниченнос­ти методов как способов связи факторов жизни соот­ветствует неограниченное количество цивилизаций.

В отечественной литературе также существует раз­личное понимание того, что лежит в основе цивилизации. Так, представители географического детерминизма счи­тают, что решающее воздействие на характер цивилиза­ции оказывает географическая среда существования того или иного народа, которая влияет прежде всего на фор­мы кооперации людей, постепенно изменяющих природу (Л.Л. Мечников).

Л.Н. Гумилев связывает это понятие с особенностями этнической истории.

Однако в целом у нас преобладает культурологичес­кий подход к определению понятия «цивилизация». В боль­шинстве словарей это слово интерпретируется как сино­ним понятия культура. В широком смысле под ним под­разумевают совокупность материальных и духовных до­стижений общества в его историческом развитии, в узком -только материальную культуру.

Поэтому большинство ученых склонны определять ци­вилизацию «как социокультурную общность, обладаю­щую качественной спецификой», как «целостное кон­кретно-историческое образование, отличающееся харак­тером своего отношения к миру природы и внутренни­ми особенностями самобытной культуры».

Культурологический путь к пониманию цивилизации представляет собой форму гносеологического редукционизма, когда весь мир людей сводится к его культурным ха­рактеристикам. Тем самым цивилизационный подход ото­ждествляется с культурологическим. В связи с этим надо отметить, что еще в XIX - начале XX в., особенно в странах германского языка, культуру противопоставляли понятию «цивилизация».

Так, уже у Канта намечается различие между понятия­ми цивилизации и культуры. Шпенглер, представляя цивилизацию совокупностью технико-механических элемен­тов, противопоставляет ее культуре, как царству органи­чески-жизненного. Поэтому он утверждает, что цивилиза­ция - это заключительный этап развития какой-либо культуры или какого-либо периода общественного развития, для которых характерны высокий уровень научных и технических достижений и упадок искус­ства и литературы.

Кроме того, некоторые ученые независимо от их пред­ставлений о том, что лежит в основе цивилизации, рас­сматривают ее как внешний по отношению к человеку мир, культура же ими трактуется как символ его внутреннего достояния, как духовный код жизнедеятельности.

В связи с этим термин «цивилизация» употребляется в нормативно-ценностном значении, позволяющем фиксиро­вать то, что получило название матрицы или «доминант­ной формы интеграции» (П. Сорокин).

Такое понимание отличается и от представления о ней как о «конгломерате разнообразных явлений» и не сводит цивилизацию к специфике культуры.

Таким образом, с этой точки зрения цивилизационный и культурологический подходы представляют собой различ­ные способы научной интерпретации истории. Цивилиза­ционный подход ориентирован прежде всего на поиск «единой матрицы», доминантной формы социальной ин­теграции. Культурологический - на изучение культуры как доминанты социальной жизни. В качестве матрицы той или иной цивилизации могут выступать разные основания.

3)Понятие Цивилизации

Кризис прогрессистских иллюзий просветителей, бога­тый этноисторический материал, полученный в «эпоху пу­тешествий» и обнаруживший огромное разнообразие нравов и культур вне Европы, привели к тому, в начале XIX в. возникла «этнографическая концепция цивилизаций», в ос­нову которой было положено представление о том, что у каждого народа - своя цивилизация
(Т. Жуффруа).

Когда собственные социальные связи начинают доминировать над природными, и когда общество начинает развиваться и функционировать на своей собственной почве.

Понятие цивилизация (от лат. civilis - Общественный, общественный, государственный, гражданский) введено в научный словарь французским просветителем Оноре Габриэлем Мирабо 1756 года. Под этим определением французские просветители имели в виду общество , основанное на ума и справедливости .

1. Появление термина

Попытку установить время появления термина одним из первых сделал французский историк Люсьен Февр . В своей работе "Цивилизация: эволюция слова и группы идей" ученый пришел к выводу, что впервые термин в печатном виде появляется в работе?Древность, разоблачена в своих обычаях" (1766) французского инженера Буланже:

Однако эта книга увидела свет уже после смерти автора и к тому же не в первоначальном варианте, а уже с существенным корректурой , внесенной бароном Гольбахом - известным автором неологизмов . Авторство Гольбаха кажется Февр еще более вероятным в свете того, что Буланже в своей работе вспомнил срок один раз, в то время как Гольбах неоднократно использовал понятие "цивилизация", "цивилизовать", "цивилизованный" в своих работах "Система общества" и "Система природы ". С тех пор термин входит в научный оборот, а года он впервые попадает в "Словарь Академии" .

Швейцарский историк культуры Жан Старобинского в своем исследовании не упоминает ни Буланже, ни Гольбаха. По его мнению, авторство термина "цивилизация" принадлежит маркизу Мирабо и его труды "Друг человечества" (1757) .

Однако, оба автора отмечают, что до вступления сроком социально-культурного значения (как стадии культуры, противопоставленного дикости и варварству) оно должно юридическое значение - судебное решение , которое переводит уголовный процесс в разряд процессов гражданских - которое впоследствии было утрачено.

Такую же эволюцию (от юридического значения до социального) слово проходило и в Англии , однако там в печатном издании оно появилось спустя пятнадцать лет после публикации книги Мирабо (1772). Однако обстоятельства упоминания этого слова указывают на то, что слово еще раньше стало привычным, что также объясняет скорость его дальнейшего распространения. Исследование Бенвениста указывает на то, что появление слова civilization (разница в одной букве) в Великобритании было практически синхронным. В научный оборот его ввел шотландский философ Адам Фергюсон, автор произведения "Очерк истории гражданского общества" (1767), где уже на второй странице отметил :

Хотя Бенвенист оставил открытым вопрос об авторстве термина, о возможном заимствовании Фергюсоном понятия из французского лексикона или более ранних работ его коллег, именно шотландский ученый впервые использовал понятие "цивилизация" в теоретической периодизации мировой истории, где противопоставил его дикости и варварству. С этого времени судьба данного термина тесно переплелась с развитием историкофилософськои мысли в Европе.

2. Цивилизация как стадия общественного развития

Периодизация, предложенная Фергюсоном, продолжала пользоваться большой популярностью не только в последней трети XVIII века, но и на протяжении почти всего XIX века. Ее плодотворно использовали Льюис Морган ("Древнее общество", 1877) и Фридрих Энгельс ("Происхождение семьи, частной собственности и государства"; 1884).

Для цивилизации как стадии общественного развития характерно выделение социума из природы и возникновения противоречий между естественными и искусственными факторами развития общества. На данном этапе превалируют социальные факторы жизнедеятельности человека, прогрессирует рационализация мышления . Для этого этапа развития характерно преобладание искусственных производительных сил над природными .

Также признаки цивилизованности включают в себя: развитие земледелия и ремесел , классовое общество , наличие государства , городов , торговли , частной собственности и денег , а также монументальное строительство , "достаточно" развита религия , письменность и т. п. .

Академик Б. С. Ерасов выделил следующие критерии, отличающие цивилизацию от стадии варварства :

3. Локальные цивилизации и плюрально-циклический взгляд на историю

3.1. Изучение локальных цивилизаций

В 19 веке европейские историки, получив первые сведения о восточные общества, пришли к выводу, что между обществами, которые находятся на стадии цивилизации, могут существовать качественные различия. Это позволило им говорить не об одной цивилизации, а о нескольких цивилизаций. Впрочем представления о культурных различиях между европейской и неевропейскими культурами появились еще раньше: например, российский исследователь И. М. Ионов трактует заявления итальянского философа Джамбатиста Вико (1668-1744) о том, что "император китайский чрезвычайно культурный", как зародыш представлений о существовании особой китайской цивилизации, а значит, и о вероятной множественности цивилизаций. Однако, ни в его работах, ни в произведениях Вольтера и Иоганна Готфрида Гердера , которые выражали идеи, родственные идеям Вико, понятие цивилизация не было главенствующим, а понятие локальная цивилизация не употреблялось вообще .

Впервые слово цивилизация использовано в двух смыслах в книге французского писателя и историка Пьера Симона Балланша "Старик и юноша" (1820). Позже такое же его употребление встречается Эжена Бюрнуф "Очерк о пали" (1826), в работах известного путешественника и исследователя Александра фон Гумбольдта и ряда других мыслителей . Использованию второго значения слова цивилизация поспособствовал французский историк Франсуа Гизо , который неоднократно применял термин во множественном, хотя оставался верным линейно-стадиальный схеме исторического развития .

Жозеф Гобино

Впервые термин локальная цивилизация появилась в работе французского философа Шарля Ренувье "Руководство к древней философии" (1844). Через несколько лет свет увидела книга французского писателя и историка Жозефа Гобино "Опыт о неравенстве человеческих рас" (1853-1855), в которой автор выделил 10 цивилизаций, каждая из которых проходит свой собственный путь развития. Возникнув, каждый из них рано или поздно погибает, и Западная цивилизация не является исключением. Однако мыслителя совершенно не интересовали культурные, социальные, экономические различия между цивилизациями: его волновало лишь то общее, что было в истории цивилизаций - взлеты и падения аристократии . Поэтому его историко-философская концепция имеет косвенное отношение к теории локальных цивилизаций и прямое идеологии консерватизма .

Идеи, созвучные работам Гобино, преподавал и немецкий историк Генрих Рюккерта, который пришел к выводу, что история человечества - не единственный процесс, а сумма параллельно протекающих процессов культурно-исторических организмов, которые невозможно расположить на одной линии. Немецкий исследователь впервые обратил внимание на проблему границы цивилизаций, их взаимовлияния, структурных отношений. Вместе с тем Рюккерта продолжал рассматривать весь мир как объект воздействия Европы , что обусловило наличие в его концепции реликтов иерархического подхода к цивилизациям, отрицание их равноценности и самодостаточности .

Н. Я. Данилевский

Первым на цивилизационные отношения взглянуть через призму не европоцентрическая самосознания удалось российскому социологу Николаю Яковлевичу Данилевскому, который в своей книге "Россия и Европа" (1869) противопоставил стареющей европейской цивилизации молодую славянский. Русский идеолог панславизма указывал, что ни один культурно-исторический тип не может претендовать на то, чтобы считаться более развитым, более высоким, чем другие. Западная Европа в этом отношении не представляет исключения. Хотя эту мысль философ не выдерживает до конца, тем указывая на превосходство славянских народов над своими западными соседями.

Следующей значительной вехой в становлении теории локальных цивилизаций стала работа немецкого философа и культуролога Освальда Шпенглера "Закат Европы" (1918). Неизвестно точно, был ли знаком Шпенглер с работой русского мыслителя, но в целом основные концептуальные положения этих ученых подобные во всех важнейших пунктах . Как и Данилевский, решительно отвергая общепринятое условная периодизация истории на "Древний мир - Средние века - Новий час" , Шпенглер виступив прихильником іншого погляду на світову історію - як на ряд незалежних одна від одної культур, що проживають, подібно до живих організмів, періоди зародження, становлення і вмирання. Як і Данилевський, він виступає з критикою європоцентризму і виходить не з потреб історичного дослідження, а з необхідності знайти відповіді на питання, поставлені сучасним суспільством : в теорії локальних культур німецький мислитель знаходить пояснення кризі західного суспільства, яке переживає такий самий занепад, який спіткав єгипетську , античну та інші стародавні культури . Книга Шпенглера містила не так багато теоретичних новацій у порівнянні з опублікованими раніше роботами Рюккерта і Данилевського, однак мала гучний успіх, оскільки була написана яскравою мовою, рясніла фактами й міркуваннями і була опублікована після завершення Першої світової війни , що викликала повне розчарування у західній цивілізації і підсилила кризу європоцентризму .

Гораздо более весомый вклад в изучение локальных цивилизаций внес английский историк Арнольд Джозеф Тойнби . В своей 12-томной труда "Постижение истории" (1934-1961 годы). Британский ученый разделил историю человечества на ряд локальных цивилизаций, имеющих одинаковую внутреннюю схему развития. Появление, становление и упадок цивилизаций характеризовался такими факторами, как внешний Божественный толчок и энергия , вызов и ответ и уход и возвращение. Во взглядах Шпенглера и Тойнби много общих черт. Главное же отличие заключается в том, что у Шпенглера культуры совершенно отделены друг от друга. В Тойнби наоборот эти отношения хотя и имеют внешний характер, но составляют часть жизни самих цивилизаций. Для него чрезвычайно важно, что некоторые общества, присоединяясь к другим, обеспечивают тем самым непрерывность исторического процесса .

Российский исследователь Ю. В. Яковец, основываясь на работах Дэниела Белла и Элвина Тоффлера , сформулировал концепцию мировых цивилизаций как определенную ступень "в историческом ритме динамики и генетики общества как целостной системы, в которой взаимно переплетены, дополняя друг друга, материальное и духовное воспроизводство, политика, экономика, социальные отношения и культура" . История человечества в его трактовке представлена ​​как ритмичная смена цивилизационных циклов, продолжительность которых неумолимо сокращается.

Развертывание цивилизации во времени (по Б. Н. Кузык, Ю. Б. Яковца)

Глобальная цивилизация	Мировые цивилизации	Поколение локальных цивилизаций	Локальные цивилизации
Первый исторический суперцикл (8-е тыс. до н. Э - 1-е тыс. н. Э)	Неолитическая (8-4 тыс. до н. э) Раннеклассовое (конец 4-го - начало 1-го тыс. до н. Э)	1-е поколение (конец 4-го - начало 1-го тыс. до н. Э)	Древнеегипетская, шумерская, ассирийская, вавилонская, эллинская, минойская, индийская, китайская
	Античная (VIII в. до н. н.э. - V в. н. э)	2-е поколение (VIII в. До н. Н.э. - V в. Н. Э)	Греко-римская, персидская, финикийская, индийская, китайская, японская, давньоеамериканська
Второй исторический суперцикл (VI-XX вв.)	Средневековая (VI-XIV вв.)	3-е поколение (VI-XIV вв.)	Византийская, восточноевропейская, восточнославянская, китайская, индийская, японская
	Ранньоиндустриальна (XV - середина XVIII в.) Индустриальная (середина XVIII-XX вв.)	4-е поколение (XV-XX вв.)	Западная, евразийская, буддийская, мусульманская, китайская, индийская, японская
Третий исторический суперцикл XXI-XXIII вв. (Прогноз)	Постиндустриальная	Пятый поколения (XXI - начале XXIII вв. - Прогноз)	Западноевропейская, восточноевропейская, североамериканская, латиноамериканская, океаническая, русский, китайский, индийский, японский, мусульманская, буддийская, африканская

В настоящее время (2011 год) свою деятельность продолжает "Международное общество сравнительного изучения цивилизаций" (International Society for the Comparative Study of Civilizations), которое проводит ежегодные конференции и осуществляет выпуск журнала "Comparative Civilizations Review".

3.2. Критика цивилизационной теории

Концепции Данилевского, Шпенглера и Тойнби были неоднозначно встречены научным сообществом. Хотя их работы считаются фундаментальными работами в области изучения истории цивилизаций, их теоретические разработки встретили серьезную критику. Одним из наиболее последовательных критиков цивилизационной теории выступил российско-американский социолог Питирим Сорокин , который отметил, что "серьезная ошибка этих теорий заключается в смешивании культурных систем с социальными системами (группами), в том, что название" цивилизация "дается существенно различным социальным группам и их общим культурам - то этническим, то религиозным, то государственным, то территориальным, то различным многофакторным группам, а то даже конгломерату различных обществ с присущими им совокупными культурами " , в результате чего ни Тойнби, ни его предшественники не смогли назвать главные критерии выделения цивилизаций, равно как и их точное количество.

3.3. Критерии выделения цивилизаций, их количество

Впрочем попытки введения критериев для выделения цивилизаций предпринимались неоднократно. Российский историк Э. Д. Фролов в одной из своих работ перечислил их наиболее распространенный набор: общность (так сталося, наприклад, з варварства , вчені довгий час намагалися відповісти на запитання: "Якщо припустити, що в первісному суспільстві в усіх людей був більш-менш однаковий спосіб життя, якому відповідала єдине духовне і матеріальне середовище, чому не всі ці суспільства розвинулися в цивілізації?".

На етапі розвитку складається і розвивається цілісний соціальний порядок, що відображає базисні орієнтири цивілізаційної системи. Цивілізація формується як певна модель соціальної поведінки індивіда і відповідної структури суспільних інститутів. Розквіт цивілізаційної системи пов"язаний з якісною завершеністю в її розвитку, остаточним складанням основних системних інститутів. Розквіт супроводжується уніфікацією цивілізаційного простору і активізацією імперської політики, що відповідно символізує зупинку якісного саморозвитку суспільної системи в результаті щодо повної реалізації базових принципів і переходу від динамічного до статичного, охоронного. Це становить основу цивілізаційної кризи - якісної зміни динаміки, рушійних сил, основних форм розвитку.

На етапі згасання цивілізація вступає у стадію кризового розвитку, крайнього загострення соціальних, економічних, політичних конфліктів, духовного розлому. Ослаблення внутрішніх інститутів робить суспільство уразливим для зовнішньої агресії. В результаті цивілізація гине або в ході внутрішньої смути, або в результаті завоювання .

См.. также

Примечания

Литература

• Семёнов Ю. И. Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). - М.: Современные тетради, 2003. - 776 с. - 2500 экз. - ISBN 5-88289-208-2
• Кузык Б. Н., Яковец Ю. В. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее: В 2 т. / Б. Н. Кузык, Ю. В. Яковец. - М.: Институт экономических стратегий, 2006. - Т. 1: Теория и история цивилизаций. - 768 с. - 5000 экз. - ISBN 5-93618-101-4
• Пономарёв М. В., Смирнова С. Ю. Новая и новейшая история стран Европы и Америки: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений: В 3 ч.. - М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2000. - Т. 1. - 288 с. - 10 000 экз. - ISBN 5-691-00344-5
• Февр Л. Цивилизация: эволюция слова и группы идей // Бои за историю / Февр, Люсьен, Бобович, А. А., Гуревич, А. Я., АН СССР. - М.: Наука, 1991. - С. 239-281. - 629 с. - (Памятники исторической мысли). - 13 000 экз. - ISBN 5-02-009042-5
• Сравнительное изучение цивилизаций : Хрестоматия / Коллект. автор, Ерасов, Борис Сергеевич. - М.: Аспект Пресс, 2001. - 556 с. - ISBN 5-7567-0217-2
• Прокофьева Г. П. Становление категории "Цивилизация" как универсальной единицы анализа исторического процесса: Дис. ... Канд. филос. наук: 09.00.11. - Хабаровск: 2001. - 141 с.

Цивилизации

Возникновение термина

Попытку установить время появления термина «цивилизация» одним из первых предпринял французский историк Люсьен Февр . В своей работе «Цивилизация: эволюция слова и группы идей» он зафиксировал первое появление термина в напечатанном виде в работе «Древность, разоблачённая в своих обычаях» (1766) французского инженера Буланже.

Однако данная книга увидела свет уже после смерти автора и к тому же не в изначальном варианте, а уже с существенной корректурой , внесённой бароном фон Гольбахом - известным в ту эпоху автором неологизмов . Авторство Гольбаха кажется Февру ещё более вероятным в свете того, что Буланже в своей работе упомянул термин единожды, Гольбах же неоднократно использовал понятия и термины «цивилизация», «цивилизовать», «цивилизованный» и в своих работах «Система общества» и «Система природы». С этого времени термин входит в научный оборот, а в 1798 году он впервые попадает в «Словарь Академии» .

Швейцарский историк культуры Жан Старобинский в своём исследовании не упоминает ни Буланже, ни Гольбаха. По его мнению, авторство термина «цивилизация» принадлежит Виктору Мирабо и его труду «Друг человечества» () .

Тем не менее оба автора отмечают, что до приобретения термином социокультурного значения (как стадии развития культуры, противопоставленной дикости и варварству) оно имело юридическое значение - судебное решение , которое переводит уголовный процесс в разряд процессов гражданских - которое со временем было утрачено.

Такую же эволюцию (от юридического значения к социальному) слово проходило и в Англии, однако там в печатном издании оно появилось спустя пятнадцать лет после публикации книги Мирабо (). Тем не менее обстоятельства упоминания этого слова указывают на то, что слово ещё ранее вошло в обиход, что также объясняет быстроту его дальнейшего распространения как термина. Исследование Бенвениста указывает на то, что появление слова «civilization» (разница в одной букве) в Великобритании было практически синхронным. В англоязычную научную терминологию его ввёл шотландский философ Адам Фергюсон , автор сочинения «An Essay on the History of Civil Society» (в русс. пер. «Опыт истории гражданского общества») (), где уже на второй странице отметил :

И хотя Бенвенист оставил открытым вопрос об авторстве термина, о возможном заимствовании Фергюсоном понятия из французской терминологии или из ранних трудов его коллег, именно шотландский учёный впервые использовал понятие «цивилизация» в теоретической периодизации мировой истории, где противопоставил его дикости и варварству . С этого времени судьба данного термина тесно переплелась с развитием историософской мысли в Европе.

Цивилизация как стадия общественного развития

Периодизация, предложенная Фергюсоном, продолжала пользоваться большой популярностью не только в последней трети XVIII в. но и на протяжении почти всего XIX в. Её плодотворно использовали Льюис Морган («Древнее общество»; ) и Фридрих Энгельс («Происхождение семьи, частной собственности и государства»; ).

Для цивилизации как стадии общественного развития характерно выделение социума из природы и возникновение расхождений (вплоть до противоречий) между естественными и искусственными факторами развития общества. На данном этапе превалируют социальные факторы жизнедеятельности человека (или иного разумного существа), прогрессирует рационализация мышления. Для этого этапа развития характерно преобладание искусственных производительных сил над естественными .

Также признаки цивилизованности включают в себя развитие земледелия и ремёсел, классовое общество, наличие государства, городов, торговли, частной собственности и денег, а также монументальное строительство, «достаточно» развитую религию, письменность и т. п . Философ востоковед Б. С. Ерасов выделил следующие критерии, отличающие цивилизацию от стадии варварства :

1. Система экономических отношений, основанная на разделении труда - горизонтальном (профессиональная и укладная специализация) и вертикальном (социальная стратификация).
2. Средства производства (включая живой труд) контролируются правящим классом, который осуществляет централизацию и перераспределение прибавочного продукта , изымаемого у первичных производителей через оброк или налоги, а также через использование рабочей силы для проведения общественных работ.
3. Наличие сети обмена, контролируемой профессиональным купечеством или же государством, которая вытесняет прямой обмен продуктов и услуг.
4. Политическая структура, в которой доминирует слой общества, концентрирующий в своих руках исполнительные и административные функции. Племенная организация, основанная на происхождении и родстве, замещается властью правящего класса, опирающейся на принуждение. Государство, обеспечивающее систему социально-классовых отношений и единство территории, составляет основу цивилизационной политической системы.

Локальные цивилизации и плюрально-циклический взгляд на историю

Изучение локальных цивилизаций

Впервые слово «цивилизация» было использовано в двух значениях в книге французского писателя и историка Пьера Симона Балланша «Старик и юноша» (). Позже такое же его употребление встречается в книге востоковедов Эжена Бюрнуфа и Христиана Лассена «Очерк о пали» (1826), в работах известного путешественника и исследователя Александра фон Гумбольдта и ряда других мыслителей и исследователей . Использованию второго значения слова «цивилизация» поспособствовал французский историк Франсуа Гизо , который неоднократно использовал термин в множественном числе, но тем не менее оставался верен линейно-стадиальной схеме исторического развития . Впервые термин «локальная цивилизация» появился в работе французского философа Шарля Ренувье «Руководство к древней философии» (). Спустя несколько лет свет увидела книга французского писателя и историка Жозефа Гобино «Опыт о неравенстве человеческих рас» (1853-1855), в которой автор выделил 10 цивилизаций, каждая из которых проходит свой собственный путь развития. Возникнув, каждая из них рано или поздно погибает.Однако мыслителя совершенно не интересовали культурные, социальные, экономические различия между цивилизациями: его волновало лишь то общее, что было в истории цивилизаций, - возвышение и падение аристократий . Поэтому его историософская концепция имеет косвенное отношение к теории локальных цивилизаций и прямое - к идеологии консерватизма .

Идеи, созвучные работам Гобино, излагал и германский историк Генрих Рюккерт , который пришёл к выводу, что история человечества - это не единый процесс, а сумма параллельно протекающих процессов культурно-исторических организмов, которые невозможно расположить на одной линии. Рюккерт впервые обратил внимание на проблему границ цивилизаций, их взаимовлияния, структурных взаимоотношений внутри них. Вместе с тем Рюккерт продолжал рассматривать весь мир как объект воздействия Европы (то есть Европейской цивилизации как ведущей), что обусловило наличие в его концепции реликтов иерархического подхода к цивилизациям, отрицание их равноценности и самодостаточности.
Первым на цивилизационные отношения взглянуть через призму неевропоцентрического самосознания удалось русскому социологу Николаю Яковлевичу Данилевскому , который в своей книге «Россия и Европа» () противопоставил стареющей западноевропейской цивилизации молодую восточноевропейскую - славянскую. Русский идеолог панславизма указывал, что ни один культурно-исторический тип не может претендовать на то, чтобы считаться более развитым, более высоким, чем остальные. Западная Европа в этом отношении не представляет исключения. Хотя эту мысль философ не выдерживает до конца, порой указывая на превосходство славянских народов над своими западными соседями. Следующим значительным событием в становлении теории локальных цивилизаций стала работа германского философа и культуролога Освальда Шпенглера «Закат Европы » (). Неизвестно доподлинно, был ли знаком Шпенглер с работой русского мыслителя, но тем не менее основные концептуальные положения этих учёных сходны во всех важнейших пунктах . Как и Данилевский, решительно отвергая общепринятую условную периодизацию истории на «Древний мир - Средние века - Новое время», Шпенглер выступил сторонником другого взгляда на мировую историю - как на ряд независимых друг от друга культур , проживающих, подобно живым организмам, периоды зарождения, становления и умирания. Как и Данилевский, он выступает с критикой европоцентризма и исходит не из нужд исторического исследования, а из необходимости найти ответы на вопросы, поставленные современным обществом: в теории локальных культур этот германский мыслитель находит объяснение кризису западного общества, которое переживает такой же упадок, который постиг египетскую, античную и другие древние культуры. Книга Шпенглера содержала не так уж много теоретических новаций в сравнении с опубликованными ранее работами Рюккерта и Данилевского, однако она имела шумный успех, поскольку была написана ярким языком, изобиловала фактами и рассуждениями и была опубликована после завершения Первой мировой войны , вызвавшей полное разочарование в западной цивилизации и усилившей кризис европоцентризма .

Гораздо более весомый вклад в изучение локальных цивилизаций внёс английский историк Арнольд Тойнби . В своём 12-томном труде «Постижение истории » (1934-1961 гг.) Тойнби подразделил историю человечества на ряд локальных цивилизаций, имеющие единую внутреннюю схему развития. Появление, становление и упадок цивилизаций характеризовался такими факторами, как внешний Божественный толчок и энергия, вызов и ответ и уход и возвращение. Во взглядах Шпенглера и Тойнби есть много общих черт. Главное же различие состоит в том, что у Шпенглера культуры совершенно обособлены друг от друга. У Тойнби же эти отношения хотя и имеют внешний характер, но составляют часть жизни самих цивилизаций. Для него чрезвычайно важно, что некоторые общества, присоединяясь к другим или наоборот обосабливаясь, обеспечивают тем самым непрерывность исторического процесса .

Российский исследователь Ю. В. Яковец, основываясь на работах Дэниела Белла и Элвина Тоффлера , сформулировал концепцию «мировых цивилизаций» как определённой ступени «в историческом ритме динамики и генетики общества как целостной системы, в которой взаимно переплетены, дополняя друг друга, материальное и духовное воспроизводство, экономика и политика, социальные отношения и культура» . История человечества в его трактовке представлена как ритмичная смена цивилизационных циклов, продолжительность которых неумолимо сокращается.

Критерии выделения цивилизаций, их количество

Впрочем, попытки введения критериев для выделения цивилизаций предпринимались неоднократно. Российский историк Э. Д. Фролов в одной из своих работ перечислил их наиболее распространённый набор: общность геополитических условий, исконное языковое родство, единство или близость экономического и политического строя, культуры (включая религию) и менталитета. Вслед за Шпенглером и Тойнби учёный признавал, что «оригинальное качество цивилизации обусловлено оригинальным свойством каждого из структурообразующих элементов и их неповторимым единством» .

Циклы цивилизаций

На современном этапе учёные выделяют следующие циклы цивилизационного развития: зарождение, развитие, расцвет и угасание . Впрочем не все локальные цивилизации проходят все стадии жизненного цикла, в полном масштабе разворачиваясь во времени. Цикл некоторых из них прерывается в силу природных катастроф (так произошло, например, с минойской цивилизацией) либо столкновений с другими культурами (доколумбовы цивилизации Центральной и Южной Америки, скифская протоцивилизация) .

На этапе зарождения возникает социальная философия новой цивилизации, которая появляется на маргинальном уровне в период завершения предцивилизационной стадии (или расцвета кризиса предыдущей цивилизационной системы). К её составляющим можно отнести поведенческие стереотипы, формы экономической активности, критерии социальной стратификации , методы и цели политической борьбы . Поскольку многие общества так и не смогли преодолеть цивилизационный порог и остались на стадии дикости или варварства, учёные долгое время старались ответить на вопрос: «если предположить, что в первобытном обществе у всех людей был более или менее одинаковый образ жизни, которому соответствовала единая духовная и материальная среда, почему не все эти общества развились в цивилизации?». Согласно мнению Арнольда Тойнби, цивилизации рождают, эволюционируют и адаптируются в ответ на различные «вызовы» географической среды. Соответственно, те общества, которые оказались в стабильных природных условиях, старались приспособиться к ним, ничего не изменяя, и наоборот - социум, который испытывал регулярные или внезапные изменения окружающей среды, неизбежно должен был осознать свою зависимость от природной среды, и для ослабления этой зависимости противопоставить ей динамичный преобразовательный процесс .

На этапе развития складывается и развивается целостный социальный порядок, отражающий базисные ориентиры цивилизационной системы. Цивилизация формируется как определённая модель социального поведения индивида и соответствующей структуры общественных институтов.

Расцвет цивилизационной системы связан с качественной завершённостью в её развитии, окончательным складыванием основных системных институтов. Расцвет сопровождается унификацией цивилизационного пространства и активизацией имперской политики, что соответственно символизирует остановку качественного саморазвития общественной системы в результате относительно полной реализации базовых принципов и перехода от динамичного к статичному, охранительному. Это составляет основу цивилизационного кризиса - качественного изменения динамики, движущих сил, основных форм развития.

На этапе угасания цивилизация вступает в стадию кризисного развития, крайнего обострения социальных, экономических, политических конфликтов, духовного разлома. Ослабление внутренних институтов делает общество уязвимым для внешней агрессии. В итоге цивилизация погибает или в ходе внутренней смуты, или в результате завоевания.

Критика

Концепции Данилевского, Шпенглера и Тойнби были неоднозначно встречены научным сообществом. Хотя их труды и считаются фундаментальными работами в области изучения истории цивилизаций, их теоретические разработки встретили серьёзную критику. Одним из наиболее последовательных критиков цивилизационной теории выступил русско-американский социолог Питирим Сорокин , который указал, что «самая серьезная ошибка этих теорий состоит в смешении культурных систем с социальными системами (группами), в том, что название „цивилизация“ дается существенно различным социальным группам и их общим культурам - то этническим, то религиозным, то государственным, то территориальным, то различным многофакторным группам, а то даже конгломерату различных обществ с присущими им совокупными культурами» , в результате чего ни Тойнби, ни его предшественники не смогли назвать главные критерии вычленения цивилизаций, ровно как и их точное количество.
Историк-востоковед Л. Б. Алаев отмечает, что все критерии выделения цивилизаций (генетический, природный, религиозный) крайне уязвимы. А раз отсутствуют критерии, то невозможно сформулировать и понятие «цивилизации», которое до сих пор остаётся предметом споров, как и их границы, и количество. Кроме того, цивилизационный подход апеллирует к понятиям, выходящим за рамки науки, и как правило связанным с «духовностью», трансцендентностью, судьбой и т. д. Всё это ставит под вопрос собственно научность учения о цивилизациях. Учёный отмечает, что аналогичные ему идеи обычно поднимают на щит элиты стран периферийного капитализма, предпочитающие вместо отсталости говорить о «самобытности» и «особом пути» своих стран, противопоставляющие «духовный» Восток «материальному, загнивающему, враждебному» Западу, провоцирующие и поддерживающие антизападные настроения. Российским аналогом таких идей является евразийство .

В настоящее время (2014 год) свою деятельность продолжает «Международное общество сравнительного изучения цивилизаций », которое проводит ежегодные конференции и осуществляет выпуск журнала «Comparative Civilizations Review».

Напишите отзыв о статье "Цивилизация"

Примечания

Источники

1. , с. 28.
2. , с. 114-115.
3. , с. 152.
4. , с. 239-247.
5. Жан Старобинский . Слово «цивилизация» // / Старобинский, Жан, Васильева, Е.П., Дубин, Б.В. , Зенкин, С.Н. , Мильчина, В.А. . - М .: Языки славянской культуры, 2002. - Т. 1. - С. 110-149. - 496 с. - (Язык. Семиотика. Культура). - ISBN 5-94457-002-4 .
6. Бенвенист Э. Глава XXXI. Цивилизация. К истории слова = Civilization. Contribution à l"histoire du mot // Общая лингвистика. - М .: URSS , 2010.
7. Фергюсон А. Опыт истории гражданского общества = An Essay on the History of Civil Society / Фергюсон, Адам, Мюрберг, И.И., Абрамов, М.А. . - М .: РОССПЭН, 2000. - 391 с. - (Университетская б-ка: Политология). - 1 000 экз. - ISBN 5-8243-0124-7 .
8. , с. 55.
11. И. Н. Ионов Рождение теории локальных цивилизаций и смена научных парадигм // Образы историографии: Сб.. - М .: РГГУ , 2001. - С. 59-84 . - ISBN 5-7281-0431-2 .
13. Семёнов Ю. И. Философия истории. - С. 174-175
14. Кузык Б. Н., Яковец Ю. В. Цивилизации: теория, история, диалог, будущее. - Т. 1. - С. 47-48
15. Репина Л. П. История исторического знания: пособие для вузов / Л. П. Репина, В. В. Зверева, М. Ю. Параманова. - 2-ое. - М .: Дрофа, 2006. - С. 219-220. - 288 с. - 2000 экз. - ISBN 5-358-00356-8 .
16. Яковец Ю. В. Становление постиндустриальной цивилизации.- М., 1992. - С.2
17. Фролов Э. Д Проблема цивилизаций в историческом процессе // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2: История. - 2006. - № 2 . - С. 96-100 .
18. , с. 56-57.
19. , с. 92.
20. , с. 72.
21. Сорокин П.
22. Алаев Л. Б. // Историческая психология и социология истории. 2008. № 2.
23. Шнирельман В. А. // Историческая психология и социология истории. 2009. № 2.
24. Крадин Н. Н. // Л. Е. Гринин , А. В. Коротаев , С. Ю. Малков История и Математика: Альманах. - М .: Либроком, 2009. - № 5 . - С. 166-200 . - ISBN 978-5-397-00519-7 .
25. Ю.И. Семенов. Материалистическое понимание истории: недавнее прошлое, настоящее, будущее // Новая и новейшая история. 1996. №3. С. 80-84
26. // Семенов Ю. И. Философия истории. (Общая теория, основные проблемы, идеи и концепции от древности до наших дней). М.: Современные тетради, 2003.
27. izvestia.asu.ru/1999/2/soci/TheNewsOfASU-1999-2-soci-05.pdf с. 6

Литература

• Семёнов Ю.И. . - М .: Современные тетради, 2003. - 776 с. - 2500 экз. - ISBN 5-88289-208-2 .
• Кузык Б. Н. , Яковец Ю. В. . - М .: Институт экономических стратегий, 2006. - Т. 1: Теория и история цивилизаций. - 768 с. - 5000 экз. - ISBN 5936181014 .
• Пономарёв М. В. , Смирнова С. Ю. Новая и новейшая история стран Европы и Америки: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений: В 3 ч. - М .: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2000. - Т. 1. - 288 с. - 10 000 экз. - ISBN 5-691-00344-5 .
• Россия как цивилизация: устойчивое и изменчивое / А.С. Ахиезер , С.Н. Гавров , Э.С. Кульпин, А.А. Пелипенко , И.В. Кондаков , Н.А. Хренов, И.Г. Яковенко и др. Отв. Ред И.Г. Яковенко ; Научный совет РАН «История мировой культуры». – М.: Наука , 2007. – 685 с. ISBN 978-5-02-035664-1

• Февр Л. Цивилизация: эволюция слова и группы идей // Бои за историю / Февр, Люсьен, Бобович, А.А., Гуревич, А.Я. , АН СССР. - М .: Наука , 1991. - С. 239-281. - 629 с. - (Памятники исторической мысли). - 13 000 экз. - ISBN 5-02-009042-5 .
• Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия / Коллект. автор, Ерасов, Борис Сергеевич. - М .: Аспект Пресс, 1999. - 556 с. - 5000 экз. - ISBN 5-7567-0217-2 .
• Ерасов Б. С. Цивилизации: универсалии и самобытность. - М .: Наука, 2002. - 524 с. - 1000 экз. - ISBN 5-02-022634-3 .
• Космина В.Г. Проблеми методології цивілізаційного аналізу історичного процесу / В.Г. Космина. – Запоріжжя: ЗНУ, 2011. – 310 с. - ISBN 978-966-599-332-2

Ссылки

	Портал «Общество »
	Цивилизация в Викисловаре
	Цивилизация в Викицитатнике
	Цивилизация на Викискладе
	Проект «История »

Процессы Общество Связанные темы

Отрывок, характеризующий Цивилизация

В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c"est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d"honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m"en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J"ai peur, j"ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.

Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы, но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право. – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!

Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.

Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j"ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.
– Я очень жалею бедного графа, – проговорила гостья, – здоровье его и так плохо, а теперь это огорченье от сына, это его убьет!
– Что такое? – спросила графиня, как будто не зная, о чем говорит гостья, хотя она раз пятнадцать уже слышала причину огорчения графа Безухого.
– Вот нынешнее воспитание! Еще за границей, – проговорила гостья, – этот молодой человек предоставлен был самому себе, и теперь в Петербурге, говорят, он такие ужасы наделал, что его с полицией выслали оттуда.
– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.

Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.

Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Углерод — характеристика элемента и химические свойства