Творчество вероники тушновой. Краткая биография вероники тушновой

Вероника Тушнова писала сердцем, иначе не могла.Отсюда — светлая задушевная интонация ее лирики, отсюда — неповторимое обаяние ее прекрасной поэзии.

Вероника Михайловна Тушнова

Родилась 14 марта (27 н.с.) в Казани в профессорской семье. Там же окончила школу. С детства писала стихи. Затем вместе с семьей переехала в Ленинград и по желанию отца поступила в медицинский институт. Институт не окончила, хотя и проучилась четыре года. Занялась живописью, тогда же началось серьезное увлечение поэзией.

В 1941 поступила в Литературный институт им. М.Горького, но учиться не пришлось. Началась война, и она стала работать в госпиталях, имея на руках маленькую дочь и больную мать. Продолжает писать стихи.

В 1945 издательство «Молодая гвардия» выпустило поэтический сборник Тушновой «Первая книга». В 1950-е Тушнова публикует поэму «Дорога на Клухор», «Пути-дороги».

По-настоящему дарование Тушновой раскрылось в последний период ее творчества: сборники «Память сердца» (1958), «Второе дыхание» (1961) и «Сто часов счастья» (1965). Любовь — сквозная тема в ее стихах, с ней связаны горе и радость, утраты и надежды, настоящее и будущее. Она во весь голос говорила о любви, призывала к подлинно человеческим отношениям между людьми. Ее стихи были очень популярны.

Изданные сборники стихов

Первая книга. 1945.
Пути-дороги. 1954.
Дорога на Клухор. 1956.
Память сердца. 1958.
Второе дыхание. 1961.
Лирика. 1963, 1969.
Сто часов счастья. 1965.
Стихи. 1969.

Я прощаюсь с тобою

* * *
Я прощаюсь с тобою
у последней черты.
С настоящей любовью,
может, встретишься ты.
Пусть иная, родная,
та,с которою — рай,
всё равно заклинаю:
вспоминай! вспоминай!
Вспоминай меня, если
хрустнет утренний лёд,
если вдруг в поднебесье
прогремит самолёт,
если вихрь закурчавит
душных туч пелену,
если пёс заскучает,
заскулит на луну,
если рыжие стаи
закружит листопад,
если за полночь ставни
застучат невпопад,
если утром белёсым
закричат петухи,
вспоминай мои слёзы,
губы,руки, стихи…
Позабыть не старайся,
прочь из сердца гоня,
не старайся,
не майся-
слишком много меня!

Сколько дней (Л.Хмельницкая — В.Тушнова)

1 видео

Вероника Тушнова

Вероника Тушнова родилась в Казани, в семье профессора Казанского ветеринарного института Михаила Павловича Тушнова. Дом Тушновых до сих пор сохранился на улице Большой Красной. Здесь она окончила школу, поступила на медицинский факультет Казанского университета. В тридцатые годы семья переехала в Ленинград, где Вероника закончила Медицинский институт и получила диплом врача.

Одно из ее страстных увлечений в эти годы - живопись, она учится в изостудии Дома ученых Ленинграда. Еще она пишет стихи, где вновь и вновь возникают воспоминания детства, проведенного в Казани:

И возникал перед глазами

причал на стынущей воде

и домик в городе Казани,

в Адмиралтейской слободе.

Стихи глубоко лирические, пронизанные переживаниями красоты, любви, страдания, необыкновенно гуманные в своей основе... Перед войной Вероника подает заявление в литературный институт, она была принята, но война разрушила все планы. Вновь судьба забросила в родной город, в эвакогоспиталь. Тушнова уже замужем, ждет вестей от мужа с фронта:

Тревога. Грусть. Приходит почтальон -

ни весточки о милом человеке...

А городок метелью занесен

до самых крыш. И, кажется, навеки.

В ожидании любви

Предвоенные годы были для девушки счастливыми и насыщенными: она отучилась в медицинском институте, готовила диссертацию по гистологии, вышла замуж , родила дочку и в печати появились первые ее стихи.

Изменчивые, яркие слова,
мне кажется, на бабочек похожи.
Я до рассвета по ночам не сплю,
я, может быть, еще упрямей стала –
поймать, схватить, во что бы то ни стало!
И вот я их, как бабочек, ловлю.

Поймать стихотворение и живым, сохранным, трепетным донести его до читателя – это ли не главная задача поэта? Как раз в это время Вероника поняла, что ее настоящее призвание не медицина, а поэзия,
и даже сдала экзамены в Литературный институт. И тут началась война.

«Почему без миллионов можно? Почему без одного нельзя?»

Неизвестно, при каких обстоятельствах и когда точно познакомилась Вероника Тушнова с поэтом и писателем Александром Яшиным (1913-1968), которого она так горько и безнадежно полюбила и которому посвятила свои самые прекрасные стихи, вошедшие в ее последний сборник «Сто часов счастья». Безнадежно - потому что Яшин, отец семерых детей, был женат уже третьим браком. Близкие друзья шутя называли семью Александра Яковлевича «яшинским колхозом».

«Неразрешимого не разрешить, неисцелимого не исцелить...». А исцелиться от своей любви, судя по ее стихам, Вероника Тушнова могла только собственной смертью.

Лев Аннинский в своей статье «Вероника Тушнова: «Не отрекаются, любя...» связывает основные события в жизни моих героев с 1961-м годом:

«В 1961-м - страстная, неукротимая, почти невменяемая, иногда нарочито косноязычная жрица любви, не признающая законов и не знающая преград»

Рассказывают, что именно Александр Яшин дал рекомендацию в Союз писателей Булату Окуджаве. Так кто же он - «один единый», который стал воздухом и небом для Вероники Тушновой?

Яшин (настоящая фамилия - Попов) Александр Яковлевич (1913-1968), поэт, прозаик. Родился 14 марта (27 н.с.) в деревне Блудново Вологодской области в крестьянской семье. В годы Отечественной войны ушел добровольцем на фронт и в качестве военного корреспондента и политработника участвовал в обороне Ленинграда и Сталинграда, в освобождении Крыма.

Именно Яшину во многом обязаны своим становлением в русской литературе поэт Николай Рубцов и прозаик Василий Белов.

После выхода рассказов «Рычаги» и «Вологодская свадьба» для лауреата Сталинской премии закрылись двери издательств и редакций. Многие его произведения остались недописанными.

Его любит удивительная женщина, талантливая, красивая, тонко чувствующая… «А он ничего про это не знает, своими делами и мыслями занят… пройдёт и не взглянет, и не оглянется, и мне улыбнуться не догадается».

«Не случайны на земле две дороги - та и эта, та натруживает ноги, эта душу бередит», - писал в своем стихотворении Булат Окуджава.

«Натруживало ноги» Александру Яшину многое - и гражданская позиция, когда он, как мог, утверждал в своих рассказах и стихотворениях свое право на правду, и огромная семья, в которой тоже не все просто складывалось, и тот образ радетеля народных традиций, которому должен был следовать отец семерых детей, любящий и заботливый муж, нравственный ориентир для начинающих писателей

* * *
Открываю томик одинокий –
томик в переплёте полинялом.
Человек писал вот эти строки.
Я не знаю, для кого писал он.

Пусть он думал и любил иначе
и в столетьях мы не повстречались…
Если я от этих строчек плачу,
значит, мне они предназначались.

Вероника Тушнова

Смертельный диагноз - на двоих

Они родились в один день. Говорят, что такие люди проживают похожие жизни. Означало ли это судьбу на двоих? Их тянуло друг к другу, но множество причин, важных и не очень, не позволило быть вместе.

Вероника и Александр виделись часто. Яшин дорожил семьей и тщательно продумывал, как сохранить отношения с любовницей в тайне. Выбирал для свиданий другие города, деревни, они вместе ездили на природу, ночевали в охотничьих домиках. Возвращаясь обратно домой на электричке, поэт просил любимую выходить на две-три остановки раньше. Но даже эта «изысканная» конспирация не спасла от разоблачения. Тайное стало явным. Отношения пришлось прекратить. Разрыв стал настоящей трагедией для Тушновой.

Спустя некоторое время поэтесса узнала свой страшный диагноз - рак. Все ее дни стали одинаковыми: серые палаты и осознание безысходности. Ее пичкали лекарствами, Вероника исхудала и почти перестала улыбаться.

«А потом пришел он! - вспоминает друг поэтессы Марк Соболь, - Вероника скомандовала нам отвернуться к стене, пока она оденется. Вскоре тихо окликнула: «Мальчики…» Я обернулся и… обомлел. Перед нами стояла красавица! Не побоюсь этого слова, ибо сказано точно. Улыбающаяся, с пылающими щеками, никаких хворей вовеки не знавшая молодая красавица. И тут я с особой силой ощутил, что все, написанное ею, - правда…»

Но ей становилось все хуже. Вероника не хотела, чтобы любимый видел ее измученной тяжелой болезнью, запрещала ему приходить.

Могилы знаменитостей

7 июля 1965 г. знаменитой советской поэтессы не стало. Ей было всего 50. Яшин долго не мог смириться с потерей. Но смерть любимой будто раскрепостила его, он перестал бояться своих чувств к этой женщине. Открыто посвящал ей стихи и не догадывался, что самому осталось недолго. По иронии судьбы, Александр Яшин умер от той же болезни, что и Тушнова, спустя три года.

Стихи Вероники Тушновой

* * *
Не отрекаются любя.
Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя,
а ты придешь совсем внезапно.
А ты придешь, когда темно,
когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно
не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты,
не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты
трех человек у автомата.
И будет, как назло, ползти
трамвай, метро, не знаю что там.
И вьюга заметет пути
на дальних подступах к воротам...
А в доме будет грусть и тишь,
хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь,
взбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать,
и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать,
весь день не отходя от двери.

* * *
Вот уеду, исчезну,
на года, навсегда,
кану в снежную бездну,
пропаду без следа.

Час прощанья рисую,
гладкий след от саней...
Я ничем не рискую,
кроме жизни своей.

* * *
Ты не любишь считать
облака в синеве.
Ты не любишь ходить
босиком по траве.
Ты не любишь
в полях паутин волокно,
ты не любишь,
чтоб в комнате
настежь окно,
чтобы настежь глаза,
чтобы настежь душа,
чтоб бродить не спеша,
и грешить не греша...
Все бывало иначе
когда-то давно.
Много власти
любовью мне было дано!
Что же делать теперь?
Помоги, научи.
На замке твоя жизнь,
потерялись ключи.
А моя на исходе -
улетают года.
Неужели не встретимся
никогда?

Алла Пугачева - Не отрекаются любя

1 видео

* * *
Говоришь ты мне:
Надоела грусть!
Потерпи чуть-чуть,
я назад вернусь.

Хочешь ты любовь,
Как настольный свет:
повернул - горит,
повернул - и нет.

Хочешь про запас
(пригодится в срок),-
а любовь не гриб,
не солится впрок.

Жить по-своему
не учи меня,
Или есть огонь,
или нет огня!

», «А знаешь, всё ещё будет!..», «Сто часов счастья» и другие.

Загадка года рождения

В ряде биографических статей и автобиографий годом рождения Тушновой указан 1915 год. Даты 1915-1965 выгравированы на памятнике на могиле Вероники Михайловны на Ваганьковском кладбище, так пожелала незадолго до кончины сама поэтесса . Однако в материалах Казанского литературного музея им. М. Горького и вышедшем в 2012 году в «Золотой серии поэзии» сборнике Тушновой «За это можно всё отдать», составителем которого являлась дочь поэтессы Наталья Розинская, утверждается, что Вероника Михайловна родилась 27 марта 1911 года . Клуб любителей поэзии Вероники Тушновой провёл исследование и нашёл выписку из метрической книги о её крещении в 1911 году. Эту дату подтвердила и дочь поэтессы Н. Розинская . 1911 год рождения подтверждается также фактом того, что школу Тушнова закончила в 1928 году, в том же году поступила на медицинский факультет Казанского университета, что в возрасте 13 лет было никак невозможно.

В 2011 году во многих городах России прошли юбилейные литературные мероприятия, посвящённые 100-летию Вероники Тушновой .

Биография и обзор творчества

Родилась в семье учёного, профессора Казанского ветеринарного института Михаила Павловича Тушнова ( -). Мать - Александра Георгиевна Постникова, выпускница Высших женских Бестужевских курсов. В Казани семья жила в доме на Большой Казанской улице (ныне - Большая Красная), затем на улице Миславского. Летом - на Волге, в Шеланге. Память о родных волжских просторах всю жизнь питала творчество Вероники. Увлечения её детства и юности - животные и цветы.

В 1928 году окончила в Казани одну из лучших школ города - № 14 им. А. Н. Радищева с углублённым изучением иностранных языков, хорошо говорила по-английски и по-французски. Первым заметил литературную одарённость Тушновой её школьный учитель литературы Борис Николаевич Скворцов, нередко читавший её сочинения вслух как образцовые. После школы, по настоянию отца, видевшего в ней будущего врача, поступила на медицинский факультет Казанского университета. Биографы особо отмечают властный и деспотичный характер отца Вероники, в семье всё подчинялось его желаниям и воле, вплоть до распорядка дня, подачи на стол обеда или ужина .

В 1931 году в связи с переводом отца во Всесоюзный институт экспериментальной медицины (ВИЭМ) семья переехала из Казани в Ленинград, где Тушнова продолжила учиться в мединституте. Вскоре семья переезжает в Москву, где отец, как известный учёный, получает квартиру на Новинском бульваре. Поступила в аспирантуру при кафедре гистологии ВИЭМ. В столице занялась живописью, тогда же началось серьёзное увлечение поэзией. В 1938 вышла замуж за врача-психиатра Юрия Розинского. В этом же году были опубликованы первые стихи.

В 1941 году, по совету читавшей её стихи Веры Инбер , поступает в . Но учиться там не довелось: с началом Великой Отечественной войны вместе с матерью и маленькой дочкой Наташей эвакуировалась в Казань, где работала палатным врачом нейрохирургического госпиталя для раненых бойцов Красной Армии. Через два года, в феврале 1943 года, возвращается в Москву, работает врачом-ординатором в госпитале. Первый брак распадается.

В 1944 году в «Новом мире» публикуется её стихотворение «Хирург», посвящённое многоопытному операционному эскулапу Н. Л. Чистякову, работавшему в этом же госпитале. Также в 1944 году в «Комсомольской правде» печатается цикл «Стихи о дочери», который получает широкий читательский отклик.

Дебютным сборником стихов и поэм стала «Первая книга» (1945), вышедшая в издательстве «Молодая гвардия» . Творчеством Тушновой был очарован знаменитый актёр Василий Качалов , который, по словам его биографа В. В. Виленкина, «зачитывал» домашних и гостей стихами Вероники .

Большой интерес представляют путевые стихи Тушновой, написанные по мотивам частых поездок по стране, рисующие современный её быт и своеобразную атмосферу аэропортов, вокзалов, поездов. Наблюдения, размышления и переживания в дороге органично вплетены в лирические и любовные сюжеты .

Наиболее известное стихотворение Тушновой, обессмертившее её имя - «Не отрекаются, любя» (написано в ). Романс на музыку Марка Минкова впервые прозвучал в 1976 году в спектакле Московского театра им. Пушкина, но суперхитом стал в 1977 году в исполнении Аллы Пугачёвой . На протяжении десятилетий шедевр пользуется неизменным успехом у слушателей. Сама Пугачёва позже называла песню главной в своём репертуаре, признавалась, что во время исполнения её прошибает слеза, и что за это чудо можно дать Нобелевскую премию .

Весной 1965 года Вероника Михайловна тяжёло заболела и оказалась в больнице. Скончалась в Москве 7 июля 1965 года от рака. Похоронена на Ваганьковском кладбище вместе с родителями (20-й участок) .

Личная жизнь

Дважды была замужем, оба брака распались. От первого брака с врачом-психиатром Юрием Розинским родилась дочь Наталья Розинская (филолог). Внуки - Наталья Пелехацкая (корреспондент «Русского Радио») и Михаил Логинов (главный редактор журнала «Профиль»). Пять правнуков.

Вторым мужем Тушновой (с начала 1950-х годов) был Юрий Павлович Тимофеев, литератор, главный редактор издательства «Детский мир». Прожили они вместе около 10 лет, расставание было очень тяжёлым.

Последние годы жизни Вероника была влюблена в поэта Александра Яшина , что оказало сильное влияние на её лирику. По свидетельствам, первые читатели этих стихов не могли избавиться от ощущения, что у них на ладони лежит «пульсирующее и окровавленное сердце, нежное, трепещет в руке и своим теплом пытается согреть ладони». Однако Яшин не захотел оставить семью (у него было четверо детей) . Умирала Вероника не только от болезни, но и от тоски по любимому человеку, который после мучительных колебаний решился выпустить грешное счастье из рук. Последнее их свидание произошло в больнице, когда Тушнова находилась уже на смертном одре . Яшин скончался через три года, тоже от рака.

Последняя книга Тушновой «Сто часов счастья» представляет собой дневник этой любви, написанный уже тяжело больной поэтессой.

Память

Судьбе и творчеству поэтессы посвящена одна из серий авторской программы Льва Аннинского «Засадный полк» (2008) телеканала «Культура » .

Творчество

Изданные сборники стихов

Первая книга. 1945.
Пути-дороги. 1954.
Дорога на Клухор. 1956.
Память сердца. 1958.
Второе дыхание. 1961.
Лирика. 1963, 1969.
Сто часов счастья. 1965.
Стихи. 1969.

Песни на стихи Вероники Тушновой

А знаешь, всё ещё будет!.. (муз. Марка Минкова) - исп. Алла Пугачёва и Кристина Орбакайте
Вспоминай меня («Я прощаюсь с тобою…») (муз. Вячеслава Добрынина) - исп. София Ротару , Алла Пугачёва, Ирина Аллегрова
Не отрекаются, любя (муз. Марка Минкова ; впервые песня прозвучала в исполнении драматической актрисы в спектакле Театра им. А. С. Пушкина «Мужчины, носите мужские шляпы» (1976) по пьесе А. Хмелика , автором музыки к которому был М. Минков) - исп. Александр Градский , Алла Пугачёва, Людмила Артёменко , Татьяна Буланова (Старые песни о главном 3), Дима Билан
Миллион лет до нашей эры (муз. Давида Тухманова) - исп. Давид Тухманов и группа «Москва» (альбом «НЛО»)
Напутствие («Ну что же, можешь покинуть…») (муз. Евгения Артамонова) - исп. Лилия Толмачёва
Ну, пожалуйста! (муз. Александра Дулова) - исп. Александр Дулов, Галина Хомчик и Елена Фролова
Сколько дней (муз. Луизы Хмельницкой) - исп. Инна Разумихина
Сто часов счастья (муз. Константина Орбеляна) - исп. Алла Пугачёва, Ирина Отиева , Эрна Юзбашян, Тамара Гвердцители
Бессонница (муз. Давида Тухманова) - исп. София Ротару
Без обещаний жизнь печальней (муз. Никиты Янощука, к/ф «Обучаю игре на гитаре») - исп. Алина Сергеева
И никто не знает (муз. Давида Тухманова) - исп. Валентина Толкунова

Напишите отзыв о статье "Тушнова, Вероника Михайловна"

Примечания

Вероника Тушнова. За это можно всё отдать / сост. Н. Ю. Розинская. - М .: Эксмо, 2012. - С. 5. - 384 с. - ISBN 978-5-699-47055-6 .
www.kazalmanah.ru/nomer7/181.pdf
Вероника Тушнова. За это можно всё отдать / сост. Н. Ю. Розинская. - М .: «Эксмо», 2012. - С. 5-10. - 384 с. - ISBN 978-5-699-47055-6 .

Ссылки

на сайте «Знаменитые женщины»
Об истории создания песни «Не отрекаются, любя» Марк Минков рассказал с Дианой Берлин // радио «Голос России ». - 25 ноября 2009
// Литературная газета, 2015, № 13(6503)

Отрывок, характеризующий Тушнова, Вероника Михайловна

Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.

В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.

– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.

Вероника Михайловна Тушнова (1915-1965) - русская поэтесса.
Родилась в Казани в семье профессора медицины Казанского Университета Михаила Тушнова. Там же окончила школу. С детства писала стихи, свои первые стихи написала в возрасте 9-10 лет. По настоянию отца она поступила учиться на медицинское отделение Казанского университета. Затем училась в медицинском институте в Ленинграде, куда к тому времени перебралась семья, однако институт не окончила, хотя и проучилась четыре года. Занялась живописью, тогда же началось серьёзное увлечение поэзией.
В начале лета 1941 Тушнова поступает в Московский Литературный институт имени М. Горького: Ее желание профессионально и всерьез заниматься поэзией и филологией вроде бы начинает сбываться.
Но началась война. Отец Вероники Тушновой к тому времени скончался, на ее руках остались больная мать и маленькая дочь. Используя свои медицинские познания Тушнова почти все годы войны проработала в госпиталях врачом - выхаживала раненых. И продолжала писать стихи... Ее так и звали ласково: «доктор с тетрадкой».
В 1945 издательство «Молодая гвардия» выпустило первый поэтический сборник Тушновой, который она так и назвала «Первая книга». Это был сравнительно поздний дебют - Веронике Михайловне было уже 29 лет - и прошел он как - то незаметно, тихо... Вторая книга Вероники Тушновой «Пути - дороги» увидит свет только через десять лет, в 1954 году. В основу этой книги легли стихотворения, написанные часто в дороге и навеянные дорожными встречами и впечатлениями, знакомствами с новыми людьми и новыми местами. «Азербайджанская весна» - так называется один из поэтических циклов Тушновой.
В промежутке между двумя книгами Тушнова много и упорно работала: рецензентом в издательстве «Художественная Литература», очеркистом в газете, переводила с подстрочников Рабиндраната Тагора, причем великолепно делала это, поскольку была лириком, «по самой своей строчечной сути», как говорила она сама. Она искала свой собственный путь в поэзии. Искала тяжело, мучительно,часто сбиваясь с такта и много теряя и для сердца и для таланта.
В 1952 Тушнова пишет поэму «Дорога на Клухор». (Она тоже вошла в книгу 1954 года.) Поэма эта была очень хорошо встречена критикой и рецензентами. По-настоящему дарование Тушновой раскрылось только в последний период её творчества: сборники «Память сердца» (1958), «Второе дыхание» (1961) и «Сто часов счастья» (1965). Любовь - сквозная тема в её стихах, с ней связаны горе и радость, утраты и надежды, настоящее и будущее. Она во весь голос говорила о любви, призывала к подлинно человеческим отношениям между людьми.
На любовную лирику Тушновой сильное влияние оказала ее любовь к поэту Александру Яшину, который был женат и не мог оставить семью.
Умерла Вероника Тушнова 7 июля 1965, после тяжёлой болезни в возрасте 50 лет в Москве.

Тушнова Вероника Михайловна (1915 - 1965), поэтесса.

В 1945 издательство "Молодая гвардия" выпустило поэтический сборник Тушновой "Первая книга". В 1950-е Тушнова публикует поэму "Дорога на Клухор", "Пути-дороги".

По-настоящему дарование Тушновой раскрылось в последний период ее творчества: сборники "Память сердца" (1958), "Второе дыхание" (1961) и "Сто часов счастья" (1965). Любовь - сквозная тема в ее стихах, с ней связаны горе и радость, утраты и надежды, настоящее и будущее. Она во весь голос говорила о любви, призывала к подлинно человеческим отношениям между людьми. Ее стихи были очень популярны.

Использованы материалы кн.: Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000.

27 марта в 1911 году родилась Вероника Михайловна Тушнова - поэтесса, на стихи которой написаны такие популярные песни, как «Сто часов счастья», «А знаешь, всё ещё будет!..», «Не отрекаются, любя».

Сборники её стихов не стояли на библиотечных полках и на прилавках книжных магазинов. Дело в том, что щемящая откровенность и исповедальность её поэзии были несозвучны времени коллективного энтузиазма.

И даже после перестройки стихи Тушновой не очень жаловали российские издательства. Зато ими пестрели девчоночьи дневники. Эти стихи переписывали, запоминали, они западали в душу, чтобы остаться там навсегда.

В ряде биографических статей и автобиографий годом рождения Тушновой указан 1915 год. Даты 1915—1965 выгравированы на памятнике на могиле Вероники Михайловны на Ваганьковском кладбище, так пожелала незадолго до кончины сама поэтесса. Однако в материалах Казанского литературного музея им. М. Горького и вышедшем в 2012 году в «Золотой серии поэзии» сборнике Тушновой «За это можно всё отдать», составителем которого являлась дочь поэтессы Наталья Розинская, утверждается, что Вероника Михайловна родилась 27 марта 1911 года. Клуб любителей поэзии Вероники Тушновой провёл исследование и нашёл выписку из метрической книги о её крещении в 1911 году. Эту дату подтвердила и дочь поэтессы Н. Розинская. 1911 год рождения подтверждается также фактом того, что школу Тушнова закончила в 1928 году, в том же году поступила на медицинский факультет Казанского университета, что в возрасте 13 лет было никак невозможно.

Родилась Вероника в семье учёного, профессора медицины Казанского университета Михаила Павловича Тушнова (ум. в 1935). Мать — Александра Георгиевна Постникова, выпускница Высших женских Бестужевских курсов в Москве.
В Казани семья жила в доме на Большой Казанской улице (ныне — Большая Красная), затем на улице Миславского. Летом — на Волге, в Шеланге. Память о родных волжских просторах всю жизнь питала творчество Вероники. Увлечения её детства и юности — животные и цветы.

В 1928 году окончила в Казани одну из лучших школ города — № 14 им. А. Н. Радищева с углублённым изучением иностранных языков, хорошо говорила по-английски и по-французски.
Первым заметил литературную одарённость Тушновой её школьный учитель литературы Борис Николаевич Скворцов, нередко читавший её сочинения вслух как образцовые. После школы, по настоянию отца, видевшего в ней будущего врача, поступила на медицинский факультет Казанского университета. Биографы особо отмечают властный и деспотичный характер отца Вероники, в семье всё подчинялось его желаниям и воле, вплоть до распорядка дня, подачи на стол обеда или ужина.

В 1931 году в связи с переводом отца во Всесоюзный институт экспериментальной медицины (ВИЭМ) семья переехала из Казани в Ленинград, где Тушнова продолжила учиться в мединституте. Вскоре семья переезжает в Москву, где отец, как известный учёный, получает квартиру на Новинском бульваре.
Поступила в аспирантуру при кафедре гистологии ВИЭМ. В столице занялась живописью, тогда же началось серьёзное увлечение поэзией. В 1938 вышла замуж за врача-психиатра Юрия Розинского. В этом же году были опубликованы первые стихи.

В 1938 году Вероника вышла замуж, родила дочь. В 1941 году, по совету читавшей её стихи Веры Инбер, поступает в Литературный институт им. А. М. Горького. Но учиться там не довелось: с началом Великой Отечественной войны вместе с матерью и маленькой дочкой Наташей эвакуировалась в Казань, где работала палатным врачом нейрохирургического госпиталя для раненных бойцов Красной Армии. Через два года, в феврале 1943 года, возвращается в Москву, работает врачом-ординатором в госпитале. Первый брак распадается.Вся дальнейшая жизнь Вероники Тушновой была связана с поэзией - она в её стихах, в её книгах, ибо её стихи, предельно искренние, исповедальные порой напоминают дневниковые записи. Из них мы узнаём, что муж оставил её, но подрастала зеленоглазая, похожая на отца, дочь, и Вероника надеялась, что он вернётся: « Ты придёшь, конечно, ты придёшь, в этот дом, где наш ребёнок вырос».
И он действительно пришёл. Но всё произошло совсем не так, как она себе это представляла долгие годы, мечтая о его возвращении. Пришёл, когда заболел, когда ему стало совсем плохо. И она не отреклась… Она выхаживала его и его больную мать. «Здесь меня все осуждают, но я не могу иначе… Всё же он - отец моей дочери», - сказала она как-то Е. Ольшанской.
В 1944 году в «Новом мире» публикуется её стихотворение «Хирург», посвящённое многоопытному операционному эскулапу Н. Л. Чистякову, работавшему в этом же госпитале. Также в 1944 году в «Комсомольской правде» печатается цикл «Стихи о дочери», который получает широкий читательский отклик.

Дебютным сборником стихов и поэм стала «Первая книга» (1945), вышедшая в издательстве «Молодая гвардия». Творчеством Тушновой был очарован знаменитый актёр Василий Качалов, который, по словам его биографа В. В. Виленкина, «зачитывал» домашних и гостей стихами Вероники.

В 1947 году поэтесса стала участницей I Совещания молодых писателей и вернулась в Литинститут, правда, уже не студенткой, а руководителем творческого семинара.

По окончании войны Вероника второй раз вышла замуж. Второй муж Тушновой — физик Юрий Тимофеев. Подробности семейной жизни Вероники Тушновой неизвестны — многое не сохранилось, потерялось, родственники тоже хранят молчание.

Зато последняя её любовь, пришедшая в зрелом возрасте, «стихов не считала».

Расставание с первым мужем Тушнова переживала очень тяжело, и именно в те дни у неё и родились проникновенные строки, на которые в последствии написал музыку популярный композитор-песенник Марк Минков.

Не отрекаются, любя,

Я перестану ждать тебя,

Не отрекаются, любя.

А ты придёшь когда темно,

Когда в окно ударит вьюга,

Когда припомнишь, как давно

Не согревали мы друг друга,

Да, ты придёшь когда темно.

И так захочешь теплоты

Не полюбившейся когда-то,

Что переждать не сможешь ты

Трёх человек у автомата,

Вот как захочешь теплоты.

За это можно всё отдать,

И до того я в это верю,

Что трудно мне тебя не ждать

Весь день, не отходя от двери,

За это можно всё отдать.

Не отрекаются, любя,

Ведь жизнь кончается не завтра,

Я перестану ждать тебя,

А ты придёшь совсем внезапно,

Не отрекаются, любя.

<Вероника Тушнова>

Последние годы В. Тушновой были очень трудны - тяжёлая болезнь, сложная, неустроенная личная жизнь.
АЛЕКСАНДР ЯШИН........ ⁣Неизвестно, при каких обстоятельствах и когда точно познакомилась Вероника Тушнова с поэтом и писателем Александром Яшиным (1913-1968), которого она так горько и безнадежно полюбила и которому посвятила свои самые прекрасные стихи, вошедшие в ее последний сборник «Сто часов счастья». Безнадежно — потому что Яшин, отец семерых детей, был женат уже третьим браком. Близкие друзья шутя называли семью Александра Яковлевича «яшинским колхозом».
Поэтесса, с чьими стихами о Любви под подушкой засыпало целое поколение девчонок, - сама переживала трагедию - счастье....

Чувства, озарившего своим Светом последние ее годы на Земле и давшего мощный поток энергии ее Творчеству: Любовь эта была разделенной, но тайной, потому что, как писала сама Тушнова: "Стоит между нами Не море большое - Горькое горе, Сердце чужое." Александр Яшин не мог оставить семью, да и кто знает, смогла бы Вероника Михайловна, человек все понимающий, и воспринимающий обостренно и тонко, - ведь у поэтов от Бога "нервы на кончиках пальцев", - решиться на столь резкий поворот Судеб, больше трагический, чем счастливый? Наверное, нет. ⁣Они родились в один день — 27 марта, встречались тайно, в других городах, в гостиницах, ездили в лес, бродили целыми днями, ночевали в охотничьих домиках. А когда возвращались на электричке в Москву, Яшин просил Веронику выходить за две-три остановки, чтобы их не видели вместе. Сохранить отношения в тайне не получилось. Друзья осуждают его, в семье настоящая трагедия. Разрыв с Вероникой Тушновой был предопределен и неизбежен. ⁣
Александр Яковлевич Яшин (настоящая фамилия — Попов) (1913-1968), поэт, прозаик. Родился 27 марта в деревне Блудново Вологодской области в крестьянской семье. В годы Отечественной войны ушёл добровольцем на фронт и в качестве военного корреспондента и политработника участвовал в обороне Ленинграда и Сталинграда, в освобождении Крыма. Он был красивым и сильным человеком. Среди тех, кто его ценил и любил, очень разные люди.

Добрыми отношениями с Яшиным дорожили Пришвин, Чуковский, Симонов, Тендряков… Как родного отца любил Яшина бывший детдомовец НИКОЛАЙ РУБЦОВ....
Вероника Тушнова-Александр Яшин-судьба-на большую любовь и на разрыв.... Самая красивая женщина русской поэзии ХХ века- Вероника Тушнова.
Красавица с выразительным лицом, глазами необыкновенной глубины. Умница. По воспоминаниям друзей, она была очень светлым и теплым человеком. Умела дружить. Умела ЛЮБИТЬ.... ⁣Старая, как мир история. История любви двух немолодых, людей. Счастливая и трагическая. Светлая и грустная. Рассказанная в стихах. Вся страна зачитывалась этими стихами. Влюблённые советские женщины переписывали их от руки в тетрадки, потому что достать сборники ее стихов было невозможно. Их заучивали наизусть, их хранили в памяти и сердце. Их пели. Они стали лирическим дневником любви и разлуки не только Вероники Тушновой, но и миллионов влюблённых женщин.
Последняя, вышедшая при жизни Тушновой книжка «Сто часов счастья» — вся о об этой огромной, сжигающей любви...... ⁣

Хмурую землю стужа сковала,

небо по солнцу затосковало.

Утром темно, и в полдень темно,

а мне всё равно, мне всё равно!

А у меня есть любимый, любимый,

с повадкой орлиной, с душой голубиной,

с усмешкою дерзкой, с улыбкою детской,

на всём белом свете один-единый.

Он мне и воздух, он мне и небо,

всё без него бездыханно и немо…

А он ничего про это не знает,

своими делами и мыслями занят,

пройдёт и не взглянет, и не оглянется,

и мне улыбнуться не догадается.

Лежат между нами на веки вечные

не дальние дали — года быстротечные,

стоит между нами не море большое

— горькое горе, сердце чужое.

Вовеки нам встретиться не суждено…

А мне всё равно, мне всё равно,

а у меня есть любимый, любимый!

<Вероника Тушнова>

⁣Казалось бы, всё было у Яшина до встречи с Тушновой, но чего-то не хватало:

⁣Что-то мешает

Работать с охотой.

Всё не хватает

В жизни чего-то.

Днём не сидится,

Ночью не спится...

Надо на что-то

Большое решиться!

С кем-то поссориться?

С чем-то расстаться?

На год на полюсе

Обосноваться?

Может, влюбиться?

О, если б влюбиться!

Что-то должно же

В жизни случиться.

Если б влюбиться,

Как в школе когда-то,

Как удавалось

В седьмом

И в десятом

- До онеменья,

До ослепленья,

До поглупенья,

До вдохновенья!

Снова стоять

На морозе часами,

Снова писать

Записки стихами.

Может в этих

Наивных записках

Вдруг обнаружится

Божия искра.

И превратятся

Мои откровения

В самые лучшие Стихотворения......

<Александр Яшин>

И случилось. В жизнь ворвалась любовь. Его любит удивительная женщина, талантливая, красивая, тонко чувствующая… Длительные, очень неровные, бурные отношения любящих друг друга людей, к тому же поэтов, выплёскивались на страницы поэтических сборников.
«И превратятся мои откровения в самые лучшие стихотворения», — писал Яшин в 1961-м году. Воистину это так, потому что в последние годы жизни его буквально прорвало, и я просто советую найти, прочитать и сравнить ранние и поздние его стихи.

Пусть — безответно,

Только бы любить,

Только б не бесследно

По земле ходить.

Трав густым настоем

Дышать в шалаше,

Только бы простоев

Не знать душе.

Небом или сушей

За любимой вслед

— То же, что в грядущее

Взять билет.

Скрытно жить, в немилости.

Но в любой миг

Из-под ног вырасти

На ее вскрик.

Для меня не горе

Судьба бобыля,

Пахло б морем — море,

И землей — земля.

Буду жить, как птица,

Петь, как ручей.

Только б не лишиться

Бессонных ночей.

Пусть безответная,

Пусть, пусть!

Как-нибудь и с этою

Ношей примирюсь.

Ни на что не сетую,

Только бы любить.

Давай безответную

— Так тому и быть.

Впрочем, что ж охотно

На костер лезть?

Мы еще посмотрим,

Время есть!

<Александр Яшин>

Любовь была тайной. Любовь была грешной. Вероника, видимо, не позволила себе разрушить его семью, потому что, как мудрая женщина, понимала: на чужом несчастье счастья не построишь.
Вероника Михайловна даже и не помышляла о том, чтобы увести любимого из семьи. Она бы никогда не смогла быть счастлива, сделав несчастными других:

⁣Небо желтой зарей окрашено,

недалеко до темноты...

Как тревожно, милый, как страшно,

как боюсь твоей немоты.

Ты ведь где-то живешь и дышишь,

улыбаешься, ешь и пьешь...

Неужели совсем не слышишь?

Не окликнешь? Не позовешь?

Я покорной и верной буду,

не заплачу, не укорю.

И за праздники, и за будни,

и за все я благодарю.

А всего-то и есть: крылечко,

да сквозной дымок над трубой,

да серебряное колечко,

пообещанное тобой.

Да на дне коробка картонного

два засохших с весны стебля,

да еще вот — сердце,

которое мертвым было бы без тебя....

..........

⁣Я одна тебя любить умею,

да на это права не имею,

будто на любовь бывает право,

будто может правдой стать неправда.

Не горит очаг твой, а дымится,

не цветёт душа твоя - пылится.

Задыхаясь, по грозе томится,

ливня молит, дождика боится...

Всё ты знаешь, всё ты понимаешь,

что подаришь - тут же отнимаешь.

Всё я знаю, всё я понимаю,

боль твою качаю, унимаю...

<Вероника Тушнова>

В 1961 году Яшин написал стихотворение «Речка Вертушинка» (легко догадаться, что Вертушинка - ласковый образ Вероники Тушновой):

Над тобой не одна осинка

Одурманенно склонена.

Колдовством твоим, Вертушинка,

Вся душа до краев полна.

Завертела, обворожила,

Закружила меня чуть свет.

Что ж ты делаешь, вражья сила?-

И зимой избавленья нет.

С увлеченьем, с ожесточеньем,

Изворачиваясь и дразня,

Обнажаешь мои коренья,

Словно хочешь свалить меня.

Не весеннее наше дело:

Сколь ни тешься, ни молодись -

Я не тот, и ты обмелела,

Так застынь же, угомонись!

<Александр Яшин>

⁣Вероника ему ответила не менее талантливо, хлёстко и нежно:

Хороша, говоришь, красива?

Что ж клянешь ты ее с тоской?

Не кори, а скажи спасибо

быстрине ее колдовской.

И в погоду, и в непогоду

над речонкою склонена,

пьет осинка живую воду,

через то и жива она.

Вертушинке ли не струиться?

Нет иных у нее примет…

Если речка угомонится,

значит, речки на свете нет.

То мелеет, то прибывает, —

любо-дорого поглядеть…

Реки старыми не бывают,

им не надобно молодеть.

Не страшись ее круговерти,

не беги от воды хмельной,

успокоится после смерти,

Нету вечных рек под луной.....

<Вероника Тушнова>

⁣Вдвоём им приходилось бывать не часто. Яшин тщательно скрывал возлюбленную от друзей и знакомых. Встречи были редкими. И вся жизнь влюблённой женщины превратилась в мучительное ожидание этих горько-счастливых встреч. Он был порядочным человеком, Александр Яковлевич Яшин. И чувство долга возобладало. Но сердцу-то невозможно приказать. И разрывалось сердце между долгом и любовью.
А возлюбленная то покорно ждала, то ревниво терзалась, то упрекала, но чаще смиренно принимала выпавшую ей судьбу:

Ты всё еще тревожишься — что будет?

А ничего. Все будет так, как есть.

Поговорят, осудят, позабудут,—

у каждого свои заботы есть.

Не будет ничего... А что нам нужно?

Уж нам ли не отпущено богатств:

то мрак, то свет, то зелено, то вьюжно,

вот в лес весной отправимся, бог даст...

Нет, не уляжется, не перебродит!

Не то, что лечат с помощью разлук,

не та болезнь, которая проходит,

не в наши годы... Так-то, милый друг!

И только ночью боль порой разбудит,

как в сердце — нож...

Подушку закушу и плачу, плачу, ничего не будет!

А я живу, хожу, смеюсь, дышу...

<Вероника Тушнова>

Читаешь её стихи и понимаешь: чувство было настоящим, мучительным, страстным. Не легкая интрижка, а любовь, которая становится смыслом жизни, самой жизнью. Любовь, о которой втайне мечтает каждый из нас. Правда, и платить за такое горение чувств приходится дорого. Порой, жизнью.
Вероника растворилась в своей любви и сгорела на ее костре. Но остались стихи, искренние и взволнованные....

⁣Гонит ветер туч лохматых клочья,

снова наступили холода.

И опять мы расстаёмся молча,

так, как расстаются навсегда.

Ты стоишь и не глядишь вдогонку.

Я перехожу через мосток...

Ты жесток жестокостью ребёнка —

от непонимания жесток.

Может, на день, может, на год целый

эта боль мне жизнь укоротит.

Если б знал ты подлинную цену

всех твоих молчаний и обид!

Ты бы позабыл про всё другое,

ты схватил бы на руки меня,

поднял бы и вынес бы из горя,

как людей выносят из огня.

<Вероника Тушнова>

Что делать, если любовь пришла на излете молодости? Что делать, если жизнь уже сложилась, как сложилась? Что делать, если любимый человек несвободен? Запретить себе любить? Невозможно. Расстаться - равносильно смерти. Но они расстались. Так решил он. А ей ничего не оставалось, как подчиниться......
В 1965 году она, красивая черноволосая женщина с печальными глазами (за характерную и непривычную среднерусскому глазу красоту ее иногда называли «восточной красавицей»), с мягким характером, любившая дарить подарки не только близким, но и просто друзьям, вынуждена была лечь в больницу с диагнозом «рак». Александр Яшин, конечно, навещал её.

Марк Соболь, долгие годы друживший с Тушновой, стал невольным свидетелем одного из таких посещений.

Из воспоминаний Марка Соболя: «Я хочу рассказать вам один эпизод. Может, рискованно и рановато его рассказывать, но главных героев нет уже в живых, и я тоже не бессмертен.

Вероника умирала — и почти знала об этом. Лечащий ее профессор сказал: «Я тебя выцарапаю!» Не знаю, верила ли она в это полностью, но капля надежды оставалась.

Я, придя к ней в палату, пытался ее развеселить. Она взмолилась: не надо! Ей давали злые антибиотики, стягивающие губы, ей было больно улыбаться.

Выглядела она предельно худо. Неузнаваемо.

А потом пришёл — Он! Вероника скомандовала нам отвернуться к стене, пока она оденется. Вскоре тихонько окликнула: «Мальчики...»

Я обернулся — и обомлел. Перед нами стояла — красавица! Не побоюсь этого слова, ибо сказано точно. Улыбающаяся, с пылающими щеками, никаких хворей вовеки не знавшая молодая красавица.

Как она хохотала, как была оживлена, как вдруг все вернулось на двадцать лет назад! И тут я с особой силой ощутил, что все, написанное ею, — правда. Абсолютная и неопровержимая правда. Это не выдумка поэта, а то, что обеспечено золотым — и горьким — запасом жизни. Наверное, именно это называется поэзией, а не наши порой упражнения в сопряжении худо-бедно организованных и зарифмованных строк.»

В последние дни перед смертью Вероника Михайловна запретила пускать к себе в палату Александра Яковлевича. Она хотела, чтобы любимый запомнил ее красивой и веселой. А на прощанье написала: ⁣

Я стою у открытой двери,

я прощаюсь, я ухожу.

Ни во что уже не поверю, -

все равно напиши, прошу!

Чтоб не мучиться поздней жалостью,

от которой спасенья нет,

напиши мне письмо, пожалуйста,

вперед на тысячу лет.

Не на будущее, так за прошлое,

за упокой души,

напиши обо мне хорошее.

Я уже умерла. Напиши!

<Вероника Тушнова>

Умирала знаменитая поэтесса в тяжелых мучениях. Не только от страшной болезни, но и от тоски по любимому человеку На 51-м году жизни - 7 июля 1965 года - Вероники Михайловны Тушновой не стало. После нее остались рукописи в столе: недописанные листки поэмы и нового цикла
Яшин понял, что любовь никуда не делась, не сбежала из сердца по приказу. Любовь только затаилась, а после смерти Вероники вспыхнула с новой силой, но уже в ином качестве. Обернулась тоской, мучительной, горькой, неистребимой. Не стало родной души, по-настоящему родной, преданной… Вспоминаются пророческие строки Тушновой:

Только жизнь у меня короткая,

только твердо и горько верю:

не любил ты свою находку -

Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Гармонические колебания Физика формула частоты колебаний