Латыши и китайцы в гражданской войне. Китайский террор в революционной россии

В декабре 1918 года в Петрограде прошло совещание китайских и корейских рабочих организаций в России. На совещании было решено объединить все китайские организации в Советской России в «Союз китайских рабочих в России» (СКР). Председателем его был избран Лю Цзежун. Задачами СКР были устройство китайских рабочих, пропаганда среди них коммунизма и возвращение китайских рабочих на родину.

Возникает вопрос – как китайцы оказались в России? В начале XX века, гонимые голодом и безработицей в Китае, многие китайцы отправлялись в Россию. В основном они селились (большинство временно) в Сибири и на Дальнем Востоке, где работали на золотых приисках, в портах, на строительстве шоссейных и железных дорог. Только с 1906 по 1910 годы на Дальний Восток прибыло около 550 тысяч китайцев. В 1912 году только в Амурской и Приморской областях проживало более 200 тысяч китайцев. До I мировой войны совсем мало китайцев прибыло в Европейскую Россию.

В годы I мировой войны в России из-за массовой мобилизации русских стал чувствоваться недостаток рабочей силы. По данным «Союза китайских граждан», с 1915 до осени 1917 годов в Россию, в том числе в Европейскую Россию, выехало около 80 тысяч китайцев.

Китайский рабочий труд был не только дешев. Китайские рабочие отличались дисциплиной, умели быстро осваивать новые профессии и сферы деятельности. Естественно, временами возникали социальные конфликты китайских рабочих с русскими рабочими по причине конкуренции на рынке труда.

Следует признать, что китайские рабочие в России подвергались жестокой эксплуатации. Например, рабочий день для них на строительстве Мурманской железной дороги продолжался 12 часов. Жили они в землянках и бараках, были лишены медицинской помощи. Конечно, это было не хорошо. Но: китайские рабочие и крестьяне приехали в чужую страну в поисках работы, найти которую у них на родине было затруднительно. Поэтому они не имели права сразу же по приезду в чужую страну требовать для себя прав и гарантий, которые распространялись на русских рабочих. Со временем – да.

Некоторые китайцы в Европейской России с первых дней советской власти вступали в красногвардейские отряды. Формировались и китайские части с собственным китайским командованием. Первый китайский батальон был создан в Приднестровье. Командиром его был китайский коммунист Сан Фуян.

Почему многие китайцы вступали в ряды Красной Гвардии, потом Красной Армии? Они видели отличия внешнеполитического курса Советской России в Китае от внешнеполитической деятельности капиталистических держав? Или судьба русской революции стала для них близка? Все было не так. Просто советское правительство позвало китайцев служить в армию с зарплатой, на что многие из них согласились. Китайцы-интернационалисты были очень далеки от народа, который им предстояло вести к коммунизму.

Не только мужество китайцев-интернационалистов (в России их называли еще «китайцами-пулеметчиками») в боях с врагами Советской России отмечали советские военные руководители. Отмечалась и их бесчеловечная, восточная жестокость. Китайские отряды бросали на самые сложные участки фронтов или использовали в качестве карательной силы при подавлении крестьянских и рабочих антисоветских выступлений. По этой причине в плен китайцы-интернационалисты предпочитали не сдаваться. Если кто-то из них все-таки попадал в плен к белогвардейцам или «зеленым», к восставшим крестьянам или рабочим, то их также бесчеловечно убивали.

Обращение советского правительства от 25 июля 1919 года к китайскому народу заинтересовало проживавших в Сибири и на Дальнем Востоке китайцев. По мере приближения Красной Армии к границам Китая, они с воодушевлением встречали ее части и красноармейцев-китайцев. Многие из них вступали в китайские отряды Красной Армии. Китайцы, проживавшие в Сибири и на Дальнем Востоке, принимали активное участие в партизанской борьбе против белогвардейцев и «зеленых».

Роль китайской диаспоры в русской Октябрьской революции не мала. Китайская диаспора внесла свой вклад в становление советской власти в России тем, что поддержала первые ее шаги, став одной из составных частей социальной базы большевиков. Характерно, что В.И. Ленин лично интересовался формированием китайских отрядов. Конечно, участие китайских интернационалистов в карательных операциях по всей России не способствовало укреплению на личностном уровне дружественных отношений между российским (советским) и китайским народами. Отношения советского правительства и китайского народа мы здесь не берем во внимание.

Литература

• Веллер М., Буровский А. Гражданская история безумной войны. М., 2007.
• Веллер М. Махно. М., 2007.
• Дятлов В.И. Миграция китайцев и дискуссия о «желтой опасности» в дореволюционной России // Вестник Евразии. 2000.
• Китайские добровольцы в боях за Советскую Россию (1918 – 1922 гг.). М., 1961.
• Ларин А.Г. Китайцы в России вчера и сегодня: исторический очерк. М., 2003.
• Сладковский М.И. Знакомство с Китаем и с китайцами. М., 1984.
• Советско-китайские отношения 1917 – 1957. Сборник документов. М., 1959.
• Тихвинский С.Л. Завещание китайского революционера. М., 1986.
• Черепанов А.И. Поле ратное мое. М., 1984.

Никому доподлинно неизвестно, когда в России появились первые китайские мигранты. Возможно, это произошло в 1862 году, когда на основе Пекинского договора были подписаны правила русско-китайской торговли, возможно, в 1899 году - в год, когда в Китае вспыхнуло Ихэтуаньское восстание, и поток китайских беженцев хлынул во все страны мира. Кто-то бежал в США, иные - в европейские колонии в Африке, а третьи подались в Россию. Здесь их стали называть «Ходя-ходя» - судя по всему, так тогда назывались коробейники, торговцы всякой мелочью.

Потом была еще одна волна миграции - после проигранной Русско-японской войны. Русские войска оставили часть Маньчжурии японцам, а вместе с солдатами на север потянулись и китайцы. Но главная волна миграции китайцев в Россию была связана с Первой мировой войной: когда всех русских мужиков призвали на фронт, работать стало некому, вот правительство и стало нанимать китайцев - благо, их труд стоил сущие копейки.

В 1915 году из русской Маньчжурии начали ввозить китайских рабочих для строительства железной дороги Петроград - Мурманск, мурманского порта и других объектов государственной важности. Много китайских рабочих направлялось на различные горные промыслы Урала, на угольные шахты Донецкого бассейна, на лесоразработки в Белоруссии и холодной Карелии. Наиболее грамотные китайцы отбирались для работы на различных предприятиях и заводах Москвы, Петрограда, Одессы, Луганска, Екатеринбурга. В 1916 году были даже созданы группы китайцев для рытья окопов для русской армии на германском фронте. Число «Ходя-ходя» растет в геометрической прогрессии: если к концу 1915 года в России насчитывалось 40 тысяч китайцев, то в 1916 - уже 75 тысяч человек, а весной 1917 года - уже 200 тысяч.

И вот, когда в 1917 году Российская империя рухнула, эти тысячи китайцев оказались в чужой стране без денег, без работы и без каких-либо перспектив вернуться домой. И в мгновение ока безобидные «Ходя-ходя» превратились в опасные банды, которые бесцельно бродили по русским городам, промышляя грабежами и насилием.

Первыми, кто заметил бесхозных китайцев, были большевики, позвавшие "братьев по классу" на службу в ЧОН - части особого назначения, карательные отряды Красной армии, которым поручалась самая "грязная работа". Чем хороши были китайцы? Основная масса китайцев не знала русского языка и не представляла страны, в которую они попали, ее религии, нравов и образа жизни. Поэтому они держались своих соплеменников, образовывая сплоченные закрытые группы с твердой дисциплиной. В отличие от русских, татар или украинцев, китайцы не уходили при случае домой, их дом был слишком далеко. Они не становились перебежчиками, потому что белые, осведомленные обо всех ужасах, которые творили "чоновцы", расстреливали китайцев без суда и следствия.

Впрочем, пытки и казни мирного населения нравились далеко не всем китайцам, многие из мигрантов люди шли в солдаты просто для того, чтобы не погибнуть от голода и холода. В одном из донесений китайских дипломатов читаем: «Секретарь Ли пригласил завербованных в армию рабочих в посольство и откровенно поговорил с ними. Они разрыдались и сказали: "Разве можно забыть свою родину? Но в России очень трудно найти работу, а у нас нет денег на обратный путь. Мы не можем свести концы с концами, потому и записались в солдаты».

Итак, первым отрядом, где наняли китайских мигрантов на военную службу стал интернациональный отряд при 1-м корпусе - это личная ленинская гвардия. Потом этот отряд с переездом правительства в Москву переименовали в «Первый интернациональный легион Красной армии», который стал использоваться для охраны первых лиц. Так, например самый первый круг охраны Ленина состоял из 70 китайских телохранителей. Также китайцы охраняли и товарища Троцкого, и Бухарина, и всех остальных видных партийцев.

Организатором первого боевого китайского батальона был будущий командарм Иона Якир - сын аптекаря и вчерашний студент Базельского университета в Швейцарии. С началом Первой мировой войны Якир вернулся домой, и, уклоняясь от мобилизации, устроился на работу на военный завод - тогда рабочих оборонных заводов освобождали от призыва. После Февральской революции Якир решил стать революционером - наступали времена для быстрого делания карьеры. Через знакомых он сразу же попадает на руководящий пост в Бессарабский губревком, а вскоре становится и комиссаром «особой армии Румфронта» - так именовался его отряд китайских гастарбайтеров.

В своей книге «Воспоминания о Гражданской войне» Якир пишет: «На жалованье китайцы очень серьезно смотрели. Жизнь легко отдавали, а плати вовремя и корми хорошо. Да, вот так. Приходят это ко мне их уполномоченные и говорят, что их нанималось 530 человек и, значит, за всех я и должен платить. А скольких нет, то ничего - остаток денег, что на них причитается, они промеж всеми поделят. Долго я с ними толковал, убеждал, что неладно это, не по-нашему. Все же они свое получили. Другой довод привели - нам, говорят, в Китай семьям убитых посылать надо. Много хорошего было у нас с ними в долгом многострадальном пути через всю Украину, весь Дон, на Воронежскую губернию».
В 1919 году разведка 1-го Добровольческого корпуса Кутепова собрала немало сведений, что порой русские красноармейцы отказывались выполнять палаческие функции в захваченных деревнях. Не помогало даже то, что палачей щедро поили водкой и давали поживиться одеждой расстрелянных. А вот «Ходя-ходя» без особых переживаний расстреливали, отрубали руки, выкалывали глаза и запарывали насмерть беременных женщин.

Кстати, в знаменитом романе «Как закалялась сталь» Алексей Островский показал, что китайцы внесли большой вклад в «освобождение» Украины от украинцев: «По дороге к Юго-западному вокзалу бежали петлюровцы. Их отступление прикрывал броневик. Шоссе, ведущее в город, было пустынно. Но вот на дорогу выскочил красноармеец. Он припал к земле и выстрелил вдоль шоссе. За ним другой, третий… Сережа видит их: они пригибаются и стреляют на ходу. Не скрываясь, бежит загорелый; с воспаленными глазами китаец, в нижней рубашке, перепоясанный пулеметными лентами, с гранатами в обеих руках … Чувство радости охватило Сережу. Он бросился на шоссе и закричал что было сил: - Да здравствуют товарищи! От неожиданности китаец чуть не сбил его с ног. Он хотел было свирепо накинуться на Сережу, но восторженный вид юноши остановил его. - Куда Петлюра бежала? - задыхаясь, кричал ему китаец».

Вскоре при Красной армии создаются особы китайские отряды. Например, при Особом батальоне Киевской губчека был сформирован "Китайский отряд" под командованием краскома Ли Сю-Лян. Большую роль в создании китайских красных частей сыграли преданные большевикам члены РСДРП-ВКП(б) Сан Фуян и Шен Ченхо. Последний даже получил мандат от советского правительства и был назначен специальным комиссаром по формированию китайских отрядов на всей территории Советской России. Сан Фуян создал ряд китайских красных отрядов в Украине. Шен Ченхо сыграл большую роль в формировании китайских интернациональных красных отрядов в Москве, Петрограде, Луганске, Харькове, Перми, Казани и ряде других мест.

О том, как воевали китайцы, пишет в своем дневнике Анастасия Художина, жительница Владикавказа: «Бойня была страшная, потому что отряд китайцев, невесть откуда взявшийся в нашем городе, втащил на колокольню Александро-Невской церкви пулемет и стал всех кругом поливать огнем. «Дьяволы косые», - шипела мама и беспрестанно молилась. А китайцев этих была тьма-тьмущая, штук триста, не меньше».

И дальше: «Потом выяснилось, что перед уходом китайцы расстреляли уйму народа. Оказывается, они ходили ночью по домам - во Владикавказе было много отставных военных - и брали всех, кто служил в Белой армии или у кого находили наградное оружие либо фотографии сыновей в офицерской форме. Задерживали якобы для разбирательства и всех расстреливали за госпитальным кладбищем у кукурузных полей».

Самой же кровавой бандой мигрантов стал 1-й отдельный Китайский отряд ЧК Терской республики, которым командовал Пау Ти-Сан.

Это воинское формирование «прославилось» при подавлении Астраханского восстания 10 марта 1919 года. Даже на фоне красного террора, «Астраханский расстрел» выделялся своей беспримерной по своему размаху жесткостью и безумием. Все началось с того, что китайцы окружили мирный митинг у проходной завода. После отказа рабочих разойтись китайцы дали залп из винтовок, затем пустили в ход пулеметы и ручные гранаты. Погибли десятки рабочих, но, как выяснилось позже, расправа только набирала обороты. Весь день китайцы охотились за мужчинами. Арестованных сначала просто расстреливали, потом - ради экономии патронов - стали топить. Очевидцы вспоминали, как арестованным связывали руки и ноги и прямо с пароходов и барж бросали в Волгу. Один из рабочих, оставшийся незамеченным в трюме, где-то около машины и оставшийся в живых рассказывал, что в одну ночь с парохода «Гоголь» было сброшено около ста восьмидесяти человек. А в городе в чрезвычайных комендатурах было так много расстрелянных, что их едва успевали свозить ночами на кладбище, где они грудами сваливались под видом «тифозных».
К 15 марта едва ли было можно найти хоть один дом, где бы не оплакивали отца, брата, мужа. В некоторых домах исчезло по несколько человек. «Власть решила очевидно отомстить на рабочих Астрахани за все забастовки и за Тульские, и за Брянские и за Петроградские, которые волной прокатились в марте 1919 года, - писали «белые» газеты. - Жуткую картину представляла Астрахань в это время. На улицах — полное безлюдье. В домах потоки слез. Заборы, витрины и окна правительственных учреждений были заклеены приказами, приказами и приказами о расстрелах... 14-го было расклеено по заборам объявление о явке рабочих на заводы под угрозой отобрания продовольственных карточек и ареста. Но на заводы явились лишь одни комиссары. Лишение карточек никого не пугало— по ним уже давно ничего не выдавалось, а ареста все равно нельзя было избежать. Да и рабочих в Астрахани осталось немного…»

После окончания Гражданской войны китайские наемники остались не у дел - и большая их часть стала стекаться в Москву, где образовалась вполне заметная китайская община (по результатам переписи населения 1926 года в России насчитывалось свыше 100 тысяч китайцев).

Первоначально московский «чайна-таун», как пишет историк Мария Бахарева, располагался в районе нынешней станции метро «Бауманская» - там, на улице Энгельса, работала контора правления общества «Возрождение Китая», неподалеку находилась китайская гостиница, при которой работал ресторан. Были здесь и лавки с китайскими товарами — специями, одеждой и всякими мелочами. Все дома в округе были заселены представителями китайской диаспоры. Впрочем, некоторые из них предпочитали селиться поближе к центру - многие чекистские палачи перешли на руководящие посты в Коминтерн. Стали готовить революцию в мировом масштабе. Кстати, в Москве, например, учился сын Чан Кайши Цзян Цзинго (русское имя - Николай Елизаров), который позже стал президентом Тайваня, и будущий многолетний правитель Китая Дэн Сяопин (русское имя — Дроздов).

Зато простые бойцы карательных отрядов переквалифицировались в прачки - в те годы китайские прачечные можно было найти едва ли не в каждом квартале города.

К примеру, в Скатертном переулке работала «Шанхайская» прачечная, на Покровке и на Мещанской открылась «Нанкинская прачечная», а в Печатниковом переулке белье принимала «Жан-Ли-Чин». Работали в таких прачечных одни мужчины, а вот китаянки обычно продавали на улицах игрушки, бумажные веера и погремушки. Сергей Голицын в «Записках уцелевшего» писал: роме евреев, в Москву понаехало много китайцев. Они не только показывали на рынках фокусы с яблоками, а еще держали прачечные по всей Москве и мелкую галантерейную торговлю на тех же рынках и возле памятника Первопечатнику под Китайгородской стеной. Там они стояли рядами с самодельными пуговицами, расческами, ремешками для часов и разной мелочью».

Впрочем, часто вся эта мирная деятельность — фокусы для публики, торговля и стирка белья — была всего лишь прикрытием для другого, куда более прибыльного бизнеса. Китайцы в Москве торговали контрабандным рисовым спиртом, позже ему на смену пришли опиум, кокаин и морфий.

Век «Чайна-тауна» в Москве оказался недолог. Сергей Голицын писал: «Китайский генерал Чжан Дзолин бесцеремонно отобрал у нас КВЖД, построенную на царские деньги и проходившую по территории Маньчжурии. Обиду мы проглотили, но в отместку посадили всех китайцев в Москве и по всей стране».

Получил «по заслугам» и Пау Ти-Сан, организатор «Астраханских расстрелов». После войны он работал переводчиком Киевской объединенной школы командиров, проживал в Москве. 10 ноября 1925 года его арестовали и 19 апреля 1926 года Коллегией ОГПУ приговорили к расстрелу по обвинению в контрреволюционной террористической деятельности. Такая же участь постигла и остальных революционных китайцев.

Простых же китайских интернационалистов отправили в Китай для «экспорта революции» — помогать создавать китайскую Красную армию и бороться с международными империалистами в Азии. Таким образом, коммунисты убивали сразу двух зайцев: избавлялись от ставших ненужными и даже опасными союзников и «оказывали помощь» борющемуся за независимость Китаю. И к концу тридцатых годов от китайской диаспоры не осталось ничего, кроме потрепанных вееров и напоминания о том, что только сытое и здоровое общество может "переварить" огромный поток мигрантов. В стране с проблемной экономикой, с обществом, охваченным социальными недугами, мигранты становятся бомбой с часовым механизмом, которая рано или поздно взорвется, уничтожая и самих мигрантов, и тех людей, кто дал им работу и кров.

За понимание этого урока истории Россия заплатила слишком большую цену.

Многим кажется, что за сто лет, прошедшие с 1917 года, белых пятен в революционной истории России остаться не должно. Однако в нашем славном Отечестве и спустя век находятся целые исторические пласты — либо малознакомые, либо вовсе неведомые широкой публике. Как, например, сюжет о 100-тысячном легионе китайских бойцов, ставшем опорой большевиков в первые годы советской власти. Китайцам доверяли и охрану вождей революции, и наиболее грязную работу — карательные операции. Первые чекистские чоны — части особого назначения — формировались именно из китайцев, которым не было равных в исполнительности и жестокости при решении самых некрасивых "революционных задач". О китайском акценте русской революции за минувшие годы говорили крайне скупо, а о том, куда делись тысячи китайцев после деятельного участия в нашей Гражданской войне, не говорили вовсе. "Огонек" выяснил, почему...

В год столетия русской революции много говорят о ее корнях и истоках, но явно недостаточно о ключевых участниках великих событий отечественной истории — о... китайцах. Об их роли молчат исследователи, их имена, запертые под спудом засекреченных архивных папок, не звучат в исторической литературе, а между тем китайский вклад в победу Октябрьского переворота, в установление советской власти и победу красных в Гражданской войне действительно по сей день так и не оценен. А ведь есть что оценивать...

Кто кому учитель

Тот факт, что произошедшие в Петрограде 1917 года революционные перемены изменили весь миропорядок, во многом предопределив путь человечества в ХХ веке, сегодня не может отрицать никто. Однако не меньшим знаком для судеб мира стала и победившая на несколько лет раньше, в 1911 году, китайская революция. Красные вожди во главе с Лениным обратили свой взор на дальневосточного соседа еще до того, как пришли к власти. И это вполне объяснимо: у главного китайского революционера, основателя партии Гоминьдан и Китайской республики, доктора Сунь Ятсена, было чему поучиться.

Первые контакты русских социал-демократов с Сунь Ятсеном начались еще в 1896 году, когда революционер и заговорщик Феликс Волховский встретился в Лондоне с будущим первым президентом Китая, а в то время молодым 30-летним эмигрантом. К этому времени Волховский успел отсидеть в Петропавловской крепости, был близок к группе широко известного в России и Европе террориста Нечаева. Будучи сосланным в Иркутск, а затем в Кяхту, на границу Российской и Цинской империй, он бежал из ссылки, пересек Дальний Восток и добрался до США, откуда потом перебрался в Лондон, где влился в круги социалистов-революционеров. О встрече с китайским эмигрантом Волховский написал статью, опубликованную в журнале "Русское богатство",— его потрясла рассказанная Сунь Ятсеном история о том, как тот был схвачен прямо на улице британской столицы "посланцами-метеорами" — агентами маньчжурской имперской разведки, личной спецслужбы вдовствующей императрицы Цы Си. Так имя Сунь Ятсена впервые появилось в русской прессе, но не только этой историей был ценен контакт: Волховский потом не единожды встречался с Сунь Ятсеном, расспрашивая его о тайных обществах Китая, членом которых Сунь являлся. Эти организации ставили своей целью борьбу с чужой для Китая маньчжурской династией, и именно опыт этой борьбы русского эмигранта интересовал.

Интерес не был праздным: вслед за Волховским к "китайскому источнику" потянулись русские революционеры новой волны. Среди них — и Владимир Бонч-Бруевич, которого особо вдохновляла эффективность ударных сил китайской революции: маньчжурских генералов и бюрократов боевики из тайных обществ убивали так же лихо, как народовольцы отстреливали российских губернаторов и царских родственников. Эти натренированные китайские бойцы в 1911 году за считанные дни сметут многовековую маньчжурскую элиту и отборные гвардейские императорские войска. Не тогда ли у большевиков зародилась мысль о возможности привлечения китайцев в качестве ценного ресурса — боевиков и телохранителей?

Странный, казалось бы, вопрос имеет четкий ответ: первые сведения о китайских охранниках появляются уже в апреле 1917-го, в это время Владимир Бонч-Бруевич отвечает за личную безопасность Ленина в Петрограде и охрану Смольного, а его брат Михаил де-факто занимает пост военного руководителя сначала штаба большевиков, а потом и новой России. Под кураторством Ленина уже в феврале 1918 года в Петрограде сформирован Первый интернациональный легион Красной армии для охраны советского правительства, в который входят и китайцы. А в августе 1918-го, в день похорон убитого председателя Петроградского ЧК Моисея Урицкого, на Марсовом поле бодро марширует китайский батальон петроградского отряда. Помимо охранных функций он принимает активное участие в подавлении левоэсеровского мятежа в Ярославле, обороняет Петроград летом и осенью 1919 года, охраняет Николаевскую железную дорогу, участвует в боях с белогвардейцами на границе с Эстонией. При несении караульной службы в Смольном особо отличившиеся удостаивались личной встречи и похвалы Ленина. Рабочий-красногвардеец Ли Фуцин из их числа позже был награжден орденом.

Полумиллионный ресурс

Откуда же появились в таком числе китайцы? Да просто — были...

К 1917 году в Петрограде скопилось большое количество китайских эмигрантов. Временное правительство не слишком понимало, что с ними делать, и пыталось очистить от них столицу. Здесь любопытно вспомнить постановление Бюро комиссии по разгрузке Петрограда от 24 сентября 1917 года: "Заслушивается сообщение по вопросу о выселении из Петрограда китайцев-рабочих. Точных сведений о числе проживающих в Петрограде китайцев не имеется; по одним данным, число их не превышает 3000 человек, по другим — достигает 8000. Согласно произведенному Министерством труда обследованию, лишь незначительная часть находящихся здесь китайцев работает на заводах, некоторое число обслуживает домовладельцев в качестве дворников, большинство же не занято физическим трудом и представляет собою безработный элемент, на который городским общественным самоуправлением расходуются даже средства на бесплатное питание. Между тем в провинции они скорее могли бы обеспечить себя заработком; в частности, имеется заявление со стороны Земгора о потребности в китайской рабочей силе для обслуживания железнодорожных работ на Кавказе. Постановлено: признавая необходимым вывоз из Петрограда всех безработных китайцев, без применения, однако, в сем отношении репрессивных воздействий, Бюро остановилось на решении, в видах принятия всех мер по оказанию содействия к их выезду, просить председателя Союза китайских граждан о сообщении подробных сведений как о числе безработных китайцев, так и о том, какое их количество, как скоро и на каких условиях желало бы отсюда выехать".

Временное правительство понимало взрывоопасность этого "элемента", поскольку с каждым днем численность китайской диаспоры в Петрограде и Москве увеличивалась. Было ясно, что в этой среде действовали и представители китайских мафиозных кланов, сбывающих наркотики, поскольку в это время объемы наркоторговли в столицах многократно выросли.

Затем пришел Октябрь. В ход большевистского переворота вооруженные отряды китайцев уже были вовлечены, принимая активное участие (наряду с представителями других этнических групп — латышей, финнов, венгров, поляков) в захвате Зимнего дворца и Николаевского вокзала.

Да и как могло обойтись без них? В целом в 1917 году в России проживало около полумиллиона китайцев. Их состав был неоднороден, но львиную долю составляли, как сказали бы сейчас, гастарбайтеры, среди которых оказались и профессиональные военные. Первая волна китайской иммиграции накрыла Российскую империю еще в самом начале ХХ века, после "боксерского восстания". Но тогда беженцы из Поднебесной селились в Сибири и на Дальнем Востоке. В годы Первой мировой, когда русских мужчин мобилизовали в армию и рабочих рук стало не хватать, они двинулись в глубь страны. Десятки тысяч китайцев использовались в качестве рабочих: в прифронтовой полосе Северного, Западного и Юго-Западного фронтов, на оборонительных и строительных работах. А в период революционного хаоса, при неспособности имперских служб регулировать процессы миграции, последовала вторая мощная волна.

Сразу после Октябрьского переворота, в конце 1917-го и в 1918 году, начинается активный набор китайских рабочих-мигрантов в особые отряды по поддержке революции. Сначала их деятельность ограничивалась непосредственно Петроградом и Москвой. От этих времен осталось немало свидетельств о зверствах китайских карательных отрядов. Так, Зинаида Гиппиус в своих знаменитых дневниках пишет и о массовых расстрелах руками безжалостных китайских солдат, и о "китайском мясе" — человечине, которая продавалась на рынках под видом говядины...

Награбленного у "буржуев" золота большевикам хватало, и они могли не скупиться на оплату наемников. Что и было сделано. Работу по найму добровольцев облегчало жизнеустройство китайских общин: они жили обособленно и беспрекословно подчинялись своему руководству. Уже в декабре 1918 года в Петрограде прошло совещание китайских рабочих иммигрантов, где было решено объединить все китайские образования в "Союз китайских рабочих в России" (СКР). В задачи Союза входила пропаганда коммунистических идей и агитация за вступление в Красную армию. Однако убедительней любой агитации звучало обещание выплаты жалования. И китайцы массово откликнулись на призыв. Исполнительность и беспощадность китайцев к врагам, проявленная ими в 1917 году, очевидно, запомнилась кремлевским вождям. Троцкий обращается к Ленину с предложением — привлечь в Красную армию для борьбы с контрреволюцией осевших в России китайцев. И привлечь не бесплатно.

В 1919 году в РККА действовало более 20 китайских частей — под Архангельском и Владикавказом, в Перми и под Воронежем, на Урале, и за Уралом...

Платные услуги для пролетарской революции

Точное число добровольцев из Поднебесной сейчас назвать невозможно, но речь шла о многих десятках тысяч китайских легионеров. Троцкий начал формировать из них ЧОНы — части особого назначения. Первые такие формирования запросил для себя и опробовал в деле командарм Якир.

Иона Эммануилович Якир воевал на юго-западе России и на Украине, где крестьянство резко не принимало новую власть и постоянно бунтовало. Китайские чоновцы себя полностью оправдали — вырезали целые деревни, не щадя ни женщин, ни стариков, ни детей. Не говоря уже о пленных белогвардейцах. Обрадованный их успехами, Троцкий распространил ЧОНы по всем фронтам Гражданской войны. И везде вполне успешно. В 1919 году в составе Красной армии действовало уже более 20 китайских интернациональных частей — и на Северном фронте, под Архангельском, и на Северном Кавказе, под Владикавказом, и в Перми, и под Воронежем, и в дивизии Чапаева. А на Урале действовал целый 225-й китайский полк в составе 29-й стрелковой дивизии 3-й армии под командованием бывшего офицера китайской армии Жен Фучена. По мере приближения Красной армии к Дальнему Востоку китайских добровольцев становилось все больше. В апреле 1918 года начинается японская оккупация Владивостока, и на фоне японо-американо-британской интервенции на Дальнем Востоке активизируется процесс формирования китайских частей внутри Красной армии. На советском Дальнем Востоке эти отряды активно участвуют в партизанских действиях, особенно против японцев и отрядов китайских генералов-милитаристов, провозгласивших свою независимость от центрального правительства.

Между тем в новой столице — Москве — китайцев по-прежнему используют в качестве отдельных подразделений центрального аппарата ЧК и для внешнего круга охраны Ленина и других видных большевиков. Скорее всего речь шла не только о солдатах-интернационалистах, но и о профессиональных военных, тех, кто прошел школу рукопашного и психологического боя в закрытых сообществах Китая. Пополнение таких бойцов проходило через клановые и семейные связи, личные знакомства китайцев в среде чекистской и партийной верхушки.

Зачистка китайской «поляны»

Ситуация круто меняется после смерти Ленина: Сталин китайцам не доверяет и берет под свой контроль всю "китайскую цепочку" через своего личного представителя Адольфа Абрамовича Иоффе, а огромные общины китайцев, осевших в послереволюционной России, остаются не у дел.

Китайцы жили в крупных городах, занимаясь мелким бизнесом, держали прачечные, на деле торгуя опиумом, кокаином, морфием, рисовой водкой, многочисленными "лекарственными" снадобьями, поддерживающими мужскую силу и обещающими исцеление от всех болезней, при этом общины стремительно криминализировались. Даже в столице. С поэтапным сворачиванием нэпа "китайский вопрос" потребовал срочного решения. И к началу 1930-х большинство китайцев из Москвы таинственно исчезло: прачечные закрылись, рынок в Китай-городе опустел, обывателей перестали тревожить китайские бандиты. То же происходило и в других городах. Ни в газетах, ни по радио информации на эту тему никто не давал. Были и сплыли...

На самом деле таинственный исход китайцев объяснялся просто: Сталин стал решать "китайскую проблему" в свойственной ему манере - методично и жестко. Он высылал бывших наемников обратно в Китай "помогать коммунистам в захвате власти". Многие китайские сотрудники ЧК и бывшие военнослужащие прошли специальную подготовку в секретных школах и затем стали сотрудниками Чжоу Эньлая и других коммунистических лидеров Китая. Простых китайцев десятками тысяч насильно выдворяли на родину. А начали с Москвы, где с улиц и площадей китайцы исчезли в считанные дни.

"Отловом" и выдворением бывших наемников и их семей занималось ОГПУ под руководством Генриха Ягоды. Высылали массово, но не поголовно, а "эшелонами" — послойно. Своя очередность была и для китайской номенклатуры. Первыми Сталин приказал арестовать всех членов партии Гоминьдан, осевших в СССР. Остальные жили вполне легально, часто занимали ответственные должности — преподавали китайский язык в институтах, трудились в науке и органах власти в Сибири и на Дальнем Востоке, инженерами на сталинских стройках. Но потом пришел и их черед: финальную зачистку вождь доверил одному из своих приближенных — Карлу Викторовичу Паукеру.

Официально он числился большим начальником в ЧК, возглавлял оперативный отдел ОГПУ, которому были переданы функции специального отдела охраны (он лично участвовал в расстреле Каменева и Зиновьева, проводил допросы оппозиционных Сталину "ленинских гвардейцев"). Паукер добрался до всех: и до оставшихся на своих постах в ОГПУ и РККА сотрудников-китайцев, и до китайцев — членов Коминтерна. За свирепость даже получил от Сталина по физиономии, но затем в знак прощения был награжден орденом Красной Звезды. К 1937 году от китайцев были "зачищены" не только европейские города России, но и Дальнего Востока. А сам чистильщик по завершении "работы" был расстрелян — по приказу Сталина.

На этом и закончились китайские легионеры в нашем Отечестве. А оценка роли китайцев в революциях в России все еще ждет своих исследователей, как и сами события столетней давности. Ведь до сих пор так и не ясно, каким образом так стремительно оказались захвачены ключевые точки Петрограда в 1917 году: телеграф, Госбанк, разводные мосты, склады с оружием. Эта операция была больше похожа на работу современного спецназа, чем на действия плохо организованной толпы революционных солдат и матросов, изгнавших своих командиров. Однако, вполне вероятно, мы никогда не узнаем, как все тогда случилось...

Олег Смирнов

Досье

В борьбе за это

У китайских легионеров в России все было всерьез — даже съезды проводились

18 ноября 1919 года в Москве проходил первый съезд представителей китайских отрядов. О числе делегатов история умалчивает, зато известен фрагмент принятой резолюции — он был напечатан в "Огоньке", правда, много лет спустя:

"Формирование китайских красноармейских интернациональных отрядов в России происходит по почину самих китайских рабочих организаций, их собственными силами, с собственным командованием и притом исключительно из китайских революционеров-добровольцев. И никакая клевета, ни угрозы, ни жестокости, учиняемые войсками Колчака, Деникина и Юденича с молчаливого одобрения Антанты, не запугают китайцев. Мы, китайцы, проливаем свою кровь за освобождение угнетенных народов..."

Стираем белые пятна истории

Их осталось очень мало, защитников острова Даманский, крохотного кусочка Русской земли. В далеком 1969 году именно здесь вспыхнул вооруженный конфликт между СССР и Китаем, маленькая война двух больших держав. В начале 1990-ых Даманский, пропитанный кровью наших пограничников, был официально передан китайской стороне.

О том, как развивался конфликт на Даманском, вспоминает участник тех трагических событий Виталий Бубенин:

В ночь с 1 на 2 марта 1969 года против острова Даманский на своем берегу китайцы скрытно сосредоточили батальон солдат численностью более 500 человек, а также две минометных и одну артиллерийскую батареи. Батальон был укомплектован и вооружен по штатам военного времени. Впоследствии появились данные о том, что он прошел полугодовую специальную подготовку для ведения боевых действий на границе.

Затем примерно три роты переправились на остров и заняли там оборону. С берегом установили проводную связь. Весь личный состав китайцев, чего не замечалось ранее, был одет в маскхалаты. Оружие и снаряжение подогнано так, что не издавало лишнего звука. На острове китайцы отрывали в снегу ячейки, стелили циновки или солому, ложились. Их накрывали другой циновкой и засыпали снегом. Обнаружить их даже с помощью мощного прибора наблюдения было практически невозможно.

Таким образом, китайцы, зная, что советских пограничников на острове будет в общей сложности не более 50 человек, сосредоточили против них полнокровный пехотный батальон со средствами усиления. Они рассчитывали на полное наше уничтожение. И в этом, кажется, не сомневались.

Чтобы заманить наших пограничников в ловушку и вывести под расстрел, они применили обычную тактику, которую использовали во всех прошлых провокациях.

Итак, в 10.40 (по местному времени) 2 марта 1969 года около 30 военнослужащих китайского погранпоста «Гунсы», как обычно, демонстративно, ускоренным шагом стали выдвигаться в сторону Даманского. Наш пограничный наряд обнаружил их и немедленно доложил по команде. Начальник 2-й заставы старший лейтенант Иван Стрельников поднял заставу по тревоге и доложил оперативному дежурному по 57-му погранотряду. Затем вместе с офицером особого отдела отряда старшим лейтенантом Николаем Буйневичем и личным составом в количестве 30 человек выехал к острову.

Подъехав, наши пограничники спешились. Стрельников отправил свой БТР в укрытие. Было рекомендовано так делать, потому что в китайской и мировой прессе регулярно появлялись фотографии советских пограничников, заснятых на фоне бронетранспортеров. Видимо, это должно было демонстрировать всему миру нашу агрессивность.

Группе из 13 человек во главе с сержантом Николаем Дергачом было приказано преследовать китайцев, которые шли вдоль восточного берега острова и выдворить их оттуда. Сам же Стрельников вместе с Буйневичем пошел навстречу остановившейся на протоке группе китайцев, чтобы в очередной раз заявить протест и потребовать удалиться с нашей территории. И тут началась сильная беспорядочная стрельба из автоматов и пулеметов. Практически в упор, по-бандитски, китайцы расстреляли наших пограничников. Из группы сержанта Николая Дергача лишь один боец остался жив.

Услышав стрельбу, другая группа наших пограничников залегла. Но из низинки, где заняли оборону пограничники, ничего не было видно. Тогда они осторожно выползли из укрытия. Их взору предстала жуткая картина. Китайцы зверски расправлялись с советскими пограничниками.

Вот выдержки из докладной записки начальника медицинской службы 57-го пограничного отряда:

«Медицинская комиссия тщательно обследовала всех погибших на острове Даманском пограничников и установила, что 19 раненых остались бы живы, потому что в ходе боя получили не смертельные ранения. Но их потом, по-фашистски, добивали ножами, штыками и прикладами. Об этом неопровержимо свидетельствуют резанные, колотые штыковые и огнестрельные раны.»

После боя наши пограничники подбирали погибших. По воспоминаниям очевидцев, у всех буквально волосы вставали дыбом от той звериной жестокости, с которой китайские бандиты расправлялись с ранеными бойцами...

Далее события разворачивались следующим образом. 2 марта штаб Тихоокеанского пограничного округа начал внимательно изучать сопредельную территорию, используя все имевшиеся возможности, включая применение самолетов и вертолетов, фотографирование местности, агентурную, радиолокационную и радиотехническую разведку. Эти меры позволили вскрыть подготовку китайцев к новому вооруженному нападению на советскую территорию. На ряде участков, прилегающих близко к границе, появились танки и артиллерия, велись инженерные работы, интенсивно перебрасывались войска из тыла.

Стало ясно, что китайцы серьезно готовятся к очередным боевым действиям. Начали готовиться и мы. Усилили группировку войск в районе Даманского. В прессе публиковались заявления ТАСС. Проводились митинги у китайского посольства в Москве, в трудовых коллективах. И все же руководство страны, по мнению Бубенина, недооценивало опасность, исходившую от китайской военщины. Считалось, что никто не посмеет напасть на Советский Союз. Однако напали. Ровно через две недели.

Примерно в десять часов утра 15 марта рота китайских солдат при поддержке артиллерии и минометов атаковала советских пограничников. Они в течение часа мужественно сражались с превосходящим противником. Китайцы из всех огневых средств буквально заваливали снарядами и минами наших солдат. Атаки следовали одна за другой, но пограничники яростно сопротивлялись.

Потеряв несколько человек убитыми и три БТР, наши бойцы были вынуждены отойти на свой берег. Заменив личный состав и подбитые БТР, пополнив боеприпасы, пограничники вновь пошли в бой на остров, который к тому времени уже полностью заняли китайцы, а подступы к нему обрабатывались огнем их артиллерии и минометов. У нас же не было ни одного даже ржавого артиллерийского ствола, чтобы поддержать огнем своих солдат: пограничникам артиллерия не полагалась. Тем не менее, к обеду наши бойцы сумели выбить противника с укрепленного вала и занять его.

Но китайцы вновь открыли по острову массированный огонь артиллерии. Один наш БТР подбили. 7 человек погибли сразу. Через несколько минут подбили второй БТР. Десантная группа под командованием старшего лейтенанта Льва Маньковского покинула горящий БТР и тут же попала под сильный перекрестный огонь. Лев Маньковский приказал солдатам отходить к основному ядру группы, а сам стал прикрывать их отход. Спасая своих подчиненных, офицер погиб и сгорел вместе с БТРом.

Динамика боя нарастала. Пограничники настоятельно просили командира 135-й мотострелковой дивизии поддержать их хотя бы огнем минометной батареи. Но тот, понимая весь трагизм положения пограничников, не мог этого сделать без соответствующего указания сверху. Пока все сводилось к обыкновенному пограничному конфликту. Если же в конфликт втягиваются регулярные части вооруженных сил, то это уже война. А этого командование военного округа не могло допустить, да и не имело права.

Однако к исходу дня стало ясно, что без артиллерии пограничникам не удастся выбить китайцев с острова. И тогда командующий Дальневосточным военным округом отдал приказ командиру 135-й дивизии подавить огневые средства и живую силу противника на китайской территории и уничтожить противника на острове. Наконец-то политическое руководство страны проснулось.

Справедливости ради надо заметить, что к 15 марта в районе Даманского была создана мощная группировка советских войск. И теперь настало время ввести ее в бой.

В 17.10 по позициям противника на острове и по китайской территории на всю глубину был проведен десятиминутный огневой залп из минометов и системы «Град». А затем две мотострелковые роты на 12 БТРах с 5 танками снова атаковали противника. К вечеру живых китайцев на острове не осталось.

За героизм и мужество, проявленные при защите государственной границы пограничникам Демократу Владимировичу Леонову (посмертно), Ивану Ивановичу Стрельникову (посмертно), Юрию Васильевичу Бабанскому, Виталию Дмитриевичу Бубенину, а также пулеметчику Владимиру Викторовичу Орехову (посмертно) присвоено звание Героя Советского Союза. В боях за остров Даманский в марте 1969 года погибли 43 пограничника и военнослужащих Советской Армии.

Сергей ХОЛОДОВ

Тема участия иностранцев в Гражданской войне на стороне Красной армии в СССР не относилась к замалчиваемым. Словосочетание «латышские стрелки» слышал почти любой, кто хотя бы учился в средней школе, многим знакома фигура Белы Куна, не является секретом участие в РККА китайцев. Однако далее простого знания о существовании явления дело, как правило, не идет. Между тем история иностранной красной гвардии действительно достойна рассмотрения и понимания. Эти люди оказывались в России по разным причинам и в силу разных обстоятельств попадали в РККА, а боевой путь интернациональных частей был зачастую тяжек и брутален даже на общем фоне Гражданской войны. Зачастую иностранцы оказывались самым надежным и самым жестоким элементом красных войск. С другой стороны, следует понять, насколько справедлив стереотип о Красной армии как о формировании, где первую скрипку играли иностранцы и малые народы будущего СССР. Составить полный перечень иностранных вооруженных формирований в рядах РККА и ЧК здесь невозможно, поскольку через красные вооруженные силы прошли представители массы народов, от турок до финнов. Поэтому речь здесь будет идти о многочисленных группах интернационалистов, оставивших заметный след в истории Гражданской войны и ставших во многом ее символом и даже жупелом: латышах и китайцах.

МЫ С КИТАЙЧОНКОМ-КУЛИ…

онец XIX века был для Китая откровенно не лучшим временем. Внешний контроль, раздел страны на сферы влияния, постоянные политические кризисы — все это не лучшим образом сказывалось на благополучии страны. Среди прочих болезненных проблем находилось перенаселение. Площадь обрабатываемой земли практически не росла на протяжении десятилетий, а вот численность сельского населения увеличивалась достаточно быстро. За последнюю четверть XIX века и первую треть ХХ население Китая выросло на треть, несмотря на все миграции. Это означало, что множество азиатов должны были покинуть свои дома и искать новое жилье. Массы китайцев отправились по планете. В 70-е годы XIX века они, например, составили 14% трудоспособного населения Калифорнии. Другие отправлялись на юго-восток: в Индонезию и Индокитай.

В Россию, разумеется, китайцы также переселялись. Первоначально их миграция ограничивалась Дальним Востоком. К концу XIX века Русский Дальний Восток имел, согласно Е.И.Нестеровой, около трехсот тысяч населения, в соседней Маньчжурии обитали девять миллионов человек, еще около трех миллионов населяли Хэйлунцзян — таким образом, по китайскую сторону границы в этом регионе жило даже не в разы, а на порядок больше людей. В 1860-е годы на Дальний Восток начали во все большем числе прибывать китайские рабочие и промысловики. В 1880-е годы с Дальнего Востока уже писали, что китайцы «без заявлений властям и по собственному произволу селятся в разных трущобах и разрабатывают землю» . Интенсивность этой миграции сдерживалась только общей суровостью края, его плохим климатом и неухоженностью.

Русские постепенно осваивали Приморье, мигрантов включали в общий ход жизни империи, однако в начале ХХ века произошло всем известное событие, катастрофическое для всей цивилизации: началась Первая мировая война. На жизни китайцев этот конфликт сказался своеобразно. Русское правительство нуждалось в рабочих руках, чтобы заменить ушедших на фронт мужчин, поэтому людей старались привлечь буквально отовсюду. В течение мировой войны в Российскую империю легально въехали, по разным данным, 150-200 тысяч китайских рабочих (кроме них, на территории империи имелось достаточно много нелегалов, сколько точно, установить невозможно). Даже урезанная по сравнению с русскими работниками заработная плата была, с точки зрения нищих китайцев, вовсе не плохой, тем паче, что русский рубль был на тот момент крепкой валютой. Китайские рабочие появились на Урале, в Новгороде, Риге, Карелии, Москве, Петрограде. Условия их работы были достаточно тяжелыми. Рабочий день мог длиться 12 часов, а чиновники на местах были склонны к злоупотреблениям по части оплаты и условий труда, так что имелось достаточно много случаев бегства с работ и превращения рабочих в «бродячих китайцев». Вероятно, китайские проблемы были бы разрешены, но в 1917 году Россия взорвалась Гражданской войной.

Около тридцати тысяч китайцев уехали из России, однако вскоре Транссибирская магистраль застопорилась и азиаты оказались в глубине России, не имея возможности вернуться домой. В этих условиях они и начали переходить на службу к большевикам.

Многие из этих «гастарбайтеров войны» плохо понимали, кто, за что и против кого сражается. Рабочий Ли Фуцин, например, попал в красный партизанский отряд при таких обстоятельствах: нищие кули, скитаясь по Украине, встретили некоего Иванова, который предложил им нехитрую программу выживания: бить царские войска, у которых в пакгаузах есть и хлеб, и одежда. Только после нескольких налетов на армейские склады Ли Фуцин понял, что отрядом руководят большевики.

Китайский дипломат сообщал о мотивации некоторых из этих рабочих: «Секретарь Ли пригласил завербованных в армию рабочих в посольство и откровенно поговорил с ними. Они разрыдались и сказали: „Разве можно забыть свою родину? Но в России очень трудно найти работу, а у нас нет денег на обратный путь. Мы не можем свести концы с концами, потому и записались в солдаты“». Вообще в воспоминаниях китайских солдат РККА красной нитью идет одна и та же тема: инфляция, отсутствие работы, отсутствие возможности добыть пищу, как следствие — вступление в РККА. Политикой большинство китайцев просто не интересовалось.

С другой стороны, были и вполне идейно мотивированные китайцы. Подчеркнуто эгалитаристская идеология красных, их огромное внимание к агитации и пропаганде привели множество кули в ряды Красной армии. Красные вполне целенаправленно создавали пропагандистские подразделения для работы именно с иностранцами. Многие китайцы отмечали впоследствии уважительное отношение со стороны красных, и это также должно было импонировать вчерашним чернорабочим. В результате сочетания идеологической накачки и готовности обеспечить провиантом китайские отряды начали расти в Красной армии как грибы после дождя.

В общей сложности в РККА служили, по разным оценкам, от тридцати-сорока до семидесяти тысяч китайцев. Находясь в чуждой среде, не понимая языка, будучи всем обязаны большевикам, они составляли очень стойкие и мотивированные красноармейские отряды. Китаец не мог дезертировать и уйти домой: дом находился за тысячи километров. Китаец не мог перейти к белым, националистам или зеленым: там его ожидала смерть. «Казак китайца как поймает, обязательно убьет да еще над ним и поиздевается» , — писал красный командир И. Якир, одним из первых сформировавший китайский отряд в полтысячи бойцов. Типичен был эпизод, произошедший возле Станицы Луганской: батальон китайцев был разгромлен, после чего две сотни пленных, включая У Эр-Ху, командира батальона, были казнены. Китайцы и сами отличались жестокостью: например, весной 1919 года в Одессе китайцы вырезали пленных добровольцев.

Единого центра, который централизованно командовал бы китайцами, не было. Жители Поднебесной могли воевать и поодиночке, и в составе национальных отрядов силой до батальона. Многочисленность отрядов приводила к тому, что действительно создавалось впечатление, будто китайцы составляют едва ли не главную ударную силу РККА. Это же обстоятельство серьезно затрудняет детальный рассказ о боевой истории десятков отдельных отрядов. Тем не менее можно выделить некую общую линию.

Первые китайские подданные в качестве частных лиц принимали участие уже в штурме Зимнего и захвате власти в Москве. Масштаб этого участия был довольно ограниченным. Собственно, отряды Красной гвардии из китайцев начали формироваться в начале 1918 года под руководством китайских же коммунистов. В силу «размазанности» китайцев по России создавалось не какое-то отдельное крупное формирование, а множество относительно мелких отрядов масштаба батальона.

Эти батальоны были задействованы в бою уже в конце 1917 года. Против формирующихся армии Дона и Добровольческой армии Деникина красные использовали смешанный, собранный на ходу конгломерат частей, в числе которых был и китайский отряд некоего Шен Чен-хо. Вскоре в Донбассе была создана еще одна рота. В январе 1918 года появился смешанный чешско-югославско-китайский отряд в Одессе. В марте еще один китайский отряд воевал против белых и англичан на Крайнем Севере.

Одним из первых отрядов китайцев был батальон И. Якира, сформированный под Тирасполем. Именно к бойцам этого батальона относится пикантная история: китайцы потребовали от Якира не просто платы за участие в боевых действиях, но также захотели получать деньги за убитых товарищей — и добились своего. В условиях усталости России от мировой войны Якиру не приходилось выбирать. Он и без того имел много оружия и мало людей.

Гражданская война охватывала все новые и новые территории. В начале 1918 года начались бои на Дальнем Востоке, в которых местные китайцы участвовали на обеих сторонах конфликта. И атаман Семенов, и местный красный командующий Лазо активно вербовали китайцев под свои знамена. Вообще на этом этапе иностранцы составляли до 10% красных сил в Забайкалье.

Поскольку китайские рабочие имелись в самых разных регионах, отряды китайской Красной гвардии действовали буквально везде, начиная от Петрограда и заканчивая даже Грозным. Китайцы даже сформировали своего рода интернационал внутри интернационала: например, на Восточном фронте, где наступала армия Колчака, китайские отряды действовали в составе полков латышских стрелков. Вообще специфика Гражданской войны была такова, что отряд мог представлять собой немыслимый национальный «салат»: например, в Чапаевской дивизии один из полков был интернациональным и включал чехов, поляков, венгров, немцев и китайцев; в Одессе действовал отряд из 200 чехов, сотни китайцев, 12 сербов и пятерых немцев.

Многочисленным представительство китайцев в РККА было на Дальнем Востоке и в Сибири. Так, 1-й Сибирский стрелковый полк, сформированный весной 1920 года, насчитывал около тысячи китайцев и корейцев, и, судя по всему, оказался наиболее многочисленной восточноазиатской частью в РККА в целом.

Помимо частей на фронте, красные задействовали китайцев и корейцев для партизанской войны, главным образом за Байкалом. Как водится, кроме чисто китайских партизанских отрядов, на Дальнем Востоке партизанили смешанные формирования, вроде отряда из русских, китайцев и венгров, действовавшего под Хабаровском.

Особенностью дальневосточной китайской партизанщины была достаточно активная борьба против японцев. С одной стороны, для красных интервенты действительно были серьезным противником, с другой — на военные соображения накладывались традиционно скверные отношения китайцев и японцев. Для корейских красных сражения на Дальнем Востоке и вовсе были частью партизанской войны против японцев внутри самой Кореи. Дополнительно осложняла ситуацию полупрозрачность границы с Китаем. Дальний Восток был погружен в чудовищный хаос, в котором белые, красные, японцы, корейцы, независимые китайские формирования убивали друг друга на огромных почти первобытных пространствах.

Китайское правительство беспокоило происходящее на северо-восточных рубежах страны. В Пекине опасались, что волна революции может легко выплеснуться из России и затопить сам Китай. «Недавно здесь появились люди, называющие себя членами Китайской социалистической партии. Они распространяют листовки, агитируют за экстремизм.

Оказалось, что они — с того берега, побывали в руках у русских. Необходимо расследовать это дело и потребовать, чтобы российская рабоче-солдатская власть запретила посылать подстрекателей на наш берег» , — писали из Хэйхэ в китайское министерство иностранных дел. Позже другой источник сообщал: «Вождь экстремистов Троцкий посылает китайцев, служивших в Красной армии, в Харбин, а дальше они будут рассредоточиваться и подстрекать народ. По слухам, весной по всему Китаю начнутся беспорядки. Эти люди везут с собой огромные суммы денег, спрятанные в чемоданах с двойным дном, чайниках, термосах, зашитые в одежду или головные уборы».

Однако фактически китайцы могли принять только самые простые меры вроде усиления полицейского контроля.

Особняком в составе китайских интернационалистов стояли хунхузы. Звучным словом обозначались разбойники, сколачивавшие банды на северо-востоке Китая. Красные рассматривали их как «потенциально революционную, но сырую массу» и старались подключить к участию в войне. Китайское правительство по политическим соображениям было категорически против советской агитации среди хунхузов, однако по своей слабости не могло нейтрализовать ни агитаторов, ни самих разбойников, так что китайские хунхузы активно пополняли собой советские партизанские части.

В целом китайцы демонстрировали пристойный уровень боеспособности на общем фоне красных войск. В частности, китайцы сыграли заметную роль в победе большевиков над войсками Дона и добровольцами в самом начале войны, находясь в авангарде красных войск. Однако, разумеется, успех сопутствовал китайцам не всегда. В качестве примера конкретного боевого эпизода с участием бывших подданных Поднебесной можно рассмотреть, например, их действия во время Ижевского-Воткинского восстания. Летом 1918 года вспыхнуло антибольшевистское восстание, быстро охватившее крупные пространства Удмуртии. Командующий советской 3-й армией Берзин, чьи коммуникации оказались под ударом, без малейшего восторга обнаружил новую проблему и начал энергичные попытки задавить повстанческое движение в зародыше. Для этого Берзин использовал действовавшую на Каме Пермскую бронефлотилию, составленную из обвешанных броней и оснащенных пушками гражданских речных судов.

В качестве десанта должны были выступить сначала «обычные», а затем китайские красногвардейцы. Китайский отряд был задействован, когда у пристани Галево уже была разбита первая волна десанта. Командир десанта просил подкрепления, и Берзин обещал таковые: «Сегодня выезжает к вам восемьдесят человек. Завтра — триста пятьдесят китайцев» . Вообще отряд, который Берзин отправил воевать Ижевск и Воткинск, был типичным лоскутным одеялом: китайцы, матросы и рабочие под командованием латышского командира Ю. Аплока. В начале сентября это пестрое войско высадилось на камский берег у деревни Бабки. Китайцы под командой Го Лайбиня захватили Бабки, однако на следующий день воткинцы перешли в контрнаступление. Ход боя решила пулеметная команда повстанцев, занявшая колокольню и неожиданно ударившая по китайскому отряду в момент перехода по мосту во фланг. В результате остатки китайского батальона вынуждены были спасаться бегством на пароходе.

После войны часть китайцев осела в советских войсках и органах госбезопасности. Например, некий Цзи Шоушань в 1920 году на бронепоезде «Красная Астрахань» участвовал в «подавлении кулацких восстаний в Майкопе, Кургане, а также в станице Лабинской » . Многих китайцев вернули на родину ради экспорта революции, а некоторые оказались расстреляны за «контрреволюционную деятельность» в рамках политической борьбы внутри СССР.

Чуждость местному населению, жестокость собственная и ожидаемая жестокость от белых приводили к тому, что китайцы стали очень упорными красными солдатами. «Китайцы были очень дисциплинированны и дрались до последней капли крови» , — писал знаменитый советский спецслужбист П. Судоплатов. Ему вторит Якир: «Китаец — он стоек, он ничего не боится. Брат родной погибнет в бою, а он и глазом не моргнет: подойдет, глаза ему прикроет, и все тут. Опять возле него сядет, в фуражке — патроны, и будет спокойно патрон за патроном выпускать… Китаец будет драться до последнего».

Отдельную мрачную страницу в истории китайских отрядов на Гражданской войне составляет участие их в карательных мероприятиях. В частности, именно китайцы расстреляли адмирала Щастного после того, как он, не желая сдавать немцам боевые корабли, привел Балтийский флот из Гельсингфорса в Петроград и был приговорен Троцким к расстрелу. Вообще китайцы не имели большого влияния в ЧК, просто по той причине, что они плохо знали русский язык. Однако на низовых должностях интернационалисты активно использовались. Например, «Сводка сведений о злодеяниях большевиков» от 26 августа 1919 года сообщала: «Население с ужасом вспоминает зверства большевистской Чрезвычайки, свирепствовавшей с приездом в Херсон двух китайцев, специалистов пыток, препарировавших живых людей». Характерна история гибели протоиерея Восторгова: «Перед смертью он произнес горячую речь, которая даже на красноармейцев произвела столь сильное впечатление, что они отказались стрелять. Протоиерей был убит китайцем».

Летом 1919 г. перед занятием Киева деникинцами «ежедневно отряд китайских солдат проводил по улицам 60-70 несчастных смертников» . Китайцы не могли выступать в качестве самостоятельной «чужеземной опричнины», но вполне исправно служили исполнителями чужой воли.

Кроме того, китайцы активно задействовались в составе заградотрядов. Так, широкую известность получил заградотряд Золотаренко, в котором служили как раз китайцы. В конце 1918 года заградотряды начали создаваться повсеместно, и китайцы не остались в стороне от этого процесса. Так, в декабре 1918 года штаб Южного фронта доносил, что «в 8-й армии из военнопленных и частью из китайцев был составлен небольшой отряд интернационалистов. Лучшая часть интернационалистов влилась в заградительные отряды» . В октябре 1919 г. политотдел того же фронта просил китайских политработников и литературу для заградотряда 46-й дивизии.

В целом, китайцы были для красных настоящей находкой. Дисциплинированные, стойкие в бою и жестокие за пределами поля боя, они были грозной силой в умелых руках. Для белых же они оказались одним из объектов настоящей, бескомпромиссной ненависти. Фактически китаец, с точки зрения белых, находился примерно на одном уровне с комиссаром. Лучше всего общее отношение к китайцам выразил Антон Туркул в такой ремарке:

«Большевики откатились на запад. Мы шли по их тылам. У Трактира, памятного по Крымской кампании 1854 года, мы увидели в громадной лощине катящиеся цепи красных. Артиллерия открыла по ним ураганный огонь. Наша конница поскакала в атаку. Тысячи полторы красных было взято в плен. Конница гнала большевиков, не останавливаясь, и вдруг затопталась в беспорядке на месте. Она наткнулась на батальон китайцев.

Китайцы встретили нашу кавалерию залпами с колена. Отчаянные потери. Едва ли не четверть всадников переранена и перебита. Смертельно ранен в живот ротмистр Михайловский.

Быстрая атака пеших разведчиков и 1-го батальона опрокинула китайцев. Человек триста захватили в плен. У многих были на пальцах золотые обручальные кольца с расстрелянных, в карманах портсигары и часы, тоже с расстрелянных. Азиатские палачи Чека, с их крысиной вонью, со сбитыми в черный войлок волосами, с плоскими темными лицами, ожесточили наших. Все триста китайцев были расстреляны».

ЛАТЫШСКИЕ СТРЕЛКИ

сли китайцы попали в водоворот Гражданской войны не вполне по своей воле и участвовали в дорогостоящих социальных экспериментах в значительной степени не своей волей (хотя многие из них постепенно втянулись и вошли во вкус), то латыши, напротив, были изначально боеспособной и фанатичной силой в рядах большевиков. Латыши внесли в ход Гражданской войны вклад, далеко не пропорциональный численности населения этой маленькой страны, а позднее многие из них вошли в советскую государственную элиту.

Латышские стрелки

Латышские национальные подразделения были образованы еще в Российской империи в ходе Великой войны. Вообще Российская империя достаточно спокойно шла на эксперименты с национальными частями: Туркестанская конная бригада, Дикая дивизия, армянские отряды на Кавказе и, наконец, латыши. Все началось с обращения депутата Думы Гольдманиса к Николаю.

«События последних дней , — писал Гольдманис царю, — особенно укрепили в латышском народе его стремление, и чтобы это провести в жизнь, народные представители обратились ко мне с просьбой известить соответствующие учреждения о несгибаемом желании латышей участвовать в защите России от бесстыдного врага и сформировать в этих целях особые латышские боевые дружины из молодых латышских добровольцев по примеру польского легиона и армянских дружин; и просить военное правление о необходимой поддержке, чтобы это патриотическое предложение было реализовано».

Вскоре был получен благосклонный ответ: латыши получили право формировать добровольческие части. В ходе войны сложился мощный латышский контингент почти в 40 тысяч штыков на фронте и еще более 10 тысяч солдат в запасных частях. Это были сильные и стойкие полки, успешно воевавшие на фронте. Однако Февральская революция подкосила дисциплину в латышских полках и позволила радикалам вести эффективную пропаганду. Рост числа коммунистов в латышских войсках можно смело назвать взрывным: в марте всего 80 латышских солдат были коммунистами, но уже к июню численность партийных достигла 1800 человек. Коммунисты давили на классические болевые точки: мир и земля. В мае образовалась организация с восхитительной аббревиатурой «Исколастрел» (Исполнительный Комитет Латышских Стрелков). Исколастрел лишил Гольдманиса влияния на свое детище, а 13 мая выкинул лозунг «Вся власть советам!» Офицеры и солдаты, стоявшие на консервативных позициях, вытеснялись из частей, так что довольно быстро латышские стрелки стали достаточно монолитным формированием, безусловно поддерживающим большевиков.

Латышская боевая группа

Гражданская война для латышей началась еще, по сути, до Гражданской войны. В августе 1917 года уже созданные добровольческие отряды корниловцев схлестнулись с революционными латышами в Риге. Повод был достаточно мелким, само столкновение значительных последствий не имело, однако 12 августа будущие непримиримые противники впервые начали стрелять друг в друга.

Летом 1917 года латыши оказали первые важные услуги Советам, захватив несколько городков и станций в Прибалтике. Латыши оказались дисциплинированной и сплоченной группой и произвели впечатление на Ленина: 80 стрелков охраняли штаб большевиков в Смольном. Однако не только охрана входила в их обязанности.

«В Смольном нас разместили на втором этаже , — писал один из стрелков. — Уже с первого дня началась лихорадочная работа. Часть роты заняла внутренние и внеш­ние посты охраны Смольного, а остальные стрелки днем и ночью вместе с представителями правительства и партии выполняли разного рода оперативные задания по борьбе с контрреволюцией.

Группы контрреволюционеров, состоявшие главным образом из офи­церов, мы обнаруживали в разных местах. Мы вели также успешную борьбу с попытками организовать всякого рода погромы. Контрреволю­ционеры старались вызвать беспорядки, громя винные склады.

Приходилось также разыскивать и арестовывать директоров банков. При аресте одного директора банка мы столкнулись с сопротивлением: выстрелом из револьвера с небольшого расстояния был ранен командир нашей роты Я. Петерсон.

Занимались мы и сбором оружия. Старая армия стихийно развали­валась. Солдаты ехали домой, захватив с собой винтовки и даже разоб­ранные пулеметы. Между тем в оружии нуждались рабочие отряды, ко­торые отправлялись на фронт защищать Петроград. Мы окружали вокзалы и отбирали у уезжавших солдат оружие».

Другой стрелок рассказывал:

«В конце ноября в Смольный стали часто приводить арестованных — военных и штатских. Всех их нам нужно было охранять. В то время каждый из нас по многу раз стоял в карауле; кроме того, часто нужно было выезжать в город по распоряжению комиссара В.Д. Бонч-Бруевича, в распоряжении которого мы находились. Арестованных в Смольном долго не держали, их дела только расследовались без перерыва день и ночь. Бонч-Бруевич иногда проводил за столом 15-20 часов, допрашивая с другими комиссарами арестованные партии».

На выборах в Учредительное собрание латыши проявили редкое единодушие, проголосовав за большевиков почти в полном составе, а затем самым активным образом участвовали в разгоне этого учреждения вместе с матросом Железняком. Затем латыши разбили разорвавший отношения с красными польский корпус Довбор-Мусницкого в Белоруссии. Без всякого преувеличения, латыши были в конце 1917-начале 1918 не только охраной, но и основной ударной силой Ленина. Впрочем, вскоре им предстояли задания более сложные, чем разгон депутатов или нарождающихся польских сил.

В январе 1918 года полк латышей был переброшен на Дон, воевать против добровольцев Корнилова и казаков Каледина. Как известно, эта кампания кончилась для белых уходом в Ледяной поход. Латышей же ожидала своего рода награда за лояльность: россыпь полков была в 1918 году официально сведена в дивизию. Дивизия насчитывала в разное время 18 тысяч человек, то есть, по меркам Гражданской войны, была великолепно укомплектована. Она имела в своем составе сразу восемь стрелковых полков (позже из охраны Ленина развернули девятый), артиллерию, кавалерийский полк, инженерные и связные части и даже авиаотряд в 18 аэропланов. По сути, латыши были развернуты в небольшую армию. Помимо этого, периодически формировались более мелкие латышские подразделения, но основной ударной силой оставалась эта дивизия.

Разумеется, большевики не могли позволить себе роскошь разрешить латышам отдыхать все это время. Весной 1918 года латыши разгромили восстание анархистов в Петрограде и Москве. Вообще их постоянно привлекали к уничтожению разнообразных восстаний и подавлению волнений в самых разных местах. Калуга, Тамбов, Саратов, Ярославль, Нижний Новгород и Новгород Великий, Старая Русса, Пенза… Латыши постоянно перемещались по стране на поездах, чаще всего отдельными батальонами или полками. Большевики оказали сами себе огромную услугу, сохранив, по сути, нетронутыми крупные регулярные части. В условиях всеобщего распада и развала такие отряды становились настоящим ударным кулаком. По крайней мере эсеры и анархисты не имели, что противопоставить этим отрядам, имеющим право в неограниченных масштабах применять насилие. Например, весной 1918 года латыши разгромили в Саратове соединенное восстание эсеров, анархистов и подпольной офицерской организации. Подавив выступление, революционные латыши без затей расстреляли тех, кто показался подозрительным, а затем прошлись по окрестностям города, подавив крестьянские волнения.

Собственно, из такого характера действий латышей и возник образ стрелков как воюющей всюду и везде большевистской силы. Красные постоянно маневрировали своим самым надежным отрядом, используя стрелков буквально по всем направлениям, так что, будучи не самой грандиозной численно силой, латыши стали «пожарной командой» красных.

Летом 1918 года латыши оказали особенно важные услуги красным во время восстания в Москве, подготовленного эсерами. Восстание шло довольно хаотично, положение дел было для большевиков достаточно неопределенным, восставшим даже удалось захватить и удержать в заложниках Дзержинского, и вход в Москву латышских стрелков во главе с И.Вацетисом переломил ситуацию в пользу красных. Можно только гадать, как развивалась бы вся Гражданская война, если бы в этом конфликте «красных с ультракрасными» победили эсеры и в их руках оказалась бы Москва. Однако случилось то, что случилось: латыши подарили большевикам успех в ситуации, когда многие другие красные части колебались. Вацетис, командир латышей, хорошо понимал, что восстание удастся быстро подавить только быстрыми и жесткими действиями, и пока эсеры строили баррикады, красные латыши ударили непосредственно по центру восстания, разгромив пушечным огнем с прямой наводки дом, где находился штаб восстания, а затем извлекли из погреба Дзержинского. Латыши понесли тяжелые потери, но разгромили повстанцев быстро и начисто. Эксперты по части индивидуального террора, в уличных боях эсеры оказались не столь сильны.

В центре главком армии советской Латвии И. Ваацетис

А латышей уже ждало новое восстание: антисоветские подпольные организации сумели захватить Ярославль. На сей раз непосредственное руководство процессом оказалось в руках офицеров, а не политиков, так что дела красных поначалу оказались плохи. Почти не имея на первых порах оружия, повстанцы — в основном офицеры, студенты и гимназисты — быстро захватили центр города, разоружив нестойкие большевистские части. Часть войск гарнизона перешла на их сторону. В итоге полковник Перхуров, возглавлявший восстание, быстро превратил местное подполье в организованную боеспособную силу. Из Москвы тотчас прибыли войска, включая латышский полк, однако первые атаки кончились обескураживающе: попытка огородами ворваться в Ярославль привела к свирепой рукопашной в пригородных садах, в результате которой латыши были отброшены, потеряв полкового комиссара. Не имея возможности взять город простым приступом, красные подвергли Ярославль уничтожающей артиллерийской бомбардировке. В итоге начавшееся 8 июля восстание было подавлено только к 21 числу, а Ярославль был обращен в руины. Тут же начались массовые расстрелы. Вместе с русскими офицерами погибли и несколько десятков офицеров латышских, не присоединившихся к красным стрелкам.

Боевой путь латышских красных продолжался. Они подавляли крестьянские восстания, воевали — безуспешно — под Архангельском и более удачно — против повстанцев Ижевска. О поведении стрелков в ходе борьбы за Ижевск даже вполне доброжелательно настроенные к латышам авторы сквозь зубы отмечают, что население от них бежало, а расстрелы обрушивались и на самих захваченных повстанцев, и на их родственников. Затем латыши были переброшены на борьбу с белыми и чехословаками на Восточный фронт, однако с белогвардейцами было управиться труднее, чем с повстанцами. В двухдневных боях за Казань красные, в том числе латыши, были разбиты каппелевцами и чехами и отступили. Военное счастье, однако, переменчиво, и в сентябре красные при активном участии латышских стрелков вернули Казань и остановили наступление Колчака.

Латыши были поистине вездесущим отрядом красных. Осенью 1918 года они сражались также и против Добровольческой армии Деникина. Однако здесь их постигла настоящая катастрофа: одна из бригад попала в окружение под Борисоглебском и понесла тяжелейшие потери. Еще хуже пошло дело при попытке вторгнуться, собственно, на родину, в Прибалтику. Поначалу ничто не предвещало беды: основные боеспособные силы Латвии составляли сами латышские стрелки и Латышская дивизия быстро сумела продвинуться к Риге. Местные национальные силы были откровенно небоеспособны, основу сопротивления составил немецкий ландвер. На базе латышских стрелков создавалась Советская Латышская армия, быстро разросшаяся до сорока пяти тысяч солдат. Латвия была занята почти целиком, однако на сей раз уже латышам предстояло узнать, что такое переменчивое военное счастье.

Против красных собралась локальная коалиция из эстонских войск, русских отрядов Юденича и финнов. К ним присоединились также поляки. Латыши оказались под ударом сразу с нескольких сторон. К тому же в полное расстройство пришел тыл красных. В Риге начался голод, инфраструктура оказалась подорвана. В итоге красные были оттеснены на восток Латвии. Осенью Юденич начал наступление на Петроград, выйдя на пике успехов на расстояние буквально нескольких километров от города. Однако в итоге по политическим и военным причинам Юденич так и не добился успеха. Петроград, в том числе усилиями латышей, остался за красными, но собственно Латвия на ближайшие двадцать лет осталась отдельным государством.

Однако главным успехом латышей стала победа под Орлом в решающей битве Добровольческой армии и красных, битве, которая оказалась переломной для всего хода войны.

В октябре 1919 года белые наступали на Москву тараном. Главной ударной силой Деникина были «цветные» дивизии: марковцы, корниловцы, алексеевцы и дроздовцы. Серьезно потрепанные в предыдущих боях, они, однако, представляли собой грозную силу. Это были лучшие части Белой армии, вероятно, и Гражданской войны в целом. Однако части РККА радикально превосходили их числом. Латыши здесь были далеко не одни, кроме них, под Орлом действовали конники Буденного, красные казаки, эстонская дивизия и другие части.

Несмотря на серьезный — в разы — численный перевес, красные лишь с огромным трудом могли переломить ход сражения в свою пользу. Однако в конечном итоге большевики правильно определили место решающего сражения и вводили в дело все новые и новые силы, белые же не имели резервов и были вынуждены бросать в бой одни и те же потрепанные и изможденные части. Латышская дивизия в этих боях понесла тяжелейшие потери, сражение было предельно ожесточенным, многие населенные пункты постоянно переходили из рук в руки, проблема в том, что белым было некем заменить вышедших из строя. В конце концов, фланговые удары красных и ввод в бой резервов привели белых к отступлению, которое уже не останавливалось. Да, красным не удалось реализовать их решительный замысел на окружение и разгром элиты Добровольческой армии, однако этот полууспех лишь оттянул гибель Белого движения. По хмурым осенним дорогам Белая гвардия уходила на юг. Для латышей это был пик их боевых успехов: исход Гражданской войны решился.

Дальнейшее для большевиков было в известной степени делом техники, однако закат еще не означал сумерек: белые успели дать красным серию серьезных сражений. Попытка красных с латышами в роли ударной группировки прорваться через Перекоп потерпела полное фиаско. В апреле 1920 года на подступах к Крыму латыши сошлись с дроздовцами и были ими опрокинуты после упорнейшего сражения. Уже после перелома в войне латыши начали нести едва ли не самые тяжелые потери в своей истории: после боев на Перекопе их ожидало тяжкое поражение на Днепре. Летом, во время последнего наступления белых, был окружен и уничтожен 5-й Особый латышский полк, командир и комиссар полка попали в плен, а от самого полка осталась, по сути, только хозчасть.

1920 год, Каховка, латыши отходят за Днепр

Однако это было лебединой песней Белого движения. Осенью красные вновь перешли в наступление в Таврии и, в конце концов, ворвались в Крым. На этом этапе латышские стрелки потеряли несколько тысяч человек убитыми и ранеными, но это кровопускание уже не имело значения: Русская армия Врангеля грузилась на корабли и покидала Россию. Так закончился путь Латышской дивизии. Солдаты значительной частью отправились в Латвию (правда, к моменту расформирования дивизия в постоянных боях понесла такие потери, что латышей в ней осталось менее половины, прибалты попросту иссякли), командиры же в массе своей остались в СССР. Многие из них занимали высокие посты в советских военных и политических структурах, в том числе в руководстве ГУЛага. Например, Эдуард Берзин, оказавшийся одной из ключевых фигур в подавлении эсеровского восстания в Москве, был одним из создателей системы лагерей. Однако политическая борьба в СССР оказалась к ним более жестокой, чем Гражданская война: множество латышских командиров, таких, как Вацетис, закончили свои жизни в расстрельных подвалах НКВД. Та же участь постигла и Берзина — умереть от рук структуры, которую он так заботливо создавал. Латышские красноармейцы сыграли свою значительную роль в Гражданской войне. Правда, судьбу мало кого из них можно назвать счастливой.

ЧУЖАЯ ВОЙНА

ностранцы в составе РККА и советских органов госбезопасности сыграли заметную роль в ходе и исходе войны. С точки зрения большевиков, использование иностранных воинских контингентов было глубоко логичным. Интернационализм был для красных не просто декларацией, но вполне действующим принципом. Широкое привлечение к боевым действиям и подавлению сопротивления населения нерусских по подданству и происхождению частей было в известном смысле неизбежно. Тем более что иностранцы сплошь и рядом оказывались надежнее, чем части, собранные из славян. Дело здесь не в каких-то выдающихся боевых качествах иностранных красных, но скорее в неизбежном отчуждении между ними и коренным населением. Китайцы, латыши, венгры, другие иностранцы просто имели меньше возможностей разбежаться и осесть по деревням в силу языкового барьера, оторванности от местных реалий да и просто высокой узнаваемости. Пропасть между жителями России и интернационалистами расширяло и углубляло свирепое поведение «гостей» и встречная уверенность белых в том, что чужим людям совершенно нечего делать в русском внутреннем конфликте. Складывалась дурная бесконечность: жестокость интернационалистов, разумеется, провоцировала ксенофобию со стороны белогвардейцев, которая, в свою очередь, обратно способствовала увеличению градуса безумства иностранцами. С другой стороны, нельзя недооценивать и уровень индоктринированности иностранцев. Дивизия латышских стрелков, например, имела в своем составе 18% коммунистов и комсомольцев, что для Гражданской войны было высочайшим уровнем. Напомним, что в Гражданскую войну членство в партии означало огромный риск, и можно смело сказать, что красные латыши являлись действительно идейными. Для Гражданской войны часть, которая гарантированно не распадется по дороге к полю боя, не перейдет на сторону противника и не то что выполнит, но хотя бы без сомнения попытается выполнить приказ, была величайшей драгоценностью.

Если к концу Гражданской войны красные сумели наладить достаточно эффективную мобилизацию и поставить под ружье плохо обученную и вооруженную, но все же пятимиллионную массу солдат и командиров, то начинали войну отряды буквально в сотни человек. В таких условиях пятьсот тираспольских китайцев Якира или латышский отряд могли оказаться ударной силой красных на нужном участке. В связи с этим, кстати, необычайно пикантно выглядит возмущение современных латышских государственных и общественных деятелей по поводу советской оккупации: Латвия дала красным один из самых боеспособных контингентов РККА, который к тому же численно был намного значительнее, чем можно было бы ожидать, исходя из доли латышей в населении России.

Был ли вклад иностранных формирований в победу большевиков решающим? Вряд ли латыши и китайцы действительно оказались соломинкой, ломающей спину верблюда, однако, без всякого сомнения, численность и боеспособность интернационалистов, в первую очередь латышей, были серьезным фактором, влиявшим на ход операций. Во многих столкновениях Гражданской войны ход и исход событий висел на волоске и наличие либо отсутствие даже небольших надежных и мотивированных соединений могло иметь решающее значение. В качестве иллюстрации значения интернационалистов для РККА на этом этапе можно привести состав красного контингента при штурме Киева: из 5,5 тысяч солдат тысяча была китайцами, еще около тысячи — другие интернационалисты: австрийцы, латыши, чехи. В общей сложности доля интернациональных контингентов в РККА редко бывала действительно высока (порядка 7% на осень 1918 года), однако их качественный уровень был сравнительно высок.

Характерный пример значения интернационалистов дает рассказ Антонова-Овсеенко о сражении против банд атамана Григорьева на Украине: «Некоторые части 56-го полка перешли на сторону Григорьева, другие части отступают. Части 40-го полка исчезли неизвестно куда. 57-й полк сидит в казармах. Единственная надежда на Интернациональный полк» . Позже уточнено, что интернационалисты выполняли задачу при помощи «оставшейся роты» 56-го полка и «разрозненных кучек» коммунистов.

Интернационалисты сыграли огромную роль не только в успехах большевиков на поле боя, но также и в формировании лица раннего СССР, занимая важные посты в армии, спецслужбах и, само собой, Коминтерне. Вне зависимости от отношения к СССР и его идеологии нельзя не признать роли, которую в становлении советского государства сыграли интернационалисты, обильно полившие своей и чужой кровью земли России.

Предыдущая статья: Углерод — характеристика элемента и химические свойства Следующая статья: Чувственное и рациональное в познавательном процессе