Дмитрий Юрьевич Петров - переводчик-синхронист, преподаватель перевода, автор методики изучения иностранных языков с нуля, полиглот.

Выступая на моём юбилейном вечере в ноябре 2012 года , он сказал такие слова: «Тридцать три года назад, осенью 1979 года я учился на пятом курсе инъяза. Одним из моих преподавателей был молодой человек всего лишь несколькими годами старше, чем мы, студенты выпускного курса, - Дмитрий Иванович Ермолович. Дмитрий Иванович - тот человек, с которым мы знакомы фактически 33 года, и только сегодня я осознал, что, оказывается, такое время уже нас связывает. И из этих 33 лет около тридцати лет мы с Дмитрием Ивановичем, который постепенно стал для меня Дмитрием, а потом Димой, трудимся на ниве синхронного перевода ».

Я должен признаться, что тот год, когда я преподавал в группе Дмитрия Петрова перевод с русского языка на английский, фактически стёрся у меня из памяти. Наши дружеские отношения сложились уже на практическом поприще, как у коллег-переводчиков. Мы часто работали в одной кабине синхрониста или в разных кабинах, но на одних и тех же мероприятиях. С ним всегда и приятно работать, и интересно общаться. Кроме прямой симпатии друг к другу, нас ещё связывала общая дружба с замечательным переводчиком Михаилом Шишкиным - однокашником Петрова и моим коллегой по кафедре (к сожалению, безвременно ушедшим из жизни из-за болезни).

Когда Дмитрий Петров задумался о преподавании на переводческом факультете, я с большим удовольствием представил его нашему завкафедрой, и мы стали коллегами не только по переводческому, но и по педагогическому цеху. А недавно среди моих студентов появился и успешно закончил МГЛУ сын Петрова - Демьян. Теперь он тоже успешный синхронист.

И я должен внести поправку в цитированные выше слова: ни один из нас никогда не был для другого «Дмитрием», мы практически сразу с момента начала совместной работы стали называть друг друга уменьшительным именем. Когда Петров звонит мне, он всегда начинает разговор со слов: «Привет, Дима, это Дима». И я, когда звоню ему, говорю то же самое. Это наш неизменный условный код, настройка на позитивную дружескую волну.

В последние годы Дима стал известной медийной личностью. Он ведёт популярную учебную программу «Полиглот» на телеканале «Культура». А за сколько-то лет до этого был большой выпуск программы «Антропология» ещё с одним Дмитрием - Дибровым.

Приятно сообщить, что в конце 2012 года у Дмитрия Петрова открылся в Москве собственный языковой центр , причём - что знаменательно - в Толмачёвском переулке! Уверен, Дима намеренно подобрал офис именно там: настолько велика магия слова (так, кстати, называется его книга).

— Дмитрий, как возникла идея схемы изучения языка за 16 часов­?

— В эти 16 часов укладываются все языки?

— Если вывести за скобки все, что связано с письменностью, то да. В китайском, японском или арабском — языках со сложной письменностью — есть тот же базовый набор лексики, набор алгоритмов­.

— Почему выпускники школ, изучавшие язык несколько лет, не могут на нем и двух слов связать?

— 90 % языка — это психология, а оставшиеся 10 % — математика. Многие усвоили, что язык — это нечто сложное. И сильно испугались. Иногда этот страх преследует людей всю жизнь. И очередная, 125-я попытка вместо того чтобы рассеять, лишь усиливает боязнь. Когда мы на автоматическом уровне владеем базовым набором слов, словосочетаний и грамматических формул, получаем возможность создавать большое количество комбинаций и наращивать словарный запас уже без каких-то видимых затруднений.

— Какие у вас впечатления от работы над курсом французского? Ведь он объективно более сложный, чем английский, например.

— Главное для меня — не пугать людей сложностями, а радовать новыми возможностями и позволять им входить в язык как в некое пространство, которое перестает быть чужим. Пусть и в разной степени, но все ученики обрели ощущение комфорта в новом для них пространстве. В итоге французский язык перестал быть чужим, а это было главной целью. В этой группе два литератора — писатель Сергей Лукьяненко и поэтесса Вера Полозкова. И можно проанализировать, насколько профессия, характер, темперамент человека проявляются в том, каким образом он изучает язык. И Вера, и Сергей стремятся понять именно глубинную структуру, логику. Актеры же, другие участники, например Наталия Лесниковская, Агния Кузнецова, Соня Карпунина, больше заинтересованы в эмоциональной, образной составляющей языка.

— Вы поддерживаете отношения с кем-то из ваших звездных учеников из предыдущих программ?

— Мы, например, переписываемся с Дашей Екамасовой (актриса, сыгравшая главную роль в фильме «Жила-была одна баба». — Прим. «ТН»). Чаще всего в режиме СМС, но пишет она мне исключительно по-английски. И это серьезный прорыв. Сейчас она работает в Америке, в Австралии — и не испытывает особых проблем с общением.

— Ваша супруга Анамика родом из Индии. Пришлось ради нее совершать лингвистические подвиги?

— Анамика долгое время жила в СССР. Ее отец Муниш Саксена был известным переводчиком, переводил русскую литературу на хинди. Мы познакомились в конце 1980-х в Институте иностранных языков имени Мориса Тореза, который сейчас стал лингвистическим университетом. Я преподавал, а она была студенткой. Так что общение с ней у меня никогда трудностей не вызывало. Чего не скажешь о старшем сыне. Дело в том, что до трех лет своей жизни Демьян говорил исключительно на хинди. Так получилось, что в тот момент, когда он начал активно общаться, несколько месяцев жил с мамой у родственников в Индии. Когда я приехал, сын меня узнал, но мы друг друга не понимали. И ради него я пошел на этот приятный для себя подвиг — достаточно быстро освоил основы хинди, что закреплялось посещением индийских базаров, общением с местными продавцами.

Демьяну сейчас 23 года. Сын окончил лингвистический университет и работает переводчиком, в том числе синхронным. Активно владеет английским и испанским. К слову, и хинди он помнит до сих пор.

— А младшие дети тоже пошли по вашим стопам?

— Второму сыну, Илиану, 20 лет. Он решил, что в семье слишком много лингвистов, и стал заниматься экономикой. Учится сейчас на четвертом курсе Академии народного хозяйства, но при этом на хорошем уровне владеет английским и немецким. Дочь Арина, ей 15, учится в школе. Она не хочет иметь ничего общего с профессией переводчика, мечтает о медицине, но тем не менее осваивает в школе английский и немецкий. Просто в нашей семье это неизбежно. (Улыбается.)

— Сколькими языками в совершенстве владеете вы?

— Я не могу сказать, что говорю в совершенстве, ни об одном из языков, даже о русском. В активе у меня прежде всего языки, которые используются максимально часто при работе преподавателя и переводчика (я занимаюсь синхронным переводом). Это основные европейские языки: английский, французский, испанский, италь­янский, немецкий. Есть те, которые применяю лишь периодически: чешский, греческий и т. д. А есть языки, которые мне интересны с академической точки зрения, например древние. Жаль только, что поговорить на них не с кем. (Улыбается.) Всего же в разной степени я занимался сотней языков.

— И какой из них самый любимый?

— Языки для меня как друзья. И в разные периоды жизни кто-то становится ближе, чем другие. Бывает, общаешься-общаешься и потом надоедает. Соскучился — вернулся к нему опять. На данный момент мне ближе французский. Во-первых, из-за программы. А во-вторых, в ушедшем году у меня было несколько поездок по разным поводам во Францию.

— А какой язык дался вам сложнее всего?

— Пожалуй, венгерский.

— Который вы выучили на спор…

— Случилось это в хулиганские студенческие годы. Пари было заключено с венграми, с которыми мы жили в общежитии. Я вооружился двумя книгами — «Трое в лодке, не считая собаки» Джерома К. Джерома на венгерском языке и на английском. И, овладев основами структуры венгерской грамматики и каким-то набором фраз, необходимых для этикета и элементарного общения, принялся читать венгерский вариант, а хорошо знакомый мне английский текст помогал языки сопоставлять. Ну и благо было на ком потренироваться. В назначенное время я сдал тест и выиграл ящик венгерского пива — представляете, каким это было дефицитом в советское время? (Смеется.)

— Развлекались вы в студенчестве еще и тем, что переводили наши матерные частушки на иностранные языки. В каком языке ненормативная лексика столь же неповторима, как у нас?

— Ни в каком. (Смеется.) Дело было так. В общежитии часто собирались молодежные компании, выпивали, играли на гитарах, пели песни, и когда доходило дело до частушек и все наши соотечественники хохотали, иностранцы — а их было много среди студентов — не понимали ни смысла, ни юмора. Поэтому, чтобы помочь им, я некоторые образцы этого великого фольклорного направления перевел на ряд языков. Во многих современных языках эти слова из-за общеупотребимости — в кино, книгах — уже потеряли какую-то остроту. В русском языке они настолько ярки, емки и выразительны из-за того, что в какой-то степени запретны. И этот накал эмоциональности приводит к тому, что многие другие народы с удовольствием пользуются нашей сокровищницей.

— Вы работаете синхронным переводчиком на самом высоком политическом уровне. Есть ли место шуткам во время серьезной работы?

— Однажды была такая ситуация. Я решил продемонстрировать всесилие синхронного переводчика и с кем-то из коллег поспорил, что заставлю президента Ельцина мне кивать. Так как он слушал на одном международном совещании мой голос в наушниках, я попросил его: «Борис Николаевич, это синхронный переводчик. Если слышимость нормальная, пожалуйста, качните два раза головой». Он качнул! Это был просто эксперимент. И он удался!

Благодарим «Кабинет кафе» за помощь в организации съемки.

Дмитрий Петров

Семья: жена — Анамика Саксена, переводчик; сыновья — Демьян (23 года), переводчик, и Илиан (20 лет), студент; дочь — Арина (15 лет), школьница

Образование: окончил Московский государственный педагогический институт иностранных языков им. Мориса Тореза

Карьера: психолингвист, синхронный переводчик, преподаватель Московского государственного лингвистического университета. С 2012 года — ведущий реалити-шоу «Полиглот» (Культура). В соавторстве с Вадимом Борейко написал книгу «Магия слова. Диалог о языке и языках» (2010)

Дмитрий Петров.

материалы пресс-служб.

Дмитрий Петров: «В семье я говорю только на русском»

Услугами переводчика программы «Полиглот» пользовались все президенты нашей страны. Теперь же поучиться иностранному языку у именитого преподавателя может каждый.

Услугами переводчика программы «Полиглот» пользовались все президенты нашей страны. Теперь же поучиться иностранному языку у именитого преподавателя может каждый. На освоение базовой структуры любого языка Дмитрий отводит 16 часов.

— Дмитрий, у вашей программы говорящее название — «Полиглот», и вы таковым действительно являетесь. В вашем активе около 30 языков, а изучали вы и вовсе около 100. Но был ли какой-то язык, который стал камнем преткновения даже для вас?
— Есть несколько языков — это основные европейские, которыми я пользуюсь и как преподаватель, и как переводчик-исследователь, и как телеведущий. Есть ряд других языков, с которыми я неплохо знаком, но при этом не будем утверждать, что знаю их очень хорошо. Есть древние языки, на которых я могу читать, но говорить на них мне уже не с кем. Например, латинский или древнегреческий. Есть языки, которые я осваиваю, когда мне предстоит поехать в какую-то страну, даже если на этом языке говорят только там. Теперь что касается сложности в их изучении. На всех языках говорят люди, и они, в принципе, не так сильно отличаются друг от друга. Даже тот язык, который мы считаем непростым, труден в силу непохожести на структуру нашего родного языка. Приведу пример. Допустим, часто слышишь: вот, в тюркских языках или языках финно-угорской группы, таких как финский или венгерский, 10—15 падежей. Но зато там нет предлогов! То есть наличие определенных трудностей компенсируется какими-то позитивными сторонами.

— Тогда, может быть, назовете свою личную иерархию языков? От сложного к простому.
— Простое — это, как я уже сказал, набор основных европейских языков: английский, французский, испанский, итальянский, немецкий. Ими я пользуюсь достаточно часто. Естественно, я владею ими лучше и свободнее, потому что чаще бываю в этих странах, чаще работаю с этими языками и чувствую себя с ними гораздо комфортнее, чем, например, с языками тюркскими, которыми тоже интересуюсь. А в Казахстане я даже помогал при создании методики изучения казахского языка, но тем не менее не буду утверждать, что знаю его настолько хорошо, потому что сталкиваюсь с ним гораздо реже.

— Вы продолжаете изучать новые языки?
— Ну, если мы с вами разговариваем, значит, я по некоторым признакам живой. (Смеется.) И этот процесс не закончился.

— То есть вы пока не набрали для себя того необходимого количества, на котором решили остановиться?
— У меня такая корзина языков, которые я еще планирую изучить, что мне ее хватит на несколько жизней. (Смеется.) Из тех, которыми собираюсь заняться в ближайшее время, — это китайский. Я занимался им немного, более того, когда был в Китае, даже применял свои самые базовые знания. Но вот сейчас решил освежить его вновь.

— Вы бывали во всех странах, чьи языки вам знакомы?
— Это параллельный процесс. Если я еду в страну, то стараюсь хотя бы элементарно освоить ее язык. А если изучаю язык, то стараюсь поехать в эту страну, чтобы применить его на практике.

— Сейчас вы занимаетесь с очередной звездной группой испанским языком. Какие у вас с ним взаимоотношения?
— Когда я был совсем маленьким, мне подарили книгу «Дон Кихот», естественно, на русском языке. Но это очарование испанской культуры и менталитета я почувствовал уже тогда. И это же был один из первых языков, на котором я попробовал говорить, не изучая его формально. В школе я учил английский и немецкий, но пользовался тем, что в городе Новомосковске, где тогда жил, было много студентов из Латинской Америки, с Кубы. И я просто приставал к ним на улице, начинал говорить по-испански, они откликались. То есть это ощущение общения на языке с живыми людьми, в частности, пришло ко мне именно через знакомство с испанским языком.

— Первое знакомство с языками у вас началось в детстве через зарубежные сказки, которые в оригинале читала вам бабушка. Как вы их воспринимали?
— Так же, как каждый ребенок воспринимает сказку. С какого возраста мы начинаем детям читать? Как только они родятся. Но они еще не знают слов. Поэтому сначала сказка, или вообще язык, воспринимается ими через эмоции, через образы. И только потом через слова и грамматические структуры. То есть для меня сказка — это была некая картинка. Конечно, я понимал не все слова, но самое главное, что у меня появилось ощущение, что это — часть какого-то пространства, в которое хочется войти и понять.

— А какие вам читали сказки?
— На английском это были сказки «Тысяча и одна ночь», на французском — Шарль Перро, на немецком — братья Гримм.

— И потом, уже в школе, это, наверное, помогло вам воспринимать языки не как что-то чуждое, а знакомое и родное.
— Да, языки уже тогда не были для меня чуждым пространством. А учитывая то, что моя мама была и моей учительницей в школе по иностранному, с этим проблем вообще не возникало.

— Своих детей вы тоже с детства погружали в язык?
— Поскольку семья у нас интернациональная, мои дети уже с ранних лет попадали в среду, где говорили на других языках. А старший сын и вовсе выбрал профессию лингвиста, переводчика. Причем без какого-то насилия с моей стороны.

— А на дочку вы не обижаетесь, что она хочет поступать в медицинский?
— Ну кто же обижается на то, что в семье будет свой медик? Это тоже своего рода язык — тела и здоровья. Хотя не знаю, насколько это ее окончательное решение, ей пока 15 лет.

— Ваша супруга Анамика — из Индии. Когда вы познакомились, она уже свободно говорила на русском языке?
— Она говорила на нем как на иностранном. Сейчас она говорит на нем как на родном.

— Но для вас это стало стимулом изучить хинди?
— Да, потому что когда есть возможность освоить язык с помощью носителя — это совершенно уникальная ситуация. А если есть такая возможность в семье — тут уж сам бог велел.

— Если в семье у вас все свободно пользуются языками, вы, наверное, относитесь к ним с особенным пиететом? Не устраиваете дней: сегодня мы говорим исключительно на английском, завтра — на хинди, на немецком и так далее…
— Когда мы живем в Москве, комфортной средой, конечно, остается русский язык. Хотя при желании мы могли бы перейти и на ряд других. Помните эту цитату: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей Родины ты один мне поддержка и опора… русский язык». Конечно, родной язык ничто не заменит. Но и от других я не могу сказать, что устаю.

— У кого из ваших телевизионных учеников наметился наибольший прогресс в изучении испанского?
— У каждого своя скорость, и любой преподаватель знает, что нельзя оценивать по тому, как обучающийся ведет себя на занятии в классе. У кого-то мощный эффект приходит через какое-то время, у кого-то — такое взрывное, креативное, мгновенное восприятие информации. Это вопрос темперамента человека. Поэтому я доволен всеми.

— На вашем счету — еще один огромный опыт. Это работа с тремя российскими президентами.
— Здесь речь идет о переводческой работе, о синхронном переводе. В таком формате мне удалось переводить и Горбачева, и Ельцина, и Путина.

— Какие самые запоминающиеся впечатления остались от такой работы? В чем ее особенность?
— Во-первых, это, конечно, более высокая степень ответственности. А с другой стороны, большая предсказуемость. Потому что люди, занимающие высокие посты, как правило, говорят очень выверенным языком, по возможности избегая каких-то двойных толкований. Поэтому для профессионального переводчика они — идеальные клиенты.

— Что за история была, когда вы переводили Путину, но были при этом переводчиком со стороны Исландии?
— Да, я сопровождал в поездке исландского президента, когда он приезжал с официальным визитом в Россию. Кроме Москвы он был в Петербурге, в Новгороде, на Крайнем Севере, и во всей этой поездке я находился с ним. А с Путиным у него была личная беседа, которую я переводил. И в том числе официальную встречу в Большом зале приемов в Кремлевском дворце.

— А переводили вы с исландского языка?
— Нет. (Смеется.) Он говорил по-английски. Но на исландском языке президент читал официальную речь, которую я тоже переводил. Правда, текст знал заранее, так что буду откровенным. (Смеется.)

— То, что наш президент говорит на иностранном языке, наверное, и для страны, и для него лично — большой плюс?
— Для него лично, разумеется, это большой плюс, как и для каждого человека. Но говоря о нем как о политической фигуре — это, конечно, другое дело. Знание языков очень важно на международной арене. Политик, говорящий на иностранных языках, воспринимается уже с некоторым придыханием, с большим пиететом.

— Мне очень понравилось, как вы в интервью встали на защиту Виталия Мутко, который читал свою выученную за два дня речь на английском языке…
— Да, этого требовал формат, и он это сделал. Более того, иностранные коллеги оценили это очень позитивно, потому как они все прекрасно знали — Мутко не говорит на языке. Сам факт того, что он сделал над собою усилие и выступил по-английски, вызывает уважение. Мы же всегда восхищаемся, когда к нам приезжает иностранец и хоть два слова скажет по-русски.

— Вам самому когда-нибудь приходилось прибегать к услугам переводчика?
— Буквально несколько месяцев назад я делал презентацию своей методики в Вильнюсе. Большая часть аудитории русским языком владела, поэтому они слушали меня без переводчика. Но часть присутствующих, как раз то поколение, которое утратило русский язык, поскольку не учило его в школе, слушали мое выступление через синхронного переводчика. И для меня это было очень необычное ощущение.

— Как человеку, выучившему не один язык, вам легче сформулировать, почему все-таки одни могут освоить сразу несколько иностранных языков, а другие не в состоянии выучить и один, говоря, что у них нет способностей.
— В изучении языка есть два фактора. Первый — психология, второй — математика. Математика — это необходимость освоить базовые алгоритмы языка. А психологический фактор связан с тем, что огромное количество людей катастрофически боится делать ошибки, что совершенно неправильно. Нужно прощать себе ошибки и воспринимать их как инструмент к познанию. Прежде чем человек станет чемпионом по плаванию, он должен научиться хотя бы держаться на воде, чтобы не утонуть.

Редакция благодарит ресторан «Счастье на крыше» (Б. Путинковский пер., 5) за помощь в проведении фотосессии.

Российский полиглот Дмитрий Петров ведет передачу на телеканале «Культура», в рамках которой обучает участников нескольким языкам, в том числе, хинди/урду. Этот язык он захотел выучить, потому что жена Дмитрия Петрова Анамика Саксена - уроженка Индии. Сначала Анамника говорила на русском, как на иностранном, а теперь он стал для нее родным.

на фото - Дмитрий Петров с женой

Анамика выросла в семье журналиста и переводчика Муниша Саксена, у которого было много друзей в Москве, которые иногда приезжали к ним в гости. Благодаря им будущая жена Дмитрия Петрова с детства знала о существовании России, и кто такие русские. В Москву Анамика Саксена впервые приехала вместе с родителями в апреле 1981 года. Отец устроился работать в издательство «Прогресс» переводчиком, а она большей частью сидела дома и много читала, слушала музыку Боба Марли. Она не собиралась оставаться в Москве навсегда, но потом ее планы изменились – будущая жена Дмитрия Петрова поступила Институт иностранных языков им. Мориса Тореза, поселилась в общежитии, и когда родители уехали, осталась в российской столице одна.

Со своим будущим мужем Анамника познакомилась в институтском общежитии, где они и начали свою семейную жизнь. В то время Дмитрий уже был преподавателем, а она студенткой. Там же у них родился старший сын Демьян – у Анамники, как у иностранной студентки, была своя отдельная комната, но Дмитрия не всегда пускали, хоть он уже и был ее законным мужем, поэтому ему иногда приходилось залезать домой через окно. Постепенно они смогли договориться с вахтершами, которые даже помогали им нянчить сына.

Через три года они купили собственную трехкомнатную квартиру. К тому времени жена Дмитрия Петрова уже закончила учебу и стала аспиранткой, но аспирантуру из-за рождения ребенка так и не закончила. Она подрабатывала переводами, в частной школе. Анамника через несколько лет жизни в России приняла православие – ее крестили прямо в озере в деревне, где они с мужем купили дом.

Старший сын Дмитрия Петрова до трех лет разговаривал, исключительно, на хинди, потому что несколько месяцев вместе с мамой прожил у нее на родине в Индии, поэтому и ему пришлось выучить этот язык. Сейчас Демьян тоже окончил лингвистический университет и работает переводчиком. Младшие дети – сын Илиан и дочь Арина не пошли по стопам родителей. Илиан окончил Академию народного хозяйства, а дочь поступила в медицинский.

Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Гармонические колебания Физика формула частоты колебаний