Главный священник вдв иерей михаил васильев. Векторное направление - «вопреки», а не «благодаря»

Главный священник ВДВ иерей Михаил Васильев не разбился, падая с высоты 600 метров на недавних учениях под Вязьмой. Убежден: спасся с Божией помощью
За 15 лет в России разбились более 150 парашютистов. И хотя вклад десанта в эти цифры минимальный, абсолютно безопасных прыжков не бывает.
Теория гласит, что скорость свободного падения парашютиста среднего веса - примерно 180 км в час. Полет с высоты 600 метров к земле без парашюта занимает 13 секунд. 3-4 секунды и 250 метров высоты уходит на раскрытие основного парашюта. Если парашют отказал, то на все про все остаются считаные мгновения, до земли 300-350 метров. Что такое перехлест? Стропа прихватывает купол основного парашюта, резко нарастает скорость снижения, парашютиста крутит и бросает во все стороны. Нужно успеть оценить ситуацию, избавиться от основного парашюта, выбросить запасной. Запаникуешь - смерть.
В прошлом году в Украине именно из-за перехлеста строп погиб командир столичного полка милиции особого назначения "Беркут". На счету у 43-летнего полковника спецназа было в пять раз больше прыжков, чем у иерея Михаила. Но полковнику не повезло, а батюшка сумел приземлиться на полураскрытом парашюте. Главный секрет прост: железные нервы и немного удачи.
Без травм, конечно, не обошлось. Мы встретились с отцом Михаилом в Центральном госпитале Ракетных войск стратегического назначения.
- В том, что произошло, виноват я сам, - выгораживает укладчика парашюта батюшка. - Рано раскрыл купол, попал в поток турбулентности, стропы тут же перехлестнуло, и начало рвать. Но страха не было.
Страшно отцу Михаилу, по его словам, бывало раньше: под обстрелом и когда как-то пришлось идти по минному полю. А здесь, под Вязьмой, он отчаянно боролся за жизнь. Как учили, "раскручивал" почти погасший купол. "Раскрутил" до площади в 20-30 квадратных метров (в полностью раскрытом состоянии площадь купола десантного парашюта Д-10 - 100 квадратных метров). Сумел даже приблизительно рассчитать скорость падения: 20 метров в секунду. И понял, что выживет при приземлении.
- Сгруппировался, приземлился на ноги, - весело рассказывает замотанный в бандаж и прикованный к больничной койке батюшка. - На мне были отличные ботинки. "Пиндосовские", из Боснии привез. Но все-равно при приземлении услышал хруст - сломался позвонок. Но тогда даже не это беспокоило, а то, что через пятнадцать минут за нами сбрасывают бээмдэшки. Еще подумалось: некогда на земле разлеживаться, а то БМД так припечатает, что мало не покажется...
Диагноз: компрессионный перелом позвонка. Врачи обещают, что ходить будет. Да и от прыжков батюшка отказываться не намерен.
Рисковать жизнью отцу Михаилу приходится регулярно. Как-то на других учениях у солдата не раскрылся парашют. Инцидент подорвал дух, молодые солдаты отказались прыгать. "Батёк" с молитвой поднялся в Ан-2 и первым шагнул из самолета. Говорят, это было лишнее: уже только лишь вид "батька" в камуфляже с парашютом произвел на личный состав сильное впечатление. Прыжки прошли благополучно, парашюты раскрылись у всех.
Ему - 36. Сын офицера, окончил философский факультет МГУ по кафедре научного атеизма. Потом аспирантура, год преподавал в университете. В 1998 году стал священником. Женат, трое детей. Боевого опыта - как у полноценного батяни-комбата: свыше 30 командировок в "горячие точки".
С Владимирской иконой Божией Матери встречал в Салониках корабли с десантом, а затем на головном бэтээре совершал известный марш-бросок в Косово. Там же, на Балканах, у Ан-22, на котором он летел, отказал двигатель. Ничего, долетели. Еще есть боевые награды за Чечню, где, кстати, окрестил около трех тысяч бойцов. Самого его в выгоревшем камуфляже, по словам офицеров, не всегда отличишь от десантника. Если бы еще не борода да не православные крестики в петлицах вместо эмблем ВДВ...
- Понимаете, дело ведь совсем не в том, что какой-то поп не разбился, падая на отказавшем парашюте, - горячится отец Михаил. - Куда важнее, если люди зададутся вопросом: а что вообще этот поп делает в армии?!
Ответы у батюшки готовы. Он даже точно знает, сколько нужно священников, чтобы обеспечить право на свободу совести в армии. Примерно 400 православных батюшек, 30-40 мусульманских мулл, 2-3 буддистских ламы и 1-2 еврейских раввина. Священнику надо положить жалованье - примерно 15 тысяч рублей в месяц плюс еще 10 тысяч на расходы. Это нашему государству по силам. Затраты окупятся.
Должность иерея Михаила, если привести ее в соответствие с историческими канонами, - генеральская. До революции главный военный священник Российской армии имел чин протопресвитера, что приравнивалось к званию генерал-лейтенанта. Михаил Васильев - зам. современного "протопресвитера" по ВДВ (а на самом деле - и по всем остальным видам и родам войск). Соответственно должен быть генерал-майором. К тому же закончил "генеральские" курсы переподготовки и повышения квалификации в Академии Генштаба по специальности "командно-штабная оперативно-стратегическая подготовка". Словом, православный генерал. Хотя сам он категорически с этим не согласен.
- Священник не должен быть ни генералом, ни офицером, - разъясняет стратегически подготовленный отец Михаил. - Наша основная задача не в повышении градуса патриотизма. Мы помогаем человеку в форме реализовать свое право на свободу совести.
Никаких воинских званий - это не его личное мнение, а принципиальная позиция церкви. А вот насчет "градуса патриотизма", согласитесь, хорошо сказал. И вообще главный воздушно-десантный батюшка за словом в карман не лезет.
"Как я праздную день ВДВ? - переспрашивает насмешливо. - А собственно праздновать-то и некогда, праздник совпадает с подготовкой ко дню Ильи Пророка, покровителя ВДВ. А купаться в городских фонтанах есть кому и без меня".
Да, о праздниках. О своих геройствах отец Михаил рассказывать не хочет, но признается, что по-настоящему трижды был на волосок от смерти. Священник не может бояться смерти, но отмечать в году не одно, а три дня рождения Святое Писание не запрещает. Вот все три и отмечает.
Хотя теперь, видимо, у него их уже четыре.

Благовещенский храм в Сокольниках особый. Это главная церковь ВДВ, строительство которой в свое время поддержал Верховный главнокомандующий. Корреспондент РИА Новости побывал в уникальном столичном храме и пообщался с его необычными прихожанами.

Война с министром обороны

"Здравия желаю, товарищ поп!" — к таким приветствиям протоиерей Михаил Васильев относится с юмором. В армии особые люди, а в ВДВ уж точно "из другого теста". Каждый десантник знает этого высокого "мужика с крестом и бородой" не только как главного капеллана "голубых беретов", но и человека с огромным боевым опытом — вторая Чечня, Косово, Босния, Абхазия, свыше сотни прыжков с парашютом, спасение раненых. Хотя сам священник оружие в руках не держал — это запрещено канонами Церкви.

"Когда я был в штабе ВДВ — он через дорогу, — один из офицеров указал мне: а вот же, батюшка, разрушенный полковой храм. Это было в 2001 году. Потом занялись перепиской с военными ведомствами", — рассказывает отец Михаил, настоятель храма Благовещения в московских Сокольниках.

Только через восемь лет удалось добиться передачи здания штабу ВДВ. Благовещенскому храму сильно повезло: далеко не все тогда в Минобороны были за возведение храмов в военных частях, несмотря на многочисленные просьбы командиров и ветеранов. В 2010 году, например, чудом отстояли храм Илии Пророка на территории Рязанского высшего командного училища ВДВ: тогдашний министр обороны Анатолий Сердюков лично приехал и потребовал снести деревянную церквушку, построенную на "боевые" выплаты десантников.

К счастью, Благовещенский храм эта участь миновала — нашлись влиятельные спонсоры и покровители. "В основном деньги давали мои университетские друзья и известные компании. И министр обороны Сергей Шойгу около двадцати миллионов рублей выделил. Он здесь был несколько раз, даже подарил храму икону", — говорит батюшка.

Справа от входа в церковь Благовещения в Сокольниках стоит огромный монитор. Отец Михаил увлеченно водит по нему пальцем и, не отрываясь от экрана, рассказывает, где что в храме находится. Пара движений по "мегапланшету" — и главный храм ВДВ предстает перед посетителем во всей своей 3D-красе.

Разведчик в рясе

Иконостас Благовещенского храма выполнен из афганского мрамора. Как его удалось оттуда привезти? Прихожане загадочно отвечают, что "это отдельная история". И тут же принимаются рассказывать о восстановлении церкви — особенно как настоятелю отцу Михаилу Васильеву помогал священник Андрей Шеломенцев.

"Батюшка Андрей после службы переодевался в рабочую одежду и шел строить колокольню. Он хорошо разбирается во всех этих делах — удивительный человек!" — говорит прихожанка Ольга.

Отец Андрей и вправду необычный: звание майора разведки, два ордена Мужества, множество ранений — три осколка так и остались в спине. Но об этом он сам никогда не скажет. А на вопросы по-солдатски отрезает: "Во-первых, обо мне говорить неинтересно, а во-вторых, о войне говорить совсем не интересно".

Но стоит упомянуть о вере, тут же оживляется. Сложные богословские вопросы он объясняет буквально "на пальцах", закатывая рукава рясы и демонстрируя свои большие руки с огрубевшими ладонями. Когда-то они держали оружие, теперь же, как здесь говорят, — "орудие духовное", крест.

Вот, например, как он растолковал, зачем православному причащаться и исповедоваться.

"Как-то после боя мы притащили раненых, 20 человек. И вот приносят (сослуживца) Пашку — он держится за живот и орет так, что аж уши закладывает. Причем крови-то нет! Я к нему подхожу, достаю нож, — отец Андрей показывает на бедро, куда разведчики крепят ножи, — говорю ему: "Пашка, сейчас будет очень больно, ты делай что хочешь — ори, матерись, бей меня", а в рот ему запихиваю перевязочный пакет, чтобы зубы не раскрошились". Срезает с Пашки сначала бронежилет, а затем всю одежду и видит в районе лопатки "большую дырку, из которой свистит воздух", пуля пробила легкое. В таких случаях, объясняет священник, смерть может наступить в любой момент. "Я быстро нашел рану и позвал фельдшера, чтобы он заткнул ее. Парня удалось спасти, — говорит он и, помолчав, добавляет: — То же самое и с душой человека — если вовремя не открыть рану, чтобы Бог ее увидел и залечил, то она погибнет. Для этого и нужны исповедь и причастие".

Когда спрашиваешь, почему он решил стать священником, отец Андрей пожимает плечами: "Так Бог управил". Перед переездом в Москву в 2009 году он десять лет служил в храме на Колыме, "где до епископа 500 километров".

"А кем быть тяжелее: батюшкой или солдатом?" — интересуюсь я.

"Быть священником тяжелее. В армии все четко: есть командиры, которые отдают приказы. А священник — сам себе командир. Да, существуют догматы Церкви, но он по сути один в поле воин", — признается отец Андрей.

"Я был живой мишенью"

Основные прихожане храма — десантники. Почти у всех ордена, многие бывали в горячих точках. Все помогают храму как могут. Алексей, например, по выходным прислуживает в алтаре. А по будням "выполняет задачи по предназначению" — на его счету свыше 400 прыжков. Эта церковь служит десантникам отдушиной в их нелегком деле.

"Второй рукой храма" прихожане называют солдат, проходящих срочную службу в штабе ВДВ. Их по желанию направляют сюда помогать — убрать снег, что-то починить. Некоторые остаются в храме даже после дембеля.

"Пока был в армии, приходил сюда помогать. А после срочной службы через некоторое время вернулся. Не знаю, как так вышло", — признается Александр.

Он зашел в храм, ведя под руку протоиерея Олега Тэора, духовника легендарной Семьдесят шестой Псковской дивизии ВДВ. По сути, это первый в России капеллан ВДВ, он окормлял бойцов еще в СССР, когда священников и близко не подпускали к солдатам.

"Они сами приходили к нам в храм, просили покрестить их. Или дать какую-то литературу", — вспоминает отец Олег. За его плечами две чеченские кампании и Югославия. На его глазах творилась история: в 1999 году батюшка находился в составе батальона ВДВ, захватившего аэропорт Приштины.

"Я там был одним из первых. Командующий сказал, что туда нужно священника отправить, стали думать — кого. Кто-то доложил про меня. Мне сообщили, я сразу сел в самолет и полетел. Не каждая страна давала нам воздушный коридор, хотя это была в основном миротворческая поездка. Там взрывы были, выстрелы — перед нашим прибытием ту местность бомбили англичане", — рассказывает священник. Про обстрелы в Чечне и Косово вспоминать не любит. Отмахивается:"Может, и попадал под них, там постоянно стреляли".

С белой бородой и добрыми голубыми глазами отец Олег скорее напоминает какого-то волшебника из сказки, чем прошедшего горячие точки полкового священника. Как тут не спросить о чудесах!

"Я отовсюду возвращался живым и здоровым — вот где чудо. Помню, в Чечне мы посетили одиннадцать позиций. А я был в рясе, для меня даже бронежилета не хватило — каким-то журналистам отдали. И снайперам боевиков я был виден аж за четыре километра", — рассказывает он.

И тут в храм входит военный в гвардейской форме. Завидев отца Олега, он расцветает в улыбке и бросается обниматься со словами: "Здравия желаю, дорогой батюшка!" Генерал-майор Владимир Данильченко возглавляет Совет ветеранов командования ВДВ. Сам в "крылатой пехоте" с 1959 года, единственный испытатель БМД на минном поле. Он убежден, что в ВДВ в Бога верили и верят все. Даже во времена самых жестоких гонений на религию.

"Тогда следили, чтобы крестики не носили, обручальные кольца… И вот перед тем как нам выйти на "просторы Вселенной", дают команду приготовиться. Первым встает командир — полковник Михаил Вербовников, участник Великой Отечественной, попадавший в крайне тяжелые ситуации. Прозвучала команда "Пошел!", и Вербовников, крестясь, трижды произносит: "Господи, помилуй!" И мы за ним это повторять", — с улыбкой вспоминает он.

© РИА Новости / Владимир Астапкович /

Крестом и мечом

Братство — это про десантников. Данильченко с прихожанами Благовещенского храма в Сокольниках уже много лет помогает ветеранам, попавшим в тяжелую жизненную ситуацию. А заодно и капелланам, которые тоже находятся сейчас в непростом положении.

"Капеллан получает в среднем 23-25 тысяч рублей в месяц. Это ставка технического персонала — в два раза меньше, чем у контрактника, хотя официально он числится помощником командира части. И при этом священник должен содержать свою, чаще всего многодетную, семью, у меня вон жена и шесть деток. Мы стараемся являть высшую степень самоотдачи. Но все равно "волка ноги кормят", — сетует отец Михаил Васильев.

В храме нет "ценников" на записки и требы. "Ну как я могу благодать не мою, а Бога мерить ценниками?" — говорит священник. Хотя только за коммуналку храм ежемесячно платит свыше 200 тысяч рублей, да еще 60 тысяч — на охрану.

Батюшка вообще любит пошутить, а как еще, по его словам, донести до обычно суровых военных вечные и не всегда понятные им истины. Задача же священников сделать так, чтобы у десантников, несмотря на обстрелы и крики умирающих товарищей, сохранялась человечность. А бывших десантников, как известно, не бывает. Об этом и напоминает надпись на доме причта: "С нами Бог и ВДВ!"

Он приземлился и услышал, как хрустнул позвоночник. Но лежать было некогда — с неба летели бронированные машины… Как философ МГУ стал иереем во Власихе Судьба готовила Михаилу Васильеву...

Он приземлился и услышал, как хрустнул позвоночник. Но лежать было некогда — с неба летели бронированные машины…

Как философ МГУ стал иереем во Власихе

Судьба готовила Михаилу Васильеву военную службу. Он родился в 1971 году в офицерской семье, рос в отдалённых северных гарнизонах, в закрытых городках. Отец хотел, чтобы сын поступил в военное училище, но Михаил проявил характер: выбрал МГУ, философский факультет, затем увлёкся изучением религий, потом была аспирантура, а далее сам встал за университетскую кафедру.

В Церковь Михаил пришёл уже взрослым. Путь к вере для молодого человека, некрещёного и не имеющего ни одного верующего друга, был непростым. Ему помогал духовник - протоиерей Димитрий Смирнов. Однажды спросил Михаила: «Ты из семьи военного?» И, услышав ответ, сделал неожиданный вывод: «Значит, быть тебе батюшкой в военном гарнизоне».

Весной 1998 года философа рукоположили в сан диакона, а затем иерея. Служить направили в подмосковную Власиху - в храм Преподобного Илии Муромца и великомученицы Варвары при штабе Ракетных войск стратегического назначения.

А через год отца Михаила отправили в первую военную командировку - в Чечню.

Ночь молитвы о солдате

В боевых условиях священник меняет рясу на камуфляж, только без погон, и в петлицах не род войск, а православный крест. Оружия батюшке не полагается. Главное - быть рядом с солдатами, там, где труднее всего. Особая дружба связывала отца Михаила с десантниками, которых бросали в самое пекло. Он чувствовал, как нужна им его поддержка. Молва о «десантном» батюшке разнеслась по многим частям ВДВ.

Однажды в горах Чечни он с группой разведчиков попал в засаду. Наши бойцы отбили атаку, но одного тяжело ранило. Ждали вертолёт, была непогода. Парень истекал кровью на руках у батюшки. Проходил час за часом.

Всю ночь отец Михаил молился, чтобы прилетела помощь и чтобы солдат вопреки всему выжил. Десантники смотрели и не верили своим глазам: казалось, их товарищ уже не дышал, и вдруг оживал… Ранним утром в небе застрекотала вертушка. К вечеру батюшка узнал: раненого удалось спасти. Опытные полевые хирурги говорили, что это исключительный случай, на грани чуда.

И я понял, что выживу

С парашютом отец Михаил прыгал много раз, в основном на учениях. Однажды подал пример: когда самолёт поднялся, молодые ребята явно смутились, и тут батюшка встал и с молитвой первым направился к выходу. За ним уверенно потянулись бойцы.

А в 2007-м под Вязьмой едва не случилась трагедия. Его парашют попал в зону турбулентности, купол закрутило, он стал падать с 600-метровой высоты.

Страха не было, - рассказывает отец Михаил. - У меня оставалось несколько секунд. Я, как учили, раскручивал почти погасший купол, молился. И когда парашют раскрылся на треть, понял, что выживу.

Его спасло присутствие духа: в последний момент сгруппировался, спружинил на ноги, но всё равно услышал хруст в позвоночнике. Диагноз: компрессионный перелом позвонка. Но это выяснилось позже. А тогда пришлось быстро уходить с поля: вслед за солдатами сюда сбрасывали бронированные машины…

Часто ездил с десантом в горячие точки: Босния, Косово, Абхазия, Киргизия. И под обстрел попадал, и по минному полю приходилось идти. Но рассказывать об этом он не любит. Вот что говорит отец Михаил:

Часто эта самая точка, куда едешь, оказывается вполне прохладной. Например, в Боснии уже активно не стреляли, хотя ещё считалось, что там локальный конфликт. В Косове поначалу обстреливали, но потом как-то успокоилось, и особой опасности не было. Да и в Чечне раз на раз не приходился.

Из «секретного объекта» - собор ВДВ

Лет 10 назад в разговоре с офицерами спецназа отец Михаил узнал, что в Сокольниках есть заброшенный храм.

Тогда его здание занимала фельдъегерская служба: здесь был засекреченный узел военной связи. Священника туда не пустили. Тогда отец Михаил придумал «военную хитрость»:

Чтобы понять, в каком состоянии находится внутренняя часть храма, мои друзья-десантники снарядили разведчика с видеокамерой под бушлатом. Он прошёл в здание и снял на видео общий интерьер.

Опасения подтвердились: к тому времени в храме не осталось даже следа былого благолепия. На месте Святого Престола в алтаре стояла чугунная топка, в одном из приделов устроили курилку, на каждом шагу перегородки, отставшая штукатурка…

Отец Михаил задумал вернуть бывший храм Церкви. Его благословили и в июне 2004 года назначили настоятелем. К возрождению храма подключились многие высокие церковные и военные чины. Окончательное решение приняли при новом командующем ВДВ генерале Владимире Шаманове: в июне 2009-го аварийное здание отдали верующим.

Поднимали храм всем миром. Сначала наши ребята-десантники ломами крушили ненужные пристройки и перегородки. Перед реставрацией вывезли отсюда 150 самосвалов с мусором, - вспоминает отец Михаил.

А потом поставили новую колокольню и центральный купол, украсили фасад мозаичными иконами. И в конце прошлого года Святейший Патриарх Кирилл совершил здесь чин великого освящения. Сегодня это собор Воздушно-десантных войск России.

Пять фактов из жизни протоиерея Михаила Васильева

• Участвовал в марш-броске на Приштину в июне 1999 года, в боевых действиях на Северном Кавказе, в Абхазии, Киргизии.
• В Чечне крестил около 3 тысяч молодых солдат.
• Награждён орденом Мужества, медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, орденом Преподобного Сергия Радонежского III степени.
• За 14 лет пастырства построил храм Преподобного Илии Муромца и великомученицы Варвары во Власихе, храм Пророка Илии в Сокольниках, храм Святой Троицы в Омске, храм иконы Божией Матери «Благодатное Небо» в Кубинке.
• Женат, в семье пятеро детей.

Валерий Гук

Медвежьи озёра.38 полк ВДВ. Принятие присяги!

Война непредсказуема в своих сюжетах. Еще вчера десантная тактическая группа теснила боевиков в горах, а спустя 18 часов два взвода из ее состава оказались в окружении тех самых «незаконных формирований». Склоны гор покрыла низкая облачность, то и дело прошиваемая трассерами автоматных и пулеметных очередей.

А на руках священника в десантном камуфляже умирал молоденький мальчонка в звании гвардии рядового. А погоды все не было и не было, а, значит, не могло быть и вертолета, чтобы вывезти тяжелораненого солдата. Главная задача санинструктора и священника состояла в том, чтобы любыми способами дотянуть жизнь мальца до прилета «вертушки». Только там, на базе, в госпитале, могла прийти к нему спасительная помощь врачей. Санинстуктор сделал все, что мог: вколол промедол, остановил кровопотерю. А солдат тихо умирал: сильнейший шок отходил, забирая остатки человеческих сил. И всем, кто был рядом, от этого становилось страшно и больно. Священник смотрел на небеса в плотном пологе облаков без единого просвета и молил Господа сделать так, чтобы прилетел вертолет. Молился он и всю последующую ночь напролет, прекрасно понимая, если вертолет не прилетит, три десятка десантников, которые приходили и молились, разуверятся в Боге.

Утром, в клочьях расползающегося тумана застрекотала «вертушка». Потом, вернувшись на базу, священник и остальные десантники узнают, что раненный солдат выжил. При этом видавшие виды полевые хирурги констатируют, что подобный случай - на грани чуда.

Это лишь один из эпизодов службы протоиерея Михаила Васильева - настоятеля московского Храма Благовещения Пресвятой Богородицы Патриаршего подворья при штабе ВДВ в Сокольниках. Сам он о подобных случаях рассказывать не любит, считая их обычным делом и прямым предназначением армейского священника.

Как правило, на войне есть кому стрелять, но очень часто бывает некому заниматься состоянием души человека - этим, казалось бы, простым и вместе с тем невероятно сложным делом. Солдат выпустит автоматный «рожок» в нужном направлении - нет проблем, но когда он увидит холодное тело своего товарища, когда поймет, что и сам мог оказаться на его месте, вот здесь, конечно, очень трудно и тяжело ему становится. И в этот момент нужна работа пастыря, здесь приходится принимать исповедь, поддерживать морально подавленные сердца людей, которые увидели кровь, смерть, несправедливость, - делится видением собственного предназначения отец Михаил.

Векторное направление - «вопреки», а не «благодаря»

Наверное, сама судьба предопределяла его военную стезю. Родился в офицерской семье, рос в отдаленных северных гарнизонах. Как сам шутит, с детства приобщился к прозе быта захолустных военных городков и на практике постиг основы тамошнего «офицерского троеборья»: вода, дрова, помои. На финише школьной учебы Михаила отец завел разговор о перспективах военного училища. Но, видимо, уже тогда в его характере складывался несколько противоречивый вектор движения по жизни - «вопреки», а не «благодаря». Вопреки устойчивому мнению, что в МГУ можно поступить только с «мохнатой руки» или за большие деньги, он стал студентом философского факультета просто по вступительным баллам. Закончив университет по кафедре научного атеизма, вопреки общей тенденции выпускников той поры бросаться в бизнес, он пошел в аспирантуру, потом преподавал в университете.

К религии Михаил Васильев пришел не сразу.  Путь к Богу для молодого человека, далекого от церкви, не крещенного и не имеющего ни одного верующего друга, пролег через знания. Опять же вопреки «атеистической» учебной программе, он не принимал ее постулаты на веру, а старался вникать в истоки религии. При этом мало чем отличался от своих однокурсников: готовился к экзаменам, пел песни под гитару и в студенческой компании вел философские диспуты о религии за бутылкой недорогого портвейна. Тогда, в 1990-е, пришла мода на крестики и посещение храмов. Но Васильев, со свойственным ему максимализмом, не хотел ограничиваться свечками и куличами на Пасху. Вопреки ярмарке безнравственности, гулявшей по стране в те времена, он решил серьезно служить Богу. А однажды духовник Михаила отец Димитрий Смирнов сказал:

Ты из семьи военного? Значит, быть тебе батюшкой в военном гарнизоне.

Перспектива складывалась не по планам молодого человека. Но «вопреки» сработало и на этот раз. Даже молодая супруга, к слову, тоже духовное чадо отца Дмитрия, поддержала батюшку, хотя понимала, что такой путь и для нее легким не будет. С тех пор так безропотно и несет свое нелегкое бремя жены войскового священника матушка Мария.

Сегодня мы рукоположили молодого священника, у которого не будет приходских обязанностей, - он будет работать со всей армией, - эти слова, произнесенные в 1998 году Святейшим Патриархом Алексием II на ступенях храма Великомученицы Варвары при штабе Ракетных войск стратегического назначения во Власихе, стали благословением для отца Михаила. А азимут в служении задали слова еще одного достойного человека - первого и пока единственного маршала Российской Федерации Игоря Сергеева, сказанные на том же месте и в тот же день:

Если церковь и армия не спасут Россию, не будет ни церкви, ни армии, ни России.

Так отец Михаил стал настоятелем Патриаршего подворья при штабе РВСН. В ракетных соединениях, разбросанных по всей стране, он бывал чаше, чем самые активные проверяющие Главного штаба. Его захватывала возможность познание этого незаменимого в системе безопасности страны воинства.

Готовится пуск новейшей баллистической ракеты. Конструкторы, генералы, сотни военных специалистов перед пуском искренне молятся с батюшкой. Все понимают: многолетний труд и огромные средства вложены в этот старт. И если «изделие» не полетит, то все придется начинать сначала. Сорвется старт - виноват кто будет? Естественно, в числе прочих - и батюшка, который безблагодатно провел молитву.

Это нормальная логика мирянина, который только становится верующим. Ему очень важно иметь зримое присутствие Господа. И отец Михаил, благословляя ракетные пуски, не раз видел, как Господь по вере этих, искренне взывающих к Богу людей, даровал им чудо. И это, наверное, дорогого стоит и очень отличается от обычного служения приходского священника.

Энергия действия

По своей натуре отец Михаил - человек действия. Просто невозможно представить его каким-нибудь кабинетным работником Патриархии. Мне довелось наблюдать вездесущность «Батька», как называют его между собой десантники, во время дивизионных учений на горном полигоне. Под грохот авиационной огневой подготовки он проводил литургию в полевом походном храме. Через полчаса батюшка благословлял на учебный бой роту, которой предстояло действовать на главном направлении удара. В тот день его можно было видеть и на огневых позициях артиллеристов, и беседующим с молодым солдатиком саперной роты. Именно эта энергия действия, наверное, послужила и поводом для того, чтобы он был назначен руководителем сектора Воздушно-десантных войск Синодального Отдела Московского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными силами.

Отец Михаил считает, что военный священник должен быть рядом с солдатом в самые сложные моменты службы. Наверное, именно этот личный принцип кидал его по всем горячим точкам, где воевали десантники. С Владимирской иконой Божией Матери «Батек» встречал в Салониках корабли с десантом, а затем на бэтээре вместе с нашими миротворцами рассекал ночь во время знаменитого марш-броска в Косово. Самого его в выгоревшем камуфляже только и можно было отличить от десантника, что по рыжеватой бороде да по черному клобуку на голове.

Молебен «от страха»

Первый парашютный прыжок он совершил, можно сказать, экспромтом. Отец Михаил работал с новобранцами, когда произошла нештатная ситуация: у одного из солдат не раскрылся основной парашют, и он приземлился на запасном. Увидев это, очередная смена молодых солдат, отказалась идти на борт самолета. Командир подразделения - к священнику, просит:

Батюшка, есть у вас молитва какая-нибудь от страха? Прочитайте им, может, соберутся духом!

Молебен «от страха» батюшка провел, потом просто поговорил «за жизнь» с новобранцами, а затем попросил для себя парашют и пошел на предпрыжковую подготовку по сокращенному варианту. Один лишь вид священника с парашютом произвел на новичков сильное впечатление: все, как один, пошли в самолет. Когда на высоте гуднул бортовой сигнал «Приготовиться!», все встали, батюшка перекрестил солдат, потом сам перекрестился. По сигналу «Пошел!» вслед за командиром шагнул в небо. Солдаты пошли следом, никто из них не догадался, что «Батек» был тоже «перворазником».

А вот одиннадцатый парашютный прыжок стал настоящим испытанием для него самого. На учениях главный священник ВДВ десантировался с полковой разведкой. Прыгали с Ил-76. Это потом, на госпитальной койке, анализируя каждую секунду того полета, он сделал вывод, что рановато раскрыл купол, попал в зону турбулентности, стропы тут же перехлестнуло, туго закрутив в жгут. Как учили на занятиях по воздушно-десантной подготовке, раскручивал почти погасший купол, пытался сдернуть с него стропы. Обрезать их не успел - уж очень быстро приближалась земля, слишком высокой была вертикальная скорость приземления. Сгруппировался, спружинил на ноги, но все равно при приземлении услышал хруст в позвоночнике. В часть батюшка возвращался на санитарной машине. Диагноз: компрессионный перелом позвонка.

Новый Завет и «Наука побеждать»

Манера разговаривать у отца Михаила, похоже, выработалась многими годами служения в армии - по-военному четкие, выверенные фразы без деепричастных замысловатостей и с максимальной смысловой нагрузкой. Тертые войсками комбаты к этой манере идут годами через военные вузы, ежедневную практику командования и подчинения. А он, наверное, впитал ее душой и мыслью через тесное соприкосновение с войсковым бытием своей паствы. И совсем не удивительно, что главный десантный и ракетный батюшка одинаково глубоко знает и Новый Завет, и суворовскую «Науку побеждать». Часто цитирует мысль прославленного генералиссимуса: «Безверное войско учить, что перегорелое железо точить».

Да и награды у сорокалетнего десантно-ракетного батюшки - самые что ни на есть боевые: орден Мужества, медаль ордена «За заслуги перед Отечеством», медали «Генерал армии Маргелов», «Участнику марш-броска 12 июня 1999 г. Босния-Косово». А за этими наградами - более тридцати командировок в «горячие точки», бескорыстная духовная работа в войсках, на полигонах и в отдаленных гарнизонах.

Как сказал апостол Павел, нужно для всех быть всем, чтобы обратить хотя бы некоторых, - рассуждает отец Михаил. - Конечно, чтобы органично войти в воинский коллектив, нужно разделять все тяготы и лишения, которые приходится терпеть солдатам. А главный принцип для военного священника тот же, что и для хорошего командира - не «делай, как я сказал», а «делай, как я». Военную науку протоирей Михаил Васильев освоил на уровне полководца, пройдя курс обучения на факультете переподготовки и повышения квалификации Академии Генерального штаба ВС РФ. Специальность - «командно-штабная оперативно-стратегическая подготовка». Такого диплома больше ни у кого из священников нет. Но главное - не диплом, а знания и навыки, которыми овладел этот в полной мере военный профессионал. Разработанным под его руководством и успешно применяемым священниками в частях мультимедийным воспитательным программам можно было бы поучиться и организаторам общегосударственной подготовки в армии.

Храм в душе, храм на земле

Офицерская среда до сих пор более нравственна, чем срез общества других социальных групп, - говорит отец Михаил. - Работая с наиболее боевыми частями Российской армии - РВСН и ВДВ, я могу сказать, что они - настоящие профессионалы ратного дела. Сегодня престижность военной профессии растет, вместе с достойной оплатой службы офицеров и контрактников, обеспечением их жильем. Однако необходимо понимать и то, что за деньги можно убивать, но нельзя умирать. Для того, чтобы человек жертвовал личными интересами, необходимо пробуждать нематериальную мотивацию к служению: совесть людей, чувство долга. В Чечне, в палатке у одного из наших лейтенантов ВДВ я увидел простенький рукописный плакат: «Родине и жене - не изменять!» Очень конкретный девиз. Используем и его, как ориентир в работе.

Есть у отца Михаила и способности созидателя. За 14 лет пасторства он построил храм Преподобного Илии Муромца во Власихе, храм Пророка Илии в Сокольниках, храм Святой Троицы в Омске, храм иконы Божией Матери Благодатное Небо в Кубинке. В Косово им был установлен первый после революции походный воинский храм во имя преподобного Ильи Муромца.

Он активно участвовал в разработке нескольких типов мобильных храмов для работы с военнослужащими в полевых условиях. Много сил и энергии вложил отец Михаил в возрождение храма Благовещения Пресвятой Богородицы в Сокольниках, ставшего Патриаршим подворьем при штабе ВДВ.

Самым главным таинством в своей духовной практике отец Михаил считает не описанное ни в одном Катехизисе таинство рождения веры в сердце человека. Он множество раз видел в глазах ракетчиков и десантников благость осмысленной духовности бытия. Тысячи военных людей привел к такой очищающей осмысленности и сам полководец веры протоирей Михаил Васильев.

Интервью с руководителем сектора ВДВ иереем Андреем Шеломенцевым.

На этой должности отец Андрей сменил протоиерея Михаила Васильева, назначенного настоятелем московского храма Благовещения Пресвятой Богородицы в Сокольниках — Патриаршего подворья при штабе ВДВ.

— Отец Андрей, какая на Ваш взгляд ситуация с духовным окормлением десантников? Что входит в Ваши ближайшие планы?

— Ситуация в этом плане очень благоприятная. Отец Михаил, работая в этом направлении еще до меня, заложил добрые основы для взаимоотношений с военнослужащими ВДВ. Скажу прямо, в войсках нас — священников Русской Православной Церкви прекрасно знают и не препятствуют нашей работе. Мало того, со многими командирами соединений и частей, офицерами и генералами штаба ВДВ, лично командующим — героем России, генерал-полковником Владимиром Шамановым у нас прекрасные деловые, рабочие отношения. Мы координируем всю нашу работу, это приносит заметные плоды.

Это легко объяснимо, ведь ВДВ — это «войска для войны», а там где война, где реальная работа, там люди быстрее приходят к вере, к Богу. Совсем неверующих людей в ВДВ я, к слову, не встречал. Чувство единства с Богом есть практически у всех. Перед каждым прыжком, первым или очередным десантники обычно молчаливы и сосредоточены, и многие из них молятся. В такие минуты десантникам нужен не командир, не замполит, а именно священник. Сколько раз отец Михаил в такие минуты не просто был рядом, но и прыгал только потому что солдаты-перворазники боялись это сделать сами. Тогда он, так же одевал парашют и шел с ними в самолет, а потом первым выходил в рампу. И глядя на него, шли остальные. Если поп прыгнул, то десантник — подавно. Вот так личным примером и словом Божиим укрепляется дух солдата ВДВ.

В мои ближайшие планы на новом поприще входит создание системы подготовки священников для ВДВ. Нам нужно четко определить функциональные обязанности пастырей, разработать методические пособия конкретно для священников, окормляющих воздушно-десантные войска, где будет обобщен и учтен весь опыт, включая зарубежный.

— Как обстоят дела с заполнением должностей штатных священников в воздушно-десантных войсках?

— Во многих частях введены штатные должности помощников командиров по работе с верующими военнослужащими и мы проводим активный подбор кандидатур на из замещение. Некоторые уже находятся на рассмотрении в аппарате Минобороны. Из штатных священников официально приняты на работу пока только три. Но это не значит, что остальные десантники остаются без духовного окормления православных пастырей. В большинстве частей давно уже на добровольной, нештатной основе многие батюшки очень плотно сотрудничают с войсками. Во всех частях, где есть священнослужители имеются храмы, часовни, или оборудованы молельные комнаты со всем необходимым инвентарем.

— В чем Вы видите проблему, что до сих пор должности не укомплектованы?

— Проблем несколько. Во-первых, очень сложно подобрать для таких специфических войск достойных кандидатов. У нас среди священства по разным причинам нет такого количества батюшек, готовых для этих вакансий. Во-вторых, утверждается каждый такой человек лично министром обороны. При нынешнем министре, Сергее Шойгу, процесс назначений сдвинулся с мертвой точки, и сегодня мы ждем каких-то реальных кадровых решений. Повторю, при этом практически во всех частях ВДВ есть нештатные священнослужители, выполняющие в принципе все обязанности штатного: беседуют и встречаются с командованием и военнослужащими, членами семей, проводят богослужения и выполняют требы, выезжают на учения, прыгают с парашютом и в общем и целом окормляют военнослужащих и членов их семей.

В моих ближайших планах так же объехать все части и соединения ВДВ, ознакомиться на местах с обстановкой, с командирами, узнать поближе этих пастырей, несущих свой крест воинского служения безвозмездно. Увы, это уже стало традицией русского священства — работать с военнослужащими, окормлять свою армейскую паству совершенно бескорыстно. И все они знают, что случись с ними какая-то беда, никаких льгот или выплат от МО или государства ни они, ни их осиротевшие семьи не получат. Хотя и сама штатная должность гражданского персонала эти выплаты также не подразумевает. Это еще одна из причин, по которой не так много священников желают работать с армией.

И еще — на приходе люди сами идут к священнику, а в армии, он должен идти к людям и, фактически начиная с нуля, рассказывать, кто он и зачем к ним пришел. Есть и специфические трудности. На приходе, например, настоятель сам определяет, когда ему служить Литургию, а в части он жестко привязан к распорядку дня и если, например, подъем в 6.00, а завтрак в 7.00, то он должен ухитриться провести за это время Литургию, не нарушая распорядка.

— Какие, по-Вашему, главные качества священника, который будет назначен в часть ВДВ?

— По-моему, не важно даже служил ли он вообще в армии или нет. Главное — это горение, это состояние души, которое будет подвигать на деятельное служение Богу и людям, стремление идти к солдатам и офицерам, делиться с ними своей пасхальной радостью. Если оно есть, то все остальное — дело наживное, а если нет, то и не стоит браться. Ну и второе, как говорит отец Михаил, нам нужны те, кто готовы служить не за деньги, а за Родину! Это внутренне чувство — гарант того, что ты настоящий патриот своего дела, своей службы в ВДВ. А если священник еще и в армии отслужил в свое время — это, конечно, поможет ему в общении с военнослужащими.

— Отец Андрей, какая сейчас молодежь идет в армию?

— Я могу сказать не только про тех, кто пришел служить, но и про тех, кто еще готовится к службе. Молодежь у нас — отличная. Неправда, когда нас пытаются со всех сил убедить в обратном, дескать, они бездельники, пьяницы и наркоманы. Есть и такие, что скрывать, но не они делают погоду в молодежной среде, как бы не пытались нас в этом убедить некоторые СМИ. Если молодежь любить, заниматься с ней, отдавать им себя, то они это обязательно оценят, почувствуют и будет отдача. Поэтому в большой цене сейчас люди, могущие и желающие работать с молодежью, зажигать ее на нужные дела, заряжать ее позитивом. Если такие люди найдутся, то и за молодежь нашу можно будет не волноваться: есть у нас и свои Александры Матросовы, и Евгении Родионовы. Молодежи всегда свойственно стремление в будущее, соприкосновение с реальным делом, ответственностью, и нынешняя молодежь — не исключение. Нужно больше доверять молодым и давать им шанс, тогда будет и отдача.

Я таких ребят часто встречаю: и в учебных заведениях, и на сборах допризывников, и в частях непосредственно. Регулярно общаясь с солдатами, я не вижу большой разницы с теми бойцами, которые были под моим командованием, когда я служил в бригаде морской пехоты. А это было лет 30 назад. У меня такое ощущение, что желающие нас убедить в никудышности нынешней молодежи, показывают нам на барашки прибоя у морского берега — пену с мусором, забывая о той глубине, в которой и заключается суть моря. Молодежь, которая попадает в криминальные сводки, — это лишь прибрежная пена, а вся суть — на глубине. Нашу настоящую золотую молодежь и не видно по-настоящему, потому что она занята, она при деле. Я спокоен за нашу молодежь и за наше будущее. Если Бог с нами, кто на нас?