Настоящие фамилии писателей и поэтов. Настоящие фамилии писателей и поэтов Писатели полные имена и отчества
Ахматова, Анна
(русская, советская поэтесса) - Анна Андреевна Горенко.
Вовчок, Марко
(украинская писательница) - Мария Александровна Вилинская-Маркович.
Украинка Леся
(украинская писательница) - Лариса Петровна Косач-Квитка.
Акунин, Борис
(писатель) - Григорий Чхартишвили.
Багрицкий, Эдуард
(русский, советский поэт) - Эдуард Георгиевич Зюбин.
Бедный, Демьян
(русский, советский писатель) - Ефим Алексеевич Придворов.
Белый, Андрей
(русский, советский писатель) - Борис Николаевич Бугаев.
Гайдар, Аркадий
(русский, советский писатель) - Аркадий Петрович Голиков.
Горький, Максим
(русский, советский писатель) - Алексей Максимович Пешков.
Грин, Александр
(русский, советский писатель) - Александр Степанович Гриневский.
Ильф, Илья
(русский, советский писатель) Илья Арнольдович Файзильберг.
Петров, Евгений
(русский, советский писатель) - Евгений Петрович Катаев.
Каверин, Вениамин
(русский, советский писатель) - Вениамин Александрович Зильбер.
Колас, Якуб
(белорусский советский писатель) - Константин Михайлович Мицкевич.
Кольцов, Михаил
(русский, советский писатель) - Михаил Ефимович Фрилянд.
Кукрыниксы
(общий псевдоним трех русский советских графиков и живописцев) - Михаил Васильевич Куприянов, Порфирий Никитич Крылов, Николай Александрович Соколов.
Купала, Янка
(белорусский советский писатель) - Иван Доминикович Луцевич.
Мирный, Панас
(украинский писатель) - Афанасий Яковлевич Рудченко.
Полевой, Борис
(русский, советский писатель) - Борис Николаевич Кампов.
Прутков, Козьма
(коллективный псевдоним четырех русских писателей) - Алексей Константинович Толстой, Алексей Михайлович, Владимир Михайлович и Александр Михайлович Жемчужниковы.
Семенов, Юлиан
(советский писатель) - Юлиан Ляндрес.
Светлов, Михаил
(русский, советский писатель) - Михаил Аркадьевич Шейнкман.
Северянин, Игорь
(русский поэт) - Игорь Васильевич Лотарев.
Серафимович, Александр
(русский, советский писатель) - Александр Серафимович Попов.
Черный, Саша
(русский поэт) - Александр Михайлович Гликберг.
Хармс, Даниил
(писатель) - Даниил Иванович Ювачев.
Щедрин, Николай
(русский писатель) - Михаил Евграфович Салтыков.
Санд, Жорж
(французская писательница) - Аврора Жюпен.
Блейк, Николас
(ирландский поэт) - Сесил Дей-Льюис.
Вольтер
(француский философ и писатель) - Мари Фрасуа Аруэ.
Гамсун, Кнут
(норвежский писатель) - Кнут Педерсен.
Лондон, Джек
(американский писатель) - Джон Гриффит Лондон, урожденный Джон Гриффит Чейни (John Griffith Chaney). Когда ему было около восьми месяцев, его мать вышла замуж за фермера Джона Лондона, который усыновил малыша и дал ему свою фамилию.
Льюис, Кэрролл
(английский писатель и математик) - Чарльз Лютвидж Доджсон.
Ле Карре, Джон
(английский писатель) - Дэвид Джон Мур Корнуэлл.
Майринк, Густав
(австрийский писатель) - Густав Майер.
Мольер
(француский драматург) - Жан Батист Поклен.
Неруда, Пабло
(чилийский поэт) - Нафтали Рикардо Рейес-Басуальто.
О.Генри
(американский писатель) - Уильям Сидни Портер.
Селин, Луи
(французский писатель) - Луи Фердинанд Детуш.
Стендаль
(французский писатель) - Анри Мари Бейль.
Твен, Марк
(американский писатель) - Самюэл Ленгхорн Клеменс.
Шолом-Алейхем
(еврейский писатель) - Шолом Нохумович Рабинович.
Видит теперь все ясно текущее поколение, дивится заблужденьям, смеется над неразумием своих предков, не зря, что небесным огнем исчерчена сия летопись, что кричит в ней каждая буква, что отовсюду устремлен пронзительный перст на него же, на него, на текущее поколение; но смеется текущее поколение и самонадеянно, гордо начинает ряд новых заблуждений, над которыми также потом посмеются потомки. "Мертвые души"
К чему? Как будто вдохновенье
Полюбит заданный предмет!
Как будто истинный поэт
Продаст свое воображенье!
Я раб, поденщик, я торгаш!
Я должен, грешник, вам за злато,
За сребреник ничтожный ваш
Платить божественною платой!
"Импровизация I"
Литература — язык, выражающий всё, что страна думает, чего желает, что она знает и чего хочет и должна знать.
В сердцах простых чувство красоты и величия природы сильнее, живее во сто крат, чем в нас, восторженных рассказчиках на словах и на бумаге.
"Герой нашего времени"
И всюду звук, и всюду свет,
И всем мирам одно начало,
И ничего в природе нет,
Что бы любовью не дышало.
Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!
Стихотворения в прозе, "Русский язык"
Так, заверша беспутный свой побег,
С нагих полей летит колючий снег,
Гонимый ранней, буйною метелью,
И, на лесной остановясь глуши,
Сбирается в серебряной тиши
Глубокой и холодною постелью.
Послушай: стыдно!
Пора вставать! Ты знаешь сам,
Какое время наступило;
В ком чувство долга не остыло,
Кто сердцем неподкупно прям,
В ком дарованье, сила, меткость,
Тому теперь не должно спать...
"Поэт и гражданин"
Неужели и тут не дадут и не позволят русскому организму развиться национально, своей органической силой, а непременно безлично, лакейски подражая Европе? Да куда же девать тогда русский-то организм? Понимают ли эти господа, что такое организм? Отрыв, «отщепенство» от своей страны приводит к ненависти, эти люди ненавидят Россию, так сказать, натурально, физически: за климат, за поля, за леса, за порядки, за освобождение мужика, за русскую историю, одним словом, за всё, за всё ненавидят.
Весна! выставляется первая рама -
И в комнату шум ворвался,
И благовест ближнего храма,
И говор народа, и стук колеса…
Ну, чего вы боитесь, скажите на милость! Каждая теперь травка, каждый цветок радуется, а мы прячемся, боимся, точно напасти какой! Гроза убьет! Не гроза это, а благодать! Да, благодать! У вас все гроза! Северное сияние загорится, любоваться бы надобно да дивиться премудрости: «с полночных стран встает заря»! А вы ужасаетесь да придумываете: к войне это или к мору. Комета ли идет, — не отвел бы глаз! Красота! Звезды-то уж пригляделись, все одни и те же, а это обновка; ну, смотрел бы да любовался! А вы боитесь и взглянуть-то на небо, дрожь вас берет! Изо всего-то вы себе пугал наделали. Эх, народ! "Гроза"
Нет более просветляющего, очищающего душу чувства, как то, которое ощущает человек при знакомстве с великим художественным произведением.
Мы знаем, что с заряженными ружьями надо обращаться осторожно. А не хотим знать того, что так же надо обращаться и со словом. Слово может и убить, и сделать зло хуже смерти.
Известна проделка американского журналиста, который, для поднятия подписки на свой журнал, стал печатать в других изданиях самые резкие, наглые на себя нападки от вымышленных лиц: одни печатно выставляли его мошенником и клятвопреступником, другие вором и убийцей, третьи развратником в колоссальных размерах. Он не скупился платить за такие дружеские рекламы, пока все не задумались - да видно же любопытный это и недюжинный человек, когда о нем все так кричат! - и стали раскупать его собственную газету.
"Жизнь через сто лет"
Я… думаю, что я знаю русского человека в самую его глубь, и не ставлю себе этого ни в какую заслугу. Я не изучал народа по разговорам с петербургскими извозчиками, а я вырос в народе, на гостомельском выгоне, с казанком в руке, я спал с ним на росистой траве ночного, под тёплым овчинным тулупом, да на замашной панинской толчее за кругами пыльных замашек…
Между этими двумя столкнувшимися титанами – наукой и теологией – находится обалдевшая публика, быстро теряющая веру в бессмертие человека и в какое-либо божество, быстро спускающаяся до уровня чисто животного существования. Такова картина часа, освещенного сияющим полуденным солнцем христианской и научной эры!
"Разоблаченная Изида"
Садитесь, я вам рад. Откиньте всякий страх
И можете держать себя свободно,
Я разрешаю вам. Вы знаете, на днях
Я королем был избран всенародно,
Но это всё равно. Смущают мысль мою
Все эти почести, приветствия, поклоны...
"Сумасшедший"
- Да что же тебе за границей-то надо? - спросил я его в то время, когда в его номере, при помощи прислуги, шла укладка и упаковка его вещей для отправки на Варшавский вокзал.
- Да просто... очувствоваться! - сказал он растерянно и с каким-то тупым выражением лица.
"Письма с дороги"
Разве в том дело, чтобы пройти в жизни так, чтобы никого не задеть? Не в этом счастье. Задеть, сломать, ломать, чтоб жизнь кипела. Я не боюсь никаких обвинений, но во сто раз больше смерти боюсь бесцветности.
Стих - это та же музыка, только соединенная со словом, и для него нужен тоже природный слух, чутье гармонии и ритма.
Странное чувство испытываешь, когда лёгким нажатием руки заставляешь такую массу подниматься и опускаться по своему желанию. Когда такая масса повинуется тебе, чувствуешь могущество человека…
"Встреча"
Чувство Родины – должно быть строго, сдержанно в словах, не речисто, не болтливо, не «размахивая руками» и не выбегая вперед (чтобы показаться). Чувство Родины должно быть великим горячим молчанием.
"Уединенное"
И в чем тайна красоты, в чем тайна и обаяние искусства: в сознательной ли, вдохновенной победе над мукой или в бессознательной тоске человеческого духа, который не видит выхода из круга пошлости, убожества или недомыслия и трагически осужден казаться самодовольным или безнадежно фальшивым.
"Сентиментальное воспоминание"
С самого рождения я живу в Москве, но ей-богу не знаю, откуда пошла Москва, зачем она, к чему, почему, что ей нужно. В думе, на заседаниях, я вместе с другими толкую о городском хозяйстве, но я не знаю, сколько вёрст в Москве, сколько в ней народу, сколько родится и умирает, сколько мы получаем и тратим, на сколько и с кем торгуем... Какой город богаче: Москва или Лондон? Если Лондон богаче, то почему? А шут его знает! И когда в думе поднимают какой-нибудь вопрос, я вздрагиваю и первый начинаю кричать: «Передать в комиссию! В комиссию!»
Всё новое на старый лад:
У современного поэта
В метафорический наряд
Речь стихотворная одета.
Но мне другие — не пример,
И мой устав — простой и строгий.
Мой стих — мальчишка-пионер,
Легко одетый, голоногий.
1926
Под влиянием Достоевского, а также иностранной литературы, Бодлера и Эдгара По, началось моё увлечение не декадентством, а символизмом (я и тогда уже понимал их различие). Сборник стихотворений, изданный в самом начале 90-х годов, я озаглавил «Символы». Кажется, я раньше всех в русской литературе употребил это слово.
Бег изменчивых явлений,
Мимо реющих, ускорь:
Слей в одно закат свершений
С первым блеском нежных зорь.
От низовий жизнь к истокам
В миг единый обозри:
В лик единый умным оком
Двойников своих сбери.
Неизменен и чудесен
Благодатной Музы дар:
В духе форма стройных песен,
В сердце песен жизнь и жар.
"Мысли о поэзии"
У меня много новостей. И все хорошие. Мне «везёт». Мне пишется. Мне жить, жить, вечно жить хочется. Если бы Вы знали, сколько я написал стихов новых! Больше ста. Это было сумасшествие, сказка, новое. Издаю новую книгу, совсем не похожую на прежние. Она удивит многих. Я изменил своё понимание мира. Как ни смешно прозвучит моя фраза, я скажу: я понял мир. На многие годы, быть может, навсегда.
К. Бальмонт - Л. Вилькиной
Человек — вот правда! Всё — в человеке, всё для человека! Существует только человек, всё же остальное — дело его рук и его мозга! Чело-век! Это — великолепно! Это звучит... гордо!
"На дне"
Мне жаль создавать нечто бесполезное и никому не нужное сейчас. Собрание, книга стихов в данное время - самая бесполезная, ненужная вещь... Я не хочу этим сказать, что стихи не нужны. Напротив, я утверждаю, что стихи, нужны, даже необходимы, естественны и вечны. Было время, когда всем казались нужными целые книги стихов, когда они читались сплошь, всеми понимались и принимались. Время это – прошлое, не наше. Современному читателю не нужен сборник стихов!
Язык — это история народа. Язык — это путь цивилизации и культуры. Поэтому-то изучение и сбережение русского языка является не праздным занятием от нечего делать, но насущной необходимостью.
Какими националистами, патриотами становятся эти интернационалисты, когда это им надобно! И с каким высокомерием глумятся они над "испуганными интеллигентами",- точно решительно нет никаких причин пугаться,- или над "испуганными обывателями", точно у них есть какие-то великие преимущества перед "обывателями". Да и кто, собственно, эти обыватели, "благополучные мещане"? И о ком и о чем заботятся, вообще, революционеры, если они так презирают среднего человека и его благополучие?
"Окаянные дни"
В борьбе за свой идеал, который состоит в „свободе, равенстве и братстве“, граждане должны пользоваться такими средствами, которые не противоречат этому идеалу.
"Губернатор"
«Пусть ваша душа будет цельна или расколота, пусть миропостижение будет мистическим, реалистическим, скептическим, или даже идеалистическим (если вы до того несчастны), пусть приемы творчества будут импрессионистическими, реалистическими, натуралистическими, содержание – лирическим или фабулистическим, пусть будет настроение, впечатление – что хотите, но, умоляю, будьте логичны – да простится мне этот крик сердца! – логичны в замысле, в постройке произведения, в синтаксисе».
Искусство рождается в бездомье. Я писал письма и повести, адресованные к далекому неведомому другу, но когда друг пришел — искусство уступило жизни. Я говорю, конечно, не о домашнем уюте, а о жизни, которая значит больше искусства.
"Мы с тобой. Дневник любви"
Художник не может большего, как открыть другим свою душу. Нельзя предъявлять ему заранее составленные правила. Он — ещё неведомый мир, где всё ново. Надо забыть, что пленяло у других, здесь иное. Иначе будешь слушать и не услышишь, будешь смотреть, не понимая.
Из трактата Валерия Брюсова "О искусстве"
Ну и пусть отдохнет, измаялась - измучили ее, истревожили. А чуть свет подымется лавочница, возьмется добро свое складывать, хватится одеялишка, пойдет, вытащит из-под старухи подстилку эту мягкую: разбудит старуху, подымет на ноги: ни свет ни заря, изволь вставать. Ничего не поделаешь. А пока - бабушка, костромская наша, мать наша, Россия!"
"Взвихренная Русь"
Искусство никогда не обращается к толпе, к массе, оно говорит отдельному человеку, в глубоких и скрытых тайниках его души.
Михаил Андреевич Осоргин (Ильин) (1878 - 1942)
Как странно /…/ Сколько есть веселых и бодрых книг, сколько блестящих и остроумных философских истин,- но нет ничего утешительнее Экклезиаста.
Бабкин смел, — прочёл Сенеку
И, насвистывая туш,
Снес его в библиотеку,
На полях отметив: «Чушь!»
Бабкин, друг, — суровый критик,
Ты подумал ли хоть раз,
Что безногий паралитик
Легкой серне не указ?..
"Читатель"
.jpg)
Слово критика о поэте должно быть объективно-конкретным и творческим; критик, оставаясь ученым, – поэт.
"Поэзия слова"
Только о великом стоит думать, только большие задачи должен ставить себе писатель; ставить смело, не смущаясь своими личными малыми силами.
«Верно, тут есть и лешие, и водяные, – думал я, глядя перед собой, – а может быть, здесь живет и еще какой дух… Могучий, северный дух, который наслаждается этой дикостью; может, и настоящие северные фавны и здоровые, белокурые женщины бродят в этих лесах, жрут морошку и бруснику, хохочут и гоняются друг за дружкой».
"Север"
Нужно уметь закрывать скучную книгу...уходить с плохого фильма...и расставаться с людьми, которые не дорожат тобой!
Из скромности я остерегусь указать на тот факт, что в день моего рождения звонили в колокола и было всеобщее народное ликование. Злые языки связывали это ликование с каким-то большим праздником, совпавшим с днём моего появления на свет, но я до сих пор не понимаю, при чём здесь ещё какой-то праздник?
То было время, когда любовь, чувства добрые и здоровые считались пошлостью и пережитком; никто не любил, но все жаждали и, как отравленные, припадали ко всему острому, раздирающему внутренности.
"Хождение по мукам"
- Ну что плохого, - говорю я себе, - хотя бы в коротеньком слове пока? Ведь точно такая же форма прощания с друзьями есть и в других языках, и там она никого не шокирует. Великий поэт Уолт Уитмен незадолго до смерти простился с читателями трогательным стихотворением “So long!”, что и значит по-английски - “Пока!”. Французское a bientot имеет то же самое значение. Грубости здесь нет никакой. Напротив, эта форма исполнена самой любезной учтивости, потому что здесь спрессовался такой (приблизительно) смысл: будь благополучен и счастлив, пока мы не увидимся вновь.
"Живой как жизнь"
Швейцария? Это горное пастбище туристов. Я сама объездила весь свет, но ненавижу этих жвачных двуногих с Бэдэкером вместо хвоста. Они изжевали глазами все красоты природы.
"Остров погибших кораблей"
Всё, что писал и напишу, я считаю только лишь мысленным сором и ни во что почитаю мои писательские заслуги. И удивляюсь, и недоумеваю, почему по виду умные люди находят в моих стихах какое-то значение и ценность. Тысячи стихов, моих ли или тех поэтов, которых я знаю в России, не стоят одного распевца моей светлой матери.
Я боюсь, что у русской литературы одно только будущее: её прошлое.
Статья «Я боюсь»
Мы долго искали такую, подобную чечевице, задачу, чтобы направленные ею к общей точке соединенные лучи труда художников и труда мыслителей встретились бы в общей работе и смогли бы зажечь обратить в костер даже холодное вещество льда. Теперь такая задача — чечевица, направляющая вместе вашу бурную отвагу и холодный разум мыслителей, — найдена. Эта цель — создать общий письменный язык...
"Художники мира"
Поэзию он обожал, в суждениях старался быть беспристрастным. Он был удивительно молод душой, а может быть и умом. Он всегда мне казался ребёнком. Было что-то ребяческое в его под машинку стриженой голове, в его выправке, скорее гимназической, чем военной. Изображать взрослого ему нравилось, как всем детям. Он любил играть в «мэтра», в литературное начальство своих «гумилят», то есть маленьких поэтов и поэтесс, его окружавших. Поэтическая детвора его очень любила.
Ходасевич, "Некрополь"
Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот — это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Ты потерял свою Россию.
Противоставил ли стихию
Добра стихии мрачной зла?
Нет? Так умолкни: увела
Тебя судьба не без причины
В края неласковой чужбины.
Что толку охать и тужить -
Россию нужно заслужить!
"Что нужно знать"
Я не переставала писать стихи. Для меня в них — связь моя с временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных.
Все люди, посланные нам -это наше отражение. И посланы они для того, чтобы мы, смотря на этих людей, исправляли свои ошибки, и когда мы их исправляем, эти люди либо тоже меняются, либо уходят из нашей жизни.
На широком поле словесности российской в СССР я был один-единственный литературный волк. Мне советовали выкрасить шкуру. Нелепый совет. Крашеный ли волк, стриженый ли волк, он всё равно не похож на пуделя. Со мной и поступили как с волком. И несколько лет гнали меня по правилам литературной садки в огороженном дворе. Злобы я не имею, но я очень устал…
Из письма М. А. Булгакова И. В. Сталину, 30 мая 1931 года.
Когда я умру потомки спросят моих современников: "Понимали ли вы стихи Мандельштама?" - "Нет, мы не понимали его стихов". "Кормили ли вы Мандельштама, давали ли ему кров?" - "Да, мы кормили Мандельштама, мы давали ему кров". - "Тогда вы прощены".
Может быть, пойти в Дом печати – там по одному бутерброду с кетовой икрой и диспут – «о пролетарском хоровом чтенье», или в Политехнический музей – там бутербродов нет, зато двадцать шесть молодых поэтов читают свои стихи о «паровозной обедне». Нет, буду сидеть на лестнице, дрожать от холода и мечтать о том, что все это не тщетно, что, сидя здесь на ступеньке, я готовлю далекий восход солнца Возрождения. Мечтал я и просто и в стихах, причем получались скучноватые ямбы.
"Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников"
В конце прошлого месяца я гулял по городу, который зовется Пушкин. Я проходил мимо дворцов и Лицея, где учился наш самый гениальный поэт.
В скверике за Лицеем я остановился. Посреди его, на точно такой же садовой скамье, десятки которых я миновал в парке, сидел курчавый юноша, сидел, задумавшись.
И юноша и скамья под ним были бронзовые. На постаменте можно было прочесть:
"Александру Сергеевичу Пушкину".
Сначала я просто стоял и с благоговением и любовью смотрел на него. А потом мне пришла в голову странная мысль. Я достал из кармана полученное утром письмо.
"Успенскому Льву Васильевичу", –
было написано на нем. А кто знает, может быть, так и нужно? Может быть, когда пишешь людям великим, надо сначала ставить ИМЯ, потом ОТЧЕСТВО и наконец ФАМИЛИЮ. Если же адресуешься к "своему брату", людям обыкновенным, надлежит поступать иначе: сначала ФАМИЛИЯ, затем ИМЯ и на самом конце ОТЧЕСТВО?
Я хорошо понимал, что ни в каких учебниках языка и грамматики ответа на этот мой вопрос я не получу. Его надо искать опытным путем.
Приехав домой, я погрузился в энциклопедию. Я знал, что там встречу если не великих, то больших людей. В статьях о них наверняка должны
упоминаться и люди несравненно меньшего масштаба. Как же там поступают с теми и с другими?
Человек опытный, я заранее предвидел, что обращаюсь к СПРАВОЧНИКУ. Это и вы, наверное, уже знаете хорошо: все справочники составляются всегда в АЗБУЧНОМ ПОРЯДКЕ. В этом порядке располагаются ФАМИЛИИ, а не имена. Поэтому ясно, в начале статьи о каждом ученом или литераторе, философе или артисте я непременно найду эти составные части русских имен в том же порядке, как и на моем конверте.
Само собой, с первой же статьи, на которой открылся взятый мною в руки том БСЭ (Большой Советской Энциклопедии), на странице со статьей об авторе "Подмосковных вечеров" композиторе Василии Павловиче Соловьеве-Седом я убедился, что не ошибся. Статья начиналась, как ей и положено, с ФАМИЛИИ лица, о котором она гласила: "Соловьев-Седой (псевдоним; настоящая фамилия – Соловьев) Василий Павлович..." Дальше шел текст статьи. В нем поэты, на стихи которых писал свои песни В. П. Соловьев-Седой, все были обозначены так: А. Д. Чуркин, А. И. Фатьянов, В. М. Гусев, М. В. Исаковский, В. И. Лебедев-Кумач, то есть инициалы их стояли так, что читать можно было только "Александр Дмитриевич Чуркин", "Михаил Васильевич Исаковский", "Василий Иванович Лебедев-Кумач" и так далее. Я стал рыться в словаре в погоне за теми случаями, где нашлись бы не инициалы, не первые буквы имен и отчеств, а они сами.
Ну что ж, нашел. Буквально на соседней с Соловьевым странице я увидел одного поэта времен моего детства и юности, которого теперь и поминают-то редко. Там было написано: "СОЛОГУБ, Федор (псевдоним; настоящее имя и фамилия Федор Кузьмич Тетерников...)".
Тут я вздумал посмотреть еще одного поэта с псевдонимом – Демьяна Бедного, разумеется, по алфавиту на "Б": "Бедный, Демьян, Демьян Бедный (псевдоним Ефима Алексеевича ПРИДВОРОВА)".
Как видите, я все узнал. Не только там, где составители "Энциклопедии" хотели раскрыть "вымышленную фамилию" поэта, они назвали его сначала по имени, потом по отчеству и только затем по фамилии. Нет, даже в самом псевдониме он сам (да и все другие) называл не Бедный Демьян, а ДЕМЬЯН БЕДНЫЙ.
Давайте выведем как можно более общее правило. Когда вы, хорошо владеющий русским языком человек, хотите назвать другого русского человека (я говорю "русского" потому, что у многих наших народностей вообще нет отчеств), вы должны ставить три составные части его полного именования в строгом порядке: сначала ИМЯ, потом ОТЧЕСТВО и на третьем месте ФАМИЛИЮ. По-другому можно (и даже нужно) размещать это все только в тех случаях, когда имена граждан для чего-нибудь расставляют ПО АЛФАВИТУ.
И тут я, возможно, вызову протесты работников почты, но, даже пишучи адрес на конверте, надо соблюдать это же старинное установление. Скажу вам по секрету: однажды при мне большой поэт (и женщина с отличным воспитанием) Анна Андреевна Ахматова рассматривала пришедшую на ее имя в Дом творчества писателей почту. Внезапно рука ее задержала один конверт: "Гм!.. – сделала она. – Какой-то интеллигент мне пишет... Любопытно!.."
На других трех конвертах стояло: "Ахматовой Анне Андреевне", на одном-единственном: "Анне Андреевне Ахматовой".
Работникам почты эта частность, может быть, и причиняет некоторое неудобство, но получателю письма может доставить удовольствие: "Так вежливее, именно потому, что не напоминает алфавитный список".
Видите, какая тонкость!
Рисунки А. Вовиковой.
Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Углерод — характеристика элемента и химические свойства