Онлайн чтение книги Живое о живом (Волошин) Коктебель. Максимилиан волошин и коктебель

Максимилиан Волошин и Коктебель связаны абсолютно неразрывно. Ну кто бы знал об этом небольшом крымском поселке. Возможно он и стал бы известен благодаря постоянным восходящим потокам на плато Узун-Сырт (в 20-30 годы 20 века Коктебель стал центром планеризма и был переименован в Планерское), но скорее в узком кругу планеристов. Или благодаря прекрасным пейзажам, окружающим Коктебель, расположенный у подножья потухшего вулкана Карадаг. Но мало ли в Крыму великолепных пейзажей - они там на каждом шагу. Но Макс Волошин, немало путешествовавший (он жил в Париже, Берлине, Риме, путешествовал по Средней Азии, Памиру, Египту, Германии и Испании, "обошел пешком все побережья Средиземного моря") считал коктебельский пейзаж "одним из самых красивых земных пейзажей".

Поселившись в Коктебеле, Волошин исходил его окрестности так же тщательно, как прежде средиземноморское побережье. Слился с ним, стал его частью. Много описывал окружающие его пейзажи словами и кистью.

Э.Голлербах, искусствовед, литературовед писал о Волошине:

"В 1925 году, наблюдая Волошина в Коктебеле, я убедился в его соприродной связи, полной слиянности с пейзажем Киммерии, с ее стилем. Если в городской обстановке он казался каким-то “исключением из правил”, “беззаконною кометой в кругу расчисленных светил”, почти “монстром”, то здесь он казался владыкой Коктебеля, не только хозяином своего дома, но державным владетелем всей этой страны, и даже больше, чем владетелем: ее творцом, Демиургом, и, с тем вместе, верховным жрецом созданного им храма."

Но все же не многочисленные стихи Волошина, воспевающие здешние края, не его чудесные акварели прославили Коктебель - он был не самым известным поэтом и художником своего времени, времени Блока и Брюсова, Мандельштама и Марины Цветаевой, Серова и Кустодиева. Свой дом в Коктебеле он превратил в дом творчества, пристанище для художников, писателей, ученых. В 20-30 годы сюда приезжали отдыхать до 600 человек за лето, собирались самые яркие представители художественной интеллигенции, находя здесь бесплатный кров, отдых, особо насыщенную духовную и интелектуальную атмосферу, великолепную библиотеку, живое и творческое общение. Именно этот нескончаемый поток и разнес славу о Коктебеле.

Будучи убежденным, что "корень всех социальных зол лежит в институте заработной платы", Волошин не брал денег за проживание с приезжающих. Этим он вызывал лютую ненависть у всех жителей поселка, которые считали, что Волошины, пуская бесплатно в свой дом множество людей, лишают остальных владельцев недвижимости сезонных заработков.

"Он так же давал, как другие берут. С жадностью. Давал, как отдавал. Он и свой коктебельский дом, таким трудом добытый, так выколоченный, такой заслуженный, такой его по духовному праву, кровный, внутренне свой, как бы с ним сорожденный, похожий на него больше, чем его гипсовый слепок, — не ощущал своим, физически своим..." - вспоминала Марина Цветаева.

Немало натерпелся Волошин и от местных властей, которые добивались выселения Волошина как буржуя, пытались то реквизировать его дом, то уплотнить, отняв часть, то требовали уплаты налогов за "содержание гостиницы". Кто знает, возможно именно травля, организованная местными жителями, обвинившими поэта в том, что якобы его собаки разорвали несколько овец, последовавший за этим рабоче-крестьянский суд, доконали Волошина и вызвали инсульт, после которого его творческая деятельность практически прекратилась.

Умер Максимилиан Волошин в 1932 году, после второго инсульта, ему было всего лишь 55 лет. Хорошо, что власти выполнили хотя бы последнюю волю поэта, похоронив его на холме Кучук-Енишар, к востоку от поселка. Там же была похоронена в 1976 году и Мария Степановна, его вторая жена, которая после смерти поэта стала хранительницей его Дома, переданного по завещанию Волошина Союзу писателей. Мария Степановна была преданной спутницей и опорой поэта, сумела в годы войны и немецкой оккупации сохранить от уничтожения и разграбления все уникальное художественное и литературное наследие.

Не знаю, пошла ли на пользу Коктебелю его популярность - наверное, да. Мне трудно судить об этом, потому что нынешний многолюдный, суетливый, «тусовочный» Коктебель я не люблю. Тут я солидарна с Марией ПЕТРОВЫХ

Но дух Волошина по-прежнему здесь, живет и дышит в каждом холме и камне, волне и кустике полыни.

ВЕРА ЗВЯГИНЦЕВА

Я, наверно, и в смертной постели

отзовусь на далекий твой зов,

бирюзовый залив Коктебеля

в многоцветной оправе холмов.

Я тропинкою памяти верной

на высокую гору взберусь -

там над водной пустыней безмерной

превращалась в гармонию грусть.

Побегу по бренчащим каменьям,

и, с охапкой полыни в руках,

поднимусь по знакомым ступеням,

чтоб увидеть лицо Таиах.

Ни забвенье, ни тленье, ни плесень

не сотрут этих вечных примет

той, что спутницей жизни и песен

сделал некогда русский поэт.

Это время все ближе и ближе, -

как тускнеющую акварель,

сквозь закрытые веки увижу

наплывающий Коктебель...

Макс Волошин - конечно, гений места, добрый дух Коктебеля. Правда, кажется, матушка Макса сказала, что Макс Коктебель открыл и этим его погубил. Думается, что Коктебель открыли бы и погубили бы когда-нибудь все равно, а Макс создал ему легенду.

Максимилиан Волошин родился в Киеве, поэтому не слушайте гидов, говорящих, что он уроженец Феодосии. Нет, он родился в Киеве, но почти сразу семья переехала в Таганрог, где отец Макса служил в Окружном суде. Там папа и умер. Приазовье - те самые киммерийские степи, которые Макс будет находить в Восточном Крыму. Детские впечатления Макса связаны и с крымским Севастополем, тогда еще не полностью восстановленным после осады. Так что юг и море были, видимо, пренадчертаны с ранних лет.

Учился Макс потом в Москве, в гимназии. И лишь в старших классах семья переселилась в Крым. Вообще-то Волошин страдал астмой, и смена клиамта была ему полезной. В Коктебле купили землю, а в Феодосии Макс продолжил обучение. Переезд на юг из хмурой Москвы он посчитал праздником.

Макс выучится и пройдет пешком многие сртаны: Францию, Италию, Андорру, Испанию, Корсику, Сардинию, Балеары... Там он познакомится с культурой и природой Средиземноморья и поймет место своего Коктебеля, своей Киммерии в этом мире.

Потом Макс осядет. Будет писать стихи о Коктебле и акварели, где коктебельский пейзаж станет главным героем. Тут, конено, заметно и японское влияние в живописи.

Мама Макса была женщиной тоже необыкновенной. Вначале она захотела штаны, чтобы заниматься гимнастикой, потом так и стала носить брюки постоянно. Лишь на свадьбу друзей (или на крестины?) надела-таки юбку и снисходительно подписалась "бузутешной вдовой Кириенко-Волошиной".

Мама и Макс.

Елена Оттобальдовна Кириенко-Волошина носила не только брюки, но и ботфорты, и курила, к тому же, сигары. Именно она стала распорядительницей дома Волошина в Коктебеле.

Макс и мама.

Из своего дома Макс устроил бесплатный дом отдыха для друзей. Сотни человек в год бывали в гостях у Макса. Через его дом прошла вся русская культура начала 20-го века. Жили коммуной. Вели интеллектуальную жизнь и развлекались. В этом доме Гумилев написал своих "Капитанов", а Цветаева встретила будущего мужа.

Макс и приветствие приезжающим.

"Орденом обормотов", как называлось сие общество, командовала Правительница Пра - так прозвали Елену Оттобальдовну.

Я Пра из Прей. Вся жизнь моя есть пря.
Я, неусыпная, слежу за домом,
Оглушена немолкнущим содомом,
Кормлю стада голодного зверья.
Мечась весь день, и жаря, и варя,
Варюсь сама в котле давно знакомом.
Я Марье раскроила череп ломом
И выгнала жильцов, живущих зря.
Варить борщи и ставить самовары
Мне, тридцать лет носящей шаровары,
И клясть кухарок! Нет! Благодарю!
Когда же все пред Прою распростерты,
Откинув гриву, гордо я курю,
Стряхая пепл на рыжие ботфорты.

Это, разумеется, сонет Макса. А Пра - это Праматерь.

И вот тоже о ней:

Стройтесь в роты, обормоты,
в честь правительницы Пра!..
...
Седовласы, желтороты,
все равно, мы обормоты!
Босоножки, босяки,
кошкодавы, рифмоплеты,
живописцы,
живоглоты,
нам - хитоны и венки!
От утра до поздней ночи
мы орем, что хватит мочи,
в честь правительныцы Пра!
Эвое! Гип-гип! Ура!

Макс и проводы отъезжающих.

Максимилан Волошин и его жена Мария Степановна провожают отъезжающих.

После смерти Пра хозяйкой в дома стала жена Волошина Мария Степановна.

Дом был похож на корабль - с палубами, со светлой мастерской. Волошин передал его в дар Союзу Писателей СССР.

Когда Макс выстроил дом, Коктебель был пустынным местом. Слева - гряда Карадага. Справа - Кучук-Енишар, где поэта похоронили.

Макс на мосту у своего дома.

Сейчас Дом Поэта выглядит так:

Пляж перед Домом.

Вода не отличается прозрачнойстью даже при глубине в несколько сантиметров.

Киммерийские холмы.

Карадаг.

Он же.

Фотографии Волошина из книги: krym.sarov.info.

Коктебель - это уютная живописная бухта, бирюзовое море, древнейший вулкан Карадаг, мыс Хамелеон, степь с засохшей, царапающей ноги травой, терпкий запах полыни и... романтика.
Коктебель - это поэт Волошин, Дом Поэта, его друзья-обормоты, соседи - русские интеллигенты, искусство Серебряного века, дух творчества и страсти.
Коктебель - это особый стиль жизни, общения, мировосприятия и широкие объятия гостеприимства. Коктебель - это атмосфера, это состояние души, это легенда. Ушедшая легенда.
Повезло тому, кто застал хоть вскользь, хоть как-то тот, настоящий Коктебель, кто "запрыгнул на подножку" уходящих 80-х, потому что потом было уже поздно, дух времени Серебряного века улетучился. И было уже все не так, и все не то.

Реклама — поддержка клуба

Мне кажется, я успела запрыгнуть на пресловутую подножку, проникнуться Коктебелем навсегда, юная, романтичная девушка с Библиотечного факультета, выросшая с книжкой в руках и, наверное, людям практического склада кажущаяся немного не от мира сего....
Возможно однажды я соберусь мыслями и напишу, каким узнала Коктебель тогда, еще в "доукраинскую" эпоху. Пусть советскую, пусть застойную, но одухотворенную. В то время, когда дети росли на хорошей поэзии, хорошей литературе, читали с младых ногтей, и внутри многих еще горел огонь, зажженный настоящими творцами... Такими, как Максимилиан Волошин и его великие друзья, жившие и творившие в Коктебеле - Марина Цветаева, Алексей Толстой, Николай Гумелев, Осип Мандельштам, Илья Эренбург, Михаил Зощенко... Какие имена. Какое время.

Когда мы решали куда поехать отдыхать в этом году, то Коктебель показался мне отличным выбором. Наверное, это первое в моей жизни возвращение в любимые с юности места. Главный вывод, который я сделала после этой поездки: нельзя ориентироваться на прошлые впечатления и старые воспоминания. Все течет, все меняется. Волшебное в прошлом оказывается совершенно обыденным в настоящем и наоборот.
Безусловно, Коктебель изменился. Я даже легкого дуновения прежней атмосферы здесь не ощутила. Я обожаю Коктебель тот, волошинский, с обаянием Серебряного века, о котором много читала. Я люблю Коктебель времен застоя, милый, романтический, который сама застала. Тот Коктебель, который существует сейчас, мне не знаком. В нем нет ни прежнего духа творчества, ни простоты и интеллигентности, ни нового курортного шика и эстетики.

Нас тянет в Коктебель ушедших лет,
Которого уже на свете нет,
В тот Коктебель, где ждал нас милый Дом.
О, как давно мы не бывали в нем!
@ Игорь Санович

Что осталось здесь от прежнего Коктебеля? Море, профиль Волошина, Дом Поэта. Созерцанием этих сокровищ я и наслаждалась три недели отпуска. Вот о них мой сегодняшний пост. Что было и что стало. Мои фотографии из нашего отпуска, старые фотографии Коктебеля эпохи Волошина, которые я нашла на просторах интернета (vk.com/club34617900). Мысли, думы, аналогии, боль.

Вот так с моря, издалека, выглядит Дом Поэта. Ориентир - ярко-желтые зонтики, а за ними - Легенда.

При ближайшем рассмотрении замечаешь, что за прошедшие сто лет (а именно столько лет ему исполнилось в прошлом, 2013 году), дом не сильно изменился.

М. Волошин около своего дома

Дом Поэта. Ок. 1910 г.

Впрочем, реставрация, конечно, была. Если начать рассматривать старые и новые фотографии по принципу "найди 10 отличий", то найдешь их точно. Но главные отличия окажутся не в доме, а в окружающей его обстановке и людях.

Дом Поэта. 2014 г.

Сто лет назад дом Волошина стоял практически на открытой местности, перед ним был широченный пляж, за ним виднелись горы. Такой простой, но лечебный для души пейзаж.

Но самое интересное на старых фотографиях - люди, их лица, образы, судьбы... Волошинский дом никогда не бывал пустым. Говорят, за год здесь гостило по несколько сот человек. Поэты, писатели, музыканты, художники. И они не просто жили, они творили. Хотя бывало разное - солнце, море, веселая компания...

У Дома Поэта. 1913 г.

Однажды, летом 1924 года Андрей Белый (псевдоним Б.Н. Бугаева) приехал в Коктебель с целью отдохнуть от московской суеты, поработать над своим романом. Но

Один из спектаклей в день именин Волошина. 1926 г.

Нынче тоже в Коктебеле перед Домом Поэта кипит жизнь. В основном торговая и совершенно не имеющая никакого отношения к музею Волошина.

Все, к чему могли приложить наши современники свои руки, они их приложили. Увы.
К счастью, неизменно красивой осталась окружающая природа. Не изменился могучий Карадаг,

Волошин с коктебельцами и гости на пляже. 1906 г.

все также отчетливо просматривается в нем профиль Волошина. С профилем отдельная история. Его появление поэт предсказал в 1918 году в своем стихотворении "Коктебель".

Изначально мыс в Коктебельской бухте напоминал профиль А.С. Пушкина, который, будучи в этих местах, сам был весьма удивлен портретным сходством. И вот в 1929 году после землетрясения часть скалы откололась, рельеф изменился - природа будто-бы специально создала портрет-памятник Максимилиану Волошину.

Ни одна фотосессия в Коктебеле не обойдет вниманием волошинский профиль. Именно он сейчас является визитной карточкой Коктебеля.

Море (внешне) все то же.

Сценка «Заморский гость (радостная весть)». Коктебель, 1911 год

Люди, конечно, другие... Слащавое слово "селфи". Какие книги читать? Скоро на фотоаппарат снимать разучимся. А чего заморачиваться? Все между делом, на то что под рукой. И барышни,

и мужчины. Забавно даже.

Пляж в наше время стал намного уже. Цивилизация "подъела его". Вот такой была линия берега при Волошине,

а вот такой сейчас. Урезали местами на ширину зонтика... И ладно бы набережную оставили широкой, какой она была в Советские годы... Нет, всю застроили.

Мыс Хамелеон, вся волошинская страна Киммерия за спиной самого поэта и его гостей.

18 августа 1903 г.

1911 г.

Тот же вид. И в наши дни море манит.

Мыс Хамелеон вблизи.

А вот то, чего при Волошине не было, и даже представить трудно, как бы он воспринял новый Коктебель и все то, что окружает его бесценный Дом.
Небольшая площадь перед домом-музеем М. Волошина занимает метров 15 в ширину и метров 50 в длину. Это самое красивое, самое облагороженное место во всей Коктебельской набережной, да и во всем Коктебеле. Не говорю - идеальное, в некоторых моментах даже весьма спорное, но лучше пока ничего нет. Наверное поэтому это место притягивает сюда людей. В любое время дня и вечера во время курортного сезона все лавочки заняты, идет бойкая торговля, около всех имеющихся достопримечательностей - памятника Волошину и "Облачков счастья" вьется фотографирующийся народ. Иногда, значительно реже, чья-то интеллигентная рука сфотографирует и Дом Поэта...

Обратили внимание на эти голубые "яйца"? Это арт-объект "Облачко счастья", подарок устроителей фестиваля «Джаз-Коктебель - 2012» дому-музею, от которого интеллигентные люди, видимо, не смогли отказаться.

Совершенно не понятно назначение объекта. Красоты особо никакой. Предложение сидеть на нем, как на лавочке, вообще кажется чепухой. Даже вместимость называют - 6 человек. Почему не 15?

Понятно, что данная парковая скульптура совершенно не к месту и не по делу. Да, она пользуется популярностью у детей

и даже у некоторых взрослых.

Но если по уму, так вообще не вписывается туда, куда его приспособили.

Даже фотографию памятника Волошина нормально сделать нельзя, чтоб этот воздушный шедевр хоть краем, но не залезал в кадр. Вот, пожалуйста.

Несколько слов о памятнике. Это подарок Коктебелю от семьи Арендт. Эту семью с Волошиным связывали многие годы настоящей дружбы. Авторы - скульптур А.И. Григорьев и его жена Ариадна Арендт - люди лично знавшие поэта.

Памятник своеобразный, но и сам Волошин, в некотором смысле, был оригинал.
Надпись на табличке на памятнике: "Максимилиан Волошин 1877 - 1932". А также строчки из его стихотворения "Подмастерье":

Когда поймешь, что человек рожден,
Чтоб выплавить из мира
Необходимости и Разума -
Вселенную Свободы и Любви, -
Тогда лишь
Ты станешь Мастером.

Семья Арендт выступила с заявлением против такого соседства. Мало того, что сам памятник установили не там и не так, где они хотели - они видели его в парке Дома Поэта и без постамента. По мне, так постамент однозначно изменяет восприятие скульптуры, она плохо "читается" - выглядит даже комично. К тому же из-за своего расположения - спиной к морю - она практически всегда находится в тени. Лица поэта, слегка закинутого назад, почти не видно. Убедитесь сами.

Расположить же совершенно разные по сути скульптуры рядом - полнейшая безвкусица и абсурд, о чем так же высказались дарители. И они правы.

В завершении разговора о Коктебеле одно из любимых мной стихотворений - Маргарита Алигер "Утренняя песня".

Красивые слова "Звонкий слиток счастья - Коктебель". Думаю, что Коктебель многих сделал счастливыми. Первый из таких счастливчиков - сам Поэт. Жил как хотел, где хотел. Писал стихи, рисовал, работал, развлекался с друзьями, создал свой богемный мир. При этом сумел остаться самим собой. Во время революции постоянно помогал людям, укрывал у себя и белых, и красных. И ничего в результате ему за это не было. Избежал "ранних" лет репрессий. И даже помогал тем, кто попадал в лапы чекистов. Умер в 1932 году, избежав 37-го года. Далеко не все его друзья смогли уйти от этого.

М. Волошин с женой в степи за своим домом машут на прощание

Знаете слова Агаты Кристи: "Никогда не возвращайтесь туда, где вы были счастливы. Пока вы не делаете этого, всё остаётся живым в вашей памяти. Если вы оказываетесь там снова, всё разрушается"?
Не знаю, стоило ли возвращаться в Коктебель... Наверное, стоило. Хотя бы для того, чтобы понять, настолько я люблю Коктебель ушедших лет, чтобы оторваться от прозы жизни, побыть самой собой - юной, тонкой и возвышенной. Тот Коктебель есть в памяти, а значит он жив.

P.S. Все вышесказанное является моим личным мнением (ощущением, чувствами). Просьба тапками не закидывать, относиться с уважением.

Побывать в Коктебеле и не зайти в Дом поэта - непростительно. Необычный дом-корабль вот уже больше 100 лет стоит на набережной, обращенный вытянутыми окнами к морю, и чем-то напоминает своего хозяина, поэта и художника Максимилиана Волошина.

Человек он был неординарный. Даже друзья признавались, что невозможно понять, шутит Волошин или говорит серьезно. "Скажите, неужели все, что рассказывают о порядках в вашем доме, правда?", спрашивали у Макса вновь прибывшие гости. "А что рассказывают?" - "Говорят, что каждый, кто приезжает к вам в дом, должен поклясться: мол, считаю Волошина выше Пушкина! Что у вас право первой ночи с любой гостьей. И что, живя у вас, женщины одеваются в "полпижамы": одна разгуливает по Коктебелю в нижней части на голом теле, другая - в верхней. Еще, что вы молитесь Зевсу. Лечите наложением рук. Угадываете будущее по звездам. Ходите по воде, аки посуху. Приручили дельфина и ежедневно доите его, как корову. Правда это?" "Конечно, правда!" - гордо отвечал Волошин. И были те, кто верил! Его многогранность притягивала многих, и возможно, во многом благодаря Максимилиану Александровичу Коктебель из захолустья превратился в модный дачный оселок, который в первую очередь облюбовали поэты, писатели и артисты. Но обо всем по порядку.

Сейчас вокруг дома густо разрослись деревья. Поэтому не сразу замечаешь, что разноуровневое каменное здание опоясано светло-голубыми террасами и балкончиками, а в мастерскую можно подняться по длинной, будто корабельные сходни, лестнице.

На первом этаже располагаются небольшие комнаты-каюты, из которых 3 открыты для осмотра. В первом зале стены увешены фотографиями из домашнего архива, под стеклом - личные вещи, книги и рукописи. Здесь речь пойдет о биографии Максимилиана Волошина.

Максимилиан Александрович Волошин родился 28 мая 1877 года в Киеве. Его отец Александр Максимович Кириенко-Волошин был членом Киевской палаты уголовного и гражданского суда, служил коллежским советником. Мать Елена Оттобальдовна, урождённая Глазер, происходила из семьи обрусевших немцев. Вскоре после рождения Максимилиана родители мальчика расстались, и своего отца Волошин не помнил. Александр Максимович Кириенко-Волошин умер в 1881 году, когда Максу не исполнилось и 5 лет.

Воспитанием сына занялась мать. Спустя несколько лет после смерти мужа, она вместе с сыном переезжает в Москву, где Елена Оттобальдовна устраивается на службу в контору при строящейся Московско-Брестской железной дороге. Макс остается дома с няней. Уже в 5 лет он научился читать, а став немного старше стал заучивать наизусть стихи Лермонтова и Пушкина.

В Москве мать отдает Макса в гимназию. Волошин считал годы, проведенные в гимназии, потраченными впустую. Сам он мечтает только о двух вещах - писать стихи и жить налегке. Стихи он начинает писать в 12 лет, а чуть позже в 1893 году сбывается и вторая его мечта - его мать купила землю в Коктебеле и они переехали на юг. На этот переезд Елена Оттобальдовна решается из-за дороговизны в Москве и из-за астмы Максимилиана. 17 марта 1893 года Волошин записал в дневнике: "Сегодня великий день. Сегодня решилось, что мы едем в Крым, в Феодосию, и будем там жить. Едем навсегда!.. Прощай, Москва! Теперь на юг, на юг! На этот светлый, вечно юный, вечно цветущий, прекрасный, чудесный юг!"

Волошин продолжил обучение в Феодосийской гимназии, где ему нравится больше, чем в Москве. Он продолжает писать стихи, и в 1895 году его стихотворение "Над могилой В. К. Виноградова" (директора феодосийской гимназии) было напечатано. Но сам поэт считал своим подлинным литературным дебютом публикацию стихотворений в журнале "Новый путь" в 1903 году.

В Феодосии Макса уже и девушки узнают на улице, причем не только как поэта, но и как актера гимназического театра. По воспоминаниям современников, он настолько вжился в роль городничего в пьесе Гоголя "Ревизор", что не только сорвал овации зала, но и получил личную благодарность от присутствующего на спектакле полицмейстера.

По окончании гимназии Макс мечтает об историко-филологическом факультете Московского университета, но поступает на юридический. Через год его отчисляют за участие в подготовке студенческих забастовок и высылают в Феодосию под негласный надзор полиции.

В это время Максимилиан совершает свою первую поездку по Европе вместе с матерью. Вернувшись в Москву, он узнает, что к занятиям все еще не допущен. Он отправляет прошение на имя ректора Московского университета, его восстанавливают, и, сдав экстерном экзамены, Макс переходит на третий курс юридического факультета.

После экзаменов Волошин вместе с друзьями Василием Ишеевым и Леонидом Кандауровым отправляется в свое второе путешествие по Европе. Выехав 26 мая 1900 года из Москвы, молодые люди по очереди вели дневник "Журнал путешествия, или Сколько стран можно увидать на полтораста рублей". У каждого было по 150 рублей и оказалось, что за эти деньги можно посетить 4 страны - Австро-Венгрию, Германию, Италию и Грецию (Швейцария и Турция не в счет).

На центральном фото Волошин с друзьями Л. В. Кандауровым и В. П. Ищеевым, Рим. 1900 год

Юные путешественники увидели европейские достопримечательности, попутно попадая в нештатные ситуации, и по счастью из которых благополучно выбирались. Из Константинополя, где по каким-то причинам друзья были сначала задержаны, а затем отпущены турецкой полицией, они прибывают в Севастополь. И самое важное, в этом путешествии родились стихи для книги Волошина "Годы странствий" - первый цикл первого сборника стихотворений, вышедшего в 1910 году. Этим же словосочетанием поэт определил соответствующий этап своего жизненного пути.

В 20-х числах августа 1900 года по приезде в Феодосию Макс был арестован и отправлен в московскую тюрьму, но уже 1 сентября его отпустили "до особого распоряжения". Предвидя скорую ссылку, он решает принять предложение знакомого и уехать в Среднюю Азию на разведку трассы железной дороги Оренбург - Ташкент.

1900-й год стал в жизни Волошина переломным. Как он сам об этом позже напишет: "1900-й год, стык двух столетий, был годом моего духовного рождения". Осознавая, что на юридический факультет он возвращаться уже не хочет, и единственное, что истинно увлекает его и чему он готов посвятить себя - это искусствоведение. В 1901 году Максимилиан Александрович уезжает в Париж, связав на долгие годы свою жизнь с удивительным городом.

Об этом периоде Волошин напишет в своей автобиографии: "В эти годы - я только впитывающая губка. Я весь - глаза, весь - уши". Он посещает школу при Лувре, лекции при Сорбонне, начинает писать статьи о французских художниках, скульпторах и печататься для русских изданий.

В 1903 году Максимилиан Александрович ненадолго приезжает в Москву, где знакомиться с Маргаритой Васильевной Сабашниковой - Аморей, как называли её близкие. По словам Волошина в ней он увидел "удивительное сочетание ума и красоты".

Маргарита Васильевна Сабашникова была наследницей двух крепких купеческих родов - Сабашниковых и Андреевых. К моменту знакомства с Волошином она художница и поэтесса, стихи которой уже печатают. Спустя некоторое время Маргарита приезжает в Париж, чтоб совершенствоваться в живописи. Макс становится для неё гидом, а она для него - поэтической музой. Стихи 1903-1907 годов, посвященные ей, вошли в поэтический цикл "Ainori Amara Sacrum" ("Святая горечь любви").

Годы жизни, проведенные в Париже, Волошин называет "периодом блуждания духа". В это время он проходи через множество религий: изучал буддизм, католицизм, оккультизм, магию, входит в масонскую ложу. Вместе с Маргаритой они посещают лекции Рудольфа Штайнера - основателя духовной науки антропософии. "Именно Штайнеру больше всего из людей обязан познанием самого себя", - писал Волошин. Правда, впоследствии от антропософии, как и от других религий, он отошел. В отличие от Маргариты, которая осталась верна учению Штайнера до конца своей жизни.

Отношение молодых людей были непростые, но, тем не менее, 12 апреля 1906 года они обвенчались в церкви Святого Власия в Москве. После венчания молодожены вернулись в Париж, а затем отправились в свадебное путешествие по Дунаю.

Маргарита Сабашникова и Максимилиан Волошин, Париж, 1906 год

В июле 1906 года они приезжают в Коктебель, чтобы повидаться с Еленой Оттобальдовной, но уже в ноябре отправляются в Петербург, где селятся в знаменитом "доме с башнями" или просто "Башне" на Таврической улице. В это же время там жил философ и поэт-символист Вячеслав Иванов, у которого на "Ивановские среды" собирались поэты серебряного века. И случилось так, что здесь на "Башне" между Аморей, Ивановым и его женой Лидией Зиновьевой-Аннибал возникают сложные отношения, которые привели к тому, что в 1907 году Макс и Маргарита расстались.

Официально развод был оформлен только в спустя 20 лет, и все эти годы бывшие супруги поддерживали дружеские отношения. Так, в 1914 году по просьбе Маргариты Волошин приезжал в местечко Дорнах в Швейцарии, где строился антропософский центр - Иоанново здание или храм Гётеанума Штайнера. Маргарита работает на строительстве храма как художник, а Волошину доверили эскиз 400-иетрового занавеса для Гётеанума. Он работает резчиком по дереву, но уже в январе 1915 года уехал в Париж.

В это время выходит его второй сборник стихов, посвященный Первой мировой войне "Год пылающего мира". Он много работает как переводчик: переводит как французских поэтов, так и бельгийского поэта Эмиля Верхарна. До сих пор переводы Волошина стихов Верхарна считаются одними из лучших.

В 1916 году по просьбе Елены Оттобальдовны Макс возвращается в Россию. Тогда же выходит третий сборник его стихов "Иверни", что означает "осколки", поскольку в сборник вошли его лучшие произведения.

В роковом 1917 году Волошин приезжает в этот дом в Коктебеле, и больше не покидает его до самой своей смерти. Здесь же встречает революцию и последовавшую гражданскую войну. В сложный в истории России период он занимает позицию над схваткой, не примыкая ни к одной из сторон, не разделяя взглядов ни белых, ни красных. Однако у себя на чердаке он устраивает тайник, где прячет приговоренных к расстрелу. Когда генерал Сулькевич выбил красных из Крыма, у Волошина скрывался делегат подпольного большевистского съезда. "Имейте в виду, что когда вы будете у власти, точно так же я буду поступать и с вашими врагами!", - пообещал Макс.

В 1919 году у Волошина вышел последний сборник стихов "Демоны глухонемые". После публикации в 1923 году в журнале "На посту" статьи Б. Таля "Поэтическая контрреволюция в стихах М. Волошина" Максимилиана Александровича перестают печатать. За поэтом закрепляется ярлык ярого выдержанного контрреволюционера и монархиста, творчество которого молодой строящейся советской стране чуждо.

Но несмотря ни на что, после гражданской войны в коктебельский дом к Волошину продолжают приезжать представители русской творческой интеллигенции. Дом поэта становится бесплатным домом отдыха для писателей. Но этому не верят местные власти, и требуют от Волошина уплаты налогов за содержание гостиницы. Поэтому гости были вынуждены писать расписки о том, что жильё им сдается абсолютно бесплатно. Одна из таких "подписок" лежит под стеклом музейной витрины;

В 1922 году в Крыму начался голод. Елена Оттобальдовна серьезно заболела, и из Феодосии пригласили медсестру Марию Степановну Заболотскую. Перед смертью Елена Оттобальдовна советует Максу "женись на Марусе, она спасет и тебя, и этот дом". После смерти матери в 1923 году верная Маруся входит в дом на правах хозяйки и жены Волошина, и берет на себя все заботы о гостях.

Максимилиан Александрович продолжал писать стихи и картины. Когда его спрашивали, кем он себя считает - поэтом или художником, он, не задумываясь, отвечал - поэтом. Но потом непременно добавлял: "И художником". Картины Волошина собраны в одной из комнат первого этажа, и рядом с каждой из них хочется задержаться подольше. Несмотря на фееричность их творца, сами полотна можно назвать сдержанными, а где-то и степенно величественными.

Работы Волошина - "Автопортрет", "Астма" и "Лиловый залив"

Работать как художник он начал еще в Париже, пройдя через множество техник. Пробовал писать углем, карандашом, гуашью, работал в смешанной технике, но в итоге останавливается на акварели. Основной сюжет картин - пейзажи древней Киммерии. Волошин придерживался теории, что Киммерия занимала территории от Керченского пролива до Судака.

Акварель М.А. Волошина "Киммерия"

Одними из своих учителей в живописи Волошин считал "классических японцев (Хокусай, Утамаро)", и на манер японцев некоторые из своих картин он подписывал стихотворными строчками. Свои полотна он охотно раздаривал друзьям, говоря: "Вы отдали: и этим вы богаты, Но вы рабы всего, что жаль отдать".

Себя Волошин называл последним эллином и одевался соответствующе. За стеклом выставлен коктебельский хитон Волошина, который шили для него Елена Оттобальдовна и Маруся. На ногах он носил сандалии, на голове - венок из полыни, а в руке обязательно был посох. Здесь же на полочке лежит фотоаппарат Кодак, которым Макс фотографировал гостей.

Рядом на фото засняты археологические раскопки на холме Тепсень ("деревянная мечеть"), расположенном на западной окраине Коктебеля. Наблюдая за археологами, Волошин написал ставшие знаменитыми строчки:

"Каких последов в этой почве нет

Для археолога и нумизмата -

От римских блях и эллинских монет

До пуговицы русского солдата".

Последний зал на первом этаже посвящен истории Коктебеле и гостям Волошина. Известно, что на месте поселка Коктебель когда-то было пустынное побережье. Обжитой была только маленькая деревушку под Карадагом. В конце XIX века сюда приехал Эдуард Андреевич Юнге - врач-офтальмолог из Петербурга. Осматривая побережье во время конной прогулки, он был очарован местными пейзажами настолько, что решил купить всё побережье, благо, что местная земля никого не интересовала и продавалась дешево - по 1 рублю за десятину.

Купив земли, Юнге решил переехать сюда, разбить виноградники, и, самое главное, провести в долину воду. Но вскоре понял, что пенсии офтальмолога не хватит на работы по орошению. Хотя разбить виноградники и заложить винзавод ему удалось, о чем я рассказывала в посте про .

Обращение в министерство сельского хозяйства за содействием в деле мелиорации земель успеха не принесло, и Юнге решает распродать побережье на дачные участки. Так, в газете "Московские ведомости" появилась заметка, что на крымском побережье очень недорого продаются дачные участки, и одними из первых на это объявление откликнулись Елена Оттобальдовна и Павел Павлович фон Теша. В то время они состояли в гражданском браке, но впоследствии мать Волошина завела собственное хозяйство.

В сентябре 1903 года Елена Оттобальдовна и представитель семьи Юнге по доверенности совершили у нотариуса в Феодосии "акт купчей крепости" на участок земли в Коктебеле в тысячу триста две квадратных сажени для М.А. Волошина. В тот же год Максимилиан Александрович начал строительство дома по собственным эскизам, затянувшееся на десятилетие и завершившееся в 1913 году постройкой мастерской, ставшей сакральным центром его дома.

Прибрежные участки в Коктебеле в основном покупали писатели, поэты и актеры - их называли нормальными дачниками. А вот гостей, приезжавших в усадьбу Волошиных, называли обормотами, и предводителем обормотов считалась сама Елена Оттобальдовна. В доме её называли Пра - прародительница, праматерь здешних мест. Она была постоянной участницей розыгрышей, мистификаций и спектаклей, которые устраивал для гостей Макс.

Для гостей был придуман устав "Ордена обормотов", определяющий пункт которого звучал так: "Требование к проживающим - любовь к людям и внесение доли в интеллектуальную жизнь дома". В разные годы устав неукоснительно соблюдали Николай Гумилев, Александр Грин, Алексей Толстой, Максим Горький, Осип Мандельштам, Валерий Брюсов, Андрей Белый, Михаил Зощенко.

Максимилиан Волошин с матерью Еленой Оттобальдовной в Коктебеле

В общей сложности Волошин сдавал гостям 21 комнату, и за сезон здесь могли отдохнуть около 600 человек. Все необходимое отдыхающие привозили с собой. Ни удобств, ни прислуги не было. Лишь в помощь Марусе нанимали женщин из соседней болгарской деревни, помогавших ей готовить. Остальные заботы ложились на плечи хозяйки.

В мае 1911 года у Макса останавливались сестры Цветаевы. Здесь Марина познакомилась со своим будущим мужем, а через несколько она вернулась сюда с дочерью и Сергеем Эфроном. В одном из писем к Волошину Марина Ивановна написала: "Чем я тебе отплачу? Это лето было лучшим из всех моих взрослых лет и им я обязана тебе". Позже в книге воспоминаний "Живое о живом", она попыталась показать характер и самобытность "коктебельского Пана": "Максу я обязана крепостью и открытостью моего рукопожатия и с ними пришедшему доверию к людям. Жила бы как прежде - не доверяла бы, как прежде; может быть, лучше было бы - но хуже".

У Волошина есть картина "Прощание с Коктебелем". На ней изображена молодая девушка, целующая на прощание берег моря. Есть предположение, что это не кто иная, как Марина Цветаева.

Картина Волошина "Прощание с Коктебелем"

А однажды сюда приезжал летчик Константин Константинович Арцеулов, и, прогуливаясь с Максом по одному из холмов, Арцеулов подбросил вверх шляпу, но шляпа не упала на землю, а продолжала планировать в воздухе. Так были открыты восходящие потоки воздуха, которые до сих пор способствуют планеризму на расположенной поблизости горе Клементьева.

Однако с местными властями отношения у Волошина не сложились. В 1928 году чабаны предъявили Максу обвинение в том, что его собаки режут овец. Волошину пришлось выплатить большой штраф. Из-за этой истории у него случился инсульт, восстановиться после которого он не смог, о чем писал: "Я стремительно старею. И физически, и духовно". В 1932 году Волошин заразился гриппом, давшем осложнение и на без того слабые легкие. 11 августа того же года поэта не стало. Ему было всего лишь 55 лет.

Волошин завещал похоронить себя на самом высоком холме Коктебеля - Кучук-Енишары. Через этот холм он ходил пешком из Коктебеля в Феодосию, здесь останавливался, чтобы передохнуть и полюбоваться пейзажем. Он просил не сажать вокруг могилы цветов и деревьев, чтобы не нарушать красоту здешних мест. Вместо этого завещал приносить на могилу камни. С тех пор появилась традиция, поднимаясь на холм к могиле Волошина, нести с собою камешек и загадывать желание.

Рядом с Максимилианом Александровичем покоится прах Марии Степановны, пережившей мужа на 44 года. Во многом именно благодаря ей спасся этот дом. Чтобы сохранить будущие экспонаты музея во время немецкой оккупации Крыма, она прятала в подвале и даже закапывала в землю мемориальные вещи. Организация музея было делом непростым и очень долгим. До официального открытия музея в доме поэта, состоявшегося 1 августа 1984 года, Мария Степановна не дожила.

Обойдя комнаты первого этажа, по лестнице поднимаемся в мастерскую, о которой сам Волошин писал так:

"Всей грудью к морю, прямо на восток,

Обращена, как церковь, мастерская,

И снова человеческий поток

Сквозь дверь её течёт, не иссякая".

Огромные окна со ставнями в мастерской Волошина.

Здесь Максимилиан Александрович писал свои акварели, потому что не любил рисовать с натуры. Он говорил, что акварель любит стол. Читаем стихотворение "Дом поэта" дальше:

"Войди, мой гость, стряхни житейский прах

И плесень дум у моего порога…

Со дна веков тебя приветит строго

Огромный лик царицы Таиах".

Эти строки касаются копии скульптуры древнеегипетской царицы Таиах, установленной на высоком постаменте в центре "каюты" - небольшого уголка мастерской, названного так, потому что дом задумывался как корабль, несущийся по волнам. Ведь во времена Волошина набережной перед окнами дома еще не было, и от дверей до моря - всего каких-то 30 метров.

С этой скульптурой связана романтическая история любви Максимилиана Волошина и Маргариты Сабашниковой. Когда-то они вместе посетили музей восточных искусств в Париже, и, увидя там статую Таиах, Волошин был поражен сходством Маргариты с египетской царицей. Впоследствии он заказал гипсовый слепок со скульптуры, и никогда больше с ним не расставался. Она была во всех его парижских мастерских, потом он привез её в коктебельский дом.

По словам Волошина скульптура была настолько необыкновенной, что он подмечал за ней разные странности. К примеру, во время августовского полнолуния свет, проникая через готические окна его мастерской, падал на лицо Таиах, и скульптура начинала загадочно улыбаться. Говорят, что после того, как во время войны её прятали в подвале, улыбка на её лице больше не появляется.

В каюте - два низких самодельных диванчика, на которых рассаживались гости. Над диванчиками - японские ксилографии из собранной Волошиным коллекции. На полочках - сухие растения и габриаки.

Когда-то, Макс. прогуливаясь у моря со своей подругой Лилей (Елизаветой Ивановной Дмитриевой), подобрал причудливую корягу из виноградного корня, принесенную на берег волной. Коряга напоминала чертенка, и они придумали ему имя – Габриах, со временем превратившееся с «Гаврюшу». Само слово «габриах» Волошин отыскал в книге по демонологии, согласно которой Габриах – бес, защищающий от злых духов. Позже мистификатор Волошин вместе с Лилей использовали имя беса для розыгрыша издателя журнала, не пожелавшего печатать стихи Дмитриевой, пока она не стала выдавать себя за испанку Черубиина де Габриак (буква Х нарочно была заменена на К). Но, это уже совсем другая история, приведшая Волошина к дуэли с Николаем Гумилевым.

Жильцы дома Волошина подбирали виноградные корни на берегу, и каждая их этих фигурок пробуждала фантазии гостей, дававшим габриакам имена. К прмеру, здесь хранится габриак, который гостивший у Волошина Александр Грин назвал "Бегущей по волнам".

В углу на диванной полке сидит деревянный человечек с отвалившейся ногой. По преданию, эта кукла и еще потайная дверь за холстом на чердаке Волошина, подсказали Алексею Толстому обратиться к итальянской сказке "Пиноккио", благодаря чему мы знаем сказку про Буратино.

Здесь же хранится окаменевший от времени обломок корабля, давным-давно потерпевшего кораблекрушение у берегов Коктебеля. Волошин всех уверял, что это обломок корабля Одиссея, спускавшийся у подножия Карадага в ревущий грот, через который проходил царство Аида.

Почти все вещи в мастерской - полки для книг, стеллажи, рамки для картин, ставни для окон, лестницы и прочее-прочее сделаны руками самого Максимилиана Волошина. Фабричные вещи он не любил и называл их чужими: "В моей мастерской из чужих вещей всего три - бюро, кресло и зеркало".

В мастерской сохранилось высокая конторка, которую Волошин смастерил специально для Алексея Толстого, который любил работать стоя.

В мемориальной библиотеке 9.5 тысяч книг. Большая их часть написана на французском языке, но есть на русском, немецком и итальянском языках. Многие экземпляры с автографами. Кроме художественной литературы, здесь собраны книги по биологии, физике, астрономии. К книгам Волошин относился очень трепетно, и гостям сильно попадало, если взятый из библиотеки экземпляр был оставлен на пляже или на улице.

Над лестницей - портреты Волошина. Один из них, написанный мексиканским художником Диего Ривере, с которым Макс дружил, когда жил в Париже, поэт считал лучшим из своих изображений. Чем дольше смотришь на портрет, тем больше замечаешь изображенных на нем предметов - ваза с фруктами, парусник, лестница, луна, сжатая в кулак рука. Все эти детали в той или иной степени описывали самого хозяина дома.

Портрет Волошина, выполненный мексиканским художником Диего Ривере

Рядом стоит портрет Волошина работы Петрова-Водкина, дальше - незаконченный портрет ирландской художницы, портрет Татьяна Давыдовна Цемах (поэтессы Татиды, с которой у Волошина были близкие отношения, но недолго, потому что она не нравилась Елене Оттобальдовне). Здесь же выставлена картина, на которой изображен дом поэта, так органично вписавшийся в коктебельский ландшафт.

Всем гостям дома было известно, что Волошин работал только до обеда - в мастерской или в летнем кабинете, и никто в эти часы не смел его тревожить. Но после обеда сюда мог зайти любой желающий, даже просто прохожий с улицы, чтобы показать свои стихи или просто поговорить с Максимилианом Александровичем. "Дом Волошина в Коктебеле был одним из культурнейших центров не только России, но и Европы", - так отзывался о коктебельском доме поэт Андрей Белый.

Узнавать о Волошине можно по воспоминаниям современников, но обратиться к его стихам и картинам. Экскурсию по гостеприимному дому логично закончить строчками из "Дома поэта", и идти дальше.

"Пойми простой урок моей земли:

Как Греция и Генуя прошли,

Так минет всё - Европа и Россия,

Гражданских смут горючая стихия

Развеется… Расставит новый век

В житейских заводях иные мрежи…

Ветшают дни, проходит человек,

Но небо и земля - извечно те же.

Поэтому живи текущим днём.

Благослови свой синий окоём.

Будь прост, как ветр, неистощим, как море,

И памятью насыщен, как земля.

Люби далёкий парус корабля

И песню волн, шумящих на просторе.

Весь трепет жизни всех веков и рас

Живёт в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас".

25.12.1926 год

Вид на мыс Хамелеон (Лагерный) с холмов над городом

Тэги: Крым, Коктебель, Волошин

2017-05-27

Один из участков в Коктебеле купила Елена Оттобальдовна Волошина - мать будущего поэта. Она переехала в эту глушь вместе с 16-летним сыном Максимилианом в 1893 году. Сын учился в феодосийской гимназии, а к матери приезжал на каникулы. В 1897 году Макс поступил на юридический факультет Московского университета. Были у него столкновения с полицией - за демократические настроения, вольнодумство, за повышенный интерес к «Капиталу» и другим книгам Маркса, от которого он напрочь отказался после революции 1917 года. Словом, за то, что не терпел давления государства на личность.

В 1900 году его десять суток продержали под арестом, исключили из университета, с лишением прав поступать в высшие учебные заведения России, жить в столицах и университетских городах. К счастью, для образования была доступна Европа, а главное, поэт умел по-настоящему учиться у великих предшественников («Но полки книг возносятся стеной...»). В том же 1900 году пророческим вердиктом пришло из царской охранки странное, символическое извещение: «Ни в чем не виновен, но снисхождения не заслуживает». Потом и советская" власть обращалась с ним по такому же принципу.

Волошин рано почувствовал свое призвание и потому тяготился скучной учебой, очень жалел потерянного времени, а потом написал в одной из автобиографий: «Конец отрочества был отравлен гимназией». В 1903 году, после скитаний по Европе, Максимилиан Волошин снова оказался в Коктебеле, чтобы поселиться здесь навсегда.

« Мать ему — приятель, старый холостяк, и в общем покладистый, не без ворчбы. И хозяйство у них холостяцкое: на террасе с земляным полом, пристроенной к скромной даче, что углом к самому прибою, нас потчуют обедом - водянистый, ничем не приправленный навар капусты запиваем чаем, заваренным на солончаковой коктебельской воде. Оловянные ложки, без скатерти... Оба неприхотливы в еде, равнодушны к удобствам, свободны от бытовых пут. Но в комнате Волошина уже тогда привлекало внимание множество редких французских книг и художественная кустарная резьба - работа Елены Оттобальдовны».

В начале XX века сложилась традиция отдыха в Коктебеле ученых и литераторов, и маленький курортный поселок стал местом поклонения знатоков и ценителей поэзии. Уже с 1909 года путеводители по Крыму стали рекламировать Коктебель как модный литературно-художественный курорт. Местные краеведы нассчитывают почти 180 «именитых гостей Коктебеля довоенной поры» .

Коктебель, 1911 г. Слева направо Е.О. Волошина, Марина Цветаева, Анастасия Цветаева, Вера Эфрон, Сергей Эфрон, Елизавета Эфрон.

«Коктебель не сразу вошел в мою душу: я постепенно осознал его как родину моего духа. И мне понадобилось много лет блужданий... чтобы понять его красоту и единственность». На участке, принадлежавшем его матери, у самого моря, Максимилиан Александрович построил двухэтажный дом, посадил деревья... На это ушли все деньги, полученные поэтом в наследство. Рядом в 1908 году построила дом Елена Оттобальдовна. Там она открыла пансион, чтобы зарабатывать на жизнь и на путешествия сына.

По словам Андрея Белого: «Дом Волошина в Коктебеле был одним из культурнейших центров не только России, но и Европы». «Рекомендую привезти с собой мешки для сена и обеденный прибор (с тарелкой), и таз, если в нем нуждаетесь, стол будет на даче (около рубля обеды), комнаты бесплатно. Прислуги нет. Воду носить самим. Совсем не курорт. Свободное дружеское сожитие, где каждый, кто придется «ко двору», становится полноправным членом. Для этого требуется радостное приятие жизни, любовь к людям и внесение своей доли интеллектуальной жизни».

Черубина де Габриак

Из письма М. Волошина: «... 16 мая праздновался день рождения Волошина. К этому дню Макс собственноручно сколотил фанерный ящик - вроде почтового - и прибил его к стене на террасе. Было предложено всем желающим опустить любые... стихи и рисунки, карикатуры, смешные пожелания - любые творческие подарки. И вот - Макс, без подписи, опустил в ящик... рукопись «Коктебельских сонетов». Подарок самому себе и всем другим». Леонид Фейнберг.

М. Сабашникова в доме поэта. Коктебель. Лето 1907 г. Фото Максимилиана Волошина

Маргарита Сабашникова. Коктебель, 1907 г. Фонды музея М. Волошина.

Среди очень многих гостей, в том числе знаменитых, сюда приезжали поэты серебряного века: Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Валерий Брюсов, Марина Цветаева. Но все эти поэты были гостями и, наверное, понимали, что очень трудно сказать о Восточном Крыме лучше, чем хозяин, и просто невозможно сказать больше, чем он. В какую сторону ни повернись, на что ни нацель взгляд - все уже воспето в его звучных, безукоризненно-гармоничных и, как говорят литературоведы, «осязаемых» строфах.

Максимилиан Волошин один затмил всю плеяду поэтов, которые прибывали сюда обычно летом, купались в море, собирали камешки, бродили по тропам, восхищались «Киммерией» - и уезжали, оставив свои замечательные, но все же одиночные, случайные стихотворения. Рассказывать о Волошине отдельно от Коктебеля нельзя! Если Чехов жил в Ялте вынужденно, поначалу не любил ее, а потом притерпелся, не меняя скептического отношения, то Волошин сроднился с Коктебелем.

У Дома Поэта. Слева направо: Л. Е. Фейнберг, С. Я. Эфрон, М. П. Кювилье (в глубине), М. И. Цветаева, Е. О. Волошина, В. А. Рогозинский, М. А. Волошин, неустановленные лица. 1913.

Участники спектакля «Путями Макса» в день именин Максимилиана. Коктебель. 17 августа 1926 года. В центре - А. Г. Габричевский, выше - Е. С. Кругликова.

Слева-направо - Е.О. Кириенко-Волошина, Вера Эфрон, С. Эфрон, М. Цветаева, Маня Гехтман, Бэлла Фейнберг, Коктебель, 1911 год

Биография любого поэта в его стихах. Тем более у Максимилиана Александровича, ведь он подробно и красочно рисует словесной акварелью события жизни, редко прибегая к выдумке. К тому же дом его, «Дом поэта», превращал на лето крохотную болгарскую деревню в литературную столицу, и так из года в год. Упоминая о гостях, мы обязательно обращаемся к их собственным рассказам о хозяине.

М.А.Волошин в мастерской своего дома. 1920-е годы. Альбом О.С.Северцовой.

Из этих воспоминаний складывается образ Волошина точнее, чем из строгих биографических справок. То главное, чем живет поселок и весь край, чем знаменит он, чем влечет своих на редкость постоянных гостей, — уже зарифмовано. Да ведь и дом Волошина не зря же стал самым посещаемым из мемориальных музеев Крыма. Он и строился в расчете на гостей, он не мог не стать музеем! Эти стены помнят не только летнее веселье, но и напряженную работу поэта в одинокое межсезонье: "Нора моей души, гнездо моих видений,/и мыслей логово - мой коктебельский/дом...".

М.А. Волошин и Е.В. Козлова, путешественница по Монголии, географ. Коктебель, 1928 г.