Тушенка ленд лиз. Открываем второй фронт
На создание этого рассказа я был вдохновлен приобретением двадцати банок "армейской тушенки из госрезерва". Купился на отзывы трудящихся. Тушенка оказалась говняная. Да, солидол на банке есть, но неприятный привкус и запах, много жидкости, мясо больше похоже на фарш. Людишки докатились до того, что забыли вкус нормальной тушнины. А я вот его не просто помню, благодаря советским запасам на продуктовых складах украинской армии, но и имею с чем сравнить. Для долгих полевых выездов в кладовке стоит настоящая армейская говядина в толстых банках: мясо одним-двумя большими кусками, жир, лаврушка. В общем, взгрустнулось и тут же в голове возник знаменитый (и оттого эталонный) образ заморского питания, который любят помянуть искатели "исторической правды". Именно тушенкой принято клеймить проклятый совок, ибо "без Америки он сам бы не смог". Но как она выглядит и как делалась вряд ли кто сможет внятно рассказать. А я вот могу. Речь пойдет о тушенке свиной, она же "svinaia tushonka". Но для нашего компаратива это несущественно, поскольку нынешние консервы что в говяжьем, что в свином исполнении одинаково дрянные.
"Достоверная информация", согласно которой победа СССР в войне стала возможна только благодаря материальной помощи жителей Империи Добра одно время просто валила валом. Отдельные исследователи на полном серьезе излагали, что дикие жители страны Советов (рабочих, крестьянских и солдатских депутатов) впервые познакомились с мясом в жестяной банке только благодаря американцам. Порой можно встретить довольно причудливую информацию о том, что эта тушенка была то ли в карамели, то ли в шоколаде. Но это просто местные особенности общей струи неадеквата в понимании союзнических отношений и военных поставок. Отвлекаясь буквально на миллиметр замечу, что Великобритания по окончании войны была должна США и Канаде за ленд-лизовские товары $5,53 млрд. и выплатила долг только в 2006 году.
Свой звездный час консервированное мясо (и другие разновидности консервов) пережили еще в Первую мировую. А вообще-то их делали примерно с середины XIX века, снабжая, как полярные экспедиции, так и обычных граждан, поскольку частных производителей хватало с избытком. Если быть совсем точным, первый консервный завод в Российской империи был построен в 1870 году. Научно было измерено, что объем банки мяса для нужд армии должен составлять один фунт, т.е. 409 граммов. Для армии также производилась (правда в небольших количествах) саморазогревающиеся консервы, имеющие отсек для воды и НЕгашеной извести. При повороте отсека субстанции соединялись с выделением большого количества тепла. По легенде, эту находку впоследствии переняли немцы, снабжавшие такими консервами части, ведущие боевые действия в условиях отвратительно пониженных температур.
Так что вкус тушенки у нас знали не понаслышке и, подчеркну, делали ее для Красной армии собственные заводы. Просто ввиду потери территории (вместе с тушеночными складами) и промышленности делалось ее мало, как и техники, как и оружия. Откуда и выросла необходимость восполнить недостающее. В прямом мясном соотношении в СССР за годы войны было выпущено 432,5 млн. банок консервов. Союзники (в т.ч. США) поставили 2 млрд. 077 млн. банок, то есть в 4,8 раза больше. Советская тушенка делалась строго по ГОСТу из говядины, выдержанной 48 часов после убоя. Таким образом была продолжена царская тушеночная традиция, поскольку тогда солдатское питание тоже делалось из говядины.
Американцы же сделали упор на тушеной свинине. И делали ее с особенным патритическим подъемом. Вот как это происходило на "Kroger grocery and baking company", Цинциннати, Огайо, в 1943 году (перевод с американского):
Мадин Худ, 19 лет. Отделяет жир от мяса. Бывшая домохозяйка. Ее муж - в армии США.
Мадин и ее боевые подруги (это я сам подписал).
Миссис М. Бери, режет свинину на порционные кусочки перед тем, как мясо будет подергнуто 20-процентной обжарке. Ее муж задействован на некой "defense work", трое сыновей - в армии США. Один в Северной Африке.
Тот же процесс со стороны. Слева направо: Дороти Роланд и Флора Китон, бывшие домохозяйки; Сьюзан Браун, рабочая мясоконсервного завода; Эдит Бикстон, телефонистка.
Бойлеры, где свинина подвергается обжариванию перед тем,как попасть в банку.
Вываливания мяса из контейнера после обжарки и еще восьми минут при температуре 180 градусов. Гендерсон Фуллер (слева), 40 лет, бывший инженер-конструктор.
Девушки раскладывают лярд (свиной жир), специи и лук в банки прежде чем будет добавлена свинина. Слева направо: Бонни Вильямс, 21 год, работала на одежной фабрике. Ее муж - в армии США; Эльта Винингер, 29, бывшая домохозяйка, ее брат (воюет) в Северной Африке.
Тот же самый процесс. Справа: Бонни Вильямс, 21 год (см. выше).
Инспектора (контроль, короче) проверяют каждую банку после того, как они выходят из скороварки, где мясо готовилось в течение 2,5 часов при температуре 160-250 градусов. Слева направо: Пёрл Айсен, 27 лет, бывшая домохозяйка. Ее муж и брат в армии США; Фэй Бринсен, 22 года, бывшая домохозяйка. Ее муж на упомянутой уже таинственной "defense work".
Мэри Дювалл, 26, бывшая домохозяйка, пакует банки со свининой. Ее муж на "defense work", а брат в армии.
Все это называется довольно коротко: "Preparing canned pork (Russian: "svinaia tushonka") for lend-lease shipment to the USSR". Каждая из этих барышень (и юношей, по разным причинам не попавшим в армию), что и следует из краткого описания, является классическим "тружеником тыла" в то время, как мужья и братья воюют с фашыстами. И что же в этом постыдного, позвольте спросить? Или стыдно быть "тружеником тыла" только применительно к нашей истории? Пользуясь случаем, я вставляю эту шпильку, поскольку это очень удобный случай. Короче. На выходе получалось вот что.
И объемы поставленной в СССР тушенки были достаточными для того, чтобы подкармливать и население освобожденных территорий. Кстати, спирта по ленд-лизу поставили 331 066 литров. Так что было и что выпить за Победу. Давайте дружно поблагодарим фотографа Голлема Р. Говарда и Библиотеку Конгресса США, где бережно хранятся оригиналы этих фотографий. Все фото - 1943 год.
Про американские поставки в СССР в годы Великой Отечественной войны известно практически каждому. В памяти сразу всплывают «студебеккеры» и американская тушёнка, прозванная советскими солдатами «второй фронт». Но это, скорее, художественно-эмоциональные символы, являющиеся на самом деле вершиной айсберга. Целью же настоящей статьи автор ставит создание общего представления о ленд-лизе и его роли в Великой Победе.
В начальный период Второй мировой войны в США действовал так называемый акт о нейтралитете, согласно которому единственной возможностью оказания помощи любой из воюющих сторон была продажа вооружения и материалов исключительно за наличный расчёт, причём транспортировка также возлагалась на заказчика - система «плати и забирай» (cash and carry). Основным потребителем военной продукции в США тогда стала Великобритания, но очень скоро она исчерпала свои валютные средства. В то же время президент Франклин Рузвельт отлично понимал, что в сложившейся ситуации наилучшим выходом для США является всемерная экономическая поддержка стран, воюющих против нацистской Германии. Поэтому он фактически «продавил» 11 марта 1941 года в конгрессе «Закон по обеспечению защиты Соединённых Штатов», именуемый также актом о ленд-лизе. Теперь любой стране, чья оборона признавалась жизненно важной для США, и стратегическое сырьё предоставлялось на следующих условиях:
1. Оружие и материалы, утраченные в ходе боевых действий, не подлежат оплате.
2. Оставшееся после окончания войны имущество, пригодное для гражданских целей, должно быть полностью или частично оплачено на основе предоставляемых США долгосрочных кредитов.
3. Неутраченное оборудование после войны должно быть возвращено США.
Иосиф Сталин и Гарри Гопкинс, 1941 год
После нападения Германии на СССР Рузвельт направил в Москву своего ближайшего помощника Гарри Гопкинса, так как хотел выяснить, «как долго продержится Россия». Это было важно, так как в США в то время превалировало мнение, что сопротивление СССР не сможет оказать существенного сопротивления немцам, и поставленное оружие и материалы просто попадут к противнику. 31 июля состоялись встречи Гарри Гопкинса с Вячеславом Молотовым и Иосифом Сталиным. По их итогам американский политик отбыл в Вашингтон с твёрдым убеждением, что быстрой победы у немцев не будет и что поставка вооружений Москве способна оказать существенное влияние на ход боевых действий.
Однако включение СССР в программу ленд-лиза произошло только в октябре-ноябре 1941 года (до этого момента все американские военные поставки наша страна оплачивала). Столь длительный промежуток времени Рузвельту потребовался для преодоления сопротивления достаточно большого числа американских политиков.
Подписанный 1 октября 1941 года первый (Московский) протокол предусматривал поставку самолётов (истребителей и бомбардировщиков), танков, противотанковых и зенитных орудий, грузовых автомобилей, а также алюминия, толуола, тротила, нефтепродуктов, пшеницы и сахара. Далее количество и номенклатура поставок постоянно расширялись.
Доставка грузов проходила по трём основным маршрутам: тихоокеанскому, трансиранскому и арктическому. Наиболее быстрым, но одновременно и опасным был арктический маршрут в Мурманск и Архангельск. Проводка судов осуществлялась британским флотом, а на подходах к Мурманску охранение усиливалось кораблями советского Северного флота. Поначалу немцы практически не обращали внимания на северные конвои - столь велика оставалась их уверенность в скорой победе, но, по мере того как боевые действия приобретали затяжной характер, германское командование стягивало на базы в Норвегии всё большие силы. Результат не заставил себя долго ждать.
В июле 1942 года германский флот в тесном взаимодействии с авиацией практически разгромил конвой PQ-17: погибло 22 транспортных судна из 35. Тяжёлые потери, а также необходимость привлечения большого количества кораблей для проводки судов со снабжением для осаждённой Мальты, а затем и подготовки высадки в Северной Африке вынудили англичан прекратить проводку северных конвоев до наступления полярной ночи. Начиная с 1943 года баланс сил в арктических водах постепенно начал смещаться в сторону союзников. Конвоев стало больше, а их проводка сопровождалась меньшими потерями. Всего же по арктическому маршруту в СССР 4027 тыс. т грузов. Потери не превысили 7% от общего количества.
Менее опасным был тихоокеанский маршрут, по которому доставили 8376 тыс. т. Перевозки могли осуществляться лишь судами под советским флагом (СССР в отличие от США в то время с Японией не воевал). Далее полученный груз приходилось везти железнодорожным транспортом практически через всю территорию России.
Определённой альтернативой северным конвоям служил трансиранский маршрут. Американские транспортные суда доставляли грузы в порты Персидского залива, а далее они доставлялись в Россию с помощью железнодорожного и автомобильного транспорта. С целью обеспечения полного контроля над транспортными путями в августе 1941 года СССР и Великобритания оккупировали Иран.
Чтобы увеличить пропускную способность, провели масштабную модернизацию портов Персидского залива и Трансиранской железной дороги. Также компания «Дженерал моторс» построила в Иране два завода, на которых производилась сборка предназначенных для поставки в СССР автомобилей. Всего за годы войны на этих предприятиях изготовили и отправили в нашу страну 184 112 автомобилей. Общий грузопоток через порты Персидского залива за весь период существования трансиранского маршрута составил 4227 тыс. т.
Авиатехника в рамках программы ленд-лиза
С начала 1945 года, после освобождения Греции, стал функционировать и черноморский маршрут. Этим путём СССР получил 459 тыс. т грузов.
Кроме отмеченных выше, существовало ещё два воздушных маршрута, по которым в СССР «своим ходом» перегонялись самолёты. Наибольшую известность получил воздушный мост «Алсиб» («Аляска - Сибирь), по которому перебросили 7925 самолётов. Также самолёты перелетали из США в СССР через Южную Атлантику, Африку и Персидский залив (993 самолёта).
Долгие годы в трудах отечественных историков указывалось, что поставки по ленд-лизу составляли всего около 4% от общего объёма продукции советской промышленности и сельского хозяйства. И, хотя не имеется оснований подвергать сомнению достоверность этой цифры, тем не менее «дьявол кроется в деталях».
Хорошо известно, что прочность цепи в целом определяется прочностью самого слабого звена. Поэтому, определяя номенклатуру американских поставок, советское руководство стремилось в первую очередь закрыть «слабые места» в армии и промышленности. Особенно ярко это прослеживается при анализе объёмов поставленного в СССР стратегического сырья. В частности, полученные нашей страной 295,6 тыс. т взрывчатых веществ составили 53% от всех произведённых на отечественных предприятиях. Ещё более впечатляющим выглядит такое соотношение по меди - 76%, алюминию - 106%, олову - 223%, кобальту - 138%, шерсти - 102%, сахару - 66% и мясным консервам - 480%.
Генерал А.М. Королев и генерал-майор Дональд Коннели, пожимают руки на фоне поезда,пришедшего в рамках поставок по ленд-лизу.
Не менее пристального внимания заслуживает и анализ поставок автомобильной техники. Всего СССР получил по ленд-лизу 447 785 автомобилей.
Показательно, что советская промышленность за годы войны изготовила только 265 тыс. автомобилей. Таким образом, количество полученных от союзников машин более чем в 1,5 раза превысило собственное производство. К тому же это были настоящие армейские автомобили, приспособленные к эксплуатации во фронтовых условиях, в то время как отечественная промышленность поставляла армии обычные народно-хозяйственные машины.
Роль ленд-лизовских автомобилей в боевых действиях трудно переоценить. В немалой степени они обеспечили успех победных операций 1944 года, вошедших в как «десять сталинских ударов».
Немалая заслуга союзных поставок и в успешном функционировании в годы войны советского железнодорожного транспорта. СССР получил 1900 паровозов и 66 дизель-электровозов (особенно наглядно эти цифры выглядят на фоне собственного производства за 1942–1945 годы в 92 локомотива), а также 11 075 вагонов (собственное производство - 1087 вагонов).
Параллельно функционировал и «обратный ленд-лиз». За годы войны союзники получили от СССР 300 тыс. т хромовой и 32 тыс. т марганцевой руды, а также древесину, золото и платину.
В ходе дискуссий на тему «Мог ли СССР обойтись без ленд-лиза?» сломано немало копий. Автор полагает, что, скорее всего, мог. Другое дело, что сейчас не представляется возможным подсчитать, какова была бы цена этого. Если объём поставленного союзниками вооружения в той или иной степени вполне мог бы быть компенсирован отечественной промышленностью, то в отношении транспорта, а также производства ряда видов стратегического сырья без поставок союзников ситуация очень быстро перешла бы в критическую.
Недостаток железнодорожного и автомобильного транспорта запросто мог бы парализовать снабжение армии и лишить её мобильности, а это, в свою очередь, снизило бы темпы проведения операций и увеличило рост потерь. Нехватка цветных металлов, особенно алюминия, привела бы к снижению выпуска вооружений, а без поставок продовольствия гораздо сложнее было бы бороться с голодом. Наверняка наша страна смогла бы выстоять и победить даже в такой ситуации, но определить, насколько возросла бы цена победы, не представляется возможным.
Программа ленд-лиза прекратилась по инициативе американского правительства 21 августа 1945 года, хотя СССР и обращался с просьбой продолжить поставки на условиях кредита (предстояло восстанавливать разрушенную войной страну). Однако к тому времени Ф. Рузвельта уже не было среди живых, а в двери громко стучалась новая эпоха «холодной войны».
Во время войны оплаты поставок по ленд-лизу не производились. В 1947 году США оценили долг СССР за поставки в 2,6 млрд долларов, но год спустя сумму снизили до 1,3 млрд долларов. Планировалось, что погашение будет производиться в течение 30 лет с начислением 2,3% годовых. И.В. Сталин эти счета отверг, сказав, что «СССР сполна расплатился по долгам ленд-лиза кровью». В качестве обоснования своей точки зрения СССР приводил прецедент списания долгов за поставки по ленд-лизу другим странам. К тому же И.В. Сталин вполне резонно не хотел отдавать средства разорённой войной страны потенциальному противнику по Третьей мировой войне.
Соглашение о порядке погашения долгов удалось заключить лишь в 1972 году. СССР обязался уплатить до 2001 года 722 млн долларов. Но после перечисления 48 млн долларов выплаты вновь прекратились в связи с принятием США дискриминационной поправки Джексона - Вэника.
Вновь этот вопрос подняли в 1990 году на встрече президентов СССР и США. Были установлены новая сумма - 674 млн долларов - и срок окончательного погашения - 2030 год. После распада СССР обязательства по этому долгу перешли к России.
Подводя итоги, можно сделать вывод, что для США ленд-лиз явился прежде всего, по словам Ф. Рузвельта, «выгодным вложением капитала». Причём следует оценивать не прибыли непосредственно от поставок, а многочисленные непрямые выгоды, которые получила американская экономика после завершения Второй мировой войны. Истории было угодно распорядиться, чтобы послевоенное благополучие США в немалой степени оказалось оплачено кровью советских солдат. Для СССР же ленд-лиз стал практически единственным способом снизить количество жертв на пути к Победе. Вот такой «брак по расчёту»…
Сегодня я хотел бы немного вам рассказать о консервах, и не просто консервах – а о легендарной тушенке.
А при чем тут, так мною любимая, «Belle Epoque»? – можете вы спросить…
Резонно… Ведь вот открываем википедию на слово "тушёнка" (Тушёное мясо - консервы), и читаем интересное:
«О мясе в жестяных банках жители СССР впервые узнали во время Великой Отечественной войны: дешевая тушенка, изобретенная предпринимателем Джорджем Хормелом, была стратегически важным продуктом для американских союзников.»
Как видите тёмные русские впервые увидели консервы только в середине XX века.
Вот только это не совсем правда…
Точнее совсем не правда…
Многие знают, что первые консервы появились во Франции ещё в самом начале XIX века.
Сие изобретение было встречено огромным интересом по всему миру. В журнале «Русский архив» за 1821 год есть запись: «Теперь до такой степени совершенства дошли, что готовые обеды от Робертса в Париже посылают в Индию в каких-то жестяных посудах нового изобретения, где они сберегаются от порчи». Эти «жестяные посуды нового изобретения» - это изобретение механика Питера Дюрана. Именно Дюран изобрёл банки из пищевой жести. Естественно, они намного отличались от современных - изготавливались вручную и имели неудобную крышку. Англичане приобрели патент и начали производить консервы по методу Аппера и уже с 1826 года английская армия получала в довольствие мясные консервы. Правда, чтобы открыть такую банку, солдатам приходилось пользоваться не ножом, а молотком и долотом.
Русские военные тоже активно интересовались способами консервации пищи для армии. Были проведены пробные закупки «заморского продукта». Но в России тушенка долго не приживалась. Первые купленные за границей образцы даже испытывались приказным порядком на арестантах и студентах. Видно эксперименты на столь ненадежном элементе все-же признали положительными. Потому что уже в 1870 году в России был построен свой первый консервный завод. Так что «о мясе в жестяных банках жители России впервые узнали» не в середине XX века, а немного раньше (всего лишь на век) - в середине XIX века.
Уже в начале XX века консервирование было традиционным способом заготовки продуктов
Вот и получается, что «Belle Epoque» и тушёнка имеет много общего. И то и другое пришло к нам почти одновременно:)
Правда на этом сходство и заканчивается – если с приходом 1914 года, «Belle Epoque» ушла навсегда - то тушёнка пережила свой звёздный час. Ведь основным заказчиком консервных заводов, понятно дело, была армия. Например, в Петербурге выпускали пять видов консервов: жареная говядину (или баранину), рагу, кашу, мясо с горохом и гороховую похлёбку. Миллионы солдат в этом «торжестве безумства», как потом назовут Первую мировую войну, питались консервами, в том числе и тушёнкой.
Чтобы не быть голословным расскажу о интересном случаи произошедшем в 1966 году.
Во Всесоюзный научно-исследовательский институт консервной промышленности зашёл пожилой гражданин и поставил на стол банку консервов с надписью «Петропавловский консервный завод. Мясо тушёное. 1916 год». Андрей Васильевич Муратов, владелец этой банки, получил ее на фронте во время… Первой мировой войны. Проведённый анализ и последующая дегустация показали, что «Мясо тушёное превосходно сохранилось, несмотря на то, что пролежало в банке целых 50 лет!!!
Я встречал даже упоминания, что тогда на фронт поставлялась в небольших количествах даже специальная "саморазогревающаяся тушёнка". Поворотом днища банки вводилась в соприкосновение негашёная известь и вода. В результате реакции - нагрев. Это изобретение русского инженера Федорова, сделанное им в 1897 году, выпускать начали уже в начале ХХ века. В 1915 году русская армия начала получать эту тушёнку в окопах, правда в небольших количествах. О ней вспоминал в мемуарах генерал Шкуро, который был в первую мировую командиром отряда пластунов на кавказском фронте. Турецкие тылы были их постоянным местом обитания, и эта тушёнка их сильно выручала. Быстро, калорийно, не демаскирует при приготовлении. Потом выпуск прекратили, после гражданской войны и вообще про нее забыли. Не до жиру. А немцы в первую мировую, отведав трофейной русской тушёнки, идею оценили и ко второй мировой наладили выпуск…
Конечно, говоря о тушёнке, нельзя не рассказать о Второй Мировой. Нет наверно ни одного человека который бы не слышал о знаменитой "американской тушёнке". "Второй фронт" - как язвительно называли фронтовики эту попытку американцев откупиться от союзников. Я не хочу спорить и со скептиками: «попытке обменять кровь на консервы», и с лабусо-фашиками и прочими дефективными несогласными: «тушёнка как решающий вклад Америки в войну, и факторе, спасшем весь СССР от голодной смерти».
Пускай об этом спорят другие.
Меня, намного больше интересует, как же выглядел этот самый легендарный "второй фронт". И оказалось, что описаний тушёнки полно - а вот фотографий нет. Ну кому, скажите на милость, могло прийти в голову фотографировать простые консервные банки. Танчики есть, самолёты есть – а вот тушёнки нет.
Но не даром говориться «кто ищет – тот найдёт»…
Представляю вашему вниманию настоящую легенду «Второй мировой» - "американскую тушёнку".
Оказывается, во время войны в Америке был снят целый фильм о производстве "svinaia tushonka". :)
«Cincinnati, Ohio. Preparing canned pork (Russian: "svinaia tushonka") for lend-lease shipment to the USSR»
Ценные кадры – можно увидеть не только как выглядела легендарная тушёнка, но и из чего состояла:
Свинина, сало, лук и специи в размере, которые выходят в каждую отдельную консервную банку.
Можно многое рассказать о "американской тушёнке" - почти в каждых мемуарах фронтовиков о ней упоминается…
Но не буду вас утомлять – и так уже «много букв»:)
Просто посмотрите на лица простых американских девушек, которые как бы там не было помогали ковать ПОБЕДУ
П.С Да-да я помню, что обещал завязывать – но не могу не упомянуть ещё об одной истории связной с "тушёнкой".
Сегодня уже трудно представить, что тридцать лет назад о слове «спам» никто не знал, по крайней мере, в его современном значении.
Первоначально это было название мясных консервов, назойливая телевизионная реклама которых, сделало их название «Спам» нарицательным:)
Так что, когда вам свалиться на почту очередное заманчивое предложение купить виагру – вспомните о легендарной тушёнке...
«Ленд-лиз» - это слово будет на слуху у наших соотечественников уже с 1942 года. Суть ленд-лиза была, в общем-то, довольно проста. Согласно закону о нем, США могли поставлять технику, боеприпасы, оборудование и проч. странам, оборона которых была жизненно важной для самих Штатов. Все поставки проходили бесплатно. Вся техника, оборудование и материалы, истраченные, израсходованные или уничтоженные во время войны, оплате не подлежали. Имущество, оставшееся после окончания войны и пригодное для гражданских целей, должно было быть оплачено. Закон о ленд-лизе был распространен на СССР 28 октября 1941 года, в результате чего Союзу был предоставлен заем на 1 млрд. долларов. В течение войны было подписано еще три протокола: Вашингтонский, Лондонский и Оттавский, посредством которых поставки были продлены до конца войны. Официально поставки по ленд-лизу в СССР прекратились 12 мая 1945 года. Однако вплоть до августа 1945 г. поставки продолжались по «списку Молотова-Микояна».
В СССР из США поступило 664,6 тыс. тонн мясных консервов. По отношению к советскому производству мяса поставки тушенки по ленд-лизу составили 17,9%, фактически же их доля была еще выше, если исключить субпродукты и учесть, что консервированное мясо эквивалентно значительно большему по весу количеству сырого мяса.
Американская тушенка, получившая в советской армии название «второй фронт», стала таким же символом нашего военного быта, как и письма-треугольники, котелок с кашей или махорка. При этом нельзя сказать, что это был новый для нас продукт. Совсем нет. Массовое использование тушенки для армии началось в России в 1870-х годах, когда по заказу Военно-медицинской академии француз Ф.Азибер наладил в российской столице производство мясных консервов. Эксперименты по их использованию производились на заключенных, а затем на добровольцах студентах. Однако по результатам испытаний основной заказ для армии был передан русскому обществу «Народное продовольствие», которое выпустило около 7,5 млн банок. Во время русско-турецкой воны 1877 года, когда эти консервы начали использоваться, оказалось что 73% мяса было испорчено. И лишь «азиберовские» консервы показали себя с лучшей стороны (не более 5% брака). В ходе дальнейших испытаний наиболее приемлемой сочли тушеную говядину. Она при пастеризации почти не теряла вкуса и оказалась наиболее предпочтительной для солдат. Так мясные армейские консервы превратились в "тушенку". Название это появилось в конце XIX века. С тех пор именно по этому способу (консервация вареного мяса с последующей высокотемпературной обработкой банок) в России и производится говяжья тушенка.
А уж перед Первой Мировой тушенки было заготовлено столько, что хватило до конца Гражданской - и «белые», и «красные» были хорошо знакомы с ней. К концу 20-х производство этого продукта было снова налажено. Но после коллективизации, и связанного с ней значительного сокращения мясного производства, в СССР начали делать т.н. мясорастительные консервы - мясо с фасолью. В 1931-1933 годах производство тушенки упало катастрофически. По сравнению с 11,9 млн банок (планом на 1931 год) в 1932 году было выпущено лишь 2,5 млн, что не покрывало даже трети потребностей Красной армии.
При этом следует отметить, что, несмотря на эти обстоятельства, контроль качества был жестким. В армейской тушенке использовалась только говядина, выдержанная 48 часов после убоя. И именно поэтому военная тушенка всегда ценилась у нас выше "гражданской". Тушеное мясо в консервах должно быть без хрящей, сухожилий, грубой соединительной ткани, крупных кровеносных сосудов, лимфатических и нервных узлов и различных посторонних включений (“гостовская” тушенка должна включать в себя только мясо, жир, лук и специи). Массовая доля мяса в тушенке должна быть не менее 54%, а количество жира не должно превышать 17%.
Но даже накопленные к войне запасы не были использованы. Основные продовольственные склады были перебазированы в западные районы СССР, где и были захвачены немцами в первые недели войны. Оставшиеся запасы «доели» к 1943 году, после которого на солдатских столах и в котелках - исключительно американская тушенка. А также «ленд-лизовский» гороховый концентрат для супа, сало (лярд) и т.п.
«Svinaia tushonka»
Фотография сделана на фабрике Крогера (Cincinnati, Ohio). Подготовка к отправке в СССР по ленд-лизу. В каждой банке - один фунт свинины, сало, лук, специи - перец, лавровый лист (Источник - Library of Congress Prints and Photographs Division Washington, D.C.).
Американская пищевая промышленность быстро освоила производство консервированной в сале и желе свинины по русскому рецепту, а само слово "тушёнка" порой писалось латинскими буквами. В общем объеме ввезенных по последним Протоколам ленд-лиза грузов продовольственные поставки заняли свыше 25% тоннажа. По калорийности этого продовольствия из расчета норм военного времени должно было хватить на содержание 10-миллионной армии в течение более чем трех лет. Впрочем, поступало оно очень неравномерно: значительно меньше обещанного в начале войны и с превышением оговоренного, чтобы погасить предыдущие недопоставки, в ее конце. Поэтому, например, американская тушенка оказывалась на столах наших соотечественников и спустя несколько лет после окончания войны. Кстати, именно тогда мясные консервы получили массовое признание у рядовых советских граждан. В советское время по разным данным тушенка продавалась в количестве 600 млн. банок в год, хотя при этом нередко она поступала в магазины после нескольких лет пребывания в госрезерве - накануне истечения срока годности.
Картошка и макароны с тушенкой после войны полноправно вошли в советскую кухню, как любимое и быстро приготовляемое блюдо. Но были и порядком забытые на сегодня щи с тушенкой, запеканка с картошкой и тушенкой, да и просто тушенка, намазанная на черный хлеб. Думаем, что поколение 70-х годов еще очень хорошо помнит этот продукт и блюда из него.
Путник в поношенном военном бушлате, стоптанных солдатских ботинках, видавшей виды шапке-ушанке и обмотках, из-под которых топорщились серые подштанники, продирался скосом заснеженной сопки, время от времени останавливаясь, чтобы отдышаться и смахнуть с лица испарину. Ненастье было нешуточным. Шторм, примчавшийся из глубин Тихого океана, плотно лепил сырым снегом.
За плечи путник наворочал увесистый мешок, который он скроил от великой нужды из старого, полинявшего от времени галифе: штанины болталась спереди, опушку он перевязал под мышками, так что получилось вроде рюкзака, а главное не давило на хребет. В штанинах приглушенно позвякивали консервные банки, словно бы их кто-то пересчитывал. Путник неуклюже косился на этот звук, каверзная слюна пузырилась на стывших губах, но он в сердцах схаркивал её и ступал дальше, силясь не спутаться в ориентирах, понятных ему одному.
Путник ни кто иной, как Александр Егорович Трофимов, или в своем кругу Леска, бондарь местной рыболовецкой артели, невзначай набрел в отдаленной бухте на ворох мешков, коробок, ящиков и консервных банок, выплеснутых морской волной из разбитых трюмов погибшей баржи. Так неукротимый нравом океан небрежно, походя, расквитывался с людьми за унесенные жизни, жестокосердечно уничтоженные им в порыве штормовых конвульсий.
Исследовав бесхозный груз, Леска пришел к выводу, что мешки с крупой и мукой безысходно испорчены, побывав в соленой морской воде. К ящикам и коробкам он даже не притронулся, потому что физически не мог перенести их через сопку. А вот консервированная американская тушенка, хорошо знакомая ему ещё по фронтовым будням, шибко заинтересовала его. Судя по маркировке, она вполне годилась как на холодную закуску, так и в суп.
В другой раз Леска обошел бы далеко стороной это зловещее место, где всякая щепотка надрывалась человеческим горем. Но у него недавно народился сынишка, а у жены из-за однообразной снеди исчез румянец с лица и как-то ненормально усыхали груди.
Леска стянул с себя галифе, оставшись в теплых подштанниках, и туго набил его грузными банками. Сопку он переваливал уже в сильный снегопад, завеянный на её макушку и склоны океанским штормом.
С харчами для кормящих матерей в рыболовецкой артели было туговато. И тушенка была бы как раз кстати, если не сказать большее: консервированное мясо – это не рыба, пусть даже самая хорошая.
* * *
В окопах тушенку окрестили «вторым фронтом», потому что она поступала из далекой, богатой Америки, которая не торопилась воевать в Западной Европе. Ему очень хотелось сейчас опустошить одну из банок до дна, а потом завалиться спать по фронтовой привычке прямо в сугробе. Он даже иногда в нерешительности останавливался, нащупывал в галифе банку, доставал складной нож, пытаясь вонзить его в податливую алюминиевую оболочку. Но стоило ему представить, что дома его ожидает молодая жена и малюсенький сын, как слюна пересыхала на губах. И он с удвоенной силой разгребал снег, и упорно шел вперед, туда, где обживала чужой берег российская рыболовецкая артель.
Сытый желудок мог сыграть с ним зловредную шутку. Он не страшился холода и снега. Но это был не Запад России, а Курилы, где снега за сутки наметало столько, что под ним могла сгинуть целая деревня. Время от времени до него доходили дурные вести о гибели путников в снежных дебрях этих безвинных и красивых на вид сопках.
Леска представил себе, что, умиротворенный тушенкой, заснул в сугробе, а вытаял только по весне. К его молодой жене обязательно приклеился бы тот расторопный, раскосый кореец, которому в горечах недавно хотел набить морду. Ещё не хватало, чтобы его чадо, плоть от плоти, кровь от крови Трофимова, залопотало по-корейски, шепелявя и цокая языком.
За плечами он нес не просто американскую тушенку, как добытчик, которую ещё с фронта очень полюбил; он взвалил на себя нелегкую ношу спасителя семьи. В старых полинявших галифе до времени покоилась надежда, что его молодая жена снова зарумянится, а её груди нальются молоком. И пацан загукает от умиления и восторга, почувствовав на губах его удивительный вкус.
* * *
С американской тушенкой были связаны воспоминания, от которых жена обычно слезилась, а он, заканчивая рассказ, глубоко вздыхал.
Однажды поутру каждому бойцу выдали по целой банке сытных консервов. Леска спина к спине сидел с лучшим своим товарищем Андреем Соловьев. Ели они, не торопясь, похваливая далеких американских фермеров, в насмешку поругивая заокеанских политиков, что «второй фронт» открывают не десанты на берегах Ла-Манша штыковой атакой, а советские красноармейцы обыкновенным ножом.
Соловьев, облизав ложку, вздохнул, перекрестился по своему обычаю и сказал, что сегодня ночью видел во сне своих родителей. Мать угощала его парным молоком, а он ей отдал банку американской тушенки.
- И знаешь, Леска, так мне стало хорошо от парного молока, что я даже вспотел. А тушенка ей не помешала бы…
- Да, Андрюха,- поддержал его Александр Егорович,- ты прав, а нам не плохо бы сейчас кринку молока. Я любил пить его прямо из-под коровы, чтобы с пенкой.
- И я тоже любил…
- Ложись! – истошно завопили на батарее.
Трофимов на одних коленных чашечках повернулся к товарищу, а потом упал вместе с ним, потеряв равновесие. Откуда-то сверху, кажется, с самих верхушек деревьев, на них свалился вражеский снаряд и оглушительно взорвался. Дальше он ничего не помнил.
Очнулся он в медсанбате с перебинтованной головой, его контузило, товарища рядом не было. В изголовье лежали два вещмешка, сиротливо прижимаясь друг к другу. Он узнал их сразу и сразу же все понял.
Вещмешок Соловьева был распорот осколками в нескольких местах. В своем вещмешке он тоже нашел осколок, который пропахал его сверху донизу и вонзился в банку с американской тушенкой, «НЗ» бойца.
Леска похоронил товарища под зеленой сосной, упросив хозвзвод не раздевать его догола. Лицо, которое ему каждый день улыбалось, он закрыл армейской фуражкой с околышком: так не хотелось, чтобы дорогие черты без времени разъела могильная тля. Потом он собрал небольшую посылку матери Соловьева, аккуратно уложив в неё несколько банок американской тушенки и солдатское мыло. Хотел, было, написать письмо, но в грамоте не был силен, ограничившись в своё время ликбезом, хотя свою радиостанцию знал как «Отче Наш».
* * *
Он принял вызов непогоды, которая бросилась перед ним в дикий пляс, визжа и хохоча от восторга, из-за американской тушенки; ровных, гладких банок с мудреной маркировкой, увесистой, солидной, как и сами американцы, с которыми встречался на Эльбе. Не попадись она ему в руки, все было бы иначе: тихий ночлег в уютной норе среди мешков и ящиков, спокойные сновидения под завывание шторма, а на утро здоровое пробуждение и ясный ум.
Шаг за шагом Леска то пропадал в снежной круговерти, то опять вырастал из неё, потрясая кулаками, матерясь, скрипя зубами. Он утратил чувство времени и пространства, земля и небо тесно переплелись между собой, словно не виделись целую вечность. Курилы ополчились против него, но он знал, что выйдет победителем в борьбе со стихией.
Рыболовецкая артель, куда после фронта завербовался демобилизованный солдат с молодой женой, угадывалась на расстоянии по могучему дыханию океана. Путник чутко ловил его лицом, и шел к намеченной цели как по азимуту, нисколько не сомневаясь, что рано или поздно достигнет её.
С детства Леска, как и любой другой деревенский мальчишка, хорошо ориентировался в лесу по солнцу и ветру. Солнце над головой, ветер на макушках деревьев. Сейчас он бьет в сопку, как таран, взрывая снега и причудливо закручивая метель. Но он один, если к нему чутко прислушаться и хорошо понять его, указывает верный путь на океанское побережье, туда, где в дощатых бараках клокочет жизнь, а в это память уже намереваются поставить свечку.
Снег сыпал и сыпал, как из преисподней. Казалось бы, в его месиве растворился весь мир. Однако путник был осязаем, больше того - он был одержим и практичен. Он знал, что скос злополучной сопки обязательно закончится подошвой, которая упирается в незамысловатую, сбитую на скорую руку пристань и небольшой заводик по переработке рыбы. И он туда обязательно спустится живым и невредимым и принесет домой драгоценный груз.
У него оставалось ещё много сил. Сколько помнил себя, столько и работал, изо дня в день, махая топором, киркой, лопатой. Учиться ему не пришлось, потому что отец его не признавал грамоты. Как-то он поставил перед мальчишкой весь хозяйственный инвентарь и сказал:
- Вот тебе карандаши и ручки. А плохо будешь учиться в моей школе, я к тебе приставлю хорошего учителя,- сказал он с расстановкой и указал на сыромятный кнут.
И мальчуган учился деревенскому ремеслу с усердием, чтобы шкура на спине была целой и невредимой. Тело его уподобилось камню, мускулы бугрились. И хотя ростом он маленько не вышел, в стычках с деревенской шпаной всегда выходил победителем, что не мешало отцу отодрать лишний раз сына за своеволие и строптивость.
Отец Лески был самодуром от земли. Кроме работы и своего хозяйства, ничего не признавал. В колхоз он не вступил, был единственный на всю округу раскулаченный единоличник, на чем свет стоит, костерил Советскую власть и новое начальство. А репрессий избежал по чистой случайности; в органах решили, что у деда «не все дома» и оставили его в покое и великой бедности.
Сыну своему единственному (две дочери не в счет) насаждал лютую ненависть к новизне. Даже после фронта запретил ему вступить в колхоз, удовлетворившись тем, что орденоносца взяли завхозом в школу. Однако перед отправкой в Армию наказал: «В чужую семью (то есть в плен), сынок, не ходи. Лучше пореши себя. Я пойму и прощу».
Пристально вглядываясь в метель, в надежде увидеть впереди себя родной угол, он ненеожиданно услышал его голос с хрипотцой, порядком надломленный старостью, непосильным трудом и жизненными испытаниями. «Запорю, если уснешь!». И даже весь передернулся, настолько явственно прозвучала угроза отца.
* * *
В истошном снежном переплете Леска, завлеченный океанским подарком, все же сохранял достоинство и уважение к себе, как сохранил их на Эльбе при встрече с союзниками, скупо отвечая на бурные приветствия янки.
К тушенке он относился не как к заморскому деликатесу, которому нет равных, а как к допингу в противоборстве со стихией: пока она с ним, он жив и будет жить. И плевать он не хотел, что она американская, главное, что она мясная тушенка - высококалорийная, питательная, что она очень нужна его семье, что дома он должен появиться только с ней.
Американцы – обыкновенные люди. Солидность и состоятельность не помешала им без жалости хорошо отделать двух своих сослуживцев, которые на радостях, что наконец-то встретили легендарных русских солдат, напились в стельку. Их били со знанием дела, а те во всю глотку орали какие-то песни с примесью площадного русского мата.
Снег не разляпташил человека своей безысходной силой и мощью, хотя отчаяние порой и овладевало им; как в детстве, когда решил полакомиться орехами и проколол вилами мешок, который висел в сарае высоко над землей. Он хотел взять орехов немного, но орехи сыпались и сыпались из дырявого мешка. И что с этим делать, мальчишка не знал, как не знал сейчас, куда деваться от океанского шторма, который оказался похлеще наказания отца.
Минуты слабости свойственны каждому человеку, угодившему в беду. В детстве они заканчиваются разочарованием, в юности – потерей любимого человека, в зрелом возрасте – поиском выхода.
Леска продолжал идти краем скоса, навстречу океанскому ветру, широко пузыря ноздри и для бодрости духа размахивая руками. Он продолжал идти, когда оцепенение вдруг охватило его, а глаза начали непроизвольно сужаться и липнуть. Лицо продолжало ловить ветер, ноги нащупывали хребет сопки, хотя для этого и приходилось петлять, как зайцу, уходившему от погони.
Он в беспамятстве дотащился до первых бараков рыболовецкой артели, а там по корабельным канатам, натянутым для подмоги блуждающим путникам, нашел своё жилище, в котором в страхе металась и плакала жена с грудным младенцем.
- Что, Нюрка, страшно было? – Отлежавшись, спросил он её.
- Ещё как,- всплеснув руками, ответила жена.
- Ничего,- зазубоскалил Леска,- кореец прокормил бы…
- Ну, его. Нашел чего сказать. И ты хорош. Выбросил бы эти банки, жизнь-то дороже.
- Благодаря этим банкам, я сейчас живой. Да, вот ещё что. Если ты и дальше будешь привечать корейца, получишь. Учти.
- Да что я сделала-то?
- Сама знаешь.
Кореец иногда на работу приходил не по склянке. Жена Лески, как грамотная женщина, работала в рыболовецкой артели нормировщицей. Прогульщиков она обязана была брать на строгий учет и не выдавать им жетонов, дающих право на хлебную пайку.
- Мадам! Ну, пожалуйста, не наказывайте меня. Кушать хочется,- слезно умолял её кореец.
Жена, добрая душа, невидно совала ему жетон в руки. Кореец, миновав проходную, подбегал к Леске и весело кричал:
- Курибан (по тамошнему товарищ), давай работу.
- Какой я тебе курибан, черт нерусский. Камбала одноглазая тебе курибан,- отмахивался Александр Егорович от корейца и недобро косился на жену.
Тушенку, которую перенесли на следующий день из бухточки в рыболовецкую артель, ели всем миром, вздувая при этом поминальные свечи. Жена Александра Егоровича зарумянилась, груди у неё высоко поднялись, оправились. Нельзя было без улыбки смотреть, как младенец жадно заглатывает молоко, растекающееся по его надутым щечкам. Природные волжане, они смотрели на своего первенца, родившегося на Курилах, как на инопланетянина.
Кореец преобразился на глазах, будто бы автохтона подменили или влили в его тщедушные жилы «правильную» кровь. Он больше не припаздывал утром на работу, не заигрывал с нормировщицей. Леску, стоя на коленях, уговорил взять к себе в ученики. И хотя учитель, кроме зуботычин и матерщины, никаких других педагогических приемов не знал, кореец терпеливо и настойчиво постигал необозримые премудрости бондарного дела. Он знал, что нет в рыболовецкой артели равных человеку, который перевалил в штормовую погоду через Курилы.
Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Углерод — характеристика элемента и химические свойства