— высший законодательный представительный орган России в 1906-1917 годах. Практические шаги по созданию в России высшего представительного органа по типу выборного парламента были предприняты в условиях начавшейся Первой русской революции (1905-1907).

Первоначально предполагалось создать представительский орган с чисто законосовещательными функциями (Булыгинская дума). Однако в условиях кризиса государственной власти осенью 1905 года император Николай II был вынужден издать Манифест 30 октября (17 октября по старому стилю) 1905 года, в котором декларировал создание Государственной думы, как нижней палаты парламента с ограниченными законодательными правами.

Порядок выборов в первую Думу определялся в законе о выборах, изданном в декабре 1905 года. Согласно ему, учреждались четыре избирательные курии: землевладельческая, городская, крестьянская и рабочая. По рабочей курии к выборам допускались лишь те пролетарии, которые были заняты на предприятиях с числом работающих не менее 50. Сами выборы были не всеобщими (исключались женщины, молодежь до 25 лет, военнослужащие, ряд национальных меньшинств), не равными (один выборщик приходился в землевладельческой курии на 2 тысячи избирателей, в городской — на 4 тысячи, в крестьянской — на 30, в рабочей — на 90 тысяч), не прямыми — двухстепенными, а для рабочих и крестьян — трех- и четырехстепенными.

Общее число избранных депутатов Думы в разное время колебалось от 480 до 525 человек .

Все депутаты имели равные права. По закону они не были ответственны перед избирателями. Члены Думы избирались на пять лет, однако император мог досрочно прекратить полномочия всех депутатов. Продолжительность сессий Думы и сроки перерывов между ними определял император. Работой Государственной думы руководил председатель, который избирался депутатами. Члены Думы пользовались (с рядом оговорок) иммунитетом от судебного преследования, получали крупное жалованье и путевое довольствие.

Государственная дума Российской империи рассматривала проекты новых законов и штатные расписания всех государственных учреждений, государственную роспись доходов и расходов вместе с финансовыми сметами ведомств, а также проекты сверхсметных ассигнований из казны (за исключением смет и расходов по Министерству императорского двора и уделов, если они не превышали смету этого министерства на 1906 год), отчеты Государственного контроля по исполнению государственной росписи, часть дел об отчуждении государственных доходов или имуществ, а также дела о постройке железных дорог по инициативе и на средства казны.

В случае отказа Думы утвердить бюджет ведомства министры могли производить расходы лишь в размерах ассигнований предыдущего года, что в условиях постоянного роста доходной части государственного бюджета существенно ограничивало бы возможности соответствующих ведомств. Утвержденные Госдумой законопроекты поступали на рассмотрение Госсовета и в случае одобрения представлялись императору, который мог их отвергнуть или принять. Если законопроект был разработан по инициативе членов Госсовета и одобрен ими, Дума рассматривала его и в случае одобрения передавала на рассмотрение и утверждение императору.

6 мая (23 апреля по старому стилю) 1906 года Николай II утвердил свод Основных государственных законов, который Дума вообще могла изменить только по инициативе царя.

Решения Думы могли быть отменены Государственным советом (верхней палатой). Император сохранял всю полноту власти по управлению страной через ответственное только перед ним правительство.

В перерывах между заседаниями Думы в случаях, не терпящих отлагательства, император мог издать закон своим указом (его право не распространялось на Основные государственные законы, законы о Госдуме, Госсовете и выборах в них), с возобновлением заседаний Думы такой закон должен был быть ею утвержден, иначе его действие прекращалось. Дума обладала правом направлять запросы министрам и главным управляющим о незаконных (с точки зрения депутатов) действиях должностных лиц. Главы центральных ведомств были обязаны в течение месяца дать разъяснения или сообщить о причинах отказа. Если 2/3 членов Думы признавали эти разъяснения неудовлетворительными, запрос депутатов представлялся на рассмотрение императора.

Всего состоялись выборы четырех созывов Государственной думы Российской империи. Первая Государственная дума просуществовала с 10 мая (27 апреля по старому стилю) по 21 (8 по старому стилю) июля 1906 года, ее председателем был кадет, профессор Петербургского университета Сергей Муромцев. Вторая Государственная дума действовала с 5 марта (20 февраля по старому стилю) по 16 (3 по старому стилю) июня 1907 года, ее председателем был избран кадет Федор Головин. Предлогом для разгона думы стало обвинение социал-демократической фракции в военном заговоре. Роспуск Второй Государственной думы 16 (3 по старому стилю) июня 1907 года и издание нового избирательного закона, значительно урезавшего избирательные права населения, вошел в историю под названием "Третьеиюньского переворота".

Выборы в Третью Государственную думу происходили осенью 1907 года . По новому избирательному закону были значительно урезаны права ряда категорий населения: число представителей от крестьянства и рабочих, от Польши и Кавказа было сокращено, народы Сибири и Средней Азии потеряли право представительства. Значительно были расширены избирательные права сословия помещиков. Помещики и крупная буржуазия получили две трети общего числа выборщиков, рабочим и крестьянам было оставлено около четверти выборщиков. Рабочие и крестьянские выборщики были лишены права самим избирать депутатов из своей среды, право было передано губернскому избирательному собранию в целом.

Третья Дума, единственная из четырех, проработала весь пятилетний срок — с ноября 1907 года по июнь 1912 года. Председателем Третьей Думы был избран октябрист Николай Хомяков, которого в марте 1910 года сменил крупный купец и промышленник Александр Гучков, а с 1911 года — один из лидеров октябристов Михаил Родзянко.

Четвертая Дума под председательством Родзянко возникла в предкризисный для России и всего мира период — канун мировой войны и просуществовала с ноября 1912 года по март 1917 года. Была ликвидирована в результате Февральской революции 1917 года. 12 марта (27 февраля по старому стилю) 1917 года был сформирован Временный комитет Государственной думы, сыгравший важную роль в свержении самодержавия. Формально Дума продолжала существовать до 19 (6 по старому стилю) октября 1917 года, когда была распущена Временным правительством.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

В соответствии с Основными законами императору принадлежала государственная власть. Он не только глава государства, но и глава исполнительной власти. Он назначал всех важных чиновников госаппарата, имел право издавать в порядке управления указы и повеления. В его исключительной компетенции находились вопросы внешней политики, в том числе объявления войны и заключения мира, руководство вооруженными силами, а также право объявлять в стране в целом или в отдельных местностях военное или чрезвычайное положение. От его имени действовали суды, и он же назначал судей. Ему принадлежало право помилования и амнистии.

Император назначал премьер-министра, министров и других должностных лиц. Правительство было ответственно перед царем, а не перед Думой.

Согласно Основным законам царская власть ограничивалась лишь двумя положениями. Во-первых, законодательную власть она делила с Государственной Думой и Государственным Советом. Ст. 86 Основных законов гласила, что “ни один закон не может восприять законной силы без одобрения Государственной Думы и Государственного Совета”. Императору принадлежало право законодательной инициативы, а что касается изменений в Основных законах, то они могли последовать только по инициативе царя. Ему принадлежало право абсолютного вето, т.к. без утверждения императора ни один закон не мог восприять законной силы.

Во-вторых, по образцу европейских конституций указы и повеления императора должны были скрепляться подписями премьер-министра или соответствующих министров и главноуправляющих. Но, если в большинстве европейских стран уже в то время правительства формировались парламентами, то в России император мог в любой момент уволить любого министра, отказавшегося скрепить своей подписью его повеление и заменить другим, более покладистым.

Провозглашенное Манифестом от 17 октября 1905 г. право парламентского контроля за действиями исполнительной власти на практике оказалось фикцией. Все свелось к предоставленному Думе и Государственному Совету праву запроса, обращенному к министрам. Однако оно ни к чему не обязывало министров, т.к. они не были ответственны перед Думой и Государственным Советом. К тому же министры могли отказаться отвечать на запрос, сославшись на секретность тех или иных материалов.

Кроме того, император регулировал работу Думы и Государственного Совета. Указом царя определялись их ежегодные созывы и продолжительность работы, он мог досрочно распустить Думу, назначить новые выборы и время их созыва. Наконец, в соответствии со ст. 87 Основных законов во время перерывов в работе Думы император по представлению Совета министров мог издавать указы, имеющие силу законов.

Правда, в течение 2-х месяцев после возобновления занятий Думы указы необходимо было внести на обсуждение в Думу, или они теряли свою силу. Именно в таком чрезвычайном порядке учреждаются военно-полевые суды и принимается указ о столыпинской аграрной реформе, о чем речь впереди.

В одной из своих речей на первом царскосельском совещании Витте выделил в качестве одной из «исходных точек» обсуждавшихся преобразований необходимость поставить между Думой и императором Государственный совет. К тому времени дискуссии о превращении Госсовета в «зерхнюю палату» имели достаточно длительную историю. Эта тема обсуждалась в Совете министров и на петергофских совещаниях летом 1905 г., на совещаниях на квартире Д.М. Сольсхого в октябре47. Автором одного из обсуждавшихся проектов стал все тот же Крыжановский, «маг и волшебник конституционного праза», как иронично называл его Милюков. Свою роль «регулятора» по отношению к Думе Совет может выполнить в том случае, считал он, если в нем будут доминировать силы, консервативные вследствие не «случайностей личных воззрений», а «более мощных движущих причин», под которыми подразумевались в первую очередь «крупные материальные интересы». При условии равенства выборной и назначаемой частей Совет должен обладать достаточной легитимностью в глазах общества и монарх получит возможность противопоставлять мнению Думы не свое собственное (или, что почти то же самое, правительственное), а другое, вроде бы тоже имеющее общественную санкцию. В итоге неудовольствие «будет направлено прямо и непосредственно против Совета, а не против верховной власти»48.

Уже 28 октября для разработки реформы по инициативе Витте было создано Особое совещание под председательством Сольского, работа которого продолжалась до 19 января 1906 г. Затем 14 и 16 февраля разработанный проект подвергся обсуждению в совещаний под председательством царя («второе царскосельское совещание»). Наибольшие споры в обоих совещаниях вызвали два ключевых вопроса: соотношение выборного и назначаемого элемента и прав Думы и Совета. Озвученное в Царском Селе.предложение консерваторов (А.С. Стишинского, П.Н. Дурново, К.И. Палена, А.П. Игнатьева) сделать прерогативой монарха определение коли-

чества выборных и назначаемых членов было признано излишним.

Позиция Витте, со свойственной ему прямолинейностью стремившегося обелить себя в глазах царя, не вызывает удивления. Вместе с тем этот спор не был лишь терминологической эквилибристикой. Речь шла о различных идеологических парадигмах, и неслучайно точка зрения Витте, пытавшегося эксплуатировать ту из них, сторонником которой был сам император, неминуемо приводила его к

оперированию понятиями из традиционалистского арсенала. Вспомним, с какой настойчивостью доказывал необходимость для власти признать конституционный характер перемен в государственном строе, произнести само слово «конституция» Милюков в разговоре с премьером. «Меня очень упрекали мои критики, - вспоминал об этой беседе лидер кадетов, - что я так цеплялся за «слово», когда «содержание» его было уже уступлено. Но в том-то и дело, что уступлено оно не было и что самое сокрытие «слова» это доказывало...»50 «Вопрос о словах» представлялся, как будет показано ниже, чрезвычайно важным не только ему, но и Николаю II.

Возвращаясь к Государственному совету, стоит отметить, что не было принято ни одно из сделанных Витте в Царском Селе предложений (он также поразил всех выступлением против публичности заседаний «палат», ссылаясь на то, что невежественные посетители будут бросать в министров «мочеными яблоками да ревущими кошками»51)- По закону 20 февраля 1906 г. совет получил равные с Думой права, в том числе право законодательной инициативы и запроса министрам. В число выборных его членов должны были войти 34 представителя губернских земских собраний, 22 члена от съездов землевладельцев (в губерниях, где не было земств), 6 - от Православной церкви, 18 - от дворянских обществ, 6 - от Академии наук и университетов, по 6 - от торговых и промышленных организаций52. Как и предвидели сановники, реформа Госсовета, ограничивавшая права Думы, была воспринята в либеральном обществе негативно, а требование упразднения этого органа вошло в «стандартный набор» требований левой оппозиции. Консервативный смысл создания «верхней палаты» несомненен. Однако согласиться с той точкой зрения, что это была контрреформа53, вряд ли можно уже потому, что задумывалась и обсуждалась она параллельно с разработкой законов о Думе, да и вопрос о ее противоречии манифесту 17 октября совсем не так однозначен, как полагали многие оппозиционеры. С юридической точки зрения, скорее, можно назвать его вопросом о различных толкованиях этого акта54.

Последней из «органических» мер, разработанных в преддверии созыва Думы, стало принятие новых Основных законов Российской империи, которые должны были быть исключены из ведения народного представительства. Возможно, Витте не прочь был и здесь использовать тот же маневр, что при обсуждении вопроса о выборной системе. Во всяком случае, еще ночью 23 октября пришедшим к нему по поводу демонстрации у Технологического института известным юристам и кадетам И.В. Гессену и Л.И. Петражицкому он совершенно неожиданно, как бы экспромтом, предложил составить проект Основных законов55. Несложно догадаться, какая судьба ожидала бы это произведение, если бы оно было создано. Однако непосредственно к обсуждению этого вопроса правительство при-

ступило только в конце февраля 1906 г., когда ситуация сильно изменилась и премьер был озабочен главным образом демонстрацией собственной лояльности.

Во время обсуждения проекта ка очередном совещании в Царском Селе, проходившем 7, 9, 11 и 12 апреля, одним из наиболее дискуссионных стал вопрос об определении императорской власти58. Поднят он был появившимся на второй день работы совещания И.Л. Горемыкиным, представшем в качестве столпа «охранительст-ва». Будущий преемник Витте выразил сомнение в самой необходимости нового издания Основных законов, поскольку изменение статьи об императорской власти «и ей подобных» «чревато событиями». С необычно для него длинной и очень эмоциональной речью по этому поводу выступил Николай II, заявивший, что в статье об императорской власти «заключается главнейший вопрос во всем этом деле». Рассказав о своих колебаниях и поддержке, которую он получает от «всякого сословия людей», император выразил свое кредо, способное поставить в тупик любого, кто попытался бы оценить его с точки зрения формальной логики: «Акт 17 октября дан мною вполне сознательно, и я твердо решил довести его до конца. Но я не убежден в необходимости при этом отречься от самодержавных

прав… Могут сказать, что это отступление от обещаний, данных

17 октября. Я это знаю и понимаю… Но надо уразуметь, с чьей стороны будет укор. Он, конечно, последует со стороны всего так называемого образованного элемента, пролетариев, третьего сословия. Но я уверен, что 80% русского народа будет со мною...»59

Выступление Витте, по обыкновению, было крайне невнятным, зато несомненные консерваторы, Пален и Акимов, заявили, что они не сторонники манифеста 17 октября, но после его издания слово «неограниченный» по отношению к монарху употреблять уже нельзя. К ним присоединились все выступавшие, и в конце концов император вынужден был сдаться.

В воспоминаниях Витте описал процесс принятия Основных законов достаточно подробно. Тому были веские причины. Премьер преподносил себя как «сберегателя» одновременно и монарших прерогатив и преобразований, инициированных манифестом 17 октября. Логика его заключалась в том, что превращение Думы в Учредительное собрание, неизбежное, если отказаться от издания новых Основных законов или допустить в них серьезные пробелы, вынудило бы власть прибегнуть к силе и разрушило бы хрупкий новый строй60. Об искренности этой ретроспективной оценки судить сложно.

В закулисных манипуляциях вокруг проекта Основных законов немалую роль играл дворцовый комендант Д.Ф. Трепов, ставший к тому времени одним из активнейших противников премьера. Именно он через бывшего товарища министра финансов В.И. Ковалевского передал проект законов группе либералов с просьбой высказать свои соображения. В обсуждении приняли участие Милюков, Гессен, Муромцев, Ф.А. Головин, Н.И. Лазаревский и М.М. Кова-левский61. Итогом его стала особая записка, переданная Трепову

18 апреля. В ней либералы вновь попытались эксплуатировать убеждения главного ее читателя (царя), сочетая консервативную аргументацию с реверансами в адрес монарха, «великих начал манифеста 17 октября» и инвективами по отношению к «произволу министров», усиление ответственности которых перед Думой было основным их предложением62. И хотя убедить царя этот маневр, конечно, не смог, в законе было учтено предложение ввести так называемый принцип контрассигнации, в соответствии с которым указы монарха должны скрепляться подписью главы правительства или министра, что, по идее, увеличивало их ответственность, снимая часть ее с императора (в последующем этот принцип неоднократно нарушался).

Утвержденные 23 апреля Основные законы состояли из пяти глав: о существе верховной самодержавной власти; о правах и обязанностях российских подданных; о законах; о Государственном совете и Государственной думе и образе их действий; о Совете мини-

стров, министрах и главноуправляющих отдельными частями. 82 статьи законов регламентировали основные черты нового государственного устройства, определяли суть власти самодержца, правительства, законодательных палат, а также тех прав подданных, которые были обещаны манифестом 17 октября 1905 г. Следует, правда, отметить, что эти права определялись весьма расплывчато и обставлялись многочисленными ограничениями. Так, в последней, 41-й статье главы второй без обиняков говорилось: «Изъятия из действия изложенных в сей главе постановлений в отношении местностей, объявленных на военном положении или в положении исключительном, определены особыми законами». В целом же текст Основных законов представлял собой, скорее, самую общую, «рамочную» конструкцию, конкретный смысл которой должен был определяться даже не подзаконными актами, а еще не принятыми законами (наиболее часто встречающаяся в тексте фраза - «в порядке, законом определенном»). Эта постоянная оговорка исключала возможность понимать статьи Основных законов как нормы прямого действия и в результате выхолащивала сам их смысл.

Изданием Основных законов 24 апреля, т.е. всего за три дня до открытия Думы, формально завершился процесс реформирования государственного строя страны. С тех самых пор уже целый век не утихают споры о природе этого строя, в ходе которых высказывались самые разнообразные точки зрения. И хотя со страниц публицистических произведений и учебников государственного права они, казалось бы, окончательно перекочевали на страницы исторических трудов, идеологический их подтехст отнюдь не исчез и может быть прослежен без труда. Показательно в этом отношении, что до сих пор в исторической литературе можно встретить ссылки на мнения «дореволюционных государствоведов», большинство которых считало, что в 1906 г. Россия превратилась в конституционную монархию. При этом особо не акцентируется тот факт, что наиболее авторитетные из них (Н.И. Лазаревский, В.М. Гессен, С.А. Котляревский) были видными кадетами. Напротив, представители противоположного взгляда, также представленного в российской юридической науке (П.Е. Казанский, Н.А. Захаров), принадлежали к «правому лагерю». Для них был несомненен неотчуждаемый характер самодержавной власти, а вопрос о «конституционном» характере перемен оставался не более чем данью европейской традиции. Однако и для большинства кадетов конституционная природа нового строя была, скорее, неким недостижимым идеалом, находящимся в постоянном и разительном противоречии с действительностью.

Маклаков, в эмиграции обвинявший руководство партии в недальновидности, поскольку требования истинного либерализма оно систематически приносило в жертву тактике и революционной де-

магогии, полагал, что если считать конституцию противоположностью абсолютизму, то «Основные законы 1906 г., несомненно, были конституцией. Их смысл не менялся от того, что их можно было иногда нарушать». Милюков же, по его мнению, «систематически и умышленно смешивал «конституцию» с «парламентаризмом», хотя знал, что существуют «непарламентарные» конституции»63. Маклаков имел в виду государственное устройство, ныне часто именуемое «дуалистической монархией», при котором народное представительство и монарх с подчиненным ему правительством составляют два «центра власти», находящихся в подвижном и неустойчивом равновесии. Важнейшей же чертой парламентарного строя считалось (и продолжает считаться) установление ответственности правительства перед народным представительством, в результате чего складывается положение, когда статус монарха лучше всего определяется известной формулой «царствует, но не правит». Отсутствие этой ответственности, как и ограниченность прав Думы в собственно законодательной сфере, и заставляли многих кадетов говорить о «лжеконституционном» характере российского государственного строя. Впрочем, давая ту или иную оценку установленному в 1906 г. строю, они действительно руководствовались потребностями момента. Когда нужно было подчеркнуть прерогативы Думы и тот факт, что монарх уже не всевластен, всячески акцентировалась идея соблюдения конституции; когда же речь заходила о необходимости «ограничить произвол», поддерживалась точка зрения, что «настоящую» конституцию еще только предстоит создать.

В редких же случаях, когда речь не шла о тактике, Милюков и его товарищи, по словам Т. Эммонса, «понимали, что шансы на конституционалистский исход из кризиса старого порядка не очень велики»64. Не в этом ли сознании (может быть, не вполне четко артикулировавшемся) обреченности либеральной программы развития страны коренились слабость и противоречивость стратегии партии, вынуждавшие ее лидеров с головой погружаться в тактические маневры?

В отечественной историографии советского времени в определении государственного строя страны также существовали определенные разногласия. Некоторые авторы писали об Основных законах 1906 г. как о конституции, хотя и консервативной, призрачной и т.п.65, другие (и эта точка зрения была господствующей) считали, что самодержавие лишь создало в качестве «прикрытия» внешние атрибуты конституции, которые были сугубо иллюзорными, поскольку реальная власть оставалась в руках монарха66. Однако принципиального значения эти разногласия не имели, поскольку никак не влияли на оценку общего направления развития страны.

В западной историографии так называемой либеральной школы признается, что в России существовала конституция, хотя она

была очень консервативной и часто нарушалась67. Это считается важным симптомом того, что Россия развивалась по пути, заданному западной цивилизацией, хотя политическая модернизация страны и осложнялась множеством разного рода факторов. Напротив, некоторые западные историки настаивают на более или менее выраженной уникальности социального и политического развития России, полагая, что определение ее строя в 1906-1917 гг. как «конституционной монархии» лишь ведет к некорректному сближению устройства совершенно различных стран68. Существует и промежуточная точка зрения, согласно которой судьбу преобразований 1905-1906 гг. определяли многие факторы, и само по себе политическое устройство страны могло эволюционировать в различных направлениях, но эти возможности так и остались нереализованными69.

Конечно, «тень 1917 года» более или менее явно довлеет над всеми исследователями, вынуждая их сообразовывать характеристику думского строя с собственным видением причин второй российской революции. Оптимизма в оценках это не прибавляет. Так, говоря о взглядах героев своей книги - кадетов, Теренс Эммонс заключает: «В условиях слабости институциональных и культурных основ, необходимых для конституционного строя, зачаточного состояния гражданского общества, максималистских ожиданий крестьян и значительной части рабочих и наличия развитого революционного движения, поощряющего эти ожидания, - словом, в условиях отсталости российского общества и запоздалого характера кризиса старого режима они опасались, что достигшие огромного размаха массовые революционные выступления едва ли приведут к умеренно-конституционалистскому пути выхода из политического кризиса. Последующие события показали, что такое восприятие ситуации не было безосновательным»70. Стоит, правда, заметить, что эти опасения кадетов повлияли на действия партии совсем не так, как можно было бы ожидать. "

Современные российские историки также склонны оценивать природу государственного строя страны после 1905 г. в зависимости от того, считают ли они естественной и предопределенной эволюцию России по западным моделям. По сложившемуся на рубеже 1980-1990-х годов обыкновению, их оценки перспектив российского конституционализма в целом более оптимистичны (разумеется, подобный оптимизм, являющийся результатом «отталкивания» от штампов советской историографии, нельзя считать глубоким и долговечным).

Сторонники такого взгляда, как правило, выстраивают более или менее непротиворечивую схему развития в стране «правовых» начал государственной властью или вопреки ей - либеральной интеллигенцией. Предельным вариантом первого подхода можно счи-

тать концепцию Б.Н. Миронова, полагающего, что российское самодержавие не было полностью неограниченным даже в XVIII- XIX вв., а в 1906 г. превратилось в «правовую дуалистическую монархию» подобно многим странам Центральной и Восточной Европы71. Что касается идеи о «либеральной альтернативе» традиционной власти, то она на протяжении последнего десятилетия занимала доминирующее положение в российской науке72. В соответствии с этим подходом кадеты и близкие к ним группы накануне и в ходе революции 1905-1906 гг., говоря о необходимости «настоящей конституции», сформулировали в целом реалистичную политическую программу, воплощению которой помешали главным образом близорукость и упрямство самодержавия, а также фатальное стечение обстоятельств.

В новейших работах все чаще озвучивается и подход, в какой-то мере воскрешающий традиционалистские доктрины начала прошлого века. Все громче раздается и критика в адрес кадетов, фактически повторяющая мысли авторов «Вех» и особенно «прозревших» в эмиграции П.Б. Струве, В.А. Махлакова и других73. Напомню, что эта точка зрения гласит, что реформы в целом создали достаточно условий для участия представительства в законодательной работе и конфронтация Думы и правительства лежит в основном на совести либералов. Наконец, нельзя не сказать и о взгляде, тахже генетически восходящем к политической борьбе, на этот раз 1920-1930-х годов. А.Н. Медушевский, определяя политический строй страны после 1906 г. как «мнимый», или «монархический», конституционализм, усматривает прямое родство между самодержавием (абсолютной монархией) и тоталитарным государством. Власть, считает он, лишь использовала западные формы для легитимации «сугубо традиционалистского института». В итоге же устанавливался «режим личного правления монарха, который все более непосредственно опирался на институты чрезвычайного положения и силовые структуры власти»74. Сближение самодержавия с большевистским авторитаризмом делалось, как известно, еще некоторыми «сменовеховцами», не говоря уже о западных критиках советского строя. Встретив его в современной научной работе, читатель, думается, был бы вправе рассчитывать на более основательную аргументацию, к сожалению, отсутствующую у Медушевского. Думается, нет необходимости лишний раз говорить о принципиальных, качественных отличиях советского режима от любого из вариантов традиционного монархического устройства.

В целом же можно утверждать, что вопрос о характере политического строя Российской империи в 1906-1917 гг. являлся и является лишь производным от общего представления об эволюции страны. Поэтому, кстати, формально-юридическая оценка реформ 1905-1906 гг. никогда не пользовалась большим авторитетом по

сравнению с политико-социологической или исторической. Изложенные же выше споры основных авторов самих этих реформ о том, как их следует понимать и квалифицировать, делают еще менее обоснованным любой сугубо объективистский взгляд на их смысл и судьбу, любую попытку однозначной их оценки вне исторического контекста. Политическое устройство не определяется нормативными актами, это сложная система, обусловливаемая взаимодействием многих разноуровневых факторов. Уже поэтому сколько-нибудь жизнеспособную конституцию невозможно изобрести или позаимствовать, она всегда, даже при «революционном происхождении», -плод эволюции политических и гражданских институтов, культуры и мировоззрения элиты и масс и т.д. Глубокая противоречивость такой эволюции в России видна и в непосредственной предыстории реформ 1905-1906 гг., и в их судьбе, и эта противоречивость является, пожалуй, их наиболее бесспорной особенностью.

Если же все-таки пытаться отыскать некий ориентир, позволяющий определить государственный строй России после 1906 г., то наиболее адекватной представляется концепция дуалистической монархии как переходной формы от традиционного к конституционному (в европейском смысле этого понятия) устройству власти. Эта концепция позволяет, в частности, учесть то важное обстоятельство, что система управления (исполнительной власти) и после появления представительных учреждений в целом оставалась прежней и в центре и на местах. Другой вопрос - насколько после 1906 г. предопределено было движение в сторону европейского конституционализма и существовали ли альтернативные варианты развития политической системы страны, например, в сторону некой разновидности авторитарно-корпоративистского строя, какой появился в XX в. в некоторых периферийных государствах Европы, обладавших, подобно России, достаточно отсталой социально-экономической структурой и глубокими традициями государственного и сословного «патернализма. На мой взгляд, вероятность развития страны по такому альтернативному сценарию была весьма велика.

Во всяком случае, ясно одно: события февраля 1917 г. стали не естественным итогом эволюции политического строя, основы которого были заложены в 1905-1907 гг., а достаточно радикальным (хотя и вполне предсказуемым) разрывом с эволюционным путем. Октябрь же 1917 г. стал лишь закономерным следствием Февраля.

Аграрный вопрос в правительственной политике и в общественном мнении в коние 1905 - начале 1906 г.

Аграрный вопрос не без основания считается одной из важнейших проблем, определивших ход и исход Первой русской революции. Громадное его значение очень часто отодвигает в тень то об-

стоятельство, что различия в понимании существа этого вопроса были, пожалуй, не менее глубокими, чем в понимании смысла вызванных революцией политических реформ. При этом две эти проблемы были связаны множеством очевидных и скрытых нитей. До недавнего времени практически аксиоматичным для отечественной историографии было представление о том, что самодержавие, действуя в интересах помещиков, лишь в чисто демагогических целях прибегало к патримониальной традиционалистской идеологии, в соответствии с которой «забота о благосостоянии» крестьянства являлась важнейшей задачей правительства75. Впрочем, прямолинейность такого представления достаточно очевидна. Как же, принимая его, объяснить, например, упорную приверженность Николая II, многих сановников и общественных деятелей идее патриархальности, природного консерватизма крестьян? Ведь даже после мощных аграрных волнений 1905 г. в «верхах» сохраняли надежду на то, что «крестьянская» Дума станет опорой власти в борьбе с «интеллигентской» революцией! Не слишком убедительным выглядит и другой тезис, согласно которому в «попечительно-охрани-тельном» курсе аграрной политики проявлялась «вековая крепостническая вражда дворянства к принципу буржуазной крестьянской собственности»76. Следуя этой логике, к числу махровых крепостников придется отнести даже одного из крупнейших деятелей крестьянской реформы 1861 г. П.П. Семенова (Тян-Шанского), который в 1905 г. продолжал оставаться последовательным сторонником такого курса. К тому же сейчас уже ясно, что дворянство никогда не выступало каким-то «единым фронтом» против развития крестьянского частного землевладения.

Анализируя сложную, полную зигзагов и отступлений борьбу в правительстве вокруг предстоящей аграрной реформы, целесообразно выделить в ней сразу несколько пластов, в том числе идеологический, экономический (связанный с материальными интересами дворянства) и политический (определявшийся борьбой за"власть как внутри правительства, так и между ним и общественными силами). При этом оказывается, что экономические мотивы использовались в качестве прикрытия в политической борьбе гораздо активнее по сравнению с обратной ситуацией, когда политические или идеологические аргументы прикрывали материальные интересы. В этом смысле спекуляции левых сил (в том числе кадетов) на тяге крестьян к обладанию землей мало чем отличались от использования правыми естественных опасений землевладельцев за свою собственность и безопасность.

Аграрный вопрос стал своеобразной «разменной монетой» и в политических интригах в правительственных и придворных кругах. Важная роль принадлежала здесь уже в начале 1905 г. братьям Д.Ф. и В.Ф. Треповым и бывшему министру внутренних дел Горе-

мыкину, который в 1899 г. расстался с министерским постом благодаря Витте и потому никаких добрых чувств к тому не питал. Именно на квартире Горемыкина, по словам Гурко, «в тесном кружке, к которому присоединился [А.В.]Кривошеин, осуждались все действия Витте и обсуждались способы его устранения. Центр этот просуществовал довольно долго, а именно до весны 1906 г., т.е. до увольнения Витте...»77. Происки этих деятелей привели к закрытию 30 марта 1905 г. Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности и передаче готовившейся крестьянской реформы в Особое совещание под председательством Горемыкина78 (он со времен руководства «крестьянским» департаментом Сената считался «знатоком» аграрных проблем).

В качестве военного вождя империи он имел главное начальство над всеми армиями и право назначать на все военные должности. Воины присягали ему и перед его изображением. Он производил набор и призывал столько воинов, сколько нужно. Он имел право войны и мира.

Облеченный властью трибуна, император имел право инициативы в области законодательной и в то же время право veto по отношению ко всякому предложению и всякому действию, исходящему от кого-нибудь другого. Его особа была неприкосновенна и священна; всякий, нарушавший эту неприкосновенность, мог быть предан смерти как нечестивец. Эта трибунская власть, дававшая ему право наказывать, сопряжена была также с правом покровительствовать, позволяя императору выступать в роли защитника слабых, чем и завершилось развитие монархии.

Он собирал налоги, устанавливая размер последних по своему произволу; раскладка податей производилась его агентами. Он распоряжался денежными суммами без всякого контроля; мог конфисковать имущество частных лиц во имя общественной пользы или же для наделения им колоний, которые он основывал.

Как глава половины провинций, он пользовался по отношению к ним неограниченной властью прежних проконсулов. Он поручал управление ими своим наместникам (legati), которые отвечали за свои поступки только перед ним. Сенат сохранял в течение нескольких веков право назначать правителей в остальные провинции; но император имел наблюдение и над этими правителями, посылал им инструкции и в конце концов пользовался не меньшею властью над сенатскими провинциями, чем над своими.

Заняв место прежних цензоров республики, император пользовался правом надзора за нравами и частной жизнью граждан. Отсюда же вытекало еще более существенное право: он составлял список сенаторов и всадников; он мог даровать кому хотелось право гражданства. Таким образом, каждый пользовался в обществе тем положением, какое ему назначал император.

Как верховный понтифик, он держал в своих руках всю область религии, царил над верованиями и распоряжался всеми актами культа; ему же принадлежал надзор за всеми жрецами.

Он был верховным судьей в империи, на которого не могло быть апелляции. В Риме он творил суд лично рядом с сенатом и центумвирами. В провинциях он передавал свою судебную власть легатам, которые и судили от его имени.

Он пользовался даже законодательной властью. Правда, настоящие законы (leges) он мог издавать лишь при содействии сената, но зато его личным указам (эдиктам) население должно было повиноваться не менее, чем самим законам.

Ко всему этому прибавился еще новый титул. Государь получил от сената название Августа. Этот титул был дан первому императору, но от него перешел затем и ко всем последующим государям. Таким образом всякий император был Августом. Это значило, что император, управлявший империей, был не просто человеком, а священным существом. Титул императора обозначал могущество главы государства, титул Августа - его святость. Люди должны были относиться к нему с таким же почтением и благоговением, с каким они относились к богам...

Итак, не было власти, которая не принадлежала бы императору. В его руках были войско и финансы. Он был единоличным главой управления, суда, законодательства и даже религии. Трудно представить себе более полную монархию. Сенат был в действительности лишь чем-то вроде государственного совета, удобным приспособлением, которое придавало действиям императора законные формы

прежних времен. Всякое политическое действие исходило от особы императора, который пользовался своей властью безраздельно, не находясь ни под чьим контролем.

Римский император имел в себе то, что на древнем языке республики носило название Величества (Majestas): этим словом обозначалось всемогущество государства. При этом всегда признавалось, что всякий человек, каким бы то ни было образом посягнувший на величество государства, этим самым оказывался виновным в нечестии по отношению к Государству и должен был быть наказан смертью. Вооруженный этим неумолимым законом, император мог сокрушить всех, кто противодействовал ему, всех возбуждавших его подозрения, наконец, всех тех, чье существование было ему ненавистно, чьим богатствам он завидовал. Всего замечательнее здесь то, что эти убийства являлись вполне законными. Самые лучшие императоры настаивали на этом праве, хотя и не думали вовсе им пользоваться. Закон о величестве никогда не оспаривался в принципе. Никто не сомневался, что человек, занявший враждебное положение по отношению к общественной власти, по всей справедливости должен быть предан смертной казни. Самые ярые хулители жестокости Нерона и Домициана признавали тем не менее бесспорным постановлением публичного права то, что всякое покушение на верховную власть является уголовным преступлением.

(Fustel de Coulanges, La Gaule romaine, книга II, глава I, изд. Hachette).

Особую привилегию так называемых «друзей императора» составляло право быть принятыми каждое утро для засвидетельствования ему своего почтения. Сомнительно, чтоб император принимал еще кого-нибудь каждое утро. Префект претория и городской префект были также в числе друзей, не говоря уже о том, что сами их обязанности требовали их частого появления при дворе императора. Плиний Старший, имевший привычку являться к Веспасиану еще до зари, принадлежал, без сомнения, к кругу его друзей. Эта прерогатива являлась в то же время и обязанностью, которой нельзя было пренебречь безнаказанно, хотя, конечно, не все императоры были одинаково строги на этот счет.

Часто при пробуждении императора представлялись ему сенаторы в полном составе, или же каждый лично за себя. При известных обстоятельствах такие визиты были обязательны. Когда Поппея родила Нерону дочь, весь сенат явился в Антий поздравить его с

этим; из всех сенаторов лишь один Тразея не был принят, и это оскорбление явилось предвестником его близкой смерти. Август, который кичился своим уважением к республиканским формам, никогда не допускал, чтобы сенат явился к нему в день своих заседаний, но сам шел приветствовать сенаторов в курию; состарившись, он просил, чтобы его освободили от этой обязанности. Тиберий в начале своего властвования пригласил сенаторов явиться к нему в полном составе для того, чтобы они не смешивались с толпой. Иногда к двору императора представляли женщин и детей из сенаторских фамилий.

Основные законы 1906 г. представляют собой законодательный акт, который подвёл итог проведенной в 1905-1906 гг. реформе государственного строя России и являлся конституцией Российской империи на последнем этапе её существования. Были изданы взамен Свода Основных законов 1832 г. (см.) для закрепления результатов преобразований, прежде всего для исключения попыток Государственной думы разработать новую конституцию или иным способом расширить свои права.

Их проект был составлен в начале 1906 г. в государственной канцелярии под руководством товарища государственного секретаря П.А. Харитонова на основе западных конституций и целого ряда российских конституционных проектов: российских либералов (см. Проект основного закона Российской империи, составленный С.А. Муромцевым), и ряда сановников. Затем документ был окончательно отредактирован государственным секретарем бар. Ю.А. Икскулем. Проект государственной канцелярии не вводил преобладания императорской власти над законодательными палатами, фактически оставляя открытым вопрос об их соотношении.

В марте 1906 г. проект был передан императором в Совет министров, возглавляемый гр. С.Ю. Витте. Правительство предложило восстановить определение власти императора как "самодержавной", предоставить ему право издавать указы не только "для приведения законов в исполнение" но и "для устройства частей государственного управления, для ограждения государственной и общественной безопасности и порядка, а также для обеспечения народного благосостояния", и объявлять "общее прощение" преступников. Была подчеркнута роль монарха как руководителя внешней политики и обороны, появились статьи об издании им без участия Думы нормативных актов по вооружённым силам, об ответственности правительства перед императором, его праве вводить исключительное и военное положения и увольнять судей. Было изъято положение о необходимости согласия палат на изменение границ.

Совет министров также ввёл статьи о призыве прошлогоднего контингента новобранцев в случае непринятия законопроекта об его численности, дополнил проект основными положениями Правил 8.3.1906 , убрал положения о министерской скрепе императорских указов, возможности судебной ответственности министров перед палатами, равенстве независимо от происхождения и вероисповедания, судебном контроле над арестами, неприкосновенности переписки, праве петиций. Были введены положения о свободе веры и подзаконности распоряжений Совета министров, начальников ведомств и др. чиновников.

Для окончательного рассмотрения проекта в апреле 1906 г. было созвано III Царскосельское совещание под председательством императора Николая II с участием великих князей, министров, нескольких членов Гос. совета и сенаторов. Оно в общем одобрило проект Совета министров, восстановив несменяемость судей и отклонив несколько предложений, направленных на сохранение за императором неограниченной власти.

К этому времени стала ясной победа конституционно-демократической партии на выборах в I Государственную думу. Поэтому проект неофициально был передан группе кадетских деятелей во главе с С.А. Муромцевым. Их поправки более определенно провозглашали политические свободы, устанавливали подзаконность чрезвычайных указов императора, расширяли финансовые права Думы за счет Государственного совета, предоставляли палатам права инициативы пересмотра Основных законов и предъявления запросов министрам о нецелесообразных действиях, вводили судебную (а составленный той же группой проект тронной речи – и политическую) ответственность министров перед Думой.

Затем ряд высших чиновников во главе с председателем Государственного совета гр. Д.М. Сольским окончательно отредактировали проект особого совещания. В частности, они внесли кадетские поправки о введении скрепы министрами императорских указов и изъятии некоторых статей, закреплявших другие законы (о назначении монархом жалования и пенсий высшим чиновникам, о запрещении палатам отменять расходы, основанные на действующих законах), а также ввели право императора даровать любые милости, не предусмотренные законами.

Этот текст был утвержден 23 апреля 1906 г. императорским указом Правительствующему сенату. В указе говорилось: "в видах укрепления основ обновляемого государственного строя мы повелели свести воедино постановления, имеющие значение Основных государственных законов, подлежащих изменению лишь по почину нашему, и дополнить их положениями, точнее разграничивающими область принадлежащей нам нераздельно власти верховного государственного управления от власти законодательной" .

По своему содержанию Основные законы 1906 были сходны с зарубежными монархическими конституциями ХIХ в., особенно с японской 1889 г., в меньшей степени с прусской 1849 и австрийской 1861 гг. Постановление о полном устранении палат от внешней политики было свойственно европейским конституциям первой четверти ХIХ в. Однако ряд положений Основных законов России (о предоставлении палатам законодательной инициативы и относительно эффективный контроль Думы над чрезвычайными указами) появились в западной практике лишь в середине века.

Другие отличия российских Основных законов 1906 г. от европейских конституций второй половины ХIХ в. можно свести к следующему. Всероссийский император имел ряд дополнительных прав: на издание военно-уголовных и военно-процессуальных постановлений, на ограничение в правах чиновников, на милости, не предусмотренные законами, на назначение военных расходов. Палаты были лишены инициативы пересмотра конституции. Предусматривались гарантии против попыток Думы бороться с правительством путем отклонения бюджета или призыва новобранцев.

В литературе нет единого мнения о форме правления, установленной Основными законами 1906 г. Правые политики, публицисты и правоведы начала ХХ в. утверждали, что абсолютная монархия сохранялась, ссылаясь главным образом на сохранении титула "самодержец" и издании законов о преобразовании гос. строя самим монархом. К этому же выводу приходили радикальные публицисты и политики и некоторые правоведы, обосновывая его крайней ограниченностью прав Государственной думы, их несоблюдением на практике и преобладанием авторитарных методов в государственном управлении . Этой же точки зрения до 70-х гг. придерживались советские историки.

Некоторые авторы утверждают, что Основные законы установили нечто среднее между абсолютной и конституционной монархией, по форме напоминающее вторую, а на деле близкое к первой. Они признают этот нормативный акт конституцией, ограничивавшей власть императора, однако исходя из указанных выше аргументов полагают, что эти ограничения слабо действовали на практике. В частности, по мнению А.Н. Медушевского, Основные законы привели к установлению "мнимого конституционализма".

В начале ХХ в. министры называли форму правления страны «представительным строем». Некоторые советские и постсоветские авторы писали о невозможности определить форму правления, установленную Основными законами. Современные авторы этого направления используют термин "думская монархия".

Большинство исследователей начала ХХ в., западных авторов, с оговорками некоторые советские, а также большинство современных историков считают, что Основные законы 1906 г. означали переход к начальной стадии конституционной монархии. Эти авторы указывают, что действующая на их основе Дума реально ограничивала власть императора в законодательной и финансовой сферах, поэтому говорить о сохранении абсолютизма в любой форме нельзя. Ограничение полномочий парламента и отдельные случаи нарушения его прав свойственны для начального этапа конституционализма. Они имели определенные границы, за которыми были невозможны, поэтому являются лишь исключениями, не отменяющими правила.

Сохранение Основных законов в неизменности было одним из важнейших принципов политики императорского правительства. Они в общем пользовались поддержкой умеренно консервативных и консервативно-либеральных сил (до октябристов включительно). Последовательные сторонники абсолютизма обычно избегали открыто выражать недовольство ими, предпочитая соответственно истолковывать их. Левые, в т.ч. либералы, выражали крайнее недовольство Основными законами. По заявлению П.Н. Милюкова на III съезде партии народной свободы (апрель 1906), в них "лучшее… есть только ухудшение худших частей худших из европейских конституций". Съезд признал издание Основных законов "открытым и резким нарушением прав народа".

Они вызывали крайнее недовольство I Государственной думы, безуспешно добивавшейся их пересмотра (упразднения Государственного совета и ответственности правительства перед думским большинством), что послужило одной из важнейших причин ее конфликта с правительством. После ее роспуска таких требований не выдвигалось, однако право вето Государственного совета при издании законов и отсутствие эффективного контроля Думы над правительством продолжали вызывать резкое недовольство радикальных и либеральных кругов. Основные законы 1906 г. действовали без изменений до 1917 г. и были фактически отменены в результате победы Февральского восстания.

Основные законы 23.4.1906 г. существуют в двух вариантах. Первым является текст, утверждённый в этот день. Он включает только новые главы и 2 статьи (24-25) о продолжении действия постановлений предшествующих Основных законов о господствующем положении православной церкви, престолонаследии, регентстве, императорском титуле, государственном гербе и императорской семье. Положение о ней император мог пересматривать единолично, не меняя при этом других законов и не увеличивая государственных расходов. Вторым является текст, объединивший новые и продолжавшие действовать статьи и опубликованный в 1906 г. в Своде законов Российской империи. Именно это издание использовалось в политической и правовой практике и приводится здесь. В то же время опущены продолжавшие действовать главы Основных законов 1832 г.

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ. Основные Государственные Законы

Ст. 1. Государство Российское едино и нераздельно .

Ст. 2. Великое княжество Финляндское, составляя нераздельную часть государства Российского, во внутренних своих делах управляется особыми установлениями на основании особого законодательства .

Ст. 3. Русский язык есть язык общегосударственный и обязателен в армии, во флоте и во всех государственных и общественных установлениях. Употребление местных языков и наречий в государственных и общественных установлениях определяется особыми законами .

ГЛАВА ПЕРВАЯ. О существе верховной самодержавной власти

Ст. 4. Императору всероссийскому принадлежит верховная самодержавная власть. Повиноваться власти его не только за страх, но и за совесть сам Бог повелевает .

Ст. 5. Особа государя императора священна и неприкосновенна .

Ст. 6. Та же верховная самодержавная власть принадлежит государыне императрице, когда наследство престола, в порядке, для сего установленном, дойдет до лица женского; но супруг ее не почитается государем; он пользуется почестями и преимуществами, наравне с супругами государей, кроме титула.

Ст. 7. Государь император осуществляет законодательную власть в единении с Государственным советом и Государственною думою .

Ст. 8. Государю императору принадлежит почин по всем предметам законодательства. Единственно по его почину Основные государственные законы могут подлежать пересмотру в Государственном совете и Государственной думе .

Ст. 9. Государь император утверждает законы и без его утверждения никакой закон не может иметь своего совершения .

Ст. 10. Власть управления во всем ее объеме принадлежит государю императору в пределах всего государства Российского. В управлении верховном власть его действует непосредственно; в делах же управления подчиненного определенная степень власти вверяется от него, согласно закону, подлежащим местам и лицам, действующим его именем и по его повелениям.

Ст. 11. Государь император в порядке верховного управления издает, в соответствии с законами, указы для устройства и приведения в действие различных частей государственного управления, а равно повеления, необходимые для исполнения законов .

Ст. 12. Государь император есть верховный руководитель всех внешних сношений Российского государства с иностранными державами. Им же определяется направление международной политики Российского государства.

Ст. 13. Государь император объявляет войну и заключает мир, а равно договоры с иностранными государствами.

Ст. 14. Государь император есть державный вождь российской армии и флота. Ему принадлежит верховное начальствование над всеми сухопутными и морскими вооруженными силами Российского государства. Он определяет устройство армии и флота и издает указы и повеления относительно: дислокации войск, приведения их на военное положение, обучения их, прохождения службы чинами армии и флота и всего вообще относящегося до устройства вооруженных сил и обороны Российского государства. Государем императором в порядке верховного управления устанавливаются также ограничения в отношении права жительства и приобретения недвижимого имущества в местностях, которые составляют крепостные районы и опорные пункты для армии и флота.

Ст. 15. Государь император объявляет местности на военном или исключительном положении .

Ст. 16. Государю императору принадлежит право чеканки монеты и определение внешнего ее вида.

Ст. 17. Государь император назначает и увольняет председателя Совета министров, министров и главноуправляющих отдельными частями, а также прочих должностных лиц, если для последних не установлено законом иного порядка назначения и увольнения .

Ст. 18. Государь император в порядке верховного управления устанавливает в отношении служащих ограничения, вызываемые требованиями государственной службы .

Ст. 19. Государь император жалует титулы, ордена и другие государственные отличия, а также права состояния. Им же непосредственно определяются условия и порядок пожалования титулов, орденов и отличий.

Ст. 20. Государь император издает непосредственно указы и повеления как в отношении имуществ, личную его собственность составляющих, так равно в отношении имуществ, именуемых государевыми, кои, всегда принадлежа царствующему императору, не могут быть завещаемы, поступать в раздел и подлежать иным видам отчуждения. Как те, так и другие имущества не подчиняются платежу налогов и сборов.

Ст. 21. Государю императору, как главе императорского дома принадлежат, согласно Учреждению о императорской фамилии, распоряжения по имуществам удельным. Им же определяются также устройство состоящих в ведении министра императорского двора учреждений и установлений, равно как порядок управления оными.

Ст. 22. Судебная власть осуществляется от имени государя императора установленными законом судами, решения коих приводятся в исполнение именем императорского величества.

Ст. 23. Государю императору принадлежит помилование осужденных, смягчение наказаний и общее прощение совершивших преступные деяния с прекращением судебного против них преследования и освобождением их от суда и наказания, а также сложение в путях монаршего милосердия казенных взысканий и вообще дарование милостей в случаях особых, не подходящих под действие общих законов, когда сим не нарушаются ничьи огражденные законом интересы и гражданские права .

Ст. 24. Указы и повеления государя императора, в порядке верховного управления или непосредственно им издаваемые, скрепляются председателем Совета министров или подлежащим министром либо главноуправляющим отдельною частью и обнародываются Правительствующим сенатом.

ГЛАВА ВТОРАЯ. О порядке наследия престола

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. О совершеннолетии государя императора, о правительстве и опеке

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. О вступлении на престол и присяге подданства

ГЛАВА ПЯТАЯ. О священном короновании и миропомазании

ГЛАВА ШЕСТАЯ. О титуле его императорского величества и о государственном гербе

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. О вере

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. О правах и обязанностях российских подданных

Ст. 69. Условия приобретения прав российского подданства, равно как и их утраты, определяются законом.

Ст. 70. Защита престола и отечества есть священная обязанность каждого русского подданного. Мужское население, без различия состояний, подлежит воинской повинности согласно постановлениям закона.

Ст. 71. Российские подданные обязаны платить установленные законом налоги и пошлины, а также отбывать повинности согласно постановлениям закона.

Ст. 72. Никто не может подлежать преследованию за преступное деяние иначе, как в порядке, законом определенном.

Ст. 73. Никто не может быть задержан под стражею иначе, как в случаях, законом определенных.

Ст. 74. Никто не может быть судим и наказан иначе, как за преступные деяния, предусмотренные действовавшими во время совершения сих деяний уголовными законами, если притом вновь изданные законы не исключают совершенных виновными деяний из числа преступных.

Ст. 75. Жилище каждого неприкосновенно. Производство в жилище, без согласия его хозяина, обыска или выемки допускается не иначе, как в случаях и в порядке, законом определенных.

Ст. 76. Каждый российский подданный имеет право свободно избирать место жительства и занятие, приобретать и отчуждать имущество и беспрепятственно выезжать за пределы государства. Ограничения в сих правах установлены особыми законами .

Ст. 77. Собственность неприкосновенна. Принудительное отчуждение недвижимых имуществ, когда сие необходимо для какой-либо государственной или общественной пользы, допускается не иначе, как за справедливое и приличное вознаграждение.

Ст. 78. Российские подданные имеют право устраивать собрания в целях, не противных законам, мирно и без оружия. Законом определяются условия, при которых могут происходить собрания, порядок их закрытия, а равно ограничение мест для собраний.

Ст. 79. Каждый может в пределах, установленных законом, высказывать изустно и письменно свои мысли, а равно распространять их путем печати или иными способами.

Ст. 80. Российские подданные имеют право образовывать общества и союзы в целях, не противных законам. Условия образования обществ и союзов, порядок их действий, условия и порядок сообщения им прав юридического лица, равно как порядок закрытия обществ и союзов, определяются законом .

Ст. 81. Российские подданные пользуются свободою веры. Условия пользования этой свободою определяются законом .

Ст. 82. Правами российских подданных иностранцы, в России пребывающие, пользуются с соблюдением ограничений, установленных законом .

Ст. 83. Изъятия из действия изложенных в сей главе постановлений в отношении местностей, объявленных на военном положении или в положении исключительном, определены особыми законами .

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. О законах

Ст. 84. Империя Российская управляется на твердых основаниях законов, изданных в установленном порядке .

Ст. 85. Сила законов равно обязательна для всех без изъятия российских подданных и для иностранцев, в Российском государстве пребывающих.

Ст. 86. Никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного совета и Государственной думы и восприять силу без утверждения государя императора.

Ст. 87. Во время прекращения занятий Государственной думы, если чрезвычайные обстоятельства вызовут необходимость в такой мере, которая требует обсуждения в порядке законодательном, Совет министров представляет о ней государю императору непосредственно. Мера эта не может, однако, вносить изменений ни в Основные государственные законы, ни в учреждения Государственного совета или Государственной думы, ни в постановления о выборах в Совет или в Думу. Действие такой меры прекращается, если подлежащим министром или главноуправляющим отдельною частью не будет внесен в Государственную думу в течение первых двух месяцев после возобновления занятий Думы соответствующий принятой мере законопроект, или его не примут Государственная дума или Государственный совет .

Ст. 88. Законы, особенно изданные для какой либо местности или части населения, новым общим законом не отменяются, если в нем именно такой отмены не постановлено.

Ст. 89. Каждый закон имеет силу только на будущее время, кроме тех случаев, когда в самом законе постановлено, что сила его распространяется и на время предшествующее, или что он есть только подтверждение и изъяснение смысла закона прежнего.

Ст. 90. Общее хранение законов полагается в Правительствующем сенате. Посему все законы должны быть вносимы в подлиннике или в заверенных списках в Правительствующий сенат.

Ст. 91. Законы обнародываются во всеобщее сведение Правительствующим сенатом в установленном порядке и прежде обнародования в действие не приводятся.

Ст. 92. Законодательные постановления не подлежат обнародованию, если порядок их издания не соответствует положениям сих Основных законов .

Ст. 93. По обнародовании, закон получает обязательную силу со времени назначенного для того в самом законе срока, при неустановлении же такового срока – со дня получения на месте листа Сенатского издания, в коем закон напечатан. В самом издаваемом законе может быть указано на обращение его, до обнародования, к исполнению по телеграфу или посредством нарочных.

Ст. 94. Закон не может быть отменен иначе, как только силою закона. Посему, доколе новым законом положительно не отменен закон существующий, он сохраняет полную свою силу.

Ст. 95. Никто не может отговариваться неведением закона, когда он был обнародован установленным порядком.

Ст. 96. Постановления по строевой, технической и хозяйственной частям, а равно положения и наказы учреждениям и должностным лицам военного и военно-морского ведомств, по рассмотрении Военным и Адмиралтейств советами, по принадлежности, непосредственно представляются государю императору, если только сии постановления, положения и наказы относятся собственно к одним упомянутым ведомствам, не касаются предметов общих законов и не вызывают нового расхода из казны или же вызываемый ими новый расход покрывается ожидаемыми сбережениями по финансовой смете военного или морского министерства, по принадлежности. В том же случае, когда новый расход не может быть покрыт указанными сбережениями, представление означенных постановлений, положений и наказов на высочайшее утверждение допускается лишь по испрошении в установленном порядке ассигнования соответственного кредита .

Ст. 97. Постановления по военно-судебной и военно-морской судебной частям издаются в порядке, установленном в сводах военных и военно-морских постановлений .

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. О Государственном совете и Государственной думе и образе их действий

Ст. 98. Государственный совет и Государственная дума ежегодно созываются указами Государя Императора.

Ст. 99. Продолжительность ежегодных занятий Государственного совета и Государственной думы и сроки перерыва их занятий в течение года определяются указами государя императора .

Ст. 100. Государственный совет образуется из членов по высочайшему назначению и членов по выборам. Общее число членов Совета, призываемых высочайшею властью к присутствованию в Совете из среды его членов по высочайшему назначению, не должно превышать общего числа членов Совета по выборам.

Ст. 101. Государственная дума образуется из членов, избираемых населением Российской империи на пять лет на основаниях, указанных в законоположениях о выборах в Думу .

Ст. 102. Государственный совет проверяет полномочия своих членов по выборам. Равным образом Государственная дума проверяет полномочия своих членов.

Ст. 103. Членом Государственного совета и членом Государственной думы одно и то же лицо одновременно быть не может.

Ст. 104. Состав членов Государственного совета по выборам может быть заменен новым составом до истечения срока полномочий сих членов по указу государя императора, коим назначаются и новые выборы членов Совета.

Ст. 105. Государственная дума может быть до истечения пятилетнего срока полномочий ее членов распущена указом государя императора. Тем же указом назначаются новые выборы в Думу и время ее созыва.

Ст. 106. Государственный совет и Государственная дума пользуются равными в делах законодательства правами.

Ст. 107. Государственному совету и Государственной думе в порядке, их учреждениями определенном, предоставляется возбуждать предположения об отмене или изменении действующих и издании новых законов, за исключением Основных государственных законов, почин пересмотра которых принадлежит единственно государю императору.

Ст. 108. Государственному совету и Государственной думе в порядке, их учреждениями определенном, предоставляется обращаться к министрам и главноуправляющим отдельными частями, подчиненным по закону Правительствующему сенату, с запросами по поводу таких последовавших с их стороны или подведомственных им лиц и установлений действий, кои представляются незакономерными.

Ст. 109. Ведению Государственного совета и Государственной думы и обсуждению их в порядке, учреждениями их определенном, подлежат те дела, кои указаны в учреждениях Совета и Думы.

Ст. 110. Законодательные предположения рассматриваются в Государственной думе и, по одобрении ею, поступают в Государственный совет. Законодательные предположения, предначертанные по почину Государственного совета, рассматриваются в Совете, и, по одобрении им, поступают в Думу .

Ст. 111. Законопроекты, не принятые Государственным советом или Государственною думою, признаются отклоненными.

Ст. 112. Законопроекты, предначертанные по почину Государственного совета или Государственной думы и не удостоившиеся высочайшего утверждения, не могут быть внесены на законодательное рассмотрение в течение той же сессии. Законопроекты, предначертанные по почину Государственного совета или Государственной думы и отклоненные одним из сих установлений, могут быть вносимы на законодательное рассмотрение в течение той же сессии, если последует высочайшее на то повеление.

1 Ст. 13. Законопроекты, поступившие в Государственную думу и одобренные как ею, так и Государственным советом, равно как законопроекты, предначертанные по почину Государственного совета и одобренные как им, так и Государственною думою, представляются государю императору председателем Государственного совета.

Ст. 114. При обсуждении государственной росписи не подлежат исключению или сокращению назначения на платежи по государственным долгам и по другим принятым на себя Российским государством обязательствам.

Ст. 115. Кредиты на расходы министерства императорского двора вместе с состоящими в его ведении учреждениями в суммах, не превышающих ассигнований по государственной росписи на 1906 год, обсуждению Государственного совета и Государственной думы не подлежат. Равным образом не подлежат их обсуждению такие изменения означенных кредитов, которые обусловливаются постановлениями Учреждения о императорской фамилии, соответственно происшедшим в ней переменам .

Ст. 116. Если государственная роспись не будет утверждена к началу сметного периода, то остается в силе последняя установленным порядком утвержденная роспись, с теми лишь изменениями, какие обусловливаются исполнением последовавших после ее утверждения узаконений. Впредь до обнародования новой росписи по постановлениям Совета министров в распоряжение министерств и главных управлений открываются постепенно кредиты в размерах действительной потребности, не превышающие, однако, в месяц, во всей их совокупности, одной двенадцатой части общего по росписи итога расходов .

Ст. 117. Чрезвычайные сверхсметные кредиты на потребности военного времени и на особые приготовления, предшествуюшие войне, открываются по всем ведомствам в порядке верховного управления на основаниях, в законе определенных .

Ст. 118. Государственные займы для покрытия как сметных, так и сверхсметных расходов разрешаются порядком, установленным для утверждения государственной росписи доходов и расходов. Государственные займы для покрытия расходов в случаях и в пределах, предусмотренных в статье 116, а также займы для покрытия расходов, назначаемых на основании статьи 117, разрешаются государем императором в порядке верховного управления. Время и условия совершения государственных займов определяются в порядке верховного управления.

Ст. 119. Если по заблаговременном внесении в Государственную думу предположений о числе людей, потребном для пополнения армии и флота, закон по сему предмету не будет в установленном порядке издан к 1 мая, то указом государя императора призывается на военную службу необходимое число людей, не свыше, однако, назначенного в предшествующем году .

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. О Совете министров, министрах и главноуправляющих отдельными частями

Ст. 120. Направление и объединение действий министров и главноуправляющих отдельными частями по предметам как законодательства, так и высшего государственного управления возлагается на Совет министров на основаниях, в законе определенных .

Ст. 121. Министры и главноуправляющие отдельными частями имеют право участия в голосовании в Государственном совете и Государственной думе только в том случае, если они состоят членами сих установлений.

Ст. 122. Обязательные постановления, инструкции и распоряжения, издаваемые Советом министров, министрами и главноуправляющими отдельными частями, а также другими, на то законом уполномоченными, установлениями, не должны противоречить законам.

Ст. 123. Председатель Совета министров, министры и главноуправляющие отдельными частями ответствуют пред государем императором за общий ход государственного управления. Каждый из них в отдельности ответствует за свои действия и распоряжения.

Ст. 124. За преступные по должности деяния председатель Совета министров, министры и главноуправляющие отдельными частями подлежат гражданской и уголовной ответственности на основаниях, в законе определённых .

РАЗДЕЛ ВТОРОЙ. Учреждение императорской фамилии

Свод законов Российской империи. Издание 1906 года. Т. 1 Ч. 1. Свод Основных государственных законов. СПб., 1906