Что такое кризис идентичности в истории определение. Кризис самоидентификации – это дверь в новую жизнь
Л.Л. Мельникова
Поиск смысла жизни является одной из важнейших экзистенциальных характеристик личности. И хотя жизнь человека имеет биологическое измерение, ее сущность определяется в первую очередь содержащимися в ней социальными и культурными смыслами. Важную роль в обретении таких смыслов играет процесс идентификации. Проблема идентификации – далеко не новый тренд в пространстве социально-гуманитарных исследований, однако в периоды глубинных изменений социума она приобретает особую остроту. Анализируя данную проблему в контексте постсоветской реальности, естественно предположить, что в условиях продолжающейся системной трансформации и системного кризиса общества, а также растущего влияния глобализационных процессов идентичность и идентификация существенным образом видоизменяются и приобретают новые формы. В данной статье предпринимается попытка выявить специфику идентификации в постсоветском обществе (речь идет, главным образом, о ситуации в России и Беларуси) в условиях глобализации.
Рассматривая феномены идентичности и идентификации на постсоветском пространстве, исследователи диагностируют их кризис как на индивидуальном, так и коллективном уровнях. Кризис индивидуальной идентичности означает, что личность утрачивает ощущение своей целостности, а также целостность восприятия собственной жизни и судьбы. Кризис идентификации проявляется в том, что «Я» перестает отождествлять себя с некоторым определенным сообществом. Это нарушает процесс установления связи субъекта с социальным целым и ускоряет нарастание социальной нестабильности.
Основным показателем кризиса коллективной идентичности является существенное уменьшение числа людей, сознательно причисляющих себя к определенной коллективной реальности, которую они раньше поддерживали.
На постсоветском пространстве кризис идентичности был обусловлен не только разрушением прежних социальных и политических структур, он оказался напрямую связанным с деформационными процессами в сфере культуры. И это не случайно – трансформация и разрушение культурных образцов всегда сопровождаются изменениями во внутреннем мире личности, поскольку значительная часть того, что думают и чувствуют индивиды, а также значительная часть их представлений о себе формируется под влиянием культуры, к которой они принадлежат.
Духовный кризис, охвативший постсоветские страны, в качестве одного из компонентов содержал в себя кризис аксиосферы: кризис идеалов коммунизма и коммунистической идеологии. Вследствие этого из духовного пространства общественной жизни и из культуры в целом исчез унифицирующий, интегративный компонент – метанарратив, если воспользоваться понятийным аппаратом постмодернистской парадигмы. Под влиянием глобализационных процессов кризис системы ценностей в постсоветском обществе приобрел особую остроту, поскольку в деформированное ценностное пространство стремительно ворвались ценности западной массовой культуры, что значительно ускорило фрагментаризацию аксиосферы . Возникла сложная ситуация, когда в пространстве одной конкретной культуры одновременно начали функционировать диаметрально противоположные ценностные компоненты и координаты. Это свидетельствовало о появлении феномена диссеминации аксиосферы , который ранее был характерен только для западного общества. Анализируя последнее обстоятельство, французский философ Жан Бодрийяр отмечал, что «прославленное движение современности привело не к трансмутации всех ценностей, как мы мечтали, но к рассеиванию и запутанности ценностей» .
Кризисное состояние духовной сферы привело к разрушению практически всех прежних традиций, обеспечивающих сохранность коллективной памяти. В свою очередь, исчезновение такой памяти, всегда сопровождается крайне негативными социально-психологическими последствиями: личность начинает чувствовать себя оторванной от своих корней, не связанной с предшествующими поколениями и их судьбой – происходит разрыв межпоколенческих уз. Неприятие общего прошлого дополняется утратой веры в общее будущее.
В ситуации духовного кризиса не только у отдельного субъекта, но и у целых социальных групп возникает ощущение прерывности истории. Более того, в период социальной трансформации негативное восприятие прошлого не только поддерживают, но и инициируют политические элиты, утверждая, что предшествующее историческое развитие было ошибкой, отклонением от магистрального пути и что сейчас, с их приходом, начинается подлинная история. В результате – у значительной части населения возникает желание отмежеваться от прошлого своей страны, убедить себя в том, что личная жизнь и судьба отдельного человека никак не связаны с социальными процессами. У представителей старшего поколения ощущение прерывности истории нередко дополняется ощущением того, что жизнь не состоялась, не удалась, а значит, лишена всякого смысла.
Проявления кризиса культуры и соответственно культурной идентификации стали очевидными в постсоветский период, однако предпосылки этих процессов начали складываться задолго до этого. Уже в 60-е годы XX века у значительной части населения стал постепенно формироваться «комплекс неполноценности» собственной культуры. Политическая установка «Догнать и перегнать Запад», определяющая стратегию развития социума, имплицитно содержала в себе оценку западной культуры как эталонной и совершенной, а оценку собственной культуры – как культуры второго сорта, от которой следует избавляться. К началу системного кризиса советского общества массовое сознание было частично подготовлено к отказу от прежних ценностей и восприятию новых, как впоследствии оказалось, далеко не лучших культурных образцов.
Констатация кризиса идентификации в то же время не тождественна утверждению, что процесс идентификации прекратился. Как нельзя отменить поиск личностью смыслов собственного бытия, так и нельзя прекратить процесс идентификации. Другое дело, что в современных условиях он становится иным, протекает в новых условиях: в пространстве мозаичной культуры, – где равноправно соприсутствуют альтернативные идеологические и аксиологические системы. Идентификация в таких условиях приобретает новые формы.
Обесценивание социальных и политических структур в глазах личности, утрата культурой ядра универсальности, отсутствие конструктивной исторической и межпоколенческой преемственности заставляют индивида искать смыслы собственного бытия в границах повседневности и горизонтальных связей. И как следствие – бытовая сфера приобретает особую ценность, становится суверенной. Возникает сопричастность общему быту вместо сопричастности общему благу. На постсоветском пространстве такая «бытовая идентификация» получила массовое распространение. Она свидетельствовала о разрушении коллективной идентичности и разорванности «социальной ткани» общественной жизни.
Живя в обществе, осваивая культуру, личность одновременно включается в символическую среду и действует посредством нее. Сталкиваясь с реальностью, человек переживает ее, демонстрирует к ней свое отношение. В процессе переживания своего бытия личность использует символы: «символизирует» реальность, приписывая ей определенные значения, которые никогда не совпадают с их строгим семантическим определением. Разнообразие интерпретаций становится возможным потому, что все языки и языковые формы кодируют, удерживают в себе многозначность. В реальной человеческой коммуникации всегда существует зазор между символами и закрепленными за ними символическими значениями. В связи с этим вся реальность, воспринимаемая субъектом, является виртуальной. Виртуальная реальность – это реальность, переживаемая субъектом лично и представляемая им с помощью символов.
В пространстве современной культуры складывается иная ситуация. Благодаря средствам массовой коммуникации, сама реальность полностью воспроизводится с помощью виртуальных образов. Зазор между реальностью и виртуальностью исчезает, и именно виртуальность начинает восприниматься как единственная реальность. Возникает новый феномен – реальная виртуальность – мультимедийный текст, который входит в жизненный опыт личности на правах подлинной реальности. В такой ситуации субъект переживает и интерпретирует уже не реальность, а виртуальность. С реальной реальностью субъект утрачивает связь и теряет над ней контроль. Поскольку средства массовой информации обладают способностью инкорпорировать в свое пространство любые формы проявления культуры, возникает дифференциация среди их пользователей, что приводит к появлению виртуальных сообществ.
Формируется новая форма идентификации – идентификация с виртуальным , которая в то же время предстает как виртуальная идентификация.
В силу динамизма социальной реальности, особенно в периоды трансформации общества, субъект оказывается вынужденным менять сообщества, с которыми он себя отождествляет. В этом случае идентификация приобретает «эстафетный» характер, становится куматоидной. Наличие такой «скользящей», а точнее, постоянно ускользающей от субъекта, идентичности свидетельствует о том, что специфической чертой идентичности, как результата идентификации, становится неопределенность .
Одним из возможных векторов идентификации в условиях современных глобальных преобразований становится «ретро-идентификация» – возврат к первичным источникам идентичности. Указывая на это обстоятельство, Мануэль Кастельс в своей работе «Информационная эпоха: экономика, общество и культура» пишет: «В мире, где господствует столь неконтролируемые и беспорядочные изменения, люди склонны группироваться вокруг первичных источников идентичности: религиозных, этнических,
территориальных, национальных» . Если в современной России такой вектор идентификации хорошо просматривается в феномене «этнизации» и в возросшем интересе к религии, то в белорусском обществе, в силу незавершенности процесса формирования белорусской нации, в качестве такого первичного источника идентичности выступает территория.
Заметным явлением становится сегодня фрагментарная идентификация , воспроизводящая частичную личность , у которой сформированными и проявленными являются не все части ее «Я». Современная массовая культура активно продуцирует клише, по которым субъект может идентифицировать свое телесное или социальное «Я», оставляя практически без внимания «Я» духовное. В этом же направлении действуют средства массовой информации, постоянно напоминая человеку, каким должно быть его тело. Идентификация, ориентированная на проявленность физического «Я», как правило, сопровождается высвобождением деструктивного бессознательного, что способствует дальнейшему углублению духовного кризиса.
Подводя итог, следует отметить, что на постсоветском пространстве в условиях социальной трансформации существенным образом деформировался процесс идентификации. Он приобрел новые формы, а его основными модусами стали модус неопределенности и модус фрагментарности . Это привело к изменению структуры идентичности, поскольку исчезли или существенным образом модифицировались социальные реалии, с которыми личность ранее себя отождествляла.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бодрийяр, Ж. Прозрачность зла / Ж. Бодрийяр. – М., 2006.
2. Кастельс, М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / М. Кастельс. – М., 2000.
11. Цапенко И. П. ИКТ и глобальная мобильность труда // Информационное общество. - 2011. - № 2. - С. 18-28.
12. Шрейдер Ю. А. Социокультурные и технико-экономические аспекты развития информационной среды // Информатика и культура. - Новосибирск, 1990. - С. 50-51.
13. Яременко И. А. Организационно-педагогические условия формирования социальной активности личности средствами массовой информации: дис. ... канд. пед. наук. - Магнитогорск, 2000. - 190 с.
1. Basalaev Yu.M. and Basalaeva O.G. Formirovanie infoimacionnoy kartiny mira kak metodologicheskogo sredstva izucheniya informatsionnoy real"nosti . Mezhdunarodnihyy zhurnal eksperiment"nogo obrazovaniya , 2014, no 5 (2), pp. 90-92. (In Russ.)
2. Basalaeva O.G. Informatsionnyy obraz mira: funktsional"nyy podkhod . Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta kul"tury i iskusstv , 2013, no 24, pp. 274-280. (In Russ.)
3. Basalaeva O.G. Funktsiya ponimaniya v chastnonauchnoy kartine mira . Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta kul "tury i iskusstv , 2012, no 1, pp. 215-220. (In Russ.)
4. Kagan M.S., Etkind A.M. Individual"nost" kak ob"ektivnaya i sub"ektivnaya real"nost" . Voprosypsikhologii , 1989, no 4, pp. 4-15. (In Russ.)
5. Kan R. Robert Kan: eksklyuzivnoe interv"yu zhurnalu "Informatsionnoe obshchestvo" . Informacionnoe obshchestvo , 2009, no 4-5, pp. 68-75. (In Russ.)
6. Kapterev A.I. Informatizatsiya sotsiokul"turnogo . Moscow, 2004. 512 p. (In Russ.)
7. Kogan V.Z. Teoriya informatsionnogo vzaimodeystviya. Filosofsko-sotsiologicheskie ocherki . Novosibirsk, 1991. 320 p. (In Russ.)
8. Kogan V.Z. Chelovek v potoke informatsii . Novosibirsk, 1981. 177 p. (In Russ.)
9. Noveyshiy filosofskiy slovar" . Minsk, 2003. 1280 p. (In Russ.)
10. Turonok S.G. Internet i politicheskiy protsess . Obshchestvenyye nauki i sovremennost" , 2001, no 6, pp. 51-63. (In Russ.)
11. Capenko I.P. IKT i global"naya mobil"nost" truda . Informatsionnoe obshchestvo , 2011, no 2, pp. 18-28. (In Russ.)
12. Shreyjder Yu.A. Sotsiokul"turnye i tekhniko-ekonomicheskie aspekty razvitiya informatsionnoy sredy . Informatika i kul"tura . Novosibirsk, 1990, pp. 50-51. (In Russ.)
13. Yaremenko I.A. Organizatsionno-pedagogicheskie usloviya formirovaniya sotsial"noy aktivnosti lichnosti sredstva-mi massovoy informatsii. Diss. kand. ped. nauk. . Magnitogorsk, 2000. 190 p. (In Russ.)
УДК 316.16: 141.7
КРИЗИС ИДЕНТИЧНОСТИ КАК НОРМООБРАЗУЮЩЕЕ СТАНОВЛЕНИЕ ЛИЧНОСТИ
Жукова Ольга Ивановна, доктор философских наук, профессор кафедры философии, Кемеровский государственный университет (г. Кемерово, РФ). E-mail: [email protected]
Жуков Владимир Дмитриевич, кандидат философских наук, доцент, заведующий кафедрой философии, Кемеровская государственная медицинская академия (г. Кемерово, РФ). E-mail: [email protected]
В статье рассматривается проблема идентичности как то, что позиционирует личность в качестве индивидуальной неповторимости и то, что позволяет ей формировать собственное «я»; подчеркивается,
что по мере усложнения мира социума идентичность приобретает множественный характер. Авторами кризис идентичности рассматривается как конфликт между сложившимися устойчивыми структурами идентичности индивида и соответствующим способом вписывания ее в окружающую реальность. Авторы приходит к выводу, что кризис идентичности - это неизбежный и логичный этап на пути развития личности и обретения себя в качестве гармоничной целостности.
Ключевые слова: личность, самость, идентичность, кризис идентичности.
IDENTITY CRISIS AS A NORM-SETTING FORMATION OF PERSONALITY
Zhukova Olga Ivanovna, Doctor of Philosophic Sciences, Professor of Chair of Philosophy of Kemerovo State University (Kemerovo, Russian Federation). E-mail: [email protected]
Zhucov Vladimir Dmitrievich, Candidate of Philosophical Sciences, Docent, Chair of Philosophy, Kemerovo State Medical Academy (Kemerovo, Russian Federation). E-mail: [email protected]
The article deals with the problem of identity that considers personality as an individual uniqueness and allows it to form his own ego. Identity gets multiple nature as the world society becomes more complicated. The authors consider identity crisis as a conflict between the established stable structures of the individual identity and the appropriate manner of inscribing it in the surrounding reality. The authors conclude that the identity crisis is inevitable and logical stage of personal development and finding himself as a harmonious whole.
Keywords: personality, self, identity, identity crisis.
Сегодня с полным основанием можно говорить о том, что современный социум утратил устойчивые социальные общности, которые сплетали единую социальную ткань, позволяя самости обретать аутентичную себе систему социальных координат. Вращаясь во множестве разнопорядковых реальностей, извлекая из них определенный для себя опыт, человек, тем не менее, не идентифицирует себя ни с одной из них. Подобное неустойчивое положение индивида, его образа, как в собственных глазах, так и в глазах других, стало естественным и даже привычным явлением.
Дело не только в том, что человек лишился определенных гарантий данной устойчивости в социокультурной реальности. В истории всегда были периоды, которые воспринимались, описывались как катастрофические, распадающиеся, деструктивные. Но они не понимались и не анализировались в качестве «кризиса идентичности». Безусловно, это явление имеет свои объективные причины, на которые обращает внимание теоретическая мысль и где попытки осознания данной тенденции предпринимаются в разных исследовательских программах.
Проблема идентичности - одна из преобладающих в современном гуманитарном зна-
нии. Термин этот прочно вошел в дискурсивные практики интеллектуального сообщества. Философы и психологи практически соединили понятия самосознания и идентичности, культурологи рассматривают культурную и субкультуральную идентичность, политологи - мультикультураль-ность и национальную идентичность. Понятие «идентичность» прилагается к индивидам, культурам, субкультурам, этносам, нациям. В литературе имеется достаточно много типологий и классификаций идентичности. Их подразделяют на «индивидуальные» и «групповые», «позитивные» и «негативные», «локальные» и «надло-кальные», «фундаментальные» и «релятивные». Самыми основополагающими считаются этнические, расовые, национальные и цивилизационные идентичности, связанные с антропологическими, языковыми, культурными и религиозными различиями индивидов. Такая широта и частота использования данного понятия, конечно, не являются случайными, а выражают объективно существующие процессы, происходящие в социокультурной реальности. Несмотря на то, что в литературе отмечается достаточно разнопорядковое осмысление данного феномена, связанное с междисциплинарным характером его изучения
и серьезно разнящееся в зависимости от предмета исследования, на сегодняшний день сложилось определенное понимание идентичности, позволяющее фиксировать его существенные характеристики.
Термин идентичность (от лат. корня idem -то же самое) обозначает прежде всего (что обычно фиксируется в словарях) структуру вещей, которые остаются теми же самыми, сохраняющими свою сущность при всех трансформациях. Здесь необходимо учитывать, что нас интересует не широкий спектр видения данного феномена, где речь идет об установлении тождества однозначного соответствия по отношению к разным объектам, а применение этого соответствия по отношению к индивиду. Отсюда, в контексте исследования, проблема идентичности будет нами рассматриваться как то, что позиционирует личность в качестве индивидуальной неповторимости и то, что позволяет ей оставаться самой собой.
Идентичность личности не означает ее тождественности с другими. Здесь, в первую очередь, речь заходит об идентичности, тождественности личности по отношению к самой себе, и в этом заключается ее простое обозначение. Но очевидно, что данная простота весьма обманчива, так как «тождественность личности самой себе» - одна из сложнейших и мучительных проблем ее развития, где сами параметры, координаты данной тождественности не даны в качестве непреложных и однозначных. Данная тождественность всегда ищется и корректируется сквозь призму опыта ее взросления и становления в качестве зрелой, целостной самости, где немаловажную роль играют ее духовные способности, одной из которых является способность к постоянной открытости в постижении нового.
Данная тождественность может связываться с антиномичностью идентичности, где можно определить точку соприкосновения между двумя противоречивыми представлениями идентичности. Здесь, с одной стороны, как показывает П. Рикер, идентичность выступает как тождественность (лат. idem), c другой - проявляет себя как самость (лат. ipse). В первом случае (idem) речь идет об одинаковости, самотождественности, которая находит свое отражение в генетической, биологической основе индивида, воплощенной в его характере. Во втором случае (ipse) речь идет о самости и ее изменении, изменении,
происходящим с тем, что не меняется. В этом плане можно говорить о том, что личность есть единство устойчивости и изменчивости. Даже сама фиксация такого различие между этими двумя вариантами идентичности проявляется в таких терминах, которые одновременно являются и дескриптивными, и символическими: характер и сдержанное слово. Под характером здесь имеется в виду «совокупность отличительных признаков, позволяющих повторно идентифицировать человеческого индивида как самотождественного. Благодаря дескриптивным чертам характер вбирает в себя количественную и качественную идентичность, непрерывное постоянство, постоянство во времени. Именно так он эмблематическим образом обозначает тождественность личности» .
Дело в том, что по характеру, обозначаемому как сочетание длительных предрасположен-ностей, можно узнать человека. С понятием предрасположенности сочетается понятие привычки, как уже наличествующей, так и приобретенной. Каждая привычка образует некоторую черту личности, черту ее характера, по которой она распознается. Тем самым характер становится совокупностью этих отличительных знаков. Также понятие предрасположенности связывается с приобретенными идентификациями, с помощью которых в состав тождественного привносится новое. По большому счету, идентичность человека устанавливается по таким идентификациям, как ценности, нормы, идеалы, герои. В них личность узнает себя и по ним определяет приоритеты своего бытия. Благодаря приобретенным привычкам и идентификациям, то есть предрасположен-ностям, у характера формируется и качественная и количественная идентичность, не прекращающееся постоянство изменения, постоянство во времени, определяющие его тождественность. В характере idem и ipse стремятся препятствовать их различению, поэтому вполне логично для различения идентичности самости и идентичности тождественного обращаться к другой модели постоянства во времени, чем характер, -модели сдержанного слова.
Именно верность сдержанному слову является показательным выражением идентичности противоположной модели характера. Сдержанное слово и говорит о том, что личность сохраняется. Сдерживая слово, обещание, человек символи-
зирует собой некий вызов, брошенный времени, отрицая тем самым изменения. Как бы не изменялись его предпочтения, желания, привязанности, наклонности, он сохраняет самого себя. Подобную устойчивость ему и придает сдержанное слово.
Здесь принципиально важным оказывается то, что личность является личностью, если она включена в этическую плоскость своего существования. Этический параметр (особенно проявляющейся в таком термине, как «ответственность») обозначает, что личность существует так, чтобы другой мог на нее рассчитывать, а рассчитывать - это и значит держать ответ, слово за свои поступки перед другим.
Итак, понятие «идентичность личности» обозначает непротиворечивый, личностно принимаемый образ самости во всем спектре самых разнообразных взаимоотношений с окружающей реальностью, где личность поддерживает, открывает саму себя через диалектику своей самостоятельности и многочисленных зависимостей. Идентичность личности - это прежде всего изменчивость при неизменной устойчивости. Идентичность не есть некое неизменное свойство присущее изначально, а то, что формируется, закрепляется или, наоборот, преобразовывается, трансформируется в процессе взаимоотношений с окружающей реальностью.
Проблема идентичности приобрела свое актуальное звучание с наступлением современной эпохи. До этого в обществе (которое можно обозначить и как традиционное или доиндуст-риальное) идентичность индивида определялась принадлежностью определенному социальному слою, которую невозможно было изменить по его желанию. Поэтому проблема самоидентичности принципиально не могла возникнуть в качестве основополагающей в данной социальной реальности.
В традиционном обществе идентичность представала высоко профилированной, то есть полностью представляющей ту объективную реальность, в которой она находилась. Фактически каждый человек был тем, за кого его принимали. П. Бергер и Н. Лукман пишут: «В таком обществе идентичности легко узнаваемы, как объективно, так и субъективно. Всякий знает про всякого, кем является другой и он сам. Рыцарь является рыцарем, а крестьянин - крестьянином,
как для других, так и для самого себя. Поэтому тут нет проблемы идентичности. Вопрос "Кто я такой?" - вряд ли возникнет в сознании, поскольку социально предопределенный ответ массивно реален субъективно и постоянно подтверждается всей социально значимой интеракцией. Это не в коем случае не означает, что индивид рад такой идентичности. Быть крестьянином вряд ли очень приятно, это включает в себя всякого рода субъективные реальные и настоятельные проблемы, совсем не радостные. Но в эти проблемы не входит проблема идентичности. Можно быть нищим или даже бунтующим крестьянином. Но он был именно крестьянином. Личности, сформированные в таких условиях, вряд ли понимают себя в терминах "скрытых глубин". "Поверхностное" и лежащее за поверхностью Я дифференцируется лишь в терминах степеней субъективной реальности, которая в каждый данный момент представлена в сознании, но не в терминах перманентной дифференциации "слоев" Я» . Итак, в традиционном обществе сознание людей мир воспринимало строго упорядоченным, иерар-хичным. В этом мире все имело свое место, все было взаимосвязано, гармонизировано. Каждый человек являлся исполнителем определенной социальной функции, которую исполняли до него, и после него будут исполнять другие.
В современных обществах подобные взаимоотношения принципиально меняются: межличностные отношения обретают независимость от связей родства, от клановых традиционных определений. Возникает личность, которая пытается воспринимать себя в качестве целостности своей индивидуальной жизни. Для нее в качестве главной становится проблема самоопределения, самоидентичности. Данная самоидентичность осмысливает себя в терминах автобиографии. В этом плане можно говорить о том, что автобиография является своеобразным структурирующим ядром самоидентичности. Ее наличие подразумевает возможность личности выстраивать целостную, планируемую логику своего жизненного проекта. Такой проект не может быть успешно реализован, если она не полагает в качестве естественного возможности выбора нескольких вариантов жизненного пути. Признание данной вариативности означает, что личность должна сознательно осуществить выбор своей жизненной программы, «выбирая» которую она, в конечном
счете, формирует себя, свою тождественность с определенной группой, образом жизни, ценностными императивами.
По мере усложнения мира социума - вступления обществ в стадию постиндустриального развития - (и здесь неважно как данное общество будет обозначаться: «постиндустриальным» «информационным», «обществом риска», «обществом постмодерна» и т. д.) идентичность начинает приобретать множественный характер. Все это приводит к сложной проблеме, с которой она сталкивается. Индивид начинает ощущать себя совокупностью самых разных ролей, которые ему приходится исполнять и в которых присутствует лишь самая минимальная часть его целостности. Причем ему приходится постоянно держать под контролем взаимодействие между собой этих ролей, не позволяя им вмешиваться в исполнении друг друга, поскольку каждая из них имеет свой собственный контекст и может быть совершенно неуместна и неприемлема в другом. Таким образом, он нигде не чувствует себя аутентично в полной мере, у него нет однозначного образа себя, который выступал бы для него как естественный и очевидный. Наличие множества идентичностей приводит личность к определенному замешательству, которое обозначается как кризис идентичности.
Если исходить из социально-онтологических оснований кризиса идентичности, то они заключаются в размывании свойственных классическому обществу модерна привычных, устойчивых социальных образований, текучести социальных структур постиндустриального общества. Не случайно постсовременность обозначается как «текучая», «мягкая», «бархатная», в которой устойчивые социальные классы, прослойки (объединенные общностью социальных интересов) уступают место случайным, возможным при определенных условиях объединениям, скрепленным лишь условностью социального символа.
Появление терминов «неокочевничество», «номадическая идентичность», сравнивающих жизнь современного человека с образом жизни кочевников, как раз и отражают размывание устойчивых социальных структур. Когда в свое время А. Тоффлер говорил о кочевничестве, то он под ним подразумевал самоощущения людей вынужденных мигрировать, менять место жительства, работы и сопутствующие этому, состояния
потерянности, депрессии, которые они испытывали. Сегодня неокочевничество скорее выражает не трудную жизненную ситуацию, а наоборот, ее нормальность. Оно отражает обычный образ многих людей, воспринимаемый ими как вполне естественный. Номадизация характеризуется как такое положение человека, при котором он не в состоянии, хотя бы в общих чертах, определить свое будущее. И в этом плане его жизнь, как и жизнь кочевника, не связывается с долгосрочными программами и осознанными целями. Все это приводит к тому, что, с одной стороны, индивид привыкает полагаться только на самого себя и исходить из своей самодостаточности и самореализации (отсюда рост идивидуализации), с другой - у него возрастает чувство внутренней несогласованности, разорванности собственного «я», потерянности самоидентичности.
Собственно понятия «идентичность», «кризис идентичности» прочно вошли в философский, психологический, социологический словарь, с середины двадцатого столетия и приобрели междисциплинарный характер после публикаций работ Э. Эриксона. Следует при этом заметить, что сам эго-психолог не считал себя первооткрывателем и называл среди основных предшественников данной позиции У Джеймса, З. Фрейда, А. Фрейд и др. Безусловно, здесь необходимо учитывать, что хотя до Эриксона данные термины не использовались именно в таком понятийном обозначении, их отсутствие не означает, что соответствующая проблематика не обсуждалась в теоретических концепциях. Так, по большому счету Джеймс, говорит именно об идентичности (используя в основном термин «характер»), подразумевая под ней субъективное чувство соответствия личности себе самой. У З. Фрейда идентичность понимается как внутренний, частный мир человека, на становление которого большую роль оказывают биологический и социальный процессы. В основном З. Фрейд уделял большое внимание феномену идентификации. Идентификация - группообра-зующий фактор, позволяющий человеку выстраивать свою самость, принимая во внимание множество образцов и стилей поведения других и отождествляя себя в большей степени бессознательно с некоторыми из них. Процесс идентификации выполняет важные функции: адаптационную (защитную) и социализирующую. При этом наиболее важной оказывается биолого-
психологическая. Именно сохранение этой функции оказывается наиболее существенной и определяющей для человека.
В позиции фрейдизма есть определенный недостаток: отсутствие в нем должного внимания к факторам окружающей реальности, мира социума, оказывающих серьезное воздействие на внутренний мир личности. В противоположность классическому психоанализу, исходящему из противопоставления человека и общества, здесь в след за Эриксоном следует подчеркнуть наличие адаптивного характера поведения человека, где собираются, кумулируются черты наличествующие в качестве идентичности. Отсюда идентичность и понимается как состояние перманентной самотождественности, самооценки, основанные на принятие своего целостного образа в единстве с многоаспектными социальными связями. Таким образом, стабильность, непротиворечивость идентификации происходит тогда, когда личность достигает гармоничного соотношения между представлениями о себе самой и представлениями других о ней. Данный процесс находится в постоянном развитии и изменении, постоянной дифференциации, наполняясь более сложным содержанием по мере того, как расширяются значимые для индивида другие. В любом случае человек всегда стремится к обретению собственной целостности, которая, тем не менее, может быть нарушена в результате «кризиса идентичности».
Впервые термин «кризис идентичности» был употреблен во время Второй мировой войны в процессе лечения ветеранов. Работавшие с ними психологи, обнаружили, что многие из них пройдя экстремально тяжелые условия войны, потеряли тождество своей самости и чувство непрерывности, взаимосвязанности времени. Позже подобные нарушения были зафиксированы у молодых людей раздираемых внутренними глубинными противоречиями. Но реакция на подобный кризис у молодых людей, проявляющаяся в состояниях либо агрессии, либо депрессии, носит временный характер и не влечет за собой необратимые, деструктивные процессы в развитии самости. Все это позволило развести патологический «кризис идентичности» от возрастного кризиса как неотъемлемого атрибута жизни любого человека. Отсюда изменилось отношение к пониманию самого термина «кризис». Он перестал ассоции-
роваться с неизбежной катастрофой, деструк-тивностью, а стал пониматься как неизбежный поворотный пункт, критический момент, после которого развитие повернет в ту или иную сторону - в сторону роста или собственно деградации.
Кризис идентичности - это конфликт между сложившимися устойчивыми структурами идентичности личности и соответствующим способом вписывания ее в окружающую реальность. Проявляться кризис может в таких состояниях, как близость, неотчетливость временных перспектив, выбор негативной идентичности, наложение и смешение ролей. В этом контексте особенно важным для понимания процессов, происходящих с индивидом, предстает негативная идентичность, которая диктуется необходимостью найти свою нишу и защититься от чрезмерно высоких требований, предъявляемых актуализированными вышестоящими авторитетами. Подобный выбор негативной идентичности представляет собой попытку овладеть ситуацией, для того что бы таким своеобразным способом согласовать различные элементы идентичности, взаимоподавляющие друг друга. Негативная идентичность исходит из таких идентификаций и ролей, которые на критических стадиях развития представляются и осознаются как наиболее нежелательные или опасные, но и в то же время наиболее реальные.
Кризис, переживаемый индивидом, как правило, приводит к фрустрации, депрессии, агрессивности, многочисленным внутренним конфликтам, но, тем не менее, его следует рассматривать как неизбежный и логичный этап на пути развития личности к становлению и обретению себя в качестве целостной идентичности. В конечном итоге, здесь важно, чтобы кризис не приводил к замене самоуважения ненавистью к себе. Именно в таком контексте рассматривает кризис идентичности В. Хёсле, чьи идеи для нас являются близкими в понимании проблем, с которыми сталкивается личность.
Хёсле рассматривает кризис идентичности как отвержение самости со стороны «я». Здесь сразу необходимо прояснить, что понимается мыслителем под самостью и «я». В его концепции это не совпадающие понятия, при всей относительности различий между самостью и «я». «Я» -это наблюдающее начало, самость - наблюдаемое (в данном случае мы видим следование одной из традиционных позиций философии, рассматри-
вающих самость в качестве устойчивого, «ядерного» центра человека). «Я» человека наблюдает за его самостью, дистанцируется от нее, но «я», может наблюдать и свое наблюдение, и в этом случае, то, что было «я», становится самостью. Отсюда «я» может также отождествляться с самостью, то, что сначала было самостью, становится «я». В любом случае, проблема идентичности является проблемой отождествления, идентификации «я» и самости.
Кризис идентичности, в котором «я» отвергает свою самость, не может быть совершенно явным, открытым, очевидным. Человек, не любящий, презирающий свою самость, ищет разные способы обмана, бегства от самого себя. Это связано с весьма серьезными, мучительными страданиями, через которые ему приходится проходить, и которые могут быть преодолены только путем продолжительных усилий. Здесь можно назвать разные причины проявления кризиса идентичности (от психосоматических до социальных). Так, например, одной из них может быть причина, коренящаяся в физических метаморфозах тела и нежелании мириться с этими изменениями; другая - может вызываться потерей памяти, так как в значительной степени личность формируется прошлым, и некоторые моменты прошлого «я» хочет забыть, то есть забыть свою самость. Последнее приводит к кризису идентичности. Также источником кризиса может быть и отказ признавать временность, мимолетность своей самости, следствием чего вполне может быть панический страх смерти. Неверные, искаженные образы собственной самости (чрезмерное преувеличение своих достоинств или наоборот недооце-нивание, принижение себя) приводят к кризису идентичности. Но самый серьезный и безысходный кризис идентичности в основном вызывается убеждением в отсутствии вообще каких либо нравственных норм. Безысходность этого кризиса в том, что из него практически нет выхода, так как само понятие «кризис» предполагает нормативные коннотации, которые человек отклоняет. В данном случае отвержение, неприятие различия между правильным и неправильным, ошибкой и истиной снимает саму постановку вопроса о кризисе, что и порождает его безвыходность. К наиболее распространенным причинам кризиса идентичности относится диспропорция между аутентичной и феноменальной (социальной) са-
мостью. И в этом плане особенно поразительным оказывается то, насколько человек быстро, практически без всякого сопротивления, принимает завышенные или наоборот осуждающие оценки других относительно самого себя, вне каких-нибудь убедительных моральных посылок. Также кризис дает о себе знать, когда происходит столкновение с наиболее властной, доминирующей, сильной личностью, под давлением которой приходится находиться, или взаимодействие с талантливым, незаурядным человеком, в результате чего, оценка собственной индивидуальности приходит к резкой аберрации, появлению ощущения своей никчемности и ненужности вообще. Идентичность «расшатывается» тогда, когда приходится переживать разочаровывающее поведение близких людей, особенно предательство бесконечно дорого и близкого человека, в результате чего возникает сомнение относительно адекватной способности объективно воспринимать и оценивать других.
Важность для нашего исследования концепции Хёсли заключается в том, что мыслителем подчеркивается следующая (и как нам представляется справедливая) идея: несмотря на весьма серьезную опасность, которую с собой несет каждый кризис идентичности, тем не менее его нельзя оценивать только в негативных характеристиках. Необходимость кризиса заключается в том, что благодаря ему происходит развитие человека и социальных институтов (когда речь заходит о кризисе коллективной идентичности). В результате кризиса происходит частичное отторжение своей прежней идентичности и начинает формироваться новая самость, которая приобретает более сложное содержание. Для этого, как считает Хесле, необходимы следующие условия разумного восстановления идентичности: «Прежде всего чрезвычайно важно, чтобы «я» признало, что отвергаемая им самость не является всецело отрицательной. Причина, в силу которой «я» столь сильно призирает самость - именно их идентичность, - указывает правильное направление. Признание «я» недостатков самости следует видеть в положительном свете: поскольку данное признание следует считать положительным достижением «я», относящего к этой самости, последняя не может быть совершенно неисправима и безнадежно дурна; в противном случае «я» никогда не мог-
ло бы почувствовать отвращения к ней. Испытываемое «я» отвращение является зачатком новой идентичности и именно благодаря пониманию им того, что это отвращение не может быть полностью оправданным, будь оно даже разумным, ибо, будучи разумным, оно представляет собой нечто положительное» .
Ключевым для философского пути поиска адекватного выхода из кризиса идентичности выступает разумность идентичности. Именно поэтому отвержение собственной самости для «я» не может носить тотального характера, так как это просто противоречит принципу разумности. Разумность в этом контексте выступает в качестве нормативного принципа идентичности человека. Особенно это проявляется в отрицании самости, в том, что разумное, последовательное отношение «я» к самости требует признания за отрицаемым положительного значения по причине ее тождества с отрицаемым. Разумность проявляется в том, что в построении новой идентичности человек должен насколько возможно избегать оценки своих прошлых идентичностей как абсолютно ложных, отрицательных. Ошибка подобного варианта поведения индивида заключается в его излишней зависимости от отрицательного опыта, который удерживает его, доминирует над ним и не дает возможности адекватно, непредвзято оценить путь своего развития. Здесь принципиально важно человеку понять порождающий принцип развития собственной индивидуальности, исходя из которого признается определенный смысл, за-
кономерность (пусть и в скрытом варианте) прошлого опыта, позволяющего примирить свое прошлое с настоящим.
Итак, кризис идентичности, несмотря на весь драматизм его прохождения, выступает нормой становления личности. И его следует понимать как желание ее осознавать себя в качестве единой целостности, как умение преодолевать разорванность, противоречивость своих образов и гармонично их соединять. Как отмечается О. И. Жуковский в статье «Проблема кризиса личности в условиях общества постмодерна, «кризис идентичности позволяет человеку понять принцип собственного становления. Сущность его заключается в умение признавать скрытую, но, тем не менее, логичную закономерность своего прошлого, принимать себя в системе пространственно-временных координат этого прошлого, а значит примиряться с ним, даже если оно отвергается по причине смены ценностных ориентиров» . Даже обостренное осознание ошибочных действий, которые человек не должен был совершать, предполагает не восприятие их в качестве абсолютной неисправимости, а как условие возможного личностного прогресса. В этом контексте прогресс совершенно был бы не мыслим, если бы личность с самого начала своего жизненного пути уже им обладала. Анализ причин глубины самой себя, своей аутентичности. И здесь как раз ее зрелость, самодостаточность и проявляется в способности понять смысл своего подлинного существования.
Литература
1. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. - М.: Медиум, 1995. - 323 с.
2. Жукова О. И. Проблема кризиса личности в условиях общества постмодерна // Философия образования. -2008. - № 1 (22). - С. 176-183.
3. Рикер П. Я. - сам как другой. - М.: Изд-во гуманитар. лит., 2008. - 419 с.
4. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. - М.: Флинта, 2006. - 356 с.
5. Хесле В. Кризис индивидуальной и коллективной идентичности // Вопр. философии. - 1994. - № 10. -С. 112-123.
1. Berger P., Lukman T. Sotsial"noe konstruirovanie real"nosti . Moscow, Medium Publ., 1995. 323 p. (In Russ.)
2. Zhukova O.I. Problema krizisa lichnosti v usloviyakh obshchestva postmoderna . Filosofiya obrazovaniya , 2008, no 1 (22), pp. 176-183. (In Russ.)
3. Riker P. Ya - sam kak drugoy . Moscow, Human literature Publ., 2008. 419 p. (In Russ.)
4. Erikson E. Identichnost": yunost" i krizis . Moscow, Progress Publ., 2006. 234 p. (In Russ.)
5. Khesle V. Krizis individual"noy i kollektivnoy identichnosti . Voprosy filosofii , 1994, no 10, pp. 112-123. (In Russ.)
Кризис идентичности
В наиболее распространенном употреблении термин обозначает чувство утраты собственной идентичности. Мы ощущаем отсутствие последовательности в своей жизни, как будто тот человек, которым мы являемся сегодня, - совсем не тот человек, которым мы были вчера.
Психология. А-Я. Словарь-справочник / Пер. с англ. К. С. Ткаченко. - М.: ФАИР-ПРЕСС . Майк Кордуэлл . 2000 .
Смотреть что такое "Кризис идентичности" в других словарях:
Кризис идентичности - The Outer Limits: Identity Crisis Жанр фантастика … Википедия
Кризис идентичности - (Identity crisis). В теории Эриксона период времени, в течение которого молодой человек или девушка напряженно решает такие вопросы, как что я собой представляю? , куда я иду? Молодым людям, мучительно переживающим кризис идентичности, часто… … Теории личности: глоссарий
Кризис идентичности (фильм) - Кризис идентичности The Outer Limits: Identity Crisis Жанр фантастика … Википедия
Кризис идентичности (identity crisis) - Э. Эриксон описывает состоящий из восьми стадий процесс развития Эго в виде последовательности психосоциальных кризисов. В юности главной задачей развития становится разрешение конфликта, назв. Эриксоном «идентичность против ролевой диффузии». В… … Психологическая энциклопедия
КРИЗИС СЕРЕДИНЫ ЖИЗНИ (с. 332) «Земную жизнь пройдя до половины, я очутился в сумрачном лесу, утратив правый путь во тьме долины...» Никто из нас не обладает поэтическим даром Данте, однако многим в известную пору жизни приходит в голову… … Большая психологическая энциклопедия
КРИЗИС ПОЛИТИЧЕСКИЙ - состояние политической системы общества,) выражающееся в углублении и обострении имеющихся конфликтов, в резком усилении политической напряженности. Различают внешнеполитические кризисы, обусловленные международными конфликтами и противоречиями,… … Политология: словарь-справочник
КРИЗИС ПОЛИТИЧЕСКИЙ - (греч. krisis поворотный пункт, исход) вид политического процесса, крайняя форма проявления политического конфликта, характеризующаяся резким усилением политической напряженности. Возникает в ситуациях, когда конфликты не могут быть разрешены… … Политологический словарь-справочник
- (identity achievement). Статус идентичности тех, кто прошел через кризис идентичности и принял на себя обязательства вследствие самостоятельных решений … Психология развития. Словарь по книге
Идентичности кризис - остро переживаемое чувство размывания или утраты собственной идентичности, потери самотождественности (например, при переходе от одной стадии развития личности к другой, особенно заметное в период пубертатного криза; в условиях сильного… … Энциклопедический словарь по психологии и педагогике
ИДЕНТИЧНОСТИ, КРИЗИС - Остро переживаемая утрата ощущения соб твенной идентичности, отсутствие у человека нормального чувства, что он имеет историческую непрерывность, что он сегодня феноменологически такой же, как и вчера … Толковый словарь по психологии
Книги
- Венский модерн и кризис идентичности , Жак Ле Ридер. Впервые публикуемый по-русски классический труд крупного французского культуролога-германиста Жака Ле Ридера. На фоне широкой панорамы культурной жизни Австро-Венгрии рубежа XIX-XX вв. здесь… Купить за 1618 руб
- Кризис литературоцентризма. Утрата идентичности VS. Новые возможности. Монография , . Издание посвящено проблемам изменения ролей художественной литературы в культурном контексте XX-XXI вв., динамики символического и социального статуса ее творцов, усложнения функций чтения и…
Почему мы так тревожимся, приближаясь к середине жизни? Мы пока не умеем жить долго. Нам приходится изобретать собственные способы пройти через кризис, чтобы найти то, что нам действительно нравится, считает Наталия Кузнецова-Райс - человек, увлеченно следящий за переменами, которые происходят с нами и вокруг нас.
Однажды я прогуливалась по старинному английскому замку, в котором были воссозданы сцены из прошлого с сопровождающими их описаниями. Одно из описаний гласило: «Средняя продолжительность жизни в Англии в XVII веке составляла 35 лет». После этого я про замок мало что помню, потому что остаток времени думала про жизнь длиной 35 лет.
Но перенесемся на 350 лет вперед и вернемся в наше время. Для детей, рожденных в 2015 году, 100 лет жизни будет нормой, а футурологи и вовсе намекают на возможное бессмертие благодаря достижениям искусственного интеллекта.
Если учесть, что современному человеческому виду 200 000 лет, очевидно, что за крохотный исторический период его жизнь вдруг удлинилась в три раза. С одной стороны, конечно, приятно, что именно нам достался такой подарочек. С другой - нам приходится отвечать на вопросы, ответов на которые пока никто не знает.
Просто потому, что раньше их никто не успевал задать: человек рождался, рос, начинал довольно быстро производить на свет потомство, шел на войну или жил мирной жизнью, и за этими повседневными занятиями довольно быстро наступало 35 лет. Напомню, что ближе к нам, в XIX веке, бальзаковский возраст наступал в 30 лет, а старухе-процентщице было 42 года. Моей подруге тоже 42, и она ждет первого ребенка. Извините, отвлеклась.
Вот это увеличение продолжительности жизни втрое, которое происходит одновременно с улучшением качества этой самой жизни и нашествием технологий, порождает главный вопрос: а что, собственно, с этой жизнью делать? Особенно этот вопрос начинает нас беспокоить тогда, когда предыдущие поколения отправлялись на покой - а именно в 35-40 лет. То, в чем до этого виделся смысл, вдруг его утрачивает: внешний статус кажется надуманным; офисная жизнь больше утомляет, чем тонизирует; сам предмет деятельности начинает вызывать вопросы: «Я точно хочу этим заниматься еще 20 лет?».
Не хотелось бы выражаться этим крепким словом, но вокруг сорокалетия многие из нас испытывают экзистенциальный кризис.
Его усиливает постоянная угроза того, что искусственный интеллект отберет наши рабочие места. Мало того, что мы и так усомнились в смысле происходящего, прогресс еще на всякий случай сбил ориентиры и постоянно меняет правила игры. То, что вчера было профессией, завтра уже таковой не будет, а какими будут новые профессии, прогресс нам заранее не сообщает. Неопределенность - это тоже плата за утроенную продолжительность жизни.
Я сама пережила всю эту турбулентность: рождение ребенка и быстрые изменения в моей индустрии, как следствие - невозможность в нее вернуться; попытки быстро восстановить прежний статус при наличии не спящей несколько лет дочери и снова неудача; понимание того, что нужно искать новый путь, но при этом внутреннее сопротивление; и наконец, полное и глубокое осознание того, что старый путь кончился. А вся эта ситуация будто создана, чтобы я наконец приблизилась к своим желаниям, к тому, чем хотела заниматься с самого детства.
Испытав на себе в этот сложный период отрезвляющее и направляющее действие хорошего коучинга, я обнаружила себя в роли коуча. Большинство женщин, с которыми я встречаюсь, приходят с похожим вопросом: «Мне 35-40-45 лет, я много чего добилась и построила, но сейчас у меня есть ощущение отсутствия смысла и непонимание того, куда двигаться в следующие 20-30-50 лет своей жизни».
Если вы чувствуете нечто подобное, у меня для вас есть отличные новости.
Во-первых, вы в хорошей компании. Много умных, разносторонних, ищущих женщин испытывают схожие ощущения. Будем откровенны: быть женщиной в наше время - непростая задача. У нас много возможностей, но при этом от нас ожидается, что мы будем успешно реализовываться во многих ролях. Впрочем, «ожидается» - не совсем верное слово. женщины хотят реализовываться во многих ролях и находятся в постоянном поиске этого хрупкого баланса. С рождением детей эта дилемма становится острее: А стоит ли моя работа того, чтобы оставить детей няне? А если я останусь дома, что случится с моей карьерой и получится ли у меня вообще когда-нибудь вернуться? А может, есть третий вариант и мне пора начать что-то свое, в удобное для меня время?
Во-вторых, любой кризис - связан ли он с потерей работы, с приближающимся и немного пугающим юбилеем или со сменой жизненных обстоятельств - заставляет нас отвечать на вопросы, которых в более спокойные времена мы старательно избегаем. А именно:
Кто я и для чего я живу? Что мне дает ощущения смысла и полноты жизни? А от чего, наоборот, я испытываю ощущение пустоты и апатии?
Что я делаю по инерции и за что я боюсь взяться? А кстати, почему я этого боюсь? И так далее. Кризис очень хорошо приближает нас к нашей истинной сущности и не дает увернуться от сложных вопросов.
Если вы нашли в себе силы не убежать от этих вопросов и ответить на них, перед вами открывается жизнь совсем другого уровня - осознанная, гармоничная и, самое главное, ваша. Кризис возраста 35-40-45 лет хорош тем, что у нас уже есть ресурсы, чтобы реализовать те изменения, к пониманию которых мы пришли: жизненный опыт, круг поддержки, знание себя и своих возможностей. Конечно, часто бывает ощущение, что никаких ресурсов нет, а есть только ощущение тупика. Это нормальный этап кризиса, и пребывание в нем - тоже шаг на пути к осознанной жизни.
Людям в кризисе принято желать сил. Я же хочу пожелать интереса. Интереса, который выражается вопросом: «А как там, за этой дверью?». Просто представьте, как из-за этой двери пробивается солнечный свет и, какой бы тяжелой она ни казалась, откройте ее.
Последнее обновление: 02/05/2015
Наверняка вы слышали о «кризисе идентичности» и раньше, и, вероятно, даже имеете довольно хорошее представление о том, что этот термин означает. Но как появилось это выражение? Почему люди переживают этот кризис? Ограничен ли он подростковым возрастом?
Концепция кризиса идентичности берет своё начало в работах психолога , который считал, что формирование идентичности - один из наиболее важных аспектов жизни человека.
Что такое кризис идентичности?
Сомневаетесь ли вы в той роли, которая отведена вам в жизни? Чувствуете ли, что не знаете реального себя? Если вы ответили на предыдущие вопросы положительно, скорее всего, вы переживаете как раз кризис идентичности. Название этому явлению дал Эрик Эриксон, считавший, что это один из самых важных конфликтов, с которыми люди сталкиваются в процессе своего развития.
По мнению Эриксона, кризис идентичности представляет собой время интенсивного анализа, исследование себя с различных точек зрения. Интерес Эриксона к вопросу идентичности появился ещё в детские годы. Еврей по происхождению и воспитанный как еврей, Эриксон выглядел совсем не по-еврейски; нордическая внешность вкупе с еврейским происхождением часто заставляли его чувствовать себя изгоем везде. Много позже, изучая культуру юрок и сиу (коренных племён Северной Калифорнии и Южной Дакоты), он смог более точно сформулировать свои идеи о развитии личности и кризисе идентичности.
Эриксон описал идентичность (1970) как «…субъективное чувство и одновременно объективно наблюдаемое качество самотождественности и целостности индивидуального Я, сопряженное с верой индивида в тождественность и целостность того или иного разделяемого с другими образа мира и человека ».
Исследование идентичности
Согласно теории психосоциального развития Эриксона, кризис идентичности возникает в подростковом возрасте - именно в этот период человек мечется между чувством самотождественности и сбивающими с толку ролями. Исследователь Джеймс Марсиа совместно со своими коллегами дополнил концепцию Эриксона; они добавили, что баланс между идентичностью и неопределённостью лежит в основе приверженности своей идентичности. Джеймсу удалось также разработать метод, позволяющий определить так называемый статус личности. Этот метод предполагает анализ трёх различных аспектов деятельности человека: профессиональных ролей, убеждений/ ценностей и сексуальной жизни.
Статусы идентичности по Дж. Марсиа
- Достигнутая идентичность : человек пересмотрел различные идентичности и выбрал для себя одну.
- Мораторий - состояние человека, который активно исследует различные идентичности, и до сих пор не определился с выбором.
- Преждевременная идентичность . Человек отнёс себя к определённой идентичности, пропустив этап поиска.
- Диффузная идентичность : человек не обладает идентичностью, и не пытается её определить.
Исследователи обнаружили, что те, кому удалось определиться со своей идентичностью, как правило, чувствуют себя счастливее и здоровее тех, кто её не нашёл. Статус диффузной идентичности, как правило, предполагает, что человек чувствует себя не на своем месте в мире, и, тем не менее, не стремится его найти.
В сегодняшнем изменчивом мире кризис идентичности случается чаще, чем во времена Эриксона. Эти конфликты, естественно, не ограничиваются подростковым возрастом. Люди сталкиваются с ними на протяжении всей жизни, особенно во время наиболее крупных перемен - поиска новой работы, начала новых отношений, заключения/расторжения брака или планирования/рождения ребенка. Исследуя себя с различных точек зрения и пробуя что-то новое в различных сферах жизни - на работе, в семье и в романтических отношениях, - можно укрепить собственную идентичность и тем самым достичь гармонии, которой порой так не хватает.
Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Углерод — характеристика элемента и химические свойства