В г грабин. Гений советской артиллерии василий гаврилович грабин

Роль Василия Грабина в создании артиллерийских систем периода Великой Отечественной войны общеизвестна. Но он был не только конструктором, но и выдающимся технологом и организатором производства. Знаменитые грабинские пушки Ф-22, Ф-34, УСВ, ЗИС-2, ЗИС-3, БС-3 и другие составили более половины орудий, выпущенных нашей промышленностью в 1941-1945 гг. Именно они уничтожили подавляющее большинство немецких танков.

А вот о послевоенной деятельности Грабина молчат все энциклопедии и справочники. И это не случайно. С 1945 по 1959 г. в серийное производство пошло только одно его орудие - 57-мм зенитная пушка С-60.

Что же произошло? Почему достиг таких успехов военинженер 2 ранга Грабин, руководивший сравнительно небольшим КБ на заводе # 92, а генерал-полковник Грабин, стоявший во главе самого мощного в стране Центрального артиллерийского конструкторского бюро (ЦАКБ) 14 лет работал вхолостую? Может, Василий Грабин выдохся или почил на лаврах?

ЖЕСТКОСТЬ И УСТУПЧИВОСТЬ

Василий Гаврилович имел волевой и очень жесткий характер. Именно эти качества помогли Грабину стать Грабиным.

Михаил Тухачевский, например, хотел заставить его заниматься динамореактивными пушками системы Курчевского. Грабин, правильно оценив ситуацию, решительно отказался. И действительно, в 1936-1937 гг. авантюра Курчевского лопнула как мыльный пузырь, и 5 тыс. ДРП пошли на металлолом. Руководство Наркомата вооружений несколько раз пыталось убрать Грабина из КБ завода # 92 (г. Горький) и отправить его то на Ново-Краматорский завод, то на "Уралмаш". Тогда конструктор нарушал дисциплину, бросал все, ехал в Москву добиваться правды и брал верх в конфликтах. Он твердо отстаивал как интересы КБ, так и свои личные.

Вместе с тем Грабин часто уступал руководству и даже допускал ухудшение тактико-технических данных своих орудий и вообще отказывался от доводки весьма перспективных систем. В частности, в середине 30-х гг. он отказался от установки дульного тормоза и введения нового мощного патрона для 76,2-мм дивизионной пушки Ф-22. Мало того, он согласился на увеличение угла возвышения ее до +75╟, чтобы дивизионная пушка могла по совместительству стать и зенитной. Понятно, что эффективного огня по самолетам Ф-22 вести так и не смогла. А вот немцы в начале 1942 г. переделали около тысячи трофейных пушек Ф-22 именно так, как предлагал Грабин в 1935-м. Они расточили камору, ввели мощный патрон и уменьшили угол возвышения до +25╟. В результате Ф-22, переименованная в 7,62 cm PAK 36(r), стала почти на полтора года лучшей противотанковой пушкой в вермахте и, видимо, во всем мире.

ЛЮБИМЕЦ СТАЛИНА

Уже перед Великой Отечественной Грабин в борьбе с руководством ГАУ и особенно с Наркоматом вооружений, начинает апеллировать лично к Сталину. Вождь оценил не только превосходные качества грабинских пушек, но и фантастически малые сроки их разработки. Так, у 107-мм танкового орудия между началом проектирования и первым отстрелом опытного образца прошло всего 42 дня. Сталин начинает покровительствовать конструктору, нередко они по телефону и беседуя с глазу на глаз решают производственные вопросы, ставя ГАУ и Наркомат вооружений перед свершившимся фактом.

С началом войны Грабин еще чаще контактирует с Верховным Главнокомандующим. Это приводило в бешенство молодого наркома вооружений Дмитрия Устинова, который несколько раз пытался одернуть конструктора и заставить его строго соблюдать субординацию. Грабин же не принимал всерьез угроз наркома. Формально Василий Гаврилович являлся подчиненным Устинова, но они имели одинаковые воинские звания, Грабин был на 8 лет старше, а главное, Устинов тоже начинал свою карьеру в качестве инженера-артиллериста, но не спроектировал ни одной пушки.

Грабин еще до войны неоднократно поднимал вопрос о кооперации деятельности артиллерийских заводов, их КБ. Очевидно, он и стал инициатором создания Центрального артиллерийского конструкторского бюро. Документов на этот счет не найдено, но, видимо, в июле - начале августа 1942 г. Грабин вышел на Сталина и предложил организовать ЦАКБ.

Надо сказать, что объективные предпосылки для создания Центрального артиллерийского КБ были. В 1941-1942 гг. ряд артиллерийских КБ ленинградских заводов - "Большевик", ЛМЗ им. Сталина, завод им. Фрунзе, сталинградский завод "Баррикады", киевский "Арсенал" и другие эвакуировались на Урал и в Сибирь. Зачастую конструкторы одного КБ оказывались удалены друг от друга на сотни километров. К примеру, инженерно-технический состав завода "Баррикады" осенью 1942 г. раскидали по семнадцати городам.

5 ноября 1942 г. Сталин подписал постановление ГКО о создании ЦАКБ на базе бывшего ГКБ-38. Начальником и главным конструктором бюро был назначен Василий Грабин. Так сбылись его мечты о проектировании всех без исключения артиллерийских систем. Само название - Центральное артиллерийское - обязывало к этому. В тематическом плане ЦАКБ на 1943 г. было свыше пятидесяти основных тем. Среди них - полковые, дивизионные, зенитные, танковые и казематные орудия, пушки для САУ, кораблей и подводных лодок. Разрабатывались опытные образцы минометов калибра от 82 до 240 мм. Впервые Грабин решил заняться и авиационными пушками как классической схемы, так и динамореактивными.

Амбициозные планы Грабина вызывают недовольство и просто зависть у многих специалистов, работавших как в других КБ, так и в ЦАКБ. Устинов пользуется этими настроениями и всячески пытается поссорить Грабина с другими конструкторами. Его цель - взорвать ЦАКБ изнутри или по крайней мере расчленить его. И такой случай вскоре представился. Весной 1944 г. несколько сотрудников ЦАКБ во главе с Ильей Ивановым выезжают в Ленинград, чтобы на заводе "Большевик" наладить серийное производство грабинской 100-мм пушки С-3, опытный образец которой, изготовленный на заводе # 172, уже прошел испытания. Конструкторы ЦАКБ вместе с инженерами "Большевика" внесли ряд небольших изменений в конструкцию пушки и запустили ее в серию. Вроде бы дело житейское. Но сверху зачем-то предлагают заменить грабинский индекс на БС-3. Иванов старается держаться подальше от интриг Устинова, но ему совсем не чужда мысль отделиться от Грабина.

Постановлением Совнаркома от 27 мая 1944 г. "для более успешного решения задач вооружения ВМФ" создается Ленинградский филиал ЦАКБ. Руководителем его, естественно, назначается Иванов. В марте 1945 г. постановлением ГКО Ленинградский филиал ЦАКБ преобразовывается в самостоятельное предприятие - Морское артиллерийское центральное конструкторское бюро (МАЦКБ). Начальником его по-прежнему остается Иванов.

Отмечу, что "сепаратисты", уехав в Ленинград, прихватили с собой десятки ящиков с документацией на морские орудия, которая была в основном разработана Ренне и другими сотрудниками, оставшимися у Грабина. К примеру, 130-мм береговая мобильная пушка С-30 проектировалась ЦАКБ с мая 1944 г., а в декабре 1944 г. в подмосковных Подлипках, где находилось грабинское "хозяйство", было начато изготовление ее рабочих чертежей.

Лишив Грабина возможности работать над морскими орудиями, Устинов не успокоился, а начал дискредитировать все его разработки. Вдобавок после окончания войны Сталин стал гораздо меньше интересоваться артиллерийскими делами и реже контактировать с Грабиным. У генсека хватало и других дел, да и здоровье стало серьезно пошаливать. В борьбе с Грабиным у Устинова появился и серьезный союзник - Берия. Последний считал, что артиллерия отжила свое (с 1946 г. Лаврентий Павлович руководил атомным проектом, курировал работы над баллистическими, зенитными и крылатыми ракетами). Кстати, именно Берия, а не Хрущев в марте 1953 г. начал громить корабельную береговую и армейскую артиллерию, а Никита Сергеевич потом, лишь после некоторых колебаний, продолжил его линию.

РАБОТА ВПУСТУЮ

Для замены противотанковых 57-мм ЗИС-2 и 100-мм БС-3 в 1946 г. Грабин создает около десятка опытных противотанковых пушек от батальонных 57-мм С-15 до сверхмощных орудий. Среди них была и уникальная система С-40 с цилиндроконическим стволом. В начале нарезов пушка имела калибр 76 мм, а в конце - 57 мм. Снаряд С-40 обладал огромной по тем временам начальной скоростью - 1338 м/с - и пробивал по нормали с полукилометровой дистанции 285-мм броню (т.е. броню башен линкора!).

В 1947-1948 гг. С-40 успешно прошла полигонные испытания, но на вооружение не поступила.

Для самого мощного в мире танка ИС-7 Грабин создает самую же мощную в мире 130-мм пушку С-70. Кроме того, для перспективной самоходной противотанковой установки была разработана 130-мм пушка С-70А. В 1949 г. Кировский завод получил заказ на пятьдесят ИС-7. Однако в том же году принимается постановление о прекращении работ над всеми танками весом свыше 50 тонн. Следствием этого решения было снятие с серийного производства танка ИС-4 и прекращение всех работ над ИС-7, что было грубой ошибкой нашего руководства, притом не только военно-технической, но и политической: даже малая (для СССР) серия - 500-2000 ИС-7 - произвела бы большое психологическое воздействие на вероятного противника и заставила бы его потратить во много раз большие суммы на создание средств для борьбы с нашими тяжелыми танками. Применение же ИС-7 в Корее, в ходе блокады Западного Берлина, в Будапеште в 1956 г. и в других локальных конфликтах дало бы большой военный и политический эффект.

Еще более непростительную ошибку допустили в отношении пушки С-70 ГАУ и ГБТУ. Там генералы наивно думали, что калиберные бронебойные снаряды Д-25 к 122-мм пушке, состоявшей на вооружении наших "тяжеловесов" ИС-3 и Т-10, будут уничтожать новые тяжелые танки вероятного противника. На самом деле, по данным, предоставленным военными правительству СССР в 1963 г., снаряд Д-25 не пробивал лоб корпуса и башню американского М-60, лоб башни американского М-48А2, лоб корпуса и башню английского "Чифтена". Зато от американской 105-мм танковой пушка М68 и 120-мм пушки "Чифтена" не защищала любая броня ИС-3 и Т-10.

В 1949 г. в ЦНИИ-58 началась разработка 100-мм стабилизированной пушки "0963", предназначенной для вооружения танка Т-54. К тому времени в СССР не было ни одного серийного или опытного стабилизированного орудия. 31 мая 1949 г. ЦНИИ-58 представил ГБТУ и ГАУ аванпроект стомиллиметровки "0963". Его утвердили, и 29 ноября того же года Грабин представил заказчику технический проект пушки. По неясным причинам "0963" на вооружение не приняли. Но Грабин продолжал работать над 100-мм стабилизированными пушками. Так, в 1950 г. в ЦНИИ-58 была модернизирована и оснащена стабилизатором 100-мм штатная танковая пушка Д-10Т. Пушка получила индекс "0979".

В 1951 г. Грабин разработал проект 100-мм танковой стабилизированной пушки С-84СА. Она впервые была оснащена эжектором, чтобы уменьшить загазованность внутри башни. В том же году появился проект танковой стабилизированной пушки "0865", снабженной автоматом заряжания.

Работы над 100-мм стабилизированными танковыми пушками ЦНИИ-58 вело до 1953 г., но ни одна из них не была принята на вооружение. Найти документы с мотивировками отказов, к сожалению, не удалось.

В 1950 г. Грабин приступил к проектированию 406-мм активно-реактивной пушки с шифром "0842" на самоходном лафете. Позже орудие "0842" получило индекс С-103. В начале 50-х гг. С-103 было решено использовать для стрельбы проектируемыми ядерными зарядами... Но где они?

В 1945-1947 гг. Грабин создает корпусный дуплекс (разные орудия на одном лафете) в составе 130-мм пушки С-69 и 152-мм гаубицы С-69-I. Однако по результатам полигонных испытаний на вооружение взяли систему завода # 172 М-46 и М-47, имевшую те же тактико-технические характеристики.

В 1946-1948 гг. Грабин выдает уникальную систему орудий большой мощности, имевших единый лафет: 180-мм пушку С-23, 210-мм гаубицу С-23-I, 203-мм пушку-гаубицу С-23-IV и 280-мм мортиру C-23-II. Параллельно рождается дуплекс особой мощности в составе 210-мм пушки С-72 и 305-мм гаубицы С-73.

Замечу, что в годы Великой Отечественной мы серьезно уступали в артиллерии большой и особой мощности Германии, Англии и США как в количественном, так и в качественном отношении. Грабинские орудия типа С-23, С-72 и С-73 превосходили по своим баллистическим характеристикам все германские и союзные орудия, а главное, были мобильнее их, т.е. гораздо быстрее переводились из походного положения в боевое и почти не требовали инженерного оборудования позиций. Ни одно наше артиллерийское КБ не смогло создать ничего подобного.

Тем не менее ни система орудий С-23, ни дуплекс С-72 и С-73 не были приняты на вооружение. Причем сразу отказаться от них Устинов и К╟ не рискнули, они предпочитали тянуть время с помощью различных "рацпредложений". К примеру, орудия системы С-23 проектировались под раздельно-гильзовое заряжание. Устинов и ГАУ утвердили проект, а затем, когда орудия были готовы и прошли испытания, предложили переделать их под картузное заряжание.

Знал ли Устинов, какими убытками закончилась кампания 1938-1940 гг. по переводу нашей корпусной артиллерии с раздельно-гильзового на картузное заряжание? Знал ли он, что все германские орудия большой и особой мощности успешно воевали с раздельно-гильзовым заряжанием? Вопросы, как говорится, риторические. Но переделка орудий под картузы обошлась Грабину в 2 года, а стране - в миллионы рублей. В конце концов, сделали семь 180-мм пушек С-23 с картузным заряжанием, а там поступило указание Хрущева прекратить вообще все работы над тяжелыми артсистемами.

То же самое произошло и с дуплексом С-72 - С-73. С 26 мая 1956 г. по 13 мая 1957 г. на полигоне Ржевка под Ленинградом проходила испытания 305-мм гаубица С-73. Судя по отчету, стреляла она отлично, но руководство полигона настроено было к ней крайне недоброжелательно. Его начальник генерал-майор Бульба не сумел указать ни одного недостатка. Я сам лично читал многие десятки отчетов об испытаниях орудий на Ржевке и смело могу сказать, что такое бывало крайне редко. Зато Бульба начал доказывать, что, мол, перевооружение системы невозможно без крана АК-20, который-де имеет низкую проходимость и т. д. "Войсковая часть # 33491 считает, что если имеется необходимость в орудии с баллистическими характеристиками гаубицы С-73, то ее качающуюся часть целесообразно наложить на артсамоход типа объекта 271".

Генерал Бульба предложил наложить С-73 на "артсамоход типа объект 271", но не уточнил, во сколько это обойдется государству и сколько займет лет. А главное, что артсамоход объект 271 (406-мм пушка СМ-54) не мог пройти через обычные мосты, не вписывался в улицы городов, туннели под мостами, не проходил под линиями электропередачи, его невозможно было транспортировать на железнодорожной платформе и т.п. Вот почему сей монстр так и не приняли на вооружение. Другой вопрос, что пушку СМ-54 проектировало родное ленинградское ЦКБ-34, в том же городе на заводе "Большевик" изготовили, а артсамоход создали на Кировском заводе.

Однако Грабину пришлось уступить генералам из ГАУ и заняться гигантскими самоходными артиллерийскими установками. На базе С-72, С-73 и С-90 в 1954-1955 гг. в ЦНИИ-58 был разработан "Большой триплекс" - 210-мм пушка С-110А, 280-мм пушка-гаубица С-111А и 305-мм гаубица на едином самоходном лафете. Технический проект самоходного триплекса был направлен в Министерство оборонной промышленности 31 декабря 1955 г. И опять, пока суд да дело, подоспело постановление Хрущева.

РАКЕТЫ И РЕАКТОРЫ

ВМЕСТО ПУШЕК

С середины 50-х гг. все наши артиллерийские КБ и предприятия постепенно переходят на ракетную тематику. Так, заводы "Большевик", им. Фрунзе ("Арсенал"), "Баррикады", пермский завод # 172, ЦКБ-34 и другие для начала стали проектировать и изготовлять пусковые установки для ракет всех классов, а затем часть из них (им. Фрунзе, # 172 и др.) стали делать и сами ракеты. Некоторые артиллерийские КБ в 50-х гг. были попросту закрыты (ОКБ-172, ОКБ-43 и др.).

Грабин, спасая свое КБ, тоже начал заниматься ракетными пусковыми установками, установками для отстрела авиабомб и т. п. Во второй половине 50-х годов он даже приступил к проектированию управляемых ракет. В частности, был создан и испытан опытный образец ПТУР. В феврале 1958 г. Грабин на конкурсной основе (основной конкурент - ОКБ-8 в Свердловске) начал проектирование зенитной ракеты для войскового комплекса "Круг". Грабинская ракета С-134 была оснащена прямоточным воздушно-реактивным двигателем. Под ракеты ЦНИИ-58 самостоятельно разрабатывало пусковые установки С-135. Видимо, были и другие наработки в области ракетного оружия, но они или лежат до сих пор в архивах под грифом "Сов. секретно", или попросту уничтожены. Завершить все эти работы Василию Гавриловичу не пришлось.

Устинов по-прежнему пытался уничтожить Грабина и его КБ. Однако конструктор не только не боялся, но и глубоко презирал Устинова. До марта 1953 г. это сходило ему с рук, поскольку Сталин считал Грабина "высшим авторитетом по артиллерийской технике". Но и после смерти генералиссимуса Василий Гаврилович не пожелал менять своего отношения к Дмитрию Федоровичу. В неприязни к министру Грабин доходил до мальчишества. К примеру, на территории ЦНИИ-58 было два въезда: западный - со стороны Ярославского шоссе и восточный - со стороны станции Подлипки. Если Устинов въезжал через западные ворота, то Грабин покидал свою территорию через восточные.

В 1954 г. Устинов обратился к первому заместителю министра среднего машиностроения Ванникову с предложением передать ЦНИИ-58 Министерству среднего машиностроения. Повод был - в это время Игорь Курчатов выступил с идеей серийного производства ядерных реакторов на быстрых нейтронах для исследовательских и энергетических целей. В августе 1954 г. постановлением Совета министров ЦНИИ-58 отдали Минсредмашу. Начальником ЦНИИ-58 назначили академика Анатолия Александрова, а Грабин был переведен на должность начальника отделения.

В последующие месяцы в ЦНИИ-58 спроектировали и изготовили реактор на быстрых нейтронах с жидкометаллическим теплоносителем. Его тепловая мощность составляла около 5000 кВт, и он предназначался для Физико-энергетического института в Обнинске.

Артиллерийская и ракетная тематика была сокращена, хотя и не снята полностью. Но даже сам факт передачи ЦНИИ-58 Минсредмашу сразу парализовал работы над ствольной артиллерией и ракетными установками. Надо ли говорить, что в Совмин СССР и ЦК КПСС посыпались индивидуальные и коллективные письма заслуженных артиллеристов с просьбой вернуть Грабина на должность начальника ЦНИИ-58 и уделить большее внимание артиллерийской проблематике.

22 февраля 1956 г. Грабин присутствовал на торжественном собрании в Центральном театре Советской армии по поводу годовщины Советских вооруженных сил. Василий Гаврилович сидел на сцене в президиуме недалеко от председателя Совета министров Николая Булганина. После окончания заседания премьер подошел к Грабину и попросил рассказать о своей работе и состоянии дел в ЦНИИ-58. Разговор длился всего несколько минут, но имел серьезнейшие последствия.

2 марта Булганин позвонил Грабину и сообщил о только что подписанном постановлении Совмина, согласно которому ЦНИИ-58 передавалось из Минсредмаша в Государственный комитет по оборонной технике (ГКОТ). Грабин вновь назначался директором и главным конструктором. В заключение Булганин предложил Василию Гавриловичу немедленно приступить к своим обязанностям.

Вновь став директором ЦНИИ-58, Грабин не отказался от ядерной тематики. Он разделил институт на двенадцать специализированных КБ, из которых два занимались новым реактором УФФА. В 1959 г. в ЦНИИ-58 изготовили серию водо-водяных реакторов УФФА-МГУ. Часть из них поставили в Чехословакию, Венгрию, ГДР, Румынию и Египет. Кроме того, в ЦНИИ-58 были разработаны проект газотурбинной установки (на ртутном паре) мощностью 5 киловатт для космических кораблей и проект реактора на быстрых нейтронах БН-50 мощностью 50 000 киловатт для научно-исследовательских целей.

К началу 1959 г. Грабин был полон сил и энергии и строил далеко идущие планы. Но опасность таилась рядом, в нескольких десятках метров от забора ЦНИИ-58.

Здесь находился завод # 88, выпускавший в 1943-1945 гг. 25-мм зенитные пушки. В 1945 г. на предприятии сделали еще четыре опытные 57-мм автоматические пушки и этим ограничились. Логично было предположить, что Грабин попросту присоединит к ЦНИИ-58 этот небольшой артиллерийский завод, тем более что производство всех типов 25-мм автоматов (72К, 84КМ и 94КМ) в 1946 г. прекратили. Однако руководству страны завод # 88 понадобился совсем для иной цели.

13 мая 1946 г. вышло постановление Совмина # 1017-419, согласно которому в составе Министерства вооружения на базе завода # 88 был создан Научно-исследовательский институт реактивного вооружения и конструкторское бюро. Приказом Устинова от 16 мая 1946 г. НИИ реактивного вооружения получил название НИИ-88. 26 апреля 1950 г. опять же по приказу Устинова ликвидируется СКБ, а на его базе возникает ОКБ-1 (ракеты дальнего действия) и ОКБ-2 (зенитные управляемые ракеты). Начальником ОКБ-1 был назначен Сергей Королев. Через несколько месяцев разработку зенитных ракет поручают другим организациям, и Королев фактически становится хозяином ОКБ-1 и НИИ-88 в целом. В 1958 г. Сергей Павлович начал работы над твердотопливными ракетами дальнего действия и потребовал от правительства дополнительно деньги, людей и помещения для этих работ.

Впоследствии зам. Королева Борис Черток писал: "В 1959 году Устинову представился очень удобный случай убить двух зайцев: окончательно рассчитаться за все обиды с Грабиным, доказав ему наконец, "кто есть кто", и удовлетворить настоятельные, законные требования Королева о расширении производственно-конструкторской базы.

Это предложение, безусловно, будет поддержано Хрущевым, который является энтузиастом создания ракетного орудия в ущерб обычной артиллерии и авиации. Он обещал помощь Королеву и дал Устинову задание подготовить по этому поводу предложения.

Устинов не любил промедлений. Видимо, были и другие варианты по изменению судьбы ЦНИИ-58 и самого Грабина. Поэтому он дал Королеву срок всего три дня на размышление".

Приказом ГКОТ от 3 июля 1959 г. работы по твердотопливным баллистическим ракетам дальнего действия были поручены ОКБ-1 с включением в его состав ЦНИИ-58, в котором тогда работало около пяти тысяч человек, в том числе почти полторы тысячи инженеров и конструкторов.

Рассказывает Черток: "Мы получили благоустроенную территорию, на которой располагался большой конструкторско-лабораторный корпус, опытный завод с замкнутым циклом и всякие вспомогательные службы. Большой фруктовый сад, березовая роща и цветники украшали территорию. Летом они производили впечатление парковой зоны, а не предприятия по производству вооружения. Всю вновь полученную территорию называли "второй территорией" или "вторым производством".

Хозяином "второго производства" Королев назначил Бушуева. Приказал ему занять кабинет Грабина, переоформил на его имя установленные в кабинете телефоны кремлевской АРС и ВЧ-связи. Служебный автомобиль "ЗИС-110" министерством был переоформлен на имя Королева.

Маленький штрих к характеру Грабина - у него и в 1959 г., после ХХ съезда КПСС в кабинете висел портрет Сталина. Королев велел заменить его портретом Циолковского.

Василий Гаврилович организовал на территории ЦНИИ-58 большой артиллерийский музей из советских и германских орудий, значительную часть которых составляли наши и немецкие уникальные пушки, созданные в нескольких, а то и в единственном экземпляре. Все они были уничтожены. Погибла и значительная часть документации ЦНИИ-58. По личному распоряжению Королева сожгли переписку Грабина со Сталиным и Молотовым.

ПОСЛЕДСТВИЯ

Сейчас ОКБ-1 именуется ракетно-космической корпорацией "Энергия" имени С. П. Королева. Там уже несколько десятилетий функционирует музей предприятия. Но в нем нет ни фотографий, ни документов, связанных с Василием Грабиным и ЦНИИ-58.

Нужна ли была ликвидация ЦНИИ-58 и других артиллерийских КБ, чтобы создать ракетно-ядерный щит СССР? Ведь Королеву так и не удалось разработать серийные баллистические ракеты дальнего действия на твердом топливе, это за него сделали другие КБ. А вот благодаря Берии и Хрущеву отечественная артиллерия начала серьезно отставать от артиллерии США и других стран НАТО. Отставание наблюдалось практически везде - от корабельных до самоходных и танковых орудий. Хваленые управляемые ракеты класса "земля-земля" стали понемногу применять лишь с 1991 г. (в ходе операции "Буря в пустыне"), до этого же ствольная артиллерия по-прежнему была богом войны.

В ходе локальных конфликтов пушки советского производства оказывались под огнем американских орудий, находившихся вне досягаемости их огня. Вот, к примеру, в конце 50-х гг. в ходе перестрелок артиллерии КНР с чанкайшистами, засевшими на малых островах Формозского пролива, наши 130-мм пушки М-46 не могли достать батарею противника, обстреливавшую материк. Тогда советский советник полковник М. предложил на свой страх и риск (могло разнести ствол) нагреть заряды и дождаться попутного ветра. Китайские товарищи послушались и добились успеха.

1967 г. Израильские войска заняли господствующие над сирийской территорией Голанские высоты и установили там американские 175-мм самоходные пушки М107, имевшие дальность стрельбы 32 км. Израильтяне получили возможность безнаказанно внезапно открывать огонь по сирийским военным объектам - штабам, РЛС, позициям зенитных ракет, аэродромам и т. д. А "великий и могучий Советский Союз" ничем не мог помочь братьям-арабам.

По указанию ЦК КПСС на заводе "Баррикады" (# 221) срочно приступили к восстановлению производства 180-мм пушек С-23. Сделать это оказалось весьма непросто, поскольку значительная часть документации и технического оборудования была утеряна. Тем не менее, коллектив предприятия успешно справился с поставленной задачей. До 1971 г. для Сирии изготовили двенадцать С-23.

Детища знаменитого конструктора надолго пережили его самого. Грабинские ЗИС-3, БС-3 и другие участвовали во всех локальных войнах второй половины ХХ в., включая конфликты на территории бывшего СССР. Да и сейчас мы видим ЗИС-3 в Афганистане, а береговые пушки СМ-4 ("девичья фамилия" С-30) по-прежнему состоят на вооружении ВМФ.

Василий Гаврилович ГРАБИН (1899-1980)

Про 76-мм дивизионную пушку образца 1942 г. (ЗИС-З) консультант по артиллерии Адольфа Гитлера, бывший руководитель отдела артиллерийских исследований фирмы Крупп профессор Вольф писал: «...мнение, что ЗИС-З является лучшим 76- мм орудием второй мировой войны, абсолютно оправдано. Можно без всякого преувеличения утверждать, что это одна из самых гениальных конструкций в истории ствольной артиллерии...»

Пушка ЗИС-З была создана под руководством талантливого конструктора, изобретателя, Героя Социалистического Труда, лауреата Государственной премии, доктора технических наук, профессора, генерал-полковника технических войск Василия Гавриловича Грабина.

Василий Грабин родился 28 декабря 1899 г. (9 января 1900 г.) на Кубани, в городе Екатеринодаре. Детство его было голодным и нерадостным. Отец Василия, бывший фейерверкер царской артиллерии, чтобы прокормить одиннадцать душ, вынужден был за гроши работать в мастерских различных хозяев.

В начальной школе никто в классе не решал так быстро задачи по арифметике, как Вася Грабин, да и диктанты писал почти без ошибок. Но в школу он ходил всего три года - необходимо было помогать семье, которую нужда заставляла считать каждую копейку. Он был вынужден пойти учеником клепальщика в котельную мастерскую. Часто по десять - двенадцать часов находился он в душном гулком котле, удерживая раскалённую заклёпку. С начала первой мировой войны отец стал работать мукомолом на мельнице в станице Старонижнестебловской. Пристроил сюда чернорабочим и сына. Затем знакомый устроил Василия почтальоном в почтово-телеграфную контору.

В дни Февральской революции Вася Грабин вместе с такими же юнцами разоружал городовых и стражников, расклеивал листовки. В начале 1920 г. Грабин вступил в ряды Красной Армии. Он попросился в артиллерию. Оценив дисциплинированность, трудолюбие и смекалку Грабина, командование направило его на Краснодарские объединённые командные курсы, а оттуда - в Петроградскую школу тяжёлой и береговой артиллерии. Здесь курсанту Грабину сразу причлось понюхать пороха. Так как он уже был коммунистом, то школа в числе других коммунистов послала его на подавление Кронштадтского мятежа.

После окончания в 1923 г. школы Грабина направляют командиром взвода в тяжёлый артиллерийский дивизион. Вскоре он назначается начальником связи дивизиона. Как одного из лучших строевиков и воспитателей красноармейцев Грабина выдвигают на должность курсового 2-й Ленинградской артиллерийской школы. Отсюда он уходит на учёбу в Военно-техническую академию РККА им. Ф. Э. Дзержинского.

Поначалу Грабину было трудно заниматься - сказывалась низкая общеобразовательная подготовка. Преодолевать это приходилось упорной работой, отказывая себе зачастую в сне и походах с товарищами в кинематограф. На последнем курсе слушателям предложили выбрать тему для дипломного проекта. Грабин решил разработать 152-мм мортиру. Если вопросы внешней баллистики были решены им сравнительно просто, то проблемы внутренней баллистики заставили дипломника серьёзно потрудиться и поломать голову. Первые расчёты показали, что новая мортира будет иметь большую силу отдачи и её общая масса выйдет за пределы заданной. В конце концов Грабин нашёл оригинальное решение. Руководитель проекта профессор Н. Ф. Дроздов его одобрил. При защите проект получил высокую оценку и был оставлен на кафедре для использования в качестве образца будущими дипломниками.

После окончания академии, в августе 1930 г., Грабин получил назначение в конструкторское бюро на завод. В своё время здесь создавалась знаменитая русская трёхдюймовка, полуавтоматическая 76-мм зенитная пушка Лендера и многие другие артиллерийские системы.

Для начала Грабину вместе с группой конструкторов и чертёжников поручили снять чертежи с 76-мм пушки, закупленной как образец в Швеции у фирмы «Бофорс». По этим чертежам пушку изготовили. Однако при первых же выстрелах на полигоне некоторые важные детали её вышли из строя. Оказалось, что у зарубежной пушки слишком малый запас прочности.

Во время работы в конструкторском бюро Грабин глубоко изучил производство и проникся уважением к русским мастерам-умельцам.

Через год с небольшим Грабина перевели на работу в Конструкторское бюро № 2 Всесоюзного орудийно-арсенального объединения Наркомтяжпрома. Здесь вместе с советскими инженерами и конструкторами работала по договору группа немецких специалистов фирмы «Рейнметалл».

Немцы вели себя высокомерно, опытом делиться не спешили, но работали добросовестно и очень аккуратно. Грабин никак не мог смириться с тем, что советские конструкторы использовались только для технической и подсобной работы, не росли как специалисты. Впоследствии Грабин отмечал, что сотрудничество с немецкими специалистами всё-таки принесло пользу - от общения с ними повысилась культура проектирования и разработки чертежей, а главное, иностранцы научили составлять проекты с учётом требований технологии и возможностей производства.

Вскоре Конструкторское бюро № 2 было объединено с другим аналогичным коллективом. Новая организация получила наименование «Конструкторское бюро Всесоюзного орудийно-арсенальногообъединения». Заместителем начальника КБ был назначен В. Г. Грабин.

В начале 1933 г. конструкторское бюро получило новое просторное помещение, хорошо оборудованное опытное производство. Теперь организация стала называться «Главное конструкторское бюро № 38 Наркомтяжпрома». Группе, руководимой Грабиным, была поручена разработка полууниверсальной 76-мм дивизионной пушки, другому отделу - создание 76-мм универсальной пушки.

В конце 1920-х - начале 1930-х годов во многих зарубежных странах появились универсальные пушки, способные вести огонь по наземным и по воздушным целям. Появились и так называемые полууниверсальные пушки - они могли вести только заградительный зенитный огонь.

Первые расчёты, проведённые Грабиным, показали, что такая полууниверсальная пушка будет обладать меньшей начальной скоростью снаряда, чем чисто зенитная, а по сравнению с полевой дивизионной она будет тяжелее, сложнее и значительно дороже. Когда заказанная полууниверсальная пушка А-51 была близка к завершению, конструкторское бюро неожиданно расформировали. Грабин с небольшим коллективом конструкторов получил приглашение работать на артиллерийском заводе. На новом месте Грабину было поручено доработать пушку А-51 и изготовить её опытный образец. Одновременно с этой задачей Василий Грабин вместе с несколькими единомышленниками взялся за создание новой дивизионной пушки, предназначенной для поражения только наземных целей, надёжной, лёгкой и простой в производстве. Но руководители Главного артиллерийского управления отнеслись к проекту нового орудия без особого энтузиазма.

Однако благодаря помощи Серго Орджоникидзе уже в июне 1935 г. был готов опытный образец новой пушки, получившей индекс Ф-22. На испытаниях, которые уже заканчивались, произошёл конфуз. Во время одного из последних по программе выстрелов разрушились ответственные узлы орудия. И дело было не в ошибке конструкторов а просто в некачественной сварке: ещё в ходе испытаний выявили ненадёжность работы полуавтоматического затвора и подъёмного механизма. Грабин в очень короткий срок, мобилизовав коллектив, устранил все недостатки. Однако на совещании в Главном артиллерийском управлении инспектор артиллерии Н. М. Роговский потребовал отказаться от дульного тормоза и вернуться к старой гильзе от трехдюймовки образца 1902 г. Несмотря на возражения Грабина, доказывавшего, что дульный тормоз на треть поглощает энергию отката и позволяет уменьшить массу орудия, его всё же заставили принять оба требования. В результате доработки масса пушки увеличилась на 150 кг, а длина - на 2 м. Орудие успешно выдержало новые испытания и было принято на вооружение под наименованием «76-мм дивизионная пушка обр. 1936 года».

Это орудие представляло собой совершенно новый образец - все его узлы и механизмы были оригинальными. Ф-22 значительно отличалась от предшественницы - 76-мм пушки образца 1902/ 1930 гг. - модернизированной трёхдюймовки, состоявшей на вооружении. Увеличение длины ствола на десять калибров позволило увеличить начальную скорость и дальность с 13 290 м 13 700 м. Вместо классического однобрусного лафета был принят лафет с двумя раздвижными станинами. Это позволило увеличить угол горизонтального обстрела до 60° (вместо прежних 5°), что было особенно важно при борьбе с танками. Угол возвышения в 75° был даже излишен, как дань увлечения универсализацией - пушка ведь не предназначалась для стрельбы по воздушным целям. Полуавтоматический затвор позволял довести скорострельность орудия до 15-20 выстрелов в минуту. Если старую трёхдюймовку можно было перевозить только лошадьми со скоростью до 6-7 км в час, то новая пушка могла на прицепе за автомобилем транспортироваться со скоростью до 30 км в час. Однако пушка получилась тяжеловатой. Ее масса составляла в боевом положении 1620 кг против 1335 кг у пушки образца 1902/1930 гг.

76-мм пушка образца 1936 г. успешно использовалась в боях против японцев на озере Хасан и на реке Халхин-Гол. При этом выяснилось, что её масса велика и затрудняет перевозку орудия расчётом в полевых условиях.

Стремясь учесть фронтовой опыт, коллектив во главе с Грабиным стал работать над дальнейшим совершенствованием пушки. Старались максимально использовать уже имеющиеся узлы и детали чтобы в случае необходимости быстро наладить серийное производство нового образца. Прежде всего за счёт лафета удалось уменьшить массу пушки в боевом положении на 140 кг, а в походном даже на 320 кг. В значительной части это было сделано за счёт уменьшения угла возвышения на 45°. Введение цилиндрических пластин вместо пластинчатых рессор и применение унифицированных автомобильных колёс позволило довести транспортную скорость до 35 км в час. Правда дальность стрельбы по сравнению с Ф-22 уменьшилась на 340 м После полигонных и войсковых испытаний новое орудие было принято на вооружение и получило наименование «76-мм пушка обр. 1939 года (УСВ)».

Задолго до начала работ по Ф-22-УСВ КБ Грабина получило заказ на проектирование специальной танковой пушки. Разработчики присвоили ей индекс Ф-32. Пушка эта успешно прошла заводские, полигонные испытания и была рекомендована на вооружение.

Но вечная неудовлетворённость достигнутым не оставляла Грабина. Он мечтал создать более мощную пушку, которая была бы грозой танков, артиллерии, дотов, дзотов противника, а при необходимости могла бы заменить и дивизионную артиллерию. Тут весьма кстати стало известно о создании нового танка, которому требовалась новая мощная пушка.

Технический совет единодушно решил создать на базе Ф-32 более мощную пушку Ф-34, впоследствии ставшую неотъемлемой частью танка Т-34. Грабин использовал метод параллельной работы. Одновременное проектирование и изготовление опытного образца позволило собрать его за три месяца. Получалось так, что, когда пушка уже прошла заводские испытания, танк ещё не был готов.

Новая организация труда - скоростное, высокопроизводительное проектирование - подтвердила свою жизнеспособность. Для полного завершения её отработки требовалась комплексная проверка на всех этапах работы, в том числе и при внедрении в массовое производство, и в ходе производственного процесса.

Создалась необычная ситуация: завод был готов к массовому производству Ф-34, а заказа на их поставку ещё не было. Обсудив все «за» и «против», Грабин и новый директор завода А. С. Елян решились на риск: запустили в производство пушку без заказа ГАУ и Главного бронетанкового управления. Представители военной приёмки, убеждённые в её высоких боевых качествах, приняли пушку. Танки Т-34 отправлялись в военные части, снабжённые пушкой Ф-34.

Только в ходе Великой Отечественной войны «незаконнорожденная» Ф-34 была наконец узаконена.

Первая половина 1940 г. была посвящена научно-исследовательским работам создания танковых пушек 85-миллиметрового и 107-миллиметрового калибров. Одновременно КБ работало над созданием 57-миллиметровой противотанковой пушки. Она получила индекс ЗИС-2.

Однажды, сняв трубку, Грабин услышал знакомый голос Сталина:

Мне докладывали, что вы создали мощную противотанковую пушку. Это верно?

Так точно, товарищ Сталин.

Есть предложение изготавливать её ещё на двух заводах. Когда вы1 можете передать чертежи?

Чертежи уже готовы... Но будет лучше, если не мы отправим чертежи, а технологи приедут к нам для выработки единой технологии. Это облегчит и эксплуатацию и ремонт...

Я вас понял. Так и сделаем».

В трубке раздались короткие гудки.

Показательно, что этот разговор происходил в тот момент, когда испытания пушки ещё не были

завершены и не всё в них шло гладко, как хотелось бы, - кучность стрельбы из-за вкравшейся в расчёты ошибки была очень плохой. Но Грабин был уже весьма авторитетен в правительственных кругах. Ни у кого не было сомнений в том, что после исправления ошибки пушка покажет отличную кучность.

Методы работы грабинского КБ привлекли серьёзное внимание специалистов. На апрель 1941 г. директор института повышения квалификации инженерно-технических работников запланировал доклад Грабина о скоростном проектировании и освоении машин.

Времени на подготовку доклада оставалось совсем мало, но, по существу, Василию Грабину оставалось лишь изложить на бумаге давно уже выверенные им мысли. Придя домой, он начал писать: «Основное условие для успешного скоростного проектирования - это содружество в работе конструкторов, технологов, инструментальщиков и производственников. При разработке эскизного проекта главный конструктор и главный технолог должны заложить основную идею будущей машины...»

Эти мысли он с увлечением излагал своим слушателям, когда неожиданно дверь аудитории отворилась. Боком проскользнувший в неё человек тихо, но уверенно направился прямиком к Грабину: «Вас срочно к телефону».

Через несколько минут поджидавшая Грабина машина рванулась с места.

Здравствуйте, товарищ Грабин, - раздался в трубке голос Сталина. - Вам не кажется, что для тяжёлого танка ваша 76-миллиметровая пушка слишком маломощна?

Мы, товарищ Сталин, тоже считали, что для КВ-I нужна 107-миллиметровая пушка, однако ГАУ не поддержало нас.

Я сожалею, что не знал об этом раньше... До тех пор, пока мы не перевооружим наш тяжёлый танк, мы не сможем чувствовать себя спокойно. - После короткой паузы, которую Грабин не прерывал он вдруг спросил: - А вы могли бы быть завтра в Москве? Вы очень нужны...

Несмотря на довольно длительное отсутствие докладчика, никто из слушателей не ушёл из аудитории. Грабин завершил своё выступление и, пообещав ответить на вопросы 20 июня, после второй лекции тут же выехал в Москву.

У А. А. Жданова уже находились главный конструктор тяжёлых танков Ж. Я. Котин, директора заводов Зальцман и Казаков. Поздоровавшись, Жданов жестом указал Грабину на стул и тут же задал вопрос:

Товарищ Котин, назовите срок готовности вашего танка.

За нами, Андрей Александрович, дело не станет. Пока Грабин справится с пушкой, танк будет готов.

Товарищ Грабин, а вы что скажете?

Мы дадим танкистам пушку через 45 дней...

Товарищ Грабин, нам сейчас не до шуток.

Я не шучу. 45 дней», - повторил Грабин.

Такого ещё не знает история артиллерии. Вы хорошо подумали?

Уже на следующий день работа на заводе закипела. Будущей пушке присвоили индекс ЗИС-6. Весь коллектив завода работал как в военное время. Окончательную проверку проходили скоростная высокопроизводительная система организации труда и управления производством. 15 мая, через 38 дней после начала работ, на заводском полигоне прогремел первый выстрел ЗИС-6.

18 июня Грабин приехал в Москву, он намеревался на следующий день отправиться обратно. 20 июня был запланирован второй доклад об опыте работы КБ. Теперь он мог привести совсем свежий пример - конструирование и изготовление ЗИС-6. Однако судьба по-своему распорядилась планами Грабина. Его помощь срочно потребовалась наркому обороны, и доклад в Ленинграде перенесли на 23 июня.

В воскресенье Грабин проснулся рано. Безоблачное, тихое, солнечное утро сулило хорошую погоду. До отправления «красной стрелы» оставался целый день, и Грабин решил провести его с друзьями где-нибудь в лесу. Они взяли машину и поехали в магазин за продуктами.

Вместо воскресной музыки в радиоприёмнике раздавались тревожные позывные. После небольшой паузы последовало сообщение о вероломном нападении на нашу страну гитлеровской Германии. Началась Великая Отечественная война.

В наркомате, куда приехал Грабин, он встретил директора своего завода А. С. Еляна и главного инженера М. 3. Олевского. Первый возвращался из отпуска, а второй был в Москве в командировке. Получив указание Д. Ф. Устинова о возобновлении выпуска снятой 1941 г. с производства Ф-22-УСВ, они поспешили на завод.

Каждый день дотемна Грабина можно было видеть в заводских цехах или среди конструкторов. Поздним августовским вечером ему позвонил Председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин. Кратко обрисовав трудное положение на фронтах, Верховный Главнокомандующий напомнил, что противник имеет в несколько раз больше самолётов, танков и пушек. Была поставлена конкретная задача: значительно увеличить выпуск артиллерийских систем, быть может, даже за счёт некоторого снижения их качества.

В. Г. Грабин вспоминал: «Задача... была выполнена за счёт внедрения скоростных методов проектирования и разработки нового технологического процесса. Любую конструкцию мы разрабатывали совместно с технологами и производственниками; отрабатывали типовые схемы пушек, типовые детали, узлы, механизмы; как можно шире применяли стальное литьё, требующее минимальной механической обработки, а также штамповку и сварку. До минимума сократили типоразмеры гладких и нарезных отверстий, уменьшили число используемых марок сталей и цветных металлов. Мы приступали к изготовлению опытного образца сразу же после разработки отдельных чертежей, не дожидаясь полного комплекта...»

Для резкого увеличения выпуска пушек были последовательно, в три этапа, проведены организационные мероприятия.

Первый этап заключался в конструктивно-технологической модернизации только некоторых элементов пушек в сторону их упрощения, частичной разработки новой технологии и оснастки. Всё это позволило уже к концу 1941 г. увеличить выпуск пушек в пять раз.

На втором этапе проводилась модернизация уже всех деталей и узлов пушек, изменялась технология производства и вводилась новая оснастка. К маю 1942 г. это должно было увеличить выпуск продукции в девять раз.

Кое-кому на заводе и в Наркомате вооружения этот план казался нереальным.

С начала 1942 г. коллектив завода и конструкторского бюро приступил к осуществлению третьего этапа использования внутренних резервов - к широкой разработке и внедрению во всех цехах более рациональной технологии. Вместе с мероприятиями первых двух этапов это позволило увеличить выпуск орудий в восемнадцать-двадцать раз!

С начала войны на прославленных советских танках Т-34 успешно использовалась пушка Ф-34, созданная в конце 1930-х годов.

Именно при разработке технической документации и изготовлении опытных образцов пушки Ф-34 впервые был применён метод скоростного проектирования. В это же время по предложению В. Г. Грабина были объединены отдел главного конструктора и отдел главного технолога.

С фронтов приходили отзывы о высокой эффективности 57-мм пушек ЗИС-2 в борьбе с немецко-фашистскими танками.

В конце 1941 г. Грабину позвонили из Москвы.

Василий Гаврилович, с вами сейчас будет говорить товарищ Сталин.

Верховный Главнокомандующий, дав высокую оценку противотанковой пушке, поинтересовался возможностью укорочения её ствола на метр-полтора.

Чем это вызвано? - удивился Грабин.

Тем, что пушка очень мощная. Она пробивает немецкие танки насквозь.

Грабин ответил, что укорачивать ствол нецелесообразно, так как это лишит пушку её главного качества - высокой бронепробиваемости.

Однако решением Государственного Комитета Обороны выпуск 57-мм пушки ЗИС-2 был прекращён.

Директор артиллерийского завода № 92 Амо Сергеевич Елян отдал приказ: «Все незавершённые в производстве трубы ЗИС-2 собрать, законсервировать и убрать. Всю технологическую оснастку и техническую документацию сохранить с тем, чтобы при первой необходимости вновь развернуть производство 57-мм пушки ЗИС-2».

А к концу 1941 г. уже более тысячи 76-мм пушек ЗИС-З использовалось на фронтах войны. Однако «узаконили» её только 12 февраля 1942 г., когда постановлением Государственного Комитета Обороны она была принята на вооружение вместо 76-мм пушки образца 1939 г.

Новая пушка была значительно проще своих предшественниц. Если у 76-мм пушки образца 1936 г. было 2080 деталей, то у пушки образца 1939 г. - 1077, а 1942 г. - всего 719. По сравнению с пушкой образца 1936 г. количество человеко-часов, затрачиваемых на её изготовление, уменьшилось в четыре раза!

Опыт войны показал необходимость увеличения подвижности артиллерии на поле боя, особенно для борьбы с танками врага и сопровождения пехоты. В связи с этим в сентябре 1942 г. развёртывается поизводство самоходно-артиллерийских установок СУ-76 на базе лёгких танков Т-70. На них устанавливались 76-мм пушки образца 1942 г. Эти самоходные орудия успешно использовались до конца войны.

В 1943 г. гитлеровское командование, планируя наступление на Курской дуге, большие надежды возлагало на применение новых тяжёлых танков «пантера» и «тигр», а также самоходных орудий «фердннанд».

Об этом стало известно советскому командованию, а также некоторым конструкторам. В своей записке на имя Верховного Главнокомандующего В. Г. Грабин предложил возобновить выпуск 57-мм пушек ЗИС-2 и одновременно разработать новое, более мощное 100-мм орудие для борьбы с вражескими танками.

15 июня 1943 г. Государственный Комитет Обороны выносит решение о принятии 57-мм противотанковой пушки на вооружение. Всего через три недели после решения первые образцы несколько усовершенствованной противотанковой пушки ЗИС-2 были готовы к отправке на фронт.

По своим боевым характеристикам 57-мм противотанковая пушка образца 1943 г. не знала себе равных. По мощности она превосходила 37-мм американскую пушку в 5,4 раза, 50-мм немецкую - в 2,2 раза, новейшую 57-мм английскую - в 1,6 раза.

Во второй половине 1943 г. под руководством Грабина развернулись работы над 100-мм противотанковым орудием. Калибр был выбран, исходя из необходимости создания орудия с мощностью в несколько раз большей, чем у существующих 57-мм и 76-мм противотанковых пушек. Кроме того, 100-мм орудия имелись на флоте и для них был разработан универсальный патрон. То, что он был освоен производством, имело важное значение при выборе калибра пушки.

С первых же дней на фронте сотка показала себя грозой фашистских танков - всех «тигров» и «пантер». Её снаряды буквально прошивали броню гитлеровских машин. Советские солдаты прозвали её зверобоем. Использовалась она и для поражения дальних целей, борьбы с дальнобойной артиллерией, уничтожения огневых средств и живой силы противника.

Орудия, созданные под руководством В. Г. Грабина, участвовали в боях с первого до последнего дня Великой Отечественной войны. Их можно было увидеть в стрелковых цепях, истребительно-противотанковых установках, на бронекатерах, подводных лодках и кораблях речных флотилий.

Разумеется, техника, а особенно военная техника, не стоит на месте. Постоянно совершенствуются и артиллерийские орудия. И если чисто технически сегодня грабинские пушки и устарели, то абсолютно современными остаются грабинские методы руководства коллективом и уж тем более разработанный и успешно воплощённый им в жизнь метод скоростного, высокопроизводительного труда. Это неустаревающее наследство.

Н. В. Грабин долгие годы был консультантом Министерства обороны, затем в 1960 г. выйдя в отставку, стал профессором МВТУ им. Н. Э. Баумана. Скончался Н. В. Грабин 23 апреля 1980 г.

В 1982 г. русская артиллерия отметила своё 600-летие. Немало славных имён записано на скрижалях её истории. Видное место среди них занимает и имя генерал-полковника, Героя Социалистического Труда, трижды лауреата Государственной премии СССР Василия Гавриловича Грабина.

Васи́лий Гаври́лович Гра́бин ( / - ) - советский конструктор и организатор производства артиллерийского вооружения Великой Отечественной войны .

Биография

Родился 28 декабря 1899 (9 января ) года в станице Старонижестеблиевская (ныне Красноармейский район , Краснодарский край . Член РКП(б) с 1921 года . В окончил артиллерийское училище в Петрограде , затем несколько лет прослужил строевым командиром. После этого поступил на артиллерийский факультет Военно-технической академии им. Дзержинского . В это время там преподавали такие видные специалисты, как В. И. Рдултовский , П. А. Гельвих и другие.

В 1950-е годы интерес к артиллерийским системам резко упал. Вначале Л. П. Берия , а потом Н. С. Хрущев , взяли курс на ракетостроение . На это наложился давний конфликт с маршалом Д. Ф. Устиновым . В результате на вооружение была принята лишь одна пушка разработки Грабина - зенитная С-60 . Отчасти, была принята и С-23 , но позже, когда в ней возникла острая необходимость и малой серией. Однако коллектив под его руководством разработал несколько систем артиллерийского вооружения:

Почётный гражданин города Королёва
генерал-полковник технических войск ()
доктор технических наук ()
депутат ВС СССР 2-3 созывов (1946-1954)

Память

Имя Грабина носят одна из улиц Королёва и улица в Краснодаре.
В честь Грабина назван сквер в Нижнем Новгороде
В честь Грабина и работников Нижегородского Машиностроительного завода к 70-летию Победы открыт мемориал у
Мемориальная доска в Королеве на здании проходной ОАО «РКК „Энергия“».

Источники

Худяков А. П., Худяков С. А. Гений артиллерии. - 3-е изд. - М .: РТСофт, 2010. - 656 с. - 1500 экз. - ISBN 978-5-903545-12-4 .

Напишите отзыв о статье "Грабин, Василий Гаврилович"

Примечания

Ссылки

Сайт «Герои Страны ».

Грабин Василий Гаврилович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров . - 3-е изд. - М . : Советская энциклопедия, 1969-1978.
на сайте «Военная литература »
(недоступная ссылка с 27-09-2016 (889 дней))

Отрывок, характеризующий Грабин, Василий Гаврилович

Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l"imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd"hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m"avez fait l"honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l"eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c"est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu"elle s"y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l"encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l"horloger n"a pas la faculte de l"ouvrir, il ne peut la manier qu"a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.

Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.

Достаточно сказать, что именно грабинской пушкой был вооружен легендарный танк Т-34, а из 140 тысяч полевых орудий, которыми воевали наши солдаты во время Великой Отечественной войны, более 90 тысяч были сделаны на заводе, которым в качестве главного конструктора руководил Грабин, а еще 30 тысяч были изготовлены по его проектам на других заводах страны. Знаменитые грабинские пушки Ф-22, Ф-34, УСВ, ЗИС-2, ЗИС-3, БС-3 и другие уничтожили подавляющее большинство немецких танков в годы Великой Отечественной войны.

Грабин создал самую знаменитую пушку Второй мировой войны – ЗИС-3, которую артиллеристы прозвали «пушкой Грабина». Первый ее опытный экземпляр был выпущен за ворота завода № 92 именно 22 июня 1941 года, а на следующий день начались его заводские испытания. Через месяц, 22 июля 1941 года, опытный образец ЗИС-3 был показан в Москве маршалу Кулику.

Грабин вспоминал впоследствии, что Кулик наотрез отказался санкционировать новое производство. Он приказал Грабину: «Возвращайтесь на завод и давайте больше тех пушек, которые уже есть в производстве» . Но Грабин понимал важность ЗИС-3 и пошел на крайне рискованный шаг – в инициативном порядке запустил опальную пушку в серию. Позже Василий Гаврилович вспоминал: «Никто, кроме узкого круга посвященных, не догадывался, что пошла новая пушка. Единственную деталь, которая могла вызвать подозрение, – дульный тормоз – решили изготовлять в опытном цехе. Там можно было делать что угодно, не боясь разглашения… Все шло по графику. В сборочном цехе собирали противотанковые ЗИС-2, только без труб ствола. Когда подошло время общей сборки, уже были готовы трубы и дульные тормоза для ЗИС-3. Поздним вечером то и другое отправлялось в сборочный цех. За ночь несколько пушек ЗИС-3 были собраны и тщательно проверены, а утром их предъявили военной приемке. 10 августа 1941 года меня срочно вызвали в заводоуправление к телефону… В трубке послышался спокойный голос Сталина:

– Вам хорошо известно, что положение на фронтах очень тяжелое. Фашисты рвутся к Москве… Очень прошу вас, сделайте все необходимое и дайте поскорее как можно больше пушек. Если для этого потребуется пойти на снижение качества, идите и на это.

Услышанное меня ошеломило, я ответил не сразу.

– Товарищ Сталин, вашу просьбу, ваше задание я передам коллективу завода. Могу вас твердо заверить, что завод в ближайшее время обязательно резко увеличит выпуск пушек.

– При переходе на увеличенную программу так организуйте работу, чтобы выпуск пушек непрерывно возрастал. Учтите, нам дорога каждая пушка».

76-мм пушка ЗИС-3 конструктора Василия Гавриловича Грабина

Грабин сдержал слово. За три с половиной месяца он закончил все работы по конструктивно-технологической модернизации отдельных элементов пушек и испытал опытные образцы. ЗИС -3 пошла в войска и скоро стала любимой пушкой бойцов Красной армии.

Официально ЗИС-3 была принята на вооружение 12 февраля 1942 года под наименованием «76-мм дивизионная пушка обр. 1942 г.». К этому времени на фронте воевало не менее тысячи ЗИС-3, выпущенных в опытном порядке. Благодаря высокой технологичности ЗИС-3 стала первым в мире артиллерийским орудием, поставленным на поточное производство и конвейерную сборку. В январе 1942 года, впервые увидев ЗИС-3, Сталин сказал: «Эта пушка – шедевр в проектировании артиллерийских систем» .

О боевых характеристиках ЗИС-3 можно судить хотя бы по такому примеру. В коллекции Артиллерийского музея в Санкт-Петербурге есть 76-мм пушка образца 1942 года № 4785. Расчет орудия начал боевые действия в июле 1943 года в Курской битве в районе станции Поныри и закончил боевой путь в Берлине. Пушка прошла с боями 6 204 км, произвела по врагу 3 969 выстрелов, уничтожила: танков (в основном «Тигры» и «Пантеры») – 33, самоходных орудий – 21, автомашин – 74, самолетов на аэродроме – 5, орудий – 14, минометов – 17, пулеметов – 17, солдат противника – 752.

И таких пушек за годы войны было выпущено 48 016 штук – больше, чем любой иной пушки в истории человечества.

Мало кто знает, что после войны Грабин оказался в числе тех, кто разрабатывал ядерные реакторы и ракетную технику. В 1946 ЦАКБ переименовывается в Центральный научно-исследовательский институт артиллерийского вооружения (ЦНИИАВ). В 1955 перед институтом ставится принципиально новая главная задача — создание атомных реакторов. Для руководства этими работами начальником назначили академика Анатолия Александрова (позднее — президент Академии наук СССР), а Грабин был переведен на должность начальника отделения. Но уже в марте 1956 году его вновь назначили директором и главным конструктором, а Александров вернулся в свой родной Институт атомной энергии.

Под руководством Грабова для Физико-энергетического института в Обнинске был спроектирован и изготовлен реактор на быстрых нейтронах с жидкометаллическим теплоносителем тепловой мощностью около 5000 кВт, а также проекты газотурбинной установки на ртутном паре мощностью 5 кВт для космических кораблей и реактор на быстрых нейтронах БН-50 мощностью 50000 кВт для научно-исследовательских целей. Кроме того, институт привлекли к работам по реактивной, так тогда называли ракетное оружие, технике. В частности, в 1957 году на базе ЦНИИ-58 была образована головная организация по разработке управляемых снарядов и систем управления реактивного танкового и противотанкового вооружения. При этом работа в области традиционной артиллерии тоже не прекращалась, лишь определенным образом корректировалась номенклатура. В эти же годы, согласно другим решениям, ЦНИИ-58 принял участие в разработке тактических ракетных комплексов класса «земля-земля» и «земля-воздух».

В июле 1959 года ЦНИИ-58 вместе с опытным заводом, где работало около пяти тысяч человек, в том числе почти полторы тысячи инженеров и конструкторов, волевым решением Совмина присоединили к расположенному поблизости ОКБ-1 С.П. Королева. Начинался штурм космоса. И на это были брошены все силы. Грабин, всеми силами отстаивал «свое» направление. Но Королев был не менее напорист. К тому же за ним стояли зов времени и правительство. Грабин получил «дембельское» назначение в консультативную группу при министре обороны, а большинство его бывших сотрудников под руководством Сергея Павловича приступили к проектированию твердотопливных баллистических ракет стратегического назначения. Василий Гаврилович организовал на территории ЦНИИ-58 большой артиллерийский музей из советских и германских орудий, значительную часть которых составляли наши и немецкие уникальные пушки, созданные в нескольких, а то и в единственном экземпляре. Все они были уничтожены. Королеву не профильные активы были не нужны. Погибла и значительная часть документации ЦНИИ-58. По личному распоряжению Королева сожгли переписку Грабина со Сталиным и Молотовым.

Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Углерод — характеристика элемента и химические свойства