О чем повесть горе злочастии. «Повесть о горе и злочастии

«ПОВЕСТЬ О ГОРЕ ЗЛОЧАСТИИ»

«Повесть о Горе Злочастии, как Горе Злочастие довело молодца во иноческий чин» была обнаружена в 1856 г. академиком А. Н. Пыпиным среди рукописей собрания М. П. Погодина в Публичной библиотеке в Петербурге. Им был найден рукописный сборник первой половины XVIII в., в котором среди других произведений оказалась и «Повесть». «Повесть о Горе Злочастии» - произведение, которое по своей теме занимает как бы срединное положение в русской литературе: оно соединяет в себе тематику древнерусскую с тематикой новой русской литературы, тематику народного творчества и письменности, оно трагично и вместе с тем принадлежит народной смеховой культуре. Сохранившаяся в одном списке и как бы мало заметная, она тем не менее тонкими нитями связана и с «Молением» Даниила Заточника XII в. и с произведениями Достоевского, со «Словом о Хмеле» и с произведениями Гоголя, с «Повестью о Фоме и Ереме» и с «Петербургом» Андрея Белого. Она как бы стоит над своим временем, затрагивает «вечные» темы человеческой жизни и судьбы, а вместе с тем типична именно для XVII в. Написанная неизвестным автором, неизвестного происхождения, она внедрена в свою эпоху, в «бунташный» XVII в. и вместе с тем выбивается из нее, решает судьбы русского человека и человеческой судьбы в целом. Ее автор как бы смотрит сверху философским взглядом на обездоленного человека, на его судьбу - с иронией и жалостью, с осуждением и сочувствием, считает его виновным в своей гибели и вместе с тем как бы обреченным и ни в чем не виноватым. Во всех своих противоречиях повесть выказывает свою исключительность, а автор - свою гениальность. Он гениален потому, что сам не до конца осознает значительность им написанного, а повесть, им созданная, допускает различные интерпретации, вызывает различные настроения, «играет» - как играет гранями драгоценный камень. Все в этой повести было ново и непривычно для традиций древней русской литературы: народный стих, народный язык, необычайный безымянный герой, высокое сознание человеческой личности, хотя бы и дошедшей до последних степеней падения. В повести сильнее, чем во многих других произведениях второй половины XVII в., проявлялось новое мироощущение. Неудивительно, что уже первые исследователи этой повести резко разошлись в своих суждениях о самом ее происхождении. Н. И. Костомаров восхищался как романтик «величавым тоном, грустно-поэтическим чувством, живостью образов, последовательностью и стройностью рассказа, прекрасным народным языком и неподдельными красотами оборотов юной, народной, неиссушенной школою речи». Однако этот исследователь назвал вновь найденное произведение «повестью» и отметил, что «философский тон и стройное изложение показывают в ней не чисто народное, а сочиненное произведение» . Ф. И. Буслаев видел в «Повести о Горе Злочастии» духовный стих, несмотря на возражения Н. Г. Чернышевского, рассматривавшего ее как былину ; А. В. Марков, пытаясь согласовать эти две точки зрения, характеризовал повесть как произведение, стоящее на грани между былинами и духовными стихами . Однако более убедительным и сейчас представляется мнение Н. И. Костомарова о том, что «Повесть о Горе Злочастии» «не чисто народное, а сочиненное произведение». Отдельные стороны этого произведения, главным образом его фольклорные элементы, изучались также академиком А. Н. Веселовским, академиком Ф. Е. Коршем, профессором В. Ф. Ржигой и другими исследователями . По традиции, идущей от первого развернутого исследования «Повести о Горе Злочастии» академика Ф. И. Буслаева , содержание повести долго рассматривалось в связи с наставительными религиозно-нравственными произведениями русского средневековья, и повесть считалась типичным выражением моральных заветов русской старины. Развивая эту мысль, позднейшие исследователи характеризовали героя повести как представителя нового времени, как борца против опеки семьи над личностью, против старого мировоззрения. Соответственно этому тема повести рисовалась как тема борьбы двух мировоззрений, двух поколений - «отцов и детей». Автор изображался защитником моральных норм прошлого. Это не совсем верно. «Повесть о Горе Злочастии» задумана в широком морально-философском плане, который раскрывается уже во вводной части. Рассказав без подчеркнутой морализации, скорее с некоторым участием, о грехопадении первых людей, изгнании их из рая и о «заповедях законных», которые дал им бог, отправив их на трудовую жизнь на земле, автор в общей формуле изображает, как с тех пор стало «зло племя человеческо» и как за это бог послал на него несчастия: ...положил их в напасти великия, попустил на них скорби великия и срамныя позоры немерныя, безживотие (бедность. - Д. Л. ) злое, сопостатныя находы, злую немерную наготу и босоту, и безконечную нищету и недостатки последние. Дальнейшая биография молодца - типичный случай безотрадной жизни всего человеческого рода. Были попытки расценить это введение к повести как позднейшее книжное добавление к выдержанному в народном духе рассказу о молодце. Однако идейная и стилистическая связь этого введения со всем остальным рассказом очевидна. Вводная часть повести так описывает преступления «злого человеческого племени» против «заповедей» божьих: Ино зло племя человеческо, в начале пошло непокорливо, ко отцову учению зазорчиво, к своей матери непокорливо и к сонетному другу обманчиво. Молодец изображается одним из представителей этого «злого», «непокорливого» «племени»: ...своему отцу стыдно покоритися и матери поклонитися, а хотел жити, как ему любо. Разорившись, он прежде всего чувствует свою вину перед семьей, кается «добрым людям» в своем «ослушании»: Стало срамно молотцу появитися к своему отцу и матери и к своему роду и племяни, и к своим прежним милым другом. И тут появляется Горе Злочастие, оно настигает молодца в ту минуту, когда он в отчаянии думает о смерти, напоминает ему первую его вину: Спамятуй, молодец, житие свое первое, и как тебе отец говорил, и как тебе мати наказывала! О чем тогда ты их не послушал, не захотел ты им покоритися, постыдился им поклонитися, а хотел ты жить, как тебе любо есть. А хто родителей своих на добро учения не слушает, того выучю я, Горе злочастное. И наконец «люди добрые перевощики», сжалившись над молодцом, дают ему единственный совет: ...простися ты с своими родители, со отцем и материю, возми от них благословение родителское. «Блудный сын» возвращается «на свою сторону», но, измученный неотступным Горем, он, не дойдя до дому, спасается в монастырь. Таковы внешние события «Повести». Вводная часть «Повести» распространяет судьбу молодца на судьбу всего человечества, на наказание людей. Это наказание описано так: И за то на них господь бог разгневался, положил их в напасти великия, попустил на них скорби великия... злую немерную наготу и босоту, и безконечную нищету и недостатки последние. Судьба молодца и судьба всего человечества постоянно сопоставляются. Предисловие объясняет, что наказанием бог приводит людей на «спасенный путь»; и молодец «спамятует спасеный путь». Предисловие укоряет людей за то, что они «прямое смирение отринули»; и «добрые люди» учат молодца: «смирение ко всем имей». «Советного друга» рядом с отцом и матерью упоминает предисловие; разоренный молодец стыдится вернуться к семье и «к милым другам». Это сопоставление явно выдает книжное, а не народно-песенное происхождение «Повести». Преобладающая в вводной части книжная речь не раз слышна и в самой повести, в его покаянных размышлениях, в наставлениях молодцу: ...не буди послух лжесвидетелству, а зла не думай на отца и матерь и на всякого человека, да и тебе покрыет бог от всякого зла... ...смирение ко всем имей и ты с кротостию, держися истинны с правдою, - то тебе будет честь и хваля великая. Книжны в повести отдельные выражения, выделяющиеся на общем фоне устно-поэтического языка: «порты драгия», «беззлобие», «прельщайся», «по божию попущению, а по действу дияволю», «жития сего» и т. д. Итак, «Повесть о Горе Злочастии» в том ее виде, какой она сохранила в единственном дошедшем до нас списке, представляет цельное книжное художественное произведение, все части которого нераздельно связаны единой мыслью о несчастной судьбе людей. Но по своей морали оно далеко отступает от традиционных наставлений церковной литературы своего времени. История безымянного молодца, иллюстрирующая мысль о несчастной судьбе людского рода, открывается обстоятельными наставлениями, которые дают ему родители, когда «чадо» подросло и стало «в разуме». Из большого запаса моральных заветов средневековья автор «Повести» выбрал лишь те, которые обучают «чадо» обычной житейской мудрости, а иногда и просто практической сметке торговых людей, оставив в стороне обычные церковные требования благочестия, нищелюбия, строгого соблюдения церковных установлений. Нет этих религиозных наставлений и в «заповедях божих», которые сам бог дает первым людям, изгоняемым из рая. Моральные наставления и бытовые запреты учат молодца тому, чему учил сына и «Домострой», резюмировавший в этом отношении веками накопленные в «пословицах добрых, хитрых и мудрых» правила. Не только скромный, но «смиренный», покорный «другу и недругу», склоняющийся перед «старым и молодым», «вежливый» и не «спесивый», знающий свое «среднее место», молодец должен быть целомудренным, правдивым и честным («не збирай богатства неправаго»), уметь находить «надежных» друзей среди «мудрых» и «разумных». Отдельные из этих советов напоминают и более древние, чем «Домострой», древнерусские и переводные поучения родителей детям (начиная с поучения Ксенофонта и Феодоры в «Изборнике Святослава» (1076 г.), и «Повесть об Акире Премудром», стилистически иногда чрезвычайно близкую к «Повести о Горе-Злочастии» (например, в «Повести о Горе»: «...не садися ты на место болшее» - Акир учит сына: «...пришед в пир, и ты не садись в большем месте»; «...не прельщайся, чадо, на добрых красных жен» - ср.: «...чадо, на женскую красоту не зри»; «...не бойся мудра, бойся глупа (...) не дружися, чадо, з глупыми, немудрыми» - ср.: «...чадо, лучше с умным великий камень поднять, нежели с безумным вино пити»; «...не буди послух лжесвидетельству» - ср.: «...лжи послух не буди» и т.д.)). Пространно изложенное в повести «родительское учение» имеет целью не спасение души молодца, как это обычно в средневековых церковных поучениях детям, а наставление его, как достигнуть житейского благополучия: ...послушай учения родителскаго, ты послушай половицы добрыя, и хитрыя, и мудрыя, не будет тебе нужды великий, ты не будешь в бедности великой. И в подборе бытовых советов молодцу много, в сущности, того, что не составляло специфической принадлежности только средневековой морали: родители учат сына не пить «двух чар за едину», не прельщаться на «добрых красных жен», то есть на красивых замужних женщин. Повесть не указывает, при каких обстоятельствах наставляли своего сына родители, но, судя по всему, можно думать, что родители напутствовали его к самостоятельной жизни вне родительского дома. Там, вне домашней опеки, молодец нажил себе «пятьдесят рублев» и «завел он себе пятьдесят другов». Честь молодца как река текла, друзья прибивались к нему, навязываясь ему в род и в племя. Скоро объявился у молодца «мил надежен друг», прельстивший его речами прелестными, зазвавший его на кабацкий двор и в конце концов до нага обокравший его во время сна: ...чары (башмаки. - Д. Л. ) и чулочки - все поснимано, рубашка и портки - все слуплено, и вся собина у его ограблена, а кирпичек положен под буйну его голову, он накинут гункою кабацкою, в ногах у него лежат лапотки-отопочки, в головах мила друга и близко нет. В этом первом столкновении с жизнью молодец на собственном опыте убедился, что значит ослушаться практических наставлений своих родителей: Как не стало денги, ни полуденги, так не стало ни друга, ни полдруга; род и племя отчитаются, все друзи прочь отпираются! Стало срамно молотцу появитися к своему отцу и матери. Пошел молодец от стыда на чужую сторону, попал там на «честен пир»: Как будет пир на веселие, и все на пиру гости пьяны, веселы, и седя все похваляютца, молодец на пиру невесел седит, кручиноват, скорбен, нерадостен. Спрошенный о причине своей скорби, молодец рассказал «добрым людям» про свое «ослушание родительское» и спрашивает их совета: Государи вы, люди добрыя! Скажите и научите, как мне жить на чюжой стороне, в чюжих людех, и как залести мне милых другое? И снова, как и родители молодца, добрые люди охотно дают ему практические советы, как достичь житейского благополучия: Добро[й] еси ты и разумной молодец! Не буди ты спесив на чюжой стороне, покорися ты другу и недругу, поклонися стару и молоду, а чюжих ты дел не обявливай, а что слышишь или видишь, не сказывай, не лети ты межь други и недруги, не имей ты упатки вилавыя... ...и учнут тя чтить и жаловать за твою правду великую, за твое смирение и за вежество, и будут у тебя милыя други - названыя братья надежныя. Послушно исполняет молодец советы добрых людей; начал жить умеючи и наживал добра больше прежнего, присмотрел себе невесту по обычаю. Но житейское благополучие не давалось молодцу. Он снова нарушил житейские правила, похвалившись богатством на пиру перед «любовными своими гостии и други и назваными браты»: А всегда гнило слово похвальное, похвала живет человеку пагуба. Снова посыпались на молодца несчастия, снова пропил он свое богатство, скинул купеческое платье и надел «гуньку кабацкую»: Стало молотцу срамно появитися своим милым другом. И снова побрел молодец в безвестную «чужу страну, дальну, незнаему». Дошел он до быстрой реки, за рекою перевозчики просят с него денег за перевоз. Денег у молодца не оказалось; три дня сидел молодец на берегу реки, «не едал молодец ни полу-куса хлеба» и наконец решил покончить жизнь самоубийством: Ино кинусь я, молодец, в быстру реку, полощь мое тело, быстра река, ино еште, рыбы, мое тело белое! Ино лутчи мне жития сего позорного. И вот тут снова появляется в «Повести» главный персонаж - Горе Злочастие. Поразительно рельефен внешний портрет этого Горя: И в тот час у быстр и реки скоча Горе из-за камени: босо, наго, нет на Горе ни ниточки, еще лычком Горе подпоясано, богатырским голосом воскликало: «Стой ты, молодец, меня, Горя, не уйдеш никуды! Не мечися в быстру реку, да не буди в горе кручиноват,- а в горе жить - некручинну быть, а кручинну в горе погинути!» Послушал молодец Горя, как слушал перед этим своих родителей и добрых людей, поклонился ему до земли и запел веселую припевочку. Услыхали его перевозчики, перевезли на ту сторону реки, напоили, накормили, снабдили крестьянскими портами и напутствовали советом: А что еси ты, доброй молодец, ты поди на свою сторону, к любимым честным своим родителем. Молодец послушался и этого совета, но Горе неотступно привязалось к нему, и молодец кончает тем, что уходит в монастырь, отказавшись от всяких попыток устроить себе внешнее благополучие в жизни. Итак, мы видим, что назидательная часть повести складывается из чисто практических житейских наставлений. Мораль эта ни стара, ни нова, и молодец нарушает ее не потому, что хочет жить самостоятельно, а по безволию и «неразумию». Молодец не новый для своего времени человек, ему нечего противопоставить житейскому опыту своих родителей. В нем нет ни практической хитрости, ни пытливой любознательности, ни предприимчивости, ни даже желания перечить окружающим. Он пассивно следует советам своих случайных друзей и покидает своих родителей, так как был в то время се мал и глуп, не в полном разуме и несовершен разумом. Он не возвращается в родительский дом только потому, что стыдится своей босоты и наготы: Стало срамно молотцу появитися к своему отцу и матери, и к своему роду и племяни. Он не знает, куда он идет и чего он хочет. Он бредет куда глаза глядят - в страну «чужую, незнаемую». Его обманывают друзья, названый брат споил его и ограбил. Он собрался жениться, но побоялся и запил, пропив все, что имел. Он слушает и добрых и злых; живет и по-умному, наживая добро, живет и по-глупому, проживая с себя все до нитки. Пьянство молодца - это, по выражению Ф. И. Буслаева, то «кроткое пьянство», которое так характерно для безвольного человека, доброго от природы, но уступчивого к разврату. По натуре своей он не способен ни на активное добро, ни на активное зло. Когда Горе нашептывает ему соблазны заняться грабежом, он пугается и уходит в монастырь, но не по обычаю старины, не для спасения души, а чтобы избыть горе, потому что нет сил ни жить, ни кончить самоубийством. Он точно тяготится своею свободою, стыдится своей «позорной» жизни, смиренно слушает советов добрых людей и, не находя себе применения, бредет без цели, без сильных желаний, покорно повинуясь превратностям жизни. Молодец представлен в повести жертвой своей собственной судьбы. И эта судьба молодца, персонифицированная как Горе Злочастие, - центральный, поразительно сильный образ повести. Исследование народных представлений о «судьбе-доле» показало, что представления родового общества об общей родовой, прирожденной судьбе, возникающие в связи с культом предков, сменяются в новых условиях, с развитием индивидуализма, идеей личной судьбы - судьбы, индивидуально присущей тому или иному человеку, судьбы не прирожденной, но как бы навеянной со стороны,.в характере которой повинен сам ее носитель. В русской книжности XI-XVI вв. отразились по преимуществу пережитки идей прирожденной судьбы, судьбы рода. Это родовое представление о судьбе редко персонифицировалось, редко приобретало индивидуальные контуры. Лишь с пробуждением интереса к человеку кристаллизуется новое представление о судьбе - индивидуальной. Судьба привязывается к человеку по случаю или по его личной воле. Таков, например, мотив рукописания, выданного дьяволу; это рукописание становится источником несчастий человека, его конечной гибели. В России в XVII в. мотив такого рукописания организует сюжет обширной повести о Савве Грудцыне, выдавшем бесу рукописание на свою душу и тем связавшем свою волю на всю жизнь. Оторвавшись от своих родителей, уходя все дальше и дальше от родного дома, безвестный молодец «Повести о Горе Злочастии» живет собственной индивидуальной судьбой. Его судьба - Горе Злочастие - возникает как порождение его боязливого воображения. Первоначально Горе «привиделось» молодцу во сне, чтобы тревожить его страшными подозрениями: Откажи ты, молодец, невесте своей любимой - быть тебе от невесты истравлену, еще быть тебе от тое жены удавлену, из злата и сребра бысть убитому. Горе советует молодцу пойти «на царев кабак», пропить свое богатство, надеть на себя «гуньку кабацкую». За нагим то Горе не погонитца, да никто к нагому не привяжетца. Молодец не поверил своему сну, и Горе вторично тревожит его во сне: Али тебе, молодец, неведома нагота и босота безмерная, легота, безпроторица великая? На себя что купить, то проторится, а ты, удал молодец, и так живешь. Да не бьют, не мучат нагих-босых, и из раю нагих-босых не выгонят, а с тово свету сюды не вытепут, да никто к нему не привяжется, а нагому-босому шумить розбой. С разительной силой развертывает повесть картину душевной драмы молодца, постепенно нарастающую, убыстряющуюся в темпе, приобретающую фантастические формы. Порожденное ночными кошмарами, Горе вскоре появляется молодцу и наяву, в момент, когда молодец, доведенный до отчаяния нищетой и голодом, пытается утопиться в реке. Оно требует от молодца поклониться себе до «сырой земли» и с этой минуты неотступно следует за ним. Молодец хочет вернуться к родителям, но Горе «наперед зашло, на чистом поле молодца встретило», каркает над ним, «что злая ворона над соколом»: Ты стой, не ушел, доброй молодец! Не на час я к тебе, Горе злочастное, привязалося, хошь до смерти с тобою помучуся. Не одно я, Горе, еще сродники, а вся родня наша добрая, все мы гладкие, умилныя, а кто в семю к нам примешается, ино тот между нами замучится, такова у нас участь и лутчая. Хотя кинся во птицы воздушныя, хотя в синее море ты пойдешь рыбою, а я с тобою пойду под руку под правую. Тщетно пытается молодец уйти от Горя: он не может уйти от него, как не может уйти от самого себя. Погоня за молодцем приобретает фантастические, сказочные очертания. Молодец летит от Горя ясным соколом - Горе гонится за ним белым кречетом. Молодец летит сизым голубем - Горе мчится за ним серым ястребом. Молодец пошел в поле серым волком, а Горе за ним с борзыми собаками. Молодец стал в поле ковыль-травой, а Горе пришло с косою вострою. ...да еще Злочастие над молотцем насмиялося: «Быть тебе, травонка, посеченой, лежать тебе, травонка, посеченой и буйны ветры быть тебе развеяной». Пошел молодец в море рыбою, а Горе за ним с щастыми неводами, еще Горе злочастное насмеялося: «Быть тебе, рыбонке, у бережку уловленой, быть тебе да и съеденой, умереть будет напрасною смертию». Молодец пошел пеш дорогою, а Горе под руку под правую. Избыть Горе, босоту и наготу можно лишь смертью или уходом в монастырь. Говорит Горе молодцу: Бывали люди у меня, Горя, и мудряя тебя и досужае... не могли у меня, Горя, уехати, наги они во гроб вселилися, от мене накрепко они землею накрылися. Молодец предпочитает уйти в монастырь. Накрепко закрывшиеся за ним монастырские ворота оставляют Горе за стенами монастыря. Так Горе «довело» молодца до иноческого чина. Этой развязкой, трагизм которой резко подчеркнут в повести, заключается рассказ о судьбе молодца. Жалея своего неудачливого героя, автор не умеет еще найти для него выхода и заставляет его в монастыре отгородиться от жизни. Так иногда решали для себя душевные конфликты и передовые сильные люди второй половины XVII в.: А. Л. Ордын-Нащокин, крупный политический деятель, кончил жизнь в монастыре. Чрезвычайно важна для русской литературы всего времени ее существования идея судьбы как «двойника» человека. Это одна из «сквозных тем русской литературы». Причем это не мистическая идея и не слишком отвлеченная, хотя известная степень «отвлеченности» свойственна любому виду художественного творчества. Двойник «Повести» - художественное воплощение какого-то «чужого» начала в человеческой личности. Когда человек не может справиться в самом себе с каким-то овладевшим им пороком, страстью, даже чертой характера, как бы остающейся ему чужой, воспринимаемой человеком как какое-то «не-я»,- тогда именно возникает представление о каком-то «привязавшемся», «неотвязном» существе - чуждом и одновременно «нечуждом» этому человеку. Это несчастье человека, его судьба,- непременно злая судьба, рок, доля, двойник человека. Этот двойник преследует человека, отражает его мысли, при этом недобрые мысли, гибельные для него, в которых он как бы не виноват и которые его и не его одновременно. Между двойником несчастного человека и этим последним устанавливаются отношения родства и одновременно отчужденности, отстраненности. Двойник губит человека и вместе с тем «искренне» желает ему «успокоения» - в могиле ли, в монастыре ли, в тюрьме или в доме для умалишенных. Как это ни странно, но доля, судьба, горе, явившиеся и привязавшиеся к человеку как «эманация» его «я», его личности, снимают с него вину и ответственность за его дурные поступки. Несчастного человека, к которому привязалось его горе, обретшее человеческий облик, читатель не осуждает и не отвращается от него - он его жалеет. Поэтому идея «двойничества», как это ни странно может показаться на первый взгляд, неразрывно связана с самыми гуманными идеями литературы, с жалостью к маленькому человеку. А вместе с тем эта идея двойничества чрезвычайно богато развита в художественной литературе, порождая в ней самые разнообразные сюжеты. Бегло проследим развитие темы злой судьбы, воплощающейся в двойника обездоленного человека, в русской литературе XII-XX вв. Начало этой темы восходит к «Молению Даниила Заточника». Даниил, кем бы он ни был по своему положению,- человек обездоленный, то есть лишенный своей доли, счастливой судьбы, и в котором эта его доля, ставшая благодаря своему отделению от Даниила злой, несчастливой, воплотилась пока еще только в его воображении. Он как бы ищет выхода из своей обездоленности, примеривая к себе различные жизненные положения. Вот он женится в своем воображении на богатой, но злообразной жене, то есть на жене и безобразной, и злой из-за своей уродливости. Вот он становится шутом, скоморохом у богатого князя и собирается «дуть в утлу кадь», «гоняться после шершня с метлою о крохи», «скакать с высокого столпа по горохово зерно», «ездить верхом на свинье» и т. д. Это разные скоморошьи перевоплощения, но они уже близко подходят к появлению двойника. Еще ближе к теме двойника различные поучения о пьянстве, где пьяный человек, не владея собой, помимо своей воли совершает различные губящие его поступки и не может совладать с собой. «Слово о Хмеле» XV в. представляет уже во всей своей полноте отделение его доли-судьбы от отдавшегося Хмелю человека. Хмель - это первое и полное воплощение двойника главного героя. XVII век дает нам новые примеры многих и разнообразных воплощений двойников. Прежде всего это «Повесть о Савве Грудцыне», которому под влиянием непреодолимой появившейся в нем страсти к чужой жене является в конце концов - как двойник, в виде слуги, но на самом деле его бес, служащий ему в виде слуги и склоняющий его к различным безрассудным поступкам, но зато берущий с него «рукописание», по которому он продает свою душу дьяволу. Двойники, один другого,- герои «Повести о Фоме и Ереме». Оба дублируют друг друга, оба неудачники, оба находятся друг с другом в ироническом положении: то, что делает один, - как бы насмешка над другим. Ирония - неизбежный, постоянно сопутствующий этой теме элемент отношения двойника к своему герою. Двойник как бы заботливо (поэтому-то он часто слуга) относится к своей жертве, любя сводит его в могилу, ведет к пропасти - монастырю, кабаку, дому умалишенных. Расписывает ему все «прелести» будущего его жития в несчастье. Льстиво его ободряет и прельщает. Этот элемент иронии есть и в отношении Горя к своей жертве в «Повести о Горе Злочастии». На это указал в свое время американский исследователь «Повести» Н. Ингхэм . В новое время тема двойника полнее всего раскрывается в повести Достоевского «Двойник» и в романе «Братья Карамазовы». В обоих произведениях по-разному. В «Двойнике» герой ее Голядкин (то есть человек тоже по-своему «голый») оказывается в роковых объятиях своего двойника, доводящего его до дома умалишенных, где он получает казенную квартиру «с дровами, с лихт (освещение.- Д. Л. ) и с прислугой, чего ви недостоин». В «Братьях Карамазовых» двойник Ивана Карамазова - черт, он же его слуга и «незаконный братец» Смердяков (как и в «Повести о Савве Грудцыне»). Этот двойник также пошл, как и большинство двойников, также плохо одет и обыден, также самоуверен и льстив, строит из себя помощника, служит слугой, появляется сперва, как и большинство двойников, во сне, в бреду; слова двойника сплетаются с мыслями его жертвы. Его соблазны преподносятся в льстивой и вкрадчивой манере, за которой кроется ирония, а в «Двойнике» Достоевского и презрение благополучного карьериста. Итак, в повести нет конфликта между двумя поколениями. Молодец - не новый человек, он не пытается противопоставить какие-то новые идеи старозаветной морали средневековья. Последняя, в сущности, сведена в повести к немногим правилам житейской практики. Повесть рисует «злую немерную наготу и босоту и бесконечную нищету», «недостатки последние» безымянного молодца. Повесть с сочувствием, с лирической проникновенностью и драматизмом дает образ безвольного бездомного бродяги-пропойцы, дошедшего до последней степени падения. Это один из самых невзрачных персонажей, какие когда-либо изображала русская литература. Не ему, конечно, быть представителем нового поколения, новых прогрессивных идей. И вместе с тем не осуждение неудачливого молодца, не сумевшего жить по житейским правилам окружавшего его общества, а теплое сочувствие его судьбе выражается в повести. В этом отношении «Повесть о Горе Злочастии» - явление небывалое, из ряда вон выходящее в древней русской литературе, всегда суровой в осуждении грешников, всегда прямолинейной в различении добра и зла. Впервые в русской литературе участием автора пользуется человек, нарушивший житейскую мораль общества, лишенный родительского благословения, слабохарактерный, остро сознающий свое падение, погрязший в пьянстве и азартной игре, сведший дружбу с кабацкими питухами и костарями, бредущий неведомо куда в «гуньке кабацкой», в уши которого «шумит разбой». Впервые в русской литературе с такою силою и проникновенностью была раскрыта внутренняя жизнь человека, с таким драматизмом рисовалась судьба падшего человека. Все это свидетельствовало о каких-то коренных сдвигах в сознании автора, не совместимых со средневековыми представлениями о человеке. Вместе с тем «Повесть о Горе Злочастии» - первое произведение русской литературы, которое так широко решило задачи художественного обобщения. Почти все повествовательные произведения древней русской литературы посвящены единичным случаям, строго локализированы и определены в историческом прошлом. Действия «Слова о полку Игореве», летописи, исторических повестей, житий святых, даже позднейших повестей о Фроле Скобееве, Карпе Сутулове, Савве Грудцыне строго связаны с определенными местностями, прикреплены к историческим периодам. Даже в тех случаях, когда в произведение древней русской литературы вводится вымышленное лицо, оно окружается роем исторических воспоминаний, создающих иллюзию его реального существования в прошлом. Историческая достоверность или видимость исторической достоверности - необходимое условие всякого повествовательного произведения Древней Руси. Всякое обобщение дается в древних русских повестях через единичный факт. Строго исторический факт похода Игоря Северского дает повод к призыву русских князей к единению в «Слове о полку Игореве»; исторические события положены в основу повестей о рязанском разорении, рисующих ужас Батыева нашествия, и т. д. Резко разойдясь с многовековой традицией русской литературы, «Повесть о Горе Злочастии» повествует не о единичном факте, стремясь к созданию обобщающего повествования. Впервые художественное обобщение, создание типического собирательного образа встало перед литературным произведением как его прямая задача. Безвестный молодец повести не носит признаков местных или исторических. В повести нет ни одного собственного имени, ни одного упоминания знакомых русскому человеку городов или рек; нельзя найти ни одного хотя бы косвенного намека на какие-либо исторические обстоятельства, которые позволили бы определить время действия повести. Только по случайному упоминанию «платья гостиного» можно догадаться, что безымянный молодец принадлежал к купечеству. Откуда и куда бредет несчастливый молодец, кто были его родители, невеста, друзья, - все это остается неизвестным: освещены лишь важнейшие детали, преимущественно лица, психология, которых резко подчеркнута. Все в повести обобщено и суммировано до крайних пределов, сосредоточено на одном: на судьбе молодца, его внутренней жизни. Это своеобразная монодрама, в которой окружающие молодца лица играют подсобную, эпизодическую роль, оттеняя драматическую судьбу одинокого, безвестного человека, лица собирательного, подчеркнуто вымышленного. Первое произведение русской литературы, сознательно поставившее себе целью дать обобщающий, собирательный образ, вместе с тем стремится и к наибольшей широте художественного обобщения. Невзрачная жизнь невзрачного героя осознается в повести как судьба всего страдающего человечества. Тема повести - жизнь человека вообще. Именно поэтому повесть так тщательно избегает всяких деталей. Судьба безымянного молодца изображается как частное проявление общей судьбы человечества, немногими, но выразительными чертами представленной во вступительной части повести. Глубокий пессимизм самого замысла «Повести о Горе Злочастии» следует, быть может, поставить в связь с тем, что автор ее мог наблюдать в реальной русской действительности второй половины XVII в. Экономический кризис, приведший в это время к многочисленным крестьянским и городским восстаниям, породил толпы обездоленных людей, которые разбредались из сел и городов, скитались «меж двор» и уходили на окраины государства. Сочувствуя этим оторвавшимся от своей среды, разоренным, бездомным людям, автор повести шире и глубже обобщил то историческое явление, которое дало тему сатирической «Азбуке о голом и небогатом человеке». Хотя и лишенная сатирической направленности «Азбуки», «Повесть о Горе Злочастии» нарисовала тем не менее выразительную картину «бесконечной нищеты», «безмерных недостатков», «наготы и босоты». Как и автору «Службы кабаку», пропившийся молодец представляется автору повести не «грешником» средневековых сочинений о пьянстве, а несчастным, заслуживающим сожаления человеком. Сильно сказываются фольклорные начала и прежде всего в образе Горя Злочастия. И в сказках, и в лирических песнях о Горе ему отводится активная роль, а человек лишь терпит навлекаемые на него Горем беды. В песнях только могила избавляет героя от преследующего его Горя - в повести могила заменена монастырем. Лишь в некоторых сказках герою удается хитростью отделаться от Горя (запирает его в сундук, зарывает в яму и т.д.). Народные песни о Горе как женской доле широко распространены в русском, украинском и белорусском фольклоре. Они хранят на себе несомненные следы дохристианских взглядов на Горе и Долю как на прирожденные человеку. В женских песнях Горе показано неизбывным, неотступно преследующим человека всесильным существом. Автор повести повторил без изменения песенную характеристику Горя в том монологе, который Горе произносит наедине, еще до своего появления перед молодцем, и в изображении превращений Горя, преследующего молодца. Здесь сохранены все очертания женских песен о Горе: Горе хвалится, что оно принесло людям «и мудряе» и «досужае» молодца «злочастие великое»: ...до смерти со мною боролися, во злом злочастии позорилися, не могли у меня, Горя, уехати, наги они во гроб вселилися, от мене накрепко они землею накрылися, босоты и наготы они избыли, и я от них, Горе, миновалось, а злочастие на их в могиле осталось. Женские песни о Горе оканчиваются тем же мотивом: Я от горя в сыру землю пошла,- За мной горе с лопатой идет, Стоит горе, выхваляется: «Вогнало, вогнало я девицу в сыру землю!» Рассказ повести о том, как Горе нагоняет молодца, задумавшего уйти от него к родителям, художественно развивает песенную тему преследования девушки Горем. В песнях Горе так преследует девушку: Я от горя во чисто поле, И тут горе - сизым голубем... Я от горя во темны леса, - И тут горе - соловьем летит... Я от горя на сине море, - И тут горе - серой утицей! Взяв основные внешние очертания образа Горя Злочастия из лирических песен, автор повести своеобразно переосмыслил фольклорный тип Горя - судьбы человека, данной ему от рождения на всю жизнь. В повести Горе появляется во время странствий молодца, притом сначала во сне, как будто это образ, рожденный его расстроенной мыслью. Но вместе с тем само Горе предварительно показано как существо, живущее своей особой жизнью, как могучая сила, которая «перемудрила» людей «и мудряе» и «досужае» молодца. Обращает на себя внимание и то, что, к каждому моменту повести автор приурочил появление рядом с молодцем Горя. Молодец «наживал живота большы старова, присмотрел невесту себе по обычаю» и «похвалился» своими успехами. Вот тут-то и настигла его «пагуба» в лице Горя, потому что «всегда гнило слово похвальное, похвала живет человеку пагуба». Горе привязалось к человеку как бы в наказание за нарушение этого запрещения похвальбы. Этот момент совершенно чужд фольклорному пониманию Горя, которое приносит человеку счастье или несчастье независимо от его поведения. Независимы от песен и детали изображения встречи Горя с молодцем: появление Горя во сне, да еще под видом архангела Гавриила, советы уйти от невесты, пропить имущество, убить, ограбить. Самостоятельно повесть рассказывает и о том, как постепенно Горе подбирается к молодцу. Лирические песни о Горе, а, может быть, и песни о разбойниках, в которых разбойники сочувственно называются «детинушками», «сиротинушками, бесприютными головушками», отразились, вероятно, на общем лирически задушевном тоне «Повести о Горе Злочастии». Наконец, в повести есть и прямая стилизация лирической песни в «хорошей напевочке», которую молодец поет на «крутом красном бережку», поверив Горю, что «в горе жить - некручинну быть»: Беспечална мати меня породила, гребешком кудерцы розчесывала, драгими порты меня одеяла и отшед под ручку посмотрила, хорошо ли мое чадо в драгих портах? - А в драгих портах чаду и цены нет. Как бы до веку она так пророчила! Ино я сам знаю и ведаю, что не класти скарлату без мастера, не утешыти детяти без матери, не бывать бражнику богату, не бывать костарю в славе доброй. Завечен я у своих родителей, что мне быти белешенку, а что родился головенкою. Источником этой «напевочки» некоторые исследователи считали песню «Ай горе, горе гореваньице», включенную в сборник Кирши Данилова. Здесь действительно есть выражения, сходные с повестью, притом не только в «напевочке», но и в других эпизодах: «...а в горе жить - некручинну быть», «...что не класти скарлату без мастера (...) не бывать бражнику богату» (в песне «гулящему»), «...еще лычком Горе подпоясано». Однако эти совпадающие выражения носят поговорочный характер и могли быть самостоятельно использованы и в песне, и в повести. Если лирические песни помогли автору создать художественный образ Горя, «напевочку» и подсказали эмоциональное отношение к молодцу, то былинной традиции, на связь с которой указывал Н. Г. Чернышевский, автор обязан прежде всего ритмическим построением всей повести. С небольшими исправлениями текста в списке XVIII в. академику Ф. Е. Коршу удалось восстановить стихотворный размер повести: былевой стих с четырьмя ударениями - двумя главными и двумя второстепенными (всего в повести 481 стих). Приемы и формулы былинного стиля, общие места встречаются в «Повести о Горе Злочастии» в изобилии, хотя и в слегка измененном виде: приход на пир («...крестил он лице свое белое, поклонился чюдным образом, бил челом он добрым людем на все четыре стороны») и далее уже ближе к былинному («...горазд он креститися, ведет он все по писанному учению» и т. д.); грусть на пиру («...молодец на пиру не весел седит, кручиноват, скорбен, нерадостен»); повторения и синонимические сочетания («за питья за пьяныя», «глупыя люди, немудрыя», «обмануть-солгать», «пияни-веселы», «роду-племени» и т. д.). Постоянные устно-поэтические, былинные эпитеты в повести сочетаются с теми же предметами, что и в фольклоре «зелено вино», «почестей пир», «серый волк», «сыра земля», «удал молодец» и т. д.), а Горе, в первый раз появившись перед молодцем, даже «богатырским голосом воскликало». С духовными стихами повесть сближается во вступительной части и в последних строках, заметно выделяющихся и своим книжным языком. Наличие немногих книжных элементов в композиции и языке «Повести о Горе Злочастии» не скрывает, однако, того несомненного факта, что преобладающее значение в поэтике автора принадлежит народному стихосложению, фольклорным образам, устно-поэтическому стилю и языку. Но именно обилие разнородных связей с различными жанрами народной поэзии особенно убедительно говорит за то, что «Повесть о Горе Злочастии» представляет собой произведение не народного, а книжно-литературного творчества. В целом эта «Повесть» находится вне жанровых типов народной поэзии: ее автор создал новый оригинальный вид лиро-эпического повествования, в котором своеобразно сочетаются в соответствии с художественным замыслом индивидуально воспринятые устно-поэтические стилевые традиции с отголосками средневековой книжности. «Повесть о Горе Злочастии», сохранившаяся лишь в одном списке XVIII в., обнаруживает не только композиционную, но и стилистическую связь с несколькими вариантами песен о Горе и добром молодце. В. Ф. Ржига, анализируя эти песни, пришел к выводу, что «зависимость их от повести совершенно очевидна. Несмотря на свое различие, все они относятся к повести как более или менее деформированные копии к своему художественному оригиналу и таким образом действительно являются фольклорными лиро-эпическими ее дериватами» Ржига В. Ф. Повесть о Горе-Злочастии и песни о Горе. // Slavia. 1931, гос. 10, ses. 2. S. 308.

Повесть о Горе и Злочастии

ПОВЕСТЬ О ГОРЕ И ЗЛОЧАСТИИ,

КАК ГОРЕ-ЗЛОЧАСТИЕ ДОВЕЛО МОЛОТЦА

ВО ИНОЧЕСКИЙ ЧИН

"Повесть о Горе и Злочастии" дошла до нас в единственном списке первой половины XVIII века. По времени своего возникновения относится предположительно к первой половине XVII века.

Изволением господа бога и спаса нашего

Иисуса Христа вседержителя,

от начала века человеческаго.

А в начале века сего тленнаго

сотворил небо и землю,

сотворил бог Адама и Евву,

повелел им жити во святом раю,

дал им заповедь божественну:

не повелел вкушати плода винограднаго

от едемскаго 1 древа великаго.

Человеческое сердце несмысленно и неуимчиво:

прелстился Адам со Еввою,

позабыли заповедь божию,

вкусили плода винограднаго

от дивнаго древа великаго;

и за преступление великое

господь бог на них разгневался,

и изгнал бог Адама со Еввою

из святаго раю из едемского,

и вселил он их на землю, на нискую,

благословил их раститися, плодитися

и от своих трудов велел им сытым быть,

от земных плодов.

Учинил бог заповедь законную:

велел он браком и женитбам быть

для рождения человеческаго и для любимых детей.

Ино зло племя человеческо:

вначале пошло непокорливо,

ко отцову учению зазорчиво,

к своей матери непокорливо

и к советному другу обманчиво.

А се роди пошли слабы, добр [е] убожливи,

а на безумие обратилися

и учели жить в суете и в [не] правде,

в ечерине 2 великое,

а прямое смирение отринули.

И за то на них господь бог разгневался,

положил их в напасти великия,

попустил на них скорби великия,

и срамныя позоры немерныя,

безживотие 3 злое, сопостатныя находы,

злую, немерную наготу и босоту,

и безконечную нищету, и недостатки последние,

все смиряючи нас, наказуя

и приводя нас на спасенный путь.

Тако рождение человеческое от отца и от матери.

Будет молодец уже в разуме, в беззлобии"

и возлюбили его отец и мать,

учить его учали, наказывать,

на добрыя дела наставлять:

"Милое ты наше чадо,

послушай учения родителскаго"

ты послушай пословицы 4

добрыя, и хитрыя, и мудрыя,

не будет тебе нужды великия,

ты не будешь в бедности великой.

Не ходи, чадо, в пиры и в братчины 5,

не садися ты на место болшее,

не пей, чадо, двух чар за едину!

еще, чадо, не давай очам воли,

не прелщайся, чадо, на добрых красных жен,

отеческия дочери.

Не ложися, чадо, в место заточное 6,

не бойся мудра, бойся глупа,

чтобы глупыя на тя не подумали,

да не сняли бы с тебя драгих порт,

не доспели бы тебе позорства и стыда великаго

и племяни укору и поносу 7 безделнаго!

не ходи, чадо, х костарем 8 и корчемникам,

не знайся, чадо, с головами кабацкими,

не дружися, чадо, с глупыми, не мудрыми,

не думай украсти-ограбити,

и обмануть-солгать и неправду учинить.

Не прелщайся, чадо, на злато и сребро,

не збирай богатства неправаго,

не буди послух 9 лжесвидетелству,

а зла не думай на отца и матерь

и на всякого человека,

да и тебе покрыет бог от всякого зла.

Не бесчествуй, чадо, богата и убога,

и имей всех равно по единому.

А знайся, чадо, с мудрыми,

и [с] разумными водися,

и з други надежными дружися,

которыя бы тебя злу не доставили".

Молодец был в то время се мал и глуп,

не в полном разуме и несовершен разумом:

своему отцу стыдно покоритися

и матери поклонитися,

а хотел жити, как ему любо.

Наживал молодец пятьдесят рублев,

залез 10 он себе пятьдесят другов.

Честь его яко река текла;

друговя к молотцу прибивалися,

[в] род-племя причиталися.

Еще у молотца был мил надежен друг

назвался молодцу названой брат,

прелстил его речами прелесными 11,

зазвал его на кабацкой двор,

завел ево в ызбу кабацкую,

поднес ему чару зелена вина

и крушку поднес пива пьянова;

сам говорит таково слово:

"Испей ты, братец мой названой,

в радость себе, и в веселие, и во здравие!

Испей чару зелена вина,

запей ты чашею меду сладково!

Хошь и упьешься, братец, допьяна,

ино где пил, тут и спать ложися.

Надейся на меня, брата названова,

я сяду стеречь и досматривать!

ПОВЕСТЬ О ГОРЕ И ЗЛОЧАСТИИ».

ПОВЕСТЬ ОБ АЗОВСКОМ ОСАДНОМ СИДЕНИИ ДОНСКИХ КАЗАКОВʼʼ.

Возникла в казачьей среде, показала самоотверженный подвиг смельчаков, которые

захватили в 1637 турецкую крепость Азов и сумели отстоять её в 1641 от превосходивших сил

Жанру деловой письменности он придал яркое поэт. звучание: широкое использование

казачьего фольклора, а также правдивое и точное описание самих событий.

Прощание казаков - самое поэтическое место повести.

Религиозная фантастика служит здесь лишь средством возвеличения патриотического

подвига защитников Азова.

ʼʼПовести о взятии Царьградаʼʼ, сочетаются с обильным введением в повествование

казачьего фольклора.

В повести выражено стремление создать образ массы, передать ее чувства, мысли и

настроения.

В конце 17 века сюжет превращается в сказочную ʼʼ Историю об Азовском взятии и осадном

сидении от туркского царя Брагима донских казаковʼʼ.

Особенности жанра бытовой повести. "Повесть о Горе-Злосчастии".

Процесс побуждения сознания личности находит отражение в новом жанре - бытовой

повести(2-я половина 17 века).

Новый тип героя, заявившего о себе как в жизни, так и в лит-ре.

Здесь- борьба старины и новизны, кот пронизывала всœе сферы общественной и личной

Стиль. Устно-поэтическая стихия окрашивает собой ʼʼПовестьʼʼ. Полное тождество

метрического строя повести со строем былинного стиха. Обращают на себя внимание

былинные общие места (приход на пир). Прием повторения отдельных слов (ʼʼнадейся,

надейся на меня, брата названоваʼʼ). Прием тавтологии сочетаний (ʼʼкручиноват, скорбен,

нерадостенʼʼ, ʼʼукрасти-ограбитиʼʼ, ʼʼисти-кушатиʼʼ, род-племяʼʼ). Употребление постоянных

эпитетов (ʼʼбуйны ветрыʼʼ, ʼʼбуйна головаʼʼ, ʼʼбыстра рекаʼʼ, ʼʼзелœено виноʼʼ, ʼʼдубовый столʼʼ).

Явственно дает о себе знать книжная традиция. Обнаруживается она во вступлении к

повести, излагающим происхождение греха. Присутствует она и в последних строках повести.

Вступление и заключение сближают ее с произведениями житийного жанра

Центр.
Размещено на реф.рф
тема повествования- трагическая судьба молодого поколения, старающегося порвать

со старыми формами семейно-бытового уклада, домостроевской моралью.

Вступление- библейский сюжет об Адаме и Еве в новой трактовке: причина преступления ч-

ком заповеди и смирения в нём самом, а не в потусторонних сил.

В литературу на смену исторической личности приходит вымышленный герой, в характере

которого типизированы черты целого поколения переходной эпохи.

Это светская бытовая биографическая повесть.

Образ Горя олицетворяет трагическую участь, судьбу, долю человека, одновременно

символизирует внешнюю, враждебную человеку силу и внутренне состояние человека, его

душевную опустошенность.

Краткий смысл. Молодец пренебрег старинным укладом жизни и морали, вздумал жить

как хочется, и отсюда пошли всœе беды. Когда возомнил о себе многое, завладело им

неотвязное Горе, сломившее его непокорство, превратившее в ничтожество. Он находит

спасение в монастыре, где нельзя проявлять самостоятельность. Такова расплата за отступ от

заветов отцов.

2 миропонимания: 1)родителœей и ʼʼ добрых людейʼʼ- большинство, придерж. домостройной

морали 2)Молодец- стремление нового поколения к свободе.

Новый герой в "Повести о Савве Грудцыне".

Примыкает к ʼʼ Горю И Злосчастиюʼʼ(70-е годы). В ней также рассказывается о

взаимоотношениях двух поколений, противопоставляются 2 типа отношений к жизни.

Основа сюжета - жизнь купеческого сына Саввы Грудцына.

Здесь упомянуты ист. личности: царь Михаил Фёдорович, воевода Шеин, сотник Шилов, сам

герой - истинное лицо.

Главное место в повести занимают картины частной жизни.

Центральное место отводится любовной интриге, первые попытки изобразить любовные

переживания человека.

Идейно-художественная функция беса в произведениии такая же, что и Горя. Он выступает

воплощением судьбы героя и внутренней смятённости его молодой и порывистой души.

Образ беса близок народной сказки.

Победа Саввы над вражескими богатырями изображена в героическом былинном стиле. А

его победа в поединке с вражескимиʼʼ исполинамиʼʼ поднимается до значения

национального подвига.

Царская служба рассматривается бесом как средство достижения Саввы перехода в

повестей.

Новаторство состоит в попытке изобразить обыкновенный человеческий характер в

обыденной бытовой обстановке, раскрыть сложность и противоречивость характера,

показать значение любви в жизни человека.

"Повесть о Фроле Скобееве". Реалистические тенденции, язык повести, характер героя.

Герой - бедный дворянин, удачно устраивает свое материальное благополучие,

женившись обманом на дочери богатого стольника Нардина-Нащокина – Аннушке.

Фрол подкупает мамку Аннушки и в девичьем уборе попадает к Аннушке на вечеринку,

во время которой, при помощи той же мамки, уединяется с девкой и, соблазняет ее

неопытную. Этот приносит ему материальную выгоду: Аннушка, отпуская Фрола, дарит ему

несколько червонцев. Фрол думает жениться на Аннушке, которую в это время родители

вызывают из их новгородской вотчины в Москву для сватания. Он спешит туда твердо решив

добиться своего. Вновь через няньку он завязывает отношения с Аннушкой, от которой

получает 20 р.
Размещено на реф.рф
За Аннушкой должна была быть прислана карета͵ чтобы везти ее в гости к

тетке в монастырь. Он обманом раздобывает у своего покровителя, стольника Ловчикова,

карету, спаивает кучера и увозит Аннушку к себе и женится на ней.

По распоряжению царя сделана публикация о пропаже дочери Нардина-Нащокина и

велœено было похитителю вернуть ее под страхом казни. Фрол просит заступничества

Ловчикова, угрожая его в противном случае впутать в свое дело (содействие в

преступлении). Ловчиков выручает Фрола, для чего устраивает ему в своем присутствии

встречу с отцом Аннушки. Со смелостью авантюриста Фрол объявляет Нардину-Нащокину о

похищении его дочери и просит прощения. От жалобы на похитителя царю Скобеева спасает

Родительское сердце смягчается, и Нащокин не только не жалуется царю на Фрола, но и

просит царя отпустить вину своему зятю.

Фрол умело пользуется жалостью родителœей к дочери, заставляет ее притвориться

смертельно больной, когда слуга Нащокина отправляется навестить ее. Плуту Фролу

неизменно сопутствует удача. Родители Аннушки снабжают молодоженов обильным

провиантом, чтобы ʼʼворʼʼ, ʼʼсобакаʼʼ Скобеев не заморил голодом их дочь. И зажил плут

Характер.
Размещено на реф.рф
Фрол – сочетание наглости, цинизма, авантюризма, угодливо-рассчитанной

деликатности. В доме своего тестя он безропотно и покорно выслушивает его оскорбления и

смиренно отвечает на обидные клички.

Характеры родителœей Аннушки колеблются между чувством гнева за дочь и жалостью к

ней, и в конце концов примиряющихся с ней. Показаны живо и правдоподобно.

Язык. жанр.
Размещено на реф.рф
Повесть любопытна своим реализмом и психологизмом. Персонажи

типичные. Поступки мотивируются свободными действиями персонажей. Интересна повесть

своим живым юмором. Тонко и умело передано снисходительно-пренебрежительное

отношение родовитого стольника к своему горе-зятю, показано постепенное смягчение

оскорбленного отца и нарастание в нем заботы о судьбе молодых супругов.

Язык повести обнаруживает коренное отличие от традиционного языка литературы.

Приближен к языку светских повестей петровской эпохи, обильно использует современный

канцеляро-приказной жаргон. В повесть попали модные иностранные слова, вроде

ʼʼпубликацияʼʼ, ʼʼреестрʼʼ, ʼʼквартираʼʼ, ʼʼперсонаʼʼ, ʼʼбанкетыʼʼ, вычурные выражения-

ʼʼвозыметь люблениеʼʼ, ʼʼобязательная любовьʼʼ и т.д.

Действие повести в одном из списков приурочивается к 1680 ᴦ. ʼʼПовестьʼʼ представляет

собой типичный образчик жанра плутовской новеллы. В последней четверти XVIII в.

ʼʼПовестьʼʼ подверглась литературной обработке под пером Новикова.

Сатира против судопроизводства. Повесть о Ерше Ершовиче.

Сатира, пародия, юмористическая повестушка осмеивали чаще всœего приказные порядки или

всœе, что связано с церковным бытом.

Освобождение демократических слоёв Московской Руси 17 века от старинных устоев и

воззрений.

Сатира об эксплуатации городских и деревенских масс властью.

Повесть о Ерше Ершовиче:

тема – земельная тяжба между рабами из-за владения Ростовским озером.

Лещ и Головль – крестьяне, которые издавна владели Ростовским озером. Бьют

челом рыбам-судьям. Жалуются на Ерша. Почему?

Ёрш приехал вместе с женой и детьми и притворился крестьянином, которому нужно

переночевать. Его пустили. Потом Ерш обжился в озере, потом объявил себя его хозяином, а

Леща и Головля своими крестьянами.

Ни у них, ни у Ерша не осталось документов на право владения Ростовским озером. Суд

вызывает свидетелœей (рыб Лодугу, Сига и Сльдь), которые говорят в пользу Леща и Головля,

потому что были с ними в дружеских отношениях. Суд постановляет выдать Лещу и Головлю

правую грамоту и отдать и Ерша с головой.

Тот выставляет с хвоста щетины, голова его чересчур костиста – Лещ и Головль не могут

проглотить его. Так Ерш остаётся живым. (Но его бил кнутом палач!)

таким образом, в повести берутся под защиту крестьяне, насилуемые эксплуататорами-

землевладельцами.

Антицерковная сатира. ("Калязинская челобитная", "Притча о бражнике")

антицерковная литература- 17в.

ʼʼ Калязинская челобитная ʼʼ - яркий обличительный документ, изображающий быт и нравы

монашества. Осмеивается сытая и разгульная жизнь монахов. Οʜᴎ удалились от мирской

суеты, чтобы вести неправедный образ жизни.

Калязинский мужской монастырь - объект сатирического обличения. Это позволяет автору

указать на типичные черты жизни русского монашества 17 века.

В форме слёзной челобитной жалуются монахи архиепископу Тверскому и Кашинскому

Симеону на своего нового архимандрита.

Норма жизни иноков - пьянство, чревоугодие и разврат, а не пост и молитва. По этой причине и

возмущены монахи своим архимандритом, которые круто меняет заведённые ранее

порядки и пытается внести устав правильного ведения монашеской жизни.

Он блюдёт их нравственность, запрещает винокурение и пивоварение, которым занимаются

монахи в целях добычи средств.

Монахи недовольны, что их заставляют ходить в церковь и молиться.

Жестокий, жадный и корыстолюбивый архимандрит является также объектом обличения

повести. Он вводит в монастыре систему телœесных наказаний, морит монахов голодом в

наказание.

Стиль:

Основное средство сатиры - язвительная ирония, скрытая в слёзном плаче монахов.

афористичность (насмешка часто выражена в форме народных рифмованных прибауток)

ʼʼ Притча о бражнике ʼʼ. Построена на антитезе: бражник и пребывающие в раю ʼʼсвятыеʼʼ.

Эта повесть показывает нравственное превосходство пьяницы над ʼʼправедникамиʼʼ.

Райского блаженства удостоены:

трижды отрекавшийся от Христа апостол Пётр

убийца первомученика Стефана апостол Павел

прелюбодей царь Давид

грешник из ада царь Соломон

убийца-святитель Николай.

Им противопоставляется ʼʼбражникʼʼ, и он превосходит их в нравственном плане, он уличает

их в преступлениях, а сам он никаких преступлений не совершал.

В забавной шутке, сказочной ситуации звучит гневная сатира на церковь и церковный догмат

почитания святых.

БИЛЕТЫ №40, 41

ʼʼЖитие протопопа Аввакумаʼʼ. Автобиографизм, язык и стиль.

Проблематика и композиция ʼʼЖития протопопа Аввакумаʼʼ.

Протопоп Аввакум (1621-1682)– вождь и вдохновитель старообрядчества.

Книги с церковными обрядами современной греческой церкви не во всœем совпадали с

русской церковной практикой. По почину патриарха Никона (середина 17 века) греческие

богослужебные книги должны были заменить русские. Отсюда в 40х годах возник кружок

ʼʼревнителœей благочестияʼʼ, задачей которого являлось поднятие религиозного и

нравственного уровня русской церкви.

ʼʼЖитиеʼʼ (1672 – 1675) - Первый в русской литературе опыт автобиографии.

Родился в селœе Григорове в Нижегородской области в 1621 году. Женился на Настасье

Макаровне, которая стала его верной спутницей, одобряла в трудном жизненном пути. Был

выслан из-за строптивого характера в село Лопатицы, и там в 21 год стал дяконом, в 23 –

священником.

Снова начинаются гонения на Аввакума, и он с женой и детьми отправляется в Москву. Был

назначен протопопом в Юрьевец-Повольский. Но и там мужики и бабы избивают его.

Аввакум считает, что с ним так поступали, потому что он унимал попов и баб от ʼʼблудниʼʼ и за

чересчур строгое взыскание патриарших податей.

В 1652 году снова приходит в Москву без семьи и устраивается священником в Казанском

соборе. Не поддерживал Никона и, ступив в борьбу против него, поплатился заключением в

Андрониевском монастыре (ну и как всœегда в древнерусской литературе описываются

наказания - там его жестоко бьют, плюют в глаза и всœе такое). ССылают в Сибирь, в Тобольск.

За полтора года жизни там на него было подано пять доносов. ССылка на границу Монголии,

где жизнь была голодной и холодной, и Аввакум часто был под угрозой смерти (снова

говориться от всяческих издевательствах над ним местным воеводой Афанасием

Пашковым).

В 1663 году с целью примирить Аввакума с официальной церквью царь зовет его в Москву.

Власти просят Аввакума только о том, чтобы он молчал, суля ему почетные должности и

отдавая деньги пачками. Аввакум сдерживался полгода, но потом послал письмо царю с

просьбой ʼʼвзыскать старое благочестиеʼʼ. Аввакума с семьёй ссылают на север в Мезень.

Когда вопрос о борьбе со старообрядцами встал очень остро (1666 =О год) привезли в

Москву и полтора года, чередуя физические меры с увещеваниями, пытались победить его

упорство. Но ничто не сломило Аввакума. Его снова отправляют в ссылку, на крайний север, в

Пустозёёрск (1667), где он и его последователи энергично продолжают борьбу за старую

веру. Там и началась его литературная деятельность, несмотря на ужасные условия

Фэдором ʼʼза великия на царский дом хулыʼʼ.

В ʼʼЖитииʼʼ Аввакум неоднократно указывает на чудеса ʼʼбожьей силыʼʼ, которая его

поддерживала: он и его семья не тонут в воде, ангел насыщает его вкусными вещами, лёд

расступается по его молитве и д.

Стиль, Язык:

Новаторство – традиционное житие Аввакум трансформирует в полемически заостренную

автобиографию, в повествование не о каком-либо постороннем угоднике, а о самом себе.

Старые книжники воспитывались в пренебрежении к собственной личности, произведение

Аввакума они посчитали бы гордыней.

- ʼʼЖитиеʼʼ поучительное и полимическое, обращено к широкой аудитории

единомышленников.

Аввакум смело пользуется живой речью, вводит в неё диалектические особенности своего

родного григоровского говора (н/р постопозитивный член – указательное местоимение

после существительного).

Начинает ʼʼЖитиеʼʼ чистой церковнославянской речью, меняет потом на живую русскую,

изредка цитирую ʼʼсвященное писаниеʼʼ.

Контрастируют с ними вульгаризмы, бранные эпитеты в адрес противников (н/р Никон у

него ʼʼносатый и брюхатый борзой кобельʼʼ, ʼʼлисʼʼ, ʼʼадов пёсʼʼ (одно семейство собачих.

Конечно, это же Я делаю билет!)

· К лицам особо уважаемым и страдальцам за веру Аввакум иногда посылает обращения в

торжественно-витиеватой церковнославянской форме.

· Для оживления речи Аввакум вводит в неё оговорки, присловья и пословицы (н/р ʼʼИз

моря напился, а крошкою подавилсяʼʼ

В ʼʼЖитиеʼʼ большое количество диалогов

· Всё это – черты реалистического письма.

Переводные повести XVII в. ("Повесть о Бове Королевиче")

В 17 в. (2-я половина) идет приток западной литературы(польша и чехия). Большая часть ее -

светской, меньшая- церковной идеологии.

1)- рыцарские повести("История семи мудрецов"), анекдоты, новеллы, басни.

2)- сборники нравоучительных рассказов("Великое Зерцало", "Звезда Пресветлая")

Основа большинства переводных повестей- сюжеты, имевшие широкое хождение на западе

и востоке, приходили так же из Византии.

Переводчики - ученые монахи, служащие Посольского приказа.

"Повесть о Бове Королевиче"

В 1693 г она упоминается в числе "потешных книг" царевича Алексея Петровича. В 18 веке в

дворянской среде "Повесть о Бове" принимает черты авантюрно-галантной "гистории". Во 2-

ой половинœе 18 в. она в той же среде превращается в рыцарско-богатырскую сказку, в

которую иногда попадают намеки на политические события эпохи. С начала 18 в. "Повесть"-

широко известная русская народная сказка. Ряд вариантов этой сказки начиная с 1850 до

1918 насыщены элементами мещанской семейной повести.

Характерные особенности:

занимательный авантюрный сюжет

сюжет близок к волшебной сказке

образ главного героя близок к образам народного героического эпоса (Бова храбр, честен,

он поборник правды и справедливости, борется за православную христианскую веру с

царём Салтаном. Обладает огромной физической силой и красотой подобно русским

Противник Бовы Лукопер характеризуется теми же чертами врага, что и в народной

эпической поэзии.

Много сказочных мотивов

В повествовании много элементов чисто русского быта.

Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, западноевропейский роман при переводе утратил черты своего оригинала и

стал достоянием древнерусской литературы и устного народного творчества.

Знать пересказ самой повести.

Симеон Полоцкий- поэт, издатель, драматурᴦ. "комедия притчи о блудном сыне".

Деятельность он посвятил борьбе за просвещение.

Одно из любимых занятий Симеона было ʼʼрифмотворениеʼʼ , поэт. литературная

деятельность.

Начало его литиратурной деятельности- пребывания в академии. Там он пишет элегии,

сатирическую поэму, направленную против шведского короля Густава-Адольфа, пишет на

украинском, белорусском, польском языках.

В Москве только по-русски- наивысший расцвет.

СИЛЛАБИЧЕСКИЙ СТИХ Полоцкого формировался под воздействием польского и

украинского стиха.

Он выступает в качестве 1-го придворного поэта͵ создателя панегирических торжественных

стихов, явившихся прообразом оды.

В центре пан виршей- образ идеально просвещённого монарха.

Сюда он включает имена античных богов и героев: Феб златой, лоно Зевса и т д.

Особенности стиля Полоцкого - типичное проявление литературного барокко. Все

панегирические вирши (800 стихов), стихи на различные случаи придворной жизни были

объединœены им в ʼʼ Рифмологионʼʼ.1679-1680.

2957 виршей различных жанров: подобия, образы, присловия, толкования и т д.

Ставит вопросы моральные, стараясь дать обобщенные образы девы(ʼʼ Деваʼʼ), (ʼʼВдовствоʼʼ),

рассматривает вопросы женитьбы, достоинства, чести.

САТИРА ОБЛИЧЕНИЯ - носит обобщённо-моралистический характер, абстрактный.

"Комедия"

У некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне

часть имения . И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё,

пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда же он прожил всё,

настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителœей

страны той, а тот послал его на поля свои пасти свинœей; и он рад был наполнить чрево свое рожками,

которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца

моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему:

отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими

меня в число наемников твоих .

Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав,

пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и

уже недостоин называться сыном твоим . А отец сказал рабам своим: принœесите лучшую одежду и

оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного телœенка,

и заколите; станем есть и веселиться! ибо данный сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся .

И начали веселиться.

Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и

ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое ? Он сказал ему: брат твой пришел, и

отец твой заколол откормленного телœенка, потому что принял его здоровым . Он осœердился и не

хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе

и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне

повеселиться с друзьями моими; а когда данный сын твой, расточивший имение своё с блудницами,

пришел, ты заколол для него откормленного телœенка . Он же сказал ему: сын мой! ты всœегда со

мною, и всё мое твое, а о том нужнобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был

мертв и ожил, пропадал и нашелся .

Притча о блудном сыне - одна из притч Иисуса Христа͵ приводимая в Евангелии от Луки.

Она учит добродетелям покаяния и прощения. Митрополит Сурожского Антония- данная

притча ʼʼлежит в самой сердцевинœе христианской духовности и нашей жизни во Христе ʼʼ.

Эта притча также ʼʼявляет образ покаяния грешного человека и милосœердия Божия к нему ʼʼ

и ʼʼпризывает к покаянию изображением неизреченнаго милосœердия Божия ко всœем

грешникам, кои с искренним раскаянием обращаются к Богу ʼʼ__

ПОВЕСТЬ О ГОРЕ И ЗЛОЧАСТИИ». - понятие и виды. Классификация и особенности категории "ПОВЕСТЬ О ГОРЕ И ЗЛОЧАСТИИ»." 2017, 2018.

) – выдающееся произведение русской литературы XVII века. Она написана стихами, былинным размером; в ней отразились черты народной поэзии и глубоко религиозная мораль русского народа. Начинается повесть с рассказа о грехопадении Адама и Евы ; проводится та мысль, что с момента грехопадения дурное начало вошло в мир; люди

На безумие обратилися,
И учали жить в суете и вражде,
А прямое смирение отринули.

После этого вступления рассказывается о «добром молодце», у которого были хорошие родители, учившие и наставлявшие его на все хорошее. Но молодец не хотел слушаться родителей, было ему:

Стыдно отцу своему покоритися
И матери поклонитися,
И хотел жити, как ему любо.

Молодец сошелся с дурными людьми, из которых один, лучший друг, завел его в кабак, напоил и дочиста ограбил. Проснулся молодец в кабаке обманутым, ограбленным, и увидал, что даже одежда у него снята; осталась ему «гунька (одежда) кабацкая» и «лапотки-отопочки».

Стыдно ему стало в «таком виде вернуться в дом родительский, отправился он странствовать на «чужую сторону». На чужой стороне попал он случайно на пир в богатый дом; там его приняли добрые люди, обласкали, научили его, как жить, и помогли ему встать снова на хороший путь. Молодец «учал жити умеючи», нажил богатство, задумал жениться и нашел себе хорошую невесту; он устроил пир, пригласил к себе всех своих новых друзей и, «по наущению диаволю», стал перед друзьями хвастаться тем, что нажил себе богатство больше прежнего.

Тут-то «подслушало Горе-Злочастие» «хвастанье молодецкое» и начало нашептывать молодцу дурные, темные речи. Горе, это – таинственное, злое существо, олицетворение всего темного, греховного. Хвастанье молодца как бы открыло дверь всему дурному, впустило грех в его душу. Горе уговаривает молодца бросить невесту, уверяя его, что когда он на ней женится, она его отравит.

Повесть о Горе-Злочастии. Лекция А. Демина

Молодец слушается Горя и, отказав невесте, опять начинает ходить по кабакам и пропивает все свое имущество. Босой, раздетый, голодный, пускается он снова странствовать по дорогам в незнакомой стране.

На пути ему встречается река.Перевозчики отказываются перевезти его на другую сторону, так как ему нечем заплатить за перевоз. Два дня сидит молодец на берегу реки, голодный, не зная, что ему дальше делать. В полном отчаянии, хочет он, наконец, броситься в реку, покончить с собой. Тут снова, уже наяву, является ему Горе-Злочастие, выскочив из-за огромного камня.

Горе описано каким-то отвратительным, гадким существом:

Босо, наго, нет на Горе ни ниточки,
Еще лычком Горе подпоясано.

Горе обещает молодцу, что научит его, как жить, но требует, чтобы молодец ему покорился и поклонился:

Покорися мне, Горю нечистому,
Поклонися мне, Горю, до сырой земли.

Долго продолжается нравственная борьба молодца с Горем. То он ему покоряется, то, вновь опомнившись, бежит от него. Но Горе преследует его по пятам. В этом бегстве от Горя есть что-то, напоминающее «Слово о полку Игореве » (бегство князя Игоря из плена). Молодец от Горя

Полетел ясным соколом,
А Горе за ним – белым кречетом,
Молодец полетел сизым голубем,
А Горе за ним – сизым ястребом,
Молодец пошел в поле серым волком,
А Горе за ним – с борзыми выжлецами (собаками),
Пошел молодец в море рыбою,
А Горе за ним – с частыми неводами.

Молодец идет по дороге, а Горе его «под правую руку» поддерживает и нашептывает ему злые советы и дурные мысли. Тогда молодец решает идти в монастырь, постричься в монахи – и этим, наконец, спасает свою душу от Горя, которое не может проникнуть за ворота монастыря: «Горе у святых ворот оставается, к молодцу впредь не привяжется».

В этой повести высказывается глубокое народное убеждение, что только в монастыре – спасенье от всего дурного, греховного.

ПОВЕСТЬ О ГОРЕ И ЗЛОЧАСТИИ, КАК ГОРЕ-ЗЛОЧАСТИЕ ДОВЕЛО МОЛОТЦА ВО ИНОЧЕСКИЙ ЧИН

Изволением господа бога и спаса нашего
Иисуса Христа вседержителя,
от начала века человеческаго.
А в начале века сего тленнаго
сотворил небо и землю,
сотворил бог Адама и Евву,
повелел им жити во святом раю,
дал им заповедь божественну:
не повелел вкушати плода винограднаго
от едемскаго 1 древа великаго.
Человеческое сердце несмысленно и неуимчиво:
прелстился Адам со Еввою,
позабыли заповедь божию,
вкусили плода винограднаго
от дивнаго древа великаго;
и за преступление великое
господь бог на них разгневался,
и изгнал бог Адама со Еввою
из святаго раю из едемского,
и вселил он их на землю, на нискую,
благословил их раститися, плодитися
и от своих трудов велел им сытым быть,
от земных плодов.
Учинил бог заповедь законную:
велел он браком и женитбам быть
для рождения человеческаго и для любимых детей.
Ино зло племя человеческо:
вначале пошло непокорливо,
ко отцову учению зазорчиво,
к своей матери непокорливо
и к советному другу обманчиво.
А се роди пошли слабы, добр [е] убожливи,
а на безумие обратилися
и учели жить в суете и в [не] правде,
в ечерине 2 великое,
а прямое смирение отринули.
И за то на них господь бог разгневался,
положил их в напасти великия,
попустил на них скорби великия,
и срамныя позоры немерныя,
безживотие 3 злое, сопостатныя находы,
злую, немерную наготу и босоту,
и безконечную нищету, и недостатки последние,
все смиряючи нас, наказуя
и приводя нас на спасенный путь.
Тако рождение человеческое от отца и от матери.
Будет молодец уже в разуме, в беззлобии"
и возлюбили его отец и мать,
учить его учали, наказывать,
на добрыя дела наставлять:
"Милое ты наше чадо,
послушай учения родителскаго"
ты послушай пословицы 4
добрыя, и хитрыя, и мудрыя, -
не будет тебе нужды великия,
ты не будешь в бедности великой.
Не ходи, чадо, в пиры и в братчины 5,
не садися ты на место болшее,
не пей, чадо, двух чар за едину!
еще, чадо, не давай очам воли,
не прелщайся, чадо, на добрых красных жен,
отеческия дочери.
Не ложися, чадо, в место заточное 6,
не бойся мудра, бойся глупа,
чтобы глупыя на тя не подумали,
да не сняли бы с тебя драгих порт,
не доспели бы тебе позорства и стыда великаго
и племяни укору и поносу 7 безделнаго!
не ходи, чадо, х костарем 8 и корчемникам,
не знайся, чадо, с головами кабацкими,
не дружися, чадо, с глупыми, не мудрыми,
не думай украсти-ограбити,
и обмануть-солгать и неправду учинить.
Не прелщайся, чадо, на злато и сребро,
не збирай богатства неправаго,
не буди послух 9 лжесвидетелству,
а зла не думай на отца и матерь
и на всякого человека,
да и тебе покрыет бог от всякого зла.
Не бесчествуй, чадо, богата и убога,
и имей всех равно по единому.
А знайся, чадо, с мудрыми,
и [с] разумными водися,
и з други надежными дружися,
которыя бы тебя злу не доставили".
Молодец был в то время се мал и глуп,
не в полном разуме и несовершен разумом:
своему отцу стыдно покоритися
и матери поклонитися,
а хотел жити, как ему любо.
Наживал молодец пятьдесят рублев,
залез 10 он себе пятьдесят другов.
Честь его яко река текла;
друговя к молотцу прибивалися,
[в] род-племя причиталися.
Еще у молотца был мил надежен друг -
назвался молодцу названой брат,
прелстил его речами прелесными 11,
зазвал его на кабацкой двор,
завел ево в ызбу кабацкую,
поднес ему чару зелена вина
и крушку поднес пива пьянова;
сам говорит таково слово:
"Испей ты, братец мой названой,
в радость себе, и в веселие, и во здравие!
Испей чару зелена вина,
запей ты чашею меду сладково!
Хошь и упьешься, братец, допьяна,
ино где пил, тут и спать ложися.
Надейся на меня, брата названова, -
я сяду стеречь и досматривать!
В головах у тебя, мила друга,
я постйвлю крушку ишему 12 сладково,
вскрай поставлю зелено вино,
близ тебя поставлю пиво пьяное,
зберегу я, мил друг, тебя накрепко,
сведу я тебя ко отцу твоему и матери!"
В те поры молодец понадеяся
на своего брата названого, -
не хотелося ему друга ослушатца;
принимался он за питья за пьяныя
и испивал чару зелена вина,
запивал он чашею меду слатково,
и пил он, молодец, пиво пьяное,
упился он без памяти
и где пил, тут и спать ложился:
понадеялся он на брата названого.
Как будет день уже до вечера,
а солнце на западе,
от сна молодец пробуждаетца,
в те поры молодец озирается,
а что сняты с него драгие порты,
чары 13 и чулочки - все поснимано:
рубашка и портки - все слуплено,
и вся собина 14 у его ограблена,
а кирпичек положен под буйну его голову,
он накинут гункою 15 кабацкою,
в ногах у него лежат лапотки-отопочки 16
в головах мила друга и близко нет.
И вставал молодец на белы ноги,
учал молодец наряжатися:
обувал он лапотки,
надевал он гунку кабацкую,
покрывал он свое тело белое,
умывал он лице свое белое;
стоя молодец закручинился,
сам говорит таково слово:
"Житие мне бог дал великое, -
ясти, кушати стало нечево!
Как не стало денги, ни полу-денги, -
так не стало ни друга не полдруга:
род и племя отчитаются 17
все друзи прочь отпираются".
Стало срамно молотцу появитися
к своему отцу и матери,
и к своему роду и племяни,
и к своим прежним милым другом.
Пошел он на чюжу страну, далну, незнаему,
нашел двор, что град стоит:
изба на дворе, что высок терем,
а в ызбе идет велик пир почестен
гости пьют, ядят, потешаются.
Пришел молодец на честен пир,
крестил он лице свое белое,
поклонился чюдным образом,
бил челом он добрым людем
на все четыре стороны.
А что видят молотца люди добрые,
что горазд он креститися:
ведет он все по писанному учению, -
емлють его люди добрыя под руки,
посадили ево за дубовой стол,
не в болшее место, не в меншее, -
садят ево в место среднее,
где седят дети гостиные.
Как будет пир на веселие,
и все на пиру гости пьяны-веселы,
и седя, все поxваляютца.
Молодец на пиру невесел седит,
кручиноват, скорбен, нерадостен:
а не пьет, ни ест он, ни тешитца -
и нечем на пиру не хвалитца.
"Что еси ты, доброй молодец?
зачем ты на пиру невесел седишь,
кручиноват, скорбен, нерадостен?
Ни пьешь ты, ни тешышься,
да ничем ты на пиру не xвалишся.
Чара ли зелена вина до тебя не дохаживала?
или место тебе не по отчине твоеи?
или милые дети тебя изобидили?
или глупыя люди немудрыя
чем тебе молотцу насмеялися?
или дети наши к тебе неласковы?"
Говорит им, седя, доброй молодец:
"Государи вы, люди добрыя,
скажу я вам про свою нужду великую,
про свое ослушание родителское
и про питье кабацкое,
про чашу медвяную,
про лестное питие пьяное.
Яз как принялся за питье за пьяное,
ослушался яз отца своего и матери, -
благословение мне от них миновалося,
господь бог на меня разгневался
и на мою бедность великия,
многия скорби, неисцелныя,
и печали неутешныя,
скудость, и недостатки, и нищета последняя.
Укротила скудость мой речистой язык,
изсушила печаль мое лице и белое тело, -
ради того мое сердце невесело,
а белое лице унынливо,
и ясныя очи замутилися, -
все имение и взоры у мене изменилися,
отечество 18 мое потерялося,
храбрость молодецкая от мене миновалася.
Государи вы, люди добрыя,
скажите и научите, как мне жить
на чюжей стороне, в чюжих людех
и как залести мне милых другов?"
Говорят молотцу люди добрыя:
"Доброй еси ты и разумный молодец,
не буди ты спесив на чюжей стороне,
покорися ты другу и недругу,
поклонися стару и молоду,
а чюжих ты дел не обявливай,
а что слышышь или видишь, не сказывай,
не лсти ты межь други и недруги,
не имей ты упатки вилавыя 19
не вейся змиею лукавою,
смирение ко всем имей!
И ты с кротостию держися истинны с правдою, -
то тебе будет честь и хваля великая:
первое тебе люди отведают
и учнуть тя чтить и жаловать
за твою правду великую,
за твое смирение и за вежество,
и будут у тебя милыя други,
названыя братья надежныя!"
И отуду пошел молодец на чюжу сторону
и учал он жити умеючи:
от великаго разума наживал он живота болшы старова;
присмотрил невесту себе по обычаю -
захотелося молотцу женитися:
средил 20 молодец честен пир
отечеством и вежеством,
любовным своим гостем и другом бил челом.
И по грехом молотцу,
и по божию попущению,
а по действу диаволю
пред любовными своими гостьми и други
и назваными браты похвалился,
а всегда гнило слово похвалное:
похвала живет человеку пагуба!
"Наживал-де я, молодец, живота болши старова!"
Подслушало Горе-злочастие хвастанье молодецкое -
само говорит таково слово:
"Не хвались ты, молодец, своим счастием,
Не хвастай своим богатеством, -
бывали люди у меня, Горя,
и мудряя тебя и досужае 21, -
и я их, Горе, перемудрило:
учинися им злочастие великое:
до смерти со мною боролися,
во злом злочастии позорилися -
не могли у меня, Горя, уехати -
а сами они во гроб вселились,
от меня накрепко они землею накрылись,
босоты и наготы они избыли,
и я от них, Горе, миновалось,
а злочастие на их в могиле осталось.
Еще возграяло 22 я, Горе, к иным привязалось,
а мне, Горю и злочастию, не в пустеже жити -
хочю я, Горе, в людех жить
и батагом меня не выгонит[ь],
а гнездо мое и вотчина во бражниках!"
Говорит серо Горе горинское:
"как бы мне молотцу появитися?"
Ино зло то Горе излукавилось,
во сне молодцу привидялось:
"Откажи ты, молодец, невесте своей любимой:
быть тебе от невесты истравлену,
еще быть тебе от тое жены удавлену,
из злата и сребра бысть убитому!
Ты пойди, молодец, на царев кабак,
не жали ты, пропивай свои животы,
а скинь ты платье гостиное,
надежи 23 ты на себя гунку кабацкую, -
кабаком то Горе избудетца,
да то злое Горе-злочастие останетца:
за нагим то Горе не погонитца,
да никто к нагому не привяжетца,
Тому сну молодець не поверовал.
Ино зло то Горе излукавилось -
Горе архангелом Гавриилом молотцу
попрежнему еще вновь злочастие привязалося:
"Али тебе, молодец, неведома
нагота и босота безмерная,
легота 24, беспроторица 25 великая?
На себя что купить - то проторится 26,
а ты, удал молодець, и так живешь!
Да не бьют, не мучат нагих, босых,
и из раю нагих, босых не выгонят,
а с тово свету сюды не вытепут 27,
да никто к нему не привяжется -
а нагому, босому шумить розбой!"
Тому сну молодець он поверовал,
сошел он пропивать свои животы,
а скинул он платье гостиное,
надевал он гунку кабацкую,
покрывал он свое тело белое.
Стало молотцу срамно появитися
своим милым другом -
пошел молодец на чужу страну далну, незнаему.
На дороге пришла ему быстра река,
за рекою перевощики,
а просят у него перевозного.
ино дать молотцу нечево;
не везут молотца безденежно.
Седит молодец день до вечера,
миновался день до вечерни до обеднем 28
не едал молодець ни полу куса хлеба.
Вставал молодець на скоры ноги,
стоя, молодец закручинился,
я сам говорит таково слово:
"Ахти мне, злочастае горинское!
до беды меня, молотца, домыкало:
уморило меня, молотца, смертью голодною, -
уже три дни мне были нерадошны;
не едал я, молодец, ни полу куса хлеба!
Ино кинусь я, молодец, в быстру реку -
полощь мое тело, быстра река,
ино еште, рыбы, мое тело белое, -
ино лутчи мне жития сего позорного.
Уйду ли я у Горя злочастного?"
И в тот час у быстри реки скоча Горе из-за камени,
босо, наго, нет на Горе ни ниточки,
еще лычком Горе подпоясано,
богатырским голосом воскликало:
"Стой ты, молодец; меня, Горя, не уйдеш никуды:
не мечися в быстру реку,
да не буди в горе кручиноват -
а в горе жить - некручинну быть,
а кручинну в горе погинути!
Спамятуй, молодец, житие свое первое
и как тебе отец говорил
и как тебе мати наказывала.
О чем тогда ты их не послушал?
Не захотел ты им покоритися,
постыдился им поклонитися,
а хотел ты жить, как тебе любо есть.
А хто родителей своих на добро учения не слушает,
того выучю я, Горе злочастное.
Не к любому он учнет упадывать 29,
и учнет он недругу покарятися!"
Говорит злочастие таково слово:
"Покорися мне, Горю нечистому,
поклонися мне, Горю, до сыры земли,
а нет меня, Горя, мудряя на сем свете!
И ты будешь перевезен за быструю реку,
напоят тя, накормят люди добрыя".
А что видит молодец [беду] неменучюю,
покорился Горю нечистому -
поклонился Горю до сыры земли.
Пошел, поскочил доброй молодец
по круту, по красну по бережку,
по желтому песочику;
идет весел, некручиноват,
утешил он Горе-злочастие,
и сам идучи думу думает:
"когда у меня нет ничево,
и тужить мне не о чем!"
Да еще молодец не кручиноват -
запел он хорошую напевочку
от великаго крепкаго разума:
"Беспечална мати меня породила,
гребешком кудерцы розчесывала,
драгими порты меня одеяла
и отшед под ручку посмотрила,
"хорошо ли мое чадо в драгих портах? -
а в драгих портах чаду и цены нет!"
Как бы до веку она так пророчила,
ино я сам знаю и ведаю,
что не класти скарлату30 без мастера,
не утешыти детяти без матери,
не бывать бражнику богату,
не бывать костарю в славе доброй!
Завечен я 31 у своих родителей,
что мне быти белешенку,
а что родился головенкою 32!"
Услышали перевощики молодецкую напевочку,
перевезли молотца за быстру реку,
а не взели у него перевозного,
напоили, накормили люди добрыя,
сняли с него гунку кабацкую,
дали ему порты крестьянские.
Говорят молотцу люди добрыя:
"А что ты еси, доброй молодец,
ты поди на свою сторону,
к любымым честным своим родителем,
ко отцу своему и к матери любимой,
простися ты с своими родители,
отцем и материю,
возьми от них благословение родителское!
И оттуду пошел молодец на свою сторону.
Как будет молодец на чистом поле,
а что злое Горе наперед зашло,
на чистом поле молотца встретило,
учало над молодцем граяти,
что злая ворона над соколом.
Говорит Горе таково слово:
"Ты стой, не ушел, доброй молодец,
не на час я к тебе, Горе злочастное, привязалося!
хошь до смерти с тобою помучуся!
не одно я Горе - еще сродники,
а вся родня наша добрая,
все мы гладкие, умилные!
А кто в семью к нам примешается -
ино тот между нами замучится!
такова у нас участь и лутчая!
Хотя кинся во птицы воздушныя,
хотя в синее море ты пойдешь рыбою,
а я с тобою пойду под руку под правую!"
Полетел молодец ясным соколом, -
а Горе за ним белым кречатом;
молодец полетел сизым голубем, -
а Горе за ним серым ястребом;
молодец пошел в поле серым волком,
а Горе за ним з борзыми вежлецы 33;
молодец стал в поле ковыль трава,
а Горе пришло с косою вострою;
да еще злочастие над молотцем насмиялося:
"быть тебе, травонка, посеченой,
лежать тебе, травонка, посеченой
и буйны ветры быть тебе развеяной!"
Пошел молодец в море рыбою,
а Горе за ним с щастыми неводами -
еще Горе злочастное насмеялося:
"быти тебе, рыбонке, у бережку уловленой,
быть тебе да и съеденой,
умереть будет напрасною смертию!"
Молодец пошел пеш дорогою,
а Горе под руку под правую,
научает молотца богато жить -
убити и ограбить,
чтобы молотца за то повесили,
или с камнем в воду посадили.
Спамятует молодец спасенный путь -
и оттоле молодец в монастыр пошел постригатися,
а Горе у святых ворот оставается,
к молотцу впредь не привяжетца!
А сему житию конец мы ведаем.
Избави, господи, вечныя муки,
а дай нам, господи, светлый рай.
Во веки веков. Аминь.

Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Чему равна скорость света