Немцы воевавшие в партизанских отрядах. Солдаты вермахта в советских партизанских отрядах

Партизаны во время Великой отечественной войны заставляли немецких оккупантов быть все время настороже, не давая немцам покоя ни днем, ни ночью, создавая для них невыносимые условия. Вечный страх внезапного нападения партизан преследовал немцев на всей временно оккупированной территории СССР. Немецкое командование вынуждено было выставлять охрану и разрабатывать планы карательных операций против партизан. По немецким источникам, в 1941 г. против советских партизан действовало 78 специально выделенных батальонов. В 1942 г. их было уже 140. В первой половине 1943 г. – уже 270, а к концу года их было свыше 500.

В январе-феврале 1942 г. немцы пытались задушить партизанское движение в зародыше, бросив против него крупные силы. Тяжелые бои с карателями партизанские отряды и соединения проводили на Украине, в Белоруссии и в западных областях Российской Федерации. Многие партизанские отряды при этом были рассеяны и ушли для продолжения борьбы в подполье, часть отрядов погибла, а некоторые отошли за линию фронта. Так в ночь на 26 марта 1942 г. полиция безопасности и части СС и СД нанесли удар по минскому подполью. 28 руководителей подполья были повешены, 251 подпольщик расстрелян. Уже к весне 1942 г. партизаны стали представлять серьезную опасность для коммуникаций немецкой армии. Поэтому для решительной борьбы с партизанами немецкому командованию приходилось стягивать в уже оккупированные районы страны большие силы. А для крупных операций в областях, где партизанское движение приобрело широкий размах, как в Белоруссии, Брянской области и некоторых других районах, немецкое командование вынуждено было снимать отдельные воинские части с фронта. По оценке немецкого командования партизанская война в России оттянула на себя более 12 немецких дивизий, один горнострелковый корпус и 11 пехотных и кавалерийских бригад.
18 августа 1942 г. Гитлер, понимая, что партизанское движение вышло далеко за рамки незначительного локального фактора боевой обстановки, издал решительный приказ, получивший известность как Директива фюрера № 46. Приказ начинался следующим заявлением: " Зверства бандитов на Востоке приняли такой размах, который является для нас неприемлемым, поскольку угрожает стать серьезной опасностью для тылового снабжения и эксплуатации оккупированных территорий". Гитлер требовал покончить с партизанами до наступления зимы для того, чтобы "не допустить серьезных препятствий при проведении вермахтом операций в зимнее время". Он назначил рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера ответственным за сбор и оценку информации о ходе антипартизанской борьбы; кроме того, Гиммлеру передавались все полномочия по организации операций против партизан на всех территориях, подчинявшихся гражданской администрации. Гитлер назначил начальника штаба ОКХ, ответственным за проведение антипартизанских операций в прифронтовых районах, а также распорядился о том, чтобы резервные части, перебрасываемые на Восток, в качестве боевой подготовки задействовались для выполнения таких операций.
Сознавая, что партизанское движение нельзя обуздать одними только военными средствами, Гитлер в первый раз признал, что для успешного ведения борьбы с партизанами необходимо заручиться поддержкой населения на соответствующих территориях. Для этого было необходимо, во-первых, обеспечить ему достаточный жизненный уровень, чтобы люди не уходили в партизаны, и, во-вторых, создать стимул для активного сотрудничества с оккупационными властями, назначив значительные награды за такое сотрудничество. Кроме того, Гитлер впервые дал разрешение на формирование на оккупированных территориях частей по борьбе с партизанам, и использование в них местного населения из числа военнопленных. Помимо боевых соединений, расположенных непосредственно на линии фронта, в расположение немецкого военного командования были выделены охранные дивизии, части полевой жандармерии и тайной полевой полиции, а также полицейские подразделения из националистически и антисоветски настроенного населения СССР.
Осенью 1942 года русские добровольцы приняли присягу на верность фюреру. Вот каким был текст присяги в полку русских добровольцев «Вейзе»: "Я клянусь перед Богом этой святой клятвой, что я в борьбе против большевистских врагов моей родины буду беспрекословно подчиняться верховному главнокомандующему всеми вооруженными силами Адольфу Гитлеру и как храбрый солдат в любое время готов отдать свою жизнь за эту клятву". Численность полицейских формирований к началу января 1942 г. составляла более 60 тыс. чел., что превышало вдвое состав немецкой полиции порядка, используемой на оккупированной территории.
Для уничтожения партизан были созданы и так называемые ягдкоманды (истребительные команды). Их структура давала возможность бороться против партизан весьма ограниченными силами. Они применялись чаще всего для проведения разведки боем. Численность их колебалась от взвода до роты. Главное в их тактике – скрытное продвижение, позволяющее как можно ближе подойти к партизанам, внезапно атаковать их и постараться уничтожить. К формированию «истребительных команд» или «охотничьих» (jagdkommando, zerstorungskommando) немцы приступили осенью 1941 г. Несколько позже была утверждена инструкция, согласно которой в команды «охотников» следовало отбирать опытных, бесстрашных и хорошо подготовленных солдат и унтер-офицеров, способных успешно действовать в любой обстановке. В ягдкомандах служили, главным образом, штрафники. От этих людей не требовалась хорошая военная подготовка. В таком деле необходим был инстинкт, навыки человека, близкого к природе, поэтому предпочтение отдавалась военнослужащим, работавшим до войны егерями и лесниками.
Ягдкоманды применили против партизан их собственную тактику. Они скрыто выслеживали советских патриотов и внезапно атаковали их с близкого расстояния, расстреливали или захватывали пленных (языков) – словом, действовали так, как действуют охотники. На исходный рубеж в район предстоящей боевой операции команда могла выходить самостоятельно или ее доставляли в кузовах машин, плотно закрытых брезентом. Высадка обычно производилась на ходу, на участке дороги, закрытом от дальнего наблюдения густой растительностью, складками местности, полуразрушенными строениями и т. д. Боевые группы команды, как правило, передвигались в ночное время, а днем личный состав отдыхал, тщательно замаскировав свое место стоянки. Чтобы исключить внезапное нападение противника, выставлялись боевое охранение и наблюдатели.
«Охотники» совершали нападения и на крупные партизанские колонны. Замысел таких нападений заключался в том, чтобы сорвать ту операцию, для осуществления которой колонна выдвигалась на исходный рубеж. Неожиданный огневой налет из засады (длительностью 10-15 секунд) выбивал командиров и пулеметчиков, заставлял партизан тащить назад в лагерь раненых. К тому же исчезал фактор внезапности, в результате им приходилось отказываться от намеченной операции. Один из бойцов ягдкоманды вспоминал после войны: «Охота на партизан продолжалась два-три дня. Мы прочесывали местность и всякого, кого встречали в лесу, будь он с оружием или без оружия, обычно убивали без следствия и суда».
Ягдкоманды постоянно контактировали с армейскими частями, что позволяло быстро и своевременно организовывать операции против народных мстителей. Наиболее успешно «охотники» действовали весной – летом 1944 г., во время проведения крупных антипартизанских акций («Моросящий дождь», «Ливень», «Праздник весны», «Баклан» и др.) в Белоруссии, в результате которых партизаны понесли самые большие потери за всю войну. Тем не менее, несмотря на профессиональную подготовку, «охотничьи команды» вермахта и нацистских спецслужб не смогли кардинальным образом изменить ситуацию на фронте борьбы с советским партизанским движением.
Для усиления борьбы с партизанским движением и советской разведкой в оккупированных районах нашей страны наряду с управлениями полиции безопасности и СД в марте 1942 г. был создан специальный орган Зондерштаб "Р" (Особый штаб по России). В его задачи входило выявление дислокации партизанских формирований, их руководящего состава, численности, партийной прослойки и совершение террористических актов в отношении командно-политического состава. Мобилизационный отдел ОКХ уже долгое время пытался довести до сведения командования, что Германия не обладала достаточными людскими ресурсами для ведения эффективной борьбы с партизанами только своими силами.
Однако, независимо от того, что говорилось в Директиве фюрера № 46, Гитлер не отказался от своих планов свести русское население до положения рабов и подвергнуть его самой безжалостной эксплуатации. Как следствие, он отказался предоставить достаточные стимулы для обеспечения настоящей поддержки немецких властей. К тому же, по мере того как год близился к завершению, русские люди все больше начинали понимать, что шансы Германии одержать победу стремительно падают. Отнюдь не идеализируя немецкую армию и своих товарищей из СС и СД, гестаповцы предупреждали: "Необходимой предпосылкой борьбы с партизанами является пресечение всех актов произвола и бессмысленной жестокости по отношению к русскому населению. У многих солдат хождение с дубинкой, которую они пускают в ход при первой возможности, стало чем-то само собой разумеющимся… Доверие русского населения к немецкой армии, являющееся необходимым условием для умиротворения страны, может укрепиться только в результате справедливого обращения, энергичного проведения хозяйственных мероприятий, целеустремленной и близкой к жизни пропаганде и действенной борьбе с бандитизмом…" Но при этом отнюдь не отвергались пытки и репрессии по отношению к партизанам или к тем, кого только подозревали в принадлежности к ним или к подпольным просоветским организациям.
Германская разведка и гестапо уделяли большое внимание работе внутри партизанского движения. Начальник тылового района Северного фронта в сентябре 1941 г. требовал "создать широкую сеть секретных агентов, хорошо инструктированных и знающих ближайшие пункты явок. Создание этой организации является совместной задачей дивизий охраны тыла и тайной полиции". В партизанские отряды засылалась агентура из числа предателей Родины с задачей разложения их изнутри, проведения террористической и диверсионной деятельности. Часто группы агентов под видом партизан или разведчиков Красной Армии, снабженных подлинными документами и радиоаппаратурой, забрасывались в партизанские соединения для выявления мест их расположения. Боевые операции против партизан зависели от разведданных, в большинстве случаев добытых агентурным путем. В особых указаниях по борьбе с партизанами, а их в разное время было издано немецким командованием несколько, 11 ноября 1942 г., 10 февраля 1943 г. и 1 апреля 1944 г., говорилось, что "облавы против партизан без агентуры и проводников всегда будут безрезультатными, поэтому их следует предпринимать тлько с использованием агентуры".
Как только численность партизан в партизанском крае достигала 5 тыс. – 10 тыс. или более, они становились неуязвимыми для операций, проводившихся против них силами местной полиции. А поскольку немцы редко могли позволить себе выделить крупные силы регулярной армии для проведения масштабных антипартизанских операций, партизаны могли чувствовать себя в относительной безопасности. Карательные операции немцев, проводившиеся против партизан, отличались особой жестокостью. Немцы относились к участникам партизанского движения как к обыкновенным бандитам, поэтому пленных партизан ждала только смерть – расстрел или виселица. В свою очередь, это вызывало ответную реакцию со стороны партизан. Немцы совместно с "полицаями", а иногда и с регулярными войсками устраивали крупные антипартизанские операции, в которых гибло много мирных жителей. Крупные силы немцев и коллаборационистов прочёсывали лес и уничтожали всё живое. Лишь некоторых оставляли, для угона на работы в Рейх. Считалось, что человек ушедший в лес или оказавшийся в деревне или даже районе, контролируемом партизанами, будь он даже без оружия, автоматически становился врагом Рейха, на что были соответствующие приказы. Мол, "хороший человек" в лес не пойдёт, он либо сам партизан, либо из семьи партизан. Кроме этого гитлеровцы формировали из изменников родины лжепартизанские отряды, которые занимались всяческой дискредитацией советских партизан.
В первую неделю февраля 1943 г., после создания системы оборонительных опорных пунктов, командование 3-й танковой армии приступило к устранению партизанской угрозы. С началом зимы партизанская война вспыхнула по всей полосе групп армий «Север» и «Центр». Как и в прошлом году, советская сторона использовала партизан в качестве вспомогательной силы в наступлении. И снова для этого сложились самые благоприятные условия. Испытывая острую нехватку в личном составе на фронте, немецкое командование могло позволить себе иметь в тыловых районах только второсортные войска. Моральный дух в партизанских отрядах значительно окреп после недавних советских побед; возросла поддержка партизанскому движению и подполью и среди гражданского населения.
Гитлер, как и в начале войны, призвал ужесточить меры борьбы с партизанами. В январе 1943 г. он отдал приказ, согласно которому военнослужащие не привлекались к суду за жестокие действия, совершенные в борьбе с партизанами. Он провозгласил, что Женевской конвенции и правилам рыцарства нет места в такой войне. Зверства немцев, а еще больше латышских и эстонских формирований в "умиротворении" населения партизанских краев хорошо известны. В то же время немецкий генералитет полностью сознавал, что у него недостаточно сил для того, чтобы покончить с партизанами, а драконовские меры, если они будут применяться, только настроят против немцев все гражданское население на оккупированных территориях.
В конце февраля 1943 г. 3-я танковая армия провела операцию "Шаровая молния" против партизан в Суражском районе, северо-восточнее Витебска. Несмотря на то, что эта операция мало повлияла на ход войны в целом, ее стоит рассмотреть внимательнее по двум причинам. Во-первых, она способна дать представление о десятке аналогичных антипартизанских операций, проведенных немецким командованием в разное время и на различных участках в период с 1942 по 1944 г., и, во-вторых, чрезвычайно ясно отражает характер партизанской и антипартизанской войны. Суражский район находился непосредственно за участком фронта, который обороняла немецкая 3-я танковая армия. Партизаны активно действовали на этой территории в течение более года; благодаря их активности эта территория получила у русских неофициальное название Витебского коридора. В конце 1941 – начале 1942 г. партизаны и подразделения Красной армии через разрывы в линии фронта поддерживали с этим районом сообщение с использованием гужевого и даже грузового автомобильного транспорта, обеспечивая снабжение действовавших там партизанских формирований.
К февралю 1943 г. обстановка на фронте не претерпела значительных изменений. Участок фронта к северу от Суража, представлявший собой тонкую линию опорных пунктов, удерживался силами немецких авиаполевых дивизий. В местах разрывов линии фронта, а также в лесистых и болотистых районах немцы из-за нехватки войск были вынуждены предоставить партизанам полную свободу действий. Партизаны, численность которых составляла примерно 4-5 тыс. человек, организационно были сведены в бригады. Они построили долговременные полевые укрепления и оборудовали собственные аэродромы.
Для выполнения антипартизанской операции Г. Рейнгардт привлек две охранные дивизии. На первом этапе, который завершился 21 февраля, было необходимо определить очертания территории, на которой действовали партизаны, включавшей в себя почти весь Суражский район. Когда эта задача была выполнена, войска стали наступать внутрь этой территории, постепенно сжимая кольцо и заставляя партизан отступать в его центр. При этом было очень сложно обеспечивать контакт между подразделениями; войскам приходилось наступать по бездорожью, через леса по глубокому снегу, поэтому солдаты вскоре устали. В свою очередь, партизаны стремились избегать открытых столкновений с немецкими войсками; там, где это было возможно, они пытались без боя выскользнуть через бреши в кольце окружения. После завершения операции 8 марта армейское командование объявило об уничтожении около 3700 партизан, однако не было никакой возможности определить, кто из убитых действительно являлся партизаном, а кто относился к мирному населению. Как только немцы вывели из этого района свои войска, партизаны вновь вернулись туда и вскоре почти восстановили свою численность.
С весны 1943 г. немцы начали широкие военные действия против брянских партизан. Только в мае против них действовала 40-тысячная армия, в том числе 292-я мотопехотная дивизия, 2 полка 492-й пехотной дивизии, 102-я венгерская пехотная дивизия, около 120 танков 18-й танковой дивизии, 3 артдивизиона, 7 специальных батальонов по борьбе с партизанами при поддержке авиации. Против большой группы белорусских партизан в Минской области действовало до 30 тыс. вражеских солдат при поддержке танков, артиллерии и авиации. В 1944 г. немцы, предвидя наступление наших войск, обрушили свои удары против белорусских партизан. В апреле немцам удалось окружить 17-тысячную группировку партизан, которые 25 суток отбивались от 60-тысячной группировки карателей, имевшей 137 танков, 235 орудий. Ее действия поддерживала и авиация. Но партизаны прорвали кольцо окружения и вышли в тыл карателей.
Весной 1944 г. немцы провели три крупномасштабные антипартизанские операции (как оказалось, последние за время войны). Удары были направлены против партизанских баз. Еще со времен зимних боев 1941-1942 гг. тыловые районы немецких 3-й танковой армии и 4-й армии на левом фланге группы армий «Центр» стали участком Восточного фронта, на котором активно действовали партизанские отряды и группы. В 1944 г. командование 1-го Прибалтийского фронта вынашивало замыслы превратить этот партизанский край во второй фронт, с помощью которого в один прекрасный день удастся разгромить две немецкие армии. Наиболее мощной партизанской базой стала так называемая партизанская республика в районе реки Ушача, которая контролировала территорию в полосе 60 км между Лепелем и Полоцком. Во главе ее стоял опытный командир бригады и бывший комиссар полковник Владимир Лобанок. Другие партизанские центры, почти такие же мощные, держали под контролем районы к востоку от Лепеля до Сенно и южнее, между Лепелем и Борисовом. Весной 1944 г. они получили приказ оборудовать оборонительные позиции и удерживать район от попыток немецких войск захватить его.
Начиная с 11 апреля 20 тыс. военнослужащих из состава немецкой 3-й танковой армии были привлечены для участия в двух связанных между собой операциях против партизанской базы в районе Ушачи. Партизаны оказывали ожесточенное сопротивление, которое, однако, продлилось недолго. Несмотря на поддержку советской авиации, наличие большого количества минных полей и оборонительных позиций, оборудованных на большую глубину, им не удалось воспрепятствовать продвижению немецких частей. Многие из партизан, иногда целые бригады, были новичками, никогда прежде не бывавшими под огнем противника. Кроме этого, степень боеспособности партизанских частей была неодинаковой, партизанские бригады зачастую не могли взаимодействовать в обороне или осуществлять организованный отход. К середине мая партизанский центр Ушачи был уничтожен. Потери партизан составили до 7 тыс. убитыми и примерно столько же пленными. 22 мая войска 3-й танковой армии начали еще одну антипартизанскую операцию. На этот раз удары наносились по партизанским базам в районе, ограниченном населенными пунктами Лепель, Сенно, Борисов, Минск и Молодечно. И снова оборона партизан оказалась разобщенной и не координированной. Осуществляя нажим со всех сторон, немцы оттесняли партизан в узкие мешки, где затем уничтожали их по частям. Немцы прекратили операцию в связи с началом советского летнего наступления, однако до этого времени, по немецким данным, было уничтожено более 13 тыс. партизан. В июле и августе 1944 г., после отступления германских войск с советской территории, партизанское движение постепенно прекратило свое существование.

Операция «Цыганский барон»

По сведениям штаба, например, Брянского фронта на 1 октября 1942 года, за месяц советские патриоты выводили из строя в среднем 8-10 паровозов и 150-200 вагонов. В период с сентября по декабрь 1942 г. под откос было пущено 226 эшелонов. Партизаны, таким образом, делали все возможное, чтобы дестабилизировать обстановку в тылу 2-й немецкой танковой армии, в компетенцию органов тылового обеспечения которой входило поддержание «нового порядка» на территории Орловской области.
А к весне 1943 г. обстановка в оккупированных областях СССР стала выходить из-под контроля немецких органов, ответственных за поддержание «порядка и безопасности». Разработку контрпартизанских операций стали осуществлять оперативные отделы штабов армий. Для корпусных и дивизионных штабов были выделены офицеры абвера с особыми полномочиями, а в полках и батальонах – т. н. «офицеры обороны», ответственные за организацию антипартизанской борьбы. Прямая ответственность за проведение операций лежала на командующих армиями и группами армий. При проведении крупномасштабных акций совместными усилиями армейских соединений и вспомогательной полиции в первую очередь считалось необходимым лишить партизанские бригады свободы передвижения и навязать им боевые действия в крайне невыгодных для них условиях.
Командование 2-й немецкой танковой армии в целях уничтожения очагов «бандитского сопротивления» не раз проводило карательные операции с привлечением фронтовых соединений. В частности, во второй половине 1942 г. были проведены крупные оперативные мероприятия «Птичье пение» (Vogelsand), «Треугольник» (Dreieck), «Четырехугольник» (Viereck), «Белый медведь» (Eisbar) и др., однако желаемых результатов они не принесли. Армейские объединения в мае-июне 1943 г. вновь были задействованы в операциях «Вольный стрелок» (Freischutz), «Помощь соседу» (Nachbarhilfe), «Еловые дома» (Tannenhauser) и «Восток» (Osterei).
Параллельно с этими операциями немцы провели самую крупномасштабную и наиболее известную акцию под кодовым наименованием «Цыганский барон» (Zigeunerbaron). Общая численность немецко-коллаборационистской группировки была свыше 50 тыс. человек, с воздуха она поддерживалась авиацией. Штаб объединенных партизанских бригад Емлютина Д.В. располагал куда меньшими силами – 12 партизанскими соединениями (примерно 10 тыс. человек).
В борьбе с карателями народные мстители собирались, с одной стороны, использовать самостоятельно действующие отряды, чья маневренная тактика должна была позволить постоянно выходить в тыл врага и наносить ему неожиданные удары. С другой стороны, поскольку с партизанами жило немало местных жителей, бежавших в лес от оккупантов, было принято решение о создании укрепленного района. По его периметру были сооружены дзоты и блиндажи, огневые позиции для артиллерии, пулеметные гнезда, окопы для гранатометчиков и стрелков, которые соединялись траншеями и ходами сообщения. За пределами укрепрайона, на направлении наиболее вероятного появления противника, были вырыты отдельные окопы, рассчитанные на 7-10 человек, тщательно замаскированные подземные ходы сообщения.
Карательная операция «Цыганский барон» получила такое название ввиду того, что немцы видели в партизанах совокупный образ закоренелых «бандитов» и «цыган», она началась 16 мая. Хотя партизаны упорно сопротивлялись, но к 20 мая германским войскам и коллаборационистам удалось глубоко вклиниться в район базирования партизанских формирований. Были окружены и изолированы от остальных соединений бригады народных мстителей им. Щорса (731 чел.), им. Кравцова (свыше 600 чел.), 1-я им. Ворошилова (около 550 чел.).
Штаб Емлютина Д.В. и непосредственно приданные ему части бригады «Смерть немецким оккупантам» (около 1000 чел.) также оказались в котле, пропала связь и управление отрядами. 21 мая немцы овладели железной дорогой Хутор Михайловский – Унеча, благодаря чему возобновили на этом участке переброску моторизованных дивизий к фронту. Положение партизан ввиду значительного превосходства немцев стало критическим. В течение 10 дней, с 20 по 29 мая, они отбивали беспрерывные атаки немецких частей, поддерживаемых авиацией, которая, кроме бомб, сбрасывала листовки, призывавшие партизан сдаваться. К 29 мая у партизан почти иссякли боеприпасы и запасы продовольствия. Общую ситуацию спасало только то, что по ночам осажденным бригадам самолетами доставляли продукты питания, патроны и взрывчатку.
Бомбардировочная авиация Центрального фронта бомбила боевые порядки и расположения немецких войск, действующих против партизан в районах: Суземка, Кокоревка, Острые Луки, Алтухово, Глинное, Красная Слобода. Но, несмотря на эту поддержку, обстановка по-прежнему оставалась тяжелой…. Однако 31 мая, после 12 дней кровопролитных боев, немцы захватили партизанский аэродром у деревни Смелиж и оттеснили основные силы народных мстителей к Десне, в результате площадь обороняемого «советского района» сузилась до 6 кв.км. В этот критический момент штаб партизанского движения при Центральном фронте принял срочные меры по оказанию помощи партизанам. Наряду с доставкой боеприпасов, медикаментов и продовольствия, в брянские леса была направлена группа офицеров во главе с подполковником Горшковым А.П., которая возглавила руководство бригадами.
Новое командование объединенных партизанских бригад приняло решение пробиваться из котла. В кратчайшие сроки был разработан оперативный план. В ночь на 2 июля 1943 г. у хутора Пионерского остатки партизанских соединений пошли на прорыв. В ходе ожесточенных боев и ценою огромных потерь им удалось вырваться из окружения. В течение последующих дней партизаны пытались, насколько позволяли условия, восстановить свою боеспособность, продолжая при этом вести тяжелые бои против карателей. После 6 июля интенсивность боев стала снижаться, и к 10-му числу боевые действия почти прекратились.
В отчете 2-й немецкой танковой армии о проведении операции «Цыганский барон» говорилось, что партизаны понесли значительные потери: 1584 были убиты, 1558 взяты в плен, 869 – дезертировали. Из зоны боевых действий было принудительным образом эвакуировано 15 812 чел., более 2400 чел. были привлечены к суду как «бандитские пособники», что повлекло за собой карательные меры. Кроме того, было уничтожено 207 лагерей, 2930 землянок и огневых точек, захвачено 21 тяжелое орудие, 3 танка, 60 000 патронов, 5000 ручных гранат, десятки пулеметов, сотни единиц стрелкового оружия. Тем не менее, в отчете высказывалось опасение, что, поскольку командование «бандитов» и «костяк банд» до конца не уничтожены, можно ожидать постепенного наращивания партизанами мощи, если против них не будут проведены новые операции. Однако, как показали дальнейшие события, ни о каких крупных акциях не могло быть и речи, так как немецкое наступление под Курском требовало, чтобы все боеспособные части и соединения приняли в нем участие.
Таким образом, оккупанты не смогли достичь поставленных целей. Результаты операции «Цыганский барон» оказались преходящими, не идущими ни в какое сравнение с затраченными силами и средствами. Партизанам удалось, хотя и со значительными потерями, выйти из окружения. При этом народные мстители убили, ранили и пленили 3852 чел., 888 солдат из восточных батальонов и вспомогательной полиции перешло на сторону лесных солдат. 8 июля 1943 года штаб оперативного руководства вермахта подвел предварительные итоги результатов усилий по «умиротворению» оккупированных советских областей. В них говорилось, что, поскольку командованию не приходится рассчитывать на дальнейшее значительное наращивание сил, выделяемых для борьбы с партизанами, необходимо отчетливо понимать, что умиротворение восточных районов в результате последующих мероприятий достигнуто быть не может. Поэтому в будущем придется удовлетворяться только мероприятиями, жизненно необходимыми для обеспечения боевых действий. Фактически это было признанием провала немецкой оккупационной политики.

Партизанское движение не раз доказывало свою эффективность во время войн. Немцы боялись советских партизанов. «Народные мстители» разрушали коммуникации, взрывали мосты, брали «языков» и даже сами делали оружие.

История понятия

Партизан – слово, пришедшее в русский из итальянского языка, в котором слово partigiano обозначает участника нерегулярного военного отряда, пользующегося поддержкой населения и политиков. Партизаны борются с помощью специфических средств: войны в тылу противника, саботажа или диверсий. Отличительной чертой партизанской тактики является скрытое передвижение по территории противника и хорошее знание особенностей местности. В России и СССР такая тактика практикуется испокон веков. Достаточно вспомнить войну 1812 года.

В 30-е годы в СССР слово «партизан» приобрело положительную коннотацию – так называли только партизан, выступающих за Красную Армию. С тех пор в России это слово исключительно позитивное и почти не употребляется в отношении вражеских партизанских группировок – их именуют террористами или незаконными военными формированиями.

Советские партизаны

Советские партизаны во время Великой Отечественной были управляемы органами власти и выполняли схожие с армией задачи. Но если армия воевала на фронте, то партизаны должны были разрушать вражеские пути сообщения и средства коммуникаций.

За годы войны в оккупированных землях СССР работало 6200 партизанских отрядов, в которых принимало участие примерно миллион человек. Ими управлял Центральный штаб партизанского движения, разрабатывая разрозненным партизанским объединениям согласованную тактику и направляя к общим целям.

В 1942 году Маршал СССР Климент Ворошилов был назначен на должность Главнокомандующего партизанским движением, и им было предложено создать партизанскую армию в тылу у врага – немецких войск. Несмотря на то, что о партизанах часто думают как о беспорядочно организованных отрядах местного населения, «народные мстители» вели себя в соответствии с правилами строгой военной дисциплины и принимали присягу как настоящие солдаты – иначе им было не выжить в жестоких условиях войны.

Быт партизан

Хуже всего советским партизанам, вынужденно скрывавшимся в лесах и горах, приходилось зимой. С проблемой холода до этого ни одно партизанское движение в мире не сталкивалось – помимо трудностей выживания добавлялась проблема маскировки. На снегу партизаны оставляли следы, а растительность больше не скрывала их убежища. Зимние жилища часто вредили мобильности партизан: в Крыму они строили в основном наземные жилища наподобие вигвамов. В других же районах преобладали землянки.

Многие партизанские штабы имели радиостанцию, с помощью которой связывался с Москвой и передавал новости местному населению на оккупированных территориях. С помощью радио командование приказывало партизанам, а те, в свою очередь, координировали авиаудары и давали сведения разведки.

Среди партизан были и женщины – если для немцев, мысливших женщину только на кухне, это было неприемлемо, то Советы всячески агитировали слабый пол к участию в партизанской войне. Женщины-разведчики не попадали под подозрение врагов, женщины-врачи и радисты помогали при диверсиях, а некоторые отважные женщины даже участвовали в боевых действиях. Известно и о офицерских привилегиях – если в отряде была женщина, она часто становилась «походной женой» командиров. Иногда все происходило наоборот и жены вместо мужей командовали и вмешивались в военные вопросы – такой беспорядок высшие органы пытались пресекать.

Тактика партизан

Основой тактики «длинной руки» (так советское руководство называло партизан) было осуществление разведки и диверсий – они уничтожали железные дороги, по которым немцы доставляли эшелоны с вооружением и продуктами, ломали высоковольтные линии, отравляли в тылу врага водопроводы или колодцы.

Благодаря этим действиям удавалось дезорганизовать тыл противника и деморализовать его. Большим преимуществом партизан было также то, что все перечисленное не требовало больших человеческих ресурсов: реализовать подрывные планы порой мог даже небольшой отряд а иногда – один человек.
Когда Красная Армия наступала, партизаны ударяли с тыла, прорывая оборону, неожиданно срывали вражескую перегруппировку или отступление. До этого силы партизанских отрядов скрывались в лесах, горах и болотах - в степных районах деятельность партизан была малоэффективной.

Особенно успешной партизанская война была в Белоруссии – леса и болота скрывали «второй фронт» и способствовали их успехам. Потому до сих пор в Белоруссии помнят подвиги партизан: стоит вспомнить хотя бы название одноименного минского футбольного клуба.
С помощью пропаганды на оккупированных территориях «народные мстители» могли проводить пополнения боевых рядов. Однако партизанские отряды набирались неравномерно – часть населения на оккупированных территориях держала нос по ветру и выжидала, другие же люди, знакомые с террором немецких оккупантов, охотнее шли в партизаны

Рельсовая война

«Второй фронт», как называли партизан немецкие захватчики, сыграл огромную роль в уничтожении врага. В Белоруссии в 1943 году было постановление «О разрушении железнодорожных коммуникаций противника методом рельсовой войны» - партизаны должны были вести так называемую рельсовую войну, подрывая поезда, мосты и всячески портя вражеские пути.

В ходе операций «Рельсовая война» и «Концерт» в Белоруссии было на 15-30 дней остановлено движение поездов, а также уничтожались армия и техника неприятеля. Подрывая вражеские составы даже в условиях нехватки взрывчатки, партизаны уничтожили более 70 мостов и убили 30 тысяч немецких бойцов. Только в первую ночь операции «Рельсовая война» было разрушено 42 тысячи рельсов. Считается, что за все время войны партизаны уничтожили около 18 тысяч составов противника, что является поистине колоссальной цифрой.

Во многом эти достижения стали реальностью благодаря изобретению партизанского умельца Т.Е. Шавгулидзе – в походных условиях он соорудил особый клин, пускающий поезда под откос: состав наезжал на клин, который за несколько минут крепился к путям, затем колесо переставлялось с внутренней на наружную сторону рельса, и поезд полностью разрушался, чего не происходило даже после взрывов мин.

Помимо ремонта партизаны занимались и конструкторской работой: «Большое количество самодельных мин, автоматов и гранат партизан имеют оригинальное решение как всей конструкции в целом, так и ее отдельных узлов. Не ограничиваясь изобретательством «местного» характера, партизаны отправляли на Большую землю большое количество изобретений и рационализаторских предложений».

Самым популярным кустарным оружием были самодельные пистолеты-пулеметы ППШ – первый из них был сделан в бригаде партизан «Разгром» под Минском в 1942 году. Также партизаны изготавливали «сюрпризы» со взрывчаткой и неожиданные разновидности мин с особым детонатором, секрет которого знали только свои. «Народные мстители» с легкостью ремонтировали даже подорванные немецкие танки и даже организовывали из починенных минометов артиллерийские дивизионы. Партизанские делали инженеры даже гранатометы.

22-03-2007

Партбилет НСДАП № 90

В апологетических книгах о чекистском террористе Кузнецове, неоднократно писалось, что он собирался застрелить (или взорвать гранатой) рейхскомиссара Украины Коха.

А почему он охотился за Кохом?

Нужно ли это было?

Откуда эта странная и непонятная история о подготовке покушения на гаулейтера Украины?

Осмелюсь назвать это очередным мифом советской пропаганды.

В Польше, в тюрьме города Барчево, в конце 1986 года, в возрасте почти 90 лет умер один из самых жестоких преступников эпохи национал-социализма: Эрих Кох, бывший рейхскомиссар Украины.

После войны ему удалось скрыться, но в 1949 году англичане его поймали и выдали советскому правительству. Все ожидали громкого показательного процесса.

Но произошло невероятное: Сталин отдал Коха остолбеневшим от неожиданности польским коммунистам. Те, естественно, приговорили рейхскомиссара к смертной казни. Но затем вдруг помиловали и заменили казнь пожизненным заключением. По своей воле сделать это они никак не могли: такого преступника в те годы мог спасти от смерти только один человек - Сталин.

Пусть нынешнее поколение о Кохе забыло.

Но для истории чрезвычайно важно получить правдивый и точный ответ на вопрос: почему преступник, по воле которого расстреляны, повешены, замучены, умерли от голода сотни тысяч людей на Украине, чье прозвище было “палач Украины”, вдруг попал в руки поляков, которые его выдачи не требовали?

И почему он был вдруг помилован?

Какое у него было „смягчающее вину обстоятельство"?

Сегодня на этот вопрос западные специалисты предлагают несколько ответов. Мы никак не можем судить о степени их достоверности. Но об одном из них, на первый взгляд наиболее невероятном, хотелось бы рассказать: существует подозрение, что Кох был советским агентом!

Вспомнили, что когда Кох вступил в национал-социалистическую рабочую партию (это было в 1922 году, Кох обладатель партбилета № 90), то был сторонником большевистских методов работы. Эти симпатии он сохранял все 20-е годы. Известно, что он восхищался советской коллективизацией.

Будучи рейхскомиссаром Украины, Кох оказался одним из наиболее жестоких палачей.

Вследствие его политики население занятой Украины - немалая часть которого встречала немцев как освободителей - стало относиться к оккупационным властям все хуже и хуже

Распространенное мнение, что при Гитлере все рейхскомис-сары и все высшие начальники “шагали по струнке” и вели себя совершенно одинаково, буквально выполняя приказы, - неверно.

Жестокость проявляли все, но степень ее была разная, и будь на месте Коха другой, он в определенных рамках мог бы проводить несколько иную политику.

Не все помощники Гитлера считали жестокость полезной. Даже такой человек, как Розенберг, предлагал добиваться симпатий населения оккупированных областей, и для этого распустить колхозы, поддержать верующих и создать систему самоуправления.

Действия Коха он считал вредными, вбивающими клин между населением и оккупационными властями.

Не только Розенберг, но и Геббельс, понимали, насколько вредны для нацистов действия обладателя партбилета № 90.

Кох заявил в Киеве, что “мы пришли сюда не для того, чтобы сеять манну небесную”, что “мы народ господ и должны понимать, что самый последний немецкий рабочий в расовом и биологическом отношении в тысячу раз ценнее, чем местное население”.

Летом 1943 года Геббельс жаловался в дневнике: “Мы занимаемся слишком много войной и слишком мало политикой. В нынешнем положении, когда наши успехи не так уж велики, было бы неплохо обратить внимание на инструмент политики!”

Он, очевидно, не понимал, что Кох “инструментом политики пользовался в полную силу - но не так, как хотел бы Геббельс. А Гитлер, в своей одержимости, политику Коха, как мы знаем, одобрял и поддерживал.

Но что заставляло самого Коха проводить эту политику? Был ли он одержим, как фюрер, нацистским безумием? Или расправлялся с пленными и с местным населением для того, чтобы озлобить их против немцев и помочь этим Сталину?

Ведь вот, что странно.

В Белоруссии действовал жесточайший генеральный комиссар В.Кубе, но его зверства бледнели перед зверствами действовавшегон а Украине Коха.

Казалось бы, это должно соответственно отразиться на настроениях населения. Между тем, антинемецкие настроения в сельской местности на Украине оцениваются в 9%, в то время. Как в Белоруссии – в 20%> 1 . Прятался же после войны оттого, что понимал: такого свидетеля, как он, Иосиф Виссарионович вполне может ликвидировать.

Большинство самых тайных секретов становятся когда-то явными. Подождем - увидим. Но вполне законно - и вовсе не из любви к сенсациям - уже сегодня задать вопросы: по какой причине Коха не судили в Советском Союзе?

Почему бургомистров, полицейских и других, бывших на службе немцев, расстреливали, а их верховного начальника помиловали, поместили в пoльскую, а не советскую тюрьму, и дали помереть своей смертью 2 ?

Человек “Никто” - Ковпак

Коммунисты понимали, какую роль может сыграть партизанское движение в ходе войны, и бросили на его организацию немало сил. В немецкие тылы направлялись опытные разведчики, организаторы диверсий, специалисты-минеры. Уже созданные партизанские соединения инспектировались работниками центральных штабов партизанского движения.

П.Вершигора рассказывает о пребывании в отряде Ковпака руководителя партизанского движения на Украине генерала НКВД Т.А.Строкача, до войны занимавшего пост заместителя наркома внутренних дел Украины. При участии военных специалистов разрабатывается стратегия и тактика партизанского движения.

Соединения транспортной авиации, под командованием летчицы В.Гризодубовой, поддерживали непрерывную связь с крупными партизанскими отрядами. В тылу у немцев действовали десятки секретных партизанских аэродромов.

Авиация снабжала партизан оружием, боеприпасами, пропагандной литературой, опытными разведчиками, прошедшими специальные школы, радистами, минерами и т. д. На Большую землю увозили раненых и захваченных в плен крупных немецких офицеров, а также русских антибольшевиков.

В подвалах Лубянки из них вытягивали нужные сведения.

Уже в ходе развития партизанского движения Сталин пришел к решению о создании рейдирующих отрядов, которые совершали бы боевые рейды, иногда на сотни километров перерезали коммуникации, сеяли панику в глубоком немецком тылу.

К таким рейдирующим боевым единицам принадлежал отряд Ковпака, совершивший рейд с севера Украины на Карпаты.

“…заставивший немцев собрать в предгорьях Карпат крупные воинские части. Лишь после многодневных, тяжелых боев немцам удалось рассеять отряд и, таким образом, предотвратить прорыв его к румынской нефти. Разведчики отряда уже были у границ нефтяных промыслов и зажгли несколько складов и нефтяных вышек”.

Ой-ой-ой, запахло фантастикой.

Давайте разберемся с Сидором Артемьевичем, про которого даже многосерийный художественный апологетический фильм сняли в 1970-е годы.

За основу я взял не официальную биографию, а свидетельства его земляков, бойцов отряда, знакомых. Итак.

Всякая война рождает своих героев, вокруг которых и развёртываются исторические события. В эту войну маленький украинский Путивль не подвел и родил трижды заслуженного "героя".

Это Сидор Артемьевич Ковпак.

Его биография необычная. По национальности он - никто, неизвестная тёмная личность. Газеты называли его "украинским батькой", но он не говорил, не читал и не писал по-украински. Говорили, что он – цыган. Был безграмотен, груб, мстителен - классический тип советского активиста. Разговорная речь - газетный партийный пропагандный язык, полный штампов, канцелярита, демагогии. Своего личного мнения, слога, стиля - не имел. Кроме партбилета и особого учета в НКВД, ничего не заслужил.

(Захваченный немцами адъютант генерал-полковника госбезопасности Строкача капитан А.К.Русанов на допросе прямо заявил, что Ковпак, вообще, неграмотен. 3)

За несколько лет до войны возглавлял в Путивле дорожный отдел райсовета, в работе которого ничего не смыслил. Путивляне видели его больше пьяным, чем трезвым, и называли "непутевым". Похожий на цыгана, всегда заросший, небритый, с гнилыми остатками зубов и в грязном заношенном костюме... Детей у него не было. Единственное преданное ему существо - жена. Работала она в городской бане билетершей.

В конце 1939 года, на совещании работников дорожных отделов, он выступил с "критикой" и оскорбил начальство. Его уволили с работы. С горя он запил так, что путивляне видели его пьяным, спящим с раскрытым ртом под забором. Но партия не могла потерять столь ценный кадр. По требованию райкома его избрали председателем Путивльского горсовета.

Новый председатель горсовета стал частым посетителем кладовых горпо и райсоюза. Обычно он сидел на ящике, а на другом - бутылка водки, нарезанная колбаса и кусок хлеба.

Таков облик "героя нашего времени".

Задолго до занятия Путивля немцами, НКВД приступил к организации партизанского отряда. В рядах чекистов, работников милиции, военных, партийцев - не нашлось подходящей кандидатуры, и Ковпак был назначен командиром отряда. Комплектовался он из физически выносливых, грубых и испытанных работников и сексотов НКВД.

В ближайшем Спащанском лесу спешно рыли землянки для складов. Завозили продовольствие, оружие, взрывчатку. В городе организовали сеть наблюдателей, явочные квартиры, связных и пр. Первый месяц после вступления немцев прошёл спокойно. Страсти разгорелись после ареста и расстрела 20 партизан. От них же Гестапо и узнало точное расположение отряда в лесу. В ближайшее воскресенье, в базарный день, на глазах большого стечения людей было повешено несколько партизан.

Партизанский отряд лишь возглавлялся Ковпаком. Все оперативные задания разрабатывались командирами красной армии и комиссаром - чекистом Базымой. Непосредственно отряд подчинялся Москве. Существовала радиосвязь и “лично Сталин вдохновлял партизан” (очередной миф!). Комплектование отряда кадрами, снабжение новейшим оружием и руководство диверсионными актами шло из Москвы. Для осуществления крупных операций Ковпак летал в Москву (а почему бы и нет?).

Партизанам около Путивля делать было нечего, и они уходили в глубь брянских лесов. Временами снова появлялись. Взрывали небольшие мостики через Сейм, которые немцы быстро восстанавливали. По ночам посещали дома жителей, отбирали одежду, продовольствие, обувь, уводили здоровых мужчин. Одних оставляли партизанить, а других расстреливали.

Страдало от партизан гражданское население, но не немецкие солдаты. На протяжении двух лет, гарнизон в Путивле и окрестностях вместе с комендатурой не превышал 20 человек!

Население ближайших сёл к лесу жило двойной жизнью. Днём оно совместно с избранными старостами подчинялось немецкому командованию и районной управе. Ночью же подчинялось партизанам: производило выпечку хлеба, ремонт обуви и одежды, стирало бельё и т. д. По ночам в школах устраивались собрания, выступали политруки, велась пропаганда, запугивание.

Весной 1942 Ковпак без единого выстрела занял Путивль.

Ещё не успел осмотреться, как налетели немецкие самолеты, разрушали дома, убивали и калечили людей. Прибывшие танки выгнали отряд из города. Среди убитых партизан обнаружили больше женщин, чем мужчин.

Для борьбы с партизанами прибыл карательный отряд в 2000 вооруженных мадьяр. Партизаны узнали, что боевая способность у них невысока.

Ковпак засел в ущелье. Подпустив беспечных мадьяр вплотную, открыл сильный огонь и почти всех уничтожил. Возвращаясь в леса, через село Новую Слободу, он приказал жителям очистить оставшийся с продовольствием обоз мадьяр. Жители с жадностью бросились и растащили всё. На месте боя остались лишь голые трупы.

Командование мадьяр в Путивле восприняло это как сочувствие селян и участие в действиях партизан. Высланный карательный отряд окружил село Новую Слободу, и сжёг до основания 1000 дворов. На месте догоравших домов мадьярские штыки прикалывали и обожженных, кричащих о помощи людей.

Мадьяр заменил небольшой отряд "елдашей".

Так называли местные жители солдат из Средней Азии. Обмундирование на них было новое немецкое, хорошо пригнанное, со знаками отличия вермахта. На рукавах красовалась эмблема - изображение месяца со звездой.

(Я думаю, это были добровольцы из “восточных легионов”).

По ночам "елдаши", как кошки, рыскали по лесам и находили склады, землянки, оружие и группы партизан. В лесных схватках пленных, ни с той, ни с другой стороны, не было.

После походов и операций по нескольку дней отдыхали в Путивле. Они занимали прекрасный особняк, в котором до войны помещался райком партии. Проходя по Сейму, чётко отбивая шаг, пели советские песни, так как других не знали. При звуках "Конница Будённого", "Страна моя, Москва моя", "Катюша" горожане в испуге всматривались в поющих: - не партизаны ли заскочили в город. Командиры "елдашей", подтянутые, дисциплинированные, хорошо владели немецким языком. Среди них был единственный немец – связной офицер, которому они подчинялись. Однажды они обнаружили среди своих трёх шпионов-коммунистов. Сами судили их, и ночью в городском парке расстреляли.

С населением были вежливы, в знакомства и разговоры не вступали. За два месяца их пребывания никаких конфликтов не случилось.

Совершенно иначе вела себя городская полиция. Она была сформирована немцами на добровольных началах из разношерстой молодёжи, желавшей подзаработать. Полиция подчинялась Гестапо. Личный состав полиции никем не проверялся и не изучался. Это дало возможность большевикам заслать в полицию своих людей. Жадные до лёгкой наживы, многие работали на обе стороны.

Однажды группа молодых полицаев, под видом разведки партизан, поехала по сёлам района.

Между делом решили навестить одно село соседнего Теткинского района. Чувствуя неограниченную власть, устроили грабёж, и с "трофеями", пьяные, собирались уезжать. Жители успели сообщить немцам. Появилось немецкое Гестапо. Отобрало награбленное, а всех юнцов расстреляло. Окровавленные замороженные трупы на дровнях были доставлены в Путивль для передачи родителям.

Надо заметить, что Путивль не являлся стратегическим пунктом - это глухой, без железной дороги район. Не было никакой надобности партизанам около двух лет кружить около него, взрывать маленькие мостики и провоцировать мирное население.

Отряд Ковпака неоднократно пополнялся и таял, как снег весной. Задуманный Сталиным исторический партизанский рейд по Европе окончательно его угробил. Отряд в несколько тысяч, с 400 подводами обоза, с оружием, по "стратегическому" плану завели в ущелья Карпат, около Делятина, и, бросив всё, с проводниками-гуцулами удрали... "навстречу красной армии!"

Надежды попасть в Закарпатскую Русь, Чехословакию, Венгрию, быть встреченными с цветами, поднять восстание, - не осуществились. Мечты рассеялись.

К Полесью, исходному месту рейда, прибежали лишь десятки сильных и выносливых партизан во главе с Ковпаком. Группа, под командованием начальника штаба Базымы, пришла вместе с ним в количестве трех человек 4 …

А разрушение мостов? А железная дорога? – прервет нетерпеливый читатель. – Кажется, здесь-то партизаны многое сделали – взрывали поезда, прерывали надолго движение…

Увы, мой дорогой читатель, и это миф.

Разрушение мостов не может остановить продвижение армии - понтоны выдуманы не вчера, а в Древнем Риме, и не партизаны могут прервать переправу регулярной армии.

Что же касается железной дороги, то даже школьник сегодня знает, что военный эшелон никогда не идет без прикрытия порожняков.

Взлетают в воздух они, кроме того, каждый эшелон толкает платформы, груженые песком.

Таким образом, из ста поездов, объявленных пущенными под откос, едва ли можно отыскать два-три настоящих.

А ждать у полотна, чтобы самому нажать взрывное устройство под нужным вагоном - самоубийство.

Взгляните на эту фотографию, где изображено крушение поезда в результате партизанской диверсии.

Ничего подобного, что показывали в кино, не правда ли?

И фотография взята не из каких-то “сомнительных” источников. А из книги “История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-45”, Москва. 1961, том. 2 фото на вкладке между СС.480 и 481.

Борьба партизан с населением

Однако мы отвлеклись от провокации – главного оружия Москвы на оккупированной территории.

В истории партизанщины борьба сталинских отрядов против собственного населения оказалась на первом месте.

Против немцев советские партизаны по собственному почину выступали редко – это могло для них печально кончиться.

Террор же над народом проводили систематически.

Свидетель событий Р.Менский рассказывает о действиях партизан в районе большого села Глубокое на Могилевщине:

“Зимой 1941-1942 коммунистические провокаторы приступили к делу. Провокаторы выслеживали одного или двух немцев, зверски убивали их, замораживали, придавая издевательскую форму трупу (напр., в виде отдающего честь по эсэсовски, вытянутой вперед рукой, ладонью наружу и т. п.), и ставили этот труп на перекрестке дорог. Обнаружив его, немцы вызывали карательный отряд и начинали расправу с ближайшими селами: расстреливали, сжигали людей в их хатах, уводили скот, опустошали окрестности. Весть о случившемся молниеносно разносилась по районам с помощью тех же советских организаторов и агентов.

Каждый подобный случай сеял в народе ужас и панику. Все, способные уйти, уходили в леса. Тут к ним и являлись организаторы провокации, ругали немцев и уверяли, что товарищ Сталин знает о беде советских людей и не оставит без помощи. В доказательство этого, ночью с самолетов партизанам сбрасывали небольшое количество медикаментов и множество листовок с победными сводками и сталинскими воззваниями, полными намеков на новую жизнь после победы.

В селах, не охваченных репрессиями немцев, сначала проводилась вербовка одиночек, а потом всеобщая мобилизация. Уклоняющихся от вербовки или мобилизации убивали. Дома оставаться женщинам и старикам было страшно, а мужчинам невозможно. Немцы таких считали или партизанами или пособниками партизан, а советские агенты называли их фашистами и пособниками немцев. И расправы с той и другой стороны, в таких случаях, не отличались мягкостью.

Так создавались многочисленные отряды - имени “25 годовщины Красного Октября”, “Дедушка” и др.

Летом 1942 года в Кругленском районе появились советские офицеры. В военной форме они приходили в деревни, заходили к крестьянам, числившимся ранее деревенскими коммунистами, о чем-то говорили, некоторых уводили с собой.

В первых числах июля 1942 года, в деревне Овсиша состоялось собрание партизанского актива. Собранье проводили упомянутые офицеры, они же были и докладчиками:

Нас мало, но мы должны расширить партизанское движение, - говорили офицеры, - для этого нам нужно вовлечь в него не только оставшихся местных коммунистов и военнопленных, но и все население. Мы должны признать, что до сих пор местное население держится нейтрально: ни за советскую власть, ни за немцев. Это предательство родины и дела товарища Сталина. Этому нужно положить конец. Нашей первоочередной задачей является уничтожение верхушки установившегося благодушествующего, обывательского порядка. Всех старшин и членов обществ, всю их опору из деревенского актива мы должны беспощадно уничтожить. Этого от нас требует родина и товарищ Сталин.

Вскоре в Глубокое днем приехали эти офицеры. Они разыскали дом Павла Жаринова и вошли во двор.

Вызвавли хозяина, зачитали приговор: “Именем СССР...” и тут же убили его. Это было так неожиданно, что крестьяне не успели сообразить, в чем дело, а офицеры скрылись.

Павел Жаринов, с приходом немцев, занялся организацией прихода и открытием церкви. За труды на этом поприще его избрали церковным старостой. У Жаринова было три сына: старший – инженер, работал в Москве, средний служил в красной армии в чине капитана, а младший был дома. Старшие сыновья перед войной присылали отцу одежду и деньги. Видимо это и послужило причиной расправы, так как вскоре явившиеся партизаны забрали в доме Жариновых все, что понравилось, увели младшего сына и в лесу его убили.

Тогда же партизанский штаб издал приказ, запрещавший всякое движение между деревнями. За нарушение - расстрел.

В том же июле, в Глубоком, снова появились два офицера с двумя партизанами. На этот раз они искали старосту.

Однако, староста был настороже. Его предупредили, и он успел убежать в лес, где спрятался в глубокой промоине на берегу реки. Домой он вернулся только ночью, и в ту же ночь, вся семья, в четыре человека, взяли узелки с хлебом и солью, помолились, присели на лавку по русскому обычаю и пошли из села, куда глаза глядят.

В начале октября, ночью, в Глубокое явились шесть человек партизан во главе с офицерами, направились к хате члена правления общества Ивана Россохова. Разбудили всю семью, уселись за стол и зачитали приговор: “Именем СССР... за активное участие в разделе колхоза, к высшей мере”. Вывели Рассохова за село и у школы убили. Из крайних дворов слышали только, как Рассохов просил не убивать, пожалеть детей...

Урожай в 1942 году глубочане собрали неплохой, но не молотили его миром, под общее веселье на колхозном гумне, как в 1941 году. Теперь сами боялись своего веселья, а больше всего боялись партизанского или немецкого грабежа, поджога урожая, сложенного в общую кучу. В этот год каждый молотил свое, и так, что постороннему глазу и заметно не было. Клали снопы колосьями вниз в мешок и оббивали палками. Еще труднее было с помолом. Мельницы были под контролем немцев и под налетами партизан. Привезенное крестьянами зерно часто пропадало: либо забирали немцы, либо партизаны.

С осени 1943 года редкий день в Глубоком не появлялись партизаны.

Они ходили по домам, забирали яйца, кур, сало, иногда увозили свиней, овец, угоняли лошадей с повозками, отбирали последнюю одежду, обувь, заставляли гнать самогон и, наконец, стали резать коров.

Иногда в Глубокое заходили сразу два отряда - полицейский отряд и партизаны. Не смешиваясь между собой, они располагались в разных концах села, резали крестьянский скот, варили мясо, ели, пили самогон, ревела гармоника, пели песни и плясали. Иногда только по песням крестьяне догадывались, что это отряды разных политических направлений. Например, в одном конце пели:

“Давай закурим, товарищ, по одной...”,

а в другом:

“Гитлер грает на гармони,
Сталин пляшет трепака,
Пейте, братцы, бурачину (самогон из бураков )
Пока хватит бурака”.

В действительности, отряд, в котором пелось не почтительно о Сталине, считал себя самостоятельным и не подчинялся штабу советских партизан. Это были бунтовщики. Но такие отряды скоро распадались. Советские партизаны с ними не вступали в стычки, видимо, этого не хотели рядовые партизаны. Дело делалось организаторами исподтишка: кто-то, как-то, при странных обстоятельствах убивал командира такого отряда и отряд распадался.

Молодые люди призывного возраста, лишенные возможности жить и мирно трудиться, метались во все стороны. Общенародный гнев на большевиков толкал их на борьбу со Сталиным, и они шли туда, где хоть что-то говорилось об этой борьбе - в полицейские отряды. Но скоро, убедившись, что это отряды антинародные и антипатриотические, что в их задачу входит укрепление немецкого господства над русским народом, дезертировали. Но куда деваться? Оставалось, даже при ненависти к партизанам, идти к ним. Но и партизаны не ставили своей целью борьбу за народное благо, и многие бежали от них. Но куда? Один путь - в полицейские отряды. Так, многие из молодежи и метались, то туда, то сюда.

Когда пришла весть о генерале А.А.Власове, многие, как среди партизан, так и среди полицейских стали называть себя власовцами. Полицейским этого немцы не запрещали, люди же называли себя так потому, что они хотели быть власовцами, хотели служить народному делу, считая свое партизанское или полицейское положение вынужденным. Движения, подобного власовскому ждали все: крестьяне, полицейские и советские партизаны. Если бы власовские части действительно появились на Могилевщине, к ним присоединились бы все, не исключая, вероятно, и многих советских партизан.

К приходу советской армии на Могилевщину в 1944 году в Кругленском районе у крестьян не осталось ни одной курицы, ни одной коровы, ни одной лошади, не говоря уже о свиньях и овцах.

Многие из крестьян сами резали скот, видя, что сохранить его все равно невозможно. Из 125 хат в Глубоком уцелело 15, остальные были сожжены партизанами и немцами. Тоже и в других селах. Население ушло “в землю”: одни на вечный покой в могилы, а другие в землянки на голодное и животное существование. Уцелевшие крестьяне по два года не брились: в бороды прятали свой возраст и от партизан и от немцев, прикидывались стариками.

Советская партизанщина на Могилевщине ущерба немцам не принесла, хоть и выросла к 1944. Зато крестьянам она стоила дорого. По приговорам партизанских штабов в этом районе было расстреляно больше 300 местных крестьян. В одном Глубоком убили 12 человек, в том числе и второго старосту Василия Будкевича.

Приход советских войск не принес в район радости, ибо началась уже официальная расправа НКВД над крестьянами, Первый старшина глубочанского общества не ушел с немцами, поверив в перемену советских порядков. На второй день, вечером, вернулся с семьей на пепелище родного села и зашел в первую землянку. Соседка его угостила кониной, но он не успел ее съесть, как в землянку вошел военный, арестовал старшину, и в ту же ночь его угнали в СМЕРШ проходившей части. Был слух, что его там и расстреляли за активное участие в разделе колхоза 5" .

Лубянская ложь

А вот какими провокациями занимался отряд другого чекиста Д.Н.Медведева.

Разведчик-террорист отряда Н.И.Кузнецов совершил несколько покушений на немецких чиновников.

В ответ немцы расстреливали ни в чем не повинных людей, тем самым “выполняя” приказ Сталина об “ожесточении населения против немцев”. Мерзко. Не правда ли?

Однажды террорист убил прибывшего в служебную командировку на Украину имперского советника финансов Геля.

На месте убийства Кузнецов “потерял” бумажник, принадлежавший одному из эмиссаров Бандеры.

“Мы начали с того, - рассказывает Медведев, - что положили в бумажник десятка полтора рейхсмарок, столько же американских долларов, купюру в пять фунтов стерлингов, советские деньги”. И дальше:

“Что же касается директивы (в бумажнике этом, попавшем в руки Медведева от пленного или убитого бандеровца, была директива о борьбе против партизан), то ее заменили другой, написанной тем же почерком и гласившей:

“Дорогой друже! Мы очень удивились, что ты до сих пор не выполнил нашего поручения. Немцы войну проиграли. Это ясно теперь всем. Нам надо срочно переориентироваться, а мы скомпрометированы связью с гитлеровцами. Батько не сомневается, что задание будет тобой выполнено в самое ближайшее время. Эта акция послужит сигналом для дальнейших акций против швабов”.

Как пишет Медведев: “В Ровно, по подозрению в убийстве Геля, арестовано и расстреляно 38 виднейших украинско-немецких националистов. Был арестован редактор газеты “Волынь”. Аресты не ограничились только Ровно”.

О провокации против бандеровцев Медведев пишет потому, что уверен - к ним у его читателей не будет сочувствия.

Почему же не будет? Бандеровцы тоже проповедовали “третий путь” и любили “нэньку Украйну” не меньше других. И как могут быть националисты “украинско-немецкими”? Вот уж точно “в огороде бузина, а в Киеве – дядька”!

О провокациях, которыми он натравливал немцев на население, Медведев молчит. Достаточно и того, что он признается - провокацией, как методам борьбы, партизанское руководство широко пользовалось.

Медведев - старый чекист, он работал в ЧК с 1920 года. В 1938 году был арестован и осужден, как “перегибщик”.

Каким же палачом надо быть, чтобы в те годы попасть в “перегибщики”!

В 1941 году после начала войны по представлению начальника 4-го (партизанского) управления НКВД Судоплатова был освобожден из заключения вместе с другими перегибщиками и отправлен на фронт - в партизаны.

А теперь вглядитесь в лицо убийцы 6000 (шести тысяч) украинских, русских, белорусских, еврейских своих сограждан.

Именно убийцы - потому что после его террористических актов были расстреляны как заложники 6 тысяч человек.

Знал ли террорист Кузнецов о том, что последует после его выстрелов? Разумеется. Ведь он исполнял сталинский приказ № 0428 о том, что “народ надо ожесточить против немцев”.

Они и ожесточали.

Они - руководители и исполнители сталинской воли, верные слуги режима - чекисты.

Чекистский отряд Медведева был настолько важен для Москвы, что рядом с ним находился другой отряд. Его функциями было - выдавать себя за отряд Медведева, принимать на себя, наносимые ему удары.

Мне об этом рассказывала (1969) участница второго, фиктивного, по сути, партизанского отряда, которая была в отряде переводчицей. В 60-е годы она работала администратором в магазине на улице Горького в Москве.

Нельзя не привести несколько впечатляющих цифр, чтобы миф о народном сопротивления немцам развеялся.

Начальник 4-го (Партизанского) управления НКВД генерал Судоплатов пишет в своих воспоминаниях:

“Мы начали засылать партизанские формирования в тыл к немцам, включая в их состав опытных офицеров-разведчиков и радистов.

В годы войны 4-е управление НКВД и его войсковые соединения (выделено мною - ВлБ), как следует из официальных документов, выполняли ответственные задания Ставки Верховного Главнокомандования, Штаба обороны Москвы, командующего Западным фронтом, Штаба обороны Главного Кавказского хребта, командующего Северо-Кавказским фронтом, командующего Закавказским фронтом, командующего Центральным фронтом, командующего 1-м Белорусским фронтом.

В тыл врага было направлено более двух тысяч оперативных групп общей численностью пятнадцать тысяч человек.

Двадцать три наших офицера получили высшую правительственную награду - им присвоили звание Героя Советского Союза. Более восьми тысяч человек наградили орденами и медалями.

Мало того, 4 управление НКВД имело свои собственные военные формирования - ОМСБОН - особую мотострелковую бригаду особого назначения - в 25 тысяч человек.

Первоначальной задачей бригады была разведывательно-ди-версионная деятельность на важнейших коммуникациях противника, ликвидация вражеской агентуры.

Однако, вскоре, к этим задачам прибавилась гораздо более важная. ОМСБОН был призван стать ядром разворачивающегося партизанского движения, оказывать ему всестороннюю помощь, создавать подполье в городах. За годы войны в тыл врага Четвертым управлением было заброшено 212 отрядов и групп специального назначения общей численностью около 7500 человек”.

Так сколько же было заброшено в тыл чекистов - 2000 групп численностью 15 тысяч человек или 212 отрядов численностью 7500 человек 6 ?

Или 2000 групп и 212 отрядов общей численностью

22 500 человек?

Или эти путанные данные занижены в 4-5 раз?

ОМСБОН (Отдельная мотострелковая бригада особого назначения) НКВД, численностью 25 тысяч человек тоже использовалась за линией фронта!

А в 1943 году, после разделения НКВД на два наркомата (был выделен НКГБ во главе с замом Берии Меркуловым), и у НКГБ появились свои вооруженные формирования!

Сколько же было “партизан из Москвы”?

Известно, что только в 1943-44 годах НКВД подготовил

3 тысячи командиров партизанских отрядов и специальных диверсионных групп, которые были заброшены в немецкий тыл 7 .

Их было большинство - кадровых профессиональных чекистов, людей без чести и совести, палачей и убийц, мерзавцев и негодяев среди нескольких десятков тысяч партизан на занятой немцами территории.

Да, а сколько немцев уничтожили “партизаны”?

Снова праздный вопрос? 300 тысяч немцев, как написал П.К.Пономаренко? Но вот что пишет Судоплатов.

“Подразделения 4-го управления (то есть, заброшенные в немецкий тыл “оперативные группы товарищей ” - ВлБ) и ОМСБОН (тоже заброшенная в тыл немцам, тоже “партизаны ”) уничтожили 157 тысяч немецких солдат и офицеров, ликвидировали 87 высокопоставленных немецких чиновников… 8 ”

Значит, 47 500 чекистов уничтожили 157 тысяч немцев, а 142 500 партизан уничтожили 143 тысячи немцев.

Ведь по Пономаренко 190 тысяч партизан уничтожили 300 тысяч немцев. 300-157=143.

Вот так арифметика разоблачает ложь пропаганды, советские мифы, бред мемуаристов c Лубянки.

Еще раз повторим цитату ”стать ядром разворачивающегося партизанского движения, оказывать ему всестороннюю помощь, создавать подполье в городах”.

Генерал признается, что никакого подполья в городах не было, а создавалось оно НКВД. А то, что разворачивалось партизанское движение, то разворачивали (на жаргоне НКВД) его именно агенты Судоплатова.

Разворачивали всем известным способом: стреляли в спины ни в чем не повинных немецких солдат (если бы эсэсовцев! если бы в гестаповцев!) И вызывали ответные репрессии против мирного населения.

Как тут не вспомнить сталинский приказ № 0428!

Вторая гражданская война полыхала на всей территории, занятой немцами.

Не было ни одного коммуниста, какие бы розовые очки он не носил, каким бы идейным и сверхидейным не был, чтобы не понимал: народ никогда не простит коллективизацию 1930 года и голод 1933 года. О революции я и не говорю…

И только задумывался такой чекист или секретарь райкома, сколько оружия осталось в лесах и на полях, и только вспоминал он, что любимая забава русского человека, - выпить самогона и пострелять в начальство, как дурно ему делалось, и он мечтал только об одном – не дать русскому человеку этой возможности!

Независимый район старовера Зуева

Участок Полоцк-Витебск-Смоленск немецкие войска заняли в самом начале войны, и фронт быстро перекатился через эти места на многие сотни километров восточнее. В деревнях были назначены бургомистры, обязанные собирать и сдавать немцам продналог и исполнять все их требования. Бургомистром деревни Саскорки, расположенной в глухих полоцких лесах, был назначен пользовавшийся большим уважением среди населения старовер Михаил Евсеевич Зуев.

В прошлом он два раза сидел в тюрьме, и только незадолго до войны вернулся в свою деревню.

Два его сына, тоже арестованные НКВД, не вернулись, и он окольными путями узнал, что они были сосланы в Сибирь. О том, что Зуев как крестьянин ненавидел советскую власть, говорить нечего. Староверы же имели с ней еще и особые счеты, в силу своих религиозных убеждений.

Зуев встречал сначала немцев с большой радостью и исполнял свои обязанности бургомистра с большим рвением, убеждая население всячески поддерживать своих “освободителей”.

Деревня, в которой он жил, была расположена в лесной, болотистой местности, в стороне от всяких дорог, и немцы в нее ни разу не заходили. После выбора Зуева бургомистром жителями деревни, он сам ездил в Полоцк оформить свое назначение.

Так мирно и довольно спокойно жили они до конца 1941 года, пока осенью к ним в деревню не явилась группа людей, состоящая из 7-ми вооруженных человек. Группа эта объявила Зуеву, что они партизаны и что деревня обязана их содержать. Среди этих людей Зуев узнал одного жителя Полоцка, который был известен, как энергичный работник НКВД, замучивший в свое время немало людей.

Зуев поместил вновь прибывших в одну избу, снабдил их продовольствием, а сам пошел посоветоваться с соседями, как быть. На совете они решили убить всех партизан, а оружие их спрятать.

Приобретя оружие, они почувствовали себя бодрей.

Скоро в деревню пришла новая группа вооруженных людей и опять потребовала продовольствия. Зуев дал им его, но просил пришедших немедленно уйти. Партизаны, действительно, ушли, но явились на другой день.

Зуев вывел свою команду с винтовками и прогнал их. На ночь он предусмотрительно выставил караулы и не пожалел об этом. Партизаны на этот раз явились в большем числе, но, встреченные огнем, ушли.

В это время и в соседних, наиболее глухих и далеких деревнях, начали образовываться небольшие партизанские отряды, состоявшие из остатков истребительных отрядов, “окруженцев” и местных деревенских коммунистов.

Зуев не дремал. Он организовал в своей и двух соседних деревнях отряды самозащиты, придал им военный характер, вооружил домашним оружием, раздав винтовки, отнятые у партизан, лучшим стрелкам. Ночами они выставляли караулы, и, в случае тревоги, быстро собирались у угрожаемого пункта, отбивая нападения. Так продолжалось с осени до конца 1941 года. За это время у них было более 15 стычек с партизанами.

Так бы и отсиживался Зуев в своей деревне, если бы боеприпасы не пришли к концу, что вынудило его в конце 1941 года обратиться за помощью к полоцкому коменданту. Тот выслушал Зуева и ответил, что сам он не может решить этот вопрос и снесется с начальством, почему и просит Зуева придти к нему еще раз через неделю.

Второе свидание Зуева с немцами состоялось через неделю, когда Зуев был представлен генералу, командовавшему тылом армии (“КОРЮК”).

Генерал был хорошо знаком с русскими делами и знал, что староверы являются ярыми противниками советской власти и крепко спаяны между собой, поэтому он согласился снабдить Зуева оружием (кроме автоматического), но объяснил, что делает это против принятых правил.

Через несколько дней Зуев получил 50 русских винтовок с достаточным количеством патронов. Одновременно Зуеву было сказано, чтобы ни в коем случае не рассказывал, от кого достал оружие.

Получив оружие, Зуев приступил к вооружению своих отрядов. Соседние деревни прислали к нему ходоков с просьбой взять и их под свою защиту, Зуев согласился, и стал, таким образом, расширять свои владения. В начале 1942 года он предпринял поход в отдаленные деревни, прогнал обосновавшихся там партизан и ввел эти деревни в состав своей “республики”. К этому же времени начали появляться и перебежчики, - люди, случайно попавшие к партизанам, - которые просили Зуева взять их под свое покровительство.

К весне 1942 года Зуеву удалось раздобыть четыре русских пулемета (вероятно, он попросту купил их у немцев, хотя и уверял, что добыл в бою) и, таким образом, группа его усилилась и стала представлять собою значительную силу.

Дисциплина в его отрядах была железная. За малые проступки провинившихся сурово наказывали и сажали в погреб на хлеб и на воду; за большие - расстреливали.

Несколько раз в течение зимы 1942-1943 гг. ему удалось отбить нападение партизанских отрядов и спасти от грабежа не только свою деревню, но и две соседних. Партизаны стали обходить район Зуева, немцы же зимой, как правило, в глухие деревни не заходили 9 .

Весной 1942 года впервые в его деревню явился отряд полиции под начальством эстонцев. Начальник этого отряда заявил Зуеву, что они ищут партизан и поэтому должны будут некоторое время прожить в его деревне. Зуев ответил эстонскому офицеру, что никаких партизан в районе нет.

А следовательно, и полиции здесь делать нечего. Пока дело ограничивалось словами, эстонец настаивал, но как только к дому подошел собственный отряд Зуева и Михаил Евсеевич решительно заявил, что применит силу, в случае, если полиция не уйдет - полиция подчинилась и ушла.

Немецкий комендант Полоцка, к которому Зуев на другой день явился с рапортом о происшедшем, просил Зуева взять рапорт обратно, обещая, что если СС, которому подчинялись полицейские отряды, предъявит претензию, то он, комендант, постарается дело уладить. Комендант все больше начинал ценить Зуева, тем более что последний регулярно снабжал Полоцк дровами, сеном, молоком, а иногда и дичью. В районе, которым управлял Зуев, царило полное спокойствие, и никаких хлопот он немцам не доставлял.

Партизаны, услышав о столкновении Зуева с немцами, предложили ему помощь, но он категорически отказался.

Комендант Полоцка прислал к Зуеву офицера, предлагая ему приехать в Полоцк для переговоров. Зуев и на это предложение не согласился. Он заявил, что готов платить немцам установленный продовольственный налог, если они оставят в покое его район, и не будут вмешиваться в его дела. Немцы быстро согласились и к Зуеву больше не заглядывали.

Свой район, которым он управлял при помощи небольшого совета назначенных им стариков, Зуев называл “республикой”. В “республике” была восстановлена частная собственность, торговля и церковь. Судил за проступки (их было очень мало) сам Зуев со своим советом.

Когда немцы оставили Полоцк, Зуев со своими людьми ушел на Запад.

Все плакали, покидая родные места. На подводе Зуева везли старинные церковные книги. Через несколько часов их догнал комендант Полоцка, уходивший со своей комендатурой. Уйдя из окруженного Полоцка, они решили пробиваться к Зуеву, рассчитывая вместе с ним, знающим каждую тропинку в лесах, выйти из окружения. После почти месячного похода, Зуев вывел всех сначала в Польшу, а затем в Восточную Пруссию.

Вместе с Зуевым ушло около тысячи человек гражданского населения.

В дороге у них было несколько стычек с партизанскими отрядами, но они пробились. Пробыв некоторое время в Германии, где его группа устроилась, каждый по своему, Зуев отправился к Власову и, в конце концов, попал во 2-ю дивизию. Ему присвоили звание поручика, и он вместе с РОА проделал ее последний поход.

О Зуеве написано много, но вот, что стало с ним дальше, не знает никто. Нет и его фотографии.

Самооборона против партизан

Бывший старший лейтенант красной армии Кудря действовал в Полтавской области. В лесах близ Диканьки и устья Воркслы, притока Днепра, он организовал свой отряд, а позднее захватил власть в целом “крае”.

Кудря организовал самооборону в нескольких соседних деревнях, заявив немцам, что, если они его не будут “трогать”, то и он их оставит в покое Разбив несколько раз партизан, пытавшихся проникнуть в эти деревни, он занялся наведением порядка в своем районе: уничтожением на “вечные времена” колхозов, восстановлением свободной торговли и организацией выборов новых сельских советов.

Он заключил тайное соглашение с немцами, чтоб они егон е трогали, а он взамен не будет пускать на свою территорию партизан. Немцы, разумеется, согласились и Кудря дожил до возвращения советской власти.

Не знаю, что с ним сделали большевики.

О независимом районе Волина рассказывает заместитель редактора русской газеты “Речь”, выходящей в Орле во время оккупации Владимир Дмитриевич Самарин :

С улицы послышался конский топот. Я выглянул в окно. К крыльцу дома подъехало трое верховых. Человек в коротком полушубке, в новых фетровых валенках, в каких до войны ходили у нас летчики, спрыгнул с коня, бросил поводья на луку седла и, сняв с груди автомат ППШ, поднялся на крыльцо.

В комнату вошел человек среднего роста, с не совсем правильным, но резко обозначенными, твердыми чертами лица. Нас познакомили.

Вот вы какой! - невольно вырвалось у меня.

А что?

Да далеко слышно о вас. Московское радио второй раз вспоминает.

Насолил?

Наверно.

Волин улыбнулся. Видимо, он остался доволен тем, что - “насолил”.

За два года до нашей встречи Волин был рядовым сельским учителем в средней школе одного из сел на Орловщине.

Сын крестьянина-середняка, если уточнять его прошлое, он кончил педагогический институт, и приехал в то село, где его через пять лет застала война.

В армии Волин не служил. В 1941 его не успели мобилизовать, и он остался.

Два дня село оставалось без власти, советская власть бежала, а немцы обошли стороной, оставив его в тылу.

На третий день Волин собрал односельчан и предложил создать “временную власть”.

Когда через два дня, в село приехал районный немецкий комендант, у Волина уже был “отряд самообороны”. Немцы растерялись и едва не открыли стрельбу. Выяснив, кто эти люди с “русскими винтовками”, комендант приказал отряд распустить, оружие сдать. Волин отказался.

Его арестовали и увезли. Через неделю он вернулся, и на все расспросы отвечал одно: “Идиоты”.

Но он настоял на своем, и в 1942 году командовал крупным антибольшевистским отрядом.

От немцев добился полной самостоятельности. Знал одного связного офицера.

В его районе, одном из немногих, население жило относительно спокойно: немцы здесь не бесчинствовали, а партизаны боялись Волина, и редко появлялись на “оккупированной” им территории. Сотрудничество с немцами тяготило Волина не меньше, чем служба у большевиков. Ему было тяжело. Зато население двух десятков русских сел навсегда сохранит о нем хорошую память.

Незадолго до отступления немцев Волин со своим отрядом ушел в лес 10 .

В большом селе Сапиги (Глуховский район), насчитывавшем около 2 000 дворов, выбранный жителями бургомистр Семен Г., опять-таки по приказу немцев, организовал в селе отряд полиции в 180 человек.

Отряд отбил несколько нападений партизан и заслужил полное доверие немцев, подаривших ему две легких пушки.

Весной 1943 г. перестал Семен Г. пускать в свое село и немцев, прибывавших за продовольствием.

Он объявил коменданту города Глухова, что, если будут присылать к нему отряды, он будет с ними драться, на что силы у него хватит, а если не хватит, так он призовет на помощь партизан.

Партизанам он объявил приблизительно то же самое.

Как свободная деревня, Сапиги продержалась до самого ухода немцев.

В казачьих областях, где немцы вели себя несколько заискивающе перед населением, казаки прямо заявили, что не позволят вмешиваться во внутреннее управление, иначе их полки уйдут с фронта.

Угроза звучала весомо – в рядах вермахта тогда сражалось около 30 тысяч казаков.

И, действительно, казаки, несмотря на протесты немцев, в первые же дни уничтожили колхозы и совхозы, немцам в ряде станиц продовольствие не сдавали и держали себя во все время оккупации чрезвычайно независимо.

Осенью 1942 г. в районы станиц Чернышевская, Богаевская, Каргиновская и Краснокутская были брошены специальные группы диверсантов.

Они отравляли водоемы для скота (причем погибло немало лошадей из обоза 6-й немецкой армии), сожгли несколько зернохранилищ и убили около десятка немецких военных.

Когда немцы для борьбы с партизанами послали карательные отряды, казаки, узнав об этом, поставили категорическое требование: отрядов не посылать, потому что население не желает, чтобы в их станицах хозяйничали каратели.

Что же касается партизан, то, по заявлению казаков, они сами могут справиться с ними.

И справились.

Сотней страниц раньше, рассказывая о Русской Народной Национальной Армии, я не затронул вопроса о взаимоотношениях РННА с партизанами.

К.Г.Кромиади вспоминает:

Народ относился к партизанам по разному: одни их поддерживали, другие на них доносили, и не только нам, но и немцам. Само собою разумеется, и партизаны тоже были разные. Беда их заключалась в том, что они должны были свое питание забирать из деревень, и такие экспроприации не всегда кончались мирно. Жители деревень обращались к немцам, прося дать им вооруженную охрану, и немцы давали им, так называемых, “полицаев”. Однако, эти полицейские сами с наступлением темноты прятались где-нибудь за деревней, чтобы не попасть в руки партизан; что касается деревень в лесных районах, то там и “полицаев” не было. Ночью деревню занимают партизаны, а утром они уходят в лес. С утра же в деревню приходит какая-либо немецкая часть и начинаются допросы и терзания.

Пока мы формировались, задача наша заключалась в ограждении окружающих нас деревень от партизанских налетов. Когда к нам приходили из деревень с жалобой на партизан, или мы получали приказ из Смоленска освободить от партизан такую-то деревню, и мы посылали по указанному маршруту одну или две роты. На местах партизан никогда не оказывалось, и наши части с ними не встречались.

Партизаны приходили в деревни за продуктами, и в жилых местах не задерживались. В нашем районе им было нечего делать. Разве только вывести электростанцию из строя, но тогда и русское население пострадало бы не меньше немцев.

Хуже было сведение счетов, как, например, в деревне Озеры, куда партизаны пришли ночью, вытащили одного парня из постели и тут же на глазах жены и подростка-дочери расстреляли его за то, что он, по решению его односельчан, согласился поделить между ними колхозную землю. Был случай и расстрела бургомистра партизанами.

Первый партизан, попавший к нам в плен был молодой долговязый парень, родом из Белоруссии. Его, как и некоторых его товарищей, выделили из армии на специальные курсы и забросили в немецкий тыл.

Парень был страшно перепуган, но наши солдаты его успокоили. Он прожил у нас две недели на полном довольствии; с ним часто беседовали, он присутствовал и на политсобеседованиях. А через две недели ему предложили уехать домой, хотя мы знали, что человек в его положении может идти только в лес.

Но нам и нужно было, чтобы он ушел в лес, чтобы там рассказать, что пришлось видеть и слышать. После этого первого случая последовало немало аналогичных, и всех партизан, после соответствующей обработки, отпускали на свободу.

За это и партизаны относились к нам бережно. У них была возможность охотиться за нами, но они этого не делали; они могли взорвать нас на дороге от нашего лагеря до главного шоссе, но и этого не случалось. Как-то я поехал верхом со своим адъютантом навестить роту, стоявшую в десяти километрах от штаба. Дорога шла перелесками и полями. Приехали в деревню благополучно, а через час туда же пришла женщина, разыскавшая меня с поручением от партизан. “Мы сидели во ржи, когда вы проехали мимо, и только потому, что узнали вас, не сняли вас с лошади, так и вы нас не трогайте!”

В другой раз партизанский отряд неожиданно напал на хозяйственную роту, косившую сено в 25 километрах от штаба Партизаны шли к нашей роте в колонне и с песней, как будто идут свои, а когда подошли вплотную, неожиданно напали на людей. Партизаны отобрали у наших автоматы и патроны, новые сапоги и табак, но никого не тронули.

Узнав о приключении, я с двадцатью солдатами пошел проведать другую нашу роту, стоявшую у моста между двумя озерами. Шли мы ночью, вдоль дороги по компасу.

Через некоторое время справа раздались звуки гармошки и девичьи голоса. Мы опять пошли на голоса, и незаметно окружили деревню на холме. Было часов 12 ночи. Гармошка заливалась на улице, и парни с девушками лихо отплясывали. И опять, увидев нас, затихли. Наши уговоры продолжать танцы не помогли; парни стали незаметно собираться в кучу в стороне от танцевальной площадки.

Вся деревня всполошилась, стали собираться матери, сестры, старики, старухи. При свете фонарика я заметил, как какая-то женщина, на ходу вытирая слезы, (оказалось, что среди парней был ее сын), подходит ко мне. Пришлось опросить парней самому.

Нужно было формально установить, что все они здешние жители и что у себя дома могут танцевать, когда хотят. При опросе каждый заявлял, что он здешний житель, и все присутствовавшие это подтверждали. Подходит последний. Осветив его карманным фонариком, я увидел перед собою типичного казаха и сказал: “Вижу, ты тоже здешний”. Поднялся общий хохот, и две девушки стали просить отпустить его, он мол, очень хороший парень. Ну, сказал я, раз хороший, берите его. Все повеселели и заговорили, а парни быстро смылись. Перед уходом я попросил выделить кого-нибудь довести нас до нужной нам дороги.

Пойдите, разберитесь в том, что происходит между партизанами и их врагами в деревне, когда одни партизаны зверски убивают невинных людей, а другие, попав к нам, больше не желают уходить и умоляют включить их в РННА!

В деревне Веретея, расположенной у опушки леса, во время прочесывания леса, два партизана из местных жителей, бежав от немцев, попали в руки нашей команды.

По свидетельству местных жителей, как-то ночью в деревню пришел партизанский отряд и обоих забрал с собою в лес, причем один из них сирота и содержит пять младших братьев и сестер, а у другого на шее десять человек родных его и жены. Что оставалось делать? Взял их. А если бы они и сами не захотели пойти в партизаны, то их заставят другие...

Как-то попали к нам пять партизан. Через неделю, чтобы от них отделаться, приказал интенданту послать их без охраны в лес за дровами для кухни. К моему удивлению они вечером, нагруженные сухими дровами, вернулись “домой”. Так продолжалось пять дней, и попытка “уволить” их в партизаны не удалась. Если бы вы знали, как они просили оставить их у нас!

А недели через четыре, одна из партизанских групп написала мне письмо, передав через одного из наших офицеров, следующего содержания: “Товарищ полковник, мы все пришли бы к вам, но мы не доверяем немцам; потом они расстреляют и нас и вас... 11 ”

Продолжение следует

1. "Посев", 1987, № 6, с.
2. Факты и цитаты здесь и ниже из книги английского историка, проф. Alan Bullock. „Hitler". Fischer Verlag, Frakfurt a. M., 1964.
3. См. дальше - допрос Русанова.
4. "Русское возрождение", Нью-Йорк, №16-1981, сс. 222-228
5. "Народная правда", Париж, № 9-10, сентябрь 1950
6. П.Судоплатов. Разведка и Кремль. М.,1996, с. 153
7. Д.Каров. Партизанское движение в СССР в 1941-45 годах. Мюнхен, 1954, с.38
8. П.Судоплатов. Разведка и кремль. М.,1996, с.154
9. "Новый журнал", Нью-Йорк, 1952, № 29, сс.198-199
10. "Посев", Лимбург-на-Лане, № 8, 19 февраля, 1950
11. К.Кромиади. За землю, за волю… Сан-Франциско, 1980, сс.74-75

В советских источниках их не упоминали. По крайней мере, для широкой публики, а не для профессиональных историков. Признавали даже существование послевоенного сопротивления бандеровцев, лесных братьев в Прибалтике и польских АКовцев, а про немцев - ни слова. И складывалось впечатление, что их не было. А они были. Естественно, нацистские. Правда, большую их часть составляли октябрята с ушками.

В мае 1945 года фашистская Германия подписала Акт о безоговорочной капитуляции. Вторая мировая война закончилась, однако войска стран антигитлеровской коалиции по-прежнему несли потери (причем не год и не два, а вплоть до конца 60-х годов). Боевые действия продолжали члены подпольной организации «Вервольф».

Кто и как попал в немецкое партизанское движение? Были ли эти люди фанатиками, одурманенными двенадцатилетней нацисткой пропагандой, или невольными участниками, не сумевшими выбрать мирную жизнь? На эти и другие вопросы отвечает историк, автор книги «Вервольф. Осколки коричневой империи» Андрей Васильченко.

Статья основана на материале передачи «Цена победы» радиостанции «Эхо Москвы». Эфир провели Виталий Дымарский и Дмитрий Захаров. Полностью прочесть и послушать оригинальное интервью можно по ссылке.

До осени 1944 года вести разговоры о том, что нужно создавать какую-то базу для того, чтобы обороняться от вошедших в Германию войск, считалось пораженчеством, едва ли не уголовным преступлением. В лучшем случае все операции рассматривались как мелкие диверсионные вылазки. Когда же к концу 1944 года стало ясно, что вступление войск союзников на территорию Германии является всего лишь вопросом времени, начались хаотические попытки создать некое подобие диверсионной армии. В итоге основная задача была возложена на рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Тот решил поручить это задание полицейским частям, а именно «Бюро Прютцмана». В свою бытность обергруппенфюрер СС Ганс-Адольф Прютцман отличился похожими кровавыми действиями на оккупированной Украине. Полагали, что он лучше других разбирается в партизанах, поскольку сам с ними боролся.

В это время у диверсанта № 1 Отто Скорцени возникло чувство ревности, и он сделал все возможное, чтобы саботировать организацию движения «Вервольф», полагая, что в определенный момент сам возглавит диверсионную армию. Весь этот раздрай привел к тому, что немецкое партизанское движение оказалось не готово к встрече с противником: не была разработана тактика, не были подготовлены кадры, базы создавались в спешном порядке.

Но тем не менее после мая 1945 года «вервольфы» продолжали проводить свои операции. Что это? Некая «дикая армия», «дикое войско»? Здесь воедино смешались несколько факторов. Во-первых, это реакция местного населения, особенно национальных окраин, которые на протяжении столетий гуляли от страны к стране. Это Силезия, Судеты, Эльзас, Лотарингия. То есть когда появлялись новые власти, происходило, что называется, «дикое выселение» немцев. То есть советские власти пытались создать определенный барьер, то же самое делали французы, и это вызывало недовольство местного населения, которое, естественно, волей-неволей пыталось как-то сопротивляться, в том числе и вооруженным путем.

Второй составляющий компонент - это остатки частей вермахта. Особенно ярко это было выражено на Западном фронте. Дело в том, что союзники пытались захватить максимум территории. В итоге они прибегали к очень пагубной для них тактике - пытались повторить блицкриг, танковые клинья, но у них не было необходимого количества моторизированной пехоты. В результате между танками и пехотой возникали огромные разрывы, едва ли не в десятки километров. И вот в этих разрывах вполне себе спокойно, привольно чувствовали остатки частей. Некоторые писали, что в тот момент вермахт на Западном фронте вообще превратился в кучу небольших партизанских отрядов. О чем говорить, если армия Венка спокойно ходила по западным тылам. Это не батальон, не рота - это целая танковая армия. Вот в результате этого так называемый «кляйнкриг», то есть небольшая партизанская война, тоже причислялся союзниками и нашими советскими частями к вермахту.

Рейхсюгендфюрер Артур Аксман (слева) и выпускники «Гитлерюгенда»

И еще был план Артура Аксмана, главы «Гитлерюгенда», который предполагал мобилизацию молодежи для создания целой сети партизанских отрядов и диверсионных групп. Кстати, Аксман - единственный из всех нацистских бонз, кто уже в 1944 году не просто подумывал об оккупации Германии, а начал активно к ней готовиться. Более того, он даже пытался выбить финансирование.

Дело в том, что «вервольфы» из молодежной среды, из состава «Гитлерюгенда» (в ополчение входили не только подростки, были и вполне зрелые функционеры), получали изрядное финансирование, исчисляемое миллионами рейхсмарок, и после установления оккупационной власти должны были создать свой собственный бизнес - транспортные компании, что позволило бы им действовать мобильно. То есть фактически создавалась широко разветвленная подпольная организация, которая имела собственное финансирование, причем не какое-то условное, а достаточно крупное. И провал этой организации был связан с тем, что экономическое крыло, в определенный момент достаточно неплохо обустроившееся, стало опасаться военизированного крыла молодежных «вервольфов», которые, естественно, ставили под угрозу их благополучие. Им вовсе не хотелось заканчивать свои дни в тюрьме или у стенки.

Что касается количественного состава «Вервольфа», то установить точную численность ополчения достаточно сложно. По крайней мере это не десятки людей, речь идет о нескольких тысячах. Преобладающее действие - это все-таки западная и южная территории Германии. Основная часть «вервольфов» сосредоточилась в Альпах. Дело в том, что вынашивался план создания Альпийской цитадели, которую союзникам (Альпы доставались в основном американцам) предстояло брать достаточно долго. То есть в итоге Альпы служили отправной точкой для создания, условно говоря, Четвертого рейха.

На Восточном фронте (имеется в виду территория Германии) «вервольфы» выступали небольшими группами по 10 - 15 человек. В основном это были спорадические, несерьезные отряды, которые достаточно быстро вычислялись и зачищались. Тут нельзя списать со счетов опыт органов НКВД, и, конечно, то, что у нас все-таки существовал сплошной фронт, а не некие клинья, как у наших западных союзников.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер (слева) и обергруппенфюрер Ганс-Адольф Прютцман. Украина, 1942 год

Первая вылазка «Вервольфа» состоялась в сентябре 1944 года против наступавших частей Красной армии. По сути, это была классическая диверсионная деятельность, ничем не отличавшаяся от предыдущих диверсионных групп за исключением того, что она уже осуществлялась в рамках «Вервольфа». В итоге было взорвано два моста. Однако эту группу достаточно быстро вычислили и ликвидировали. В данной ситуации у советской армии никаких сантиментов не было, впрочем, как и у западных союзников.

Кстати, тема взаимоотношений местного населения и оккупационных властей, которая вольно или невольно связана с темой «вервольфов», тоже очень интересна. Мы уже говорили о том, что национальные окраины Германии достаточно долго кишели отрядами (условно назовем их «вервольфов»), но в большинстве своем это было вызвано жесткой политикой. И самое парадоксальное, что советская оккупационная политика не была самой безжалостной. Если посмотреть на то, что делали американцы или французы, то действия Красной армии и советских оккупационных властей не были столь ужасны. С этим, кстати, связано то, что в советской зоне оккупации с проблемой «вервольфов» удалось справиться достаточно быстро, за исключением нескольких случаев, которые, в частности, связаны с Судетами и Силезией. Дело в том, что там предпринимались массовое выселение и депортация немцев, и часть из них совершала набеги обратно. Мотивации были самые разные: личная месть, необходимость забрать имущество и так далее.

Если говорить про французов, то они вообще оказались в очень сложном положении. Дело в том, что Франция была одной из немногих стран-победительниц, которая перед этим войну Германии все-таки проиграла. Поэтому, как следствие, французские оккупационные власти откровенно мстили немцам, несмотря на то, что они не знали таких зверств, какие были, допустим, в Белоруссии и на Украине. Эту месть, жестокие действия никто не скрывал. Существовали официальные заложники, чего, кстати, не было в советской зоне оккупации. И вот эти действия вызывали недовольство местного населения, что рано или поздно приводило к появлению таких самостийных отрядов, которые автоматически зачислялись в «Вервольф».

Что касается Восточной Пруссии, то таких крупных диверсионных действий как в западной области Германии там не было. Это связано с некими эффективными мерами гражданской политики. В чем различие между западными и советскими войсками, когда они вступали на территорию Германии? В официальной установке, пусть и не всегда разделяемой. Советские войска освобождали германский народ от фашизма, западные союзники - от немцев. И во втором случае не делалось никаких различий между социал-демократами, антифашистами, просто гражданским населением, которое сочувствовало нацистам. Можно привести пример, который, возможно, сегодня покажется жутковатым. Летом 1945 года в Кельне англо-американцами была достаточно жестко, даже жестоко, разогнана антифашистская демонстрация из узников концентрационных лагерей. «Просто боялись любого скопища народа», - подумают многие. Союзники вообще боялись любой активности у немцев. Немец - он в любом качестве враг, даже если он коммунист или социал-демократ.

И с этой точки зрения советская оккупационная администрация куда активнее сотрудничала с немцами. И создание ГДР в 1949 году, и фактическая передача власти немцам в 1947 году, естественно, под патронажем, - в американской и французской зоне оккупации были просто немыслимыми явлениями.

Комендант Берлина Николай Берзарин беседует с трюммерфрау, 1945 год

Раз уж мы затронули послевоенную страницу истории, то отметим, что если поначалу основная деятельность «вервольфов» заключалась в военном противостоянии, то есть в попытке остановить наступающую Красную армию, равно как и армии союзников (кстати, достаточно наивно полагать, что такие небольшие отряды могли это сделать), то где-то в 1945 - 1946 годах это были мелкие вылазки, в основном сводившиеся к подрыву мостов, обрезанию линий связи, убийству отдельных милиционеров. Есть интересная статистика, которая говорит о том, что в 1946 - 1947 годах по процентному соотношению от рук «вервольфов» больше страдали польские и чешские милиционеры, нежели одиночно стоящие советские солдаты.

Если говорить о каких-то крупных акциях конца войны и послевоенного периода, то следует вспомнить убийство бургомистра Аахена Франца Оппенхофа, назначенного на этот пост американцами. Весь парадокс заключался в том, что Оппенхоф настаивал на активном привлечении немцев к работе в администрации, даже несмотря на то, что они в свою бытность являлись членами нацистской партии.

Согласно американским и английским источникам, убийство генерала Берзарина, коменданта Берлина, - тоже не что иное, как акция «Вервольфа»; у нас - автомобильная катастрофа. Не исключены ни первая, ни вторая версии, но все-таки отметим, что развалины Берлина, коими он являлся летом 1945 года, были просто созданы для диверсионных вылазок.

Мы уже говорили о том, что «Вервольф» был обращен не только против союзнических и советских войск, но и против самих немцев. Одной из функций организации было устрашение местного населения. Тут можно приводить массу примеров того, как расправлялись на территории, еще подконтрольной нацистам, с паникерами и пораженцами. Был один парадоксальный случай, когда в одном небольшом городке местный бургомистр попытался скрыться от наступающих советских частей и был выловлен «вервольфами», теми самыми, которых он сам набирал в команду, выполняя приказ сверху.

Насколько известно, в период создания «Вервольфа» подростков активно вооружали фаустпатронами. Существуют записи, свидетельства того, что юные партизаны доставляли достаточно много головной боли нашим танкистам, и не только нашим. Поймай солдат «вервольфа» - у него сразу же возникала дилемма: как его воспринимать - как ребенка или все-таки как нацистского пособника? Естественно, были и расправы с подобными злоумышленниками (не только с нашей стороны, но и со стороны союзников), и попытки переломить стереотипы молодежи в отношении новых властей, тем более когда стало понятно, что все это не хаотическое движение, а за этим стоят некие силы.

После войны, где-то до конца 1946 года, «вервольфы» действовали в центральной Германии. На окраинах их вылазки продолжались еще год, до конца 1947 года. А самое долгое, где они просуществовали, - это Южный Тироль - германоязычная территория, которая отошла к Италии. Здесь «вервольфы» воевали до конца 60-х годов.

Немногие знают, но советская историография грешила тем, что значительно преуменьшала степень сопротивления со стороны германского населения. Но все-таки следует отдать должное тем, кто работал с советской оккупационной администрацией. Эти люди не опирались исключительно на насилие, все-таки были некоторые меры социального воздействия. В частности, работа с немецкими антифашистами. За исключением британцев, американцы, канадцы, французы опасались делать это, подозревая, что среди антифашистов затесались тайные агенты «Вервольфа», которые пытаются влезть в новую администрацию для того, чтобы использовать свое положение для продолжения диверсий и террора. Примеры этому, кстати, были. Был выявлен некий «вервольф» Ярчук, польский фольксдойче, которого даже пытались в силу очень лояльного отношения назначить бургомистром одного небольшого города. Но потом выявилось, что он, оказывается, был специально заслан «Вервольфом». То есть к антифашистам у западных союзников было достаточно осторожное отношение, потому что они в любой попытке социальной и политической активности видели немецких партизан.

Вспоминается заметка, в которой призывалось не вступать в отношения с немецкими девушками. Мотивировалось это тем, что женщины специально будут заражать американских солдат сифилисом, дабы помогать деятельности «Вервольфа», организации, в которой состоят ее брат, ее сын и так далее. То есть американцы и англичане достаточно серьезно относились к этой угрозе. Почему? Потому что ничего не могли ей противопоставить. Они не имели практики ведения партизанской войны и противодействия ей. Некоторый опыт был у французов, но, опять же, этот опыт был связан с городской средой, не с руинами. Французское сопротивление действовало в совершенно других условиях.

Адольф Гитлер приветствует юношей из «Гитлерюгенда». Берлин, 1945 год

Что касается основной тактики «вервольфов», то она была до ужаса примитивной: партизаны закапывались в бункер (будь то лесная сторожка, пещера, какое-то другое укрытие), пропускали передовые части «вражеских» войск вперед и после этого наносили удар в тыл. Естественно, в данных условиях их достаточно быстро выявляли и ликвидировали.

А вот оружием «вервольфов» снабжали централизованно. Единственное, что успели сделать немецкие власти, - это создать огромные тайные склады, которые выявляли чуть ли не до середины 50-х годов. В последний момент, когда нацисты уже понимали, что скоро все рухнет, они наделали такое количество запасов, что ими можно было снабдить не одну армию. Поэтому в мае 1945 года у «вервольфов» были и отравляющие вещества, и несколько видов взрывчатки, и специальные баллоны для отравления источников воды. А уж об автоматах, гранатах, стрелковом оружии и говорить просто не приходилось.

Ну, и напоследок несколько слов о судьбе «Вервольфа». Большую часть диверсантов вылавливали, и поскольку они не попадали под действие Женевской конвенции, не являлись военнопленными, их расстреливали на месте. И только в особых случаях, как уже говорилось, с подростками, все-таки пытались вести некую работу.

Оригинал взят у steissd в Были ли у немцев партизаны?

В советских источниках их не упоминали. По крайней мере, для широкой публики, а не для профессиональных историков. Признавали даже существование послевоенного сопротивления бандеровцев, лесных братьев в Прибалтике и польских АКовцев, а про немцев — ни слова. И складывалось впечатление, что их не было. А они были. Естественно, нацистские. Правда, большую их часть составляли октябрята с ушками.

В мае 1945 года фашистская Германия подписала Акт о безоговорочной капитуляции. Вторая мировая война закончилась, однако войска стран антигитлеровской коалиции по-прежнему несли потери (причем не год и не два, а вплоть до конца 60-х годов). Боевые действия продолжали члены подпольной организации «Вервольф».

Кто и как попал в немецкое партизанское движение? Были ли эти люди фанатиками, одурманенными двенадцатилетней нацисткой пропагандой, или невольными участниками, не сумевшими выбрать мирную жизнь? На эти и другие вопросы отвечает историк, автор книги «Вервольф. Осколки коричневой империи» Андрей Васильченко.

Статья основана на материале передачи «Цена победы» радиостанции «Эхо Москвы». Эфир провели Виталий Дымарский и Дмитрий Захаров. Полностью прочесть и послушать оригинальное интервью можно по ссылке.

До осени 1944 года вести разговоры о том, что нужно создавать какую-то базу для того, чтобы обороняться от вошедших в Германию войск, считалось пораженчеством, едва ли не уголовным преступлением. В лучшем случае все операции рассматривались как мелкие диверсионные вылазки. Когда же к концу 1944 года стало ясно, что вступление войск союзников на территорию Германии является всего лишь вопросом времени, начались хаотические попытки создать некое подобие диверсионной армии. В итоге основная задача была возложена на рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. Тот решил поручить это задание полицейским частям, а именно «Бюро Прютцмана». В свою бытность обергруппенфюрер СС Ганс-Адольф Прютцман отличился похожими кровавыми действиями на оккупированной Украине. Полагали, что он лучше других разбирается в партизанах, поскольку сам с ними боролся.

В это время у диверсанта № 1 Отто Скорцени возникло чувство ревности, и он сделал все возможное, чтобы саботировать организацию движения «Вервольф», полагая, что в определенный момент сам возглавит диверсионную армию. Весь этот раздрай привел к тому, что немецкое партизанское движение оказалось не готово к встрече с противником: не была разработана тактика, не были подготовлены кадры, базы создавались в спешном порядке.

Но тем не менее после мая 1945 года «вервольфы» продолжали проводить свои операции. Что это? Некая «дикая армия», «дикое войско»? Здесь воедино смешались несколько факторов. Во-первых, это реакция местного населения, особенно национальных окраин, которые на протяжении столетий гуляли от страны к стране. Это Силезия, Судеты, Эльзас, Лотарингия. То есть когда появлялись новые власти, происходило, что называется, «дикое выселение» немцев. То есть советские власти пытались создать определенный барьер, то же самое делали французы, и это вызывало недовольство местного населения, которое, естественно, волей-неволей пыталось как-то сопротивляться, в том числе и вооруженным путем.

Второй составляющий компонент — это остатки частей вермахта. Особенно ярко это было выражено на Западном фронте. Дело в том, что союзники пытались захватить максимум территории. В итоге они прибегали к очень пагубной для них тактике — пытались повторить блицкриг, танковые клинья, но у них не было необходимого количества моторизированной пехоты. В результате между танками и пехотой возникали огромные разрывы, едва ли не в десятки километров. И вот в этих разрывах вполне себе спокойно, привольно чувствовали остатки частей. Некоторые писали, что в тот момент вермахт на Западном фронте вообще превратился в кучу небольших партизанских отрядов. О чем говорить, если армия Венка спокойно ходила по западным тылам. Это не батальон, не рота — это целая танковая армия. Вот в результате этого так называемый «кляйнкриг», то есть небольшая партизанская война, тоже причислялся союзниками и нашими советскими частями к вермахту.

Рейхсюгендфюрер Артур Аксман (слева) и выпускники «Гитлерюгенда»

И еще был план Артура Аксмана, главы «Гитлерюгенда», который предполагал мобилизацию молодежи для создания целой сети партизанских отрядов и диверсионных групп. Кстати, Аксман — единственный из всех нацистских бонз, кто уже в 1944 году не просто подумывал об оккупации Германии, а начал активно к ней готовиться. Более того, он даже пытался выбить финансирование.

Дело в том, что «вервольфы» из молодежной среды, из состава «Гитлерюгенда» (в ополчение входили не только подростки, были и вполне зрелые функционеры), получали изрядное финансирование, исчисляемое миллионами рейхсмарок, и после установления оккупационной власти должны были создать свой собственный бизнес — транспортные компании, что позволило бы им действовать мобильно. То есть фактически создавалась широко разветвленная подпольная организация, которая имела собственное финансирование, причем не какое-то условное, а достаточно крупное. И провал этой организации был связан с тем, что экономическое крыло, в определенный момент достаточно неплохо обустроившееся, стало опасаться военизированного крыла молодежных «вервольфов», которые, естественно, ставили под угрозу их благополучие. Им вовсе не хотелось заканчивать свои дни в тюрьме или у стенки.

Что касается количественного состава «Вервольфа», то установить точную численность ополчения достаточно сложно. По крайней мере это не десятки людей, речь идет о нескольких тысячах. Преобладающее действие — это все-таки западная и южная территории Германии. Основная часть «вервольфов» сосредоточилась в Альпах. Дело в том, что вынашивался план создания Альпийской цитадели, которую союзникам (Альпы доставались в основном американцам) предстояло брать достаточно долго. То есть в итоге Альпы служили отправной точкой для создания, условно говоря, Четвертого рейха.

На Восточном фронте (имеется в виду территория Германии) «вервольфы» выступали небольшими группами по 10 — 15 человек. В основном это были спорадические, несерьезные отряды, которые достаточно быстро вычислялись и зачищались. Тут нельзя списать со счетов опыт органов НКВД, и, конечно, то, что у нас все-таки существовал сплошной фронт, а не некие клинья, как у наших западных союзников.

Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер (слева) и обергруппенфюрер Ганс-Адольф Прютцман. Украина, 1942 год

Первая вылазка «Вервольфа» состоялась в сентябре 1944 года против наступавших частей Красной армии. По сути, это была классическая диверсионная деятельность, ничем не отличавшаяся от предыдущих диверсионных групп за исключением того, что она уже осуществлялась в рамках «Вервольфа». В итоге было взорвано два моста. Однако эту группу достаточно быстро вычислили и ликвидировали. В данной ситуации у советской армии никаких сантиментов не было, впрочем, как и у западных союзников.

Кстати, тема взаимоотношений местного населения и оккупационных властей, которая вольно или невольно связана с темой «вервольфов», тоже очень интересна. Мы уже говорили о том, что национальные окраины Германии достаточно долго кишели отрядами (условно назовем их «вервольфов»), но в большинстве своем это было вызвано жесткой политикой. И самое парадоксальное, что советская оккупационная политика не была самой безжалостной. Если посмотреть на то, что делали американцы или французы, то действия Красной армии и советских оккупационных властей не были столь ужасны. С этим, кстати, связано то, что в советской зоне оккупации с проблемой «вервольфов» удалось справиться достаточно быстро, за исключением нескольких случаев, которые, в частности, связаны с Судетами и Силезией. Дело в том, что там предпринимались массовое выселение и депортация немцев, и часть из них совершала набеги обратно. Мотивации были самые разные: личная месть, необходимость забрать имущество и так далее.

Если говорить про французов, то они вообще оказались в очень сложном положении. Дело в том, что Франция была одной из немногих стран-победительниц, которая перед этим войну Германии все-таки проиграла. Поэтому, как следствие, французские оккупационные власти откровенно мстили немцам, несмотря на то, что они не знали таких зверств, какие были, допустим, в Белоруссии и на Украине. Эту месть, жестокие действия никто не скрывал. Существовали официальные заложники, чего, кстати, не было в советской зоне оккупации. И вот эти действия вызывали недовольство местного населения, что рано или поздно приводило к появлению таких самостийных отрядов, которые автоматически зачислялись в «Вервольф».

Что касается Восточной Пруссии, то таких крупных диверсионных действий как в западной области Германии там не было. Это связано с некими эффективными мерами гражданской политики. В чем различие между западными и советскими войсками, когда они вступали на территорию Германии? В официальной установке, пусть и не всегда разделяемой. Советские войска освобождали германский народ от фашизма, западные союзники — от немцев. И во втором случае не делалось никаких различий между социал-демократами, антифашистами, просто гражданским населением, которое сочувствовало нацистам. Можно привести пример, который, возможно, сегодня покажется жутковатым. Летом 1945 года в Кельне англо-американцами была достаточно жестко, даже жестоко, разогнана антифашистская демонстрация из узников концентрационных лагерей. «Просто боялись любого скопища народа», — подумают многие. Союзники вообще боялись любой активности у немцев. Немец — он в любом качестве враг, даже если он коммунист или социал-демократ.

И с этой точки зрения советская оккупационная администрация куда активнее сотрудничала с немцами. И создание ГДР в 1949 году, и фактическая передача власти немцам в 1947 году, естественно, под патронажем, — в американской и французской зоне оккупации были просто немыслимыми явлениями.

Комендант Берлина Николай Берзарин беседует с трюммерфрау, 1945 год

Раз уж мы затронули послевоенную страницу истории, то отметим, что если поначалу основная деятельность «вервольфов» заключалась в военном противостоянии, то есть в попытке остановить наступающую Красную армию, равно как и армии союзников (кстати, достаточно наивно полагать, что такие небольшие отряды могли это сделать), то где-то в 1945 — 1946 годах это были мелкие вылазки, в основном сводившиеся к подрыву мостов, обрезанию линий связи, убийству отдельных милиционеров. Есть интересная статистика, которая говорит о том, что в 1946 — 1947 годах по процентному соотношению от рук «вервольфов» больше страдали польские и чешские милиционеры, нежели одиночно стоящие советские солдаты.

Если говорить о каких-то крупных акциях конца войны и послевоенного периода, то следует вспомнить убийство бургомистра Аахена Франца Оппенхофа, назначенного на этот пост американцами. Весь парадокс заключался в том, что Оппенхоф настаивал на активном привлечении немцев к работе в администрации, даже несмотря на то, что они в свою бытность являлись членами нацистской партии.

Согласно американским и английским источникам, убийство генерала Берзарина, коменданта Берлина, — тоже не что иное, как акция «Вервольфа»; у нас — автомобильная катастрофа. Не исключены ни первая, ни вторая версии, но все-таки отметим, что развалины Берлина, коими он являлся летом 1945 года, были просто созданы для диверсионных вылазок.

Мы уже говорили о том, что «Вервольф» был обращен не только против союзнических и советских войск, но и против самих немцев. Одной из функций организации было устрашение местного населения. Тут можно приводить массу примеров того, как расправлялись на территории, еще подконтрольной нацистам, с паникерами и пораженцами. Был один парадоксальный случай, когда в одном небольшом городке местный бургомистр попытался скрыться от наступающих советских частей и был выловлен «вервольфами», теми самыми, которых он сам набирал в команду, выполняя приказ сверху.

Насколько известно, в период создания «Вервольфа» подростков активно вооружали фаустпатронами. Существуют записи, свидетельства того, что юные партизаны доставляли достаточно много головной боли нашим танкистам, и не только нашим. Поймай солдат «вервольфа» — у него сразу же возникала дилемма: как его воспринимать — как ребенка или все-таки как нацистского пособника? Естественно, были и расправы с подобными злоумышленниками (не только с нашей стороны, но и со стороны союзников), и попытки переломить стереотипы молодежи в отношении новых властей, тем более когда стало понятно, что все это не хаотическое движение, а за этим стоят некие силы.

После войны, где-то до конца 1946 года, «вервольфы» действовали в центральной Германии. На окраинах их вылазки продолжались еще год, до конца 1947 года. А самое долгое, где они просуществовали, — это Южный Тироль — германоязычная территория, которая отошла к Италии. Здесь «вервольфы» воевали до конца 60-х годов.

Немногие знают, но советская историография грешила тем, что значительно преуменьшала степень сопротивления со стороны германского населения. Но все-таки следует отдать должное тем, кто работал с советской оккупационной администрацией. Эти люди не опирались исключительно на насилие, все-таки были некоторые меры социального воздействия. В частности, работа с немецкими антифашистами. За исключением британцев, американцы, канадцы, французы опасались делать это, подозревая, что среди антифашистов затесались тайные агенты «Вервольфа», которые пытаются влезть в новую администрацию для того, чтобы использовать свое положение для продолжения диверсий и террора. Примеры этому, кстати, были. Был выявлен некий «вервольф» Ярчук, польский фольксдойче, которого даже пытались в силу очень лояльного отношения назначить бургомистром одного небольшого города. Но потом выявилось, что он, оказывается, был специально заслан «Вервольфом». То есть к антифашистам у западных союзников было достаточно осторожное отношение, потому что они в любой попытке социальной и политической активности видели немецких партизан.

Вспоминается заметка, в которой призывалось не вступать в отношения с немецкими девушками. Мотивировалось это тем, что женщины специально будут заражать американских солдат сифилисом, дабы помогать деятельности «Вервольфа», организации, в которой состоят ее брат, ее сын и так далее. То есть американцы и англичане достаточно серьезно относились к этой угрозе. Почему? Потому что ничего не могли ей противопоставить. Они не имели практики ведения партизанской войны и противодействия ей. Некоторый опыт был у французов, но, опять же, этот опыт был связан с городской средой, не с руинами. Французское сопротивление действовало в совершенно других условиях.

Адольф Гитлер приветствует юношей из «Гитлерюгенда». Берлин, 1945 год

Что касается основной тактики «вервольфов», то она была до ужаса примитивной: партизаны закапывались в бункер (будь то лесная сторожка, пещера, какое-то другое укрытие), пропускали передовые части «вражеских» войск вперед и после этого наносили удар в тыл. Естественно, в данных условиях их достаточно быстро выявляли и ликвидировали.

А вот оружием «вервольфов» снабжали централизованно. Единственное, что успели сделать немецкие власти, — это создать огромные тайные склады, которые выявляли чуть ли не до середины 50-х годов. В последний момент, когда нацисты уже понимали, что скоро все рухнет, они наделали такое количество запасов, что ими можно было снабдить не одну армию. Поэтому в мае 1945 года у «вервольфов» были и отравляющие вещества, и несколько видов взрывчатки, и специальные баллоны для отравления источников воды. А уж об автоматах, гранатах, стрелковом оружии и говорить просто не приходилось.

Ну, и напоследок несколько слов о судьбе «Вервольфа». Большую часть диверсантов вылавливали, и поскольку они не попадали под действие Женевской конвенции, не являлись военнопленными, их расстреливали на месте. И только в особых случаях, как уже говорилось, с подростками, все-таки пытались вести некую работу.

Предыдущая статья: Чему равна скорость света Следующая статья: Чему равна скорость света