Изменения в грамматике русского языка примеры. Исторические изменения грамматического строя

Набор и состав грамматических категорий в каждом языке изменяются исторически. Грамматические категории формируются в процессе граммати-кализации , то есть превращения лексических единиц в грамматические. Само-стоятельная лексическая единица постепенно становится грамматическим пока-зателем – аффиксом или служебным словом. Так, например, определенный ар-тикль во многих языках возник из указательного местоимения: le, la во фран-цузском из латинских ille, illa – ‘тот’, ‘та’; неопределенный артикль часто про-исходит от слова «один» - как французские un, une ; немецкое ein ; английское a прежде значило ‘one’. Впоследствии местоимение стало грамматическим пока-зателем, то есть его употребление стало обязательным : употребление сущест-вительного без артикля уже не допускалось. Таким образом, свободное сочета-ние существительного с указательным или неопределенным местоимением превратилось в существительное с грамматическим показателем. Другой пример грамматикализации: в английском языке прежде свобод-ное сочетание глаголов shall (должен) и will (хотеть) с инфинитивом стало ана-литической формой будущего времени; самостоятельный глагол, утратив свое лексическое значение, стал грамматическим показателем. Аналогичный про-цесс происходит в настоящее время во французском языке с глаголами aller и venir в формах futur proche и passé immédiat, статус которых – устойчивое соче-тание или форма времени – является спорным (вообще же глаголы со значени-ем «идти», как и глаголы со значениями ‘быть’ и ‘иметь’, часто подвергаются грамматикализации в разных языках). Грамматикализация – это постепенно разворачивающийся процесс, занимающий достаточно длительные периоды, активно идущий и в живых современных языках, и мы можем наблюдать его промежуточные стадии. Грамматикализация сопровождается утратой семантической сложности , прагматической значимости, синтаксической свободы соответствую-щих единиц, а часто и фонетической редукцией. Это выражается, в частности, в том, что значения will, aller, venir как вспомогательных глаголов беднее, нежели значения соответствующих полнозначных глаголов (‘хотеть’, ‘идти’, ‘прихо-дить’): вспомогательный глагол уже не называет никакого действия или со-стояния, а только указывает на время действия. Вторая особенность заключает-ся в том, что грамматические значения имеют меньшую коммуникативную зна-чимость в высказывании; грамматические показатели меньше выделяют соот-ветствующие значения, нежели отдельные слова с тем же значением. Так, ука-зательные местоимения по сравнению с определенным артиклем в большей степени акцентируют значение определенности. Числительное «один» больше подчеркивает единичность, нежели форма единственного числа (ср. Он выпил стакан молока – Он выпил один стакан молока). Грамматическая информация, как правило, является попутной, а не основной, на грамматические показатели редко падает логическое ударение. Утрата синтаксической свободы нагляднее всего проявляется в том случае, когда прежде отдельное слово становится аффиксом. Так, формы француз-ского будущего времени futur simple образовались в результате присоединения глагола avoir, который слился с предыдущим словом и стал флексией: je parler–ai , tu parler-as , и в этом качестве показатель не может занимать иное место в предложении, переставляться, не может быть отделен от другой части формы (бывшего инфинитива) другим словом и т.д. Фонетическая редукция граммати-ческого показателя наглядна в примере с французским определенным артик-лем:ille – le, illa – la. Естественно, в истории различных языков происходит и обратный про-цесс – разрушение существующих грамматических категорий или отдельных грамматических значений. Деграмматикализация выражается в утрате регулярности в употреблении грамматических форм с их последующим отмиранием. Часто они вытесняются другими формами, и уход одних значений нередко связан с расширением других; таким образом, перестраивается вся система. Так, утрата звательного падежа в русском языке сопровождалась расширением функций именительно-го, утрата двойственного числа – расширением значения множественногоОтмиранию грамматической категории может способствовать ее чисто формальный характер, отсутствие семантической мотивировки (о чем говори-лось в предыдущем разделе). Не случайно разрушение родовых систем обычно начинается с отмирания семантически немотивированного среднего рода, как это произошло в романских языках. При разрушении грамматической категории отдельные формы могут со-храняться и продолжать свое существование в языке уже не как грамматиче-ские формы, а как самостоятельные лексические единицы – происходит лексикализация. Так, например, междометные глаголы в русском языке (прыг, хвать и тому подобные) исторически являются формой аориста (от прыгать, хватать ), но после утраты аориста стали восприниматься как особая группа глаголов и уже в этом качестве продолжает пополняться.

ЧАСТИ РЕЧИ - классы слов языка, выделяемые на основании общности нх синтаксических, морфологических и семантических свойств. Различаются знаменательные Ч. р. (существительное, глагол, прилагательное, наречие) и служебные (союз, предлог, частицы, артикль и др.). К знаменательным Ч. р. традиционно относят также числительные и местоимения. Иерархия признаков, лежащих в основе выделения Ч. р., по-разиому понимается в разных лингвистич. школах. Традиционно на первый план выдвигались морфологич. признаки, что обусловлено ориентацией европ. яз-знаиия на флективные и агглютинативные языки. Расширение типологич. перспективы привело к осознанию неуинверсального характера морфологич. признаков. При типологич. анализе универсальное определение Ч. р. основывается на синтаксич. характеристиках, тогда как морфологич. параметры выступают в качестве дополнительных, значимых для флективных и агглютинативных языков. В качестве дополнительных выступают и семантич. свойства, существенные прежде всего для идентификации Ч. р. в разных языках. При типологич. анализе к одной Ч. р. относят слова, способные стоять в предложении в одинаковых синтаксич. позициях или выполнять одинаковые синтаксич. функции. Напр., одним из признаков, различающих существительное и глагол в рус. яз., является возможность быть главным членом атрибутивной конструкции с прилагательным («быстрый шаг» при невозможности «быстрый шагать»). При этом важен не только набор синтаксич. функций, но и степень характерности каждой из функций для данной Ч. р. Эти функции распадаются на первичные и вторичные (связанные с определ. морфологич. и синтаксич. ограничениями). Так, в рус. яз. и существительное, и глагол могут выступать как в функции подлежащего («Человек любит», «Курить - здоровью вредить»), так и в функции сказуемого («Иванов - учитель», «дерево горит»), однако для глаголов функция сказуемого первична, а функция подлежащего вторична, для существительного же функция подлежащего первична, а сказуемого - вторична, что и выражается в ряде ограничений, налагаемых на употребление существительного и глагола во вторичных функциях. В типологич. перспективе оказывается сомнительной правильность выделения в качестве отд. Ч. р. местоимений и числительных (для большинства языков), т. к. принципы выделения этих классов отличаются от принципов выделения других Ч. р. Слова этих классов обычно разнородны по своим синтаксич. функциям и примыкают с этой точки зрения к разл. классам слов (см. Местоимение, Числительное). Поэтому их часто рассматривают как подклассы внутри др. Ч. р. (ср. существительные-числительные «три >, «четыре», прилагательные-числительные «первый», «второй»). Хотя синтаксич. признаки выделения Ч. р. типологически универсальны, а морфологич. признаки таковыми не являются, именно морфологич. признаки, имеющие явное (эксплицитное) выражение, могут быть определяющими для языкового сознания носителей флективных и агглютинирующих языков.Для глагола устанавливается общее значение действия или состояния, для прилагательного - каче- ства, для наречия - признака действия или качества. Семантич. признаки лежат в основе типологич. идентификации Ч. р. в разных языках. Так, мы можем говорить, что существительное имеется и в рус, и во Вьетнам, языках потому, что в иих выделяется (по разным синтаксич. признакам) класс слов, содержащий наименования предметов. Состав Ч. р. в разных языках различен. Различия касаются как самого состава, так и объема отд. Ч. р. Так, в рус, франц., лат. языках выделяются существительное, прилагательное, глагол, наречие. В ряде языков Сев. Америки и Африки наречия и прилагательные не различаются. В кит. яз. различаются имя, предикатив (глагол, прилагательное), наречие. В нек-рых языках вычленяются только имя и глагол (напр., в индейском языке йума). Наиболее постоянным в языках является противопоставление имени и глагола. Ломоносов в «Российской грамматике» выделил 8 Ч. р.: имя (собственно имя, прилагательное и числительное), местоимение, глагол, причастие, наречие, предлог, союз, междометие. Смот-рицкий и Ломоносов пользовались термином «части слова»; в 19 в. его сменил термин «части речи».Проблема, касающаяся сущности Ч. р. и принципов их выделения в разл. языках мира,-одна из наиболее дискуссионных проблем общего яз-знания. На протяжении 19 в. к этой проблеме обращались А. X. Востоков, Г. П. Павский, К. С. Аксаков, Ф. И. Буслаев и др. В кон. 19 в. А. А. Потебня и Ф.Ф. Фортунатов выдвинули разные принципы классификации Ч. р. Потебня на первое Mecto поставил семантику Ч. р., указав также и на их синтаксич. роль. Фортунатов построил классификацию Ч. р. на последовательном проведении морфологич. припципа, назвав классы слов (Ч. р.) формальными классами. Дальнейшие классификации Ч. р. в рус. яз-знании строились на совмещении принципов, предложенных Потебней и Фортунато- вым. По мнению Щербы, к-рый первостепенное значение придавал семантич. признаку, основанием для классификации Ч. р. являются общие для всех языков мира категории: предметность, действие, качество. Многоступенчатую классификацию Ч. р. для рус. яз. предложил В. В. Виноградов, относя к Ч. р. ие все слова, а лишь те, к-рые являются членами предложения. Наряду с системой Ч. р. Виноградов выделил систему частиц речи (частицы, частицы-связки, предлоги и союзы) и образующие особые структур-но-семантич. разряды слов модальные слова и междометия. с точки зрения языковых универсалий Ч. р. определяются как функционально-семантич. классы слов. Др. лингвисты считают, что Ч. р.- это логич. разряды слов и поэтому решающее значение при выделении Ч. р. имеют их морфологич. признаки. Ч. р. рассматриваются как лекси-ко-грамматич. разряды слов, к-рые отличаются друг от друга не только рядом грамматич. черт (морфологически - изменяемостью и неизменяемостью, способом изменения, парадигматикой; синтаксически - способами связи с др. словами н сиитаксич. функцией), но и лексически. Эта точка зрения является наиболее принятой в совр. сов. яз-знании. Существуют разл. точки зрения по поводу того, являются ли категориальные значения Ч. р. изначальными или оии возникли под влиянием синтаксиса. В сов. лингвистике высказывалось мнение, что Ч. р.- это морфологизиров. члены предложения (Мещанинов, Дегтярев). Функционально-семантич. разряды слов не обладают мобильностью. В этом смысле каждый язык имеет «секторную» структуру, т. е. каждый элемент языка имеет собств. строго очерченную и строго определ. сферу действия, несмотря иа случаи тождественности по форме с к.-л. др. элементом языка, выступающим в др. функции.

Грамматика, особенно морфология, является наиболее устойчивой стороной языка, но изменяется и она. Каждая грамматическая форма имеет две стороны: грамматическое значение и грамматическое средство, которым оно выражается. Исторические изменения касаются и самих грамматических значений, и их выражения.

Любая грамматическая форма существует не сама по себе, а в ряду других форм, которым она противопоставлена. Этот ряд грамматических форм имеет, таким образом, общее грамматическое значение (оно называется грамматической категорией), которое как раз и проявляется в противопоставлении этих форм. Например, категория времени в русском языке проявляется в противопоставлении настоящего, прошедшего и будущего времени. Благодаря такой связи всякое изменение в составе грамматических форм отражается на других формах той же категории, а иногда может привести к утрате самой категории. Например французский язык возник на основе латинского языка, который имеет пять падежных форм: именительный и четыре косвенных падежа. Но уже в старофранцузском языке число падежей сократилось до двух (именительный и косвенный). Значение этого косвенного падежа, который заменил собой четыре утраченных, конечно, не равнялось значению ни одного из прежних падежей. Оно стало более широким и абстрактным. Косвенный падеж указывал лишь на зависимость существительного от других слов, в отличие от независимого именительного падежа. Другие, более конкретные значения (например, значение принадлежности, которое прежде выражалось генитивом, адресата действия, выражавшееся ранее дативом) стали передаваться предлогами. На протяжении XIV-XV вв. утратилось различие между этими двумя падежными формами, а тем самым утратилась и категория падежа вообще. В современном французском языке падежей нет.

Но грамматические категории не только упрощаются и исчезают. Существуют и противоположные изменения. Возникают новые грамматические категории. Так, например, в современном русском языке есть грамматическая категория одушевленности - неодушевленности, которой не было в древнерусском языке. Категория одушевленности - неодушевленности проявляется в том, что у одушевленных существительных винительный падеж совпадает с родительным, а у неодушевленных - с именительным (Я вижу брата, но Я вижу стол). В древнерусском языке названия живых существ и неживых предметов первоначально склонялись одинаково, следовательно, одушевленности и неодушевленности как грамматической категории не было. Она сложилась в XV-XVII вв.

Некоторые изменения касаются только средств выражения грамматических значений, не затрагивая самих значений. Эти изменения разнообразны по характеру и масштабам. Здесь возможны и отдельные изолированные изменения. Например, местоимения я и ты прежде имели в родительном винительном падежах окончание -е (мене, тебе). Впоследствии его заменило окончание -я (меня, тебя) под влиянием кратких местоимений (мя, тя), которые затем исчезли из языка. Формы мене, тебе сохранились только в говорах. Но такие изолированные изменения редки. Не только сами грамматические значения, но и средства их выражения образуют систему (таковы, например, словоизменительные типы: типы склонения и спряжения). Поэтому изменения окончаний одних форм часто влекут за собой изменения всей системы словоизменительных типов.

Сейчас слова плод и мед принадлежат к одному склонению. В древнерусском языке эти существительные принадлежали к разным склонениям. В родительном падеже было плода, но меду, в дательном - плоду, но медови. Но некоторые формы у них совпадали: именительный и винительный падежи - плодъ, медъ. Под влиянием одних падежных форм объединились и другие, два склонения слились в одно (см. Аналогия в грамматике).

Изменения могут затрагивать и сам способ выражения грамматических значений. Например, формы числа существительных во французском языке когда-то различались при помощи окончаний. Затем окончания множественного числа утратились, сохранившись только на письме, а показателями числа существительных стали служебные слова - артикли (сравните: le talon - «каблук», les talons - «каблуки»; la maison - «дом», les maisons - «дома»» (конечное s не произносится).

Чтобы продемонстрировать различные типы грамматических изменений, мы отдельно рассмотрели изменения в самих грамматических категориях и в средствах их выражения. Но в действительности эти изменения часто совмещаются и переплетаются: изменения в выражении грамматических значений вызывают и изменения грамматических категорий, а изменение грамматических категорий оказывает влияние на перестройку словоизменительных типов.

Так обстояло дело с возникновением в русском языке категории одушевленности - неодушевленности. Что же послужило причиной возникновения новой категории? Причина была в совпадении окончаний именительного и винительного падежей у существительных мужского рода. В индоевропейском праязыке (предке многих европейских языков, в том числе и славянских) эти падежи различались. В результате различных фонетических процессов в праславянском языке и тот и другой падеж у существительных некоторых типов склонения оканчивался на редуцированные гласные ъ и ь (плодъ, сынъ, гость), которые потом утратились. Совпадение именительного и винительного падежей создавало то неудобство, что мешало различать субъект действия (того, кто совершает действие) и объект, на который направлено действие. Особенно неудобно было совпадение этих форм в названиях живых существ (и прежде всего людей), потому" что они могли быть и субъектом, и объектом действия: Иван победил Петр - кто кого победил? Избавляясь от этого неудобства, русский язык пошел по такому пути: вместо прежней формы винительного падежа стала употребляться новая форма, совпадающая с родительным (как у личных местоимений): Иван победил Петра. Сначала такая форма употреблялась только у существительных, обозначающих лицо мужского пола, но потом распространилась на названия других живых существ. Сложилась категория одушевленности - неодушевленности.

Другой пример влияния изменений в грамматических средствах на сами грамматические категории. Уже говорилось, что количество типов склонения в русском языке сократилось. В частности, слились два типа склонения существительных мужского рода: представителем одного типа является, например, слово лес, а другого - мед. Эти существительные в родительном, дательном и местном (впоследствии предложном) падежах имели разные окончания. После слияния двух типов склонения одно окончание у каждой падежной формы оказалось лишним.

Что же произошло?

Из двух окончаний дательного падежа (-у и -ови) сохранилось только окончание -у. Оба окончания родительного падежа (-а и -у) сохранились, но стали употребляться в разном значении. Окончание -у стало выражать значение части целого (наряду с некоторыми другими); например: вкус меда, но стати меду, дай мне меду (какое-то количество). В современном языке окончание -у постепенно вытесняется окончанием -айв этом значении. Оба окончания предложного падежа (в лес-е и в мед-у) тоже сохранились (хотя и в небольшой группе слов) и также стали различаться по значению; сравните: быть в лесу и понимать толк в лесе.

Так появились новые падежные значения Система падежей усложнилась.

Как видно из приведенных примеров, в исторических изменениях словоизменительных типов большую роль играет аналогия, т. е. изменение форм одних слов под влиянием других, в чем-то схожих (см. Аналогия в грамматике) . Однако аналогия только тогда становится активной действующей силой, когда она помогает осуществить полезные для грамматической системы преобразования, например освободить язык от излишнего многообразия в средствах выражения одних и тех же значений.

Однонаправленные изменения в выражении различных категорий могут изменить грамматический строй языка. Так, французский и английский языки из синтетических языков у которых грамматические значения выражаются преимущественно внутри слова превратились в аналитические, для которых характерно выражение грамматических значений вне слова, при помощи служебных слое и порядка слов (см. Аналитические и синтетические языки).

В литературном языке второй половины XIX - начала XX в. основные изменения происходили в плане активизации одних моделей и ограничения других, в плане устранения одного из типов одинаковых конструкций, в плане закрепления стилистических функций за рядом конструкций.

1. В области простого предложения произошли некоторые изменения в системе сказуемого Шведова Н.Ю. Изменения в системе простого предложения. - Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. М., 1964..

В первой половине XIX в. прекращается употребление многих форм связочных сказуемых, и в языке второй половины XIX в. употребляется лишь одна форма: связка есть и существительное в именительном падеже. Построения такого типа закрепляются за книжными текстами с логизированной речью. У И.С.Тургенева: Самолюбие, как деятельное стремление к совершенству, есть источник всего великого.

Широко распространяются конструкции с местоимением это, сочетанием местоимения это с глаголом-связкой был, сочетанием это есть в роли связочного слова. У Бунина: А побывать на Донце… - это была моя давнишняя мечта.

Сокращается употребление сказуемых с формой связки суть, уже во второй половине XIX в. свойственных лишь научной литературе и деловой речи, хотя такие конструкции продолжают употребляться в научных сочинениях на протяжении всего XIX в.

Уходят из употребления инфинитивные сказуемые со связкой есть, поэтому нормой для современного языка становится употребление бессвязочных конструкций.

Широко употребляются сказуемые со связочным глаголом значит(у В.Г. Короленко: Сказать слишком много--иногда значит не сказать ничего) и сочетанием это значит (у В.И. Писарева: …Не видеть в жизни ничего выше и обаятельнее взаимной любви… -- это значит не иметь понятия о настоящей жизни).

В конце ХVIII - начале ХIХ века в бессвязочном сказуемом происходит активизация творительного предикативного, вытесняющего собою именительный предикативный, однако во второй половине XIX в. употребление существительных в форме творительного падежа в составе сказуемого ограничивается. Основным для современном языка является разграничение значений этих конструкций: творительный падеж употребляется для обозначения временного пребывания кого-либо в определенном состоянии, положении. У М.Горького: Я снова посудником на пароходе. Именительный падеж употребляется для указания на постоянный признак. У А.Т. Твардовского: Но хоть земля - везде земля, а как-то по-другому чужие пахнут тополя и прелая солома.

Ограничиваются в употреблении в роли сказуемого краткие формы прилагательных при активизации полных форм. В поэтической речи до сих пор преобладают краткие прилагательные. У Е.Евтушенко: Она туманна, как осенней ночью Туманны Патриаршие пруды; мальчишка этот стар. Таким он рано стал.

Активируются безличные предложения с именительным падежом существительного в роли главного члена (Всем не мед - говорит он. - Не одним господам - И.А.Бунин), инфинитивные предложения с различными частицами (Хоть убежать, Вот бы поймать и т.п.).

2. Изменения произошла в системе осложненного предложения Ковтунова И.И. Изменения в системе осложненного предложения. - Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. М,1964..

Утрачиваются деепричастные обороты, совпадающие по значению с придаточными предложения, заменяясь придаточными предложениями.

Сокращается употребительность деепричастных оборотов с деепричастием будучи. У М.Ю.Лермонтова: Будучи эгоист в высшей степени, он однако слыл всегда добрым малым. Именная часть при сохранении такого оборота выражается формой творительного падежа.

Во второй половине XIX в. распространяются деепричастные обороты со сравнительным значением.

Причастные обороты с краткими формами причастий, относящимися к сказуемому, уходят из различных стилей литературного языка и языка художественной литературы, оставаясь достоянием поэтической речи. У И.А.Бунина: И, зноем истомлен, я на пути стою, - и пью лесных ветров живительную влагу.

В языке художественной литературы активизируется употребление обособленных прилагательных, полных и кратких, имеющих значение качественной дополнительной характеристики кого-, чего-либо.

Обособленные группы с прилагательными в краткой форме остаются достоянием поэтической речи.

3. Изменения произошли в системе сложноподчиненного предложения Поспелов Н.С. Основные направления в развитии структурных типов сложноподчиненного предложения в русском литературном языке XIX в., а также:Развитие предложений «одночленной» структуры. - Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. М..1964..

Во второй половине Х1Х века ряд синтетических конструкций сужает сферу употребления, другие конструкции совсем уходят из языка, более четкими становятся оттенки значений многих сложноподчиненных предложений, проявляется стремление к наиболее тесному объединению частей каждой конструкции, происходит укрепление подчинительной связи и усиление роли подчинительных союзов как средств выражения тех или иных отношений.

В определительных придаточных предложениях относительное местоимение занимает место, свойственное современному словорасположению, т.е. становится в начале придаточного предложения, если оно является подлежащим или членом предложения, зависящим от глагола, если же местоимение зависит от существительного, то оно становится после главного слова того словосочетания, в состав которого оно входит.

Начиная с Х1Х века получают распространение конструкции в соотносительными местоимениями такой - какой

А если даже ты придуман мной, такой,

Какого встретить мне хотелось,

Я не хочу встречать тебя зимой,

Чтоб выдумка моя не разлетелась.

Со второй половины Х1Х века укрепляется употребление определительных придаточных предложений с относительным местоимением что и указательным местоимением тот же в главном предложении.

Следовательно, к концу Х1Хвека начинают широко употребляться союзы если, когда, при условии, в случае, потому что, затем чтобы, ввиду того что, вследствие того что, в силу того что, благодаря тому что, в связи с тем что, вытесняя союзы ежели, коли, коль, кабы, буде, понеже, поелику.

4. Происходят изменения в системе словосочетаний: отдельные типы словосочетаний уходят из языка (наскучить жизнью), другие появляются в нем (дети с улицы, бутылка из-под вина, прогулка верхом, человек так себе, свободный от работы), многие конструкции заменяются новыми (учитель в красноречии - учитель красноречия, урок из географии - урок географии и т.п.) Белошапкова В.А., Золотова Г.А., Прокопович Н.Н., Филиппова В.М. изменения в системе словосочетаний - Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. М., 1964. .

Активизируется употребление словосочетаний с предлогами после, во время, в течение, в продолжение.

Сокращается свободное употребление словосочетаний, состоящих из существительных и прилагательных, обозначающих принадлежность предмета чему-либо (в Словаре 1847 года, например, как нормативные указаны сочетания: зонтичная рукоятка, сковородная рукоятка, халатный пояс, чашная ручка), заменившихся сочетаниями двух существительных.

Ряд беспредложных сочетаний существительных заменяется предложными сочетаниями (хлопоты отъезда - хлопоты об отъезде, друзья лицея - друзья по лицею). С другой стороны, некоторые предложные словосочетания вытесняют беспредложными (от сената предписание - предписание сената, ответ от друга - ответ друга).

5. В области морфологии существенных изменений не произошло. Можно констатировать лишь отдельные случаи исчезновения тех или иных форм (в дому, учители, зуб, пуд - родительный падеж множественного числа, виднеть, писомый и др.).

Произошел ряд изменений в системе глагола Авилова И.С., Ермакова О.П., Черкасова Е.Т., Шапиро А.Б. Глагол, наречие, предлоги и союзы. - Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX в. М., 1964.. Во второй половине XIX в. продолжается процесс упорядочения рядов видовой корреляции. Например, в ряду багрить и обагрять - обагрить, ничтожить и уничтожать - уничтожить и т.п. Один из глаголов несовершенного вида перестает употребляться, используясь лишь в поэтической речи и стилизованных прозаических произведениях.

Из употребления вышли многие приставочные глаголы несовершенного вида: согрешать, поспешать, потоплять, уступив место бесприставочным глаголам (грешить, спешить, топить).

Ряд глаголов с суффиксов -а- вытеснил из употребления глаголы с суффиксами -ива-, -ыва- (вверивать - вверять, испаривать - испарять, прилепливать - прилеплять), с другой стороны, многие глаголы с суффиксом -а- заменились глаголами с суффиксом -ива-, -ыва- (выловлять- вылавливать, отоплять- отапливать и т.п.).

Пополняется ряд приставочных глаголов: с приставками -от-,-вы-, раз-, под-.

Увеличивается количество глаголов, образованных от имен существительных с суффиксами -нич-, -ич- (паясничать, обезьянничать, скрытничать, фамильярничать), -ова- (секретарствовать, учительствовать), -ирова- (балансировать, контролировать, позировать, пропагандировать).

Сокращается употребление глаголов многократного вида (споривать- спорить, обедывал- обедать), форм прошедшего времени глаголов с суффиксом -ну- (проникнул, померкнул, воскреснул, избегнул).

Во второй половине Х1Х века пополняется категория наречий за счет образования от имен прилагательных с суффиксом -ическ- (мелодически, автоматически, математически), с приставкой -по и суффиксами -ому, -ему-, о-, -е- (по-местному, по-родственному, по-настоящему, материально, впечатляюще).

В системе имен существительных произошло немного изменений Земская Е.А., Плотникова-Робинсон В.А., Хохлачева В.Н. и Шапиро А.Б. Изменения в словообразовании и формах существительного и прилагательного.- Очерки по исторической грамматике русского литературного языка Х1х в. М., 1964.. Завершается процесс устранения дублетности, т.е. определяется род имен существительных, до сих пор употребляющихся то в одной, то в другой форме: овощ и овощь, облак и облако, ставня и ставень. Существительное облако имеет только форму среднего рода, форма облак возможна лишь в поэтической речи:

Смычок запел.

И облак душный над нами встал.

И соловьи приснились нам.

Ряд существительных начинают употребляться как в единственном так и во множественном числе: власт- власти, сфера- сферы.

Ветер взвихрил снега.

Закатился серп луны;

И медленно, пойдя меж пьяными,

Всегда без спутников, одна,

Дыша духами и туманами,

Она садится у окна.

(А.А.Блок)

Сокращается употребление форм на -у в родительном падеже у существительных мужского рода, колебание в употреблении форм имен существительных в предложном падеже, использование форм именительного падежа множественного числа существительных мужского рода на -ья (листы- листья)

В конце Х1Х века подготавливаются орфографическая реформа, осуществленная частично в 1918 году.

Таким образом, в литературном языке послепушкинской поры наиболее существенные изменения произошли в словарном составе. В грамматическом строе литературного языка этого периода больших изменений не произошло: дальнейшее развитие грамматических вариантных, дублетных форм закрепления за такими формами определенных стилистических функций.

Х1Х век- это век расцвета русской литературы. В 30-40 годы язык художественной литературы оказывает влияние на развитие публицистических стилей. В 60- 70 годы публицистические стили, испытавшие влияние научной прозы, воздействуют на язык художественной литературы. Возрастает роль писателя в процессе дальнейшего развития языка художественной литературы, ее взаимодействия с литературным языком и живой народной речью. Лермонтов, Гоголь и другие писатели Х1Х- ХХ веков развивают пушкинские традиции в отборе языковых средств из литературного языка и живой речи.

При анализе языка и стиля произведений Лермонтова, Гоголя и других писателей этого периода следует разграничивать их роль в истории русского литературного языка и в истории языка художественной литературы.

С середины Х1Х века формируются стили современного русского литературного языка. Важную роль в формировании публицистического стиля сыграли Белинский, Герцен, Чернышевский и Добролюбов. Формирование стилей научной прозы связано с именами Лобачевского, Тимирязева, Сеченова, Менделеева.

В конце Х1Х века в России появляются первые марксистские кружки, формируется терминология марксистского учения о законах развития экономической и общественно- политической жизни. Важную роль в формировании экономической, общественно-политической, философской терминологии, в создании современных научных, научно-популярных, публицистических стилей сыграли труды В.И.Ленина.

На протяжении истории наблюдается возникновение новых грамматических категорий или отдельных новых граммем. Пример появления новой категории - возникновение категории определенности/неопределенности в романских и германских языках. В древнейшую пору ни этой категории, ни ее «носителя» - артикля в этих языках еще не было. Постепенно, однако, расширялось употребление указательного местоимения "тот", и одновременно шел процесс «угасания» его лексического значения. Из слова, специально подчеркивавшего частную предметную отнесенность существительного (см. §97), оно превращалось в грамматический показатель определенности, в артикль, способный выступать уже и в случае общей предметной отнесенности. Латинское сочетание ille cam"s еще значило "та собака", развившаяся из него французская форма le chien уже значит "(определенная) собака", а нередко и "собака как общее понятие". Вслед за определенным артиклем появляется и неопределенный (un chien "одна собака"  "неопределенная, какая-то собака" и, наконец, "всякая собака"). Противоположные процессы - отмирание отдельных граммем и целых грамматических категорий. Примером утраты отдельных граммем могут служить исчезновение двойственного числа в ряде языков, исчезновение в романских языках среднего рода, имевшегося в латыни, слияние в шведском и датском мужского и женского рода в «общий род», сохраняющий противопоставленность среднему роду. Конечно, утрата граммемы тоже связана с перестройкой всей категории. Значение двойственного числа было поглощено множественным, расширившим сферу своего употребления, само противопоставление чисел стало в языке более обобщенным 1 . Пример утраты целой категории - судьба грамматического рода в английском языке: в древнеанглийском существовали, как и в других германских языках, три рода - мужской, женский и средний, а современный английский, утратив родовые различия в существительных и прилагательных, сохранил только в местоимениях противопоставление he: she: it, причем первые две формы использует в основном для лиц, сообразно их полу, а третью - для животных. Яркий пример изменения внешних форм выражения грамматических значений - переход романских, германских и некоторых других языков от синтетических флективных падежей к аналитическому выражению синтаксических связей имени существительного с помощью предложных сочетаний, а также порядка слов. В ряде случаев и в истории русского языка старые беспредложные сочетания косвенных падежей заменились предложными.

Исторические изменения в словарном составе языка. Устаревание слов или отдельных значений слов. Историзмы и архаизмы. Неологизмы. Пути их появления в языке (словообразование, изменение лексического значения, заимствование).

Это касается по преимуществу образования производных слов от уже имеющихся, заимствования и собственноязычного создания терминов и различных полисемических переносов значения.Это, однако, мало касается основных пластов лексики, того, что называют основным словарным фондом или основным фондом лексики, который используется для образования новых производных слов и переносных значений. Основной фонд лексики изменяется медленнее, чем периферийные и специальные пласты словарного состава, но и здесь происходят изменения либо путем образования новых производных слов от непроизводных, причем само производящее непроизводное слово может и утратиться. Выпадение слов из словарного состава никак нельзя себе представлять как внезапное исчезновение того или иного слова; это постепенный переход слов из активного словаря в пассивный; таковы все «исторические» слова, которые когда-то называли современные эпохе реалии, а затем уже утраченные. Эту категорию слов следует отличать от а р х а и з м о в, т. е. устарелых слов, которые обозначали реалии, не утраченные, но называющиеся по-другому. Новые слова в языке называются неологизмами; таковы для русского языка XX в. слова большевик, партиец, оборонец, надомница, выдвиженец, значкист, колхоз, комсомол, обезличка, уравниловка, умелец и др., не говоря уже о множестве заимствованных терминов (типа комбайн, контейнер, скутер, глиссер).Причины и пути появл.новых слов: Изобретение слов встречается крайне редко, что лишний раз подтверждает устойчивость языка и его словообразовательных элементов. Создание новых слов по имеющимся моделям на базе существующих в языке слов – очень продуктивный способ обновления словаря. Заимствования- Обогащение словарного состава языка за счет словаря других языков – обычное следствие взаимодействия разных народов и наций на почве политических, торговых, экономических отношений. Расширение словарного состава путем словообразования следует рассматривать в грамматике, потому что словообразование – явление грамматическое, хотя результаты этого процесса получают свое место в лексике; что же касается обогащения словарного состава путем переноса значений уже имеющихся слов, то это сфера лексики. В лексике может происходить дифференциация по значениям в пределах даже близкородственных языков.

58.Исторические изменения в морфологической структуре слова. Явления опрощения, переразложения и осложнения .

В ряде случаев прослеживаются исторические изменения в морфологической структуре слова и его форм, слияние и расщепление морфем либо перераспределение «звукового материала» и компонентов значения между морфемами в составе слова. Эти процессы были описаны В. А. Богородицким (1857-1941), предложившим для обозначения двух важнейших типов таких процессов термины «опрощение» и «переразложение». Опрощение есть слияние в одну морфему двух или нескольких морфем, входящих в состав слова (словоформы). Опрощение происходит постепенно, и иногда наблюдаются переходные случаи «полуопрощения»: вкус уже нормально не связывается с кусок, кусать, хотя в каких-то ситуациях старые связи еще могут «актуализироваться». Переразложение есть перераспределение «звукового материала» между экспонентами соседних морфем, сдвиг «морфемного шва» Вот некоторые примеры: в парах обнять - объятия, принять- приятие, поднимать - подымать, предпринимать - предприимчивей мы наблюдаем чередования /n"/ /j/ или /n"/ нуль согласного. При «народно-этимологическом» осмыслении слова (нередко наблюдается явление, противоположное опрощению,- осложнение морфологической структуры, замена одной морфемы несколькими (обычно двумя). Так, слово, обозначающее гамак, было заимствовано испанцами из одного туземноамериканского языка в зоне Карибского моря и вошло во многие европейские языки как немо-тивированное слово с безаффиксной, корневой основой исп. hamaca, фр. hamac, русск. гамак; но в нидерландском и в некоторых других германских языках в результате народной этимологии оно было ассоциировано с глаголом "висеть" и преобразовано в сложное, двухкоренное: нидерл. hangmat, нем. Hängematte, шведск.hängmatta.

Основные понятия, связанные с изучением фонографического (фонемографического) письма. Алфавит, графика и орфография.

Принципы орфографии. Алфавит - это та часть инвентаря графем фонемографи-ческого письма, которая упорядочена в стандартной последовательности, в определенном «алфавитном порядке». Так, в современный русский алфавит входят все буквы, используемые в русском письме, включая ь и ъ, но не входят знаки ударения и переноса, знаки препинания. Для алфавита важно не столько то или иное звуковое значение графемы, сколько самый факт ее прикрепления к определенному месту в условной последовательности графем. Графика и орфография вместе охватывают всю совокупность правил функционирования графем фонемографического письма. Правила эти распадаются на два цикла:1. правила о соответствиях, связывающих в данной системе письма отдельные графемы и их комбинации с теми или иными звуковыми, фонологически существенными единицами языка (фонемами, слогами, ДП фонем, про-содемами) и их сочетаниями. Соответствия эти могут формулироваться двояко: либо в виде правил чтения графем и их комбинаций, либо в виде правил обозначения на письме фонем, их сочетаний, просодических явлений.2Правила орфографии правила написания значащих единиц языка, прежде всего морфем и слов, а также письменного оформления словосочетаний и предложений. Орфография предполагает наличие соответствующих орфоэпических предписаний, устанавливающих «правильное произношение», т. е. более или менее строго определенное прочтение значащих единиц, записанных по ее нормам. Принципы орф: 1 «фонетический» - «как слышится, так и пишется». Однако не всякое написание, прямо отражающее произношение, определяется «фонетическим» принципом орфографии. 2морфематический. Суть его состоит в стремлении подчеркнуть единство морфемы, несколько сгладив на письме реальное варьирование экспонента. проявляется в игнорировании, живых чередований. 3«символико-морфологический»- Суть его состоит в стремлении обозначить единым письменным знаком граммему, т. е. член грамматической категории, распространить этот письменный знак и на формы, реальное звучание которых не дает для этого оснований. 4Четвертый дифференцировочным (иногда также «символическим», или «иероглифическим»). Он состоит в стремлении разграничить на письме лексическиеомонимы, закрепив за каждым из них разные написания. 5 «исторический», «консервативным»- сохранение написания, установившегося и ставшего привычным, но не отвечающего ни реальному произношению, ни морфологическим отношениям в современном языке.

60.Письмо в его отношении к языку. Графема и ее варианты. Идеография и фонография.

Письмо является вторым по важности - после звукового языка - средством общения людей. Оно возникло значительно позже языка в раннеклассовом обществе в связи с усложнением хозяйственной жизни и появившейся потребностью как-то фиксировать информацию для сохранения ее во времени и для передачи на расстояние. Предшественниками письма были знаки, не связанные с языком и выполнявшие чисто мнемонические функции, т. е. служившие средством напоминания о тех или иных фактах (событиях, количестве каких-либо предметов и т. п.) совершенно независимо от языковой формы воплощения соответствующей информации. Но постепенно такое «предписьмо» превращалось в письмо: оно все теснее связывалось с языком, начинало все полнее и точнее передавать языковое сообщение, и притом не только его содержание, но и его внешнюю (звуковую) форму. Со временем письмо начинает оказывать влияние на язык, что становится особенно ощутимым с распространением грамотности. Аналогично тому, как мы различаем язык и речь, так, говоря о письме, мы должны различать, с одной стороны, систему письма (инвентарь начертательных знаков и правила их функционирования), а с другой - конкретные акты использования этих знаков и возникающие при этом письменные тексты. Начертательные знаки, составляющие инвентарь письма,- это буквы, цифры, знаки препинания и разные другие фигуры и изображения. Каждый знак может рассматриваться как определенный элемент в данной системе письма, т. е. как абстрактная, многократно повторяющаяся в текстах единица - графема 1 . В кон-кретном тексте мы имеем дело с экземплярами графемы - отдельными графами. Граф относится к графеме так же, как фон - к фонеме, морф - к морфеме и т. д. По своему начертанию графема может быть составной; такова, например, графема ch, выступающая с разным значением в латинском письме ряда народов. Графема обычно имеет варианты - аллограф±мы, в частности и такие, которые по начертанию мало похожи друг на друга и объединяются в одну графему только функционально. Среди аллографем следует различать стилистические (например, печатные и соответствующие рукописные буквы), факультативные (например, русские рукописные позиционные (греческая «сигма» в форме σ в начале и середине слова и в форме ς на конце слова),комбинаторные (например, в арабском письме, где многие буквы имеют до 4 вариантов, используемых в зависимости от наличия или отсутствия справа и слева определенных других букв). Что касается отношений (например, в современном русском письме) между прописной и соответствующей строчной буквами, то с точки зрения своих звуковых значений эти буквы должны были бы рассматриваться как аллографемы одной графемы; вместе с тем наличие у прописных букв ряда специальных функций обособляет их в отдельный подкласс, противостоящий подклассу строчных букв, и тем самым до некоторой степени придает прописным буквам качество отдельных графем.В зависимости от того, какого рода языковая единица обозначается письменным знаком, различают два вида письма - фонографию, т. е. «запись звуков», и идеографию, т. е. «запись идей», и соответственно два главных типа графем - фонограммы и идеограммы. Фонограммы - такие письменные знаки, которые обозначают звуковые единицы или звуковые особенности языка1 . Они только косвенно - через передачу звучаний - связываются со смыслом. Среди фонограмм могут быть выделены: 1) фонемограммы, соответствующие отдельным фонемам; 2) силлабограммы, соответствующие слогам или по крайней мере сочетаниям согласной и гласной фонем в рамках слога (русские буквы я, ю, е, ё в положении не после согласных букв, например в я, пою, её, также и в яд, поют и т. д., где конец того же слога обозначен фонемограммой, знаки письма кана, применяемые японцами для записи грамматических морфем слова и в некоторых других случаях); 3) знаки для сочетаний фонем, не соотносимых с делением на слоги; 4) знаки для дифференциальных признаков фонем; 5) разного рода просодемограммы, например знаки ударения, применяемые в отдельных случаях в русском письме, знаки тонов в современном вьетнамском письме; 6)смешанные типы фонограмм. Идеограммами мы называем письменные знаки, передающие значащие единицы языка непосредственно (не через передачу звучания этих единиц). Типичными примерами идеограмм являются цифры, знаки.

Исторические изменения происходят во всех сторонах грамматического строя языка. В частности, на протяжении истории наблюдается возникновение новых грамматических категорий или отдельных новых граммем.

Пример появления новой категории — возникновение категории определенности/неопределенности в романских и германских языках. В древнейшую пору ни этой категории, ни ее «носителя» — артикля в этих языках еще не было.

Постепенно, однако, расширялось употребление указательного местоимения `тот`, и одновременно шел процесс «угасания» его лексического значения. Из слова, специально подчеркивавшего частную предметную отнесенность существительного, оно превращалось в грамматический показатель определенности, в артикль, способный выступать уже и в случае общей предметной отнесенности. Латинское сочетание ilte canis еще значило `та собака`, развившаяся из него французская форма le chien уже значит `(определенная) собака`, а нередко и `собака как общее понятие`. Вслед за определенным артиклем появляется и неопределенный (tin chien `одна собака` → `неопределенная, какая-то собака` и, наконец, → `всякая собака`).

Пример пополнения уже существующей грамматической категории новой граммемой — развитие будущего времени в ряде языков. Специальные формы для выражения будущего появляются, как правило, на довольно поздней ступени. Они могут возникать как переосмысление форм, выражавших желательность или долженствование. Таково английское будущее время со вспомогательными глаголами will (букв, `хочу`) и shall (букв, `должен`), отчасти сохраняющее модальную окраску, сербское, болгарское и румынское будущее время, развившееся из сочетаний с глаголом, значившим `хочу`, западнороманское (типа фр. `faitnerai `буду любить`), восходящее к народно-латинским конструкциям типа amare habeo `имею любить` и т. д.

Другой путь — переосмысление образований со значением начала, становления (немецкое будущее время cwerden букв, `становиться`, русск. буду, первоначально значившее `стану`) или с видовым значением завершенности (русское будущее время типа напишу есть по форме настоящее время совершенного вида).

Ясно, что с появлением новой граммемы происходит большее или меньшее изменение всей грамматической категории в целом. Так, с возникновением будущего времени меняется сфера употребления и соответственно объем содержания настоящего.

Противоположные процессы — это отмирание отдельных граммем и целых грамматических категорий.

Примером утраты отдельных граммем могут служить исчезновение двойственного числа в ряде языков, исчезновение в романских языках среднего рода, имевшегося в латыни, слияние в шведском и датском мужского и женского рода в «общий род», сохраняющий противопоставленность среднему роду. Конечно, утрата граммемы тоже связана с перестройкой всей категории. Значение двойственного числа было поглощено множественным, расширившим сферу своего употребления, само противопоставление чисел стало в языке более обобщенным.

Пример утраты целой категории — судьба грамматического рода в английском языке: в древнеанглийском существовали, как и в других германских языках, три рода — мужской, женский и средний, а современный английский, утратив родовые различия в существительных и прилагательных, сохранил только в местоимениях противопоставление he / she / it, причем первые две формы использует в основном для лиц, сообразно их полу, а третью — для животных, предметов и абстрактных понятий вне зависимости от первоначального распределения соответствующих существительных между родами.

Яркий пример изменения внешних форм выражения грамматических значений — переход романских, германских и некоторых других языков от синтетических флективных падежей к аналитическому выражению синтаксических связей имени существительного с помощью предложных сочетаний, а также порядка слов. В ряде случаев и в истории русского языка старые беспредложные сочетания косвенных падежей заменились предложными. Ср. др.-русск. Мьстиславъ Новъгородъ (местн. п.) съде, придоша Кыеву (беспредл. дат.) и современ. «сидел в Новгороде», «они пришли в Киев, к Киеву».

Однако в языках прослеживается и противоположная тенденция — замена аналитических форм синтетическими, а также развитие новых синтетических форм. Так, древнерусский аналитический перфект писалъ есмь, писалъ ecu и т. д., утратив вспомогательный глагол, превратился в простую форму прошедшего времени писал.

В некоторых языках сочетания с послелогами превратились в синтетические падежные формы, а бывший послелог стал падежным окончанием. Известны и другие случаи происхождения грамматических аффиксов из отдельных слов, выступавших в служебной функции (ср. лат. aniare habeo и фр. j`aimerai). Все это показывает, что неверными были теории, считавшие эволюцию «от синтеза — к анализу» универсальной.

Ю.С. Маслов. Введение в языкознание — Москва, 1987 г.